"Ветер надежды" - читать интересную книгу автора (Гарлок Дороти)

Глава 15

– Благодарю тебя, Господи, за то, что ты послал нам Мэри Бэн, – молилась Элли. – Она такая милая и ласковая девушка. Клянусь любить ее всей душой, как если бы сама родила ее. Я уже в вечном долгу перед ней за то счастье, которое она дарит моему сыну.

Элли склонилась над розовым в полосочку платьем. Она никак не могла поверить, что переделывает его для невесты сына. Она гордилась Генри: он очень по-взрослому повел себя за ужином, сумел высказать то, что хотел, и настоять на своем. Он так возмужал! Еще месяц назад он отозвал бы ее в сторонку и прошептал ей на ухо, чего, собственно говоря, хочет. И вот он собирается жениться. Ее Генри собирается жениться! В один прекрасный день на свет появятся дети, ее внуки. Элли всегда печалило то, что любимому сыну, по-видимому, никогда не испытать ничего иного, кроме ее материнской любви. Что его никто никогда не полюбит так, как она сама любила его отца. Но Бог послал им Мэри Бэн, с виду просто крошку, но с разумом взрослой женщины. Похоже, она понимала Генри гораздо лучше, чем сама Элли и Ванесса. Элли ни на секунду не сомневалась, что Мэри Бэн любит ее сына. Он был очень пригож, точная копия отца. Если бы Генри только был жив и мог присутствовать на свадьбе сына!

Это бесконечное путешествие в новые земли здорово изменило не только Генри, но их всех. Разве раньше она могла бы спокойно сидеть на кухне, зная, что Ванесса в спальне Кейна и дверь у них закрыта? Да ни за что! А Генри сидит где-то там, на темном дворе, вместе с Мэри Бэн. Боже! Какие перемены могут произойти в человеке всего за несколько недель!

Она сама, например, решила отказаться от идеи отыскать Адама Хилла. Элли и раньше понимала, что и Генри, и она сама совершенно безразличны брату мужа. Иначе их отношения сложились бы совсем по-другому. Он ведь даже не ответил на ее многочисленные письма. Если их пути пересекутся, что ж, так тому и быть. Если же нет, то они с Генри не станут переживать, что есть родственник, которого они так и не узнали. Гораздо более родным человеком за это время им стал Кейн. Он был так не похож на других. Чего стоило одно то, что он с риском для жизни провез их через всю прерию сюда, в Джанкшен. И она уверена, что он сделал бы это, даже если бы не был влюблен в Ванессу. Она помолилась Богу, чтобы диагноз Кейна оказался ошибочным. Но разве его убедишь обратиться к врачу? Он был так уверен в своей скорой кончине!

Из спальни Кейна раздался счастливый смех.

– Надо бы сменить бинты. – Кейн вытянулся на кровати и улыбнулся Ванессе.

– И не проси. В этом нет нужды. Я же сменила их сегодня утром.

– Но мне щекотно.

– Счастливчик. Это значит – твои раны заживают.

– Но мне больно… Все тело так и ломит.

– Ты хуже малого дитяти. Так и хочешь, чтобы тебя пожалели, приласкали. Ой! – вскрикнула она, рухнув навзничь рядом с Кейном, когда он резко дернул ее за руку. – Сумасшедший! Я же могла упасть прямо на тебя, и вся моя работа тогда насмарку! Ты бы мог умереть!

– Не надо считать меня таким недотепой. Я все отлично рассчитал. И вовсе не хочу, чтобы в мою свадебную ночь мне хоть что-то помешало заняться любовью.

Кейн расхохотался, поглядев на ее лицо, прижал к себе покрепче, перевернул на спину и склонился над ней, жадно целуя.

– Мои руки просто не могут от тебя оторваться! Так и жаждут касаться тебя! Только бы смотреть в твои глаза и целовать… вот сюда и сюда.

Его губы пробежали по ее полуприкрытым векам, затем добрались до носа, спустились по щеке…

– Ммм…

– И что это значит?

– Это значит: «Не смей прекращать то, чем занимаешься».

Он улыбался, глядя на нее сверху вниз, и у нее потеплело на сердце, словно она подставила лицо весенним лучам солнца. Она выгнулась ему навстречу в неосознанной жажде ласки, а затем молча смотрела, как его пальцы медленно легли на ее грудь, соски которой так напряглись, что их очертания четко виднелись за тонкой тканью платья.

