"Шеф гестапо Генрих Мюллер. Вербовочные беседы." - читать интересную книгу автора (Дуглас Грегори)Мюнстерский левВ отличие от «Окончательного решения» С. Я хотел бы обратиться к теме так называемой программы милосердного убийства, которая была учреждена… я полагаю… в 1941-м. Хронически больные, умственно отсталые и прочие «дефективные» по приказу Гитлера были убиты в газовых камерах. Это верно? М. Да, в общем, правильно. Я видел подписанный им приказ об этом(1). Что я могу вам рассказать? С. Программу в конце концов отменили, разве не так? М. Да, я полагаю, где-то в конце августа или начале сентября 1941 года. Для уточнения ваших данных, программа была пущена в ход в сентябре 1939 года. Этот тип, Вирт, который, по-видимому, сейчас находится под вашим покровительством, был одним из организаторов технической стороны дела. Это абсолютная правда, что большое число хронически больных (имеются в виду умственно неполноценные люди) и неизлечимых калек, кроме тех, что пострадали в войне 1914 года, и им подобных были уничтожены. С. Почему программу свернули? М. Гитлер приказал остановить её после того, как епископ фон Гален С. Конечно, продолжайте, пожалуйста. М. Епископ, который, кстати, был очень убеждённым немецким националистом, получил информацию об этих убийствах и обратился с посланием к своей пастве. Разумеется, это сразу привлекло внимание местных сотрудников гестапо, и мне прислали копию. Он был, безусловно, чрезвычайно решителен в осуждении данной программы, за что я не могу упрекать его. Он видел в этом поругание Божьих заповедей, и здесь я был совершенно согласен с его взглядами. Убийство детей и стариков без всяких сомнений преступно. Нужно было вести это дело с большой осторожностью, чтобы оно не вышло из-под нашего контроля, и я послал начальника регионального отделения гестапо поговорить с епископом и предупредить его, чтобы он немедленно оставил данную тему в покое. Разумеется, я действовал так по долгу службы, а не из личных побуждений В любом случае, епископ отказался поступиться своими взглядами, и донесение о его деятельности поступило к Гиммлеру, а затем опять ко мне. Мы с Гиммлером довольно долго совещались по его поводу. Гиммлер был католик, а я и до сих пор принадлежу лону церкви, так что в этом отношении между нами была некая общность. Он чувствовал себя очень неуютно из-за всего этого дела, особенно теперь, когда оно получило огласку. Ему не нравился тот факт, что в деле оказались замешаны СС. Гиммлер никогда не мог привести свои мысли о чём бы то ни было в порядок, так что я воспользовался этим и велел своим людям ни в коем случае не мешать епископу, а просто продолжать наблюдение Затем он произнёс свою проповедь Я знал, что он собирается сделать это, у меня служил в церкви свой человек, секретный сотрудник гестапо, который должен был сделать полную стенографическую запись текста проповеди. Должен сказать, что фон Гален был человеком большой силы духа и решительности. Он прямо обвинил правительство и отдельных его членов в убийстве. Какой бы то ни было компромисс не состоялся. В тот же вечер я получил полный текст проповеди и передал копию Гиммлеру, а ещё одну отослал с курьером Геббельсу. Геббельс тоже был католиком, но, в отличие от Гиммлера, мыслил ясно, и он сразу понял суть моего сопроводительного доклада. Она заключалась в том, что, если епископ будет арестован, это вызовет ужасающие беспорядки в регионе, которые невозможно будет контролировать Геббельс вызвал меня на обсуждение, и я сказал, что хотел бы лично переговорить с епископом и проследить за тем, чтобы дело было немедленно прекращено Я обсудил это и с Гиммлером, который согласился, что конец этому должен быть положен раз и навсегда. После этого я отправился к фон Галену С. Мне жаль слышать это. M. Это принесло большое горе и тяжёлые переживания и мне и моей жене и вызвало разлад в нашей семье. Но просто убить бедного ребёнка – такое никогда не приходило нам в голову. Как видите, у меня было много причин, не связанных с национал-социализмом, чтобы полностью разделить мнение епископа. И я восхищался его гражданским мужеством, которое, как мне казалось, было редкостью для того времени. Я предупредил епископа, что ему не следует продолжать в том же духе, иначе его ждёт лагерь. Он ответил, что ничего другого сделать не может… и что у него нет выбора. Я вспомнил, что однажды и Лютер