"Союзники" - читать интересную книгу автора (Дрейк Дэвид, Фосетт Билл)

Операция называлась "Белая картечь". Флот уже почти неделю сшивался вблизи Бычьего Глаза, дожидаясь приказа. План, как всегда, был разработан с учетом всех возможных сценариев, все аргументы "за" и "против" были тщательно взвешены аппаратом Стратегических Советников. И все варианты подразумевали одну-единственную тактику: нанесение удара по противнику, сдерживание ответного удара и постепенное его уничтожение. Много проще было бы использовать план "Посейдон", согласно которому огромный флот дистанционно-управляемых кораблей расколол бы планету, как куриное яйцо, но… Но прежде всего требовалось оказаться на поверхности и собрать необходимую информацию о халианских рейдерах, о кодах и шифрах, о Синдикате. А эту задачу можно было решить только полномасштабным вторжением. А такое вторжение всегда означает, что на поверхности вражеской планеты окажутся люди. И их кишки тоже окажутся на поверхности…

И несмотря на риск огромных потерь, парни вроде десантников Ковача предполагали, что хорьки могут оказаться куда сильнее, чем хотелось бы. Каждый второй корабль в авангарде Флота был пикирующим штурмовиком, и на его борту находилось подразделение Быстрого Реагирования. Сто Двадцать Первая, как всегда, была выдвинута вперед. План назывался "Белая картечь", согласно ему с орбиты сначала должна быть произведена массированная бомбардировка избранных целей, после чего в бой должны вступить десантники. А такой сценарий означал только одно – огромные жертвы.

Перед тем, как подавить цели при помощи чисто военных методов – бомб и плазменных пушек, – требовалось еще одно. А именно: снизить боевой дух туземного населения Халии, а само население – по возможности – обескуражить. И вот в этом и заключалась миссия Минервы.

Первоначальный план Группы Стратегического Планирования Флота состоял в том, чтобы поджечь серию атмосферных бомб и испоганить атмосферу Халии изрядным количеством кобальто-ториевой смеси, да еще так, чтобы испепеляющий жар царил на планете столетия. После углубленного анализа стратеги пришли к выводу, что этот план не сработает, и не только потому, что девяносто семь лет – слишком большой срок для запекания хорьков на радиоактивном вертеле, но и потому, что, по самым оптимистическим оценкам, должно было пройти не менее двадцати лет после начала реализации проекта, прежде чем кто-нибудь сможет не только ступить на поверхность Халии, но и вернуться обратно и рассказать об этом.

Нейтронную бомбардировку отвергли по тем же причинам. Очень слабый взрыв при очень сильном лучевом поражении – достоинства хваленой нейтронной бомбы, известные из учебников истории, – имели значение непосредственно на поле боя да и то только в том случае, если мощность боеголовок не превышала одной килотонны. При обсуждении же операции на Халии речь шла самое меньшее о шести тысячах мегатонн. Массовое использование таких боеголовок могло привести к кумулятивному эффекту. И план "Посейдон" был отвергнут.

Специальная операция, известная как "Огненный лед", требовала лишь одного быстрого корабля, снаряженного грузом особой важности: биоразрушающим быстроразлагающимся реагентом, известным во Флоте под маркой GK-2.

Это был сверхмощный нервнопарализующий газ.

Доставленный к целям, заранее классифицированным как пригодные для наземной штурмовки, GK-2 убивал, выводил из строя или же, на худой конец, загонял в глубокие убежища всех потенциально опасных обитателей региона. Ни одно вооруженное существо не могло выжить без защитных средств, а шесть дней, проведенных в костюме спецзащиты и в противогазе, когда даже естественные надобности приходится отправлять прямо в костюм, выведут из строя любого. Стратегический и тактический анализ показал, что более быстрые процессы метаболизма у халиан приведут к полной потере боеспособности их подразделений еще до того, как десантники ступят на поверхность планеты.

– Ну вот, опять к халианам, да еще нужно маскироваться под этих уродов, – недовольно проворчала Минерва. – Мы как-то уже занимались этим, и не могу сказать, чтобы мне нравилось.

– М-м-да. А ведь тогда ты вызвалась сама, – откликнулся Рой Малин, не отрывая взгляда от вскрытой панели. Ему, как "мускулу" разумного корабля класса "Олимпус", единственному человеку в экипаже, приходилось следить за всем.

– Управляемая капсула номер два, системный статус?

– Капсула два: все системы функционируют нормально. Стопроцентная готовность.

– Подтверждаю.

Постоянный анализ передач между панелью управления Минервы и двумя десятками капсул с канистрами нервно-паралитического газа, хранившихся в полостях разрушенного десантного корабля, осуществлялся при помощи сверхточных лазеров, исключавших всякую возможность перехвата информации и обнаружения. Однако Рой чувствовал себя глубоко несчастным каждый раз, когда требовалось нарушить режим полного молчания. До Халии оставалось менее пяти астрономических единиц, и это расстояние непрерывно сокращалось. Несмотря на заварушку у Бычьего Глаза, немало хорьков сновало и здесь. И все с навостренными ушками.

В этот раз на борту Минервы находился пассажир – полковник Кулли из Двадцать Второй бригады Сил Быстрого Реагирования. Не говоря уже о том, что Кулли являлся офицером, это был первый десантник, на униформе которого Рой не увидел многочисленных побрякушек, которые так любят все десантники. Но зато Кулли обладал кое-чем другим. А именно, наружностью. Так мог выглядеть только прирожденный убийца.

Рой с беспокойством чувствовал, что главной причиной присутствия полковника Кулли на борту являлся он сам. А точнее – его невоздержанность в словах. На предварительном-инструктаже не было сказано ни слова о том, что на борту Минервы будет присутствовать кто-то еще, помимо обычного экипажа – по крайней мере до тех пор, пока "экипаж" не поднялся со своего места, не кашлянул, чтобы привлечь внимание, и не сообщил, что именно он думает об операции "Огненный лед".

Да, противниками являются проклятые хорьки; да, всем хорошо известна жестокость этих тварей; да, GK-2 разрешен законом, он ничем не хуже плазменных пушек. Но одна мысль о том, что в результате газовой атаки пострадает и гражданское население, вызывает у него отвращение. О чем Рой Малин и не преминул сообщить.

Пусть это было ничем иным, как желанием высказать наболевшее, но, поднявшись со своего кресла и приковав к себе взоры всех находившихся в зале. Рой допустил роковую ошибку. Он не пожелал придерживаться общепринятых правил и молча опуститься обратно. Рой был очень начитанным и хорошо образованным молодым человеком, а гнев прибавил ему красноречия. Словом, он наплевал на все авторитеты и правила приличия. Да еще перед Адмиралом Мейером и Десантным генералом Хьюго Стресснером. Учитывая богатую генеалогию их обоих, сравнение плана "Огненный лед" с деятельностью эсэсовцев не могло понравиться упомянутым особам.

Минерва, кое-как залатанная к этому времени, не сказала ничего. Ни тогда, ни в дальнейшем. Но Рой нисколько не сомневался – она содрогалась от отвращения, насколько может содрогаться бронированный искусственный мозг. Он не счел нужным ознакомиться с ее бортовым журналом, в то время как Минерва дотошно изучила его послужной список. И сейчас Рой спрашивал себя, какие же миссии приходилось выполнять ей в прошлом, если ее обычно сварливый и довольно язвительный голос звучал теперь так тихо. И чем больше он размышлял над этим, тем меньше ему хотелось знать ответ.

– Как наш гость? – спросил он почти беззвучно. Когда Рой оставался в рубке один, он всегда говорил очень тихо.

– В своей каюте, лежит. – Ответ Минервы прозвучал ничуть не громче вопроса. – Похоже, он спит.

– Ты уверена, что и в самом деле спит?

– Судя по датчикам, да. А что, подозрительно?

– Да нет, просто любопытно.

Если быть честным, то хотя и не подозрительно, но более чем любопытно. Рой задумался, почему Кулли вообще оказался здесь. Если ему поручили присматривать за потенциально ненадежным офицером, то безвылазно торчать в своей каюте – не самый лучший способ для выполнения задания. В рубке не было никаких мониторов или подслушивающих устройств: в противном случае Минерва обязательно предупредила бы полковника об этом. Но Рой все равно дотошно проверил кабину крошечным устройством, специально предназначенным для того, чтобы выявлять всевозможные жучки. И также безрезультатно. Минерве вряд ли понравился этот двусмысленный жест с его стороны, и с этого момента их троицу трудно было назвать по-настоящему дружным экипажем.

