"Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет" - читать интересную книгу автора (Ффорде Джаспер)Глава 16 Разговор с Котом– Надо же, посетитель! – воскликнул кто-то у меня за спиной. – Какой приятный сюрприз! Я обернулась и с изумлением обнаружила у себя за спиной огромного роскошного полосатого кота, устроившегося на самом краешке верхней полки. В его взгляде неповторимым образом сочетались безумие и благодушие. Он сохранял полную неподвижность, только время от времени подергивал кончиком хвоста. Я никогда прежде не встречала говорящих котов, но, как утверждал отец, хорошие манеры еще никого не подводили. – Добрый день, мистер Кот. Кот широко раскрыл глаза, и улыбка с его морды исчезла. Он несколько секунд оглядывал коридор, а затем спросил: – Это вы мне? Я подавила смех. – Я больше никого здесь не вижу. – А! – снова расплылся в улыбке Кот. – Это потому, что вы временно страдаете кошачьей слепотой. – Никогда не слышала о такой болезни. – Это необычная болезнь, – беззаботно ответил он, лизнув лапу и пригладив усы. – Думаю, вы слыхали о курительной слепоте, когда не видишь куриц? – Куриной, не курительной, – поправила я его. – Да какая разница. – А если у меня кошачья слепота, – продолжала я, – то как же я вижу вас? – Может, сменим тему? – парировал Кот, обводя лапой коридор. – Как вы находите библиотеку? – Она очень большая, – прошептала я, глядя по сторонам. – Две сотни миль в диаметре, – небрежно заметил Кот и заурчал. – Тридцать один этаж над землей и тридцать один внизу. – Наверное, у вас тут по экземпляру всех книг, – сказала я. – Всех книг, что когда-либо были написаны, – поправил меня Кот. – И еще некоторых. – И сколько их? – Ну, я сам не считал, но уж всяко больше десятка. Кот осклабился и заморгал огромными зелеными глазами, и я вдруг сообразила, где он мне встречался. – Вы ведь Чеширский Кот, правда? – Я был Чеширским Котом, – чуть печально отозвался он. – Но границы графства перенесли, и теперь я, строго говоря, единственный и полномочный представитель Уоррингтонских котов, но это звучит уже не так внушительно. Вам у нас понравится, здесь все не в своем уме. – Но мне не хочется оказаться среди сумасшедших, – возмутилась я. – Что поделаешь, – ответил Кот. – Мы тут все такие. Я не в своем уме. Вы не в своем. Я щелкнула пальцами. – Минутку! Точно такой же разговор вы ведете в «Алисе в Стране чудес», сразу после того как младенец превратился в поросенка! – А! – ответил Кот, раздраженно дернув хвостом. – Думаете, сумеете написать свой собственный диалог, да? Я вижу людей насквозь. И зрелище это не из приятных. Но пожалуйста. Кстати, младенец превратился не в поросенка, а в пол-рысенка. – Помилуйте, в поросенка. – Пол-рысенка, – уперся Кот. – Кто в книге был, вы или я? – Однозначно в поросенка, – настаивала я. – Ладно же! – воскликнул Кот. – Сейчас пойду и проверю. И вот тогда у вас будет очень глупый вид, обещаю! С этими словами он исчез. Я немного постояла, размышляя, может ли случиться со мной что-нибудь еще более странное. Когда я пришла к выводу, что вряд ли, начал снова появляться Кот – сначала хвост, потом тело и наконец голова и рот. – Ну? – спросила я. – Все верно, – проворчал Кот. – Поросенок. Слух у меня неважный, думаю, все из-за перца. Кстати, чуть не забыл. Вас направляют стажером к мисс Хэвишем. – Мисс Хэвишем? Из «Больших надежд»? – А что, есть другие? Все будет хорошо, только не упоминайте о свадьбе. – Постараюсь. Ой, подождите… Вы сказали, стажером? – Конечно. Попасть сюда – только половина дела. Если хотите стать одной из нас, вам придется учиться с нуля. Сейчас вы умеете только путешествовать. Когда немного попрактикуетесь, может быть, научитесь точно приземляться на нужную страницу. Но если пожелаете углубиться в предысторию или забраться дальше сносок, придется пройти полный курс. Когда мисс Хэвишем вас вымуштрует, вы сможете спокойно посещать наброски, вымаранных персонажей или давным-давно выброшенные главы, хотя смысла в этом мало, а то и вовсе нет. Кто знает, может, вам посчастливится отыскать сущность книги, центральный нерв энергии, который связывает роман воедино. – Вы имеете в виду корешок? – уточнила я, еще не искушенная в тонкостях беллетриции. Кот раздраженно хлестнул