"Ангел-истребитель" - читать интересную книгу автора (Кортес Донн)Посвящается Жюли, которая рассказала мне о слезах русалок Глава 6 – Патрон – вот кто убил мою семью, – сказал Джек. Никки уставилась на него. Джек сидел в гостиной полуразвалившегося маленького бунгало, который они сняли, на дешевеньком диване, которым только и было меблировано это жилище. Никки, в позе лотоса, сидела на полу. Она только что проснулась, и на ней была только майка. Перевернутая картонная коробка, стоявшая между ними, использовалась как кофейный столик, а единственный свет в комнате исходил от дисплея водруженного на нее ноутбука. – Ты уверен? – переспросила Никки. Джек говорил спокойным, ровным голосом – так, словно рассказывал об увиденной телепрограмме. – Да. Он убивает людей, близких художникам, и любит приурочивать свои нападения к праздникам. Он даже упомянул меня в качестве одной из своих неудач. Никки покачала головой. Она еще не успела окончательно проснуться, и для того, чтобы воспринять эти слова, ей потребовалось усилие. – Джек... это замечательно, правда? То есть ты ведь за этим парнем гоняешься, так? Он – тот самый гад, за которым ты охотишься уже... – Он не убивает проституток, – заметил Джек. – Что? Слушай, да мне вообще на это насрать, я все равно помогу тебе до него добраться... – Я не это имел в виду. Я хочу сказать, до сих пор мы охотились на убийц проституток, потому что были способны их поймать. Монстр, который расправился с моей семьей... Я и не предполагал, что мы сумеем на него выйти. Думал, он где-то за пределами наших возможностей. – Джек говорил, не сводя застывшего взгляда с экрана ноутбука. Покрутив головой, Никки дотянулась до пачки сигарет, оставленной на ручке дивана. – Но ты все равно собираешься отыскать его, верно? – Мне придется быть очень осторожным, – сказал Джек. – Я должен быть безупречен. – У тебя получится, – тихо сказала она. – – Надо все тщательно спланировать. Мы не можем просто открыть на него охоту. – Казалось, Джек размышляет вслух. – Мне потребуется завоевать его доверие – не в качестве нового члена Стаи, а в качестве ее вожака Я постараюсь убедить его, что я – Джинн-Икс. Никки вытрясла сигарету из пачки, сунула в рот. Прикурила, сделала долгую затяжку и медленно выдохнула дым. – Думаешь, у тебя получится? – Да, – сказал Джек. – Я сломал его. Пароли, коды доступа, шифровальные ключи... Джинн-Икс поделился со мною всем Он хочет помочь мне – ведь я последний человек по эту сторону могилы, с которым он может поговорить, и он это знает. "Волчьи угодья" отныне принадлежат мне... Миллион Двадцать Третья проповедь Джинна-Икс "Ирония? Ну еще бы". Все погубила ирония. И если я еще хоть разок услышу эту долбаную песенку Аланис Моррисетт, я найду, на хрен, эту сучку и залью ей глотку расплавленным железом. Вот это будет ирония что надо. Больше не осталось ничего чистого – ничего, что просто оставалось бы самим собой. Все вокруг – лишь пересказ того, что уже делалось раньше. Каждое проклятое телешоу, поп-песня, фильм про копов, видеоигра, пластиковый робот-трансформер, новая серия мультика в субботу утром – все это только клон идеи, которую пережевали и выплюнули уже сотню раз, не меньше. И все мы такие клевые, крутые, скучающие, что единственный способ сделать это дерьмо удобоваримым – это высмеять его не отходя от кассы. Товар нынче выпускают, снабдив его ярким ярлычком "Чушь!". И каждый подмигивает всем прочим: эй, дескать, мы все в теме, мы же знаем, что происходит. Мы умеем понимать все эти шуточки для избранных, хихикаем над намеками, насквозь видим поп-культурные отсылки. "У меня уже свербит в заднице"! "Люк, ты видишь во мне отца"! "Скотти, попробуй, поскандаль со мной"! Сплошное дерьмо. В буквальном смысле слова. Культура "бэби-бумеров", поколения