"Таинственные земли" - читать интересную книгу автора (Дункан Дэйв)

Часть десятая Послушная вода

Мостик рулевого на корме оказался очень крохотным и многолюдным. Еще позвякивающего цепями Рэпа поручили заботам Кани, тощего джотунна с безнадежно попорченным в драках лицом, который чаще проигрывает, чем побеждает. Это редкостное качество было у него не единственным. Глаза цвета морской воды радостно поблескивали под растрепанной копной серебристых волос, кривой рот почти наполовину скрывали столь же пышные усы, а болтлив он был под стать чистокровному импу.

Он начал с сокрушительного пожатия руки Рэпа – этот обряд был шумным и неуклюжим из-за цепей – и с тех пор молол языком безостановочно. Странно, ветер с запада, заметил он, начиная освобождать Рэпа от кандалов, снимемся с якоря через час. Что это у тебя вокруг глаз? Ты похож на енота. Умеешь грести? А вон тот парень и в самом деле гоблин? Наслышан о них, но никогда не видел. Ты левша или правша? Нет, грести голышом нельзя, надо тебе приодеться. Если проголодался, возьми что-нибудь пожевать вон из той корзины, а потом пойдем знакомиться с ребятами… Едва сняв с Рэпа кандалы, Кани повел его по лабиринту жарких, полутемных и забитых людьми ходов.

По одну сторону стены и двери пассажирских кают поднимались выше человеческого роста. По другую – навесы круто спускались к борту корабля, чуть не касаясь голов сидящих под ними людей. Под навес попадало бы больше воздуха и света, если бы не чудовищное скопление тел: люди сидели на скамьях, на узлах между скамьями, лежали или стояли на коленях в проходе, ходили, стояли, таскали ящики и тюки. В этом тесном пространстве сгрудилось по меньшей мере сорок матросов, здесь было темно, жарко и противно, воздух пропитывала вонь немытой кожи и застарелые запахи всех выделений человеческого тела.

Ошеломленный дружеским приемом, Рэп поспевал за Кани, ушибая колени, локти и пальцы на ногах, протискиваясь между людьми, спотыкаясь о весла, скамейки и груды вещей, распиханных повсюду в самых неподходящих местах. Кани то и дело знакомил его с друзьями, и потому Рэпу приходилось одновременно левой рукой прижимать к груди драгоценную еду, широко улыбаться и правой рукой принимать пожатия натруженных пятерней гребцов.

Иногда ему приходилось застывать, стиснутым телами шести или семи потных матросов, когда мимо проходил кто-нибудь из высших чинов. В одном из таких случаев он столкнулся нос к носу с Кани, тот пригляделся из-под нависающей на глаза льняной челки и воскликнул:

– Да у тебя серые глаза! Никогда еще не видел фавна с серыми глазами!

– Я наполовину джотунн.

– Ого! Чего же ты молчал? Тут уж не обошлось без изнасилования, точно? Странно, зачем первому помощнику понадобилось покупать фавна, даже такого, как ты. Ребята, Рэп наполовину джотунн!

После этого объявления Рэпу пришлось принимать поздравления, его гулко хлопали по спине и снова трясли за руку – еще усерднее и мучительнее, чем прежде. Постепенно он начал улавливать смысл беспорядочной болтовни Кани. Несмотря на то что «Танцор гроз» был приписан к порту Дартинг на имперском острове Кит, все офицеры корабля были джотуннами, а все гребцы, кроме двух импов и одного джинна, – полукровками.

– Я, конечно, чистокровный джотунн, – заявил Кани, и Рэп не стал оспаривать это утверждение или умалять его важность, – но, не скрою, я никогда не видел Нордландии.

– И твой отец не видел, и дед, – добавил другой голос.

Кани стремительно обернулся к говорящему – это был джотунн с унылым лицом по имени Крунтерп, гораздо крупнее Кани. Очевидно, Кани счел его слишком грозным соперником, потому не обиделся, только хмыкнул.

Крунтерп ухмыльнулся и принялся сворачивать веревку.

– Конечно, джотунны предпочитают джотуннов, – объяснил Кани, протискиваясь мимо него, – это неудивительно. Но раз ты метис, это поможет, и потом, «Танцор гроз» – отличная посудина. Будешь работать в полную силу – и отделаешься затрещинами, а хорошая оплеуха еще никому не вредила. Особых строгостей тут нет.

Почему-то в горле у Рэпа встал ком. По-видимому, жизнь на «Танцоре гроз» не будет земным адом, которого он ожидал. В сущности, она могла даже стать опасно притягательной. До сих пор он был лишен дружеского общества. Гоблины не в счет, и даже прежде, чем он приобрел татуировки, в Краснегаре его считали чужаком. Рэп уже забыл, когда кому-нибудь улыбался и видел в ответ улыбку. Пусть изо всех сил хлопают его по плечам и стискивают пальцы! Он вырос среди джотуннов и привык к их грубоватости. У них немало хороших черт.

После дальнейшего обмена хлопками и пожатиями Кани привел Рэпа к его скамейке, которую почти целиком занял сосед, рыхлый великан с лицом новобранца, который отозвался на прозвище Балласт.

– Балласт, – торжественно пояснил Кани, – на четверть тролль, а на три четверти джотунн – значит, почти чистокровный тролль.

Великан взорвался громовым хохотом, от которого сотряслась палуба, а взгляд Кани ясно давал понять, что шутка уже давно устарела и приелась. Вероятно, у великана она всегда вызывала одинаковую реакцию, ибо если размерами тела Балласт вдвое превосходил обычного человека, то вместе с тем имел вдвое меньше мозгов. Однако он был первым человеком на борту, который пожал Рэпу руку, умышленно не стискивая ее. Среди полунагой команды он казался полностью одетым – даже его руки прикрывали длинные рукава.

Рэп решил, что ему нравится добродушный колосс, и понадеялся, что только его одежда источает такую острую вонь. Очевидно, он был способен добросовестно выполнять свою часть работы.

Становясь все счастливее с каждой минутой, Рэп опустился на оставшийся ему угол скамьи и впился зубами в хлеб с сыром, который до сих пор бережно прижимал к груди.

– Вот, надевай цепи, – велел Кани и опустился на колени, чтобы замкнуть кандалы на ногах Рэпа. Поднявшись, он усмехнулся и добавил: – Да не забудь снять их, если куда-нибудь пойдешь – иначе свернешь себе шею. Если тебе что-нибудь понадобится, спроси у Балласта. – И он стал пробираться сквозь мешанину тел и багажа.

Рэпу немедленно захотелось узнать насчет цепей, но он быстро обнаружил, что расспрашивать Балласта – бесполезное занятие. Вместо этого он повернулся к Оги, одному из двух чистокровных импов, – низкорослому, смуглому и почти такому же широкоплечему, как гном. Оги делил переднюю скамью с джотунном по имени Верг.

Услышав вопрос, он осклабился и загремел цепью на собственной ноге.

– Матрос всегда прикован к своему кораблю. Это старый джотуннский обычай!

– Но на Севере так не делают, – возразил Рэп и вызвал у собеседника еще одну усмешку.

– Ведь в Империи нет рабства, верно? Это одни легенды, разве не так? На этом корабле все матросы свободны – или были свободными, пока не появился ты. Если не считать пары новичков, все мы партнеры, каждому положена своя доля. Но в Летнем море матросов покупают, парень. Вы с другом – не единственные рабы на Юге. И потому появился обычай – всех гребцов приковывают цепями. Я слышал, кое-где на фермах делают так же, только называют религиозным обрядом, символизирующим братство с землей или что-то в этом роде. Нас осматривают только в имперских портах, и больше нигде. Теперь понимаешь?

