"Флот" - читать интересную книгу автора (Дрейк Дэвид, Фосетт Билл)

Пол Андерсон ЕДИНСТВЕННОЕ ЛОЖЕ

Как и предупреждал звонок без видео-идентификации, они приехали за мной в отель вскоре после наступления темноты. Их было двое, оба в одинаковой блекло-коричневой форме, неуклюжие и ширококостные – одни из многих, кого сделал такими Прокруст. Гено Диледда я знала, хотя сейчас респиратор закрывал большую часть его выдубленного лица. Гудение воздушного компрессора за его спиной казалось особенно громким в тишине, неожиданно повисшей в комнате. Другой черный – но не по рождению – глаза, смотрящие с гладкого обсидианового лица, – серые, а волосы – прямые. На концах черные, рыжеватые посредине, и теперь, когда местное солнце больше не выжигало их, волосы стали приобретать натуральный цвет.

После короткой паузы я выпалила:

– О, Гено, что у тебя снова проблемы с дыханием?

Голос из-под маски его звучал приглушенно:

– Да, мисси. Все чаще и чаще.

Мое возмущение было совершенно искренним:

– Сколько же еще они будут заставлять вас ждать? Проклятие, вы же Флот!

Он пожал плечами. Ясно, дело не просто в пренебрежении. По мере того, как разгоралась битва за Цель, сообщение с отдаленными районами вроде этого становилось все реже. Теперь не только Халиане, обычно орудующие в стороне от этой планеты, но и другие племена налетчиков пользовались тем, что силы Альянса отвлечены и устраивали рейды. А у людей, в свою очередь, руки были связаны для широкомасштабных операций. И, разумеется, военные потери истощали запасы медицинского оборудования, даже в специальных магазинах Порта Тау Кита. Весьма квалифицированные специалисты и сложная техника требовались, чтобы вернуть нормальное земное функционирование телу – всем органам, биохимии, прочему – приспособленному к окружающей среде, совсем не предназначенной для таких существ, как мы. Но, потраченные усилия не всегда приводили к успеху.

– Я все еще обхожусь без аппарата, большую часть времени, – сказал Диледда. – Ладно, речь не об этом. Ух, это Джарлат Восмайер. Сэр, позвольте, ух, представить Валю Монье.

Черный человек и я обменялись рукопожатием. Его ладонь была твердой и сухой.

– Рад встрече, миледи, – произнес он, и я сразу же поняла, что мы говорим не на его родном языке. Откуда он может быть? Акцент подсказывал Нью-Айдахо на Кристофере, но я не совсем уверена. Даже от журналиста нельзя требовать знания всех закоулков более чем трехсот планет с человеческой и нечеловеческой формами жизни. В любом случае его происхождение не играет роли. Достаточно, что он наверняка служил в гористой части Прокруста, это так же точно, как и то, что Диледда служил на равнинах.

(Нагорья, равнины, земли бурь, сухие земли, морские земли – как будто планета эта, целый мир – одна и та же страна. Какие нагорья? Казир Ветров? Урел, где варвары завывали и пускали стрелы, появляясь верхом из пелены облаков? Святой Индалаг? Или какой-нибудь аванпост, о котором я прежде не слыхала, где выпадало такое, что мне и в голову не придет?)

В полночной тьме взгляд Восмайера казался вдвойне острым, Пока он оценивал меня.

– Прошу вас немного подумать, прежде чем мы отправимся, – продолжал он. Тон его был бесстрастным. – В конце концов вы можете остаться По крайней мере нам следует убедиться, что ваше отсутствие, которое может продлиться много дней, не вызовет беспокойства.

Я решила, что Восмайер, должно быть, офицер и довольно высокого ранга. Диледда был всего лишь флотским сержантом в инженерном подразделении. Он свел со мной дружбу, когда я собирала материал. В материал вошло продолжительное интервью с ним. Он держался просто, рубил напрямик по-земному, не стесняясь, но довольно дружелюбно. Восмайер был со мной осторожен.

Лучше встретить его во всеоружии.

– Могу я узнать Ваше звание, сэр?

Слегка удивившись, он поинтересовался:

– Зачем?

– Хотелось бы знать, как обращаться к вам по всей форме.

– Полковник, хм, Третий Эриданский Дивизион. Если вам это что-нибудь говорит.

– Как же, – ответила я. – Личная гвардия императрицы Глории. Вы действовали в горах, но в основном держались в Уре'е.

Видимо, это обезоружило его настолько, что он не смог скрыть горечь.

– Какое это имеет значение? Я откомандирован и бездействую. Так и все мы – ждем, когда нас заберут назад. Некоторых демобилизуют, другие пойдут бесцельно дослуживать свой срок. Я собираюсь подать в отставку.

Тут он заметил свою оплошность и вновь стал непроницаем, а я решила увеличить преимущество, пока есть возможность. Слова слетали спокойно, быстро и весомо:

– Вы все еще полковник Джарлат Восмайер, Корпус Морской Пехоты Союзного Флота, и при вас вся ваша слава и честь. Ну, а я свободный тележурналист Валя Монье, и у людей моего сорта свои понятия о чести. Вам известно, что я работаю над программой о ветеранах Прокруста и вы знаете, или хотя бы должны предполагать, что программа будет удачной. Так что вас беспокоит?

Он вновь владел собой. Голос прозвучал безразлично-вежливо:

– Ну, встреча будет довольно необычной.

– Предвестия этого я уже получила, – заметила я.

Он кивнул.

– Знаю. Надеюсь, вам ясно, что ничего нельзя предвидеть. То, что произойдет, может быть неверно истолковано. Мы можем попросить вас хранить молчание, возможно даже задержаться, пока не уладим все проблемы.

– Ух, прошу прощения, сэр, – вмешался Диледда, – полковник имеет в виду, мисси, что среди нас есть несколько горячих голов и они способны сболтнуть какую-нибудь ерунду. Мы сумеем их остудить, но не хотим, чтобы какой-нибудь рапорт начальству навлек на них неприятности.

Я рассмеялась.

– И это все? Ну, я ожидала большего.

Затем повернулась к Восмайеру:

– Полковник, мы не встречались прежде – несколько тысяч ваших ветеранов – и вы можете не знать, что я сама себе начальство. Если подождете минутку, я отменю несколько встреч и смогу исчезнуть на столько, на сколько нужно.

Говоря это, я улыбалась самой сердечной улыбкой. Наконец, черный улыбнулся в ответ и произнес:

– Спасибо, миледи.

Подчас очень полезно быть миниатюрной брюнеткой с приятным личиком и хорошенькой фигуркой.

Но тем не менее он продолжал сомневаться.

– Нет ли у вас родственников, который станут беспокоиться? – спросил он.

– Не на этом континенте. Я из Вестландии. И не замужем. Так что, если подождете в холле…

Он удивленно поднял брови.

– Пока вы станете отменять встречи?

– Да ну, пойдемте, сэр, не будем мешать даме. – Диледда подмигнул мне. Не иначе, как решил, что предстоит отменять любовное свидание.

Восмайер колебался.

– Извините, я вынуждена настаивать, – заявила я. – Иначе не смогу с вами поехать.

И его замысел не будет иметь публичного адвоката.

Он нахмурился, но подчинился. Ожидание не затянулось. Сумку я собрала заранее. Нужно только прихватить омниграф.

Машина была оставлена на самом краю верхней площадки стоянки. Мы сели и отправились. На некоторое время огни Алисона образовали многоцветную галактику, через которую как кометы проносились другие аппараты, затем вокруг распростерся Сапфировый Океан. Движение превратилось в убегающие точки в темноте ночи. Звезд немного, но зато две луны и изумительная радуга колец. Под нами шумела вода. Поступавший через вентиляцию воздух даже на этой-широте был мягким и влажным. Беллегард замечательная планета для людей. И это одна из причин почему ее владельцы так строги с чужаками. Они хотят сохранить планету для себя и своего потомства.

Повисло молчание. Я покосилась на сидевшего слева Диледду. Его угловатая голова, наполовину чужая из-за рыла респиратора, вырисовывалась на фоне колец. Он смотрел перед собой. Интересно, что он вспоминал.

Было приятно, пусть и грустно, вновь оказаться в Амадоре. Атмосфера, которая у неприспособленного человека вызвала бы головокружение, сумасшествие и, наконец, смерть, согревала кожу и сладко наполняла ноздри, проникая в легкие и кровь. Могучий бриз мягко гудел, донося шелест и шорохи леса, пение и крики летающих существ, и отдаленный рокот прибоя. На вершинах этого уже не услышишь. Леса поражали гармонией бурой, желтоватой и золотой листвы, где пестрели алые цветы, вырастающие в период дождей. Вечно пасмурное небо было не сумрачным, а серебряным, для тех, кто имел глаза, чтобы видеть. Под ним сплетались в арабески маленькие облачка.

