"Брак по завещанию" - читать интересную книгу автора (Донован Кейт)

Глава 14

Джек вскочил на ноги, потрясенный видом своей жены.

Волосы у нее были спутаны, лицо в синяках. В ярости стиснув кулаки, он тем не менее не мог пошевелиться из-за нацеленного Тринити в голову оружия. Он лишь прорычал:

— Отпусти ее, Краун! Уолт, вели своему сыну отпустить мою жену сию секунду, иначе, клянусь, ты никогда в жизни не увидишь этого ребенка.

— Со мной все в порядке, Джек, — сказала Тринити, но, судя по ее вздувшейся щеке, это было далеко не так.

— Отпусти девушку, Фрэнк, — мягко произнес Уолт.

— Ты уже больше не можешь принимать решения, старик. Смерть Рэнди сделала тебя чересчур добрым. Но это твой шанс отомстить. Ты что, не понимаешь? — Фрэнк заговорил с настырностью ребенка, пытающегося во что бы то ни стало убедить отца. — Мы заставим их вернуть «Шпору» прямо сейчас. Райерсон это сделает, чтобы спасти жену. Ты будешь владеть ею, как и было положено с самого начала. Это твое право по рождению.

И мое.

— И моего внука.

— Внука? — Фрэнк запнулся, потом лихорадочно затряс головой. — Так вот что Райерсон рассказал тебе? Его кузина забеременела? Если даже это правда, она могла забеременеть от любого мужика на расстоянии сотен миль отсюда, пойми ты это. Если девчонка отдалась Рэнди, не вступив с ним в брак, то сколько парней ее поимели до того?

— Заткнись! — рявкнул Джек. Потом, не сводя глаз с Фрэнка, обратился к Уолту:

— Скажи, чтобы он отпустил Тринити. Сейчас же.

Так как глава семейства не ответил, Джек посмотрел в его сторону и был встревожен тем, что увидел. Выражение жадности вернулось на лицо владельца ранчо, закрыв своей тенью печаль об утрате сына и радость от полученного известия о внуке. Кровная вражда — чудовищное зло, порабощавшее его так долго, — снова завладела им, его телом и душой.

— Что ты говоришь, Райерсон? — спросил старик. — Подпишешь ли ты документ, прямо здесь, прямо сейчас, тот документ, о котором сказал мой сын?

— Да. Отпустите мою жену и дайте ей уехать, тогда я подпишу.

— Кончай вертеться, ты, глупая сука! — Фрэнк одной рукой ухватил мертвой хваткой руку Тринити и, наклонив голову к другой своей руке, в которой держал пистолет, принялся высасывать кровь из раны, нанесенной зубами Тринити.

— Тринити, перестань, — произнес Джек умоляющим голосом, но, к его отчаянию, она продолжала сопротивляться.

Фрэнк грубо обхватил ее.

— Она воображает, что я ее не застрелю, но я это сделаю. А потом пристрелю тебя.

— Тринити!

Она замерла на секунду, но вдруг, поистине геркулесовским усилием, высвободилась. Фрэнк сгреб ее, когда она ударилась о стол, и толкнул на ближайший стул, снова прижав дуло пистолета к ее голове.

— Дьявол! — Джек шагнул к ней, не сводя глаз с пистолета. — Умоляю тебя, не пытайся с ним бороться.

— Не буду, — ответила она, встретившись глазами с Джеком.

К его замешательству, глаза у нее сверкнули. С чего бы это? Тринити вела себя так, словно только она здесь полностью владела собой.

— Делай то, что ты должен делать, Джек, — произнесла она самым смиренным тоном. — Подпиши документ.

Всю прошедшую ночь я провела, читая дедушкин дневник, и я знаю, как он предложил бы мне поступить, будь он сейчас здесь.

— Дневник? — переспросил Джек, стараясь не смотреть на сейф, который находился в нескольких дюймах от руки Тринити. — Кажется, я понял, что ты хочешь сказать.

— Давай, пиши, па! — Голос у Фрэнка вибрировал от возбуждения. — После всех этих лет ранчо снова наше, и тебе это не будет стоить ни гроша. Чего ради платить? Стэндиш украл его, и теперь выходит, как она говорит: он сам советовал вернуть землю законному владельцу.

Уолт кивнул и потянулся за пером и бумагой.

— Наши люди видели, что ты приехал сюда по своей воле, Райерсон. Ты нарушил границы чужого владения, рискнул сюда явиться только для того, чтобы прекратить вражду между нами единственным возможным способом.