семидесятых, съела все это, переварила, а затем снова выложила перед нами. Мы погрязли в нечистотах предыдущего поколения, и никого это не заботит. Но и этого мало. Следом идет то, что я называю Новой Иронией. Вообразите идею настолько плохую, настолько безвкусную, настолько китчевую, что ее моментально экранизируют, только потому, что она способна шокировать. Интеллектуалы с восторгом воспримут ее, как только она пойдет в эфир, потому что она настолько запредельна, что кажется блестящей пародией. Этот стеб над священными коровами грандиозен уже потому, что содержит в себе элемент убийственного преувеличения. Проблема только одна; половина долбаной Америки не просекает шутку. Ну конечно, они хохочут вместе со всеми – но по совершенно другой причине. Фильм "Вся семья заодно" почему стал блокбастером? Вовсе не потому, что люди возненавидели Арчи Банкера за его расизм – они полюбили его за это. Он произносит вслух все то, что на уме у каждого, но прислушайтесь – там ведь смех на подкладке! Значит, это нормально, что он расист, ведь это же смешно! Либералы хлопают друг дружку по плечу. Консерваторы просто ухмыляются. Все это лишь шутка. Мы просто пошутили. Смех же хорошее дело, так ведь? "Герои Хогана" доказали нам, что нацисты – неуклюжие клоуны, и только. "M*A*S*H" подарил нам чудесную смесь хирургии, неразборчивых связей, алкоголизма и войны. Женщины – истеричные задаваки, мужчины – помешанные на сексе свиньи, а все власть имущие – коррумпированные имбецилы: средства массовой информации скармливают людям эти истины по двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. И уже не так важно, смеетесь ли вы над ними или вместе с ними, потому что отупление продолжается в любом случае. С того момента, как родители усадили вас смотреть "Улицу Сезам", и до того момента, когда вы засыпаете, так и не досмотрев очередной "Концерт в субботу вечером", эти идеи остаются с вами. Когда я ходил в школу, там был парень по имени Дэррил. Он обожал развлекаться, потешаясь над моей сестренкой, которая родилась с отклонениями в развитии и эпилепсией заодно. Она умерла, когда ей было шесть лет. Когда Дэррил бывал в ударе, он намекал, что между мною и сестрой существуют кровосмесительные отношения. Но это вполне нормальное дело, ведь все вокруг смеялись. Так ведь? Поиски, которые вел Джек, дали ему окончательный ответ. Он знал не только, Трансформация. Патрон сделал это, чтобы изменить его, вылепить из него нечто большее, чем то, чем он был прежде. Он развел костер в глубине души Джека, испепелил всех, кого тот любил, и отлил из остатков нечто более тяжелое, острое, твердое. Нет. Последний шаг Джек проделал самостоятельно – и то, что получилось в итоге, совсем не напоминало художника, на появление которого надеялся Патрон. Джек превратился в ходячее оружие. Орудие, созданное для разрушения, а не созидания. И оно разрушит собственного создателя. Джек внимательно изучил содержание веб-сайта, деактивируя скрытые в нем западни, запрограммированные на самоуничтожение, о которых предупредил его Джинн-Икс. Когда он закончил, у него появился доступ ко всем материалам Джинна-Икс, но – как и предупреждал пленник, веб-мастер знал об остальных членах Стаи только то, что они сообщали сами. Даже среди себе подобных они проявляли крайнюю осторожность... и все же были готовы многим поделиться с кем-то из "своих". Маска Поцелуя Смерти еще может пригодиться, но создатель Стаи обладает куда большим влиянием, и эта роль должна быть сыграна безукоризненно. Джек должен стать Джинном-Икс. В институте Джеку всегда удавались копии, он с легкостью мог воспроизвести стиль другого художника: не просто скопировать особенности техники, а восстановить комплексный подход конкретного художника к изображаемому предмету. Это было ближе к