"Прорыв" - читать интересную книгу автора (Дрейк Дэвид, Фосетт Билл)

Ларри Нивен, Дэвид Дрейк УНИЧТОЖЕНИЕ КОМЕТЫ ГАЛЛЕЯ

Парус халианского снаряда, развернувшийся на полкилометра и наполненный световым потоком явно не впечатлял, если сравнивать с кометой, у которой одно только ядро больше четырех километров, что уж тут говорить о плазменном хвосте! Система наведения, взрыватель, заряд и крошечные моторчики с сервомеханизмами для развертывания каркаса зеркального паруса – масса всего этого от силы десять килограммов.

Издалека парус казался яркой звездой, отливающей изумрудной зеленью. К моменту взрыва он мчался со скоростью двадцать пять тысяч километров в секунду, что составляет восемь процентов от скорости света. Заряд превратился в растущее облако мелких осколков, движущееся с той же скоростью и тем же курсом навстречу цели – темному ядру, летавшему в бескрайних просторах космоса миллионы лет и покрытому толстым слоем пыли.

К моменту столкновения с ледяным ядром сферическое облако разрослось до размеров своей жертвы. Осколки, врезавшиеся в ядро с сумасшедшей скоростью, брызнули во все стороны гамма-квантами. Половина ядра при ударе испарилась мгновенно, а вскоре взорвался и остаток, состоявший из смеси затвердевших газов и окаменевших пылинок.

Миллионы осколков – и тридцати метровые глыбы, и маленькие дробинки – продолжили полет, но теперь каждый по своей орбите.

"Адмирал Вильгельм Канарис" не участвовал в боевых действиях лет десять. Его гигантский остроконечный цилиндр покоился в неустойчивом равновесии в L3 – третьей точке Лагранжа гравитационной системы Земля – Луна. Все это время его кораблики-шаттлы служили лишь для поддержания корабля-хозяина в нужном положении – время от времени их двигатели ненадолго включались и возвращали слегка отклонившуюся махину в точку L3.

Сердце "Адмирала Вильгельма Канариса", который чаще назывался просто "Вилли К.", это вовсе не рубка управления, а обыкновенный кабинет. Кабинет командующего сектором Ларса Эриксена – самого старшего по должности офицера во всей округе, то есть в радиусе тридцати световых лет. А рубка управления использовалась лишь для всякой рутины, а именно, для коррекции курса. А у командующего сектором были куда более серьезные дела.

Он занимался политикой.

Сенат Альянса проводил свои заседания на Земле, там же обсуждался бюджет Флота и прочие важные вопросы. Для решения одного такого вопроса Эриксен должен был через час встретиться с сенатским Комитетом по торговле и промышленности. Готовясь к этой встрече, Эриксен сидел перед шестью головами в своем кабинете, окруженном несколькими бронированными концентрическими оболочками. Самая внешняя из них – это корпус огромного боевого космического корабля. Трехмерные головы на голографических экранах демонстрировали прически, предложенные Эриксену на выбор личным парикмахером.

Вдруг распахнулись две двери из трех, и в кабинет одновременно вбежали двое. Эриксен нервно завертел головой, не зная, на ком остановить взгляд. Синхронно завращались и все его шесть голографических голов с разными стрижками.

– Наши телеметрические системы… – выпалил капитан Крокер, руководитель Бюро Обороны.

– По омни… – одновременно начал докладывать капитан Красновский, руководитель Бюро Гражданских Дел.

Оба капитана были настолько возбуждены, что не заметили присутствия друг друга, каждый видел перед собой лишь своего командира. Адмирал Эриксен чуть шевельнул мизинцем. Искусственный интеллект, вмонтированный в стол, тут же уловил этот малозаметный жест и немедленно исполнил приказ – голографические экраны с шестью головами погасли.

– …сообщают, что… – на одном дыхании продолжал капитан Крекер.

– …Ноэль Ли передает, что… – капитан Красновский был более сдержан.

– …комета взорвалась!

– …халиане взорвали комету Галлея! О, и ты здесь, Григ?

– Включить! – приказал Эриксен, указывая на омниящик, и искусственный интеллект мигом исполнил пожелание хозяина.

На экране возникло трехмерное изображение физиономии Ноэля Ли, главного омникомментатора Земли.

– Флот воздерживается от комментариев, – вещал с экрана Ноэль Ли.

Кто-то из Бюро Технических Дел позвонил в третью дверь кабинета.

– Впустить! – рявкнул адмирал, не отрывая глаз от экрана омни.

– Пока нельзя с уверенностью утверждать, что комета взорвана приближающейся к Земле армадой халиан, – сообщал Ноэль Ли.

Тридцать четыре года тому назад, когда родился Марк, первый сын Эриксена, кометы Галлея еще не было видно на небосклоне – тогда Она находилась где-то вблизи своего афелия, недалеко от орбиты Нептуна.

На экране появилось ядро кометы – холодный бугристый шар. Из трещин поднимался пар. Над изображением побежала строка: "Компьютерная имитация". На английском, поскольку все присутствующие, как без труда уловил искусственный интеллект, говорили именно по-английски.

Сразу видно, что имитация. Настоящее ядро было черным от углерода, полимеров и прочих твердых частиц, осевших слоем пыли на круглом куске льда. Космонавты ходили по поверхности ядра в тефлоновых ботинках, а под ногами у них бурлили фонтанчики кипящей жидкости. Через каждые семь часов двадцать четыре минуты (период обращения ядра вокруг своей оси) над горизонтом всходил, как солнце, крошечный диск Юпитера.

Тридцать пять лет назад, когда Марк был только-только зачат, Эриксен с женой не выключали омни четверо суток, наблюдая за высадкой экспедиции на комету Галлея.

На экране одна сторона темной сферы осветилась ярко-зеленым светом. Через мгновение эта часть ядра взорвалась, превратившись в пар. От ядра осталась треть, но и та вскоре распалась. Пар и куски льда устремились в разные стороны.

Имитация. Карта – не земля, а всего лишь ее условное изображение. И имитация тоже не реальность. Но все-таки… Кометы Галлея больше не существует.

– Приблизительно так оно и случилось, – подал голос старший лейтенант Моун, войдя в третью дверь, любезно открытую искусственным интеллектом. В отличие от Крокера и Красновского, руководитель Технического Бюро не имел права входить к командующему сектором без звонка. – Зеленое сияние возникло из-за направляющего лазера.

– Что?! – переспросил адмирал Эриксен, поворачивая голову к костлявому, как смерть, лейтенанту Моуну.

– Что? – Одновременно выкрикнули Крекер и Красновский.

– Ты хочешь сказать… – грозно начал Эриксен.