У нас есть свидетели. В суде это будет твое слово против наших слов, не больше и не меньше, и они поверят нам, потому что ни один дурак не поверит, что ты приехал бы сюда невооруженным не для того, чтобы вернуть мою землю, а по иной причине.

— Я подпишу все, что ты хочешь, — ответил Джек и добавил, обращаясь к Фрэнку:

— А ты будешь свидетелем.

Фрэнк кивнул. Потом, успокоенный переменой в поведении Тринити, подошел к столу и, по-прежнему держа пистолет нацеленным на нее, все внимание сосредоточил на том, что пишет его отец.

Джек припомнил, как храбро повела себя Луиза, когда пнула Фрэнка по ею сигналу и тем самым помогла спасти себя. Храбрые, авантюрного склада женщины — как хорошо, что именно такие окружают его! И самая храбрая из них — его жена.

Сделав глубокий вдох, он кивнул Тринити. Она молниеносно протянула руку к сейфу, выхватила сверкающий кинжал и резким движением воткнула Фрэнку в бедро.

Гигант взвыл, а Джек схватил его за руку с пистолетом и завернул Фрэнку за голову. Они свалились на пол, каждый отчаянно старался удержать контроль над пистолетом и каждый стремился ударить врага побольнее как бы в отместку за те беды, которые они претерпели за мучительные последние недели.

И тут пистолет выстрелил.

— Джек! — вскрикнула Тринити. — О нет, нет!

— Я в порядке, — переводя дух, еле выговорил он.

Оба продолжали держаться за пистолет, но немедленно прекратили драку, чтобы убедиться в собственной невредимости. Рубашка Джека пропиталась кровью, но он быстро убедился, что кровь эта не его, — в груди у Фрэнка зияла рана.

— Проклятие! Ты ранен, Фрэнк.

— Да.

Огромный мужчина попытался сесть, но тотчас начал задыхаться и упал на спину, мгновенно обессилев.

— Лежи тихо. — Джек вырвал у раненого пистолет и положил на пол. Разорвал рубашку и взглянул на рану. — Кажется, рана не слишком опасная. Тринити, посмотри.

— Нет! Оставайся на месте. — Это произнес Уолт Краун. — Райерсон, отойди от моего мальчика. И держи руки так, чтобы я их видел.

Подняв глаза, Джек убедился, что старик достал собственный пистолет и целится в него.

— Хорошо, — буркнул он, довольный уже тем, что Уолт не избрал мишенью Тринити. Подняв руки над головой, он медленно встал и занял позицию между Тринити и Уолтом. — Скажи, чего ты хочешь от нас.

— Уезжайте. Я о нем позабочусь. Убирайтесь, пока я не передумал, — Голос у старика начал дрожать. — Ты прав, Райерсон. Если мы не прекратим это прямо сейчас, мы все погибнем. Фрэнк! — Уолт вышел из-за стола и, не сводя глаз с Джека и Тринити, подошел к сыну. — Ты можешь говорить, мальчик?

— Пусть они подпишут, па, — прозвучал еле слышный ответ.

Уолт покачал головой.

— С этим кончено, сын. Лежи так, не двигайся. Я помогу тебе через минуту. — Уолт повернулся к Джеку. — Я хочу увидеть этого ребенка, когда он родится.

— Непременно, даю слово.

— Теперь уходите. Скорее.

Джек повел Тринити к двери, но его остановил хриплый голос Фрэнка, полный жажды крови:

— Райерсон!

Обернувшись, он застонал, увидев в руке своего врага все тот же пистолет.

Джек успел вытолкнуть Тринити в прихожую через едва приоткрытую дверь, прежде чем раздался выстрел. Он в ужасе отскочил, так как сначала решил, что пуля летит в него, и только потом осознал, кто выстрелил и в кого. Стрелял Уолт и выстрелом своим буквально снес кисть руки Фрэнка. Кровь хлынула потоком. Уолт, выронив пистолет, упал на колени возле сына, пытаясь унять этот поток, зажимая ужасную рану и причитая:

— Ты не можешь, ты не должен убивать парня хладнокровно, как бы ты его ни ненавидел.

То была душераздирающая картина, однако Джек получил хороший урок и потому поднял оба пистолета и передал их Тринити. Потом он вернулся к рыдающему Уолтеру.

— Увезем его в город. Я уверен, что врач…

— Слишком поздно, — ответил Уолт, распрямившись; слезы лились по его лицу.

Джек присел и приложил два пальца к шее Фрэнка.

Пульса не было.

— Послушай, Уолт…

— Уходите.

— Идем, Джек. — Тринити потянула его за локоть. — Им нужно побыть одним.

