"Любовники" - читать интересную книгу автора (Валенти Джастин)

Глава 7

– Николь, дорогая, как я рад, что ты вернулась! – Эдвард, поцеловав жену, крепко прижал ее к груди.

– Да, хорошо оказаться дома после долгой дороги, – согласилась Николь, устало опускаясь на диван. Пока муж готовил ей коктейль из мартини, она наблюдала за ним, невольно сравнивая с Полом. По правде сказать, он мало в чем ему уступал – высокий, стройный, крепко сбитый, с седеющими, но все еще густыми волосами и загаром на благородном лице, которое многим казалось чуть ли не образцом мужской красоты. Эдвард тщательно следил за собой, постоянно играл в теннис и плавал в бассейне, что в пятьдесят четыре года делало его подтянутым и весьма подвижным.

– Эдвард, почему ты не сказал мне, что давно уже знаешь Альфреда Стедмэна? – неожиданно насупилась Николь, вспомнив недавнюю поездку.

– Кого?

– Стедмэна, директора школы в графстве Кент, где я обустраивала игровую площадку?

– Ах да, вспомнил! – спохватился Эдвард. – Конечно, мы с ним старые друзья еще с 1944 года. Неужели я не рассказывал тебе о своем пребывании в Англии?

– Не помню, но дело не в этом. Ты поставил меня в дурацкое положение. Выходит, я оказалась там по твоей протекции, а это не очень-то приятно…

– У тебя что, были там какие-то проблемы? – встревоженно спросил он.

– Нет, все было нормально, – соврала она, предпочитая не объяснять мужу, что привыкла полагаться на свой талант, а не на его связи.

– Вот и хорошо, – успокоился он, протягивая ей бокал с коктейлем. – Я так соскучился по тебе, золотце мое! – Он погладил ее по голове и поцеловал в щеку.

Николь охотно ответила на его ласки и даже позволила ему задрать ей подол. Но в этот момент на пороге внезапно появилась Джулия.

– Привет, доченька, – растерянно пробормотала Николь, судорожно поправляя платье.

– Когда ты научишься стучать, прежде чем войти в комнату? – с нескрываемой досадой заметил Эдвард.

Джулия на миг застыла от неожиданности, а потом сделала вид, что ничего не заметила, и двинулась к бару.

– Я просто хотела предупредить, чтобы вы не ждали меня на ужин.

– Очень жаль! – искренне огорчилась Николь. – Я думала, что мы вместе поужинаем, поговорим. Куда ты идешь?

– К друзьям.

Николь встала с дивана и направилась к дочери, но та быстро отступила в сторону, подальше от материнских объятий.

– Как дела в школе? Написала какие-нибудь новые картины?

– Нет, ничего нового, – сухо отреагировала Джулия, наливая себе в бокал джина с тоником. – Ладно, пока! – взмахнула она рукой и исчезла за дверью.

– Эдвард, – недоуменно повернулась Николь к мужу, – с каких это пор наша дочь так свободно смешивает себе коктейль?

Тот грустно вздохнул и осушил свой бокал.

– А Бог ее знает. Лично я вижу это впервые. Дети растут, а мы стареем. И вообще с ней в последнее время невозможно разговаривать.

– А не связано ли это с каким-нибудь мальчиком? – осторожно поинтересовалась Николь и озабоченно нахмурилась, вспомнив Пола.

– Не дай Бог, – отшутился Эдвард, хотя в глазах его мелькнуло беспокойство. – Она еще слишком молода. Если хочешь знать, меня сейчас больше волнует то, чем она будет заниматься после школы. Думаю, живопись для нее – пустая трата времени. Надо подумать о чем-то другом, более подходящем.

– Да, я тоже из-за этого переживаю, – согласилась с ним Николь. – Она говорит, что хочет учиться в художественной школе, но я очень сомневаюсь.

– Я вообще не понимаю молоденьких девушек, – мечтательно промолвил Эдвард, чем вызвал осуждающий взгляд жены.

– И меня не понимал, когда я была молодой?

