"Будущее непределенное" - читать интересную книгу автора (Дункан Дэйв)

11

Дош знал большинство проходимых перевалов в Вейлах — тех, которые используются всеми, и еще несколько «черных входов», известных только контрабандистам и Жестянщикам; собственно, это было почти одно и то же. Хотя ему уже давно не доводилось пересекать Рагпасс и он помнил его довольно смутно, он узнал его почти сразу же. Так, он вспомнил, что спуск в Носоквейл относительно пологий, зато со стороны Джоалвейла горы обрываются вниз почти отвесно. Во многих местах дорога вырублена в скале так, что представляет собой своеобразный полутуннель, и в этих местах на ней не разошлись бы и два человека. Там, где она проходила по естественным уступам, она была, как правило, шире, но часто неуютно нависала над пропастью. Все, что можно было сказать хорошего про подъем, — так это то, что он так извивался, что у сорвавшегося с дороги оставалась некоторая надежда, падая, привести в ужас одного или даже двух таких же, как он, путешественников.

Убедив себя, что вся его жизнь зависит от той скорости, с какой он покинет Джоалвейл — по возможности с минимальным количеством свидетелей, — Дош больше не задерживался для разговоров с местными. Детство с Лудильщиками научило его читать следы, но отпечатки множества ног в пыли заметил бы любой дурак, а ветер наверняка замел бы их, пройди Освободитель со своей шайкой здесь раньше, чем несколько часов назад. Подъехав к основанию склона, он разглядел похожие на муравьев маленькие группки людей, ползущих по дороге высоко над ним. В теплых лучах заходящего солнца он начал подниматься верхом.

Первую треть подъема он одолел относительно легко. Все, что от него требовалось, это погонять своего скакуна и бороться с острым желанием зажмуриться. Зависнуть в воздухе в семи футах над поверхностью дороги было гораздо хуже, чем идти по ней собственными ногами. Внутри его все сжималось, но по крайней мере физически он не уставал. Джоалфлэт разворачивался под ним подобно картине. Он нагнал нескольких отставших путешественников и обогнал их. По большей части это были старики или семьи с детьми — не самые обычные путешественники, — поэтому он решил, что это хвосты армии Д'варда. Он не задерживался, чтобы поговорить с ними; он только кричал им, чтобы они посторонились и не мешали ему проехать.

Моа то и дело колотил его ногами о скалу. Когда они поднялись выше, к этому добавился ветер, трепавший его одежду и волосы.

Одно из основных правил управления моа гласит, что моа не поднимаются выше деревьев. Должно быть. Ласточка читала учебники, поскольку вдруг решила, что полное отсутствие поблизости деревьев освобождает ее от необходимости тащиться дальше. Она остановилась как вкопанная и попыталась укусить его.

Дош пришпорил ее пятками — на несколько минут это подействовало. Потом Ласточка остановилась снова. Искренне пожалев, что не захватил с собой шпор, Дош достал кинжал и кольнул скотину в плечо. Результатом явился устрашающий приступ скачков и брыкания, сопровождаемый настойчивыми попытками повернуть назад, в Джоалвейл. Камешки из-под копыт срывались с дороги и исчезали в бездне. Дош заставил-таки упрямое животное развернуться в нужную сторону и кольнул снова. Ласточка понеслась, словно копье нагианского воина. Предупрежденные его воплями, путники едва успевали прижиматься к скале, и он вихрем проносился мимо.

Ясное дело, это не могло продолжаться вечно. В конце концов никакие угрозы уже не помогали, и Ласточка категорически отказалась следовать дальше. Решив, что новые уколы кинжалом только ухудшат ее и без того сволочной характер, Дош спешился.

Моа можно вести в поводу — в этом случае они имеют склонность кусаться. Их зубы довольно тупы, так что до крови они прокусывают редко, но ведь от этого не легче. Моа можно также погонять — в этом случае они лягаются тяжелыми копытами. Дош решил погонять — так неразумная тварь могла хотя бы тащить его. Как он и надеялся. Ласточка слишком устала и слишком боялась узкой тропы, чтобы лягаться как следует. Они продолжили путь вверх во вполне приличном темпе.