Но все же день был грустным – предстоял разлука.

Вместе со своей партнершей Лиа Сикелианос, тоже сержантом и уже многие годы его женой, они медленнее чем нужно шли по тропинке от места высадки к заводу. По взаимному молчаливому сговору им хотелось как можно дольше продлить наслаждение. Конечно, они в любом случае не могли соперничать в скорости и грации с Мертатеком. Сила тяжести в мире, где обитал их вид, составляла лишь три четверти местной величины.

Общее молчание прервал абориген, хотя для айска довольно необычно показывать свое огорчение.

– Вы и вправду покидаете нас навсегда? – прощебетал айкс.

Диледда некоторое время смотрел на него, подыскивая слова, прежде чем ответить. Как прекрасны по-своему эти прокрустенианцы. Не вполне человеческого сложения – со слишком жидкой мускулатурой, мехом, мерцающим как аметист с вкраплениями кварца, и головой скорее кошачьей, за исключением выраженных надбровных дуг и сенсорных усиков, торчащих над огромными золотистыми глазами. Мертатек носил обычный для этих мест килт, но на поясе была ячейка для калькулятора, и он был дьявольски классным электронщиком.

– Боюсь, что так, – только и смог придумать Диледда. Он говорил на своем языке, зная, что будет понят, так как в этот момент не находил сил на амодраранское наречие.

– Но почему, друг? Ты здесь уже две жизни!

Сикелианос использовала свой транспондер, чтобы ответить на туземном языке маленький диск трансформировал производимые человеком шумы в музыкальную трель этого мира.

– Высшее командование решило, что теперь нет необходимости и смысла сохранять наши базы. Мы разбили фаоми и воинов-освободителей; в этой части космоса не осталось бандитов, угрожающих торговле и миру. Но война с Халианами ожесточается. И она требует всех резервов Флота.

– Но мы, Народ, мы поддерживаем вас и обеспечиваем. Никогда мы не были причиной истощения вашей силы. Так позвольте нам продолжать изготовление оружия для вашей войны с новым врагом.

– Мы скорбим, Мертатек – моя жена и я – скорбим, что этого не будет Нам сказано, что расстояния слишком велики и линии снабжения слишком длинны и ненадежны, для того, чтобы позволить вашему миру стать частью Звездного Военного Комплекса. – Она беспомощно развела руками.

– Что я могу сказать? Нам передали, что наше содержание здесь дорого обходится Флоту Административные расходы – корабли, оружие и люди, все можно использовать где-то еще.

"Какие расходы могут быть от нас с тобой, старушка?" – подумал Диледда. Вслух он сказал:

– Знаешь, мы все же не оставляем вас на произвол судьбы. Мы двое были посланы сюда, чтобы по мере возможности, помогать вам советом Так что вы теперь сумеете перевести свой завод с производства систем ведения огня на изготовление, ну, чего-нибудь нужного.

Мех на теле Меркатека встал дыбом Усики айкса задрожали.

– Что может быть полезней оружия, если защитники нас покидают? – жалобно сказал айкс.

– Это, да, может быть…

– И оборудование мы делали для ваших космических кораблей. У нас нет своих. А что пользы от компьютера против северных буканьеров?

Диледда проглотил слюну.

– Ну, об этом нам еще надо подумать. – Слова застревали у него в горле – Переходите на… на производство пушек, или… или систем связи, или…

– Мы постараемся помочь вам за оставшееся время, – проговорил транспондер Сикелианос – Помните, здесь и наш дом.

Остров находился примерно в сотне километров от побережья Виндстеда и принадлежал тому же владению. Во время спуска в свете колец и лун было видно, что он весь покрыт лесом. Скопление огоньков на восточной оконечности указывало на существование небольшого городка – других признаков поселений не было. Когда я отметила это, Восмайер сказал:

– Зона отдыха. Под личным надзором Землевладельца.

Я кивнула. Хороший выбор. Люди, желающие встретиться без риска быть подслушанными – а Совет Магнатов все больше занимали ветераны Прокруста – могли почти незамеченными, по одному, по двое и по трое, прибыть сюда общественным транспортом. Автоматическая железная дорога из гавани без сомнения проходила мимо удаленных от моря укромных уголков. Подобное место могло быть заказано, например для большого пикника, от имени вымышленной организации. Любой местный житель, у которого возникли подозрения, соответственно направится к блейлифу, а тот может быть заранее проинструктирован, чтобы успокоить встревоженных.

Не то, чтобы я вообразила, что Землевладелец лично отдавал приказы. Он разделял мнение своих соратников по Совету – что эвакуируемые были поводом для беспокойства, которое вполне могло перерасти в серьезные неприятности. Действительно, Беллегард – ближайшая к Прокрусту населенная людьми планета, и Флот действительно расположил здесь базы для пополнения, к немалой, выгоде местных предпринимателей – доставка и отправка грузов производилась транспортными кораблями, не предназначенными для долгих перелетов к Тау Кита. Казармы не вмещали несколько тысяч человек, и, волей-неволей, Флот должен был выплачивать определенные суммы на дешевую еду и проживание в беднейших районах Алисона, и правителям Беллегарда приходилось давать соответствующие разрешения. Им вряд ли им нравился наплыв людей, но оставалось только ждать, когда военные транспортные суда освободятся от действий около Цели и прибудут сюда забрать этих беспокойных, постоянно недовольных и весьма неприглядных постояльцев. Но сколько еще ждать? Что ж, будем надеяться, что не слишком долго. Наверняка не слишком! И так прошло больше трех месяцев.

Так, считала я, думает Мэттис Торсков. Но младший сын Мэттиса Джерик уже не один год был увлечен Прокрустом и его гарнизон, не однажды наведывался туда и водил дружбу с офицерами. Джерик мог устроить для них эту встречу.

Восмайер направил машину к поляне в центре острова. Высокие деревья окружали ее сплошной стеной. Лампы освещали зеленую лужайку, стволы, скамейки, очаги, площадку для танцев, вроде тех, что любители устраивают в Виндстеде – и темную взбудораженную толпу человек в пятьсот. "Неужели так много смутьянов?" – поразилась я. "Что же, обнадеживающий знак для властей, если, несмотря на предосторожности, они ведут наблюдение. Пятьсот человек не годится для конспирации. Любая тайна выйдет наружу быстрее, чем воздух через пусковой люк ракеты. К тому же, все они – Крутые Старики, непокорные индивидуалисты. Им начхать на армейскую дисциплину. Такими их сделала планета чтобы они смогли выжить"

Мы приземлились в сторонке, по соседству с другими аппаратами, и выбрались наружу. Прохлада наступающей ночи была пропитана едким запахом эвкалиптов. Немногие миры столь гостеприимны к потомкам Матери Земли. Большинство откровенно смертельны. Некоторые, занимающие подобно Прокрусту крайнюю ступень, жестоки и коварны по отношению к нам, но отдельные все же удалось превратить в свои обиталища.

Восмайер и Диледда проводили меня к сцене. Заметившие нас таращились и ворчали. У меня появилось ощущение надвигающейся грозы. Было что-то роковое в том, как перемещались эти люди – в форме или по большей части в изношенной гражданской одежде; мужчины, женщины; кавказцы, негроиды, австралоиды, полукровки; высокие, низкорослые, коренастые, стройные; молодые; зрелые, состарившиеся на службе; каждый так или иначе помечен ею – усилиями ли биотехников либо просто условиями планеты, где они пребывали – но все на разный манер. Я запретила несколько таких же черных как Восмайер и альбиноса, служившего в Туманных Землях. Несколько индивидуумов нуждались, как и Дилледа, в дыхательных аппаратах для воздуха Беллегарда. Двое в скафандрах, иначе местные микробы атаковали бы грибковые споры, сдерживающие развитие азурий, которыми нельзя не заразиться в болотах Хирхаво; шрамы на лицах отмечали места удаленных раковых опухолей, вызванных воздействием ультрафиолетового излучения нагорий – и так далее…

Но это вовсе не парад уродов. Все здесь в основном здоровы – инвалидов отправляли по домам. Просто для того, чтобы вернуться в земную среду, большинство из них нуждалось в том или ином лечении, в ряде случаев весьма продолжительном и специфичном. На Джи-Эм-Си 43376-Ш слишком большое разнообразие сред обитания. Когда Флот устроил здесь базу, название "Прокруст" быстро вытеснило "Вольсинг". И вскоре стало официальным.

– Можете снимать с платформы, рядом с выступающими, – предложил Дилледа, указывая вперед.