Нельзя сказать, что Рой не доверял Минерве: если говорить откровенно, он не доверял Кулли. Очевидно, хорошо подготовленный специалист способен сделать что-то такое, после чего мозг корабля не сможет вспомнить ничего из того, что он делал прежде. Да и в любом случае – именно это и терзало его больше всего – Рой ведь не собирался делать ничего, что могло бы помешать успешному выполнению задания. Проклятие! Ведь он офицер Флота, а не какой-то вшивый болтун-пацифист из тех, что и шумят-то лишь потому, что никогда не бывали под пулями… Эти болваны сроду не задумывались о том, что они сознательно отправляются туда, где их ждет ужасная смерть.

Рой любил смотреть фильмы по общедоступному омниканалу. У Ястребиного когтя из одноименного сериала друзья, как правило, погибали при спасении капитана или его разумного корабля Дервы. Они всегда умирали очень ловко и искусно, и легкие клубы дыма очень живописно поднимались от их горящих мундиров, и аккуратные струйки крови красочно вытекали из уголков их почти всегда улыбающихся губ. Они никогда не умирали, не произнеся свою последнюю остроумную до афористичности реплику, последнюю шутку, без которой невозможно достойно уйти в небытие… Но Рою приходилось видеть и не столь живописные сцены смерти. Плазменный разрыв в мгновение ока превращал человека в подобие хорька – маленькое, сморщенное существо, смердящее паленой свининой. А халианские пулеметчики действовали куда менее аккуратно. Человеческая плоть словно разрезалась цепной пилой, и вокруг разлетались клочья еще живого мяса.

Нет, если "Огненный лед" положит конец всему этому кошмару. Рой готов самолично доставить канистры с GK-2 к месту взрыва. Проблема состояла в другом: а поверит ли начальство в его верность присяге.

– Рой? – негромко произнесла Минерва. Голос не был встревоженным, но вместе с тем в нем имелось что-то такое, что заставило Роя, погруженного в размышления, чуть не подпрыгнуть от неожиданности.

– Да. Что случилось? – Контакты. Сканеры дальнего обнаружения на экране… сейчас. Четыре очень удаленных источника… Обычно это не повод для беспокойства, но Рой с Минервой никогда прежде не оказывались столь близки к тому, что разведка Флота однозначно интерпретировала как родную планету халиан. Конечно, прежде разведка твердила то же самое и про Бычий Глаз, и даже про Цель – но в этот раз, похоже, разведчики оказались и в самом деле близки к истине. В пользу этого заключения говорило гораздо больше факторов, чем против него, и даже если все они ошибочны, было бы абсолютно логичным напасть на столь же жизненно важную для хорьков планету, как и Бычий Глаз.

– Попытка идентификации, – сообщила Минерва и занялась процедурой сравнения. Усилив разрешение и чувствительность пассивных датчиков так, что сигнал оказался разбит на отдельные элементы, Минерва терпеливо анализировала данные. На экране мельтешила невразумительная рябь.

– А, черт побери! – воскликнула Минерва расстроенным голосом и вернула датчики в нормальный режим. – Слишком далеко. Но они приближаются к нам с субсветовой скоростью. Скоро мы будем знать достаточно.

– Отлично. Какие идеи?

– Идеи? Это призраки. Перейти в состояние два, "желтая" тревога. – На панели управляющей системы замерцали янтарные огни. Рою почудилось, что Минерва внимательно наблюдает за ним. И что еще неприятнее, она словно взвешивала правильность его действий.

– А как же с полковником, Рой? – вкрадчивым голосом поинтересовалась она. – Могу я сообщить ему, или же…

Рой слегка развернулся в кресле и улыбнулся прямо в камеры Минервы.

– Да брось! Я… эээ… я думаю, сигнала звуковой тревоги будет вполне достаточно. Включи-ка пищалку.

Минерва взревела со всей мощью, на какую только была способна. Хоть Рою доводилось слышать ее сирену и прежде, все равно он чуть было не выпрыгнул из своего кресла. Полковник Купли прибыл в рубку еще до того, как смолк рев сирены, на его лбу отчетливо виднелась красная ссадина. "Так ты и в самом деле спал", – мрачно подумал Рой. Он был сантиметров на пять ниже полковника, и его синяки в подобных ситуациях (какой только идиот-конструктор спроектировал стойку прямо над изголовьем койки) располагались как раз на пару дюймов выше, чем сейчас у полковника.

– Что случилось? – Черт его подери, если Купли является не тем, кем кажется: заурядным и хвастливым полковником-десантником, пусть даже выражение лица у него в точности, как у супермена из комиксов.

– Основной экран, полковник, – вежливо сообщила Минерва и вывела на экран не только изображение зарегистрированных источников, но и вектор скорости. – В этой зоне объект вряд ли окажется дружественным, так что я и поступила соответствующим образом.

– Мм-м-да, – неопределенно промычал Купли. Затем он сконцентрировался, на лицо его набежала гримаса сосредоточенности. – Да. В самом деле. Отлично, РМ-14376. Разумеется, вы действовали абсолютно правильно.

– Благодарю вас, сэр.

Если бы Рой не прослужил с Минервой целый год, сарказм, скрытый в ее словах, наверняка прошел бы и мимо него. Он склонился над приборной панелью, не в силах сдержать улыбку. За это ощущение Рой готов был простить Минерве все ее прошлое, сколь бы двусмысленным оно ни было.

– Капитан, – послышался голос Кулли, – чем вы сейчас заняты?

– Рассчитываю курс перехвата, сэр. – Рой через плечо взглянул в прозрачно-холодные глаза полковника. – Просто на всякий случай.

– Оставьте это.

– Сэр?

– Инженеры Флота немало потрудились над этим кораблем, и ваш "курс перехвата" – бессмысленное и бесполезное занятие.

– Сэр… – Это было просто предупреждение, не больше. Рой не хуже Кулли понимал всю важность маскировки. Кроме всего прочего, ему совершенно не понравилось, что с ним обращаются, как с непослушным и не очень умным чадом.

– Призраки начинают торможение, – сообщила Минерва холодным, бесстрастным голосом, который она приберегала для реальных боевых ситуаций. – Расстояние: шесть-два-ноль-ноль. Курс: зеленый-зеленый один-один-пять, приближается. Сканеры работают в активном режиме. Нас захватили. – Пронзительно заверещала сирена, подтверждая слова Минервы. – IFF/ID подтверждение: противник. Халиане, два корвета класса Дельта-К и два фрегата Форгер-В. Радиосообщения не зарегистрированы. Враг приближается: расстояние пять-восемь-ноль-девять.

Меньше шести тысяч километров – это уже чересчур близко. Не обращая никакого внимания на полковника Кулли, Рой бросился лихорадочно щелкать кнопками на панели управления, включая боевые системы. В случае необходимости можно опять вернуть их в режим ожидания, но Рой на собственном опыте убедился, что хорьки обычно не дают противнику форы. При всем своем притворном безразличии он явственно ощущал взгляд полковника, напряженно наблюдавшего за его действиями. Словно кто-то прижал к его затылку две раскаленные монеты. Разумеется, Рой понимал, что ничего такого и в помине нет, но легче от этого не становилось.

Минерва занялась визуальным подтверждением его операций, в то время как сам Рой бормотал про себя заученную наизусть последовательность операций. "Разблокировать турели. Перевести в боевую готовность рассеиватели ловушек и отражатели. Разрывные заряды и заряды отрыва – в режиме ожидания. Цикл предварительного разогрева щитов и пушек завершен. Программная телеметрия в норме, пассивный контроль цели в норме. Захват цели – девяносто секунд. Мы готовы настолько, насколько вообще можем быть готовы".

– В самом деле, капитан Малин, – послышался бесстрастный голос полковника Кулли. – Этот корабль защищен от наружного сканирования, как ни один другой корабль Флота, и несмотря на все то, что вы тут натворили, халиане все еще не в курсе, что мы подбираемся к ним. – Его правая рука легким взмахом пронеслась над панелью, и указательный палец отследил все переключатели, которые Рой только что перебросил в положение боевой готовности. – После всего этого я вынужден буду отдать вас под трибунал, и тогда посмотрим, что они скажут обо всем этом… космическом… э, комическом героизме. – Он сделал шаг назад и повернулся к основному объективу Минервы. – РМ-14376, дайте внешний обзор. На основной экран.