– Ты что!.. – в тон ему набросился на бедного Моуна Крокер.

– Да как… – поспешил отметиться и Красновский.

Эриксен перевел взгляд с Моуна на капитанов. Несмотря на волнение, те моментально уловили в его взгляде опасность.

– Три дня назад, – в полной тишине начал объяснять лейтенант Моун, – на пути от Земли к Титану корабль-курьер "Сабо", на борту которого находились три члена экипажа, которых зовут…

– Короче!!! – рявкнул адмирал.

– Короче, сэр! "Сабо" обнаружил мощный лазерный луч, модулированный и направленный внутрь Солнечной системы в плоскости эклиптики. Само собой разумеется, экипаж курьера записал этот сигнальный луч и передал нам для анализа. – Во время доклада Моун нажимал кнопочки на своем многофункциональном шлеме, который генерировал перед ним голографическое изображение, видимое сторонним наблюдателям лишь в виде хаотического мерцания в воздухе. – Поскольку лазерный луч был модулирован, мы предположили, что он несет некое сообщение. Мы смогли расшифровать обрывки фраз старых языков: английского, французского и японского. Но в конце концов оказалось, что расшифровывать нечего. Это был случайный набор сообщений, закодированных устаревшими шифрами, которые использовались лет сто назад. На самом деле луч был не сигнальным, а направляющим. Он направлял снаряд, двигавшийся к комете Галлея.

Моун замысловато шевельнул в воздухе пальцами, словно подавая тайный масонский знак, и на экране омни возникла схема Солнечной системы. Вокруг белой точки, изображающей Солнце, обвились орбиты планет, а между ними – тысячи искусственных спутников, обозначенных маленькими векторами. На этом фоне прочертился зеленый шнур – вычисленная компьютером с учетом ошибки измерения область, внутри которой проходил лазерный луч.

Эриксен задохнулся от ярости. Подлые твари! Комета Галлея была не только причудливым украшением Земного небосвода, но и символизировала собой закон, открытый людьми тысячу лет назад. И вот теперь этой кометы не стало.

На экране снова появилось официальное лицо Ноэля Ли.

– Вот и вся информация на этот час о событиях вокруг кометы Галлея, – закончил он свое сообщение.

– Вырубить! – приказал Эриксен искусственному интеллекту, ткнув пальцем в экран омни, словно расстреливая его из пистолета. Потом перевел взгляд на Моуна: – Лейтенант, встать передо мной, чтобы я мог видеть тебя, не рискуя свернуть себе шею!

Начальник Технического Бюро проворно подскочил и втиснулся между Крекером и Красновским.

– Почему такая большая погрешность? – Эриксен указал на толстый зеленый шнур вычисленной траектории луча. – Чего вы еще не знаете?!

– Мы почти ничего не знаем о снаряде. Мы можем только приблизительно рассчитать кинетическую энергию, но его масса нам неизвестна. Мы также ничего не можем сказать ни о размерах светового паруса, ни о том, как долго он ускорялся лазерным лучом.

В кабинет ворвались два лейтенанта, заместители Крокера и Красновского.

– Сэр! – заверещала заместительница начальника Бюро Обороны, обращаясь то ли к своему непосредственному начальнику, то ли сразу к самому адмиралу. – Только что звонил секретарь сенатского отдела связи, он требует, чтобы мы немедленно объявили космическую тревогу и привели в полную боевую готовность, по крайней мере, три эскадры!

– Сэр! – обратился к Красновскому его заместитель, – президент Сената требует немедленного разговора с… – он перевел глаза на адмирала, – с адмиралом Эриксеном.

Природа не наделила адмирала в избытке красотой, но зато ему было присуще более ценное качество – он умел быстро принимать решения.

– Соедините меня с президентом Рунессой! – приказал он, потом ткнул пальцем в Крокера: – Объявить космическую тревогу!

– А боевая готовность? – напомнила заместительница Крокера.

– Космическая тревога! Я знаю, что говорю… – Спокойно, – сказал себе Эриксен, – улыбнись. Важные приказы надо отдавать с улыбкой.

– Боевая готовность пока ни к чему.

Вся компания устремилась к дверям.

– Стойте. – Эриксен взглянул на Моуна. – Ты можешь вычислить источник направляющего луча?

– Вероятно… – замялся Моун. – Да, скорее всего смогу.

– Вот и займись этим. А ты, – адмирал ткнул пальцем в Крокера, – возьми его график. Если это халиане, я им уши оборву! Свободны!

Все мигом пропали, адмирал остался в своем кабинете один.

– А ушки-то у халиан совсем маленькие, – заметил Моун Крокеру, проходя по коридору.

– Почему мне не с-с-сообщили об этом?! – свирепо рыкнула Рунесса, ощерив мощные клыки. Обычно она говорила без акцента, а сейчас прошипела долгое "с-с-с" лишь для того, чтобы хоть как-то оправдать свой грозный оскал. – Почему не с-с-сообщили ни одному члену С-сената?!

Альянс Планет часто обвиняли в засилье людей, называя его Альянсом Человеческих Планет. Столь справедливые обвинения выдвигали, как правило, лишь сами люди да Хрюбяне, а остальные разновидности разумных существ помалкивали, считая само собой разумеющимся, что музыку заказывает самая пронырливая и нахрапистая раса.

Тем не менее, когда представительница не человеческой расы Рунесса, делегированная в Сенат Альянса от Хрюбян, выдвинула себя в кандидаты на пост президента Сената, ее избрали подавляющим большинством голосов, поскольку, во-первых, этот пост был чисто номинальным (реальной власти у президента Сената не было), а во-вторых, мадам Рунесса располагала достаточно грозной наружностью.

Рунесса превосходила по интеллекту основную массу политиков, а ее своеобразная красота и звериная грация приводили всех в неописуемый восторг. Несмотря на эти преимущества, она умела обращаться с разумными существами удивительно мягко. Но адмирал Эриксен, рассматривая ее кошачью морду, испытывал те же ощущения, которые, по-видимому, появлялись в дремучих душах его первобытных предков, когда в их пещеру просовывала свою голову саблезубая тигрица.

– Мадам, – уверенно и с достоинством заговорил Эриксен. – Я узнал обо всем этом тогда же и из того же источника, что и вы. Я только что посмотрел последние новости по омни. Ни мне, ни моим подчиненным пока неизвестны подробности.

– Что?! – разинулась пасть Рунессы словно собиралась проглотить превосходящего размерами врага.

Адмирал едва не бросился к двери, дабы укрыться в каком-нибудь укромном закутке своего бронированного корабля.

– Мы знаем только, что комета Галлея взорвана, – спокойно произнес Эриксен. – Но скоро мы будем знать больше.