– О моя сладкая, – прошептал он. – Я отчаянно жажду любить тебя. Хочу видеть тебя, касаться и чувствовать. Хочу войти в тебя и воздать должное этому чудесному телу, лелеять и ласкать его, отдать тебе всю свою душу.

Она потянулась за его рукой и поднесла ее к губам, поцеловала в середину ладони нежным и долгим поцелуем, не отрывая взгляда от его глаз. Они были теплыми и золотыми. Ее тело пронзила сладкая дрожь, а внизу возникла неожиданная тянущая боль. Нет, скорее не боль, а спазм желания.

– Так чего же ты тянешь, глупенький? – Она и сама не поверила в следующую секунду, что произнесла это. Но ее пальцы смело направили его руку к пуговкам на лифе. Она провела по его плечам, погладила затылок. Он расстегнул все до единой пуговички, раскрыл ворот платья и потянул за ленточку, стягивающую горловину рубашки.

На ее шее бешено запульсировала жилка, а его дикий пульс отдавался в пальцах, касавшихся ее груди. Прикосновение потрясло ее, она задрожала от восторга, но через секунду уже обмирала от новой волны желания, когда его теплая ладонь чашей накрыла ее напрягшуюся грудь.

Он тоже застонал от наслаждения:

– Ты прекрасна, любовь моя.

Кейн какое-то время не двигался. Его восхищенный взгляд ласкал коралловые соски ее грудей, гладкий шелк кожи.

Вслед за глазами тот же путь проделали его нежные пальцы, погладив упругие полушария ее груди и снова вернувшись к напрягшимся соскам. Ванесса едва отваживалась дышать, поэтому выдыхала, когда уже невозможно было терпеть, и судорожно заглатывала новый воздух, замирая. Снова восторгаясь невероятным ароматом ее кожи, он проложил губами влажную дорожку от ключицы до вздернутой вишенки соска.

– Кейн… – Она обхватила ладонями его лицо.

Их губы раскрылись навстречу друг другу. Поцелуй получился нежным и проникновенным, свежим и изысканным, как самое великолепное лакомство. Он обласкал розовую плоть ее мягких губ, отведав на вкус каждую бархатную губку.

– Никогда не подозревал, что целовать любимую – такое удовольствие, а если она еще и такая красавица, то вообще ощущаешь себя в раю, – прошептал Кейн и снова прижался к ее губам. – Это означает, что я люблю тебя. – Его губы передвинулись к ее глазам и поцелуем заставили их закрыться. – И это значит, что я люблю тебя. – Голос его немного удалился, он скользнул лицом вниз и уткнулся во впадинку на ее груди. – Ну а это означает, что я совсем без ума от тебя.

– Мой самый нежный и ласковый, – прошептала Ванесса, гладя его волосы. – Я – твоя, сейчас и навсегда. Покажи мне, что надо делать. Я хочу отдать тебе все, но и в ответ хочу того же. Всего. Тебя.

Он поднял на нее глаза, не смея надеяться, что она жаждет его так же яростно, как и он.

– Я могу подождать…

– А я не хочу ждать, любимый. Я не хочу тратить впустую ни минуты, пока мы вместе.

– Хочешь, я задую лампу? – выдохнул он.

– Нет.

– Слава Всевышнему! – пылко воскликнул он. – Благодарю тебя, Господи, что сотворил мою любовь такой, какая она есть!

Он соскользнул с кровати и встал на колени. Расшнуровал ее ботиночки и осторожно снял их. Медленно стянул с нее черные чулки, ласково коснувшись восхитительно круглых коленок и тонких лодыжек.

Он прошептал ее имя и протянул к ней руки. Она встала, покоряясь его зову, и платье свободно соскользнуло с ее плеч и растеклось у ее ног. Она стояла гордо выпрямившись, не отводя взгляда от его лица, хотя единственной ее одеждой оставалась полупрозрачная рубашка, едва прикрывавшая бедра. Его дрожащие пальцы стали вытаскивать шпильки из ее волос, и наконец роскошная медная грива медленно растеклась по белым плечам и прикрыла коралловые соски.