искусству актера, чем к живописи как таковой, – нырнуть в чужое сознание и увидеть мир чужими глазами, – но Джеку еще никогда прежде не приходилось нырять на такую глубину. Или в столь беспросветную тьму. ПОЧЕМУ Я УБИВАЮ Итак, дорогие составители психологических портретов и уважаемые поклонницы серийных убийц – я исхожу из предположения, что вы читаете все это, когда сам я уже давным-давно мертв или заключен в тюрьму, – внемлите: вот Тот Основной Вопрос, который вечно задают, но, кажется, никогда не получают честного ответа. Я, правда, не скажу за кого-то другого, но мой собственный ответ – вот он: Физика. Каждому приходилось злиться. Злобу и гнев часто сравнивают с огнем, но они скорее подобны воде. Гнев дрейфует от одного человека к другому и всегда стремится попасть с высот в низину. От владельца – к менеджеру, далее – к простому сотруднику, затем – к временно нанятой уборщице. Это похоже на большую дренажную систему, и чем ниже ты нарисован на схеме, тем больше злости и гнева сливается в твою сторону. И это работает на любом уровне – финансовом, политическом, личностном. Чем ниже ты стоишь, тем больше гнева обрушивается на твою голову. А гнев, как и вода, имеет свойство накапливаться. Как только сосуд заполняется до краев, начинает расти давление. Если жидкость – любую жидкость – сжать достаточно сильно, она трансформируется. Становится твердой. Когда это происходит с гневом, он превращается в нечто иное – в ненависть. Она обладает иными свойствами: она медленнее, холоднее, плотнее. Ненависть скорее принадлежит к области геологии. Когда я слышу, что этнические конфликты уходят в прошлое на целые века, это меня совершенно не удивляет. Ненависть – эмоциональный аналог гребаной континентальной плиты. Так что же случается, когда демографические показатели вдруг совершают прыжок, вроде пресловутого послевоенного бэби-бума? Ну, давайте-ка по порядку. После окончания Второй мировой миллионы солдат вернулись домой с фронта. По четыре года каждый они провели в окопах, вовсе не видя женщин, и по возвращении им, прямо скажем, не терпелось. Они трахались и трахались, пока пар из ушей не повалил. В результате мы имеем полтора десятка миллионов младенцев. В пятидесятые годы они росли счастливыми маленькими ребятишками, а потом – БА-БАХ – наступило половое созревание. Это случилось уже в шестидесятые. Следующие десять лет они провели, занимаясь сексом, слушая дурацкую музыку и балдея от наркоты. Все это так здорово поджарило им мозги, что на протяжении семидесятых они принимали более тяжелые наркотики и слушали еще более идиотскую музыку. А в восьмидесятые решили устроиться в жизни, продаться, завести хозяйство – короче, сделались яппи. В девяностые их всех настиг кризис среднего возраста, и они принялись ныть, как им было кайфово в шестидесятые. От этого нытья им становилось легче, потому что они понимали, что загубили все своими руками. Им не удалось изменить мир, Забавная штука – отвращение к самому себе. Самая обманчивая из эмоций, маскируется лучше всех прочих. Человек, который ненавидит себя самого, редко способен это признать, поскольку такое признание оставит только два варианта – разрушить себя или измениться. Если в зеркале ты видишь чудовище, нельзя взглянуть ему в глаза и сохранить после этого рассудок. Стало быть, самоненавистники лгут сами себе. Каждый из разочаровавшихся, отчаявшихся отпрысков "бэби-бума" сороковых ищет, кого бы ему обвинить в том, что мир катится ко всем чертям, – кого угодно, только не себя, разумеется. Теперь вам ясно, почему американцы – нация юристов? Так вот, какой-нибудь корпоративный упырь подает иск на какого-нибудь другого упыря, тот срывает злость на своей секретарше, та поднимает галдеж в магазине, а продавец, напившись после работы, выходит на