– Я предполагала, что похожу в толпе, чтобы сделать крупные планы, – сказала я в ответ. Омниграф ощущался странно приятной тяжестью в левой руке.

– Пока идут споры? – поинтересовался Восмайер.

– Знаете, не будьте слишком назойливой. – Его взгляд напомнил, что меня лишь терпят.

Мы подошли к помосту. Восмайер поднялся и сделал мне знак следовать за ним. Дилледа остался внизу, в группе нескольких приглашенных из его подразделения. Восмайер салютовал человеку в форме, стоявшему у края платформы. Мне было хорошо знакомо его резко очерченное, изборожденное морщинами лицо. Бригадир Джайо приветствовал меня с той же любезностью, что и прибывших ранее.

– Вам приходилось встречаться с достойным Джериком Торсковым? – поинтересовался он.

– До сих пор нет, – ответила я, пожимая руку здоровенному светлобородому юнцу, стоявшему рядом с ним. Переливчатая, отороченная мехом туника, серебристые лосины, загнутые вверх носки ботинок, начищенных до такой степени, что это казалось гротеском на фоне окружающей простоты. И все же Торсков не походил на фата, а истории о его исследованиях чужих миров вошли в беллегарденский фольклор.

– Добро пожаловать, – прогудел он. – Так это вам предстоит рассказать Союзу о ветеранах Прокруста и их плачевном состоянии. Полагаете, вам это удастся?

– Я попробую, – ответила я.

Джерик нахмурился.

– Вы можете описать былые лишения и героизм дабы, что они забылись. Но история не столь проста, как может показаться на первый взгляд. Вас могут попросить объяснить требования или прямые действия, вызывающие возмущение. Желаете попробовать?

Да, он не просто искатель приключений – размышляя о сути вещей, он, под маской общительности, демонстрируемой Вселенной, понимал эти вещи получше многих.

– Я репортер, сэр, – проговорила я. – И постараюсь изобразить истинное положение, а не собственное мнение.

– Прекрасно. Для нас это очень важно.

– Начнем? – предложил Джайо.

Наверное как, и он, я ощутила нарастающую тишину. Тишина не была абсолютной – из толпы доносился негромкий ропот. Но стоявшие близко к сцене, слушали так же жадно, как и смотрели, и слово передавалось в задние ряды, вызывая волнение – словно порыв ветра пронесся по лугу перед грозой.

Торсков кивнул.

– Не стоит больше испытывать их терпение, – согласился он. – Ситуация и так накалилась до предела.

В этот момент я случайно взглянула на Восмайера и заметила, как легкая судорога прошла по его лицу. То, о чем он теперь вспомнил, видимо было достаточно впечатляюще, если нарушило его самообладание.

Языки пламени, пожирающие деревню, казались бледными в безжалостно-белом солнечном свете, но дым поднимался темным столбом и только высоко наверху воздушные потоки растворяли его в небесной синеве. Земля становилась сочного золотистого оттенка, простираясь от края теряющейся в дымке Сьерры до края плато с пеленой облаков внизу, похожих на снежное море. Варвары оставили здесь полосу опустошения.

Разграбив и спалив Аракум, они уже направлялись к следующей жертве, когда заметили летательный аппарат. Восмайер поневоле отдал должное их храбрости и дисциплине. Они не рассыпались в панике, но пришпорили своих затеков и поскакали к поросшей деревьями горе, где могли, вероятно, занять удобную позицию. Шлемы и наконечники копий сверкали и вспыхивали на солнце. Накидки развивались на ветру.

– Выпустить по ним ракету, сэр? – спросил капитан Лаярд. – Килотонны хватит, я думаю.

– Нет, – воскликнул Воснайер, едва сдержавшись, чтобы не добавить "Дурак!" Так нельзя поступать. Лаярд не разбирался. Его недавно перевели из Казира, где тоже находилась гвардия Глории, но там все было иначе, чем в Уре'е.

– Это Чо-Ленги. У них пленные. Пленных, тех, кто выживет в пути, они отправят на рынки рабов. Вот почему я привел войска. Нам следует настигнуть их на Земле.

Он хотел бы иметь возможность привести отряд побольше. Это могло бы заставить налетчиков сдаться. Они и сейчас, безусловно потрясены появлением его подразделения. Будь им известно, что у каждого старейшины теперь передатчик для связи с Флотом Хираяма, они не покидали бы своих домов, по крайней мере – не отправлялись бы в цивилизованные земли. Но передатчики появились недавно, а новости по нагорьям распространялись медленно.

Это был еще один довод против уничтожения – сохранить жизнь хотя бы немногим, – они разбегутся и разнесут весть. Слишком малочисленная команда Восмайера могла только охранять ключевые точки и приходить на выручку дружественным племенам, если, конечно, их просьба о помощи поступала своевременно. Основой его стратегии была попытка убедить кочевников, что атаки на поселения не стоят риска – а главная состояла в том, что частенько бывало и не так.

Он отдал приказ. Транспорт приземлился и изверг из своего чрева команду. Восмайер вел наблюдение с зависшего в воздухе перехватчика. Мощная оптика позволяла обозревать отдельные фрагменты происходящего, казавшегося учебной картинкой. После ста с лишним лет на Прокрусте, люди все еще знали необычайно мало.

Это занятие не доставляло ему удовольствия. Он видел, как прямо под огонь "потрошителя" выскочила группа копейщиков. Коренастые, с мощным торсом, как и все коренные обитатели высокогорья, где воздух разряжен, словно над земными морями; но в них присутствовала и кошачья красота жителей низин, и они были храбрецами! Заряды разрывались, разбрасывая осколки костей, куски мяса, фонтаны пурпурной крови, и совсем уж не повезло затекам. Бедные животные никого не убивали и не грабили, но все равно умирали. Ко многим смерть приходила не сразу, и они бились в агонии, не в силах ничего понять.

Двое варваров, на чьем попечении находились пленники, спрыгнули с седел и обнажили мечи "Собаки на сене, – с подступающей тошнотой подумал Восмайер, но потом вспомнил: – Нет Их кодекс чести говорит, что врагу ничего нельзя оставлять." Один пленник попытался ускользнуть, но веревка, связывающая шею айкса с его соседями заставила остановиться. Лезвие уай'я ближайшего кочевника промелькнуло в коротком замахе. По крайней мере уай убивал айксов на месте.

– Вай, здорово! – воскликнул Лаярд. Взвод людей пробился сквозь водоворот врагов. Их ружья остановили бойню. Но один из смельчаков получил стрелу в глаз, и, ему, чтобы обрести покой, понадобилось, как затеку, несколько минут на руках у товарища в гуще бушующей битвы. После такого повреждения мозга его нельзя уже будет воскресить. Будут лишь похороны в Форте, прощальный салют, сигнал тушить огни и письмо, которое получат родители.

Восмайеру искренне хотелось самому участвовать в сражении, но он не испытывал романтических иллюзий. Что ж, его время прошло. Он был произведен в полковники, а его обязанностью было направлять людей – так, чтобы выполнить работу с минимальными потерями.

С учетом сил, которыми он располагал, эта операция была проведена весьма искусно. Вскоре последние Чо-Ленги отыскали пути отхода, которые он приказал оставить для них, и спасались бегством на восток. Его люди освободили пленных от пут, оказали первую помощь раненым, отнесли их в транспорт и построились перед Восмайером который уже приземлился. Жители разрушенного Аракума толпой направились к ним.

Уцелевших даже больше, чем он ожидал – около сотни. Старейшина увел их в каменный храм, который им удалось отстоять. Варвары торопились и не стали терять времени на осаду. Теперь защитники встретились с освобожденными сородичами, чтобы обнять уцелевших и отпраздновать, либо тихо отойти в сторону и предаться скорби.

Старейшина племени, степенное седое существо, со всей почтительностью приветствовал Восмайера, затем отвел его в сторону.

– В наших душах сохранится вечная благодарность вам, – произнес айкс.

– Ваши слова наилучшая благодарность, – ответил человек через транспондер. – Как хотел бы я прибыть раньше. Разве вас не предупредили?

Волна отрицания пробежала по фиолетовой мантии.

– Пелена облаков закрыла Проход Упавшей Звезды. Должно быть, они воспользовались этим, чтобы застать врасплох стоящий там гарнизон, затем двинулось за облаками по плато. Когда облака рассеялись дневным светилом, они были у наших дверей.

– Плохо, – проговорил Восмайер. – Мы должны позаботиться о вас и помочь отстроиться, иначе придет зима и вы насмерть замерзнете. А потом – поставить новую крепость в Проходе. Я постараюсь раздобыть еще огнестрельное оружие. – Он подразумевал что-нибудь попроще, с чем туземцы могли бы управиться.