Солнце склонилось уже неприятно близко к горизонту. Джоалфлэт тянулся в бесконечность, растворяясь в дымке на западе. С моа или без, Дош был настроен одолеть этот проклятый подъем до наступления темноты.

Он обогнал еще несколько отставших групп следовавшего за Освободителем сброда — это определение характеризовало их очень точно. Большую часть, похоже, составляли женщины, причем вид у всех был далеко не цветущий. Очевидно, никто из тех, чья жизнь была и без того неплохой, не бросал ее ради того, чтобы следовать за Освободителем, хотя зачем вообще кто-то соглашался следовать за Освободителем, оставалось Дошу непонятным. Только потому, что он Освободитель? Как командующий объединенной джоалийско-нагианской армией Д'вард показал себя превосходным полководцем, но эти развалины нельзя было назвать армией. И кто теперь враг? Зэц? Уж такой-то войны стоило бы избегать любой ценой. Дош всем сердцем надеялся, что завершит свои дела с Освободителем и тут же отправится на запад, в Фитвейл.

Когда от солнца осталась лишь алая полоса на западе, он добрался наконец до вершины. Внезапно склон над ним исчез, и только деревья и две высокие горы по бокам отмечали перевал. Ветер дул навстречу. Насколько он помнил, начиная с этого места, дорога вела полого вниз до самого Носокфлэта.

— Ну что, скотина? — сказал он моа. — Видишь: деревья! А ну за работу!

Она лягнула его, и он едва увернулся.

Он остановился перевести дух и оглянулся назад. Отсюда было видно половину Джоалвейла: мозаика зеленых и золотых полей, лесов, синих пятен воды. Реки казались отсюда серебряными лентами, дороги — красными нитями. Если бы не сумерки, он разглядел бы и сам Джоал.

Пыль! Что-то подняло длинный шлейф пыли на дороге, по которой он ехал. Что это? Караван телег? Вряд ли. Скорее всего — отряд джоалийской кавалерии. Возможно, они не рискнут подниматься в темноте — во всяком случае, будем надеяться. И вообще, еще неизвестно, может, их послали вовсе и не за ним — или за Освободителем.

Вот свинство! Жизненный опыт показывает, что всегда следует исходить из худшего, а ведь опыт его еще ни разу не подводил. Мог бы подумать о такой возможности и раньше.

На небе ни облачка. Вставал Трумб, почти полный, и он теперь будет освещать мир своим зеленым светом до самого рассвета. Дош повернулся к моа.

— Тебе, — мрачно процедил он, обращаясь к Ласточке, — придется сейчас бежать так, как ты еще не бегала никогда в жизни.

Ласточка мастерски лягнула его в голень, швырнула на землю и добавила еще раз, уже по ребрам, когда он откатывался в сторону. К счастью, она не сломала ему ни одного ребра, и он не выпустил повода из рук.

Вопрос, кому принадлежит тот или иной перевал, вызвал немало стычек, однако ответ всегда зависел от соотношения сил заинтересованных сторон. В случае, если это Джоалия и Носокия, спора не было. Правители Носокии — джоалийские марионетки — и слова бы не сказали джоалийским солдатам, даже если бы те преследовали беглеца до самого Носока и зарубили бы его на главной улице. В случае, если беглец не говорит по-носокиански и не знает тайных перевалов из Носоквейла, единственный шанс спастись — что есть сил спешить на восток. Если ему удастся достичь Ринувейла, он окажется в сфере влияния Ниолии, за пределами Джоалийской империи.

Ночь освещалась всеми четырьмя лунами. Хотя Кирб'л, Иш и Эльтиана, даже вместе взятые, не могли сравниться с зеленым сиянием Трумба, они помогали освещать темные места, и Дош спускался в долину достаточно быстро. Дорога почти все время шла вдоль шумного ручья, так что он не опасался расшибить лоб об деревья. Он обгонял все новые и новые группки последователей Освободителя, и если число их, названное жилвенбийским крестьянином, хотя бы приблизительно соответствовало истине, впереди их оставалось не так уж много.