Они оба направились к выходу; до них донесся жалобный голос:

— Вы позволите мне увидеть ребенка?

Прежде чем Джек ответил, заговорила Тринити:

— Я сама позабочусь об этом, мистер Краун. Кому как не мне знать, насколько внук нуждается в дедушке.

Старик благодарно вздохнул.

— Я не убивал Эйба. Я знаю, ты думаешь, что это я, но это не так.

— Я верю вам.

— Фрэнк мог это сделать. Думаю, мы никогда не узнаем в точности.

— Это больше не имеет значения.

Уолт кивнул, потом снова обнял сына и зарыдал.

Джек, крепко обняв Тринити за талию, вывел ее на свежий ночной воздух; она сейчас особенно остро ощущала его присутствие — его силу, смелость, способность защитить ее. Он спас ей жизнь, уберег ранчо, избавил от пожизненного преследования смертельными врагами и призраками прошлого. На смену вражде и одиночеству пришла любовь. Чувство, возвышающее душу и приносящее счастье семье.

Тринити ощутила укол тревожного предчувствия, когда Грег Холлоуэй передал ей слова Джека, что тот уезжает на поиски еще одного чуда. Она шестым чувством поняла, куда он поехал. Он решил покончить с враждой, которая подвергала опасности его собственную семью с того самого дня, когда он впервые проехал верхом по земле Стэндишей. Возвращение отца Ники пробудило в нем желание вернуться к прежней жизни, хотя бы в той мере, в какой это было возможно.

— Посмотри же на меня, дорогая. — Джек приподнял ее голову, чтобы взглянуть прямо в лицо, и осторожно провел пальцами по распухшей щеке. — Господи, что сделало с тобой это животное!

— Он ударил меня, но только один раз. Полагаю, я сама напросилась на это, приехав сюда одна. Я запаниковала, когда сообразила, куда ты поехал.

— Я должен был предвидеть, что ты помчишься за мной.

— Потому что я люблю опасность? — спросила она с невеселой улыбкой. — Ты на мою беду путаешь меня с Эрикой, милый. Я ненавижу опасность всей душой.

— Я тоже.

Тринити заметила, как Джек поморщился при упоминании об Эрике, и напомнила себе о решении, принятом ею, когда она галопом неслась на ранчо Краунов. Он хотел чуда, а самым большим чудом была бы для него свобода, которую она ему предоставит. Вражда теперь позади, и в их браке больше нет необходимости. Разлука разобьет ей сердце, но она не может лишить Джека осуществления его мечты. Особенно после всего, что он для нее сделал.

Обняв Джека за шею, она заставила себя улыбнуться.

— Теперь все в безопасности, дорогой, и это благодаря тебе. К Ники вернулся отец, и ты прав, называя это чудом.

И ты был прав, когда приехал сюда в поисках чуда для себя. Ты более чем кто-либо его заслуживаешь, и я не встану тебе поперек дороги. Правильно? — Она поспешила смахнуть слезинку со щеки. — Ты не думаешь, что мы могли бы поговорить о письме Эрики?

— Ты об этом знаешь?

Тринити проглотила комок в горле и кивнула.

— Теперь, когда вражда окончена, ты беспрепятственно можешь последовать зову своего сердца.

— Это соблазнительно, — согласился он. — Но ведь здесь еще так много дел.

— Клэнси справится — с помощью мистера Холлоуэя. — У Тринити вырвался коротенький всхлип. — Ты свободно можешь уехать.

Джек прижал ее к груди и уткнулся лицом ей в волосы.

— Ты так считаешь? Что я хочу уехать в Пенсильванию, чтобы изучать там грязные нефтяные разработки? В то время как моя кузина ждет ребенка, а у моей жены еще не было медового месяца?

— Нефтяные разработки?

— У отчима Эрики там самые большие вложения, и я солгал бы, если бы сказал, что его предложение не соблазнительно. На нефти можно отлично заработать, я бы рад был в этом деле поучаствовать, но оно может подождать.

— Ее отчим? — Тринити высвободилась из объятий Джека и посмотрела ему в глаза. — О чем ты говоришь?

— Но ведь ты, кажется, сказала, что знаешь о письме?

Мать Эрики недавно снова вышла замуж, а у ее мужа большие вложения в разные предприятия, и он хочет, чтобы я ими управлял.

Тринити едва разбирала его слова — так стучала кровь в висках.

— Так вот что ты нашел таким соблазнительным в ее письме? Возможность инвестиций?

— Разумеется. А ты что подумала?