Значит, Рэп оказался настоящим рабом в фальшивых цепях. Такое положение показалось ему иронией судьбы, но в ней был свой резон. Невозможно сбежать, когда за тобой следят семьдесят или восемьдесят матросов – особенно зная, что каждый из них – отчасти его хозяин.

Через пару часов после того, как Рэп оказался на борту, якоря были подняты и весла заработали, но новоиспеченным матросам не позволили грести, пока судно не вышло из гавани. Балласт греб, а Рэп сидел в проходе и жевал рыбу.

Для каждого весла требовался лишь один гребец, но и это продолжалось недолго. Едва корабль миновал песчаную косу, подняли парус. Ветер в городе почти не ощущался, даже в открытом море он был слабым, но нес корабль так же быстро, как взмахи весел. Греблю и плавание под парусами надлежало чередовать.

Мягко скользя по волнам, «Танцор гроз» шел вместе с караваном из четырнадцати судов.

Навес над скамьями убрали, цепи сбросили безо всяких сожалений. Солнце и свежий бриз взбодрили Рэпа и придали ему уверенности, что, благодаря джотуннским кровям, он никогда не узнает, что такое морская болезнь. К этому времени он успел узнать, что ни его внешность фавна, ни положение раба не имеют никакого значения на «Танцоре гроз». Неопытность имела значение, но все вокруг упорно работали, чтобы избавить Рэпа от этого недостатка, а в остальном его приняли как еще одного нового гребца. Это открытие оказалось таким неожиданным и возбуждающим, что опьянило Рэпа.

Вскоре после отплытия перед Рэпом вновь возникло побитое лицо Кани с широкой усмешкой. Его послали дать новичку урок, заявил он, и провел Рэпа по всему кораблю – от носа до кормы, объясняя назначение и названия незнакомых ему предметов. Только раз ошибись после этого, пригрозил он, и отведаешь кулака.

Владельца корабля матросы звали между собой «стариком» – он и вправду был очень старым и носил имя Гнурр. На корабле от его лица распоряжался капитан Гатмор, который мог вышвырнуть за борт любого из матросов. Очевидно, Кани восхищался этим его талантом, но вместе с тем упомянул, что Гатмор – опытный моряк.

Экскурсия завершилась на узком мостике вдоль верхнего ряда кают – казалось, это единственное свободное место на корабле. Пожилая пара восседала в креслах в дальнем конце мостика, недовольно поглядывая на непрошеных гостей.

– Пассажирская палуба, – пояснил Кани. – Не смей появляться здесь без приказа. Ну что, есть вопросы? – Он прислонился к хлипким перилам.

– Зачем мы сюда пришли? – спросил Рэп.

– Пора начинать учебу. Эй, Верг, передай-ка сюда весло.

Весло имело три пяди в длину, на том конце, что был предназначен для рук, оказался свинцовый противовес. Кани бросил его к ногам Рэпа.

– Что я должен с ним делать?

– Поднять над головой, а затем опустить. И больше ничего.

– Как долго придется заниматься этим? – горестно осведомился Рэп.

Кани задумался, пряча усмешку под распушенными усами.

– Через два месяца можешь рискнуть и с кем-нибудь побороться на руках. Через четыре месяца победишь в одном-двух боях. Через полгода станешь гребцом. А теперь еще одно, о чем я забыл сказать, – никаких драк на борту! Прибереги пыл для берега и удовлетворись борьбой на руках.

Рэп слышал об этом запрете: вот почему джотунны, только что сошедшие на берег, отличались драчливостью.

– Я попытаюсь сдержаться.

– Конечно, Гатмора это правило не касается. Он должен быть в форме, чтобы поддерживать порядок.

Рэп не мог представить себе, при каких обстоятельствах умышленно затеет драку с Гатмором, будь то на борту или на берегу.

– А виновному позволено защищаться? Кани ухмыльнулся.

– От Гатмора? Защищайся как пожелаешь – это ничего не изменит.

Уже собираясь поднять весло, Рэп заколебался. Он давно решил, что Кани ему по душе, тот настолько напоминал любого из десятков джотуннов из Краснегара, что вызывал у Рэпа приливы тоски по дому.

– А гоблин?

– Сейчас займусь с ним. Больше вопросов нет? Тогда берись за работу. – Кани отвернулся.

– Ты говорил про борьбу на руках… Кани насторожился и повернулся.

– Да, это излюбленное развлечение на корабле.

– А ставки здесь кто-нибудь делает? – Рэп узнал ответ прежде, чем матрос кивнул. – Тогда можешь поставить все свои деньги за то, что с гоблином никто не справится.

Кани подступил поближе. Белые, как морская пена, ресницы опустились на глаза, такие же синие и опасные, как море.

– Я буду очень недоволен, если проиграю такое пари, Рэп, – пробормотал он.

– Ты не проиграешь. Это бесплатный совет. Подумай о нем прежде, чем начнешь тренировать гоблина. – Рэп нагнулся за веслом.

Излюбленным развлечением джотуннов всегда считались драки. А второе место занимала охота за юбками или азартные игры – смотря по обстоятельствам. Рэп только что обзавелся другом.

«Танцор гроз» отплыл из Мильфлера с караваном из четырнадцати судов. На следующее утро вдалеке виднелось лишь восемь из них, а горы Феерии скрылись за горизонтом Ветер остался ровным и хотя относил корабль к югу, не давая команде покоя, но в гребле пока не было нужды.

Галера, размерами немного превосходящая большую лодку, была слишком тесной для восьмидесяти человек. На единственной мачте подняли квадратный парус; надстройка и небольшая осадка делали галеру устойчивой, и под парусом она бежала, повинуясь ветру. В штиль гребцы прятались под навесами, но когда задул ветер, их убрали. Пространство между скамьями было забито багажом, скамьи занимали люди – работающие или спящие. Единственными свободными местами на борту оставались крохотные палубы на носу и на корме, а также крыша надстройки, отведенная пассажирам.

Маленький Цыпленок вскоре доказал, что упражнения для него – бесполезная трата времени, и потому Рэп каждый день в одиночку мучился с веслом. Ему не верилось, что можно страдать сильнее, чем пробираясь через леса в компании гоблина, но вскоре он понял, что заблуждался. У него ныло все тело – от шеи до кончиков пальцев ног. Руки покрылись волдырями, хотя мозоли имелись у каждого человека на борту.

На второй день, когда он как подкошенный рухнул на доски, наслаждаясь блаженством краткого перерыва, он обнаружил, что смотрит на пару дорогих туфель. Он поднял голову как раз в тот момент, когда Андор присел и торжествующе улыбнулся.

– Привет, – произнес он.

– Иди поплавай, – задыхаясь, огрызнулся Рэп. Это замечание вызвало на лице Андора укоризненное выражение.

– Я же вызволил тебя с Феерии. Разве ты не этого хотел?

Рэп изнывал от боли. Он начал дрожать – прохладный морской ветер остужал его пот. Меньше всего ему сейчас хотелось беседовать с Андором.

– Я справился без тебя.

– Но не попал бы на этот корабль. Тебе повезло, Рэп, бывают галеры и похуже. У Гатмора хорошая репутация – я проверил. Поверь мне, я старательно разузнал о нем!

Рэп усмехнулся в смазливое лицо.

– Почему же ты покинул Феерию? Мне казалось, Сагорн не прочь там остаться. Андор фыркнул.

– Сумасшедший старик! Феерия кишит колдунами. Оставаться там было слишком опасно для нас.