Проехав еще милю или две, Дош обогнул поворот дороги и оказался в более открытой части долины. Скальные стены круто поднимались вверх — деревья были редки, в основном кустарник. Он увидел впереди мерцание костров и россыпь упавших звезд. Да, а войско-то больше, чем он ожидал.

Ничто не мешало ему проехать мимо. Он мог быть в Носокленде уже к утру, пусть даже ему пришлось бы загнать моа насмерть. Так ему и следовало поступить. С другой стороны, у него больше часа форы, даже если джоалийцы рискнут подниматься на перевал при лунном свете. Он проделал весь этот путь, чтобы предупредить Д'варда, — ну, так он вполне успеет это сделать.

Ох, погубит его когда-нибудь эта сентиментальность!

Поворачивая Ласточку с дороги, он даже решил, что, если уж быть абсолютно честным с самим собой — чего он в себе вообще-то не поощрял, — он с удовольствием провел бы ночь у костра с Д'вардом, болтая о старых добрых временах. Так он по крайней мере узнает, откуда весь этот шум вокруг Освободителя.

Он правил на костры и детский плач. Он разглядел шаривших по кустам людей и решил, что они собирают ягоды. Сколько ягод надо набрать на сотню голодных желудков?

Человек возник словно из ниоткуда, заступив ему дорогу. На нем была только кожаная юбка — не самая подходящая одежда для холодной ночи в горах, — и в руках он держал копье и круглый щит.

— Стой! — приказал он.

Дош остановился. С копьями не спорят.

— Изложи свое дело! — Часовой говорил со знакомым выговором, и неожиданно лицо его тоже оказалось знакомым.

— Догган! Догган Пастух! Это же я — Дош!

— Пять богов… тьфу! Я хотел сказать. Господи! Это ведь сам Двуличный! Что ты здесь делаешь, говнюк?

— Могу спросить то же самое у тебя. — Дош подумал, не спешиться ли ему, но остерегался больше зубов Ласточки, чем копья Доггана. «Интересно, — подумал он, — много ли здесь старых однополчан Д'варда? Наверное, хватает. Нагианцы фанатично преданы своим сверстникам-односельчанам и все делают сообща». — Где твоя раскраска, воин?

— Краска вся вышла, — спокойно ответил Догган. Это был невысокий, коренастый мужчина, славившийся скорее развитой мускулатурой, чем сообразительностью. Похоже, его нимало не беспокоило, что такие слова в устах нагианца натуральная ересь. — Я спросил тебя, чего тебе нужно.

— Я приехал поговорить с Д'вардом.

Догган подумал немного, потом сделал знак копьем:

— Иди за мной. И если ты позволишь этому ублюдку укусить меня, я пущу его на котлеты.

— Веди. — Дош уже на ходу менял стратегию. Отряд нагианских воинов для джоалийцев — грозный противник. Если Д'вард согласится защитить его, возможно, он будет в безопасности.

Через несколько минут они вышли к костру. Стреножив Ласточку, он устало поковылял на свет. Нога болела в том месте, куда пришелся удар копытом моа. Полдюжины озябших нагианцев собрались у огня и внимательно слушали то, что говорил им сидевший на камне Д'вард. Он прервался на полуслове, и зубы его блеснули в улыбке.

— Ба, посмотрите-ка, кто здесь! Наш старый вестовой! Добро пожаловать, Дош! — На нем была темная хламида жреца с длинными рукавами. Из-под капюшона виднелись пряди черных курчавых волос и коротко остриженная борода, но он был бы больше похож на жреца, если бы побрил лицо и голову. Хорошо, что он этого не сделал.

— Спасибо. — Дош придвинулся к огню, и остальные освободили ему место, даже слишком много места, словно он разносчик страшной заразы. Он съежился, чтобы согреться, понемногу узнавая людей вокруг — все из старой соналбийской сотни — Прат'ан Горшечник, Бурташ Колесник, Гопенум Мясник и другие. Любой из них порубил бы себя на кусочки, попроси их об этом Д'вард.