хвостом. – Нет, глупышка, идею, мысль, искру. Стоит увидеть первый замысел книги, как все, что вы когда-либо видели или чувствовали, покажется вам не более волнующим, чем старые тапочки. Постарайтесь вообразить следующее: вы сидите на мягкой травке теплым летним вечером, глядя на восхитительный закат. Откуда-то доносится берущая за душу музыка, а в руках у вас чудесная книга. Ощутили? – Думаю, да. – Отлично, теперь представьте себе большую миску теплой сметаны и прочувствуйте, как вы лакаете ее медленно-медленно, пока не вымажете все усы. Чеширский Кот сладострастно вздрогнул. – Если проделать все это и умножить на тысячу, тогда, возможно – только возможно, – вы получите кое-какое представление о том, о чем идет речь. – А сметану можно пропустить? – Как угодно. В конце концов, это всего лишь мечты. И, дернув хвостом, Кот исчез. Я обернулась, ища его взглядом, и с удивлением обнаружила собеседника на другом шкафу по другую сторону коридора. – Для стажера вы староваты, – продолжал Кот, складывая лапы и пристально, я бы даже сказала, нахально рассматривая меня. – Мы вас ждали почти двадцать лет. И где вас носило? – Я… я… я не знала, что умею вот так. – То есть вы хотите сказать, знали, что не умеете? Это не одно и то же. Но как по-вашему, вы способны помочь нам здесь, в беллетриции? – Я правда не знаю, – вполне честно ответила я, хотя в глубине души данный путь казался мне единственной надеждой вернуть Лондэна. Но я не понимала, зачем он задает мне все эти вопросы, и потому спросила: – А вы-то чем занимаетесь? – Я библиотекарь, – горделиво ответил Кот. – В вашем ведении находятся все эти книги? – Конечно. Можете задать мне любой вопрос. – «Джен Эйр», – сказала я, желая просто узнать, где она стоит, но, когда Кот начал отвечать, поняла, что быть библиотекарем здесь совсем не то, что у меня дома. – Семьсот двадцать восьмой пункт в списке наиболее читаемых романов, – заученным тоном, как попугай, ответил Кот. – Общее число прочтений на данный момент – восемьдесят два миллиона пятьсот восемьдесят одна тысяча четыреста тридцать. Количество читающих на данный момент – восемьсот двадцать девять тысяч триста двадцать один. Из них тысяча четыреста двадцать один читают роман, пока мы с вами разговариваем. Хороший показатель. Вероятно, на количество повлияли частые упоминания романа в новостях. – А какая книга наиболее популярна? – На настоящий момент или вообще? – Вообще. Кот на мгновение задумался. – Если говорить о прозе, то «Убить пересмешника». И не только потому, что мы от нее без ума, но еще и потому, что это единственная книга из написанных позвоночными, как следует переведенная для членистоногих. А если уж вам удалось проделать трещинку в панцире омарового рынка – пардон за каламбур, – то через миллиард лет вам действительно придется сбывать эти книги из-под полы. Для членистоногих ее название выглядит как «Ткилтликикислкикскли», или, в литературном переводе, «Прошлое несуществующее состояние морского ангела». Аттикус Финч превращается в омара по имени Тклики и защищает мечехвоста по имени Кликифлик. – И как перевод по сравнению с оригиналом? – Неплох. Хотя от сцены с креветками просто жуть берет. Кстати, благодаря читателям-ракообразным Дафна Фаркитт тоже попала в список лидеров. – Дафна Фаркитт? – удивленно отозвалась я. – Эта чушь? – Только для нас. Высокоразвитые членистоногие от чтения романов Фаркитт преисполняются благоговения, граничащего с религиозным фанатизмом. Понимаете, я не фанат Фаркитт, но ее лифчикораздирающая халтура «Сквайр из Хай Поттерньюз» вызвала одну из наиболее продолжительных и кровавых панциреломных войн, когда-либо бушевавших на планете. Я наконец поняла. – Значит, вы отвечаете за все эти книги? – Вот именно, – беспечно отозвался Кот. – А если я хочу войти в книгу, мне достаточно взять ее и прочесть? – Это не так-то просто, – ответил Кот. – Вы можете войти только в ту книгу, в которую кто-то уже проложил дорогу. Все книги, как вы, наверное, заметили, имеют либо красные, либо зеленые обложки. Зеленые означают, что путь проложен, красные – что нет. Очень просто – вы же не дальтоник, верно? – Нет. Значит, если я хочу попасть в книгу… не знаю, давайте возьмем навскидку… Например, в «Ворона» По, то… Но когда я назвала