произнёс что-то в этом роде, и спросил епископа, что могло бы заставить его замолчать. Он потребовал, чтобы вся программа была полностью и немедленно отменена, а он взамен больше ничего не будет говорить и писать о ней. Вернувшись в Берлин, я поговорил с Гиммлером и Геббельсом, которые сообщили мне, что Гитлер был в ярости и этот злыдень Борман хотел не только арестовать епископа, но и казнить его. Я подготовил отчёт и вручил его и Геббельсу и Гиммлеру, и, к большому счастью, Гитлер согласился остановить программу. Должен сказать, что Борман был в бешенстве, но это никого не беспокоило. И я был не единственный, кто заступился за епископа перед Гитлером. Другие члены его ставки и некоторые люди из высших правительственных кругов тоже присоединились. Фюрер отменил приказ, и фон Гален сдержал своё слово. Борману, конечно, не нравилось, что ему стали поперёк дороги, а он был способен на любое вероломство, так что я постоянно посылал людей из гестапо, дабы убедиться, что епископу не грозит опасность. Его арестовали по делу 20 июля, и он был в заключении, но, уверяю вас, находился в хороших условиях и не подвергался жестокостям и оскорблениям. Да, это было некрасивое дело, но на востоке убийства продолжались. Думаю, что, если бы жертвы не были немецкими гражданами, отношение к этому было бы более терпимое. Фон Галену повезло. Один клирик из Берлина скончался в лагере, потому что поднял ту же тему, что и фон Гален. Это было очень глупо с его стороны, потому что дело уже закончилось, а вся идея в целом более не подлежала какому-либо обсуждению. Но, конечно, мёртвых это не воскресит, верно? С. Да. Фон Гален умер сразу после войны, выражая недовольство тем, как союзники обращаются с военнопленными. Вам это известно? М. Да. Это сделали вы? С. Сделали что? М. Убили епископа, конечно. С. Нет. Он был старый человек и умер от пищевого отравления. М. Вы говорите точь-в-точь как Гейдрих. С. Это оскорбительно. M. Таким был Гейдрих. Хотя нет, он, скорее всего, убил бы епископа, подстроив автокатастрофу или взрыв самолёта… точь-в-точь как ваш мистер Черчилль любил поступать со своими собственными врагами. Нет, я не думаю, что это вы убили епископа, но лет через двадцать вас могут обвинить в этом. С. Фон Гален считается одним из столпов антигитлеровского сопротивления… М. О, какая нелепость. В этом нет ни капли истины. Епископ был убеждённым националистом, но он был ещё более убеждённым католиком, и одна вера победила в нём другую. Я могу заверить вас, исходя из того что знаю сам, что у фон Галена не было ничего общего с извращением Штауффенбергом или вечно ноющими старыми генералами. Его сопротивление основано на его вере, а не на его эго. В конечном счёте, это существенная разница, и я уверен, что вы это понимаете. Знаете, тюремные лагеря были заполнены самыми разными людьми, не только евреями и противниками Гитлера. Кого только не было среди заключённых, начиная с коммунистов, извращенцев, профессиональных преступников и заканчивая религиозными фанатиками, лицами, лишёнными гражданства, бродягами, бездельниками и прочими. Ведь из того, что кто-то был в лагере, не следует, что надо делать из него святого, и если вы ещё в этом не убедились, я уверен, что вам это предстоит. Нельзя делать святых из отбросов. Почему вы просто не пригласите всех узников лагерей в Соединённые Штаты и не обеспечите им государственные должности? Через несколько месяцев большинство из них отправится обратно на корабле в Бремен, а вам придётся произвести дезинфекцию в их кабинетах. С. Я знаю, что у нас есть проблемы такого рода, и мы хотели бы получить доступ к вашим документам, чтобы положить им конец. М. Огромный поток этих ничтожеств хлынул в вашу страну, как я полагаю, используя своё заключение в лагере как своего рода моральную визу. На самом деле у меня нет этих документов, потому что лагерная система не находилась под моим контролем, но я думаю, что можно проверить имена по судебным отчётам и спискам осуждённых, к которым я имею доступ. Поверьте, подобные люди не нужны вам в вашей стране. Оставим евреев в стороне, ибо большую часть своего служебного времени я потратил, сажая под замок подобных типов… изгоняя их из общества. Я имею в виду преступников, дегенератов, коммунистов и антиобщественно настроенных людей. Я видел своими глазами, какой ужасный вред могут причинить эти твари хорошо организованному