Благодарность долго не покидала янтарные глаза:

– Ты очень добр к нам, дорогой чужеземец.

– На это есть свои причины, – грубовато ответил Восмайер. – Вы стоите между диким народом и богатыми странами внизу, "…которые кормят города Сируину, а те кормят нас и производят то, что необходимо для нашей миссий".

Старейшина тяжело опирался на посох. Прошедший день и нестарых айков превратил в стариков.

– Но, я слышал, ты не ешь нашей пищи. – Голос его дрогнул. – Мы, которых ты спас, не можем предложить тебе Чашу Братства.

– Та пища, что мы едим, выращивается на землях, защищенных от грабителей. – Можно позабыть про экологические изменения и оставить в стороне тот факт, что плантации в основном выполняли роль резерва, на случай, если враги уничтожат синтезаторы. – Это мы у вас в долгу.

– Будем стремиться оставаться достойными такого отношения. – За этими словами стояла надежда, что когда-нибудь этот народ заслужит поддержку не только в борьбе с кочевниками, но и с голодом, эпидемиями и помощь в освоении земель. Слухи о том, что люди сделали для Сируину ходили самые фантастические. Для этого силы их должны быть неисчерпаемыми.

"Если бы это было так, – пронеслось в голове у Восмайера. – О, если бы мы только могли донести до вас частицу того, что известно нашей расе. Но мы не боги и не короли в ваших землях. Мы всего лишь гарнизон, удержавший проход на отдаленной границе".

– Попрошу к порядку, – призвал Джайо, и собрание подчинилось. В голосе его, усиленном репродукторами, оставалась смягченные стальные нотки. На экран позади сцены передавались наши увеличенные изображения. Я гадала, случалось ли прежде собравшимся здесь одновременно видеть вблизи обращающихся к ним. Жизнь каждого была всегда так скудна, хотя, на самом деле, может быть и не всегда?

– Важно посмотреть, сколько соберется на эту встречу, – продолжал Джайо. – Если бы против эвакуации возражали немногие, то не о чем и говорить. Вы могли бы возражать, но вам все равно пришлось бы подчиниться. Что ж, счетчик показывает, что собралось 537. Цифра внушительная. Митинг состоится.

– Я не буду терять время на обсуждение петиции, которая ходит по рукам. Я навел справки на высшем уровне. Нет возможности восстановить военное присутствие на Прокрусте.

Среди собравшихся поднялся ропот. Глаза и зубы засверкали на разъяренных лицах. Джайо поднял руку призывая к тишине.

– Спокойнее, – сказал он. – С точки зрения эффективности, Совет совершенно прав.

– Посмотрите. Изначально мы создавали военную базу на окраине территории Альянса. Расположение солнца здесь удобно для контролирования района, где кочевники и воинственные лорды нарушали покой мирных жителей. Первое время наши корабли обеспечивали сопровождение и охрану. Впоследствии, с течением времени, они разыскивали и уничтожали бандитские гнезда.

– Кроме местоположения, на Прокрусте имелся еще один фактор, и этот фактор – решающий для устройства базы. Здесь единственный мир, в котором люди могут существовать без искусственной поддержки.

Послышались смешки. Разве селекция тела и ряд случаев биомодификации не считаются искусственными? Бригадир невозмутимо продолжал:

– Более того, обитающие здесь разумные существа в основном подходят для развития прединдустриального общества. Они способны производить большую часть необходимых продуктов и вооружения с весьма небольшими затратами. Иначе содержание аванпоста вдали от центров Альянса было слишком дорого, причем дороговизна для Флота не в деньгах, а в людях и ресурсах, срочно необходимых где-то еще.

– Цивилизованные аборигены горели желанием помочь. Они понимали насколько это для них выгодно. Но при столь примитивной технологии переустройство для работы на Флот потребовало бы почти всей энергии. Больше они не могли обороняться от варваров и полуцивилизованных бунтовщиков. Мы занялись этой проблемой – то есть обучением и подготовкой к новым проектам.

– Вот почему вы попали на Прокруст. Других причин не было. Теперь подразделения работали на нужд войны с Халианами.

Тон его стал более мрачным:

– Зачем я возвращаюсь к этой всем известной истории? Сегодня вечером вы не отряд, которому дают задание, а люди, собравшиеся, чтобы решить, как им быть дальше. В первую очередь, вы должны решить, чего хотите на самом деле. Если не разложить все по полочкам с самого начала, то вы проведете эти несколько часов в бесполезных спорах, вместо того чтобы продвинуться в решении реальных задач. И при лучшем раскладе сомнительно, чтобы подобная толпа могла прийти к согласию и действовать целенаправленно. Но если уж столь многие выказали свои намерения придя сюда, я готов дать вам шанс.

– Прежде, чем доложить об имеющихся у вас возможностях, я хотел бы узнать поточнее, к чему именно вы стремитесь. Время митинга ограничено и надо обсудить главное. Вопросы?

В толпе поднялась рука.

Объектив отыскал, кто желает выступить и спроецировал на экран – очень молоденькая, наверное, идеализм еще не выветрился. На ресницах дрожали слезинки.

– Разве Флот не знает, где наше место? – спросила она. – На той планете, что мы оставили, с нашими друзьями!

Я взглянула на Джайо, и на мгновение что-то изменилось в его лице, как раньше у Восмайера. Но воспоминание было не столь резким, подумалось мне, и, возможно, способно было бы вызвать слезы на глазах бригадира, окажись он сейчас в одиночестве, – если только он еще не разучился плакать.

Большие изменения произошли за сто лет в Сируину. Шахты и отвалы покрыли склоны гор: Дороги и рельсы паутиной легли на равнины, избороздили скалистые кряжи. Заводы подчинили себе город, где возникли когда-то. Среди бурых и желтых пастбищ, посевов, лесов виднелись полосы шелестящей зелени и цветущей белизны злаков, которые когда-то росли на Земле. Моторы тянули больше экипажей, чем затеки; и галантные кавалерийские кавалькады остались лишь для церемоний: потомки воинских кланов становились техниками, барды уже пели не о древних деяниях, а о чудесах наверху среди звезд. Святыни посещались редко. Ныне те, кто мог путешествовать, отправлялись в паломничество за облака, чтобы своими глазами увидеть звезды.

Но Сируину не-лишился своей души. Новые строения гармонировали со своим окружением грациозными колоннами и башенками. Деревенские жители все чаще танцевали с наступлением весны, а на урожай приглашали в дом духи предков – точный календарь лишь прибавил праздникам значительности. Грани условностей постепенно стирались и высокородные относились к простым смертным лучше, чем до прихода людей. Рост благосостояния способствовал процветанию искусств, расцвет творчества достиг высот, невиданных в Века Дорвы. И главное, в стране царил мир. За северной границей шевелились Илкаи, но уже несколько поколений они не отваживались на вторжение. Каждый мог спокойно жить своей жизнью, своими мечтами.

По-прежнему высились стены и башни Оуахаллазина, алебастр венчали сине-зеленые купола. По-прежнему за городом низвергалась с утеса река Таурури и приглушенный гул наполнял улицы и дома. По ночам зажигались лампы, как раньше масло, но гораздо ярче, а гидростанция была построена так, чтобы не портить картину снежной чистоты водопада.

С террасы Джайо окинул взглядом легкую дымку, поднимавшуюся от воды. Бриз нес прохладу, как благословение после дневной жары; давление воздуха на этой широте меньше двух бар, и дышалось довольно легко. Взгляд его скользнул по стене, увитой цветущей лозой, и потоку, устремляющемуся в каньон. Вода ослепительно сверкала. Он посмотрел вверх и заметил на уже начинающем темнеть небе нежный дрожащий отсвет. Солнце яростно пробивалось сквозь пелену облаков, окрашивая все в пурпур. Странно, что столь яркая звезда может создавать столь изысканную красоту. Но дальше к северу клубились черные тучи и мелькали вспышки молний.

Тазру указал в том направлении.

– Наши предки сочли бы это знамением, – глухо проговорил айкс. И действительно, гроза слишком яростная даже для южной зоны Прокруста. – Они бы решили, что Сеятель Смерти готов отправиться в путь.

– Вы ведь больше не верите в знамения, – ответил Джайо.

Верховный Мэр издал свистящий звук, перекрывший неумолчный грохот, водопада. У человека это означало бы вздох.

– По крайней мере, мы сохранили восприятие мира, как единой целостности. Возможно, это и случайность, но так уж совпало, что буря обрушится на Илкайзан после твоих слов, что ты покидаешь нас.

Джайо почувствовал напряжение. Нет, не станет он стоять и сносить обвинения, пусть даже предъявленные в столь мягкой форме.