Молчание угнетало его; он поднял взгляд и увидел — Д'вард ждет, что он скажет.

— Я услышал, что ты в Жилвенби. Об этом сказал мне один военный в Джоале. Я решил, что мне стоит предупредить тебя.

Даже в неровном свете костра глаза Д'варда блеснули синим.

— Ты поступил как настоящий друг, Дош. Джоалийцы мне не страшны, но все равно очень мило с твоей стороны.

Он не изменился. Если он хочет, чтобы его считали вождем, ему стоило бы отрастить бороду подлиннее. Нет, такое можно сказать про кого угодно, только не про него. Вид у него, конечно, слишком юный, но его абсолютное спокойствие означало, что он полностью контролирует отряд — и себя самого тоже. Дош снова ощутил волшебство в действии. Это был человек, которого уважали, которому повиновались беспрекословно, пусть даже сам он и не просил об этом. Он говорил с богами. О нем гласило пророчество. Он вызывал доверие — и уверенность.

— Это был не совсем простой военный, — объяснил Дош. — У него на теле был знак Владычицы.

Здоровяк Прат'ан хмыкнул, но что он хотел этим сказать, осталось неясным.

Д'вард задумался.

— Единственная известная мне мужская секта Эльтианы — это Хранители Матери. Говорят, свой знак они носят на довольно интимном месте.

— Вот именно.

Улыбка сбежала с лица. Взгляд сделался жестким.

— И как ты обнаружил это, Дош?

Двое воинов что-то пробормотали.

— Нет, — возразил Д'вард. — Если он посвящен Эльтиане, он бы не стал делать этого. Ну?

— Я его убил.

Д'вард вздохнул:

— За что?

— Он хотел, чтобы я тебя предал. — Дош с надеждой обвел взглядом сидевших у костра. Если он и ожидал одобрения, он его не увидел. Эти тупицы всегда терпеть его не могли. Они позволяли ему дышать только потому, что так приказал им Д'вард. Собственно, ему плевать на их мнение, но хотелось бы верить, что Д'вард одобряет то, что он для него сделал. В его жизни почти не было других мужчин, к которым он относился бы так… вообще не было, во всяком случае, сейчас он таких не помнил.

— Полагаю, именно этим объясняется то, что ты ехал через перевал ночью,

— заметил Д'вард. — Откуда это у тебя моа?

— Украл, разумеется.

— Ты ведь ни капельки не изменился, не так ли?

— А вот и нет, я стал еще лучше.

Д'вард почесал бороду; вид у него был скорее раздраженный.

— Спасибо тебе за новости насчет Эльтианы. Хранители делают для нее грязную работу — они не так опасны, как Жнецы, конечно, но все-таки… Мне только жаль, что ты раздобыл эту информацию таким образом. Проведешь ночь с нами или ты спешишь полюбоваться новыми местами? Боюсь, особых удобств мы тебе не предложим.

Все взгляды обратились на гостя в ожидании его ответа. Нагианцы явно ждали, что он уберется. Чего хотел Д'вард, Дош понять не мог.

Он устало протянул руки к огню. Воздух остывал; ночь становилась все холоднее и темнее. И неуютнее.

— Там еще отряд джоалийской кавалерии… — Его языку явно не хотелось уходить отсюда, так что его приходилось пришпоривать.

Гопенум подбросил в огонь веток. Дым и искры взметнулись к звездам.

— Это не за нами, — сказал Д'вард. — Я не думаю даже, чтобы они проверяли, убрались ли мы, — выданное нам разрешение действительно еще три дня. Они поднимаются к перевалу или будут ждать утра?

— Не знаю. — Дош встал, пошатываясь на затекших ногах. — Ладно, я сказал все, что знаю. Мне лучше ехать дальше. — Он подумал о долгом, одиноком спуске в Носоквейл.

— Мы приветствуем новобранцев, — негромко проговорил Д'вард. — Мы будем рады видеть тебя с нами.

Прат'ан зарычал.

Д'вард цыкнул на него, и Прат'ан пошатнулся, словно от удара кнутом.