– Полковник… – начала было Минерва, но тут же замолчала в нерешительности. Ее голос звучал несколько странно, и на мгновение у Роя зародилась мысль, что она готова открыто выступить в поддержку принятого им решения. Но тут его напарница завершила фразу, и он понял что она размышляла о более насущных проблемах. – Полковник, через сто шестьдесят семь минут бандиты окажутся на расстоянии, позволяющем вести пассивное наблюдение. – Она вновь помолчала. – Наблюдение невооруженным глазом. – Последнее замечание было явно лишним и прозвучало довольно оскорбительно, но Рой был благодарен Минерве. Эти слова сказали ему гораздо больше, чем проникновенные речи в его защиту. – Открыть диафрагму наблюдательного порта? – осведомилась Минерва.

Кулли перевел взгляд с объектива разумного корабля на "мускула" и тонко улыбнулся. Он осторожно опустился в командирское кресло, просмотрел положения переключателей, легонько постукивая по ним кончиками пальцев, и наконец перебросил один из тумблеров. Ничего не произошло, лишь улыбка на лице полковника стала шире.

– Ради всего святого, РМ-14376. Откройте хоть все, если вам так нравится. Но сначала следует погасить все внутренние огни и перевести систему в режим ручного управления. Вы поняли меня?

Последовало несколько невыносимо долгих секунд, в течение которых из акустически совершенных динамиков Минервы (больше неоткуда) раздавалось странное шипение.

– Да. Я поняла вас. Сэр.

Освещение командирской рубки сначала поблекло до кроваво-красного аварийного, затем погасло совсем.

– Готово. Управление передано вам. Сэр.

– Отлично.

Рой никогда не видел ничего подобного – поскольку корабль ни разу еще не погружался в столь непроглядный мрак. Полковник Кулли в абсолютной темноте, похоже, чувствовал себя как рыба в воде. Это явно была более естественная для него среда обитания, чем яркий свет. Чувство ответственности за корабль, за его смертоносный нервно-паралитический груз, за жизнь экипажа, в абсолютной темноте обострилось до предела.

Прошло всего несколько секунд, и створки основного наблюдательного порта раскрылись. Использование старинного термина "диафрагма" для обозначения современного технического устройства было, вообще говоря, забавным анахронизмом. Тяжелые бронированные створки скрылись в щелях корпуса, обнажив широкое окно из прозрачного стекстиля. Рой прежде и понятия не имел, как много света дают звезды. Прежде всякий раз, когда он смотрел в наблюдательный порт непосредственно, а не с помощью телемониторов, за его спиной горел хоть какой-то свет, и картина была совершенно непохожа на эту алмазную роскошь.

Однако не все бриллиантовые искорки являлись звездами. Четыре из них двигались, увеличивались в размерах, приближались… Постепенно стали проступать знакомые формы. Это были боевые корабли халиан.

– Скорость падает, – доложила Минерва. – Курс прежний. Через семьдесят секунд они пройдут прямо перед нами.

Корабли халиан находились уже так близко, что Рой разглядел сине-фиолетовые лучи тормозных двигателей: корабли сбрасывали скорость, собираясь маневрировать. Он и не представлял себе прежде, насколько велики корабли хорьков… и как они страшны на вид. За эти семьдесят секунд, промелькнувшие как одно мгновение, вражеские корабли перестроились, вплотную подойдя друг к другу; для тяжелых судов такое построение чрезвычайно опасно. Корабли халиан на мгновение перекрыли все обзорное окно, а потом стали уменьшаться, удаляясь все дальше и дальше.

– А они заинтересовались нами, – заметил Рой к вящему удовольствию полковника Купли. – Вдруг они решат, что эта глыба представляет опасность для местного грузового сообщения, и расстреляют нас из плазменных пушек? А вдруг Флот?..

– Скорее всего это бакенщики. – Лицо полковника оставалось невидимым, но голос звучал абсолютно спокойно. – Никто не станет тратить боеприпасы на безобидный астероид.

– Я готова разделить вашу уверенность, полковник, – сказала Минерва. – Поскольку именно меня они бы и уничтожили в первую очередь. – Она ненадолго замолчала, переваривая новый поток данных о халианах, продолжавших тормозить и потихоньку разворачиваться. – Кстати, я никогда прежде не слышала о том, что халиане ставят маяки на разрушенных фрагментах. По-моему, они предпочитают переплавлять одни и уничтожать другие. И что бы там хорьки ни задумали, похоже, они собираются действовать немедленно.

Створки наблюдательного порта вновь плотно закрылись.

– Я взяла управление на себя, полковник, – мягким голосом сообщила Минерва, поставив полковника перед свершившимся фактом. – Для того, чтобы включить внутреннее освещение. Если вы согласны отказаться от ручного управления, мы переходим в состояние скрытой боеготовности… прямо сейчас.

То ли Кулли согласился, то ли Минерва сама перехватила управление, но командирская рубка осветилась малиновым мерцанием, соответствовавшим тревоге Номер Один. Системы управления вооружением вновь ожили.

– Только пассивное слежение, полковник, – вкрадчиво продолжила Минерва. – Разумеется, вы уже и сами поняли это. Я не буду переводить ни один комплекс в активное состояние до тех пор, пока у нас не останется иного выбора.

– Теперь нас приперли к стенке, – внезапно произнес Рой.

– Положительный захват целей один и три, данные цели поступили в системы управления торпедами… Вторая и четвертая входят в зону огня… захват! Мы крепко держим их. Если… – он повернулся к панели управления огнем и заложил руки за голову, – если мы хотим открыть огонь, то это нужно делать прямо сейчас. Ради спасения всей миссии, полковник. – Угроза Кулли относительно трибунала была куда более серьезна, чем Рою казалось. Капитан был рад перейти в наступление. Хотя бы чуть-чуть. Его удивило, что полковник спокойно выслушал это предложение. Рой был уверен, что Кулли отнюдь не шутил.

– Хорьки осуществляют глубокое сканирование всей поверхности корабля, – сообщила Минерва. – Корпус, капсулы, носители… все. Надеюсь, полковник, что Флот выполнит поставленные задачи, иначе… – Продолжение не требовалось.

Ни один мускул не дрогнул на лице полковника Кулли, но Рой, внимательно наблюдавший за отражением Кулли в зеркальной поверхности панели управления, заметил, как по виску стекает струйка пота. Этот железный супермен на поверку оказался самым обыкновенным человеком, и перспектива неумолимо надвигающегося боя заставила его таки вспотеть. Некоторое время Рой наблюдал за полковником, отметив еще ряд признаков невыносимого напряжения, и в который уже раз пересмотрел свои представления о Кулли. Полковник был для него уже не разведчиком, призванным надзирать за ним, а человеком, который за непроницаемой маской пытается скрыть самый обычный страх. Именно страх делает человека невероятно храбрым и одновременно невероятно жестоким.

Кулли отлично подходил для такого задания – неважно, разведчик он или нет. Он лучше других представлял себе, с чем столкнутся десантники, если операция "Огненный лед" потерпит провал.

– Халиане в двух километрах от станции, – доложила Минерва. – Они продолжают сканирование. Пока простая разведка – цель не подсвечивается. По крайней мере пока. Полковник, если потребуется, я могу уничтожить всех четверых раньше, чем успеют сообразить, что происходит. Ваше мнение?

Кулли на раздумья потребовалось лишь несколько секунд, но Рою – а Минерве тем более – это время показалось вечностью. Наконец он заговорил.

– Отложить атаку. – Суровое дребезжание исчезло из его голоса. – Сохранять полную маскировку… при регистрации облучения системами наведения нанести удар. По моей команде, под мою ответственность. Уясните себе это.

– Есть, сэр, – спокойно ответил Рой. Впервые он почувствовал уважение к полковнику. – Должным образом зарегистрировано и отмечено в бортжурнале. – Кулли глянул на него и легонько, почти незаметно утвердительно кивнул; это было большее, что "можно ожидать от столь хладнокровного офицера. Это слегка отличается от обычного лайнера, полковник. Вы начинаете понимать, что чувствуют люди на боевом корабле, что чувствуют те, кто готовит десант. Не так-то это просто, не правда ли?"

Теперь все зависело в первую очередь от рефлексов Минервы; сможет ли корабль выдержать первый удар ракет и плазменных пушек. Если бы этот вопрос стоял перед ним только теоретически и задан был где-нибудь в мирной и спокойной кают-компании Порта, Рой поставил бы без раздумий на замаскированный "Олимпус". Но здесь ситуация выглядела совсем в ином свете. Мощные сканеры сразу обнаружили бы открытые торпедные люки и пышущие жаром жерла плазменных пушек… Он по-прежнему готов был поставить пару монет – а также свою жизнь – на быстроту реакции Минервы. Впрочем, у него и не было особого выбора.