Однажды, когда он командовал крейсером "Тегетхоф", удар вражеской плазменной пушки пришелся точно в рубку управления. Тогда Эриксен впервые испытал смертельный страх. Из семидесяти человек, находившихся в рубке управления, погибло пятьдесят восемь. Теперь тот опыт пригодился – Эриксен сумел сохранить самообладание перед разъяренной Рунессой.

– Адмирал, какие вы приняли меры для обороны Земли?

Над голографическим изображением Рунессы вспыхнула надпись: "Сенатор Пенрис". Очевидно, подчиненные Эриксена решили, что он должен лично поговорить и с этим сенатором. Хагх Давид Пенрис был известен как выразитель политики Штаба Флота, обитающего в созвездии Тау Кита, поэтому за глаза его часто так и называли – Сенатор Тау Кита.

От Пенриса наверняка должны были последовать те же вопросы, поэтому Эриксен подумал о подключении Пенриса к разговору с Рунессой, но решил, что двое допрашивающих – это уж слишком. Сначала надо разобраться хотя бы с Рунессой.

– Мадам, защита Земли, я имею в виду Оборонительную Систему, всегда готова отразить любую угрозу из космоса, – спокойно произнес Эриксен.

– Хорошо вам так говорить, спрятавшись в бронированной скорлупе своего дредноута! – зарычала Рунесса, от волнения привстав на задние лапы. Передающая камера автоматически отъехала, чтобы в кадр поместилась трехметровая громада Ее Величества президента Сената Альянса, яростно царапающей потолок кабинета. – Над залом заседаний нет никакой защиты, кроме облаков, да и тех слишком мало в этой чертовски прозрачной атмосфере Земли!

"Ты хочешь, чтобы я спустился на Землю и успокоил тебя?"

Эриксен едва удержался от язвительного ответа.

– Мадам, Оборонительная Система достаточно надежна…

– Я не боюсь смерти! – перебила адмирала Рунесса, неистово молотя воздух мощными лапами. – Я достаточно пожила! Но мои коллеги сенаторы, голосовавшие за выделение Флоту дополнительных финансовых средств, относятся к жизни не столь философски!

Этого Эриксен уже не мог стерпеть.

– Хотелось бы надеяться, что и они не столь пугливы. Между прочим, Солнечная система защищена лучше, чем Порт на Тау Кита. Да любая обезьяна даже на самой маленькой ракете может разнести кусок льда, но если халиане попробуют сунуться к нам на боевых кораблях, они получат достойный отпор. И вообще, еще неизвестно, замешаны ли тут халиане. Разве можно доверять комментатору омниящика?

– Вы, кажется, что-то там сказали о моей пугливости?

– Мадам, вашему высокому посту приличествует сдержанность.

Рунесса шлепнулась на диван и стала похожа на домашнюю кошку.

– Адмирал, не слишком ли вы самоуверенны?

– А почему бы мне не быть самоуверенным, мадам? Я хорошо знаю свое дело.

– Тогда как вы объясните тот факт, что Ноэль Ли узнал о происшедшем раньше вас и членов Сената?

– Мадам, и на этот вопрос мы очень скоро найдем ответ, – хмуро пообещал Эриксен.

Когда программа заработала и компьютер весело заверещал, младший лейтенант Скарлатти встал, потянулся и заглянул за перегородку, где обитала младший лейтенант Стич. Заметив его, она тоже встала и провела пальцами по своему абсолютно лысому черепу, как бы поправляя отсутствующую прическу – последний писк моды. Как это нередко бывает, новая мода скорее уродовала большинство женщин, чем красила, но Дженна Стич являла редкое исключение – лысина была ей к лицу.

– Чем они тебя озадачили, Алик? – улыбнулась она.

Всякий раз при виде ее улыбки Алик Скарлатти вспоминал картинки в энтомологическом справочнике и спрашивал себя – нравится ли самка богомола самцу богомолу? Ей-богу, точно такая же рожа. Впрочем, Дженна гораздо симпатичнее. Разве могут тут быть какие-либо сравнения?

– А? Что? – Скарлатти тряхнул головой, не время предаваться мечтам о насекомых, он на дежурстве на десятом уровне космического дредноута "Вилли К.", а компьютер загружен срочным заданием. – Дело в том, – начал объяснять Скарлатти, – что курьерский корабль случайно наткнулся на луч. Чей-то направляющий лазерный луч. В связи с этим мне поручили рассчитать направление луча и определить его вероятные источники. Очень срочное задание.

– Неужели ты можешь вычислить направление луча по одной точке?

– Нет, разумеется. Курьерский корабль летел под лучом лазера секунд тридцать, так что восстановить направление луча можно с достаточной точностью. – Он жестом предложил Дженне взглянуть на экран его компьютера.

Она обогнула перегородку и пристроилась рядом, их руки слегка соприкоснулись.

Временно оставив в покое насекомых, Скарлатти предался размышлениям о невежестве Дженны – как она могла задать столь глупый вопрос? Провести прямую через точку! Это же азы геометрии!

На экране компьютера среди планет Солнечной системы мерцала зеленая черточка.

– Это измеренный участок траектории луча, – начал объяснять Скарлатти. Из конца зеленой черточки нарисовался остроконечный оранжевый конус, доходящий до конца экрана. – В этом конусе сосредоточены наиболее вероятные траектории луча, рассчитанные для всевозможных скоростей и направлений движения корабля, на борту которого находился лазер. Теперь компьютер определит все космические объекты, находящиеся в пределах оранжевого конуса.

Скарлатти понимал, что раствор конуса слишком велик, поэтому точно установить источник и цель луча вряд ли удастся, но вдаваться в такие подробности он не стал. Зачем молоденькой лейтенантке морочить голову всякими сложностями?

– А тебе, Дженна, – улыбнулся он, – какое дали задание? Проверять, как я работаю?

– Нет, что ты! – весело защебетала она. – Какой-то комментатор сообщил по омнивидению…

Она подвела его к своему компьютеру и включила фрагмент омнизаписи. Послышался приятный и четкий голос Ноэля Ли:

"Халиане взорвали…"

– Понимаешь, – принялась объяснять Дженна, заглушив бормотание комментатора, – Ноэль узнал о взрыве кометы раньше нашего начальства. Вот мне и поручили найти его источник информации.

"…однако, Флот пока отказывается от комментариев".

– Что?! – поразился Скарлатти. – Значит, это с омнивидения сообщили Флоту о взрыве?!

Дженна с компьютерной точностью воспроизвела на своем лице широкую улыбку самки богомола и включила следующий фрагмент записи. На этот раз голос был другой:

"…Лэндхоуп, продюсер Утренних Новостей. Нам известно…"

– На самом деле Лэндхоуп всего лишь помощник продюсера, – пояснила Дженна. – Он звонил лейтенанту Брухилле из пресс-отдела за тринадцать минут до выхода в эфир Ноэля Ли с сообщением о взрыве кометы.