– Мы не бросаем вас. Я зашел предупредить заранее. Мы поможем вам приготовиться. И оставим средства для защиты.

– У врага есть оружие сродни нашему. – Этого следовало ожидать. Илкаи были цивилизованы на свой лад, но их цивилизованность не предполагала сотрудничество с чужеземцами. Их ремесленники вполне способны делать огнестрельное оружие по украденным образцам.

– Искусство войны для вас утеряно, но для них оно остается венцом творения. Их Властелин снедаем неистовыми страстями предков. Когда айкс слышит, что вам предстоит уйти, айкс начинает считать дни до разлуки.

– У нас есть приказ, – проскрежетал Джайо. – Вы в Сируину должны научиться, что повиноваться приказам – значит быть солдатом.

– Будет ли у нас время научится? Эта наука должна войти в плоть и кровь, не так ли? – Тазру умолк. Пальцы айкса стиснули парапет. – Возможно, я сейчас говорю нечто ужасное, но… прежде, чем уйти, вы можете уничтожить Илкаи. Для нас.

Несколько ядерных взрывов. Несколько городов, пара миллионов жизней, окончившихся в огне; кричащие дети вдали от эпицентра, – расплавившиеся глаза и обгорелая кожа; уцелевшие, которые дерутся за то, что осталось; руины, голод, чума – создай пустыню и назови это миром. Джайо тщательно подбирал слова:

– Ты действительно этого хочешь?

– Не хочу. Но я должен был это сказать. У меня внуки.

– По ту сторону границы тоже чьи-то внуки. К тому же, это поможет не надолго, а потом все вернется на круги своя. Мы, люди, обуздали Илкаи для вас, и стоило нам это больше, чем вы думаете. Мы не стали покорять их, ведь тогда нам пришлось бы направлять и защищать их, а это непосильная ноша. Теперь, если Илкаи исчезнут, дикие племена с другой стороны пройдут через их земли и обрушатся на вас. С Властелином вы можете хотя бы договориться.

Гордость звенела: "Нас хотят выжать досуха, но мы не выжаты." Голос его смолк. Тазру опустил голову.

– Нет, – пробормотал айкс, – ты прав, вам нельзя становиться мясниками. Мы должны сами противостоять нашествию. Боюсь, мы много потеряем. Оуахаллазим неминуемо падет. Но, вероятно, мы сможем отстоять сердце Сируину, а через многие годы вернуть остальное.

– Прекрасно!

Но воодушевление Джайо пропало, когда Тазру продолжал:

– Но чем все это кончится? Истощим ли мы силы друг друга настолько, что в конце концов варвары покорят оба наших народа? Или Сируину станет чудовищем, еще более ужасным, чем сами Илкаи? Что бы не ожидало нас, жизнь дали нам предки, которые знали, что она станет не более чем воспоминанием, унесенным ночным ветром, как запах этих цветов. Я от души рад, что не доживу до этого.

Пальцы айкса легко, точно перышки коснулись щеки Джайо.

– Я буду скучать в разлуке, друг мой.

Поразительно, насколько громкими и многочисленными были возгласы.

– Ваша преданность достойна похвалы, – сухо отозвался бригадир. – Но клятвы вы приносили Флоту.

– А как обстоят дела с ответной преданностью? – взревел Дилледа. – Что мы для высшего командования, – оловянные солдатики – не более того! – Он глотнул воздуха и добавил: "Сэр". – Но последнее заглушил шум толпы.

Джайо поднял руку и резко опустил. Его жест мгновенно восстановил тишину.

– Жалеть себя позорно, – бросил он. – Вы получаете, что положено – подходящее жилье и содержание…

Общий рев прервал его. Что ж, я побывала в ветхих кварталах, ела в грязных кафе, видела, как маленькие девочки в испуге, убегают, а мальчики усмехаются, как отшатываются женщины, и недобро косятся мужчины, когда лишь наполовину похожий на человека Крусти проходит по улице или садится в автобус. Я присутствовала на паре вечеринок, где ветераны набивались в чью-то конуру или шатались по парку, передавая по кругу бутылки и закуску, не имея условий для лучшего отдыха. После нескольких заварушек все таверны в Беллегарде были для них закрыты.

– У вас должно хватить мужества довольствоваться этим, – закончил Джайо. – Вас заберут отсюда, как только будет транспорт. Очень долго ждать не придется. Тогда те из вас, кто годен или может быть соответственно подлечен получат новое назначение. Там условия будут несомненно лучше, чем почти в любом уголке Прокруста. Те, кто негоден к продолжению службы, также получат необходимую медицинскую помощь, потом увольнение и пенсию. Что еще вам нужно?

Вопрос был риторический, но справедливый. Флот не просуществовал бы столько веков, не заботься он о своем составе. Но в этом-то все и дело.

– Сэр, нас распустят, – возразил Диледда. – И мы не будем больше в своей старой части. Наши части перестанут существовать.

Я заметила, как помрачнел Восмайер. У него тоже было свое подразделение. И теперь он не более чем безымянный нажиматель кнопок в пыльном пенале офиса. Неудивительно, что он хотел уйти в отставку. Но наверное, если он вернется, ему и родные будут чужими.

Диледда сел где стоял. Экран с беспощадной тщательностью демонстрировал. Что сделало с ним истощение. Его бормотание, стоившее определенных усилий, пролетело по лугу невнятным шелестом и затерялось среди деревьев.

– Теперь нам остается положить форму на полку, Лиа и мне. Мы нигде уже не нужны. Мы знали, что эти кончится, когда были молодыми и добровольно пошли на биомодификации. Но думали, что после увольнения сможем осесть там, куда забросит судьба. Заведем маленькую ферму…

Некоторые физические изменения практически необратимы, и подвергшийся таким биомодификациям начинает понемногу меняться, и в итоге уже не может стать прежним. Медики в Порт Тау Кита пожалуй сумели бы добиться, чтобы сержант дышал без аппарата в среде с нормальным давлением, но не вернуть ему полноценное здоровье уже не сможет никто. Он будет хрипеть и трястись, пока быстро бегущее время не доконает его.

– Вы получите ваши пенсии, – повторил Джайо. – И найдете место для жилья.

Торсов решил вмешаться.

– Сэр, я полагаю, это очевидно, – сказал он. – Надо двигаться дальше и решить, как с ними быть. Могу я высказать соображения?

Бригадир кивнул.

Торсов выступил вперед. В переливающейся одежде и с золотистой бородой он напоминал языческого бога, явившемся перед сборищем троллей. Взгляд его голубых глаз обежал собравшихся и на несколько секунд задержался на Диледде, словно о чем-то напомнил ему. А затем он заговорил, и первые слова, произнесенные низким голосом, были:

– Я знаю, что может чувствовать старый солдат, прибывший из чужого мира…

Терренев неплохая планета для нормальных людей, а в местах, где климат не вполне идиллический, – не слишком дорогая.

Ветер с Северного полюса пронизывал холодом, осыпал мелким снегом, но в этом ощущались бодрость и вызов, а когда становилось достаточно и того и другого, можно было войти внутрь. Дома Обурга стояли вплотную, задней стеной к зиме, окошки приветливо светились.

Из-за этого сторожка казалась вдвойне заброшенной, одинокое прямоугольное строение за пределами города, в белой прерии. Торсков прохаживался, заставляя кровь бежать быстрее. Вдруг бодрый настрой исчез и, немного поколебавшись, он потянулся к панели вызова.

Прошла минута или две. Вероятно, привратник изучал его. Сколько трудов ему стоило получить желаемое приглашение: найти человека, постоянно ведущего дела в Обурге, практически навязать знакомство, потом охаживать несколько дней. Вдобавок, он пообещал, что не станет записывать свои наблюдения ни на бумаге, ни на видео или аудио.

Герметичная дверь открылась. Он зашел в кессонную камеру. Дверь закрылась и затарахтел насос, разжижая атмосферу. Одновременно уменьшилась влажность. Его слизистую словно обожгло, и он надел носовую маску. Трубка была подведена к бутылке с водой и увлажнителю. Это устройство ему пришлось изготовить самому. Ничего подобного в продаже не было. Жители города практически никогда не появлялись в Сторожке.

Внутренняя дверь открылась, и он шагнул внутрь. Жара мгновенно охватила его. Свет был приглушенно красным. Он пожалел, что не прихватил дополнительный кислород; но особой активности он проявлять не собирался – лишь осмотреться и побеседовать с теми, кто согласится.