— Ох, Джек! — Она снова обняла его за шею, притянула к себе его голову и поцеловала всласть. — Ты напугал меня до смерти, Джек Райерсон! Ты хотя бы имеешь представление о том, как сильно я тебя люблю?

— И я люблю тебя. — Он тихонечко провел большим пальцем по ее обезображенной ударом щеке. — Я даже не представлял, насколько ошеломительной может быть настоящая любовь.

— Расскажи мне какой? — шепнула она.

— Она словно хаос, но я не могу себе представить жизни без нее и моего мира без тебя.

Тринити положила голову ему на грудь и прошептала:

— А я не могу представить себе жизни без тебя, Джек.

Это и есть настоящее чудо, правда?

— Да, и мне хочется быть достойным этого чуда. — Перебирая ее волосы, он пообещал:

— Вот родится малыш, в Бостоне все будут в безопасности, и тогда я увезу тебя на медовый месяц.

— Нам нет нужды ждать так долго. Мистер Холлоуэй решил задержаться здесь на неопределенно длительное время и вернуть тебе долг благодарности за Ники, помогая в работе на ранчо. И еще, — она слегка отстранилась, чтобы снова улыбнуться ему, — он может найти и другую причину, чтобы остаться в «Шпоре», если у Луизы есть что сказать на этот счет.

— Что такое, прошу прощения?

— Она, кажется, очень увлечена им, а он ею, — пояснила Тринити, вспомнив ту волшебную минуту, когда Ники привел Луизу за руку знакомиться с Гретом Холлоуэем, рассказывая отцу, как эта красивая девушка одна только верила ему и как она сидела с ним на крыльце, дожидаясь приезда Грега. Луиза краснела и заикалась, а Грег бормотал слова признательности и смотрел на нее широко открыв глаза, полные нескрываемого интереса.

— Что бы ты сказал, если бы Грег попросил у тебя разрешения ухаживать за Луизой?

— Ухаживать за ней? В то время как он в трауре, а она беременна? — возразил Джек, но тут же спохватился и грустно усмехнулся. — Я не собираюсь повторять эту ошибку.

— Это, кажется, твой девиз? — поддразнила его Тринити. — Не совершать дважды одну и ту же ошибку? Именно поэтому ты при каждом удобном случае настаивал на моем сходстве с Эрикой?

— Ты совершенно иная ошибка, чем та, которой была Эрика, — нанес он ответный удар.

— Совершенно иная? Честно?

Джек кивнул и взял ее лицо в ладони.

— Если честно, то я хотел бы тебе сообщить нечто о медовом месяце. Еще до конца года я увезу тебя в Грецию через Марокко и Египет.

— Марокко? Ты имеешь в виду Пенсильванию? А потом превращение ранчо Кастильо в процветающее винодельческое предприятие? — Радуясь ошеломленному выражению его лица, Тринити продолжала, четко отделяя слово от слова и тоном голоса подчеркивая каждое:

— Я не могу представить себе ничего более восхитительного, чем путешествия с моим мужем, поиск возможностей для новых инвестиций днем и до сумасшествия страстные занятия любовью ночью.

— Я тоже, — еле внятно пробормотал Джек.

— Когда у нас появятся дети, разумеется, все изменится. Но девочки составят мне компанию в твое отсутствие.

Но время от времени ты будешь всех нас брать с собой.

— Дети? — Джек вдруг закашлялся, словно что-то попало ему в горло и он хотел от этого избавиться. — Даже тогда ты не останешься в стороне от наших дел, любимая, обещаю тебе это. У детей будут няньки и гувернантки…

— Я охотно приму их помощь, — согласилась Тринити. — Однако такое приключение, как быть мамой, я хочу пережить сполна.

Ликующее изумление на его лице тронуло сердце Тринити.

— Кажется, у меня все-таки есть признаки материнского инстинкта.

— Я никогда в этом не сомневался, — с нежностью произнес Джек. — Только боялся, что ты никогда не поверишь в это сама.

— Но ведь и ты не хотел поверить тому, что ты герой? — Она снова обвила руками его шею. — Кажется, мы очень подходим друг другу с нашими иллюзиями, заблуждениями и всем прочим. Ты не думаешь, что мы должны принести извинения Расселу Брэддоку?

— Я должен ему много больше, — произнес Джек чуть охрипшим от волнения голосом.

— И дедушка тоже, — подхватила Тринити. — Ведь, в сущности, это Рассел вынудил тебя жениться на мне против собственной воли.

— И не забудь Эрику, — усмехнувшись, заявил Джек. — Если бы она не уговаривала Брэддока…

— Джек Райерсон!

Он закрыл ей рот поцелуем, взял ее на руки и унес с собой — навсегда.