"Ко(с)мическая опера" - читать интересную книгу автора (Уэно Асия)

Эпизод 8 ОСОБЕННОСТИ НАЦИОНАЛЬНОГО БРАКОНЬЕРСТВА, ИЛИ УХ ТЫ, ОСКОРБЛЕННАЯ РЫБА!

Я положительно не понимаю моего напарника! То есть как раз положительного в этом ничегошеньки нет, ибо наша с ним постоянная беседа на разных языках неуклонно рождает двусмысленные ситуации, в которых я — и только я! — почему-то всенепременно оказываюсь виноват.

Ну, вот пример — прямо перед глазами. Можно протянуть руку и потрогать (правда, получив за это по рукам).

Сидит. Надутый как сыч. Ни разу не видел сову вживую: на нашей планете этого семейства вообще нет, но, думаю, сейчас Мо похож именно на те видео, что мне попадались. Глаза большие и печальные. Большие и круглые они у него, положим, по жизни, а печальные — исключительно в последнее время. Я бы даже сказал, исключительно печальные — вот уже месяц. Что не совсем соответствует тому злому и раздражительному виду, который он тщетно старается себе придать.

Обижается он на меня, естественно. И вот тут логика теряется. Ну почему именно на меня? Я, что ли, выдумал наше свадебное путешествие? М-м-м, точнее, наше «свадебное путешествие», не поймите превратно! И торт этот злосчастный заказывал не я. Во всяком случае, выбирай его я, розочки ни за что не оказались бы светло-синими, чтобы не сказать… Тьфу ты, пакость! И вообще, я не рвался жить с ним в общей каюте! Напротив, мне ничто не доставило бы большего удовольствия, чем порядочное количество свободного личного пространства: такая роскошь в культуре моих предков редка, и кому, как не мне, ее ценить. К тому же столько дам на корабле, у некоторых на лице четкими буквами написано «Замужем по расчету», и все такие хорошенькие, свеженькие… эх, да что там говорить!

И, видят ками, не я направил нас в этот забытый заповедник с егерями, насмотревшимися мистической дряни по Cosmo-TV! Дряни, которую мой напарник как раз обожает. Или делает вид, что обожает, дабы меня позлить: за время полета всевозможных кладбищ, заброшенных домов и глухих лесных чащ, в которых гибли группы великовозрастных и не очень кретинов, — в общем, идиотских историй я насмотрелся по самое «не могу». Чтобы по прибытии на место самому стать героем подобного сюжета.

Нет, ну подумать только, я — капитан Отдела Специальных Операций Федеральной Следственной Службы Амано Сэна, обладатель высшего образования в области естественных наук и медицины, — должен слушать эту чушь:

«— Стоит в лес войти помочиться — а они на тебя глазеют!

— Кто — они?

— Глаза.

— Чьи глаза?

— Да ничьи. Просто глаза.

— А зачем смотрят?

— А чаво им еще делать?

— А вы, — говорю, — соблюдайте санитарию вверенной вам особо охраняемой природной территории — и все будет в порядке!».

Или вот еще похлеще:

«— Рыба, так ее растак, на сушу выходить стала. Не иначе, конец света близится.

— То есть как — на сушу? То есть, как выходить?!

— Ясное дело как. Ногами…».

Сердце замирает, ибо моему взору предстает захватывающий образ некоего двоякодышащего рамбулоса, в иных местах давно вымершего. И что мне приносят? Думаете, трупик какого-нибудь тритона с тератологическими изменениями в строении конечностей? Куда там! Мне не приносят ни-че-го! Потому что «кто ту рыбу обидит, вмиг окочурится» — не больше и не меньше.

За дивным созданием местной ихтиофауны — проверять сей стопроцентный бред — отправиться еще предстоит. Когда Морган окончательно придет в себя и желательно станет приветливее. Нет, ну мало ли, какую чушь я тогда ляпнул! Нельзя же из-за всякой ерунды объявлять бойкот собственному горячо любимому напарнику. Ну, пускай и не горячо. Пусть даже и нелюбимому. Но нельзя же! Нет, надо во всем разобраться — до начала следствия. А то рыбалка та еще будет. Утопит он меня, как пить дать!

— А все-таки, почему ты так меня не любишь? — очередной раз осведомляюсь я у подавившегося котлетой пациента. Кормят, кстати, всем натуральным — здорово! Жаль, сладкого нет. Точнее, уже нет. Благодаря усилиям некоторых.

— А почему я должен это делать? — сухо осведомляется он. — Вай, как сурово, друг мой!

— А почему не должен? — продолжаю любопытствовать.