– Да, но только поначалу. А потом ты засела в моем сердце, как бомба замедленного действия.

– Которая так и не взорвалась? – не без ехидства спросила Николь.

– Которая взрывается постоянно, – уточнил Эдвард, хитро улыбаясь.

– А что вы здесь делали все это время? – тут же перевела она разговор на другую тему.

– Ничего особенного, – тоскливо поморщился муж. – А ты? Закончила работу над скульптурой для предстоящей выставки?

– Пока и не начинала. Может, еще по одной? – спросила она, увидев, что муж снова собирается обнять ее.

После чудесного ужина в каком-то корейском ресторане они вернулись домой и улеглись спать. Николь лежала спиной к мужу, и ей приятно было осознавать, что она дома, а рядом – любящий ее человек. Он долго ворочался, а потом прижался к ней и поцеловал в шею.

– Милая моя девственница.

Николь даже вздрогнула от этих слов. Она не была девственницей и выходя замуж, а уж сейчас и подавно. Эдвард меж тем повернул ее на спину и стал покрывать шею и грудь поцелуями. Николь попыталась ответить ему тем же, но он отстранился. Какая досада! Она хорошо знала, что он не любит ответных шагов с ее стороны, а пассивность не позволяла ей достичь желаемого оргазма. В первый год их супружеской жизни она несколько раз пыталась проявить инициативу в постели, но он строго пресекал все эти попытки, чем неимоверно расхолаживал ее.

Движения Эдварда становились все более ритмичными и страстными. Она лежала под ним, не имея никакой возможности пошевелиться и помочь ему. А ей так хотелось получить долгожданную разрядку! Если бы не эта его необъяснимая и совершенно непонятная строптивость… Но больше всего Николь злила реакция мужа на ее неудовлетворенность. Он каждый раз доказывал, что она просто-напросто сублимирует свою сексуальную энергию в художественное творчество и именно поэтому никак не может завершить половой акт. Отчасти, вероятно, он был прав, но не до такой же степени! Принципиальная невозможность достичь оргазма в состоянии пассивности невероятно досаждала ей, вызывала нервные срывы и приводила к мучившей ее бессоннице. Ей так и хотелось крикнуть: «Ну пожалуйста, дай мне возможность кончить!»

Наконец она почувствовала приближение столь желанной разрядки.

– Ну давай же, кончай, – хрипло прошипел Эдвард, изнемогая от истомы. Его приказ возымел обратный эффект: она выгнулась дугой и сильно прижала его к себе, но все безрезультатно. Опять ее постигло разочарование… И в тот же миг у нее перед глазами возник светлый образ молодого человека с длинными музыкальными пальцами, которые ласкают ее тело и призывают к ответным ласкам. Наваждение было столь явственным, что все ее тело содрогнулось от пронзительного сладострастия и она мгновенно погрузилась в невыразимое и столь желанное состояние блаженства. Эдвард тут же громко застонал и обессиленно рухнул на нее, пребывая в уверенности, что именно благодаря его стараниям жена наконец-то достигла долгожданного оргазма.

– Николь, это же самый великолепный свитер, который я когда-либо видела! – восторженно воскликнула Энн, прикладывая к щеке мягкий кашемир. – Как это мило с твоей стороны! Я и представить себе не могла, что у тебя будет время ходить по магазинам и выбирать подарки.

Николь глотнула охлажденного белого вина и уныло оглядела свою студию. В принципе она ничего не имела против неожиданного визита подруги, но сейчас ей срочно надо было готовиться к предстоящей выставке. Но больше всего ее смущало другое – Пол. Она не знала, как теперь вести себя с подругой. Рассказать ей о встрече с ее сыном в Лондоне она не могла. Даже упоминание о посещении театра могло вызвать у той определенные подозрения. Скрывать же от нее сам факт встречи тоже было не очень-то хорошо.

– Ника, я люблю тебя! – продолжала восторгаться Энн, обнимая подругу. – Может, сходим пообедаем где-нибудь?