– Они снова набирают скорость, – сообщила Минерва. Ее голос был абсолютно спокоен. Индикаторы на боевой панели управления снова замерцали зелеными огоньками. Разумеется, халиане не могли зарегистрировать ни малейшего изменения статуса боеготовности "летучего голландца", а режим полной боеготовности давал Минерве несколько дополнительных миллисекунд. Так, на всякий случай. К тому же увеличение мощности двигателей хорьков могло означать все, что угодно – в том числе и подготовку к тому, чтобы разнести на отдельные атомы неожиданное препятствие на грузовой трассе, или же…

Все датчики управления огнем Минервы внезапно погасли. Рой буквально взмок от ужаса, но в то же мгновение послышался голос – теперь он звучал так спокойно, как никогда прежде.

– Их двигатели вновь включились на полную мощность. Похоже, они уходят окончательно…

"Мускулу" успокоиться было гораздо сложнее. Пальцы Роя с такой силой сжали гашетки плазменных пушек, что он с отвращением отметил, каким скользким вдруг стал шероховатый пластик.

"Поразительно, – подумалось ему, – как это мы исхитряемся путешествовать в гиперпространстве с мокрыми ладонями…"

Он переключил все бортовые системы из пассивного режима в режим слежения и вывел на основной экран визуальное изображение и данные графической телеметрии. Картина получилась великолепной. Расстояние росло с поразительной, успокаивающей скоростью – три кабельтовых, пять, двенадцать – такое ускорение заставляло думать, что халианские корабли вновь ускоряются до своей нормальной субсветовой скорости. Только теперь они удалялись.

Когда вражеские корабли снова превратились в серебристые точки, мерцающие на экране тактического дисплея, полковник Купли издал звук, какой мог издать только человек, задержавший дыхание на удивительно большой отрезок времени. Рой не улыбнулся и не произнес ни слова, лишь глянул в основной объектив Минервы и заговорщически подмигнул. Он словно сказал своей напарнице:

– Я думаю, все закончилось как нельзя лучше.

И в самом деле все было нормально – но только до тех пор, пока он не вспомнил, что им предстоит уничтожить целую планету, известную Флоту как Халия. От этой мысли ему стало тошно.

Разведке Флота было хорошо известно, что огромное число хорьков бежали с Бычьего Глаза перед последней атакой десантных частей Быстрого Реагирования. Столь же хорошо разведчики знали, что для побега халианам потребовалось как минимум несколько сотен кораблей. Хорьки рассеялись по космосу и принялись нападать на отдельные корабли или маленькие группы. Большие флотилии они не трогали.

И только у Халии были сосредоточены основные силы халиан. Силы, призванные защитить родину.

Искорки, заполнившие экран, служили лучшим подтверждением того, что РМ-14376 и в самом деле рассматривался как цель. Разумеется, их было гораздо больше, чем предполагала разведка, не знавшая практически ничего о силах защитников планеты и их локализации.

Даже полковник Купли позволил себе несколько беспощадных комментариев, по которым можно было понять, насколько же они все ошибались.

– Уловка-22, – сказал он с мрачной улыбкой. – Максима майора Мэрфи. Никто не думал о доставке стратегических вооружений на Бычий Глаз, а эти твари, – он указал на забитый бликами экран, – с легкостью унесли ноги. И теперь проклятые хорьки собрались здесь, чтобы остановить нас. По крайней мере они так думают… – Зловещая улыбка появилась в уголках его огромного, похожего на мышеловку, рта. – Что вы думаете об этом, капитан?

Рой Малин взглянул на полковника в замешательстве, в этот момент он думал о том, как прозвали Кулли за эту крокодилью пасть.

– Мне кажется, полковник, что вы вполне могли бы задать этот вопрос Минерве.

Купли неопределенно потянулся, и этот жест означал скорее равнодушие, чем извинение.

– Простите, – сказал он, но его вид меньше всего свидетельствовал о желании извиниться. – У нас в десанте всегда так, когда мы имеем дело с искусственным интеллектом. Искусственные, РМ-14376, Минерва то есть, имеют определенные привычки.

– Не думайте об этом, полковник, – откликнулась Минерва. – Когда люди впервые оказались на борту корабля, потребовалось определенное время, чтобы мы тоже привыкли к ним.

Рой улыбнулся про себя; Минерва всегда очень деликатно обходилась с теми, кто пытался относиться к ней покровительственно. Границу легкого сарказма она никогда не переступала, а этот самый легкий сарказм доходил до тех, кто мало общался с ней.

– Я полностью согласна с мнением моего "мускула" о тех, кто задает вопросы в неподходящее время. – Зрачок, затерянный в оптике ее объектива, удивленно расширился. Рой сразу понял, что она имела в виду, и слегка покраснел.

– И все-таки я задам вопрос. – Улаживать допущенную ошибку было уже слишком поздно. Гнев, вызванный безобидным подтруниванием, еще раз показал, насколько неважно обстоят дела у полковника с юмором. – Что ваша тактическая программа говорит о нынешней ситуации?

– Вот. – Два экрана на мгновение погасли, а затем заполнились многочисленными графиками. – Мы с Роем обладаем огромным преимуществом перед остальными подобными экипажами во всем Флоте: нам уже приходилось бывать в подобной ситуации. Когда мы нашли Бычий Глаз. – Данные и графики замелькали на экране слишком быстро, чтобы можно было хоть что-то разглядеть. Минерва явно собиралась прочесть небольшую лекцию. Детальный инструктаж последует позднее. – Стандартная процедура: когда мы приближаемся к орбите, боеголовки каждой капсулы получают наводку на цель, которая уточняется прямо на месте, Потом мы освобождаемся от зарядов, которые не только ослепляют сканеры хорьков, но и создают тысячи больших фрагментов. Вот среди этих фрагментов мы и можем затеряться. Я, разумеется, и визуально и электронно буду идентифицироваться как корабль халиан. Так что проблем не должно возникнуть. Удовлетворены, полковник?

– Я часто задумывался, почему никогда не доверял кораблям вроде Минервы, – сказал Купли. Он улыбался, но улыбка лишь скрывала его истинные чувства. – Теперь, похоже, в этом я разобрался. Вы все в душе – школьные педанты. Да, я и в самом деле удовлетворен. Но не до конца. Все это слишком складно, чтобы выглядеть правдоподобно. А как насчет гибкой ответной помехи?

Минерва, похоже, только и ждала этого вопроса. Она, разумеется, ничем не показала своего отношения к реплике Кулли. Скорее наоборот.

– Здесь у меня есть даже определенное преимущество: несмотря на множество кораблей на орбите, здесь нет ничего похожего на отлично организованную оборонительную систему Бычьего Глаза. Нет беспилотных капсул, сканеров дальнего поиска и самое главное – нет орбитальных платформ. Одни корабли. Корабли, экипажи которых совсем недавно были разбиты и вынуждены отступить сюда. Экипажи, состоящие из усталых и деморализованных существ. А поскольку мы уничтожили главное ремонтное предприятие халиан, то суда постепенно выходят из строя. Мы захватили уже достаточно халианских кораблей, чтобы разобраться в принципах их внутреннего устройства: они имеют модульную структуру, и ремонт сводится к замене целых устройств. А этих устройств больше нет, полковник. Халиане даже не могут опуститься на поверхность – я очень сомневаюсь, что эти небольшие площадки способны принять огромные боевые корабли.

– Они могли перевооружить истребители орбитальных оборонительных комплексов, – возразил Купли. – В отличие от вас я вижу наше преимущество в использовании незапрещенных видов атмосферного оружия.

– Мне казалось, что "Огненный лед" именно таким оружием и является.

– В конечном итоге – да. Это вспомогательная операция, Минерва, операция поддержки. Если вы еще раз просмотрите записи основного инструктажа, то лучше поймете это.

Минерва попыталась что-то сказать, но запнулась. Пауза затягивалась. Минерва занималась чем-то, что полностью приковало к себе ее внимание. Когда она заговорила вновь, ее ледяной голос был полон гнева.

– Теперь я знаю, полковник. И знаю больше, чем вы думаете. Я знаю, например, что на планете начисто отсутствуют средства, способные обеспечить NBC-противодействие. У них вообще нет ни сил, ни средств.

– ЧТО???

– В отличие от своего "мускула" я могу контролировать какое угодно число параметров. Я управляю бортовыми системами РМ-14376, непрерывно наблюдаю за хорьками, веду эту милую перебранку с вами и, кроме того, управляю обзорной камерой, следящей за всеми халианами на орбите. Полковник, здесь обитает первобытная цивилизация. Сами взгляните. Оба.