– Для удовлетворения собственного любопытства, – признался он тогда. – Я любопытствующий, дилетант. Конечно, если я смогу что-то сделать, чтобы помочь вашим людям…

– Не сможете, – ответил Вентура. – Слишком поздно. Разве что, многие из нас, я думаю, с удовольствием послушают рассказ о ваших приключениях. Вот почему вас допустили сюда. Жизнь наша слишком замкнута.

– Она должна быть такой?

– А что еще остается?

Вентура ожидал Торскова. Мрачный, с широкой грудной клеткой, он выглядел иссохшим, как большинство ветеранов Иремоса. Его манера одеваться была несколько шокирующей, хотя известно, что здесь вообще одеваются весьма необычно. На голове его водружена была шотландская шапочка с изысканным плюмажем, плащ с зубчатой каймой накинут поверх расшитого камзола, свободные брюки из флюоресцентного материала ниспадали на странные башмаки. Он перехватил взгляд посетителя и криво улыбнулся.

– Одежда для нас многозначна, – заметил он. – Это единственная игра, которую мы можем себе позволить.

– Они пошли по коридору. Несколько дверей вели в апартаменты. Вентура приоткрыл дверь и разрешил заглянуть. Обитатели отсутствовали. Запорами никто не пользовался, не имея ничего ценного. В комнатах почти нет мебели, и сами комнаты настолько малы, что больше похожи на камеры.

– Когда мы сложились, чтобы построить этот дом, на удобства уже не осталось денег.

Сувениры с Иремоса попадались всюду.

– Да, полагаю, многие вернулись бы туда, будь у нас шанс. Не то, чтобы там рай, но это пространство, целый мир – пустыни, горы… восходы над Горьким Океаном… Но договор с аборигенами запрещает Только несущим службу разрешена посадка.

– Вы предвидели, что этим кончится? – спросил Торсков и тут же понял, что сморозил глупость.

– Ха! Разумеется, нет. Мы знали, что в земных условиях будем нуждаться в специальных системах поддержки, но предлагаемая премия вроде бы компенсировала неудобства. Тогда мы были молоды После увольнения – что ж, в конце концов большинство из нас плюнули на все. Все попытки были безнадежны. Поэтому мы образовали эту колонию Обург предложил место бесплатно, потому что строительство должно было поднять местную экономику; и мы по-прежнему делаем там покупки Враждебности нет. Народ в городе старается быть дружелюбным, устраиваются совместные встречи по праздникам… или устраивались. В последнее время это прекратилось.

Торсков кивнул. Он слышал, как называют обитателей Сторожки: то надменными, то сумасшедшими.

– Просто мы слишком на них не похожи. – Вентура говорил без умолку. Наверное, долгие годы он бессознательно тосковал по возможности выговориться. – Поэтому мы мало играем в представлениях, мало читаем или общаемся с внешним миром. Он значит для нас все меньше и меньше Или слишком о многом напоминает. Ваши истории должны быть славным развлечением, если вы будете избегать упоминаний о делах людских.

Встречные пристально рассматривали незнакомца. Не все были причудливо одеты, но у каждого была эмблема: повязка на голове, пояс, брошь, медальон или нашивка на плече. Похоже, всем не меньше пятидесяти. Как правило, они молчали, даже в компании. Они давно уже истощили все темы разговоров.

Коридор выходил в большое центральное помещение, что-то вроде зала отдыха. В отходящих комнатах люди играли в кладовщиков и ремесленников. Торсков заметил, что поделки продаются в Обурге. Ему сказали, что случайные туристы их покупают.

Вентура указал на богато украшенную дверь между колоннами, увенчанными крылатым диском солнца.

– Святилище, – пояснил он. – Здесь происходят Таинства.

Он огляделся и понизил голос.

– С ними стало сложно управляться. Дайте нам какое-нибудь дело. Иллюзию значимости того, что осталось от нашей жизни.

– И без надежды на будущее, и вы знаете это.

Когда хотел, Торсков мог быть красноречивым. Голос его подобно волнам прокатывался по поляне, и был в нем еще морской бриз, приносящий свежесть из-за горизонта. Растерянная и рассерженная толпа внимала ему так же жадно, как и я.

Напряжение достигло предела.

– …никогда. Но вы не связаны этим. Вы свободные мужчины и женщины. У вас есть завтрашний день. Так вперед? Выбирайте назначение свое!

– Вы можете вернуться на Прокруст.

Общий вздох взорвался криками. Толпа забурлила.

Мой взгляд упал на Диледду и его жену. Охваченные внутренним огнем, они схватились за руки.

Торсков поднял руку, требуя тишины. Когда шум постепенно улегся, его слова прозвучали уверенно:

– Флот предоставил вашу планету собственной судьбе. До сих пор там ничего ужасного не случилось. Но вы знаете, что скоро может случиться, если вы, собравшиеся сегодня здесь, не предотвратите это. Вы способны. Вас всего несколько сотен, но вы знаете тот мир, знаете военное и инженерное дело, у вас есть все необходимое, чтобы взять на себя руководство. Арсеналы и заводы на месте. Космический корабль, способный войти в атмосферу, сам по себе мощное оружие – один его звук может разогнать армию железного века. Мы можем охранять Сируину, пока под нашим руководством они станут создавать оборону. Потом мы сможем спасать цивилизацию по всей планете. Можете вы мечтать о более замечательном будущем?

Нельзя сказать, чтобы он увлек всех.

– Ага, – прокаркал мужчина, чью потерянную руку предполагалось вновь отрастить в Порту. – Конечно, могу. Попасть под военный трибунал. – Раздалось несколько отрывистых смешков.

– Но кто должен доставить нас? – спросила женщина.

– Я, – ответил Торсков.

Я потянула Восмайера за рукав.

– Хочу походить и сделать отдельные снимки, – проговорила я сквозь общий шум. Он отсутствующе кивнул, трепеща от возбуждения. Джайо остался безучастным.

Я спрыгнула вниз и стала протискиваться между телами, зажав в руке омниграф. Бас Торскова продолжал греметь:

– У меня есть корабль, способный забрать всех вас, транспорт, принадлежащий этому Владению. Экипаж состоит на моей личной службе. На Беллегарде это означает, что они мои, равно как и вы были принадлежностью ваших подразделений. На корабле имеются два вспомогательных челнока для высадки на планету и запасы на год, пока-мы не восстановим на Прокрусте синтез и сельское хозяйство. И сейчас корабль уже на орбите!

– Господи, – в общей суматохе выдохнул кто-то, – сколько ж у него денег?

Это был худой, неглупый с виду мужчина с лейтенантскими нашивками. Вероятно он служил в нагорьях, поскольку был совсем черным, правда на этот раз по рождению. Я встала напротив и поднесла микрофон к его лицу.

– Он младший сын аристократа, – произнесла я – Богатый, да, по вашим меркам или моим. Но важнее, что у него есть союзники.

Офицер прищурился.

– Может ли это причинить ему вред?

– О, космос, да. Он должен очень туда стремиться, чтобы играть по таким ставкам.

Он посмотрел пристальнее.

– Кто вы?

– Валя Монье, журналист. Приглашена, потому что ваши командиры, бригадир Джайо и полковник Восмайер, хотят, чтобы такая как я рассказала мирам о том, что думаете и чувствуете вы. Ответите на несколько вопросов?

– Ух, погодите.

Торсков заглушил крики, летевшие с каждого квадратного метра:

– …совершенно неожиданный шаг. Мы будем вне пределов досягаемости, прежде, чем Флот или правительство планеты узнают, что мы выступили.

Дальнейшая сумятица.

– Ладно, – сказал лейтенант. – На несколько отвечу.

– Имя, пожалуйста?

Он сообщил имя и сказал, да – он точно вернулся бы, если смог, хотя у него и есть дела в Алисоне.

– Вы не понимаете, что ведете крамольные разговоры? – завопил человек по-соседству. У него были знаки, отличия майора. Щеки пылали от гнева.

– Ведем, ведем, – пробормотал мой лейтенант. – Дайте Флоту приложить к этому руку. Хватит, леди. – Он отмахнулся от меня. – Я должен дослушать.

Джайо взял слово. Упала тишина. Казалось, она звенит от неслышного эха. Его властный металлический тон не изменился ни на йоту.

– Да, мы говорим крамолу, так что уже виноваты в призыве к бунту. Но не притворяйтесь, что у вас самих не возникало подобных мыслей. Не будь этого, вы не пришли бы сюда. Мы можем говорить о высшем долге – по отношению к союзникам, доверившимся нам, или к самим себе и нашим семьям. Но практически, получается, что те, кто отправится, будут зачислены в мятежники и дезертиры. Вернуться они смогут не скоро. Жить и растить детей, которые возможно появятся, им придется на Прокрусте – по крайней мере, пока для некоторых из них не будет обустроено более удобное место обитания на луне или на орбите. Те, кто не готов, пусть отойдут в сторону.