– В том числе и для меня? Или только для вас?

– Для всех нас! Кое в чем Сагорн полный кретин. Он готов на все ради знаний, но на Феерии он не добился ничего – разве что все мы попались благодаря ему. Я видел, как ты разговаривал с Гатмором на скамейке. Я хочу знать, что случилось потом. Кто вылечил тебя?

Рэп уже чувствовал, как колдовство действует на него, смягчает раздражение, нашептывает, что Андор – полезный друг, которому надо доверять.

– Убирайся! Нам не о чем говорить.

– Ошибаешься. Мы можем помочь друг другу. Послушай, Рэп, это не я продал тебя гоблинам. Это сделал Дарад. Я не хотел вызывать его, но у меня не было выхода.

– Ты заранее предвидел это… Андор оскорбился.

– Нет! Если бы я хотел натравить на тебя Дарада, я сделал бы это сразу, как только мы покинули Краснегар, верно? Бог Мужланов, я мог вызвать его в любой момент! Я медлил месяцами, когда мог поймать тебя в ловушку – в твоей комнате, в казарме охранников или в конюшне. Я и вправду надеялся, что мы благополучно проберемся сквозь леса. А на случай, если мы наткнемся на гоблинов, я, откровенно говоря, надеялся, что ты согласишься поделиться. – Он вздохнул. – Да, я охотился за твоим словом силы, но хотел поделиться своим, поверь мне!

Рэп знал, что, глядя в глаза Андору, ни за что не сумеет солгать ему. Он уставился на ненавистное весло, лежащее между ними.

– Не знаю я никакого слова силы!

– А Тинал считает иначе.

– Он ошибается. Андор вздохнул.

– Я же говорил тебе, Тинал лучше всех нас различает ложь. Он решил, что ты знаешь слово силы. Мне этого достаточно. Может, когда-то ты его не знал, но теперь знаешь.

Рэп не ответил. Он дрожал и понемногу коченел, и теперь в любую минуту Гатмор мог прикрикнуть на него, заставляя вернуться к работе. Внизу шумно спорили матросы, чистили, мыли, чинили или просто похрапывали, растянувшись на скамьях…

– Сагорн надеялся найти на Феерии еще несколько слов, – заметил Андор. – Что касается меня, то я игрок.

Наконец Рэп поднял голову и встретился с его искренним, участливым взглядом.

– Игрок?

Андор торжествующе улыбнулся.

– Ты – человек судьбы, дружище. Не знаю, что такое судьба, но, похоже, волшебство стягивается к тебе – ничего подобного я еще не видел, да и остальные тоже. Значит, на Феерии был маг? Или колдунья? И может, сам волшебник?

– Иди отсюда! – крикнул Рэп, стараясь преодолеть чары темных глаз. Вместо этого он уставился на туфли Андора с серебряными пряжками и услышал ненавистный смешок.

– Покамест мне не уйти далеко. Но когда мы доберемся до Кита, то увидимся снова. Нам с тобой придется потолковать. Я что-нибудь придумаю, чтобы вытащить тебя с этой лоханки, как помог попасть на нее. Пожалуй, стоит убедить нашего зеленокожего друга сделать карьеру моряка.

– Это будет нелегко.

– Может быть. Но, по-моему, Сагорн ошибся. Я считаю, что нам будет лучше всего держаться поближе к приятелю. Рэпу – так мы встретим множество колдунов. И может, кто-нибудь из них пожелает снять с нас заклятие.

– Рэп! – донесся снизу голос Гатмора. – А ну, шевелись! Рэп с трудом поднялся и нагнулся за проклятым веслом. Андор тоже встал.

– Для адепта эта работа не составила бы труда.

Рэп вскинул весло над головой, хмуро взглянул на собеседника и снова опустил весло на палубу, стараясь не заскулить от боли.

– Приходи попозже ко мне в каюту, – предложил Андор. – Я первым скажу тебе свое слово, обещаю. Сперва я, а потом придет твоя очередь.

Рэп снова вскинул весло, балансируя на накренившейся палубе, но на этот раз закрыл глаза. Вниз…

– Я скажу тебе свое слово первым, Рэп, если ты пообещаешь поделиться.

Вверх… А потом позовешь Дарада?

– Ты честный человек, Рэп. Я доверяю тебе. Вниз…

– Да, доверяю – даже если ты мне не веришь.

Вверх…

О Боги, это искушение! Андор был его другом в Краснегаре, когда больше никто не хотел говорить с ним. И потом, адепт запросто справился бы с этим чертовым веслом.

Вниз…

Наконец Андор устал и отошел.

Вверх…

Сквозь пот, заливающий глаза, Рэп смотрел ему вслед.

Вниз…

Если бы Андор простоял рядом еще несколько секунд, он добился бы своего.

Вверх…

Сопротивляться Андору Рэпу удавалось не лучше, чем бороться с Дарадом.

Вниз…

Год за годом «Танцор гроз» сновал между материком и Феерией. Умело пользуясь силой преобладающих ветров и борясь против преобладающих течений, в четырех плаваниях из пяти опытному моряку вроде Гнурра или Гатмора удавалось добраться из Мильфлера до Кита, почти не прибегая к помощи весел. Но на вторую ночь пребывания Рэпа на борту ветер переменился и задул с юго-востока, что случалось крайне редко. Четыре дня Гатмор держал галеру носом к востоку и северу, но такой курс никому не нравился. При такси погоде грести было немыслимо. Команда злилась, пассажиры изнывали от морской болезни.

С каждым днем Рэпу удавалось выдерживать все более долгую одинокую пытку с веслом. Он набирался сил, но и Гатмор становился все требовательнее, и Рэп развлекался ностальгическими воспоминаниями о старом сержанте Тосолине и его несложных испытаниях. Андор больше не досаждал ему, ибо Андор был импом, а импы – неважные мореплаватели. Рэп получил пассажирскую палубу в свое полное распоряжение и бездумно вскидывал над головой и опускал весло.

Даже Маленький Цыпленок редко виделся с ним. Как и следовало ожидать, гоблин вскоре стал чемпионом корабля по ручной борьбе, невольно позволив Кани выиграть ставку в размере годового жалованья в первых же двух боях. Никто не желал ставить против гоблина в третий раз. Матросы быстро сошлись во мнении, что гоблин – еще одно чудо природы. Они решили, что его сверхъестественная сила – характерная черта гоблинов и что следовало бы отправиться в поход по северным землям и добыть еще таких же силачей.

На «Танцоре гроз» плыло семеро пассажиров: Андор, престарелый епископ и его супруга; молодой красавец офицер который отправлялся навестить родителей; чопорная матрона с лошадиным лицом, автор известных романов, в чьи планы входило создание очередного шедевра о Феерии; викок, средних лет, совершающий свадебное путешествие с юной женой. Очевидно, все они были богаты, иначе не могли б, позволить себе оплатить проезд. Но кроме того, все пассажиры отличались либо отвагой, либо глупостью, ибо, путешествуя между материком и Феерией, было невозможно что либо знать наверняка. Проходили дни, один за другим пассажиры привыкали к качке и изредка выбирались из кают.

Ночь за ночью караван уменьшался. На пятый день исчезли два последних паруса и «Танцор гроз» остался в одиночестве под голубым куполом небес. На шестой день ветер внезапно утих. Рэпа перевели на нижнюю палубу, он начал грести по-настоящему. Это оказалось гораздо тяжелее упражнений, и он был благодарен за то, что уже набрался сил.