улицу и бьет меня в морду. И я не испытываю к парню, который меня ударил, ровно никакой ненависти. Нет, я смакую свой гнев, я наслаждаюсь им. Я добавляю его ко всей той злости, которая успела во мне накопиться, пусть себе растет. Пусть давление превратит ее в ненависть. И когда эта ненависть спрессуется в твердую маленькую пулю, я выйду на улицу, отыщу корпоративного упыря... и верну ему должок. Ведь все началось именно с него, не так ли? При помощи фанеры, изоляционной пены и листов черного полиуретана Джек переоборудовал подвал бунгало в камеру пыток, превратив его в наглухо запечатанный полый куб с превосходной звукоизоляцией. Никки редко туда спускалась, но теперь стояла у подножия лестницы, перед закрытой дверью. Джек был наверху, просматривал файлы Джинна-Икс. Обыкновенно на этой стадии процесса Никки занималась бы проверкой добытых сведений – отыскивала бы улики на местах погребения жертв или в доме убийцы. Джек не посылал ее на дело, не убедившись, что пленник не пытается заманить их в ловушку или просто не тянет время. На этот раз, впрочем, все было иначе: Джек выполнял проверку сам, при помощи компьютера. Этим, однако, разница не ограничивалась. Никки отперла дверь и приоткрыла ее. Обнаженный Джинн-Икс был примотан цепью к хромированному стулу, который Джек намертво привинтил к полу. Его запястья были прикованы к цепи, обмотанной вокруг груди, а лодыжки – к ножкам стула. Детский резиновый мячик с продетой насквозь веревкой служил кляпом. Единственным источником света была приоткрытая дверь; когда Никки показалась на пороге, голова Джинна-Икс задергалась, его лишенные век глаза заметались в тщетной попытке моргнуть. Он замычал что было сил. Никки сделала шаг внутрь. Включила лампу на небольшом столе, прикрыла дверь. – Итак, – сказала она, – ты из бэби-бумеров, людей сорок пятого – пятьдесят пятого годов рождения. Сам ты хоть понимаешь, какая это нелепость? Она уселась на стул, которым обычно пользовался Следователь. – Должна сказать, я терпеть не могу засранцев, которых мы обычно казним, но я хоть могу их понять. Их хлебом не корми, дай помучить женщину, вот так просто. Остальным, по большей части, время от времени нравится поиграть в насилие, но у этих козлов все иначе, у них мозги набекрень, в своих играх они заходят слишком далеко. Это патология, но я их понимаю. А с тобой все иначе – ты убиваешь людей определенного возраста, и других причин тебе не нужно. Может, ты просто псих? – Нннн! Нннн!.. – Да, да. Не воображай, что я мечтаю услышать, будто пришельцы, или сам Сатана, или твоя мертвая бабушка приказали убивать именно их. По большому счету, мне на это наплевать, ясно? Ты убивал; ты рассказал Джеку, где, как и когда; проверив несколько мелких деталей, мы положим конец твоим долбаным страданиям. Глаза Джинна-Икс были двумя залитыми кровью, дрожащими шарами. Отвернувшись, Никки открыла сумочку. – Ладно, ладно, погоди секунду... вот. – Из сумочки она достала склянку "Визина". – Откинь голову назад... Отлично. Никки покапала в каждый из его глаз, и Джинн-Икс благодарно замычал. – Слушай, я хочу задать тебе один вопрос, – сказала Никки. – У меня получается хуже, чем у Джека, но если ты сможешь ответить мне прямо, возможно, я смогу что-то для тебя сделать. Может, отправлю кому-нибудь твое последнее "прости". Тебе это интересно? Он кивнул. – Ага, еще бы ты сказал "нет". Только лучше не лги мне, ублюдок. Встав, она зашла ему за спину и развязала кляп. Джинн-Икс тут же выплюнул мячик. – А если солгу? – спросил он. – Что ты станешь делать? Ударишь меня? – Ничего я не сделаю. Просто расскажу Джеку. Джинн-Икс еле слышно хмыкнул. – Ох, не думаю. Ты задашь свой вопрос мне, а не ему по одной лишь причине: не хочешь, чтобы он об этом знал Не знаю, смогу ли я так просто взять и подставить