Каким-то образом он вдруг резко стал еще более прямым, чем раньше.

– Я возглавляю поход. Вы также должны быть готовы поступить под командование мое и моих офицеров. Вы должны будете подписать новый Контракт. Мы влезаем в это дело вместе и бесповоротно.

Я расхаживала, фиксируя лица.

"Хотите вы этого?" – должна была шептать я и слышать: "Да – нет – не знаю – убирайтесь".

– Что в этом для тебя, Торсков? – выкрикнул Диледда.

Богатырь откинул голову – золотистая грива разлетелась – и расхохотался.

– Достойные деяния? – прогремел он. – И, да, слава. Я хотел бы остаться в памяти не только как звездный богач. Понимаете, я объявляю себя вне закона вместе с вами. Совет Магнатов не сможет просто заявить Флоту, что сожалеет. У них есть договор. Но вам понадобятся силы в космосе для транспорта, патрулирования и выживания на планете. Я возьму на себя организацию и возглавлю их.

Сквозь общий гам пробился женский голос:

– Все бесполезно. Мерзавцы придут взять нас в оборот и расстреляют.

– Нет, – сказал Джайо. – Я учел это, навел справки. Беллегард не имеет такой возможности. Флот ведет войну на отдаленных рубежах, плюс обязанности на территории Альянса. Пытаться отыскать нас – на большой, облачной, гористой и дикой планете, обитатели которой либо спрячут нас, либо умрут, защищая нас – почти невозможно и совершенно бессмысленно.

– Они легко смогут достать нас ракетами! – выкрикнул мужчина.

Я была потрясена. Неужели мораль упала настолько, что кто-нибудь во Флоте, и вообще кто-нибудь, мог такому поверить?

Восмайер ответил первым. Я и не предполагала, что он может быть настолько эмоционален.

– Убивать тысячами невинных аборигенов, разрушать их общество из-за злобы на нас, тогда как мы представляем угрозу разве что для разбойничающих варваров? Флот не просуществовал бы тысячу лет, будь он карательной машиной.

– Высшее командование придет в ярость, но им придется принять fait acompli1, – добавил Джайо. – Пока мы остаемся в системе солнца Прокруста, мы в безопасности.

– От всего, кроме Прокруста, – усмехнулся мужчина.

Так все и продолжалось, туда и обратно, взад и вперед. У штатских это превратилось бы в сущую неразбериху. У моряков было больше дисциплины и чувства локтя. Тем не менее, начинало казаться, что каждый следующий говорит что-то свое. Я пробиралась среди кружащих, толпящихся, толкающихся тел и записывала. Когда представлялась возможность, я вставляла вопросы.

– И мы станем Верховными Властителями? Мне это не нравится.

– Кто знает; что произойдет? – ответил Торсков – Бесспорно, люди будут в Сируину особой кастой. А позже и везде на планете. Но я не вижу нас, как правителей аборигенов. Мы и они слишком разные.

– Что, черт побери, можем мы делать, кроме как воевать за них?

– Быть учителями, предпринимателями, соседями и друзьями, – произнес Торсков. – Вам не придется скучать или чувствовать свою бесполезность, обещаю.

– …изгнание.

– Не навсегда. Мы станем… гражданами… Сируину, суверенного государства, заключившего в прошлом договоры с Альянсом. Со временем нас простят. Удачливых повстанцев всегда прощают. Я не рассчитываю, что нам вернут имущество или звания, но к тому моменту мы добудем новые и сможем снова жить среди людей. Фактически, мы станем героями.

– Если сможем прожить так долго.

– Что для вас лучше, – отпарировал Торсков, – гнить или рискнуть?

Расспросы, ссоры, ниспровержения, споры Дважды я заметила, как возникали потасовки, но окружающие тут же разнимали дерущихся. Луны начали заходить. Тень от планеты поползла по ее обитателям.

Наконец.

– К порядку! Внимание! – Многократно усиленный голос Джайо перекрыл шум. Я протиснулась сквозь толпу. Отовсюду разило потом. С записями своих мини-схваток я вскарабкалась на сцену Похоже, наступал решающий момент.

Когда прохладный воздух наполнила тишина, Джайо заговорил:

– Мы слишком много попусту мелем языком Уже некогда объяснять прописные истины. Сколько хочет вернуться на Прокруст?

Я прикинула, что поднялось сотни две рук.

– Слишком мало, – сказал Джайо.

Поднялось еще и еще.

– Четыреста – тот минимум, который, я считаю, необходим. Если столько не набирается, все что нам остается – вернуться в Алисон и ждать военных кораблей.

Взлетели еще несколько рук. С каждой секундой колебание все нарастало. Над головами проносились метеоры. Их число – одно из чудес Беллегарда, но сегодня они были как начертанные вопросительные знаки.

– Мы проиграли?.. А-а, нет, теперь у нас набралось нужное число.

Сразу же присоединились еще тридцать или сорок рук.

Те, кто не согласился, затравленно оглядывались по сторонам. Увидев себе подобных, они устремились друг к другу, до тех пор, пока собрание еще пестрило островками предательства. Дилледа и его жена были почти единственными, излучавшими радость. Для большинства решение, каким бы оно ни оказалось, далось не легко. Невозможно безболезненно рвать десятилетние связи, будь то с Флотом или со своими товарищами.

Торсков шагнул вперед.

– Мы отправляемся! – радостно провозгласил он. – Я уверен, что решившие остаться будут сохранять молчание пока мы не окажемся уже далеко.

– Будут ли? – Мой лейтенант протиснулся в первый ряд. Его образ на экране бросал быстрые взгляды вправо, влево, назад. – И могут ли? Если он так поступят, то станут соучастниками.

– Никто не должен знать, что они сегодня здесь, – сказал Восмайер. Он обратился ко всем: – Вы понимаете нас, не так ли? Вот поэтому вы прибыли сюда. Вы выбрали не присоединяться к нам, и это ваше право, но вы не предадите тех, кто вам доверился.

Я заметила, как сжались губы майора.

– Когда мы стартуем? – донеслось из толпы, и остальные подхватили: – Когда? Да, когда, когда?

– Чем скорее, тем лучше, – ответил Торсков. – Этой же ночью." Вспомогательные челноки доставят нас на корабль.

– Нет, нет, постойте, – вмешался лейтенант.

Ропот вокруг него перерос в общий шум. Конечно, это было слишком неожиданно. Направив микрофон, я уловила несколько протестующих голосов. У лейтенанта осталась девушка в Алисоне, не имевшая физических недостатков и поэтому не оказавшаяся среди недовольных, но он должен был увидеться с ней напоследок, разве нет? Кто-то еще должен был уплатить или получить долги. У каждого были какие-то пожитки, которые хотелось взять с собой. И… не стоит бросаться очертя голову, надо немного все обдумать… Мы не станем подчиняться Бригадиру Джайо, лучше выберем собственных офицеров… Да, Народная Республика Прокруста… Неужели мы все должны остаться на этой проклятой планете? Я знаю, на астероидах есть минералы…

– К порядку! Внимание! – крикнул Джайо.

– Да пошел ты…

– Эй, погоди, ты не можешь так обращаться к командиру.

– А кто сказал, что он мой командир? Мы должны стать свободными.

– Тише, тише, – попросил Торсков. – Если не будем заодно, мы все обречены. Доверьтесь вашим вождям.

– Доверьтесь… – глаза Джайо сузились. Внезапно его палец уперся в меня. – У нас посторонний.

Стоявший внизу Диледда услышал.

– Постойте, сэр, – осмелился он возразить. – Вы знаете, кто она. И она согласилась оставаться с нами, пока… ух…

Возникшее столкновение на помосте, проецируемое на экран, привело собравшихся в чувство Постепенно восстановилась тишина. Я ощутила, как ночной бриз прополз по моей коже.

– Это смешно, – отчеканил Восмайер. Но тут же засомневался: – Хотя… у нас нет ничего, кроме ее слова.

Торсков шагнул ко мне.

– Давайте быстро разберемся с этим, – потребовал он. И вполголоса добавил: – Это должно утихомирить их, показать, что мы владеем ситуацией. Иначе они будут препираться до рассвета и ничего не решат.

– Боюсь, они вас не послушают, – печально заметил Восмайер.

Торсков обратился ко мне:

– Извините, миледи Монье. Придется через все это пройти.

Он громко произнес, перекосив лицо в усмешке:

– Итак, вы собираетесь поведать нашу историю.

Взгляды снизу из толпы давили на меня, почти с физической силой. Я кивнула.

– С вашего позволения, – ответила я. – Я хочу записать и представить правду о вас и ваших делах.