День за днем фавн вел скучную жизнь матроса. Переставая грести, он скреб, чистил и чинил то, что ему приказывали. Он опорожнял ночную посуду из кают пассажиров, чистил рыбу, полировал и мыл палубы. Такую простую работу он мог выполнить не хуже любого другого матроса и при этом всегда старался, что было в его правилах. Закончив одну работу, фавн получал в виде вознаграждения другую. Его не наказывали и не хвалили, но этого Рэп и не добивался: ему вполне хватало возможности быть полноправным членом команды. Где-то между конюшнями Хононина и палубой «Танцора гроз» к нему стали относиться как к взрослому. Это открытие оказалось невыразимо приятным, и Рэп решил сделать все возможное, лишь бы соответствовать своему новому положению.

Он слушал рассказы матросов и задавал вопросы; ему охотно отвечали. Товарищи приносили от капитана морские карты, расстилали их на скамьях и объясняли Рэпу обозначения. Чтобы добраться до Хаба, проще всего было отплыть на север через западные моря, к устью реки Эмбли, русло которой было судоходным до самого Сенмера. Но здесь суда встречали коварные ветра и течения. Немало кораблей разбивало о рифы Ногид. Здесь нередко встречались пиратские суда, а имперский флот не патрулировал эти воды.

Гораздо безопаснее был курс к югу от архипелага, обычно к Киту, островному форпосту Империи в Летнем море. Но и здесь течения были мощными, а ветра – капризными. Парусные корабли, попавшие в полосу штилей, часто обнаруживали лишь много лет спустя в виде обломков, прибитых к скалистому берегу Зарка. Галеры были надежнее, но тоже сталкивались с опасностями, и после шторма Гатмор не знал точно, где находится «Танцор гроз». В таком случае имелся единственный выход – направиться на север и высадиться на берег.

День за днем воздух оставался неподвижным, как камень, а гладь моря – ровной, как стекло. Мускулы матросов влекли корабль вперед, на север, к южному течению. Более опытные члены команды впадали в задумчивость. Плавание выдалось не самым удачным, бормотали они. Жажда составляла теперь основную заботу Рэпа. Даже пассажиры жаловались на скудные порции воды, а ведь им не приходилось грести.

Два человека на весло… но только в крайних случаях они гребли вместе. Обычно, пока один работал, другой отдыхал, свернувшись клубком на вещах под скамьей, или выполнял поручения Гатмора. Вскоре Рэп научился спать на любой поверхности, в любой позе, убаюканный усталостью, покачиванием корабля, шипением воды, которую рассекали бока галеры, ритмичным поскрипыванием уключин и тяжелым слаженным присвистом дыхания множества людей.

А когда приходила его очередь грести, один гребок сливался с другим, вахта с вахтой, день с ночью, и все окружал туман боли и жгучей жажды. Глоток воды становился мечтой всей жизни, минутный отдых – райским наслаждением.

По галере поползли слухи о кораблях, экипажи которых погибали от жажды, о плавучих гробах, набитых скелетами, много лет дрейфующих по Летнему морю, но спустя некоторое время шепотки прекратились.

Сначала Балласт выполнял львиную долю работы. Неизбежно Рэп к концу своей вахты чуть не падал от усталости. Каждый миг казался полным невыносимых мук, а следующий был еще хуже. Тогда тролль появлялся и предлагал сменить его пораньше. Рэп всегда отказывался, но напарник каждый раз плюхался на скамью, хватался за весло и греб до тех пор, пока Рэп не понимал: его движения давно стали одной видимостью, а всю работу выполняет Балласт. Под конец он просто таскал Рэпа вместе с веслом, но Рэп мысленно поклялся, что не сдастся, и не выпускал весло до тех пор, пока не начинали бить склянки.

А потом наступила вахта, когда Балласт не пришел сменить его пораньше, и Рэп трудился, пока не услышал бой склянок. На краткий миг все весла были брошены, и «Танцор гроз» лег в дрейф – одинокая точка в безграничном океане. Надеясь, что Боги следят за кораблем, Гнурр по обычаю поблагодарил их за нового матроса и вылил стакан вина на голову Рэпа. Офицеры по очереди пожали ему стертую до крови руку, а команда разразилась приветственными криками. Особенно Рэп был благодарен за вино – оно скрыло другую, более постыдную жидкость на его щеках.

Маленький Цыпленок оказался способным гребцом с самого начала, но никто не удосужился почтить его подобным ритуалом. Он добился успеха слишком легко.

Скамья гоблина находилась почти посредине галеры по правому борту, а Рэп сидел у левого, и их разделял ряд кают. Конечно, каюты не препятствовали ясновидению Рэпа, и он с удовольствием отмечал, что волшебный дар гоблина не сделал его неуязвимым для мозолей – впрочем, Маленький Цыпленок гордился ими, как любыми ранами.

Кроме того, Рэп знал, что виконту не удалось удовлетворить свою юную жену, а престарелый епископ испытывал совсем другие затруднения. А еще он знал, почему лощеный молодой путешественник, Андор, пользующийся таким успехом у команды и пассажиров, дольше всех привыкал к качке.

В плохую погоду Андор вообще не появлялся на палубе. Даже в штиль он часто жаловался на тошноту и скрывался в своей каюте. Иногда он даже уносил с собой еду, что выглядело несколько странным способом избавиться от морской болезни.

Чаще всего каюту Андора занимал Дарад. Впервые увидев это превращение, Рэп встревожился и пришел в ярость. Он подозревал, что Андор пытается запугать его. Долгое время Рэп взвешивал мысль о том, чтобы рассказать о случившемся Гатмору и выдать ему всех пятерых. Но, успокоившись, он понял – такое действие будет бесполезным. Гатмор ни за что не станет шпионить за пассажирами, а Андор будет все отрицать. Рэп знал, кому поверит капитан, услышав два противоречивых рассказа.

Следовательно, большую часть времени первую каюту занимал воин-джотунн – он целыми днями занимался только тем, что лежал на животе и корчился от боли. Его спина представляла собой огромный волдырь, глаз заплыл, укусы на руке кровоточили. Агония не улучшила его отношение к Рэпу, но Дараду было незачем так страдать. Он мог просто позвать Андора на свое место и ждать, когда кто-нибудь вызовет его там, где окажется врач. Бесчисленные шрамы Дарада доказывали, что в прошлом он немало претерпел, и именно выносливость помогала ему сейчас. Несмотря на то, что говорили Рэпу и Тинал и Сагорн, все пятеро в некоторой степени заботились друг о друге. Андор давал Дараду шанс залечить раны, как зажила рука самого Андора. Очевидно, он хотел, чтобы великан поскорее пришел в форму – к тому времени, как ему понадобится сражаться.

В течение двух недель после отплытия из Мильфлера опасность была наиболее близка. Мужчины творили дневные молитвы с непривычным усердием. Штиль продолжался, бочки для воды были почти пусты. Гнурр урезал порцию воды, и гребцы стали терять сознание за веслами, что неизбежно вызывало суматоху и причиняло немалый ущерб. На следующий день поднялся ветер, но пришел он с севера. «Танцор гроз» раскачивался и нырял в волнах. Гатмор нехотя решил удвоить число гребцов, посадив по двое за каждое весло, и к спискам мук прибавилось недосыпание, а также соленые брызги, пропитывающие одежду и жгущие опаленную солнцем кожу, словно кислота. Рэп подозревал, что все усилия бесполезны и корабль относит обратно. Плыть по ветру означало умереть от жажды прежде, чем они вновь достигнут Феерии – если, конечно, такое произойдет. Умереть от жажды они могли в любом случае.