старого доброго Джека... Он начал смеяться – взахлеб, тонким голоском, на грани истерики. Никки пришлось сдерживаться изо всех сил, чтобы не заорать: "Заткнись!" Где-то с минуту спустя Джинн-Икс утих и лишь тяжело дышал. – Прости. Прости, – выдавил он. – Давай, задавай свой вопрос. Никки смотрела на него в упор. – Когда Джек... допрашивал тебя, на него это как-то действовало? Он встретил ее испытующий взгляд не дрогнув. Губы медленно сложились в улыбку. – Ясно. На самом деле ты хотела спросить, нравится ли ему это? Никки бесстрастно взирала на него, ничего не говоря. – Значит, тебе захотелось выяснить, как далеко он зашел, я прав? Можешь ли ты доверять ему по-прежнему или уже нет. Вот это прикол. Я врубаюсь, этот вопрос тебя ой как неспроста мучает... – Не вешай мне... – А вдруг он возьмет да и перейдет на сторону плохих парней, так? Вдруг у него тоже "мозги набекрень"? Или, может, глубоко внутри все мужики так устроены? Вообрази: просыпаешься ты как-нибудь ночью и не можешь шевельнуть ни рукой, ни ногой, в глаза тебе бьет яркий свет, и настала твоя очередь отвечать на вопросы... – Я сказала, не вешай мне на уши лапшу! – Никки дала ему крепкую пощечину. Джинн-Икс издал громкий вопль восторга и принялся смеяться, сотрясаясь и булькая сильнее, чем прежде. Никки выждала, затем протянула руку и взяла со стола с инструментами металлический молоток. Этим молотком она с силой ударила Джинна-Икс по колену. Смех обернулся криком. В висках у Никки колотился пульс. Рука дрожала так сильно, что она выронила молоток. Навалилась слабость, и она оперлась о стену, испугавшись, что вот-вот потеряет сознание. Джинн-Икс хныкал от боли. Сделав несколько глубоких вдохов, Никки постаралась взять себя в руки. – Не так легко, как кажется, верно? – с трудом ворочая языком, проговорил Джинн-Икс. – Заткнись. – Я мог бы дать тебе такой ответ, которого ты больше всего боишься. Я мог бы сказать, что ему это нравится, что у него был здоровенный стояк все то время, что он отпиливал мои веки. Я бы соврал тебе, а ты бы поверила... но я не стану врать. Черт, как больно. Джинн-Икс тяжело вздохнул. – Правда состоит в том... что это убивает его. Никки закрыла глаза. Она сосредоточилась на двух вещах: на словах Джинна-Икс и на том, как отзывалась на них ее интуиция. – Я скажу тебе, девочка: внутри он пустой. Все эти пытки, все невероятные изуверства, что он творит... это просто его гребаная работа. Это вообще никак его не колышет. Он похож на директора концлагеря: прибыл еще один грузовик заключенных, в газовую камеру всех до единого, не пора ли прерваться на чашечку кофе? Люди ко всему привыкают – спустя какое-то время даже пытка становится рутиной. Черт, клянусь тебе, однажды я видел, как он зевает. – Нет... – прошептала Никки. – Но даже у нацистов была какая-то жизнь, верно? Хобби. Семьи. Но не у Следователя... это все, что у него есть, так ведь? То, что он делает, это он и есть. Так он поймал меня, точно так же, как и остальных. Он долбаный хищник, вот он кто. – Он человек... – Он людоед. Он пожирает себе подобных, потому что внутри него – громадная черная пустота, вакуум, который он пытается заполнить. Не получится. Рано или поздно он это поймет, и тогда его ждет коллапс, взрыв наоборот. А ты, душа моя, будешь стоять рядышком, прямо в воронке. – Допустим, – сказала Никки. – Но по крайней мере, я буду стоять. А ты ни за что уже не встанешь с этого стула. – Ага, – согласился Джинн-Икс. – Я знаю. А теперь, раз уж мы такие донельзя честные, ты собираешься доставить мое послание или нет? – Говори. Никки выслушала все, что сказал ей Джинн-Икс. Долго обдумывала сказанное. – Ладно, – сказала она наконец. – Если тебе этого действительно хочется. На столе, кроме инструментов Следователя, лежали обычный блокнот с