"…только что взорвана армадой халиан, приближающихся к Земле с целью нападения. Что вы можете сказать по этому поводу, лейтенант?"

– Что? – ответил растерянный женский голос. – Лэндхоуп, что за чепуху вы несете?

– Лейтенант Брухилла, – настаивал Лэндхоуп, – не притворяйтесь, будто вам ничего неизвестно. Так просто вы от меня не отделаетесь. Если Флот отказывается комментировать свою самую катастрофическую ошибку со времен Перл-Харбора, мы не остановимся перед тем, чтобы пустить в эфир собственные комментарии!

– Ну и черт с вами, Лэндхоуп, пускайте! И больше не звоните мне со своими дурацкими заморочками.

– Ну и ну… – покачал головой Скарлатти.

– Теперь у Брухиллы такие же шансы сделать карьеру, как у Ито-ван-Пула, – сказала Дженна.

Однажды лет шестьдесят тому назад ван-Пула, летевшего на персональном корабле адмирала Озула, угораздило врезаться в корпус флагманского корабля. Пробоина была что надо – метра три глубиной. Такие вещи начальство не забывает.

– Вполне вероятно, что я отреагировала бы так же, как Брухилла, если бы кто-то прицепился ко мне с таким невероятным вопросом.

– У многих была бы так же реакция, – согласился Скарлатти. На его глазах из-за непредвиденной "астроблемы" оборвалась карьера молоденькой лейтенантки. Охоту пофлиртовать у него сразу отшибло, а в желудке появился неприятный холодок.

– А сейчас послушаем звонок неизвестного субъекта на Башню Омнивещания, – сказала Дженна, барабаня по клавиатуре компьютера.

– Как ты умудряешься так быстро отыскивать всю эту болтовню? Ты достаешь их из какого-то файла, что ли?

– Разумеется, – насмешливо улыбнулась она. – Служба безопасности не зря прослушивает все переговоры. Я просто вызвала файл с записями всех звонков, поступавших в Башню Омнивещания и исходивших из нее, а потом дала компьютеру задание найти те, где употреблялись ключевые слова "Комета Галлея".

"…Башня, – раздался голос из компьютера. – Слушаю вас".

– Записывайте, дважды повторять не буду. – Этот голос, чувствовалось, был намеренно искажен. – Армада халиан движется к Земле. Они уже взорвали комету Галлея. Факт взрыва может подтвердить профессор Ситатунга из лаборатории имени Ферми в Женеве.

– Пока нам не удалось установить, кому принадлежит этот голос, – прокомментировала Дженна. – Выяснили только, что звонили из Далласа. Этот разговор произошел за тридцать семь минут до сообщения Ноэля по омнивидению.

Она запустила на компьютере следующий фрагмент записи. На этот раз к голосу добавилось голографическое изображение: темнокожий человек с восточной внешностью и искусственными волосами на голове, вставленными в кожу так неаккуратно, как будто хирург, делавший операцию, больше привык сажать деревья.

"Да, я профессор Ситатунга, – произнес темнокожий. – Да, меня уже предупредили, что омнивидение хочет взять у меня интервью по поводу моих исследований".

– Его предупредил тот самый человек, который звонил на омнивидение и сообщил о взрыве кометы? – спросил Скарлатти.

– Да, – кивнула Дженна, – тот самый тип. Он звонил Ситатунге днем раньше из Далласа, назвавшись продюсером Ноэля Ли, и попросил профессора подготовить всю телеметрическую информацию о комете к тому моменту, когда у него начнут брать интервью.

"Профессор, скажите, пожалуйста, это правда, что комета Галлея взорвалась?"

– Что? Вы шутите? – ужаснулся Ситатунга. – С этим нельзя шутить! Нет, что вы! Комета в целости и… Ой! Что делается! Боже! Боже мой! О Господи…

– Профессор, что с вами? Что происходит?

– Все пропало! Все! Все! – причитал обезумевший от горя Ситатунга, показывая на экран своего компьютера, куда поступало изображение кометы. – Все мое оборудование. Вся моя жизнь. Все взорвалось.

– Он крупнейший в мире специалист по комете Галлея, – объяснила Дженна, с холодной улыбкой выключая фрагмент. – Специалист остался, а кометы уж нет.

На груди Скарлатти заверещал какой-то приборчик, яростно сигналя красной лампочкой, давая понять хозяину, что его компьютер закончил расчеты.

– Пошли посмотрим, – позвал он за собой Дженну, бросившись к своему компьютеру.

Над трехмерной схемой Солнечной системы появилась янтарная надпись: "вероятные точки пересечения", а ниже красная надпись: "Марс" и тридцатизначные числа – пространственные и временные координаты.

– Странно, – задумчиво произнес Скарлатти, – получается, что луч перед тем, как коснуться курьера "Сабо", упирался в Марс.

– Если это так, то на Марсе должны были заметить это.

– Может быть, и заметили. Когда лазерный луч попадает в корабль Флота, датчики тут же поднимают тревогу. А если луч попадает на планету, то это мало кого волнует. Некие неприметные сотрудники записали факт попадания луча, но они будут молчать до тех пор, пока кто-нибудь не заинтересуется этим фактом.

Скарлатти поднял глаза от экрана на Дженну – та улыбалась ему так многообещающе, что его словно током ударило.

– Мой папа очень гордится тем, что я работаю в контрразведке Флота, – заворковала она. – А я ему на это отвечаю, что работаю с информацией, как обыкновенный библиотекарь.

– И у меня такая же скучная работенка. Правда, я запросто могу позвонить кому-нибудь на Марс… если мне дадут такое задание. Но мне проще перепоручать подобные задания своему компьютеру. Пусть сам копается в информационных завалах.

– Верно, – согласилась Дженна, – компьютерам не надо прерываться на обед и прочее.

Между тем на экране появилась новая надпись.

– Три часа?! – в изумлении воскликнул Скарлатти. – Луч был направлен на Марс в течение трех часов! Абсурд! Хотя… Если на пути направляющего луча было…

– А какова вероятность того, что луч случайно заденет курьерский корабль Флота?

Скарлатти собрался было произвести расчет, но вовремя сообразил, что вопрос Дженны не стоит понимать буквально. Он изобразил на лице улыбку, чтобы скрыть недостаток сообразительности.

– Ну… Совсем ничтожная вероятность, Дженна. Такое могло произойти только совершенно случайно.

– А как насчет Марса?