– Нам бы могло это пригодиться. Надеюсь, это действительно будет правдой.

Я изобразила улыбку.

– Тогда я надеюсь на ваше исчерпывающее интервью.

– Может быть, позже. На кого вы работаете? Объединенные новости? Гильдия?

– На себя. Я свободный художник.

– И надеетесь продать свои творения большому дистрибьютору. Ясно. Как вы услышали про нас?

– Новость о вашем прибытии обошла весь Беллегард. Я приехала в Алисон по горячим следам.

– Вот как? Не думал, чтоб слух прошел вне этой планеты. Разве какое-нибудь маленькое сообщение. А вы из внепланетарной системы?

– Нет, нет, – вмешался Восмайер. – Миледи сказала мне, что она из Вестландии.

Торсков поднял брови:

– О? Откуда позвольте узнать?

– Ну, ну… – Моя улыбка сделалась натянутой. – Я не люблю оседлую жизнь. Я бродяга.

– Но ведь вы где-то родились и выросли, – вкрадчиво проговорил Торсков. – В каком городе? Я хорошо знаю многие.

Тишина и подозрительные взгляды сосредоточились на мне.

– Уануотер! – выпалила я.

После секундной паузы он покачал головой и промурлыкал:

– Уануотер, а? Странно. Судя по выговору, вы не оттуда, или из любого другого места в Вестландии – да и вообще на Беллегарде. Что на это скажете, миледи?

Я отступила на шаг. Темное лицо Восмайера застыло. Прыгнув, он схватил меня сзади за руки. Омниграф со стуком упал на сцену.

Шум в толпе напомнил мне столкновение арктических льдин.

Джайо жестом усмирил толпу.

– Надо расследовать это, – сказал он. – Нет ли среди нас женщины, готовой произвести обыск?

– Я служила в военной полиции, – заявила одна, присоединяясь к нам.

Обыск был быстрым и умелым. Передатчик находился в медальоне на моей шее. Она вытащила его и раздавила каблуком.

– Я не пользовалась им. – Голос прозвучал неожиданно пискляво. – Это только для безопасности. Чтобы вызвать помощь, если… ситуация выйдет из-под контроля.

– Ну, разумеется, – ядовито заметил Восмайер.

– Вы записывали нас, – сказал Джайо. – И в уме и своим устройством. Теперь они будут точно знать, кто и что намерен делать.

– Постойте, вы не можете с ней расправиться! – рявкнул Дилледа.

– Конечно, нет, – ответил Торсков. – Мы не толпа линчевателей.

Это замечание утихомирило гневные выкрики Его перекосило.

– Но вы создали нам проблему, миледи.

– На кого вы шпионите? – резко спросил Восмайер.

– На… на Совет, – запнувшись, призналась я. – Они подозревали…

– И наняли… свободного детектива. – Торсков остался невозмутим. – Откуда вы на самом деле, Монье?

– Терренев, – сдавленно проговорила я.

– Да это, в общем, не важно. Важно, что мы под подозрением. И виновны в заговоре и подстрекательстве к мятежу. Правительства не склонны позволять отдельным личностям заниматься внешней и военной политикой. Когда завтра вас не будет на связи, Совет поднимет Флот и нас арестуют для расследования.

Торсков обернулся. И выкрикнул в перепуганное скопище.

– Если только мы не отправимся немедленно! Это наш единственный шанс. Вы со мной?

Первые робкие отклики окрепли. Вскоре они ревели.

Восмайер отпустил меня. Понурив голову, я стояла под зимней стужей их ненависти и искала убежище в своих воспоминаниях.

Прерия вздымалась серебристо-зеленым морем под весенним ветром, когда мы, держась за руки, вновь вышли из Обурга и прогуливались около реки. Там росли деревья с синими плодами, ронявшие на нас лепестки.

– Я скучала по тебе, – призналась я.

– А я – по тебе, – ответил Торсков. – Я все чаще подумывал вернуться сюда.

– Пока практические соображения не решили дело.

– Я приехал бы в любом случае.

– Вероятно, со временем, Джерик, не будем притворяться. Я рада, что нужна тебе для дела, которое способна исполнить. После будет видно.

Улыбка его получилась вымученной.

– Боже милостивый, ты способна дать отпор кому угодно. – Он глубоко вздохнул. – Ну, ладно. Я прибыл с планеты, о которой упоминал в последний раз, с Прокруста. Там вот-вот может случиться беда. Я разговаривал с людьми, включая одного из высших офицеров. Мы с ним нащупали подход к тому, что следует предпринять. Но нам потребуется помощь извне, от агента, которого нельзя расшифровать. Сдается, ты, именно то, что надо.

– Достаточно сумасшедшая, а? – Мурашки пробежали у меня по позвоночнику. – Ну, давай рассказывай.

…Позже, в комнате моего отеля в Алисоне, когда подступившие к окнам сумерки скрадывали беспорядок:

– Их будет несколько сот, Валя. Слишком много, чтобы сохранять тайну. Ты – журналист и знаешь, что утечка абсолютно неизбежна. Кто-нибудь окажется против или захочет получить награду, и донесет на нас. Но даже, если этого каким-то чудом не случится, как нам справиться с организацией дела, как обуздать прирожденных буянов, не привлекая внимания?

– Разве что собрать их вместе, под предлогом обсуждения их жалоб, неожиданно дать им шанс, и сразу же спровоцировать кризис так, чтобы не оставалось выхода, кроме немедленного бегства.

В моей кабине есть маленький проекционный экран. Сидя на койке, рассматриваю Прокруст, пока мы облетаем его. В свете ослепительного солнца планета выглядит бело-голубой, как раскаленная сталь. Тут и там из облаков выступают чернеющие вершины гор.

Открывается дверь. Войдя, Джерик закрывает ее.

– Время идти, – устало говорит он.

Я вскакиваю на ноги.

– Уже? – вырывается у меня.

Мы прижимаемся друг к другу, на что не осмеливались за время перелета.

– Боюсь – что так, – шепчет он мне на ухо. – Нас вызвал корабль Флота. Встреча произойдет через час. – Он пытается улыбнуться. – И нам больше не придется охранять недовольных, наблюдая как они поедают наши запасы.

Недовольные… – понадобилось несколько рейсов, чтобы доставить всех этих людей на орбиту. Любой, кто тем временем садился бы в очередной вагон в сторону города, мог сообщить в полицию, что это вовсе не сбор растений для ботанического сада в другом мире, как заявил сын Землевладельца при составлении плана операции. Да и не один сообщил бы – из страха, алчности или со злости. Так что большинство заставило меньшинство следовать с ними, добавив к своим преступлениям еще и похищение. Джерик запрограммировал свой домашний телефон так, чтобы известить командование о случившемся через три дня, когда нам предстояло оказаться вне пределов досягаемости. Послание заканчивалось просьбой прислать транспорт за нашими пленниками. И, естественно, за шпионом правительства.

Я вздрагиваю в его объятиях:

– Ты уверен, что это не военный корабль, который откроет огонь после совершения обмена?

– Я же уже сказал тебе, дорогая трусишка Наши отряды на планете. Уничтожить корабль было бы бессмысленным злом и настроило бы против весь Альянс. Старина Джайо знает психологию Флота. – Джерик делает паузу. – Ты бы лишний раз повторила в уме историю, которую должна рассказать.

Я на самом деле осуществляла наблюдение, получала деньги, изображала детектива, делая вид, что работаю на Совет Магнатов, хотя в действительности меня нанял другой младший сын Землевладельца, создавать себе политический имидж. Кузен Джерика не возражает, чтобы его считали глуповатым. Чего он хочет по-настоящему, так это заняться антропологическими и ксенологическими исследованиями, и Прокруст даст ему уникальную возможность.

Я прижимаюсь к мускулистой груди:

– Мне действительно нужно ждать два года, прежде чем вернуться?

– Минимум. – Губы Джерика прижимаются к моей щеке. Его руки стискивают меня, пока мне не становится больно. Я не жалуюсь.

– Когда они заняты, недовольство почти забывается. Потом они смирятся с тем, что адмирал Торсков не может выбросить из головы прекрасного врага и, наконец, после обмена письмами, ее пригласят с визитом, а потом… – он снова усмехается, немного жалобно. – Пусть будущие исследователи выясняют, какими негодяями были мы с тобой.

Мой взгляд скользит поверх его плеча, к миру, который дрожит от страха в ожидании. Это не мой мир. И существа, его населяющие – люди и нелюди – это не мой народ. Буду ли я счастлива здесь остаток моих дней? А он?

– Береги себя, дорогой, дорогой мой, – умоляла я его. – Останься в живых.