Его глаза жадно впитывали в себя эту потрясающую картину, а тело Ванессы горело от радостного предвкушения. Да-а, Кейн заставил ее испытать уйму неведомого ранее. Он притянул ее к себе, зарылся лицом в восхитительные волосы и замер от восторга, словно держал в своих объятиях нечто драгоценное. Сокровище, его сокровище. Прошла целая вечность, как показалось Ванессе, прежде чем Кейн отпустил ее и отступил на шаг.

Он быстро стащил рубашку и вдруг замер, словно заколебался. Ведь эту невинность так легко напугать! Не торопись, предостерег себя Кейн. Он снова обнял ее, и она с готовностью откликнулась на его объятия. Ее мягкая грудь коснулась его тела, и он подумал, что, пожалуй, долго не выдержит.

– Скажи мне, чего ты хочешь, радость моя. Я не хочу испугать тебя, – пробормотал он.

Она посмотрела на него и мгновенно поняла его сомнения. В его глазах читалась нежная озабоченность.

– Не бойся, глупенький. Ты никогда и ничем не сможешь испугать меня. Мне все в тебе дорого, любимый.

– Я мог бы задуть лампу.

– Нет. Я хочу видеть тебя.

Он отпустил ее и сделал шаг назад. Сердце его колотилось с такой силой, что он едва мог дышать. Он выпрямился. По контрасту с белоснежными повязками тело его казалось темным. Широкие плечи, на талии ни унции лишнего жира.

Она глядела на него словно загипнотизированная, затем ее губы разжались, и прозвучало изумленное «а-ах!».

Со свободой и легкостью, которая поразила и ее самое, она скинула с себя рубашку и осталась стоять перед ним, чтобы дать его глазам насладиться чудесным зрелищем: гордо поднятой головой в обрамлении огненных кудрей, нежно-коралловыми сосками на великолепной упругой груди, гладким животом и потрясающе длинными и стройными ногами.

Она неуверенно улыбнулась и шагнула к нему. Ее руки взлетели к гладким мускулистым плечам и двинулись вдоль тела к узкой талии.

– Я однажды видела в книжке иллюстрацию, на ней была статуя, называемая Давид. Ты прекрасен так же, как и тот мужчина. Наверное, я когда-то угодила Господу, и он устроил так, чтобы я повстречала тебя.

Он застонал и пробормотал:

– Я никогда раньше не благодарил Всевышнего. Теперь я буду делать это каждый час, пока дышу. За то, что в моей жизни появилась ты.

Они опустились на кровать, все еще держась за руки. Если Кейн и ожидал чего-то необычного, то никак не этой пронзительной чистоты и открытости, с которыми Ванесса предлагала ему себя. У него, по правде говоря, совсем не было опыта отношений с добропорядочными женщинами. Те, с кем он обычно имел дело, так себя не вели. Он не ожидал от Ванессы столь откровенного проявления этой сводящей с ума жажды. Страстность, дремавшая под маской неприступности, конечно, иногда давала о себе знать вспышками темперамента, но теперь, вырвавшись на волю, просто поражала и завораживала.

Ее губы с такой жаждой льнули к нему, что он застонал. Он нежно уложил ее на спину. Ее, казалось, ничто не пугало. Каждое ее ответное касание было исполнено обещания.

– Я люблю тебя, Ванесса Кавано. – Слова сами собой вырвались из его губ, а вслед за ними мягкий стон.

Она что-то пробормотала в ответ, но что, так и осталось неясным, поскольку он закрыл ей рот поцелуем.

Все еще не веря, что это не сон, после которого она снова проснется одна в своей постели, Ванесса выразила свою готовность принять его. Его налитая плоть коснулась влажной пещерки. Это так потрясло ее, что она даже рванулась навстречу любимому в порыве невероятного и неведомого ранее наслаждения. Она приняла Кейна в себя и почувствовала, что пустота внутри наполнилась им, и поняла, что ее тело умоляло именно об этом.

В вихре переживаемых эмоций она лишь слегка отметила быстро прошедшую боль. И начала двигаться, словно ее тело исполняло древний, но почему-то известный ей танец. Ее бедра встречали его на лету, словно стремились помочь ему погрузиться в нее как можно глубже, ее руки скользили по его талии. Она потянула его на себя, даже не пытаясь подавить рвущиеся из горла стоны. Она то поднималась вверх, то откидывалась на подушку, не понимая, как такое может быть, но безумно счастливая, что испытала это именно с Кейном.