— Да ну тебя!

Опять разозлился. И что ты с ним будешь делать?

Как можно вести совместную работу (и отдых, отдых!), когда один из нас в таком поганом настроении?

— Видишь ли, Мо, — устало отвечаю, — ты не просто мой напарник, ты на этой планете единственный человек, на которого я могу положиться. Сельский воздух — это, конечно, дело хорошее, но расследование происходящих здесь чудесностей пока никто не отменял. А ты сейчас такой… От тебя вся рыба и впрямь разбежится!

Хотя если принять во внимание рассказы о «глазах» в лесу, мой напарник — самое верное средство заставить любую нечисть держаться подальше. Особенно в расстроенных чувствах: по-моему, уже последняя местная собачонка знает, что к Мо лучше без разрешения не приближаться.

На столь трогательной ноте я оставил его одного. Пусть подумает над своим поведением, дитя малое. Честное слово! Первый человек среди моих знакомых, воспринимающий шутки по поводу пола так близко к сердцу. Интересно, с чем это связано? Воспитание или что-то еще? Будет продолжать в том же духе, я его поцелую. Либо Моргана хватит удар, либо он выживет и, если успею на время где-нибудь забаррикадироваться, станет относиться к жизни гораздо легче.

Смакуя в злом предвкушении данную идею, я не заметил, как добрался до озера. Собственно, что там добираться? Пять шагов для паралитика…

Живописное местечко, следует признать. Рыбалку, конечно, сейчас планировать даже и не буду, а вот искупаться — идея хорошая. Климат почти влажный тропический, а вот зловредной ихтио- и прочей фауны, к счастью, не наблюдается. Разве что рыба эта треклятая… Ну что ж, не буду ее обижать, только и всего. По крайней мере, постараюсь. В последнее время, сдается мне, только и получается, что обижать и оскорблять всяких там ни в чем не повинных.

Не знаю даже, что за помрачение на меня нашло! До сих пор диву даюсь. Наверное, от расстроенных чувств, не иначе…

Я сбросил с себя одежду. Если какой егерь мимо и пройдет, то, надеюсь, ничего нового для себя не почерпнет, правда? Зеленовато-серая водичка. Тепленькая! Красота. Подводные струйки течений ласкают тело нежным массажем. Рябь на воде расслабляет и погружает сознание в сладостную медитацию. Какой кайф!

Тр-р-р-р-р…

Это еще что? Допотопная леталка? Нет, звук доносится от воды, даже, скорее, вибрация, нежели звук. Странно… Что бы могло давать такой эффект? У егерей техника наперечет, и я ее видел — на данном участке даже рухлядь, не способная к полету, сошла бы за новый модельный флайер! Интересно, кто это?

Делаю несколько шагов к берегу и прячусь в зарослях топлистой альмандры — невдалеке от того места, где вошел в воду. Плохо, что одежду не подобрать — вон на берегу валяется. Впрочем, может, я зря дергаюсь? Ну кто, кроме своих, будет здесь oшиваться? Тем не менее интуиция заставляет получше заслониться длинными и широкими листьями темно-салатового цвета.

На озере появляется лодка. Вибромоторка. Не скажу, что последнее слово техники, но для здешнего захолустья сойдет. Так-так, и кто там у нас? Уж не охрана заповедника, это ясно. Но почему так… нагло?!

Следующие минут двадцать имею исключительное удовольствие наблюдать особенности национального браконьерства во всей красе. Даже, представьте себе, с закладыванием взрывчатых веществ с целью, не сомневаюсь, их дальнейшего применения! Гады. Впрочем, в данной ситуации ничего не остается, кроме как изображать из себя наяду (а бывают наяды мужского пола?) и поражаться человеческой жадности и нахальству.

Ого-го! А вот это уже неприятно! Операция-то подходит к логическому завершению! Сейчас будут взрывать, а предварительно выберутся на берег, конечно же. И, что еще более естественно — на то голое местечко, где темной кучкой сложена моя одежда!

Похолодев, я, аккуратно лавируя между растениями и стараясь их не раскачивать, вылез еще дальше на берег, чтобы не стоять в воде в тот момент, когда бабахнет. По колено измазался в тине. Совсем на берег выходить, конечно, не стал. Надо ли говорить, что одежда на берегу привлекла внимание? Один из работников сетей и динамита поковырялся в ней носком рыбацкого сапога (фу, козел, мне же потом это носить!), пожал плечами, что-то сказал группе, зашедшейся гоготом, но, что любопытно, разыскивать меня никто не стал. Поозирались по сторонам и…

Ага, вот и бабах! Уши заложило, земля под ногами дрогнула, и я едва не приземлился на корму… Гм, я имею в виду вовсе не плавсредство.