Компьютерные изображения мелькали на экранах со скоростью, в два-три раза превышавшей нормальную, выше нормальной. Минерва продемонстрировала спектрографические, термографические обзоры, допплеровские смещения объектов и простые снимки в инфракрасном диапазоне. Ни на одном из снимков не было ничего, способного приковать внимание. Аппаратура Минервы предназначалась для поисков современных энергоисточников, но, кроме звездных полей и нескольких ярких пятен, внешне очень напоминавших реакторы и выглядевших на безжизненном фоне столь же анахронично, как и средневековые башни, она не зарегистрировала ничего.

– …лишь туземное население, которое, по замыслам группы Стратегического Планирования Флота окажет нам сопротивление – но только когтями и зубами, – ядовито закончила Минерва. – Да, их там как раз столько, сколько и должно быть – ведь "туземное население" еще очень молодо!

Рою нечасто доводилось видеть напарницу взбешенной. Минерва понимала, что ей суждено многие годы провести с Роем Малином, а потому запаслась спокойствием. Но сейчас ее прорвало. Им поручили "добровольно" выполнить очень грязное дело. Грязное, несмотря на благородную упаковку. Да, их задание должно положить конец затянувшейся войне. Но, с другой стороны, это ничем не прикрытый геноцид. И неважно, чем он вызван – недостатком информации, или же, напротив, переизбытком дезинформации, или, наконец, образом мышления, который Рой был счастлив не разделять, – как бы там ни было, картина теперь представлялась совсем иной.

– Вы были осведомлены об этом, полковник Кулли? – спросил Рой, в душе надеясь, что сидящий в соседнем кресле человек кивнет утвердительно. Тогда бы он мог с полным правом размозжить ему башку. Рой с радостью проделал бы это с каждым, кто связан с проектом "Огненный лед". И с полковником Кулли в первую очередь.

Полковник поднялся и медленно произнес то, что Рой больше всего боялся услышать.

– Я знал ровно столько же, сколько и вы.

Полковник не клялся, не пытался продемонстрировать оскорбленную непорочность; лишь легкое отвращение слышалось в его голосе. Если он и в самом деле знал хоть что-то, то с такими актерскими способностями ему нужно было бы выступать на сцене, а не сидеть в рубке корабля во враждебном секторе пространства.

Рой покраснел, потом побледнел. Он в бешенстве сжимал и разжимал кулаки, чувствуя, что его не только провели как щенка, но еще и употребили.

– Что теперь будем делать? – спросил он наконец, с удивлением отметив, что голос его тверд.

Кулли внимательно посмотрел на экран, на цифровые данные целей. До халиан уже было около одной астрономической единицы.

– Мы слишком далеко зашли… – медленно начал он, но осекся.

Рой внимательно следил за лицом полковника, теперь для него не составляло труда прочесть мысли Кулли. Через шесть дней десантные части Быстрого Реагирования будут уже на месте, готовые к высадке, надеясь, как прежде случалось надеяться и ему самому, что подготовка проведена в полном соответствии с замыслом, а если дело обстоит не так, то им придется надеяться только на самих себя. Теперь он оказался в шкуре тех, кто спланировал операцию – и не мог думать об этом без содрогания. Знали они правду о Халии или не знали – теперь не имело никакого значения. "Огненный лед" должен сработать. Как только управляемые капсулы достигнут своих целей – а в каждой капсуле находилось по тридцать управляемых элементов, – нервно-паралитический агент GK-2 попадет в атмосферу и сделает ее неспособной к сопротивлению извне.

А также уничтожит и все формы жизни, кроме разве что растительной. Но и она вскоре погибнет, так как на планете не останется насекомых и некому будет опылять осиротевшую растительность. Халия обретет девственную чистоту, и ей останется лишь ждать, когда жизнь опять зародится в глубинах ее морей. Или же когда эту жизнь скинут со звездолета, на котором прибудут толпы биологов.

Со всех точек зрения, это будет конец. Финал.

А что подумают о них с Минервой десантники и вообще весь Флот после того, как пройдет первоначальная эйфория победы? Вспомнят ли тогда о тех жизнях, что они спасли, или же о тех, что погубили? Они найдут слова, чтобы извинить подлость, спрятанную в ловких фразах приказа, но кто найдет слова, способные снять груз с совести? Смогут ли они спокойно спать по ночам, смотреть людям в глаза или хотя бы в отражение своих собственных в зеркале. Разумеется, они просто выполняли приказ; но подобное оправдание со времен Натана Хэйла сильно дискредитировано.

– Капсулы можно перепрограммировать. – Голос Минервы неожиданно нарушил тягостное молчание, предложив не извинения и не объяснения, а возможный выход из ситуации.

Оба офицера повернулись к основному объективу Минервы. Лицо Кулли оставалось непроницаемым, сдержанным и нейтральным; это было лицо человека, которому хорошо известно, что простые на первый взгляд пути выхода иной раз создают куда больше проблем, чем сама первоначальная ситуация.

А Рой… Рой не скрывал ничего. Словно тяжкий груз свалился с его плеч, и мрачное лицо капитана внезапно осветилось. Легкая улыбка заиграла на его губах, но Рой заставил себя собраться.

– Объяснитесь! – потребовал Купли.

Одержимый дотошностью, неотличимой от равнодушия, полковник явно не собирался выпускать наружу свои тщательно спрятанные эмоции. Во всяком случае, без достаточных на то оснований.

– Отделение пройдет нормально, – сказала Минерва.

Рой уже понял, что она имеет в виду. Он чувствовал, что волна радости вот-вот захлестнет его. Минерва, похоже, испытывала такие же чувства.

– Конструкция зарядов предусматривает, что они будут имитировать падение обломков разрушенных кораблей благодаря торможению в верхних слоях атмосферы и гравитационным силам. За исключением капсул, которые имеют собственные двигатели. Капсулы под прикрытием облака мелких фрагментов и обломков займут предварительно заданные позиции на синхронных орбитах вокруг Халии. Как только они окажутся там, высшее военное командование халиан, или планетный совет, или как там у них называется верховный орган управления, будет извещен об этом и получит шанс… – тут из динамиков послышались звуки, весьма напоминавшие смущенный кашель, – …получают шанс на почетное перемирие.

– Вы забыли одну вещь. – Голос полковника Купли был столь же бесцветен, как и его лицо. – Затянувшаяся война и большие потери, которые понесли обе стороны, привели вас к мысли, что перемирие – это то, о чем все люди могут только мечтать. Но к десантникам, которых я хорошо знаю, это не относится. Как и к тем, кто смотрел передачи по омниканалу все эти годы. Подставьте в свою формулу термин "безоговорочная капитуляция", и посмотрим, согласятся ли халиане с таким поворотом дела. Мне кажется, что они скорее сдохнут. – Тут полковник Кулли усмехнулся, ощерив свою ужасную пасть. – Конечно, с семьсот двадцатью канистрами бинарного GK-2 мы можем принудить врага к чему угодно.

Неожиданно дискуссию прервал сигнал тревоги, раздавшийся из сканера Минервы и сообщивший, что корабль облучен широкополосным импульсом системы дальнего предупреждения халиан. Никаких следов подсветки цели или работы датчиков управления огнем не было, поскольку все внимание хорьки сосредоточили на ближнем космическом пространстве, а не на летающих вокруг изуродованных обломках жертв космических сражений последнего месяца. Теперь уже не имело никакого значения, кто в тех боях одержал победу, а кто проиграл – они остались в прошлом, и теперь значение имело лишь будущее.

Вплоть до тоге момента, когда внезапно все датчики словно обезумели.

Когда индикаторы в рубке замерцали тревожным малиновым цветом тревоги, а боевые системы включились, дискуссия о моральной предосудительности прекратилась мгновенно. На основном экране Минервы появился источник тревоги.

К ним приближались четыре военных корабля: два корвета класса "Дельта-К" и пара фрегатов "Форгер-Б". Они двигались на максимальной скорости, и их датчики целей светились ярким рубиновым цветом… Даже Минерва замолчала, не сразу поверив в возможность такого совпадения.

Эти четыре корабля были тем самым патрулем, с которым они столкнулись незадолго до этого. Теперь они возвращались с боевого дежурства и внезапно наткнулись на тот же самый огромный обломок, который однажды уже привлек к себе их внимание в открытом космосе. Но теперь они двигались на парковочную орбиту вокруг Халии, и встретить его здесь попросту не могли.

Среди слов, использовавшихся во Флоте и во всем Альянсе для характеристики врагов, слова "безмозглые" и "тупицы" никогда не встречались. Даже ребенок – или новичок – при помощи необходимых инструментов мог легко вычислить, что этот огромный обломок отклонился от своей прежней траектории на несколько сот миллионов километров. Настоящий и последующие гравитационные "колодцы" газовых гигантов из внешних планет халианской системы могли как угодно изменить траекторию полета любого "летучего голландца", даже отшвырнуть его обратно во внешний космос… Но для этого требовались маневренные двигатели и хоть кто-то или что-то на борту, что могло бы воспользоваться ими… Именно это и высматривали теперь хорьки.