Поняв, что больше можно не сдерживаться, Кейн рванулся в сладкий омут ее тела, в его бесконечное тепло. Его словно окутало пламя, и каждый нерв в его теле запел и возликовал. Больше не надо ни о чем думать, надо лишь дать волю чувствам. И он словно взмыл к небесам, чтобы затем погрузиться в теплые воды и утонуть. Горячий поток хлынул из его тела, даря наслаждение и счастье.

Постепенно разум вернулся к нему, дыхание упорядочилось. Он приподнялся на локте и вгляделся в колдовские голубые глаза. Это совершенное создание только что было в его объятиях? Но тепло, в которое он все еще был укутан, ее тело, пылающее под его взглядом!.. Нет, это не мираж и не бред больного мозга. Он увидел, что она улыбается и в глазах ее сияет восхищение. Она просто лучилась. Какое-то время он не осмеливался нарушить тишину.

– Мне кажется, что я умер и родился заново, – произнес он наконец. – Ты подарила мне величайшее сокровище, любимая. Спасибо тебе.

Он хотел лечь рядом, но она не отпустила.

– Еще рано, – прошептала она. – Пожалуйста, останься.

Он долго смотрел в ее глаза, затем рассмеялся.

– Тебе понравилось, счастье мое? – спросил Кейн. И неожиданно почувствовал, что снова возбудился. Надо же! Ведь они только что пережили нечто сказочное!

– Я побывала в раю. А мне говорили, что это нечто такое, что женщинам приходится терпеть!

Она мягко рассмеялась над глупостью подобного заявления и просунула руку между их телами.

– Ты снова полностью во мне! – изумилась и восхитилась она одновременно.

– Утром тебе будет больно. Не стоит нам сегодня повторять это.

– И ты смог бы уйти?

– Боже, ни за что! – Он резко вонзился в нее.

– Я очень надеюсь, что… утром… у тебя… вот тут вот… появятся… огромные… синяки! – шептала она в ритм его толчкам и щипала его.

Ее голубые глаза смеялись. Лицо раскраснелось и покрылось испариной, но на губах сияла счастливая улыбка.

Его движения убыстрились. Губы мучили и доставляли неизъяснимое удовольствие ее соскам. И она почувствовала бесконечную, ничем не стесненную свободу и возжелала заставить его ощутить такие же всепоглощающие желание и любовь, какие испытывала она сама. Она помогала ему все глубже вонзаться в себя, словно хотела навечно удержать в себе, приковать его цепями тепла.

И вот ее тело вновь рассыпалось на тысячи маленьких фрагментов. И пока ее сотрясали сладостные конвульсии, он замер, чувствуя, как волны экстаза омывают ее. Она вскрикнула от накатившего блаженства, которое превзошло даже то, что они пережили совсем недавно. Наконец он, не сдерживаясь больше, пролился в нее горячей струей жизни. И в эту самую последнюю секунду он пережил такое неистовое блаженство, покорил такую вершину страсти, которая поразила даже много чего повидавшего Кейна.

Его теплое дыхание согрело ее щеку. И он потрясенно прошептал ей на ухо:

– Ты лучше, гораздо лучше всего того, о чем мне мечталось. Такое чувство, словно после долгих скитаний я наконец-то вернулся домой.

Он медленно соскользнул с нее. И тут же положил голову к ней на грудь.

Любовь переполняла сердце Ванессы. Теперь, когда она узнала, какое это счастье, она навсегда прогонит голодное выражение из его глаз.

– Я не слишком тяжел для тебя?

– Я бы хотела оставить тебя здесь навсегда.

– Но я уже почти сплю.

– Отдыхай, любимый. Я обниму тебя.

Она потянулась за одеялом и укрыла их обоих. Она все еще не могла привыкнуть к теплу распростертого на ней тела. Одеяло как бы отгородило их от всего остального мира, закутало в собственный кокон. Никогда еще Ванесса не ощущала себя в такой безопасности! И она теперь точно знала: никому и ничему не отнять у нее Кейна!