– Тут совсем другое дело. Очевидно, халиане три часа ускоряли лазерным лучом снаряд, направив его в сторону Марса. Они нарочно взорвали комету над Марсом, чтобы все это заметили. Из этого интересного факта я могу сделать кое-какие выводы для уточнения траектории луча.

Скарлатти забарабанил по клавишам, одновременно отдавая команды компьютеру голосом. Вскоре оранжевый конус экстраполированных траекторий заметно сжался.

Тем временем компьютер Дженны нашел еще один разговор, имеющий отношение к комете Галлея, и подал звуковой сигнал.

– Включай, – приказала она своему компьютеру. Послышалась речь на незнакомом языке. Несколько секунд послушав непонятное лопотание, Дженна включила программу-переводчик.

На экране высветилась надпись:

ЯЗЫК НЕИЗВЕСТЕН

ВОЗМОЖНЫЕ РОДСТВЕННЫЕ ЯЗЫКИ:

ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИЕ ДОИМПЕРСКИХ ВРЕМЕН

Это означало, что лингвистическая программа не обнаружила ни одного родственного языка среди тех, которые сложились за тысячелетие после гибели первой человеческой цивилизации.

Речь, непонятная даже совершенному компьютеру дредноута "Вилли К.", завершилась, и тут же на экране появилась следующая надпись:

ОТВЕТ НА СООБЩЕНИЕ ПРИШЕЛ ЧЕРЕЗ

ПЯТЬ ЧАСОВ ТРИДЦАТЬ ДВЕ МИНУТЫ

– Пять с половиной часов, – задумчиво пробормотал Скарлатти, прикидывая в уме расстояние, которое покрыл световой луч за это время. – Если задержка ответа вызвана прохождением сигнала, то источник должен находиться где-то за пределами орбиты Нептуна.

Из компьютера Дженны послышался другой голос, говорящий, как можно было догадаться, на том же непонятном языке.

– Обнаружено полное сходство этого голоса с голосом того человека, который звонил Ситатунге и на омнивидение, – прочитала Дженна следующее сообщение компьютера.

– Из Далласа? – на всякий случай уточнил Скарлатти.

– Да. Разговор состоялся сорок три дня назад. Этот человек говорил предположительно с кем-то из Гравитогорска на Марсе.

– Но тогда чем объяснить такую большую задержку? От Земли до Марса сигнал долетает за считанные минуты.

– Я же сказала "предположительно", – снисходительно улыбнулась Дженна. – Со схемой и кодами спутников связи я за тридцать секунд могу передать сигнал через Гравитогорск откуда угодно и куда угодно.

– Даже с расстояния в пять с половиной световых часов?

Дженна задумалась, поджав губки самым очаровательным образом.

– Пожалуй, – заговорила она наконец, – с навигационным оборудованием "Адмирала Канариса" и это возможно. А с оборудованием межзвездного корабля я могла бы передать сигнал хоть из туманности Оорт таким образом, что это выглядело бы, как будто сигнал с Земли.

– Значит, ты смогла бы передать своему агенту инструкции по организации пропагандистской кампании?

– Послушай, Алик. – Взгляд Дженны замер на схеме Солнечной системы, изображенной на экране компьютера Скарлатти. – Если ты в своих расчетах учтешь…

– Изменение задержки сигнала во время разговора, – подхватил Скарлатти, – то можно будет вычислить составляющую вектора скорости передающего корабля в направлении курьера "Сабо". Эврика! Это даст мне возможность существенно повысить точность расчетов.

Скарлатти склонился над клавиатурой, внося уточнения. На экране из другого конца зеленой черточки вырос второй оранжевый конус, направленный к периферии Солнечной системы, откуда шел лазерный луч. Предполагая, что бортовой компьютер корабля халиан рассчитал свой путь к цели оптимальным образом, Скарлатти быстро вычислил его траекторию.

Оказалось, что в момент переговоров халиан со своим агентом на Земле, их корабль находился в такой точке, что микроволновой луч, посланный на Землю, почти касался Марса, создавая иллюзию, что сигнал исходит от этой планеты, а не от их корабля.

– Теперь они, наверно, перейдут в гиперпространство, чтобы побыстрее вернуться домой, пока мы не обнаружили и не уничтожили их посудину, – предположил Скарлатти.

– Нет, сейчас они не сделают этого. Несанкционированный вход в гиперпространство в пределах Солнечной системы немедленно поднимет на ноги всю оборону Флота. У корабля халиан есть только один шанс уцелеть и убраться восвояси: оставаться в обычном пространстве-времени до тех пор, пока они не выберутся за пределы Солнечной системы.

Скарлатти надолго задумался, глядя на экстраполяцию траектории вражеского корабля, направляющегося к Плутону. Что делать? Проинформировать лейтенанта Моуна или сразу, не теряя времени, связаться с Боевым Центром?

"Куда они направляются? Халиане спятили!"

– Боевой Центр, – решительно произнес Скарлатти. Через секунду он доложил военным о траектории вторгшегося корабля.

Совсем недавно ему пришлось стать свидетелем крушения карьеры неосторожной Брухиллы. Может, он тоже сейчас разрушил свою карьеру поспешными действиями?

Дженна слегка кивнула своим изящным лысым черепом, одобряя мужественное решение Скарлатти.

Но это нисколько не уменьшило его сомнений. Может быть, он все-таки поторопился? Даже если в том районе случайно окажется корабль, который сможет немедленно атаковать врага, ему понадобится время на предварительные расчеты, дабы нырнуть в гиперпространство и приблизиться к халианскому кораблю.

А до научной станции Томбауха на Плутоне кораблю халиан осталось совсем немного.

– Не слишком ли странноваты эти упражнения? – шутливо осведомился пилот-стажер Ростислав, пытаясь скрыть за бравадой нарастающий страх. – Вы больше так не шутите, Чалфонд, наш курьерский корабль слишком мал для подобных розыгрышей.

– Это не упражнения, Ростислав, – сурово ответила мичман Чалфонд, командир корабля "Сабо". – Заткнись и как можно быстрее вычисли курс.

Когда-то она служила стрелком космического эсминца, но однажды торпеда халиан оторвала ей ноги. Но Чалфонд добилась разрешения продолжать службу. И тогда ее назначили командиром корабля-курьера, курсирующего внутри Солнечной системы. Другой бы посчитал новую должность повышением в чине, но только не Чалфонд – ей не по нутру была спокойная жизнь, начисто лишенная опасностей. И вот наконец даже на этой должности ей подвернулся шанс снова заняться настоящим делом.

– Компьютер уже считает, и я не в силах ускорить его работу, даже если буду молотить по всем клавишам, – огрызнулся Ростислав, напряженно всматриваясь в голографический экран.