Интересно, они что, совместили акт незаконного лова с покушением на работника заповедника? Ничего себе! Если бы плавал, запросто бы контузило, и утонул бы я как миленький без всякой помощи Мо! Активировать взрывное устройство в непосредственной близости от свидетеля преступления — это намного тянет, дорогие мои.

Их даже не заинтересовало, пострадал кто-то или нет! Вот таких людей (по моему скромному мнению) прощать никак нельзя. Ладно, если все пройдет стороной и я доберусь к егерям… По ноге скользнуло что-то — рассмотреть я не успел. Ну и ладно, вот дождусь, пока браконьеры уберутся восвояси, вылезу на сушу, найду ближайший передатчик, доложу о творящемся здесь беспределе и выясню, кто смеет скользить мимо меня в месте, где никаких гадов, голых и чешуйчатых, не зарегистрировано!

Наконец лодка была вновь заполнена народом, после чего целенаправленно двинулась к участку водной глади, где поблескивали рыбьи брюшки, а я побрел в противоположном направлении, на теплый песочек. Заросли альмандры так же надежно защищали меня от глаз местных обидчиков рыбы, как и прежде. Вскоре, выглянув из-за растительности, я обнаружил, что вновь остался на озере один.

Я подошел поближе к кромке воды, в которой начал оседать ил, и принялся отмываться от нелечебной грязи, умастившей меня по колено. Тут-то мое внимание и привлекло багровое пятно на правой щиколотке. Нехорошо.

— Сначала скользят, подлецы, а потом еще и кожа пятнами идет? — пробормотал я, предчувствуя грозящие неприятности. Как минимум аллергия. Как максимум все, что угодно.

Наскоро отмывшись, я огляделся в поисках шмоток, и тут меня просто укололо сознание бредовости происходящего! Ведь, проходя к воде, я не заметил ни одежды, ни обуви. Сердце совершило самоубийственный прыжок со скалы самоуважения.

И что теперь делать? Перед глазами повисла тоска: я был готов плыть за подонками с криками «Верните!». Да на что угодно я был готов, только не возвращаться в лагерь егерей в таком виде! А уж что Морган скажет… Может, лучше все-таки самому утопиться?

Шатаясь, я встал (в тот момент у меня ноги подкосились) и, с угасшей надеждой, обвел глазами песчаную бухточку. Ничего не изменилось. Я перевел взгляд на себя. Пятно на ноге стало шире, хотя по-прежнему не болело, не чесалось. Хоть что-то хорошее… Правда, изрядно мутило, но от потрясения, признаться, могло случиться и не такое. Наверное, только затуманенное состояние рассудка позволило мне добраться до дома, где гостевали мы с Морганом, и упасть к ногам онемевшего напарника. Кажется, потом он что-то мне говорил. А еще, кажется, ему что-то отвечал я…

— Амано, проснись!

Меня бережно, но настойчиво трясут за плечо. Разлепляю глаза. Темно. Что, уже утро?

— Амано, соберись хоть на минутку! Тебя хотят. По комму. Барбара.

— Детектив Сэна, скажите внятно, на чем приплыли нарушители и в какое время?

Пытаюсь шевельнуть губами. Выходит с трудом. Произношу что-то невнятное, сам не слышу что. Мо поддерживает меня за плечи в сидячем положении, но в сознании почему-то оседает одна-единственная деталь: я все еще не одет, а комм — с видеозахватом. Черта с два Барбара сотрет такую запись… Связность двух несчастных мыслей дает мне немного сил, и я успеваю прошептать:

— Вибромоторка, серебристо-серая, обычная модель. Номер…

— Во сколько? Скажи, и мы от тебя отстанем: можешь спать дальше!

— После полудня. Часа в два-три… — выдавливаю из себя, после чего чувствую, как меня снова укладывают в горизонтальное положение, и больше меня уже ничто не волнует.

— Ты проспал сутки!

— Отвали.

— Не отвалю. Вредно столько спать! Вечно одни лодырничают, а другие отдуваются! Уже и браконьеров за тебя поймал… Подъем, спящее чудовище!

Возмущенный, осторожно открываю левый глаз. Проверено опытом: с левого я просыпаюсь куда как медленнее! Хочется подразнить Моргана — ну кто еще станет так нагло и беспардонно будить пострадавшего свидетеля жуткого преступления? Еще и веселится:

— Вставай, рыбы и впрямь на сушу вышли! Впрочем, конец света откладывается. По техническим причинам.