Ванесса открыла глаза и увидела Кейна, с бесконечной нежностью смотревшего на нее. Его пальцы запутались в огненных локонах, разметавшихся по подушке. Он потянулся и убрал пару прядок с ее лба.

– Доброе утро, любимая. – Кейн приподнял руку, приглашая ее поудобнее устроиться в его объятии. Она тут же воспользовалась приглашением и прислонила голову к его плечу.

– Мне должно быть стыдно. Моя щетина исцарапала твою нежную кожу.

Он поцеловал ее в макушку, а его ладонь, проникшая под одеяло, уютно устроилась на ее гладком животе.

– Тебе больно?

– Не знаю. Я же еще и пальцем не успела пошевелить.

Она натянула одеяло повыше на грудь.

– К чему цеплять замок на дверь сарая, когда лошадь уже угнали, милая? – засмеялся он.

– Ты, как всегда, прав. – Она сдвинула одеяло до талии и усмехнулась.

– Ах ты, нахалка! – нежно упрекнул ее Кейн. – Мы могли бы съездить навестить священника уже сегодня, дорогая. Незачем ждать до воскресенья.

– Но и спешка нам ни к чему. От того, что мы совершим обряд, ты не станешь моим мужем больше, чем уже есть. Мы поженимся в воскресенье. Тетя Элли ждет этого дня с нетерпением.

– А ты?

Она повернула голову и коснулась губами теплой кожи на его груди.

– Я буду с нетерпением ждать каждой ночи.

– Я так надеялся, что ты скажешь именно это. Спасибо за то, что сделала меня счастливее, чем это возможно.

– Спасибо тебе… за то, что благодаря тебе я узнала: соединение с любимым – самый драгоценный дар Господа.

– Я принес с кухни теплой воды, чтобы ты ополоснулась. Не торопись, еще пройдет много времени, пока все проснутся.

– Сначала поцелуй меня. И чтобы это заняло у тебя не меньше десяти минут.

Часы летели, как во сне. Атмосфера счастья светлой пеленой накрыла всех обитателей дома. Клей отправился на охоту. Джеб и Джон расчищали заросли возле дома, используя срубленные ветки для ремонта изгороди. Элли составила сразу несколько списков: того, что необходимо сделать в первую очередь, того, что нужно купить, и, наконец, что надо не забыть сделать в самый последний момент. Она поручила Генри и Мэри Бэн распаковать красивую посуду, привезенную ими из Спрингфилда, а затем заставила их снять тяжелые бархатные портьеры в гостиной и вывесить их на улице, чтобы проветрить.

Прежде чем покинуть кухню после завтрака, Джон подал Элли знак выйти вместе с ним. Он вложил ей в ладонь несколько золотых монет.

– Когда поедете в город, то купите, пожалуйста, Мэри Бэн туфли и все остальные финтифлюшки. Этого хватит?

– Этого более чем достаточно. Одной монеты хватит с лихвой, еще и останется на отделку для платья.

Элли вернула ему все монеты, кроме одной десятидолларовой.

– Джон, я не знаю, как вы относитесь к Генри, но хотела бы заверить вас, что он всегда будет нежен и ласков с Мэри Бэн. Он, конечно, не самый смышленый зять, тут уж ничего не поделаешь, зато в нем нет ни грамма злобы или подлости.

– Я в этом никогда и не сомневался, мэм. Моя малышка настолько битая жизнью, что сама в состоянии разобраться, что к чему. Просто жуть, какой она всегда была одинокой. Судя по ее редким высказываниям, ее ма под конец совсем свихнулась от горя. Сами понимаете, что Генри значит для нее. И, по-моему, они будут дополнять друг друга так, как и нужно для жизни.

– А для вас у нас всегда открыты двери. Хочу, чтобы вы знали: мы очень надеемся, что вы пробудете с нами как можно дольше.

Джон снял с головы шляпу и застенчиво почесал затылок.

– Спасибо на добром слове, мэм. Я вообще-то очень рассчитывал на такое приглашение. Потому что решил остаться здесь.

Он снова нахлобучил шляпу.

– И мне вот что еще пришло в голову. Займусь-ка я сразу же моим старым фургоном. Вычищу его как следует и подправлю кое-что, чтобы вам, леди, не стыдно было отправиться в нем в город. Я и сам подумываю поехать с вами и купить новый костюм к свадьбе Мэри Бэн.