– У нас проблемы, – сказала Минерва несколько отстраненным голосом, поскольку большинство ее систем либо были заняты программированием капсул "Огненного льда", либо приводили в боевую готовность собственные средства обороны, так что незадействованных компьютерных ресурсов хватило только на то, чтобы в общих чертах смоделировать речевую фразу.

Купли бросил на экран один-единственный взгляд и нахмурился.

– Поясните, – сказал он.

Да уж, когда полковник встревожен, подумал Рой, многословностью он не отличается, впрочем, как и особой выразительностью. Пока Минерва занималась своими делами, ее "мускул" погрузился в то, что сейчас всех интересовало особенно остро – в анализ намерений противника. Миролюбивое самодовольство уступило место предельной собранности. Пальцы Роя забарабанили по клавиатуре с поразительной скоростью. Капитан испытывал прилив сил, как всякий человек, подошедший к последней черте. В мгновение ока он построил грубую компьютерную модель предстоящего столкновения.

Рой делал это отнюдь не только из-за Кулли. Модель, мерцавшая на экране, вводилась непосредственно в чип системы ручного управления огнем – ведь даже на разумном корабле постоянно возникают – и всегда будут возникать – ситуации, когда человеку приходится брать на себя всю ответственность и действовать на свой страх и риск.

Гашетки орудий являлись одним из способов подобных действий. В Академии Флота невозможно было сымитировать реальную боевую ситуацию, когда воздух заполнен густым дымом горящего металла; когда приходится двигаться сквозь гравитационную сеть, испытывая флуктуации в десять "g"; когда намеченная цель яркой кувыркающейся монетой проносится по небосводу, вместо того чтобы крепко и неподвижно зацепиться за перекрестье экрана…

– Они, – сказал Рой, указав на четыре корабля, – явно не ожидали снова встретить нас здесь. Так что теперь хорьки без лишних разговоров собираются уничтожить нас, как, очевидно, намеревались поступить в прошлый раз. Минерва отправит капсулы на орбиту, а я… я попытаюсь разобраться с ними прежде, чем они разберутся с нами. Ну как, согласны, полковник?

– Ни на йоту! – мгновенно отреагировал Купли. Он в мгновение ока нырнул в кресло, зафиксировал свою восьмиконтактную сбрую, проверил мгновенно открывающиеся емкости, а затем жестом указал на гашетки, утопленные в предохранительных пазах на панели.

– Заруби себе на носу, что мне известно гораздо больше, чем ты можешь себе вообразить. Я приказываю передать мне управление оружием!

– Полковник, вы же здесь как наблю…

– Капитан, вы понятия не имеете, в каком я здесь качестве! И уж заведомо не в этом. Я только что отдал вам прямой приказ. Управление!

– Как вам будет угодно. – Рой щелкнул двумя переключателями и подтолкнул штурвал управления огнем к полковнику. Он заметил, что Купли схватился за штурвал, как утопающий хватается за соломинку, и предположил, что всему виной его двусмысленное поведение на борту флагмана, так разозлившее десантников. Одно дело торчать на десантной палубе корабля-транспортера и ждать, когда доставят вниз, как сеющую смерть бомбу, и совсем другое дело – решать. Сидеть сложа руки в ожидании неотвратимого всегда легче и проще.

– Внимание, внимание, – произнесла Минерва голосом, который, по мнению Роя, являлся "голосом особой тревоги", – отметить цели, не торопиться. Все орудийные системы в режиме полуавтоматического сопровождения до тех пор, пока не будет подтвержден выход капсул на расчетные орбиты. Отметить цели, не торопиться. Начинаю обратный отсчет. Десять. Девять. Восемь. Семь…

В несколько оставшихся секунд Рой занимался анализом данных, поступавших с остальных кораблей хорьков, находившихся на орбитах вокруг планеты. Ни один из них не совершал никаких эволюции; все продолжали висеть над планетой. Никто не пытался маневрировать. Никто не проявлял ни малейшего беспокойства. Либо Минерва пошла на риск и включила генератор помех, нарушив связь между хорьками, либо капитаны четырех боевых кораблей решили воспользоваться удобным случаем стяжать себе неувядаемую славу и самостоятельно уничтожить противника. Столь беззаботно входя в зону огня корабля класса "Олимпус", они явно имели какой-то козырь… но какой? Торпеды, плазменные пушки – это понятно… но слава?! Нет, это невозможно.

– …Два. Один. Ноль. РАЗРЫВ!

По всему корпусу Минервы прошла сильнейшая вибрация; пироболты освободили ее от элементов конструкции разрушенного десантного корабля. Собственные двигатели ориентации мгновенно откорректировали орбиту, слегка изменившуюся из-за отдачи отпавших фрагментов. Капсулы "Огненного льда" стайкой умчались вперед, словно группка мелких рыбешек при приближении акулы. Как только последняя из них покинула бомбоотсек, направленные заряды стали разрывать искореженные остатки ложного корпуса. Минерву и уходящие к планете капсулы окружило целое облако пыли и мелких кусочков разорванных взрывами конструкций.

– Начинаю обратный отсчет последней детонации. – Еще раз хлопнули двигатели ориентации, и корабль быстро отошел от разорванного взрывом на мелкие куски огромного трюма бомбоотсека.

– Что с хорьками?

– Сбрасывают скорость, включили межкорабельную связь, но общий канал пока молчит.

– Они приходят в себя, – сказал Купли. – Их цель стала разрушаться еще до того, как они произвели первый залп. Теперь они всерьез займутся нами. Взгляните-ка на тактический дисплей… – Он жестом указал на изображения всех четырех кораблей на экране, на фоне которых светились графики и колонки цифр. Все системы боевых сенсоров теперь работали в активном режиме, все оружие было приведено в полную готовность.

– Ну так кто выстрелит первым? Мы или они?

– Что с капсулами, Минерва? – спокойно поинтересовался Рой, не сводя глаз с экрана.

– Навигатор произведет необходимую коррекцию траекторий. Переходить к постановке на промежуточную орбиту?

– Можешь сделать это незаметно?

– Однократным взрывом основных зарядов.

– Можем мы себе позволить ждать так долго?

– Мы не можем себе позволить не делать этого, – произнес полковник. На его бровях не выступило ни капельки пота, даже несмотря на то, что подушечки его больших пальцев покоились на гашетках управления огнем. – Будем ждать, – сказал он. – Вскоре они заметят аномалии в движении капсул и собьют их. Это обессмыслит все, что мы сделали. И кроме того, – он легкими движениями штурвала поместил перекрестья прицелов на каждый халианский корабль, – они идут как раз так, как нам и требуется.

Менее чем в километре последние взрывы разорвали на мельчайшие кусочки корпус трюма бомбоотсека. Тонкие нити взрывчатки разрезали аккуратно, словно скальпелем хирурга, корпус на мельчайшие кусочки, и когда прогремел последний взрыв, система слежения Минервы уже знала положение и траекторию полета каждого фрагмента с точностью до нескольких метров. Теперь каждый обломок корпуса, каждый осколок дюз будет сопровождать определенную капсулу, и после того как они переместятся на синхронную орбиту, постепенно потеряет скорость и сгорит в атмосфере маленьким метеором.

– Реагируют?

– Нет. Продолжают сближение.

– Планета?

– Следят за обломками, анализируют, – нет, все в порядке, только что сканеры вновь отключились.

– Отлично. Теперь, я полагаю, мы можем уходить. – Минерва, разумеется, не умела дышать, но иногда раздававшиеся из динамиков звуки были куда более выразительнее слов. Вот и сейчас Минерва издала звук, который нельзя было спутать ни с чем: это был глубокий вздох. – Джентльмены, немного внимания, приготовьтесь к боевому маневрированию! Все системы в положение "к бою"! Снять защиту орудийных комплексов! Защита корабля… есть защита корабля!

– Захват…

– Захват подтверждаю.

– Барабан один, огонь! Пуск торпед, полный залп!

– Защитный маневр… прорыв справа… вперед!

Халиане резко затормозили и развернулись, как только датчики зарегистрировали допплеровское смещение восьми торпед, мчавшихся с ускорением более сорока "g". Трем из них явно не повезло: пилоты предприняли именно тот маневр ухода, который предусмотрела Минерва. Корабли отчаянно заметались, пытаясь уйти от торпед, хотя экипажи наверняка понимали, что уже слишком поздно. Система управления каждой торпеды получила перед стартом индивидуальную программу. Что бы ни предпринимал противник, пытаясь при помощи ловушек и пассивных отражателей изменить радиолокационную и инфракрасную картину цели, каждый раз торпеда среди множества помех распознавала истинную цель. Только один корабль сумел увернуться от предназначавшейся ему стандартной торпеды Флота Mk-12b и сбить ее.