В центре каюты располагалась массивная трехгранная колонна, на каждой стороне которой имелась ниша с компьютерным экраном – три экрана на трех членов экипажа. Все трое сидели лицами друг к другу, но друг друга не видели, поскольку каждый уткнулся в свой экран.

– Могс, твои пушки готовы? – требовательно спросила Чалфонд.

– Медведь был католиком? – тихо передразнил ее Ростислав, гримасничая. Почему она вечно задает дурацкие вопросы?

– А? Что? – отозвался стрелок Могс. Он непрерывно запускал на своем компьютере тренировочные программы, которые предпочитал самым захватывающим играм. Он увлеченно расстреливал игрушечных пиратов и халиан, разрушал набегающие на корабль метеорные потоки и прочие невесть откуда взявшиеся в космосе объекты. – Что ты сказал, Ростислав?

Ростислав сильно сомневался, видит ли Могс хоть какую-нибудь разницу между тренировочными программами и настоящим сражением, в котором им, судя по всему, скоро придется поучаствовать.

– Ничего особенного. Могс, я просто спросил у тебя, чем медведь отличается от…

– Заткнись, Ростислав! – рявкнула Чалфонд. – Могс, ты готов?

– Командир, расчеты закончены, – доложил Ростислав.

– Пилот, начать вхождение, – приказала Чалфонд.

– Есть начать вхождение. – Ростислав нажал на клавишу и приготовился к жутким ощущениям. Когда корабль входит в гиперпространство, кажется, что тебя выворачивает наизнанку. Правда, Чалфонд утверждала, будто давно привыкла к этому, но Ростислав подозревал, что она просто хвастается. Разве к такому можно привыкнуть?

– Могс, пушки готовы? – спокойно переспросила Чалфонд, набирая на клавиатуре команду.

– Да, командир.

– К… Командир Чалфонд, – запинаясь, произнес Ростислав. – А что если там не один халианский кораблик, а целая армада? Вернее, никакой армады, разумеется, там быть не должно, я понимаю, но что мы будем делать, если она там все-таки окажется?

– Спокойно, мальчик, – сказала безногая командирша. – Уже объявлена всеобщая космическая тревога, боевые корабли Флота спешат нам на помощь. От нас требуется всего лишь отвлечь халиан от научной станции Томбауха хотя бы пару минут.

Перемещение в гиперпространстве продолжалось долю секунды. Корабль "Сабо" вынырнул в нужной точке нормального пространства около Плутона, совсем рядом с вражеским кораблем. Ростислав даже не успел как следует почувствовать тошноту, которой он так страшился.

– Вижу цель, – доложил Могс.

– Магнитная защита включена, – отрапортовал Ростислав, озвучив надпись, автоматически выданную компьютером на экран. Магнитная защита предохраняла от плазменных пушек.

– Приготовиться к маневрам! – приказала Чалфонд.

Корпус корабля трижды содрогнулся, снаряды класса корабль-корабль вырвались в открытый космос. Настенные экраны, заменявшие иллюминаторы, озарились зеленым светом – халиане направили на "Сабо" свой лазер. Температура обшивки корабля резко подскочила. Торговый корабль под таким мощным лучом испарился бы, но спецкурьер "Сабо" пока выдерживал тепловой удар. Ростислав вспомнил, что такой же луч попал на корабль несколько дней назад, и немного успокоился – тогда все обошлось.

"Сабо" вздрогнул от выстрела плазменной пушки, изображение на экране заплясало. Кажется, магнитная защита выдержала и этот удар.

– Начинаю маневрировать, – доложил Ростислав ровным голосом, всего лишь на одну октаву выше нормы. Черт возьми! Тут и вправду халиане!

– Стрелок, огонь! – скомандовала Чалфонд.

Из шаровой пушки на носу корабля посыпались очереди миниатюрных термоядерных снарядов, сотрясая корпус корабля, словно отбойным молотком.

В Боевом Центре "Адмирала Канариса" верно вычислили траекторию халианского пришельца, и поэтому "Сабо" оказался достаточно близко от вражеского корабля, но главное – как раз на, его пути, так что халианский корабль с огромной скоростью мчался прямо на "Сабо". Из-за этого снаряды, выпущенные Могсом, летели до цели всего тринадцать секунд, и увернуться от них халиане не успели.

Корпус "Сабо" потряс еще один удар плазменной пушки, но Ростислав уже включил боковые двигатели на полную мощность, корабль начал хаотически метаться из стороны в сторону, мешая халианам как следует прицелиться. Огромные перегрузки вжали экипаж в противоперегрузочные кресла, но это было гораздо лучше, чем прямое попадание плазменного снаряда.

Зеленое сияние лазерного луча в иллюминаторах на мгновение исчезло и вновь появилось. Но для зеркальной поверхности "Сабо", отражавшей почти сто процентов излучения, лазер был не слишком опасен.

На экране перед Ростиславом от красной точки, обозначавшей корабль-лазутчик халиан, отделились и быстро понеслись в направлении "Сабо" три черточки. Ракеты. В следующее мгновение они исчезли. Вряд ли Могс среагировал так быстро. Очевидно, он рассчитал на ход вперед и послал противоракетные снаряды заранее.

Вот так Могс! Значит, бесконечные упражнения с тренировочными программами не прошли даром, несмотря на его более чем умеренный коэффициент умственного развития.

Халиане принялись палить по снарядам, выпущенным в их сторону. Один из снарядов испарился.

Красная точка на экране превратилась в облачко.

– Они пытаются уйти в гиперпространство! – выкрикнул Ростислав.

Для входа в гиперпространство любой корабль вынужден ослабить поле магнитной защиты.

– Готово, – удовлетворенно сказал Могс.

Два оставшихся снаряда вошли в самую сердцевину расплывшегося облачка. Корабль халиан взорвался. Теперь осталось только собрать его осколки – вдруг среди них окажется что-нибудь интересное?

– Стрелок, зачехлить орудия. Пилот, курс на базу, – скомандовала Чалфонд.

Только в этот момент пилот-стажер Ростислав заметил, как сильно трясутся у него руки. К клавиатуре компьютера он смог прикоснуться лишь через несколько секунд.

Двадцать лет тому назад молодой и подающий большие надежды лейтенант Антонио Солер удачно женился и ушел в отставку, решив с военной карьеры переориентироваться на научную. Но вскоре они с женой развелись. Лопнула и академическая карьера. Его друзья долго спорили о том, что чему послужило причиной – то ли жена бросила его из-за пьянства и неудавшейся карьеры, то ли карьера лопнула из-за неудавшейся жены, а потому Антонио начал пить, то ли… Короче говоря, и брак, и карьера рассыпались почти одновременно, а от былого блеска остались лишь воспоминания.