— Рад видеть тебя в добром расположении духа, — бурчу я. Ну не могу я на него долго дуться! Улыбаюсь и открываю оба глаза. Изображаю на лице потрясение. — Кто вы?

— Прекрасный принц, тупица! — огрызается он. Ладно, один-ноль, решаю я и даю волю любопытству:

— Так что там с браконьерами? И рыбами?

— Первые сидят, вторые… Сложно сказать. Тут тебе виднее: ты ж у нас штатный биолог плюс медик в одной упаковке. Но некоторая рыба ходит, это точно. Я сам видел.

— Ладно, за рыбу я морально рад, а браконьерам так и надо! А как ты их поймал?

— Да я вообще-то никого и не ловил собственноручно: на то есть люди другой специализации. Главное — вовремя поставить их в известность. — Мо подмигивает. — После того допроса, которому мне пришлось подвергнуть твои бездыханные мощи, ситуация стала яснее ясного, лишь разок надо было кое-что уточнить, и все. А вообще ты мне просто гору информации выложил. По делу и просто так.

Интонация, с которой произнесена последняя фраза, заставляет насторожиться. Я же…

Этот… этот нехороший человек слушал мой бред?! О боги! Может, стоило все же утопиться? Кстати, о бреде:

— Знаешь, Мо, меня не покидает тягостная мысль… Если шастающие по суше рыбы не выдумка, неужели реально и все остальное? Эти глаза в лесу…

— Да успокойся! С рыбами тоже сошлось лишь частично. Я так понимаю, те особи, что передвигаются по суше, ядовитые — уж не знаю, мутанты они или что-то еще.

— Может, неизученная фаза развития? — предполагаю я. — Которую и впрямь не стоит обижать?

— Неважно, у тебя будет время исследовать их до… Как ты там выражаешься обычно? «До тотального сокращения численности?» — хмыкает напарник. — А остальное, простите, чистый гон. Брехня, в общем.

— Но зачем?

— Затем, чтобы внимание общественности привлечь к тому, что здесь творится! — Видя недоуменное выражение моего лица, Мо поднимает указательный палец: — Тут же что, собственно, имело место быть? Нарушение статуса охраняемой природной территории со стороны непосредственного начальства! Кто бы другой так нагло отстреливал зверя, кто бы еще торговал рыбой редких пород в огромных масштабах, как не те, кому здесь принадлежит вся власть? Вот лесники с егерями — те немногие, кого такое положение дел не устраивало, и распускали слухи… Открыто рапортовать нельзя: кто их к передатчику вообще подпустит? А вот эскалировать среди собратьев страхи и позволить им выползти за пределы заповедника легче легкого. Ну что тебе еще рассказать, сладкий мой?

Ками, он мне подмигивает!.. У-у-у! Нет, я однозначно слишком много разболтал Моргану. Теперь пощады не жди. Возможно, конечно, это всего лишь попытка поддержать мою манеру фривольной беседы. Например, мог же я в бреду изложить свою точку зрения на его скованность в некоторых вопросах, на обидчивость по делу и без дела, а он — намотать информацию на ус?

Вообще, странно: мой напарник идет на компромисс. Этот день надо запомнить и сделать праздничным для всего нашего отдела отныне и вовеки веков! Неужели… неужели он простил меня?! А я-то уже едва не смирился с мыслью, что наши отношения испорчены на всю оставшуюся жизнь. Такая нелепость! Такая мелочь и глупость! Впредь, Амано-кун, будешь продумывать каждую свою дурацкую выходку тщательнее, чем операцию по обезвреживанию бомбы в темном помещении, полном детей и кошек Первого Консула! Никогда ведь не знаешь, на какую хохмочку Морган ответит шуткой, а на какую обидится смертельно. А может, он не простил: он ведь мстительный у меня, просто жуть! Вон как улыбается многообещающе… Скажем, решил, что месяца игнорирования с меня достаточно, и перешел к следующему этапу укрощения характера капитана Сэна. Боюсь предполагать, какому. В общем, готов поверить во что угодно, лишь бы не думать о том, что замысел под кодовым названием «поцеловать-и-смыться» теперь раскрыт и обезврежен. И… О ками, что он имел в виду, называя себя прекрасным принцем, а меня — спящим чудовищем? Неужели?..

— Моя жизнь кончена! — решил я, оделся и поплелся поглядеть на злосчастное озеро, злосчастную ходячую рыбу, а заодно — оплакать свою злосчастную судьбу, обещающую теперь превратиться в настоящий ад подколок и намеков.

И все же интересно, почему у меня такое хорошее настроение?