Противнику удалось уничтожить пять торпед, прежде чем три оставшиеся поставили последнюю точку в этом раунде. Две из них достигли таки своей цели и взорвались с интервалом в четверть секунды. Корвет и все хорьки, находившиеся на его борту, мгновенно превратились в облако раскаленной плазмы.

Последняя торпеда из залпа попала в центральную секцию корпуса фрегата "Форгер". И не взорвалась. При массированной стрельбе такое иногда случалось с одной-двумя торпедами. Электромагнитные импульсы, вызванные ответным огнем и взрывом боеголовок товарок, нарушали работу даже максимально помехоустойчивой электроники торпед. Рой и подумать не мог, что даже этого окажется достаточно. Торпеда весом в три с половиной тонны столкнулась с целью на скорости сорок семь узлов в секунду. Вследствие трения выделилось огромное количество тепла, а возгорание атмосферы внутри судна довершило дело. Гибель корабля была не столь впечатляющим зрелищем, как при детонации термоядерной боеголовки, но корвет полыхнул так ярко, как не вспыхнул бы даже от зажигательной боеголовки.

Последний корабль стал жертвой все той же самой электроники. Предназначавшаяся ему торпеда сдетонировала в четырех сотнях метров от корабля. Его команда погибла по более прозаической причине: всплеск гамма-излучения, вызванный взрывом, был столь мощным, что броня корабля не смогла ослабить его до безопасных значений. Тут требовалось не меньше тридцати сантиметров свинца, но в этом случае корабль хорьков еще на поверхности был бы раздавлен собственной тяжестью.

Теперь остался только один противник.

Последний "Форгер-Б" продирался сквозь густое облако раскаленных и радиоактивных обломков, в которое Минерва только что обратила его напарников. Пушки халиан открыли ураганный огонь. Хорьки, похоже, совсем обезумели в своем желании уничтожить врага. То ли они уже растратили весь запас торпед, то ли попросту забыли о них, то ли сознательно отказались от них по каким-то причинам. Именно на последнее втайне надеялись Рой и Минерва. Капитан халиан был настолько взбешен, что, столкнись они сейчас нос к носу, он не дал бы врагу ни малейшего шанса. Но в космосе хорек не мог пустить в ход свои когти и клыки, а потому решил воспользоваться наиболее близким эквивалентом.

– Ага – Рой услышал, как полковник бормочет. Тот по-прежнему медлил со вторым залпом торпед.

– Рой? – поинтересовалась Минерва.

– Он ждет, потому что…

Продолжение не требовалось. Кулли, не отрываясь, следил за "Форгером" с того самого момента, как начался бой. Затем его большие пальцы надавили на гашетки главной плазменной пушки и застыли. Купли пребывал в бешенстве, которое вполне можно было сравнить с яростью капитана хорьков. Два плазменных жгута, выплеснувшиеся из пушки, были столь толстыми, что по ним, казалось, можно ходить.

И тут хорьки проделали то же самое.

Это было уже плохо…

Как раз в тот момент, когда "Форгер" напоролся на огненный конус и превратился в глыбу расплавленного металла, где-то в кормовой части Минервы прогремел мощнейший взрыв, и корабль страшно тряхнуло.

– В нас попали!

– Я ранена! – Несмотря на мощнейшую броню, сама Минерва так и осталась маленькой искалеченной девочкой, какой и была до тех пор, пока в соответствии с проектом разумных кораблей ее не избавили от прежнего немощного тела и не дали взамен новое, металлическое, не способное испытывать боль. Вплоть до этого момента…

– О Господи, мы движемся на… – тихо произнес кто-то из них, когда халианский корабль закрыл весь экран. Целая планета, неистово вращаясь, приближалась к ним и, зависнув на мгновение, упала с небес прямо на Минерву.

И все мгновенно погрузилось во тьму.

– …вставайте, капитан. Все в порядке, вы живы. Поднимайтесь.

Несмотря на одобрение, прозвучавшее в голосе, так же похожем на голос капитана Кулли, как и на любой другой. Рой Малин поддался не сразу. Ему было так хорошо и покойно, так темно… так мирно…

Он по-прежнему находился в корабле. Здесь имелся пригодный для дыхания воздух, достаточно тепло, чтобы не опасаться леденящего космического холода… вот только искусственная гравитация была какой-то странной. Он не сразу догадался, что она была настоящей, а не смоделированным земным тяготением в одно "g".

– Сели мы здорово, – услышал он голос Минервы. – Просто замечательно. На одном из этапов мне пришлось вытянуть почти двенадцать "g", так что мы не очень напоминаем тех, кто твердо стоит на земле. Я делала все, что могла, пока аппаратура не отказала.

Даже пошевелиться было очень трудно, и теперь Рой знал почему. Если его упряжь, в которой он висел в кресле, врезалась в него с ускорением, в двенадцать раз превышающим нормальное, то ремни должны были войти в него, как нож в сыр. Он не стал осматривать поврежденные участки, и так зная, что увидит – его тело наверняка покрыто кроваво-красными квадратными отметинами. Хорошо, что его еще не разрезало на части – ему случалось видеть и такое…

– Минерва, – произнес Купли голосом человека, у которого что-то на уме, – опустились-то мы нормально, но сможем ли подняться?

– Сейчас посмотрим.

Диагностическая панель представляла собой целую россыпь светодиодов, загоравшихся по мере того, как Минерва проверяла здоровье своих органов.

– А что снаружи? – Рой попытался выбраться из своего противоперегрузочного кресла. Процедура представляла собой серию отдельных содроганий, а не обычное плавное движение. Но слава всевышнему, что он способен хотя бы содрогаться. Купли даже не попытался предложить свою помощь – его гораздо больше занимали панели с инструментами.

– Снаружи очень горячо, – загадочно заметил он.

– Температура? Или противник? – не понял Рой.

– Излучение. Остаточное, больше трех сотен, быстро падает. Защита вполне может сдержать его. Похоже, мы упали вместе с остатками "Форгера" – так что я склонен согласиться, что в конечном итоге вы оказались правы. – Кулли ухмыльнулся своей отвратительной улыбкой, которой Рой так и не смог подобрать подходящее определение. – Что касается сухопутного противника. Он здесь. В поджаренном виде. В сухомятку.

– Замечательно. Я про шутку. Это мне и требовалось, чтобы почувствовать себя немного лучше.

– Не придирайтесь, капитан. Вы-то по крайней мере остались живы.

– Да, я уже обратил на это внимание. – Рой еще раз вздохнул и вздрогнул от прикосновения одежды к ране, но тут же забыл обо всем, заслышав внезапно оживший динамик Минервы.

– Диагностика закончена, джентльмены, – сказала она. – Что желаете услышать? Хорошие новости… плохие, или просто ужасные?

– Что, неужели все так серьезно? – На лице Кулли не осталось и следа улыбки. Хотя с чем такая метаморфоза связана: с пониманием ли серьезности замечания Минервы, или же с элементарной вежливостью, Рой не знал.

– Любые определения всегда упрощают и схематизируют реальность. – Голос Минервы был столь же холоден, как и выражение лица полковника. – Рассказывать дальше или нет?

– Минерва, – утомленным голосом попросил Рой, – хватит ходить вокруг да около. Может, ты все-таки расскажешь нам, что произошло, и мы займемся каким-нибудь полезным делом?

– Хорошо. – Основной экран сначала замерцал, затем с видимой неохотой заполнился схематическим изображением корабля "Олимпус", поврежденного, как и фрегат "Фенсер". Контуры корабля были обезображены напоминающими проказу желтыми пятнами, обозначавшими участки, поврежденные в коротком, но жестоком бою в трех сотнях километрах от атмосферы. Пока Минерва говорила, небольшой голубой треугольник перемещался по экрану, указывая на "особо важные зоны".

– Целостность корпуса нарушена здесь, здесь и вот здесь. Фрагменты в областях тут и еще вот тут радиоактивны, так что в этих помещениях очень горячо – не забудьте об этом, полковник, когда отправитесь к себе в каюту сменить носки. Мы вполне можем обойтись без них, с этим все в порядке. Однако… – Голубой указатель сменился красным, а это был недобрый знак. – Я потеряла почти все модули здесь и вот тут. Системы связи и почти вся навигационная аппаратура, уважаемые джентльмены, должны упоминаться только в прошедшем времени.