На шестнадцатый день впередсмотрящий заметил дым. Гнурр сам распорядился выдать лишнюю порцию воды, но на человека пришлось не более чем по два глотка. К ночи с марсов стали видны вершины гор на островах архипелага Ногиды.

В эту ночь тьма, казалось, не рассеивалась вечность. Гребцы, которым дали отдых, повалились со скамей и заснули там, где упали, пока на следующее утро их не разбудили пинками. Ветер не принес туч, звезды сияли ярко, маняще и безжалостно.

Следующий день выдался еще хуже. Вулканический дым скрылся из виду, но бахрома бурых островов вдоль горизонта на северо-востоке была видна даже со скамей. С изощренной жестокостью ветер снова переменился и задул с северо-запа да. «Танцор гроз» стал неуправляемым под встречным ветром. Теперь Рэп сам работал веслом, ибо испытание было возложено на самых слабых из гребцов. Если страха смерти оказывалось недостаточно, чтобы воодушевить их, тогда пропадал и страх перед побоями.

Страх охватил и пассажиров. Единственным развлечением Рэпа за весь день стало созерцание Андора, в кровь стирающего веслом свои нежные руки. Еще забавнее было то, что толку от Дарада было бы куда больше, хотя вряд ли Андор сумел бы объяснить его появление на борту.

Весь день мимо плыли острова. К полудню они начинали удаляться, а ослабевшая команда проиграла битву с ветром.

Когда солнце снизилось над горизонтом на западе, Гнурр раздал остатки воды и призвал команду помолиться о спасении. Эти молитвы тоже могли стать последними. К утру «Танцора гроз» неизбежно должно было отнести прочь от земли, в океан к югу от Летнего моря.

Когда молитвы завершились, ветер вдруг начал стихать. Команда принялась взывать к Богам с удвоенной силой, с трудом выговаривая слова потрескавшимися губами, и постепенно, с доводящей до бешенства медлительностью, бриз вновь посвежел и задул с юго-запада. Священные слова чередовались с улыбками, смехом и радостными возгласами. Подняли парус, убрали весла, и вскоре корабль затанцевал на волнах, направляясь к земле. Бурые холмы приближались, небо темнело, усталые гребцы повалились где попало, а Гнурр и Гатмор склонились над картами.

Белый медведь вонзил зубы в плечо Рэпа и яростно встряхнул его. Не открывая глаз, Рэп пробормотал: «Что такое?» Зачем трудиться, поднимая веки, если вокруг все равно темно? Он уже понял, что к нему подошел Гатмор.

Но Гатмор не подозревал об этом и продолжал трясти его, пока не разбудил. Корабль нырял с волны на волну, на ветру поскрипывали снасти.

– Парень, твое ясновидение… какова его дальность?

– Почти пол-лиги.

Нелепый вопрос! Почему Гатмор не подождал с ним до утра?

– Хвала Богам! Тогда идем.

Рэп неуклюже поднялся и последовал за капитаном, спотыкаясь о спящих людей, но действуя осторожнее, чем его проводник, который в темноте бесцеремонно шагал прямо по ним. Правда, никто не осмеливался жаловаться.

У штурвала стоял Гнурр, старый и морщинистый, вслушиваясь в шум приближающегося шторма. Как и подобало джотунну, он не собирался сдаваться без боя. Рулевой оставался незримым, а две забинтованные руки выдавали стоящего рядом Андора.

– Ты можешь спасти нас всех, парень, если и вправду владеешь ясновидением. – Гатмор открыл шкатулку и вытащил свиток пергамента. – Ты слышал об антропофагах? – Его голос чуть дрогнул.

– Да, господин.

Рэп огляделся. На западе море простиралось до самого горизонта, а впереди его глаза лишь слегка различали темные силуэты гор на фоне неба. Ясновидение не достигало их – Рэп ничего не чувствовал, кроме волн, бьющихся с борт.

– Мы все еще в опасности. Мы у подветренного берега, а надвигается шторм. Мы должны найти воду до утра, местные жители здесь враждебны.

– Они и вправду едят людей?

Рэп с трудом пошевелил растрескавшимися губами. Сон сошел с него, но благодаря головной боли все вокруг казалось зыбким и нереальным. Фавн дрожал, как и остальные, измученный бесконечной жаждой.

– Да. А теперь смотри сюда. – Гатмор уставился на карту, поднеся ее почти к самому носу. Затем опустил ее и тяжело прислонился к перилам. – Зло ее побери! Не могу даже разглядеть, чтобы показать тебе…

– Я вижу ее, господин.

– Ты умеешь читать?

Вопрос капитана оказался и оскорбительным, и лестным для Рэпа.

– Да, господин.

Гатмор забормотал нечто вроде благодарственной молитвы.

– Ну, тогда посмотри, если и вправду умеешь. – Он сунул карту Рэпу. – Мы приближаемся к проливу между островами Инкралип и Узинип – по крайней мере, нам так кажется.

– Слушаюсь, господин.

Рэп удивился, почему Андор исчез. В темноте, внимательно прислушиваясь, стоял Сагорн – прямой, напряженный, крепко вцепившийся в перила. Его жидкие белые волосы развевались, как у капитана. Его заметил лишь Рэп.

– Давай, парень, смотри на карту! – В голосе первого помощника прозвучало отчаяние. Должно быть, он знал про риф по левому борту.

– Я смотрю. – Рэп не решился разворачивать свиток на ветру. – Я нашел Узинип… Сиротскую отмель… прибой вон там, господин? – И он показал.

Гатмор вцепился в рубашку Рэпа и, сжав кулак, подтащил его к себе.

– Хочешь сказать, ты способен прочесть карту в кромешной тьме?

Так точно, господин.

Последовала ошеломленная пауза. Затем Рэпа снова поста вили на ноги и больно ударили по сгоревшему, саднящему от морской соли плечу. Он пошатнулся и схватился за перила.

– Верно, фавн. Ты еще сможешь спасти нас. Смотри на пролив – он разветвляется. Лево руля… то есть поверни влево. Несколько островков… форт Эмшандар… ты видишь его?

– Да, господин.

– Вода, парень! Там есть вода. Там имперские солдаты. Боги привели нас к единственному имперскому форпосту в этой части Ногид. Ты сумеешь вывести нас к форту?

Рэп кивнул, вспомнил, что вокруг темно, и добавил:

– Да, господин.

Он тут же зевнул, и голова у него разболелась еще сильнее. Пролив выглядел крошечным ходом червя, но Рэп плохо разбирался в картах. Если Гатмор считал, что пролив достаточно широк, значит, так оно и было. Форт Эмшандар находился на дальнем берегу Узинипа и был обращен к более широкому проливу.

– Ты видишь, где на карте написано «деревня»?

– Да.

– Там антропофаги. Но карта уже старая, и, может быть, они давно перебрались на новое место.

Мгновенно на месте Сагорна оказался Андор.

– Вряд ли! В этих местах мало воды. Поселения расположены вдоль ручьев. – Это был голос Андора, излагавший выводы Сагорна.

Гатмор сердито проворчал в темноту, не видя, что старый ученый уже снова сменил Андора.

– Какая разница? – воскликнул капитан. – Мы проскочим мимо них, где бы они ни были. Пролив слишком узок. Входить туда карта не советует, но у нас нет выбора. Нам надо проскользнуть по нему как можно тише и достигнуть форта прежде, чем дикари об этом узнают. Иначе нас захватят в самом узком месте, а у антропофагов на завтрак будет пирог с фавном. А выбравшись оттуда, мы окажемся в чистых водах. Все ясно?

– Да, сэр. Как близко к отмели вы хотите пройти, капитан? Похоже, нас относит туда. Гатмор яростно выругался.