Антонио Солер вернулся на Флот, чтобы отслужить семь лет, которых ему недоставало до пенсионного стажа. Командование Флота дало бывшему лейтенанту чин унтер-офицера и назначило командиром вспомогательного корабля ВК-774Т.

– Район номер двенадцать очищен, – доложила старший писарь второго класса Теддли, отдав автоматике команду втянуть в грузовой отсек огромный невод из тончайших нитей, которым экипаж ВК-774Т вылавливал осколки взорванного корабля халиан. Космическое пространство в районе взрыва прочесывало штук десять кораблей Флота, но для таких поисков должным образом были оборудованы лишь два корабля: ВК-774Т и ВК-301А. – Можно начать очистку района номер тринадцать?

Унтер-офицер Солер, разинув рот, замер в тапочках на липучках перед экраном, но изображения он не видел – мысли его витали сейчас бог знает где. Естественно, он не обратил внимания и на вопрос подчиненной.

– Сэр! – громче сказала Теддли. – Можно перейти к очистке тринадцатого района, пока мы будем осматривать улов из двенадцатого?

– А? Да, да, – опомнился Солер, смутившись. – Конечно.

Теддли включила звуковой сигнал, чтобы к началу ускорения корабля рассеянный Солер успел сесть в противоперегрузочное кресло.

– Теддли, ты никогда не задумывалась над интереснейшим вопросом, зачем халианам понадобилось уничтожать комету Галлея? – спросил Солер.

– Конечно, задумывалась, сэр. – Теддли знала, что если бы она ответила ему: – Конечно, не задумывалась, сэр, результат был бы тот же. В любом случае Солер продолжал бы долдонить свое, не обращая на нее никакого внимания. Так оно и оказалось.

– Давай представим себя на их месте, – продолжал рассуждать Солер. – Предположим, что я очень умный халианин. Я уверен, что смогу проникнуть в Солнечную систему. И вдруг мне в голову приходит блестящая мысль, что ничего существенного разрушить там я не успею, разве что взорвать относительно небольшой ледяной шар. Но в этом, с точки зрения халианина, нет никакого смысла, поэтому я прихожу к выводу, что проникновение в Солнечную систему бессмысленно. Но ведь я очень умный халианин, поэтому всегда ставлю себя на место человека, не просто человека, а политика. Всем халианам известно, что человеческие политики крайне трусливы.

Солер наконец взглянул на Теддли и улыбнулся. Та улыбнулась ему в ответ, подумав, что корабль начнет ускоряться через двадцать секунд.

– Итак, – продолжал рассуждать Солер, – умный халианин приходит к мысли взорвать знаменитую комету на глазах у всего человечества, резонно рассудив, что трусливые земные политики от такого зрелища наделают в штаны и забьются в истерике. Не помня себя от страха, они заставят Флот бросить все силы на охрану Земли, вместо того, чтобы патрулировать те окраинные районы, на которые мы, халиане, можем совершить набег. Верно?

– Да, сэр.

Двигатели корабля включились, возникло незначительное ускорение – меньше десяти процентов от "g". ВК-774Т двинулся к тринадцатому району.

– Но, – продолжал рассуждать Солер, – угроза должна показаться земным политикам реальной. Они должны подумать, что взрыв кометы является началом, лишь первым актом эскадры халиан, прилетевшей, чтобы напасть на Землю. Поэтому маленький кораблик, посланный взорвать комету, должен быстро выбраться из Солнечной системы и исчезнуть в гиперпространстве прежде, чем его обнаружат корабли Флота. Иначе…

– Иначе, – подхватила Теддли, – корабли Флота быстро уничтожат его и поймут, что комету взорвал именно он, маленький кораблик, а не эскадра. Но тогда почему этот кораблик собирался атаковать научную станцию на Плутоне?

– Действительно, почему? Ведь он мог исчезнуть из Солнечной системы еще тогда, когда лазерный луч и микроволновое сообщение для шпиона только начали свой путь.

– Наверно, халиане просто недооценили Флот. Они надеялись успеть совершить налет на Плутон и безнаказанно уйти после этого. Халиане не могут уйти просто так, им обязательно надо разрушить что-нибудь.

– Их погубила жадность. Теперь мы знаем, что никакой армады не было, а был лишь один кораблик.

– Да, Флот оказался на высоте, – согласилась Теддли.

– Но ведь станция Томбауха не имеет большой ценности, там только горстка ученых. Как глупо из-за такой мелочи испортить колоссальный психологический удар, ради которого халиане уничтожали комету! Все пошло насмарку. А какой замечательный был план!

– Сэр, – возразила Теддли, – тот, кто украл миллион, подберет и кошелек на тротуаре. Вор это вор, а халиане это халиане.

Компьютер Солера заверещал, извещая, что Карли, просматривавший улов невода, обнаружил нечто из ряда вон выходящее.

– Карли, докладывай, – с гримасой сказал в микрофон Солер, недовольный, что приходится возвращаться к рутине.

– Сэр! – послышался из компьютера голос Карли. – Я нашел такое! Такое! Это надо показать командующему сектором!

– Успокойся, пожалуйста. У тебя там есть камера, так покажи мне, что там. – Солер уставился на нечеткое изображение.

– Она заморожена, оторвана взрывом, – тараторил Карли, – но смотрите, какая…

– Вижу. Благодарю, Карли. Теддли, видишь? Халиане не смогли бы додуматься до такого плана. Нас ожидает награда. Немедленно свяжись с "Канарисом". Я буду говорить с самим командующим сектором.

Жители Марса и большинства спутников Юпитера и Сатурна могли наблюдать гибель знаменитой кометы Галлея даже невооруженным глазом – светящаяся точка, похожая на обыкновенную звездочку, вдруг превратилась в туманное облачко, которое вскоре бесследно рассеялось.

Жители Земли и Венеры, защищенные от звездной бездны плотной атмосферой, а также жители Цереры, Весты и сотен других астероидов, где люди живут не под открытым небом, а в недрах этих летающих скал, – все эти миллионы избирателей наблюдали превращение кометы Галлея в облачко на экранах своих омниприемников.

За кадром четкий голос Ноэля Ли комментировал:

– Представители Флота заверяют нас, что в Солнечную систему не проникло ни одного вражеского корабля. Но мы помним, что четырнадцать лет назад нападение халиан на Ранд началось точно так же.

После этих слов и без того напуганным омнизрителям показали омнизапись четырнадцатилетней давности: десять тысяч халианских кораблей, неумолимо приближающихся к своей жертве.

Руководитель Бюро Гражданских Дел капитан Красновский смотрел на омниэкран спокойно, даже несколько сонно, сидя в углу кабинета Эриксена, чтобы не попасть в поле зрения омникамер. Скоро они должны перенести Эриксена в виде голографического изображения в зал заседаний Сената Альянса.