– Это были хорошие новости? – поинтересовался Кулли.

– Нет – это, разумеется, плохие. Хорошая новость заключается в том, что, несмотря на все эти повреждения, я смогу покинуть Халию еще до того, как "Белая картечь" начнет разворачиваться и штурмовики превратят нас в радиоактивную кочку на стеклянном пейзаже.

– Ты так считаешь? – Теперь Рой знал, что Минерва способна летать, и только это имело сейчас значение.

– М-да. Вы не забыли, я упоминала еще и про ужасные новости. Основной навигатор также разрушен. Единственная наша возможность подняться с поверхности планеты – это переключение модулей. У меня нет никакого аварийного запаса, но системы "Огненного льда" могут…

– Нет! – Кулли вскочил на ноги с искаженным гневом лицом. У него вдруг возникло страшное подозрение, что его мягко и осторожно заводили в эту западню с самого начала.

– Вы что, взбесились, полковник? Сядьте и позвольте мне закончить.

– Поторопитесь, полковник, – произнес Рой.

Сидя перед коммуникационной панелью, Рой и сам прекрасно понимал, что никакой возможности связаться с внешним миром у них сейчас нет. Ни с находящимися на орбите капсулами, ни с приближающимся Флотом, ни даже с остальными помещениями корабля. Теперь единственным средством привлечь к себе внимание была стрельба. Настоящая проблема заключалась в том, чтобы полковник-десантник смог понять суть возникших перед ними затруднений. Рой слегка сочувствовал ему; без "Огненного льда" десантникам придется идти в бой, не обращая внимания на сопротивление на поверхности планеты и на поддержку с орбиты, а Кулли наверняка не раз оказывался в подобных ситуациях и теперь не мог спокойно обдумать ситуацию.

Кроме того, если им и удастся выйти на орбиту и встретиться с передовыми подразделениями "Белой картечи", единственное, чем они смогут им помочь, – это объяснить реальную ситуацию. Возможно, бомбы с GK-2 могут быть сняты с предохранителей кем-нибудь или чем-нибудь еще. Возможно, гораздо легче было бы сделать это еще на орбитальной базе у Бычьего Глаза, так как во избежание непредвиденных инцидентов капсулы были оснащены сверхнадежной системой защиты.

– …но даже если и есть какой-то способ доставить на планету боеголовки, – спокойно продолжила Минерва, – мы будем уничтожены силами Флота, как хорьки.

– Почему? Что мешает нам остаться здесь?

– Полковник, люки доступа к поврежденным модулям расположены на моей внешней обшивке. Это означает, что они могут быть открыты только снаружи. – Минерва оставалась предельно вежливой, но по слегка изменившимся интонациям ее голоса полковник понял, что она с удовольствием схватила бы его за волосы и силой вбила бы в его голову хоть какое-то понимание ситуации.

– Радиация извне мешает приблизиться к нам. Через пятнадцать часов тридцать семь минут она спадет до безопасного уровня. Добавьте час на замену модулей, час сорок пять минут на предстартовую подготовку… Группа вторжения окажется на орбите через восемнадцать часов, а первый бомбовый удар будет нанесен через еще двадцать пять минут. Получается, что у нас в запасе остается три минуты…

– Скафандры, – произнес Кулли.

– Все скафандры находятся в одном из горячих помещений. Вы тут, если не ошибаюсь, упоминали "Уловку-22"? Вот вам Уловка-23. Мы ждем.

Они ждали. Время тянулось нестерпимо медленно. Только после разрешения Минервы, решившей, что опасность миновала, они выбрались наружу. Полковник Кулли оказался совершенно прав в своей оценке климата планеты. Пот ручьями тек с их лиц, а они сделали лишь половину работы. Даже не верилось, что хорьки, чья планета так походила на родную планету людей, оказались столь агрессивными по своей природе.

– Соединение закончено, стандартная проверка! – прокричал Рой, обернувшись к микрофону, который они вытащили наружу из рубки, и отступил на шаг от люка, чтобы Минерва подала питание на последний блок. Там уже произошло пять взрывов, когда по рассчитанной на микроватты навигационной электронике прошли гигаватты из сети управления кораблем, моментально превратившие в пар чипы схемы. От последнего взрыва у него осталась металлическая заноза, крепко впившаяся в плечо, и никакого желания заполучить еще одну Рой не испытывал.

Даже если они все равно безнадежно опоздали.

Его то и дело тянуло взглянуть на хронометр. Кулли был более сдержан. Полковник бросал взгляд на запястье в среднем раз в минуту, после чего нервно вскидывал голову вверх.

Роя больше интересовали сами халиане. Невозможно было поверить, что посадка Минервы осталась совершенно незамеченной. Кроме того, вместе с ними упал и фрегат самих хорьков! Халиане просто не могли не отправить к месту падения поисково-спасательную группу. Он спрашивал себя, вооружены ли халианские спасатели и если да, то успеет ли Минерва испепелить их до того, как они успеют сообщить о нежданных гостях…

Ливень тяжелых пуль серебристыми брызгами ударил по серебристой обшивке как раз тогда, когда Рой и полковник занялись предпоследним люком. Рой почувствовал, как одна из отрикошетивших пуль на излете ударила его в плечо. И хотя расплющенный кусок металла оставил самое большее синяк, это было совсем некстати – слишком много они успели сделать. Случившееся показалось ему совершенно неправдоподобным, пока новый залп не поднял фонтанчики пыли на песчаном холмике, за который он укрылся, прямо возле входного люка, ведущего в темную, прохладную и так хорошо защищенную кабину Минервы. Как бы в доказательство серьезности намерений еще две очереди хлестнули по тому же самому месту, как бы приглашая и полковника поискать укрытие.

А Рой был безоружен. Личное оружие не столь необходимо экипажу разумного корабля, как десантникам, однако на борту, в секретной комнате, все же имелась – на всякий случай – пара автоматических винтовок. Но теперь они были так же недоступны, как если бы находились в Порту.

Впрочем, нет, он неправ. В корабле осталась только одна винтовка. Судя по внезапно раздавшимся поблизости звукам, вторая находилась у полковника Кулли.

– Обратили внимание, капитан? – крикнул полковник, перекрывая оглушительный треск. – Всего один!

– Один хорек? – потрясение пробормотал Рой. Это было настолько неправдоподобно, что поначалу он решил, что ослышался, и высунул голову над насыпью, намереваясь самостоятельно установить истину на этом практическом занятии по стрельбе.

– Да нет, парень! Один ствол! Быстро в корабль и…

Окончание фразы потонуло в ужасающем грохоте. Поднятые вверх турели Минервы открыли огонь по удаленной гряде, откуда вели огонь хорьки. Это была не прицельная одиночная стрельба, как в космическом бою, но сплошная полоса огня, превратившая холм и все, что находилось на нем, в расплавленную кучу песка.

– Готово! – Плазменные пушки смолкли, и в воцарившейся тишине голос Минервы прозвучал как гром с ясного неба. Только этого они и ждали. Из дюз вертикальных двигателей уже показались струйки пара. Рой мгновенно вскочил на ноги, резким шлепком ладони захлопнул последний люк и нырнул внутрь кабины.

Полковник Купли тяжело опустился на колени. Оружие с грохотом упало на пол шлюзовой камеры. Рой подобрал винтовку и повернулся, чтобы нажать на спасительную красную кнопку герметизации. И тут он понял, почему Купли выронил винтовку…

Полковник с легким изумлением смотрел на свой мундир; в его взгляде не было ни боли, ни гнева – только удивление. Из середины груди торчал тонкий наконечник длинного металлического копья.

– Так вот почему… – спокойно произнес он. – Всего один ствол. И множество стрел. Верно. Минерва права. Первобытные. – Он усмехнулся, слегка пошевелился, и струйка крови брызнула на стену. – Но эффективные… – успел произнести он перед смертью.

– Закрой люк. Рой! – прогремела Минерва из настенных громкоговорителей. Лицо Роя исказила гримаса боли, и он нажал на кнопку слишком поздно. Массивная металлическая плита скользнула вниз, и он еще успел увидеть яркую вспышку на горизонте в полукилометре от поверхности. Огненный шар ядерного взрыва или фотобомбы, появившийся мгновением позже, он уже не увидел.

Операция "Белая картечь" началась. Сорока секундами позже Минерва уже неслась вверх, к кораблям Флота, заполнявшими небо над Халией. Рой задумался было над предстоящими объяснениями, но вспомнил затем удивленную улыбку, застывшую на губах полковника… Пусть все идет своим чередом. Ведь как бы там ни было, операция вторжения все же началась…