обществу. Во время имперского периода законы, естественно, были ужесточены, но народ Германии не устраивал беспорядков, не хныкал и не призывал к актам гражданского неповиновения. Когда в 1918 году наступил крах, все эти твари выбрались из своих нор и начали расползаться по улицам. В крупных городах появились танцевальные бары для гомосексуалистов и лесбиянок, стали распространяться извращения и порнография, возросло употребление наркотиков, и тяжкие преступления совершались везде, даже в маленьких городках и деревушках. Профессиональные коммунистические агитаторы, в большинстве своём иностранцы, взбаламучивали низшие классы и подстрекали их к открытому мятежу против социальной системы, которая, как они чувствовали, сможет лишить их заслуженных наград. С. В каком смысле наград? M. Во всяком обществе есть люди, которые могут созидать и созидают, и пока нация стабильна, остальные тоже стремятся им соответствовать –хорошо зарабатывать и кормить семью или поступать в университет и получать хорошее образование. Недовольные в большинстве своём являются неудавшимися интеллектуалами или, вернее, псевдоинтеллектуалами. В глубине души они знают или догадываются, что они ничего собою не представляют. Они ничего не могут создать… они не умеют ни рисовать, ни писать стихи или пьесы, ничего такого, что было бы замечено. То, что они делают, низкого качества и не имеет спроса на свободном рынке. Об этом есть у Паскаля. С. Где? М. В его трактате «Мысли несчастливые». Насколько я помню, у него говорится, что люди хотели бы быть великими, но знают, что они ничтожны, хотели бы быть счастливыми, но знают, что они жалки, хотели бы быть совершенными, но понимают, что они преисполнены недостатков, и хотели бы пользоваться уважением и любовью других, но знают, что их пороки заслуживают только презрения. Я полагаю, что смысл этого пассажа такой. И затем там говорится, что таких людей охватывает злоба и ненависть к тем истинам, которые ясно показывают их несовершенство. Подобный человек становится коммунистом или либералом, как их называют в Англии. Он понимает, что, только сведя всех людей к общему заурядному состоянию, он может почувствовать себя если не выше, то хотя бы равным им. Такие люди не способны созидать, творить, но единственно могут разрушать то, что создали другие. Этих людей вы можете найти в академическом мире, где они захлёбываются ненавистью к тому, чему учат и чего не могут создавать сами, или в профсоюзах, где они проклинают человека, построившего завод, чего они сами сделать не в состоянии. И если они приходят к власти, они только разрушают всё, к чему прикасаются. Я знаю, что у вас много таких в вашей стране, многие родились там, но гораздо больше подобных бежали из Европы. У меня был непосредственный опыт работы с ними, а у вас нет. Вышвырните их из страны, пока они не загадили всё вокруг. Они начинают с того, что требуют от вас признать идею, что все люди равны и что каждый человек должен быть равен… но не выше… своему соседу. В математике это называется общим знаменателем. Затем эти невостребованные интеллектуалы требуют, чтобы все люди были равны, а они, конечно, стали бы естественными лидерами народных масс вследствие своего умственного превосходства. Они начинают манипулировать массами, к которым снисходят с приказом сбросить существующее правительство и посадить на это место их самих. И на смену тирании рынка, которая более или менее естественна, приходит тирания интеллектуалов-неудачников, которые убеждены, что они одни правы, и хотят заставить всякого, кто не столь блестящ, поклоняться им, как глиняным божкам. Я мог бы высказать свои соображения и о Боге тоже. Во что бы вы ни верили, я должен сказать, что без Бога, или прочного морального стержня, общество быстро распадётся на отдельные фракции, каждая из которых будет стремиться занять пустующий престол. Когда вы разрушаете или принижаете авторитет главной моральной опоры, вы оставляете позади вакуум. А что вы можете сказать о вакууме? С. Что природа не терпит пустоты, конечно… М. И что-нибудь заполняет её Берегитесь человека, который хочет стать Богом. С. Не применимо ли это к Гитлеру? М. Я имел в виду Ленина, но, пожалуй, в определённом смысле это применимо и к Гитлеру. Хотя в другом смысле – нет. После 1918 года в Германии возник социальный, политический и моральный хаос. Большинство людей хотят