Дош опустился на колено, выбрав своего рода компромисс — вроде бы и не ушел, и не остался.

— С вами? А что вы задумали?

— Скажи ему. Большой брат.

Мускулистый горшечник хмуро посмотрел на Доша.

— Освободитель исполняет пророчества. Мы — Свободные, и мы держим путь в Таргвейл, где он принесет смерть Смерти, как это и было предсказано.

Сущее безумие. Но Дош слишком хорошо знал Прат'ана, чтобы спорить. Голова горшечника была пуста, как его горшки.

— И на каких условиях?

— А! — Д'вард подумал немного. — Ты убийца, вор, лжец, половой извращенец, и ты — предатель. Это достаточно точно описывает тебя?

Бурташ заржал. Д'вард покосился на него.

— Извини, Освободитель, — пробормотал тот, виновато опустив голову.

— Пожалуй, ты перечислил все мои лучшие стороны, — кивнул Дош. — Я еще напиваюсь до бесчувствия и курю мак, когда могу себе это позволить.

— Мы не можем принять такого человека.

— Тогда к чему тратить время? — Дош начал подниматься.

— К тому, что ты можешь обещать бросить все это.

Дош подумал, что ослышался, да и у остальных вид был озадаченный. Будь это кто угодно, а не Освободитель, он решил бы, что его разыгрывают, но в глазах Д'варда не было усмешки, только вызов.

— Мне безразлично, кем был человек раньше, Дош, мне важно, кто он теперь.

— Ты хочешь сказать, ты поверишь мне на слово? Мне? Ты считаешь, что, если захочу, я сдержу свое обещание?

— Да. Ты говорил как-то, что крепче тебя ублюдка в армии не найти, и я тогда поверил тебе. Я верю тебе и сейчас. Если ты пообещаешь мне, что откажешься от всего этого, ты сдержишь слово.

Костер затрещал громче; дым уносился по ветру. Откуда-то из темноты слышались негромкие голоса, детский плач. Кто-то завел песню, похожую на гимн. Кто такие эти Свободные? Только отряд из Соналби или все это сборище разного сброда? Присоединиться к ним? Ему?

— Боги! — Все это сплошное безумие.

— Здесь только один бог. Твое решение? — Д'вард неожиданно рассмеялся.

— Я никогда еще не видел тебя таким напуганным, Дош!

Он боялся. Еще как боялся! У него дрожали руки.

— Я не могу!

— Можешь!

Ведь именно это хотел он услышать от Д'варда, верно? Тогда почему он не верит в это?

Освободитель пристально посмотрел на него:

— Мы знаем тебя как Доша Вестового. Если солдаты спросят о тебе, какое бы имя ты ни носил сейчас, мы можем ответить, что не знаем такого. — Он улыбнулся. — И потом, ты ведь действительно станешь совсем другим человеком…

Другим человеком? Такое решение нельзя принимать, не подумав как следует. Дош больше не будет одиночкой. Он будет одним из этих безмозглых сектантов Освободителя, одним из тех, кто направляется на верную смерть в Таргвейле. Он ведь был уже одним из них. Недолго.

— Как это тебя до сих пор не отловили Жнецы?

Д'вард только пожал плечами.

— Жнецы? — сипло расхохотался Гопенум. — Хочешь посмотреть на Жнецов? У нас их тут дюжина, если не больше. Стоит им оказаться рядом с Освободителем, как они уже больше не Жнецы.

— Что?

— Не обращай внимания, — сказал Д'вард. — Ты уклоняешься от ответа.

Дош еще раз неуверенно огляделся по сторонам. Он не мог разглядеть на лицах презрения, но знал — оно там. Они скрывали это из уважения к Д'варду, только и всего. Он с трудом встал — казалось, он весит больше их всех, вместе взятых.

— Желаю удачи. Вы все сошли с ума. Ступайте, несите смерть Смерти, если сможете. Я уж лучше постараюсь сохранить жизнь жизни.

Он повернулся и пошел. Он не сделал и трех шагов, когда услышал голос Д'варда:

— До встречи в Носокленде.

Он продолжал идти не оглядываясь.