Рэп зевал без остановки. Усевшись, он мгновенно заснул бы и потому прислонился к перилам между Гнурром и капитаном и отдавал приказы. Это выглядело бы забавно, если бы кому-нибудь пришло в голову смеяться. Рэп сообщил, когда «Танцор гроз» вошел в пролив, и тогда парус спустили и взялись за весла. Как объяснили Рэпу, ветра в узких проливах непредсказуемы. Гатмор отобрал шестнадцать самых умелых гребцов и велел как следует смазать уключины. Из остальной команды мало кто мог даже стоять, и среди них только Балласт и Маленький Цыпленок умели обращаться с оружием. Если антропофаги решат атаковать, корабль станет для них легкой добычей.

Только Рэп замечал, как Андор и Сагорн менялись местами в темноте. Хитрый старый ученый больше не подал ни одной дельной мысли.

Пролив повернул вправо. Он оказался гораздо шире, чем выглядел на карте. Поначалу «Танцор гроз» норовил отплыть к берегу под порывом встречного ветра, и Рэпу растолковали что он должен показать, куда грести команде, чтобы корабль повернулся под определенным углом. Фавн держал свернутую карту в руках, медленно поворачивая ее, чтобы видеть пролив прямо перед собой. Впереди появился очередной поворот, ветер, притих, и корабль начал вести себя почти так же, как лошадь.

Голова Рэпа то и дело падала на грудь, колени подгибались. Он с трудом заставлял себя выпрямиться. Вести корабль по проливу было гораздо легче, чем спускать повозку с холма в Краснегаре, но не настолько легко, чтобы заниматься этим во сне.

– Деревня вон там!

До сих пор карта была верной. Рэп сомневался, что Гатмор видит, куда он показывает рукой. На небе не появилось ни единой звезды, ночь была такой черной, какой только может быть ночь.

– Тсс! Над водой звуки разносятся очень далеко.

– Да, господин, – понизив голос, произнес Рэп. – Мы слишком близко подошли к этому берегу – высокие холмы преграждали путь шторму, который, должно быть, уже разыгрался в открытом море, но шум волн впереди означал сильный ветер.

Капитан налег на штурвал.

– Течение. А у тебя неплохо получается, парень.

– И вам приходится нелегко, – со внезапным прозрением произнес Рэп.

– Нелегко? – горьким шепотом отозвался джотунн. – Нелегко вести корабль в темноте по Ногидам, слушая указания сухопутного молокососа? Да я бы скорее вырвал себе все ногти – да, я не шучу. Все ногти до единого.

– Я не сомневаюсь в этом, капитан. Еще немного левее. Гатмор передернулся, пробормотал:

– Два румба влево, – и налег на руль.

Гнурр растянулся у ног Рэпа, слишком ослабев, чтобы стоять. Он либо спал, либо был без сознания.

Корабль медленно продвигался вперед. Даже на нем едва можно было различить плеск весел. Вероятно, у гребцов имелся некоторый опыт, как проскользнуть на лодке в темноте, но расспрашивать их было бы неразумно. Им не понадобились даже приказы. Должно быть, они слышали, как стучит кровь в висках у Рэпа – этот звук был достаточно громким, чтобы разбудить антропофагов.

Волны бились о берег, ветер шелестел в ветвях деревьев на вершинах холмов, но больше не слышалось никаких звуков. «Танцору гроз» предстояло пройти почти вплотную к деревне. Залаяла собака, и Рэп успокоил ее. На берегу послышался кашель. С ним Рэп ничего не мог поделать. Он жалел, что не умеет исцелять от головной боли – хотя бы себя самого.

Неужели дальновидение сыграло с ним злую шутку?

– Какая глубина нужна кораблю, капитан?

– Хочешь узнать, какова у него осадка? Меньше моего роста.

Невероятно!

– Тогда все в порядке. Гатмор застонал.

– Значит, ты умеешь видеть и сквозь воду?

– Да, господин. Здесь чуть глубже. Вода… питьевая вода… пресная вода… да пребудут с нами Боги…

– Где мы, парень? – Голос капитана вновь дрогнул.

– Огибаем Узинип.

Спустя мгновение «Танцор гроз» беспокойно качнулся на высокой волне. Где-то впереди грохотал прибой, и корабль вышел из узкой протоки под неожиданным углом – течение внесло его в пролив, дальней стороны которого Рэп не мог почувствовать – вполне возможно, там находилось море, за которым лежал Зарк.

На ближайшем берегу горели костры.

– Вот он! – воскликнул Гатмор. – Форт! – Джотунн набрал полную грудь воздуха для торжествующего крика, и Рэп в последний миг успел зажать ему рот.

Команда осторожно работала веслами, удерживая корабль против ветра. Прямо впереди, на узком лугу между холмами и берегом, виднелся форт Эмшандар. Вернее, руины форта.

Рэп описывал то, что видел, но большинство подробностей матросы могли разглядеть сами. Огромные костры на песке были окружены пляшущими антропофагами, над волнами разносился бой барабанов и нестройное пение, а также запах гари от еще дымящихся руин, и еще более сильный, тошнотворный запах жареного мяса. На вертелах над кострами висели крупные туши.

– Ты видишь воду? – мрачно спросил Гатмор. Он говорил приглушенно, но ветер все равно относил голоса в сторону моря.

– Пожалуй, да – в развалинах. Колодец с воротом. Там мужчины… нет, женщины. – Рэпу показалось, что он слышит скрип ворота, но возможно, это был треск веток в костре.

– Какая разница! – Капитан хватил кулаком по перилам в приступе ярости. На берегу собрались сотни антропофагов, а джотунны были не в состоянии вести борьбу даже при численном перевесе.

Сагорн слушал и смотрел, не думая о том, что его могут заметить в отблеске костров. Вскоре он вновь превратился в Андора.

– Медлить нельзя. Вокруг форта должен быть волшебный барьер – без него форт не продержался бы в Ногидах и неделю.

– Ну и что? – фыркнул Гатмор. Остальных пассажиров давно уже отправили в каюты – всех, кроме Андора.

– Значит, у антропофагов есть свой колдун. И он тоже может владеть ясновидением. Джотунн согласно хмыкнул.

– Без воды мы погибнем. – Как и все пассажиры корабля, он говорил с трудом. Все они дрожали и спотыкались на ровном месте. У гребцов вскоре должны были иссякнуть силы.

– Там есть ручей, – с трудом прохрипел Рэп, – выше по холму.

В этом не могло быть сомнений – вот почему форт выстроили именно здесь.

– И от него нас отделяют тысячи каннибалов.

– Я вижу в темноте, капитан, но не умею плавать. Тяжелая рука хлопнула Рэпа по плечу.

– Кто способен плыть с ведром воды? Ты послан нам Богами, парень. Сделай это, и окажешься на свободе. Рэп не ответил. Потерпев неудачу, он будет мертв.

На «Танцоре гроз» не оказалось шлюпки, но зато ему не нужен был причал. Рэп провел галеру прежним курсом, пока огни не скрылись вдали. Безопаснее было бы отойти еще дальше, Но гребцы едва ли могли справиться с течением, которое шторм загонял в пролив, а Рэп от слабости не мог пройти сколь-либо большое расстояние. Последним рывком гребцы пригнали судно к берегу и повалились без сил. Без свежей воды они вряд ли смогли бы вновь отойти от берега.