только мира и покоя, так что они рассуждают лишь о том, как устроиться в жизни и улучшать своё благосостояние. Во времена Веймара чувство принадлежности к обществу было утрачено, как и вера в достижение успеха путём честного труда. Тогда повсюду царили продажность, порок и преступность, и задачей Гитлера было показать угнетённым поражением и даже напуганным народным массам, что ещё сохранились какие-то ценности и что они всё же могут ещё восстановить некий моральный порядок в их жизни. В отличие от Сталина, который управляет, держа народ в страхе, Гитлер никогда не упускал из виду желаний народа и всегда учитывал их. Вот мы с вами несколько минут назад говорили о фон Галене. Гитлер был явно разъярён, что кто-то осмелился публично бросить вызов его авторитету, но он ясно видел, что если он предпримет что-нибудь против епископа, это очень повредит ему в глазах немецкого народа. С. Но евреи? М. В Германии большинство людей весьма благосклонно относились к тому, чтобы выдворить евреев вон из страны. Не устраивать резню на улицах, но заставить их покинуть германское общество. В этом смысле Гитлер лишь откликнулся на желание народа. С другой стороны, он был интеллектуальным антисемитом, то есть он облекал свою нелюбовь к евреям в интеллектуальные формулы. Для него, безусловно, не составляло проблемы восстановить народные массы против них. Я считаю, что правосудие совершило большую ошибку, потому что теперь за нами придут поколения, которым придётся выслушивать бесконечный поток еврейских жалоб, и долго ещё, после сошествия в могилу последнего члена партии, его дети, внуки и правнуки будут вынуждены оправдываться и каяться. В этом кроется опасность для евреев: в конце концов немцы устанут от постоянных обвинений в военных преступлениях, создании лагерей смерти и тому подобном и просто отвернутся от своих обвинителей. И к чему это приведёт? К насилию? Нет, к равнодушию, что гораздо хуже. С. С исторической точки зрения я с вами согласен, но сегодняшней Германии всё ещё приходится платить за события, связанные с Третьим рейхом. М. Совершенно верно. И Советам тоже в конце концов придётся заплатить за гораздо большие ужасы, которые они навлекли на свой собственный народ. И это никогда не кончится, так ведь? Что я вам говорил насчёт крысиного помёта? С. Я помню, как вы высказывали ваши взгляды. М. Вы с ними согласны? С. Моя миссия не в том, чтобы соглашаться или не соглашаться с вами. У меня просто есть некий список вопросов, которые я должен вам задать. Наша беседа, которая сейчас записывается, безусловно интересна и очень часто провокационна, но всему своё место, генерал. М. Вы считаете, что я вас провоцирую? С. Конечно, считаю. И вам доставляет большое удовольствие задевать меня. Хотел бы я знать, зачем вы это делаете. М. Чтобы показать вам, что вы и сами виновны в том, в чём обвиняете меня. С. Виновны в чём? М. В неосторожности. Я пережил стабильность кайзеровского периода, потрясения крупнейшей войны, крушение всего моего общества, революцию и уличную резню, которая всегда была их неизбежным следствием, политическую реакцию, войны, катастрофические бомбёжки и массовые убийства. Вы же только наблюдали за всем этим из сытой, незаинтересованной страны. Каждое правительство оправдывает свои действия перед историей и своим народом, с помощью пропаганды. Вы наблюдаете за всем со стороны: раз об этом написано в книге, значит, это должно быть правдой. Потому что вот оно здесь, на этой самой странице. Немцы во время войны 1914 года занимались промышленной переработкой трупов и гвоздями прибивали младенцев к стене. Это должно быть правдой, потому что так говорят британцы. С другой стороны, вы перебили всех ваших краснокожих и потратили немало времени, вешая на деревьях черномазых. Потом, есть ещё евреи, которые, как всем известно, убивают христианских младенцев и едят их во время своих религиозных ритуалов. Каких ещё бессмыслиц можем мы наговорить здесь? Рабоче-крестьянский рай? Блага коммунизма? Ленин воскрешает мёртвых и ходит по воде ради создания поколения слабоумных университетских профессоров и бездарных поэтов? А как насчёт британцев, которые убивают ирландцев? Или бельгийцев, которые несли цивилизацию неграм в Конго бичом и картечью? А вспомните армян, которых терзали турки. И вот ещё что нужно принять во внимание. Британцы в Южной Африке истребляли белое население |
||
|