Николь грустно улыбнулась. Совсем недавно те же самые слова говорил ее сын. Как все это странно! Энн всегда была добра к ней и оказывала всяческую помощь в трудные времена, и вот теперь она, Николь, фактически готова предать лучшую подругу. Нет, все-таки надо как-то сообщить ей о встрече с Полом. И сделать это сегодня же.

– Ника, что с тобой? – встревожилась Энн. – Ты какая-то грустная. Устала?

– Да, немного, – солгала та.

– Все дело в том, что ты моришь себя голодом в своей мастерской и работаешь до потери пульса. Надо беречь себя, дорогая, и найти хоть какую-то отдушину в жизни. Впрочем, я даже представить себе не могу, чтобы ты позволила себе какое-нибудь развлечение без Эдварда. Боже мой, да я, оказывается, вогнала тебя в краску! Остынь, это же просто шутка. Я сама такая. Знаешь, после Эла я имела несколько любовников, но так и не испытала с ними оргазм. Забавно, не правда ли?

– Да уж, – лаконично ответила Николь, облизывая пересохшие губы.

– А все дело в привычке, как мне кажется, любовь здесь ни при чем. Большинство мужчин озабочены собственным исполнением желаний, и плевать они хотели на партнершу.

Вскоре принесли еду, и подруги жадно набросились на нее, позабыв на время о волнующей обеих теме разговора.

– Да, кстати, как ты провела время в Лондоне? – неожиданно полюбопытствовала Энн. – Ты до сих пор не сказала мне ни слова о своей поездке. Знаешь, я не была там целую вечность.

Николь набрала в рот побольше воздуха и быстро выдохнула.

– Откровенно говоря, я случайно встретила там…

– Черт возьми, у меня кончились сигареты. Официант!

– Пола.

– Что? – переспросила Энн, заказав сигареты официанту. – Пол? А Бог его знает, как он там оказался. Я его сейчас редко вижу, а он тоже не балует меня своим вниманием. И вообще он стал каким-то странным, отчужденным, что ли. Я несколько раз звонила ему, но разговор так и не получился. Сказал, что много работает и все такое прочее.

Николь судорожно сглотнула и опустила голову. Значит, Пол ничего не сказал матери и вообще старается ограничить общение с ней. Дурной знак. Стало быть, нет никакого смысла рассказывать ей о встрече с ним в Лондоне. Зачем осложнять и без того натянутые отношения?

В течение нескольких дней после беседы с подругой Николь не могла спокойно работать. Вдохновение напрочь покинуло ее и не собиралось посещать в ближайшее время. Она часто закрывала глаза и пыталась внушить себе, что все нормально, что никакого Пола на свете не существует и вообще в мире нет ничего, кроме работы над монументом Солнцу, который она задумала во время посещения Стоунхенджа. Но все было напрасно. Встреча в Лондоне так всколыхнула ее душу, что ни о чем другом она и думать не могла. Занявшись аутотренингом, Николь бесконечное число раз повторила слова знакомой с юности мантры, а потом махнула рукой на свой замысел, притащила со склада кусок камня и работала над ним до самого Утра.

Работа шла быстро, и вскоре в камне отчетливо проявилась фигура обнаженного молодого человека – широкоплечего, с тонкой талией и рельефными мышцами. Когда все было готово, она отошла в дальний конец мастерской и долго смотрела на свое произведение, но сколь-нибудь серьезных недостатков не нашла. Затем она приблизилась и, положив руку на грудь изваяния, ощутила пальцами гладкую и холодную поверхность бездушного камня.

Закрыв глаза, Николь стала поглаживать грудь скульптуры, потом ее рука скользнула вниз, к бедрам, и в конце концов коснулась слегка выступавших гениталий. Застонав от необыкновенного возбуждения и поддавшись неукротимым фантазиям, она наклонилась вниз и прильнула губами к пупку, как будто пыталась вдохнуть жизнь в свое творение. И так и уснула на скамье, обхватив обеими руками воплощенный в камне образ недосягаемой любви.