Гатмор спустился с борта по веревке. Рэп последовал за ним, сжимая два ведра. Спускаться пришлось недолго, но Рэп неловко упал, оступившись в воде, доходящей ему до бедра. Добрую половину этой воды он выпил, даже не замечая, и вода оживила его. Матросы часто рассказывали ему о том, как морская вода сводит людей с ума, но, вероятно, глоток такой воды еще никому не вредил. По крайней мере, антропофагам не понадобится в случае чего солить Рэпа.

– Боги, какая темень! – Гатмор налетел на камень и привязывал к нему веревку. – Если я отпущу веревку, я ни за что не найду чертов корабль. Ты еще здесь?

– Да, капитан.

– Я пошел бы с тобой, если бы смог принести хоть какую-то пользу.

– В этом я не сомневаюсь.

– Если хочешь, я попробую. Но держи меня за руку. – Джотунн невыносимо страдал – вероятно, впервые в жизни ему пришлось признать превосходство другого человека, и это ранило его гордость.

Рэп пробормотал какое-то утешение, бредя по песку. Он оказался зрячим среди слепых, но хорошо помнил предупреждение Сагорна, высказанное Андором, – среди антропофагов может найтись свой колдун.

Иначе просто не могло быть. Ногиды лежали, подобно баррикаде, поперек дороги от Феерии к дому. Несомненно, Рэп был не первым гением, оказавшимся здесь. Адепты и даже маги… не все они умирали, так и не открыв своего слова силы. Должно быть, в этой земле слепых было немало зрячих.

Более того – и это внезапное озарение показалось Рэпу скорее вспышкой безумия, чем здравой логикой, – веками Империя устраивала десятки кампаний, чтобы завоевать Ногиды. Так говорили матросы. Но импы так и не добились чего-нибудь более существенного, чем горстка крепостей, небольших фортов вроде Эмшандара. Рэпу рассказывали, что эти форты находились в постоянной осаде. Раньше или позже все они погибали. Сегодня пришел черед Эмшандара.

Следовательно, противниками легионов были отнюдь не толпы дикарей, а Хранитель Запада. Ногиды, должно быть, находились во владениях Зиниксо и представляли собой нечто вроде карантинной зоны, барьера, защищающего саму Феерию от имперских войск. Договор держал в узде легионы, подвластные чародею Востока, и, вероятно, воинственных джотуннов, опекаемых колдуньей Севера. Никакому волшебному барьеру вокруг фортов не продержаться долго, если Хранитель Запада решил не выносить сор из дому.

Сегодня угроза антропофагов оказала гному еще одну услугу.

Собственная слабость ужасала Рэпа. И вправду, его одежда пропиталась водой и липла к телу, но даже в таком случае ему не следовало бы дрожать так сильно. Он оступался, производя гораздо больше шума, чем следовало бы, и с треском продирался сквозь кусты на склоне холма.

Каждые несколько минут ему приходилось останавливаться и отдыхать. В его голове словно грохотал кузнечный молот, все мускулы будто превратились… нет, не в воду. Скорее всего, в грязь.

Прибрежная полоса оказалась узкой: намытый приливом песок, камни, а затем кусты у подножия холма. Рэп понимал, что должен вскарабкаться подальше от берега, прежде чем обойти кругом холм – так, чтобы вершина заслонила от него антропофагов. Холм оказался немилосердно крутым, а сухой кустарник – густым, шипастым и ломким. То, что ясновидению Рэпа мешали холмы, еще не означало, что это справедливо и для других колдунов, но, забираясь выше, Рэп отчетливо услышал бой барабанов и увидел освещенный пламенем дым, развеивающийся по ветру, а чуть позднее заметил и искры.

Он бросил прощальный взгляд на «Танцора гроз», стоящего почти на берегу, привязанного к валуну тонкой, как нитка, веревкой. Гатмор настороженно сидел на камне с мечом в руке, озираясь, как слепой. На борту никто не двигался. Это был корабль умирающих.

Наконец-то Рэп достиг выступа на склоне. Ему понадобился еще один привал, но он пригнулся и заставил себя отползти в колючие кусты, пока перед ним не открылся вид на склон.

Некогда здесь была долина узкой реки, часть которой обрушилась много лет назад. На оставшемся обрывистом берегу стоял форт Эмшандар, как громадный нарост. Несомненно, где-то была вода. Боги не могли проявить такую жестокость, чтобы полностью высушить реку.

Большинство антропофагов теснились у костров, одетые лишь в бусы. Кое-кто танцевал. Многие, похоже, пировали – о Бог Рвоты!

Четверо женщин болтали у колодца в развалинах форта прямо под местом, где залег Рэп – так близко, что он различал их смех. Он увидел, как полное ведро воды перелили в кувшин, и это зрелище вызвало у него острый приступ боли. Ему захотелось вскочить и с воплем броситься вниз. Фавн быстро отвлек свое внимание, направив дальновидение к берегу.

На берегу у форта лежали узкие лодки, наполовину вытащенные на песок. Рэп задумался, нельзя ли как-нибудь уничтожить их, чтобы избавить «Танцора гроз» от погони. Но тут же он понял – должно быть, у него начинают путаться мысли.

Однако он чувствовал, что поблизости нет часовых, и это еще раз подтверждало, что каннибалы полагаются на волшебную охрану. Едва у Рэпа возникла эта мысль, как его мысленный взор коснулся двух антропофагов, которые уже завершили победный пир и бегом бросились прочь от костра. Они бежали в сторону Рэпа. На леденящий миг ему показалось, что это колдуны-стражники, заметившие его, но затем один из бегущих остановился, упал и потянул на себя второго. А, вот оно что! Рэп облегченно вздохнул и мысленно благословил пару. Только теперь он заметил еще несколько пар, развлекающихся подобным образом. Очевидно, антропофаги не стали бы затевать праздник, если бы подозревали присутствие рядом врагов.

Дрожа, Рэп поднялся на ноги. Внутренний голос советовал ему продолжать ползти под прикрытием растительности, но ни один смертный не различил бы его в темноте, а от колдовства его не спрятал бы никакой кустарник.

Пропитанные соленой водой башмаки разъедали кожу на пальцах, но Рэп брел со всей возможной скоростью к склону небольшого ущелья. Он не слышал журчания воды, но вскоре ясновидение обнаружило ее – илистые пруды, небольшие ручейки. Он оступился на камнях, припомнив, как пришел в деревню на Феерии, думая, что умирает от жажды. Тогда, хвала Богам, он еще не знал, что такое жажда.

Он прекратил пить прежде, чем ему стало плохо, но остановиться было труднее всего. Торопясь, он рисковал захлебнуться. Теперь пора было возвращаться. Рэп наполнил два ведра и начал взбираться с ними по берегу.

Ведра оказались неимоверно тяжелыми. Веревочные ручки врезались в его израненные веслами руки, он шатался от усталости, проливая воду в свои и без того мокрые башмаки. Теперь почти все антропофаги разделились попарно, многие даже не удосужились отойти от костров. Очевидно, наступило время десерта. Барабанный бой прекратился. Если он и дальше будет так плескать, к «Танцору гроз» он придет с двумя пустыми ведрами…

Наконец фавн добрался до корабля. Гатмор обмяк на камне, держа голову так, словно вот-вот готов был уронить ее на грудь. Его меч был воткнут в песок у ног, рядом с двумя пустыми ведрами. Рэп бросил камушек, и моряк подпрыгнул на лигу в воздух. Он напился прямо из ведра и пробормотал благодарственную молитву.

Затем он произнес что-то еще, но Рэп уже спешил к ручью с пустыми ведрами.

К тому времени, как он совершал третий поход, барабаны снова загудели, а большинство пар принялись танцевать и пировать. Антропофаги отличались поразительной выносливостью – вероятно, этому способствовала их диета.