Заместитель Красновского еще не имел опыта противостояния нажиму перепуганных политиков. С озабоченным лицом он вбежал в кабинет и зашептал Красновскому на ухо срочное донесение. Тот лениво выслушал и махнул рукой на дверь, отсылая заместителя обратно в комнату связи.

Эриксен вскинул бровь и выжидательно уставился на него.

– Политики нервничают, – доложил Красновский. – Как видно, придется вам сказать им несколько слов прямо сейчас, не дожидаясь, пока мы получим исчерпывающую информацию.

– Только после того… – Эриксен перевел взгляд на капитана Крокера, сидящего между Красновским и Моуном. Физиономия руководителя Бюро Обороны мгновенно обрела чрезвычайно преданное выражение. – …как я выслушаю доклад капитана Крокера. У нас еще остался шанс спасти ситуацию. Из-за излишней нетерпеливости мы можем упустить и его…

В кабинет ворвалась заместительница Крокера, сунула ему листок с донесением и моментально исчезла в дверях.

– Слава Богу, – с облегчением сказал Крокер, пробежавшись глазами по донесению. – Все в порядке. – Он встал и протянул листок Эриксену. – Был только один корабль, как мы и предполагали. Он уже уничтожен.

Эриксен даже не стал читать донесение, удовлетворившись словами Крокера, но на всякий случай спросил:

– Насколько эти сведения достоверны?

– Абсолютно достоверны, – улыбнулся Крокер. – Противника уничтожил курьер "Сабо", он же и передал нам эти сведения. Остальные корабли, пришедшие на помощь курьеру, прочесывают пространство в поисках осколков.

– Хорошо. Теперь можно выступить перед политиками. – Эриксен встал, придал своему лицу предельно серьезное выражение.

Одновременно, повинуясь еле заметному жесту, искусственный интеллект опустил до уровня пола стол и кресло, включил омникамеры и огромные голографические экраны на стенах. Адмирал Эриксен увидел перед собой зал заседаний, заполненный тремя сотнями сенаторов и тысячей аккредитованных журналистов и наблюдателей из всех уголков Альянса. В президиуме на центральном месте восседала президентша Рунесса.

К удивлению Эриксена, в зале хватало пустых мест. Впрочем, что тут удивительного? Многие трусливые политики поверили слухам, пущенным средствами массовой информации, будто армада халиан в первую очередь ударит по залу заседаний. Потому эти политики и смылись подальше.

– Его превосходительство Ларе Эриксен, командующий Солнечным сектором, – четко объявил компьютерный глашатай на весь зал заседаний.

Эриксен выждал три секунды и веско заговорил:

– Мадам президент, уважаемые сенаторы и наблюдатели Альянса. – Он сделал короткую паузу. – Приношу свои извинения за ошибку, допущенную Флотом.

Зал затаил дыхание. Некоторые сенаторы вскочили в панике и побежали к выходу, уверенные, что сейчас адмирал подтвердит их худшие опасения.

– Много лет, – спокойным тоном продолжал Эриксен, словно бы не замечая испуга, охватившего зал, – Флот проводил секретные исследования, связанные с кометой Галлея. К сожалению, в ходе очередного эксперимента была допущена серьезная ошибка, которая привела к катастрофе.

Зал забурлил, как косяк рыбы, внезапно оказавшийся в пересыхающей луже.

– Ошибка наших ученых, – поддал жару Эриксен, – привела к уничтожению кометы Галлея.

В зале поднялся гвалт.

– Докладываю, – тем же ровным голосом продолжал Эриксен, зная, что компьютер усилит его голос ровно настолько, насколько необходимо, чтобы перекрыть вопли разволновавшегося зала, – что жертв нет. Я понимаю, это слабое утешение для землян и их потомков, которые уже никогда не увидят на нашем звездном небе древней и знаменитой достопримечательности Солнечной системы.

Некоторые особо экспансивные сенаторы не в силах сдержать радость, буквально пустились в пляс между рядами, а одна толстуха даже попыталась пройтись колесом, но врезалась в кресла. На такую мелочь, разумеется, никто не обратил внимания.

– Мы исправим нашу ошибку, – заверил возбужденную публику адмирал. – Я уже связывался со штабом Флота. – На то, чтобы связаться с Портом на далекой Тау Кита у Эриксена, разумеется, не было времени, но эта ложь тут же потонула в более крупной лжи: – Штаб полностью одобрил мое решение. – Он подождал, пока зал немного успокоится, и огорошил его следующей неожиданностью: – Флот за свой счет сделает новую комету Галлея. На это у нас уйдет не более трех лет. Новая комета будет двигаться по той же самой орбите, что и прежняя; но не та, которая погибла два дня назад, а более молодая, та, которую еще четыре тысячи лет назад наблюдали древние китайские звездочеты. Эта молодая комета просуществует несколько тысячелетий.

Аплодисменты и одобрительные возгласы не смолкали минут десять. Когда они утихли, Эриксен дал сигнал выключить камеры.

– Господи, как они мне надоели, – проворчал он, опускаясь в поднявшееся из пола кресло.

– Сэр! Вы были великолепны! – восхищенно воскликнул Красновский. – Какое мастерство!

Эриксен прикрыл глаза, но зал заседаний, заполненный крикунами-политиками, все еще стоял перед глазами. Господи, как они визжали! Правда, визжали одобрительно. Но с таким же энтузиазмом-они орали бы и прямо противоположное, если бы…

Эриксен открыл глаза. Моун с хмурым видом читал донесение, которое принесла Крокеру его заместительница. Крокер это донесение, очевидно, уже прочитал, потому что его вид был еще угрюмее.

– Что случилось? – тревожно спросил Эриксен, заподозрив, что армада халиан все-таки прилетела.

– От халианского корабля мало что осталось, – ответил Крокер. – Немного протоплазмы халиан. Но поисковая экспедиция нашла оторванную взрывом руку в униформе, о которой нам абсолютно ничего не известно. – Крокер включил омни, на экране появилось изображение странной находки.

– Я думал, у халиан нет униформы, – удивился Эриксен, глядя на экран и пытаясь понять, что там изображено.

Трясущаяся рука человека держала перед камерой нечто непонятное. Что за чертовщина? Изображение двоится?

Человеческая рука держала… человеческую руку, посиневшую от мороза, оторванную в районе предплечья.

– Теперь понятно, кто помог халианам так глубоко проникнуть в человеческую психологию, – пробормотал Моун.

Адмиралу Эриксену почудилось, будто он проваливается в гиперпространство. Но на этот раз вхождение почему-то затягивалось, готовое растянуться до бесконечности.