На крыльцо вышел Кейн.

– Только не ходи внутрь, Джон, иначе женщины тут же впрягут тебя в работу. Нам лучше сегодня не попадаться им на глаза, иначе нас просто затопчут и не заметят. Там все кипит и бурлит. Ванесса пыталась заставить меня прогладить ленточки к ее шляпке. Тут-то я и вспомнил, что у меня уйма дел. Например, надо размять ноги.

– Только не разминайте их чересчур долго или далеко, – предупредила Элли и пошла в дом.

Навстречу выскочил Генри.

– Не убегай, сынуля, ты мне нужен, чтобы принести с чердака один из матрасов.

– Мне некогда, ма. Я должен посоветоваться с Кейном.

– Тогда прогуляйся со мной до ворот и обратно. Я собрался размяться. Все только и стараются усадить меня за работу.

– Ну и переполох! Правда, Кейн? И мы скоро поженимся! В один и тот же день!

Они медленно пошли вдоль дороги к воротам.

– Да-а, слегка, конечно, ошеломляет.

– Мне уже не надо беспокоить тебя по любому пустяку, Кейн. Теперь у меня есть Мэри Бэн. Она объясняет мне абсолютно все, что мне хотелось бы знать. И она рассказала мне, что такое бордель и почему тот пьяный ковбои орал, что его яйца чуть ли не лопаются. Мэри Бэн знает все-все об этом.

– Я рад за тебя, Генри. Она чудесная девушка и станет тебе замечательной женой.

– Но кое-что не дает мне покоя, Кейн. Мэри Бэн велела мне не волноваться по этому поводу, говорит, что это ерунда, но меня это все равно беспокоит. Понимаешь, она такая крошечная. Она вообще едва достает мне до плеча. Вот я и думаю. Ведь когда я… э-э… завожусь, то… становлюсь… огромным. Как бы не повредить ей… что-нибудь…

– А ты уже говорил с ней об этом?

– Конечно. Мы говорим обо всем.

– Если она велела не волноваться, то и не переживай.

– Как же мне не переживать? Я же боюсь сделать ей больно!

– Кажется, я видел у твоей мамы горшок с мазью? Отложи себе немножко в стаканчик и спрячь в своей комнате. Если боишься, что Мэри Бэн все равно будет больно, то смажь себя чуточку мазью, тогда тебе удастся проскользнуть туда намного легче.

«Боже милостивый, – подумал Кейн. – Снова мне приходится разглагольствовать на эту тему. Наверное, именно это отцы объясняют своим сыновьям».

– Смазать где?

– Себя… Есть еще кое-что, что я должен сказать тебе. Этого Мэри Бэн может и не знать. Когда все будет происходить, ты должен убедиться, что Мэри Бэн получает столько же удовольствия, сколько и ты.

– А как это понять?

– Постарайся не торопиться. Сдерживай себя. Ей понадобится гораздо больше времени, чтобы завестись, чем тебе, понимаешь? Стоит дать себе волю, как ты выплеснешься, и на этом все закончится. Так что тяни, пока сможешь.

– Я так и сделаю, Кейн. Потому что очень хочу, чтобы Мэри Бэн была счастлива. Я хочу этого больше всего на свете.

Они дошли до ворот и повернули к дому. Генри немного помолчал.

– Мэри Бэн рассказала мне, что однажды застрелила человека, защищая свою ма. И сказала, что убьет любого, кто посмеет обидеть меня. Так что я должен постараться суметь защитить и себя, и ее. Я просто обязан, Кейн. Я должен много работать и построить хороший дом для нее и моей ма.

Кейн заглянул в полные муки глаза Генри и понял, что он прекрасно осознает свою неполноценность. Кейн остановился и положил руку ему на плечо.

– Можеаш обосноваться здесь. У меня нет ни капли сомнения, что у тебя все получится, Генри. Ты очень добрый и хороший человек. Ты не ленив и умеешь сосредоточиться на поставленной цели. С такой женой, как Мэри Бэн, ты добьешься гораздо большего, чем удается большинству мужчин.

– Ты правда так считаешь? – Генри радостно улыбнулся. – Как жаль, что я не был знаком с тобой раньше, Кейн!

– Мне тоже. Но это не важно. Я рад, что знаком с тобой сейчас.