Несколько капель дождя упало на голову Рэпа. Поднимался ветер.

Он принес ведра к кораблю и пошел обратно. А потом – еще раз…

Пятая ходка прошла под проливным дождем и порывами ветра. Даже отдаленный шум прибоя зазвучал громче, шторм усиливался. Но так или иначе, кораблю следовало покинуть берег до рассвета. Рэп так устал, что то и дело скользил и оступался, а потом выронил одно из ведер. Перехватив другое, он упал в песок.

– Надо отдохнуть, – пробормотал он. Гатмор подхватил драгоценный груз обеими руками. На борту шевелились люди, воскрешенные водой.

– Все уже напились, парень. Ты сделал все, что мог. Рэп заставил себя выговорить ненавистные слова:

– Я схожу еще раз.

– Нет, ты выбился из сил. Ты славно поработал. Теперь заметно, что ты наполовину джотунн.

– Сколько до следующего форта?

– Кто знает? Смотря куда нас понесет.

Два ведра – даже два полупустых ведра – мало что значили для семидесяти людей, но, разделенные между самыми сильными из гребцов, они могли избавить всю команду от гибели в кораблекрушении. Рэп поднялся на ноги, чувствуя себя так, словно он весил больше корабля и экипажа, вместе взятых.

– Еще раз, – настаивал он.

– Нет! Поднимайся на борт. Этого достаточно.

Рэп подхватил ведра и двинулся прочь по песку, а Гатмор сначала не заметил, что фавн исчез, ибо деловито отдавал приказы экипажу.

Рэп вскарабкался на холм, плотно закрывая глаза под проливным дождем. Должно быть, Боги забавлялись, послав сюда дождь. Но Гатмор оказался прав – Рэп уже выбился из сил. Он шатался от усталости, боролся за каждый шаг, балансируя пустыми ведрами.

Юноша споткнулся, упал и покатился в кусты. На мгновение он испытал неземное блаженство, лежа с открытым ртом и подставляя лицо дождю. Он мог бы проспать так несколько дней.

Проспать? Он рывком сел. Неужели он заснул?

Должно быть, нет, или не более нескольких минут. Нг его разбудил крик.

Одного взгляда ему хватило, чтобы понять, какой плохое оборот могут принять дела всего за несколько минут. Бли зился рассвет, ибо мрак больше не был непроницаемым – Рэп заметил бы это раньше, если бы держал глаза открытыми. Он не удосужился отыскать ведра. Вскочив, он бросился бежать вниз по холму, прежде чем понял, что должен подниматься, и все демоны Зла завопили ему в уши.

Это была тройная гонка.

«Танцор гроз» отплывал. Матросы сгрудились у борта, сталкивая его в море. Начался отлив, крики боцмана разносились по всему берегу. С каждым рывком корабль все свободнее качался на волнах, но эта работа была каторжной для утомленного экипажа.

Рэпа качало от слабости, пока он несся вниз сквозь кусты. Только способность видеть в темноте позволяла ему избегать корней, кустов и деревьев, но не помогала сохранять равновесие. Ливень усиливался, земля и трава под ногами стали скользкими. Рэп поскользнулся, упал и покатился вниз и потому был вынужден снова начать подъем, но продвигался вперед с мучительной медлительностью.

А по песку мчалось несколько сотен разъяренных каннибалов, вопя во всю мощь легких, потрясая копьями и луками, направляясь к кораблю и уже пробежав мимо своих лодок хотя кое-кто из них отталкивал лодки от берега, намереваясь, перехватить «Танцора гроз». Значит, в гонке участвовало четыре стороны.

Когда Рэп достиг берега, рев матросов возвестил, что корабль высвободился и закачался на волнах. Люди падали воду и поднимались, хватаясь друг за друга и за веревки, привязанные к борту для этой цели.

Пока Рэп бежал по песку, корабль уже отплыл в ночь подхваченный ветром, волоча за собой перепутанный клубок людей, как странные морские водоросли.

Рэп бросился в волны, но каннибалы уже заметили его и их вопли усилились. Он упал, поднялся, снова упал, захлебнулся, закашлялся и заспешил вперед, то и дело оступаясь – море словно хватало его за ноги. Его преследователи двигались гораздо быстрее, Рэп забрел в воду по грудь, а «Танцор гроз» уходил прочь, поворачивался в сторону от холма, влекомый штормовыми волнами.

Полдюжины антропофагов нагоняли Рэпа, преследователей возглавляли два великана. Они умели плавать, а Рэп только беспомощно бултыхался в волнах, пытаясь бежать на цыпочках по дну и при этом не наглотаться воды, но волны оттаскивали его к берегу. Его дальновидение обнаружило конец веревки в тот же момент, когда две громадные руки протянулись к нему. Рэп вцепился в веревку в последний миг. Пальцы антропофага коснулись его плеча, а затем веревка утащила его прочь, обжигая ладони и выворачивая руки из суставов, увлекая под губительные черные волны.

Натяжение веревки ослабло; Рэп понял, что через несколько секунд будет второй рывок. Оказалось, думать нелегко, когда ясновидение подсказывает, что под тобой четыре локтя воды. Несмотря на это, Рэп ухитрился обвязать веревку вокруг запястья прежде, чем она натянулась и потащила его по морю, как рыбу. Но тут же веревка вновь провисла, и Рэп беспомощно забарахтался, стремясь достичь поверхности и глотнуть желанного воздуха. Прежде чем он сумел вынырнуть, еще один рывок веревки вытащил его на поверхность и тут же снова утопил. Если матросы знают, что он здесь, и могут вытащить его, им лучше поспешить…

Гатмор отправил на спасение двух молодых матросов, едва фавн оказался в пределах досягаемости. Матросы обвязали веревкой его щиколотки и вытащили на борт ногами вперед, так что большую часть воды и желчи он изверг во время подъема.

Несмотря на это, в его желудке оказался груз морской воды, способный утопить лодку. Матросы долго давили ему на грудь, чтобы выкачать воду.

Но бегство еще не завершилось. Пролив, который представлялся ясновидению таким бесконечным, был лишь одним из многих в архипелаге. Даже без парусов «Танцор гроз» пересек его через пару часов, полностью соответствуя своему названию, ныряя и подскакивая. Никто не знал, выйдет ли солнце, а ливень под стать потопу ограничивал видимость длиной вытянутой руки. Ни Гнурр, ни Гатмор не догадывались, где находится корабль, а впереди поджидали рифы, отмели и островки, неисчислимые, как звезды в небе, и только один человек на борту мог различить их.

Несмотря на отсутствие паруса, каждый порыв ветра грозил сломать мачту. Тогда гребцам пришлось бы полагаться только на свои слабые силы. Четверо матросов удерживали руль, но судно двигалось беспорядочно, как пьяная свинья. Еще трое человек пытались воскресить фавна, выкачивая из него воду, хлопая по лицу, поливая дождевой водой – теперь на корабле появился большой запас воды – и вопя на ухо. Рэп только бормотал: «Вон туда!», «Там камни!» – и его голова снова падала на грудь.

Впоследствии первый помощник определил, что, скорее всего, корабль прошел по проливам Кожа Угря и Бочка – пару раз по обоим бортам матросы видели скалы, до которых можно было дотянуться веслом. Это плавание продолжалось целую вечность, но когда выяснилось, что берега не показывались ни с одной стороны уже целый час, матросы поняли: судно вырвалось в пролив Дайр. К тому времени фавн уже заснул беспробудным сном. Его завернули в одеяло, положили под скамью и помолились о том, чтобы он выжил.