книгу, Кот поморщился. – Есть места, куда лучше не соваться, – укоризненно изрек он, хлеща хвостом по бокам. – Одно из таких мест – произведения Эдгара Аллана По. Его книгам свойственна некая неуравновешенность. В них есть что-то пугающее и непонятное. То же самое можно сказать и о большинстве авторов готических романов – о де Саде, Уэбстере, Уитли, Кинге. Если вы попадете туда, то рискуете и не вернуться. Они могут втянуть вас в повествование, и вы застрянете там, даже не успев сообразить, в чем дело. Давайте я вам кое-что покажу. И внезапно мы оказались в большом гулком зале, сводчатый потолок которого поддерживали дорические колонны, а пол и стены были облицованы красным мрамором. Помещение напоминало холл в старинном отеле – только раз в сорок больше. Здесь вполне мог уместиться дирижабль, и еще осталось бы место для воздушных гонок. От высоких дверей шла красная ковровая дорожка, бронза сверкала как золото. – Здесь мы высекаем имена убуджумленных,[15] – тихо произнес Кот. Он показал лапой на большую гранитную стелу высотой в две машины, поставленные вертикально друг на друга. Памятник изображал открытую книгу. С левой стороны был высечен входящий в страницу человек, прямо поверх него по странице шел текст, а справа виднелись ряды фамилий. Каменщик с резцом и молотком осторожно высекал очередную фамилию. При нашем появлении он чуть приподнял шляпу и вернулся к работе. – Погибшие или пропавшие без вести во время исполнения служебных обязанностей оперативники прозоресурса, – объяснил Кот, усевшись на монументе. – Мы зовем его Буджуммориалом. Я ткнула пальцем в имя на гранитной странице. – Эмброуз Бирс[16] был агентом беллетриции? – Одним из лучших. Добрый, милый Эмброуз! Блестящий писатель, но слишком уж импульсивен. Был. Он в одиночку (!) направился в «Литературную жизнь Каквас Тама» – рассказ По, где вроде бы нет никаких ужасов. Кот вздохнул, затем продолжил. – Он пытался найти черный ход в стихотворения По. Как известно, из «Каквас Тама» можно попасть в «Черного кота» сквозь не совсем понятный глагол в третьем абзаце, а из «Черного кота» в «Падение дома Ашеров» путем простой уловки – взять лошадь в Никейских конюшнях. Оттуда Бирс надеялся попасть в поэзию через стихотворение, цитируемое в «Ашерах», – «Обитель привидений», чтобы как с трамплина прыгнуть оттуда в остальные стихи По. – И что случилось? – Больше мы о нем не слышали. За ним последовали двое его коллег-книгошественников. Один задохнулся, а другой, бедный Ахав, сошел с ума. Ему все казалось, будто его преследует белый кит. Мы думаем, Эмброуз замурован вместе с бочонком амонтильядо или похоронен заживо либо его постигла какая-то иная печальная участь. Тогда-то и приняли решение закрыть По для посещений. – Значит, Антуан де Сент-Экзюпери тоже погиб на задании? – Вовсе нет. Он не вернулся из разведывательного полета. – Трагично. – Конечно, – ответил Кот. – Он задолжал мне сорок франков и обещал научить играть Дебюсси на рояле, жонглируя апельсинами. – Жонглируя апельсинами? – Ну да. Ладно. Мне пора. Мисс Хэвишем все вам объяснит. Вот через эти двери вы попадете в библиотеку, там на лифте доедете до пятого этажа, первый поворот направо. Книгу найдете где-то через сто ярдов слева. «Большие надежды» в зеленом переплете, так что трудностей возникнуть не должно. – Спасибо. – О, не за что, – сказал Кот, махнул лапой и очень медленно стал таять, начиная с кончика хвоста. Он успел еще попросить меня захватить в следующий раз кошачий корм с запахом тунца, и я осталась наедине с гранитным Буджуммориалом. Под высоким потолком библиотечного зала негромко постукивал молоток. По мраморной лестнице я вернулась в Библиотеку, поднялась на одном из кованых лифтов и пошла по коридору, пока не набрела на полки с романами Диккенса. Здесь имелось двадцать девять различных изданий «Больших надежд» – от ранних набросков до последних версий, исправленных самим автором. Я взяла самый новый том, открыла его на первой главе и услышала тихий шелест деревьев на ветру. Перевернула несколько листов – звук менялся от сцены к сцене, от страницы к странице. Найдя первое упоминание о мисс Хэвишем, я выбрала подходящее место и прочла текст вслух, изо всех сил желая, чтобы слова ожили. И они ожили. |
||
|