линованными желтыми листками и шариковая ручка Заглянув в записи Джека, Никки убедилась, что они сделаны его четким, аккуратным почерком, но в самом низу страницы обнаружилось еще кое-что. Небрежный рисунок, какие выводят от нечего делать: бокал для мартини с наткнутым на шпажку глазным яблоком вместо оливки. К нарисованному глазному яблоку сверху прилипло что-то сморщенное, красно-коричневое. Нечто с загнутыми черными ресницами... САМОУЧИТЕЛЬ ПО ВЫСЛЕЖИВАНИЮ И УНИЧТОЖЕНИЮ ХИППИ В СРЕДЕ ИХ ЕСТЕСТВЕННОГО ОБИТАНИЯ, Ах эти коварные хиппи! Там, где некогда по цветущим равнинам галопировали их несчетные стада, кудри их развевал ветерок, пахнущий ароматными пачулями, ныне лежит пустыня, и ее однообразие скрашивают придорожные супермаркеты да скинхеды. В наши дни хиппи можно обнаружить лишь в изолированных заповедниках в Орегоне и Калифорнии, где их защищают в пределах границ, установленных местными предписаниями. К счастью, есть еще способ заполучить разноцветную, в немыслимых, великолепных разводах, шкурку одного из этих созданий. Многие разновидности хиппи склонны к миграции и нередко сбиваются в большие группы, называемые "фестивали". Изучив расположение и частоту этих "фестивалей", охотник с легкостью может найти приличных размеров стадо, которое не сдвинется с места на протяжении целого уикенда. РАЗНОВИДНОСТИ Хиппи, в общем и целом, мирные травоядные. Их органы чувств нередко притуплены употреблением марихуаны, так что пламенные политические убеждения их юности неизбежно тускнеют до пацифистского, ненасильственного отношения к окружающей Вселенной. Многие разновидности заслуживают скорее жалости, нежели страха, за несколькими примечательными исключениями: 1. НАРКОМАНЫ. Любой такой хиппи, которого не прикончили восьмидесятые или его собственные вредные привычки, действительно может быть опасен. Речь идет о следующих подвидах Любителей Скорости, Кокаинистов и Жертв Кислоты. Первые два могут проявлять агрессию и жестокость, тогда как последний подвид отличается крайней непредсказуемостью поведения. Широко распространено перекрестное скрещивание особей этих подвидов, а также байкеров. Поскольку все хиппи стоят как бы в стороне от основных общественных движений, может показаться, что они представляют собой удобную, привлекательную мишень. Тем не менее владеющая ими паранойя вкупе с тенденцией приобретать огнестрельное оружие весьма осложняет задачу захватить кого-либо из них врасплох. 2. ДЕТИ МАТУШКИ-ПРИРОДЫ. Зачастую сходные внешне с байкерами, представители этого подвида предпочитают дубленой коже сыромятную и нередко оказываются крепышами, рассчитывающими в этой жизни только на себя самих. Они живут в диких, необустроенных местах и обычно чураются цивилизации. Некоторые сбиваются в племена, известные как "коммуны". Годы тяжелой физической работы закаляют их физически, а некоторые даже не употребляют наркотики. Представители этого подвида обладают развитыми инстинктами, из-за чего их сложно бывает одурачить. К счастью, многие из них преднамеренно избегают пользоваться технологическими новшествами, каковое обстоятельство можно обернуть в свою пользу. 3. ВЕТЕРАНЫ ВЬЕТНАМА. Сполна отслужив свой армейский срок, многие из них превратились в хиппи. Каждый такой ветеран потенциально опасен, отлично владеет оружием и обладает цепким умом; к тому же их ментальная и эмоциональная нестабильность может преподнести неприятные сюрпризы. Так или иначе, из-за высокого уровня смертности среди НАРКОМАНОВ и антисоциальной позиции ДЕТЕЙ МАТУШКИ-ПРИРОДЫ вам едва ли удастся случайно повстречать таких хиппи, если только вы не разыскиваете их специально. Да и популяция заделавшихся хиппи ВЕТЕРАНОВ ВЬЕТНАМА продолжает сокращаться год от года (и в качестве наиболее редкой разновидности некоторые ценят их особенно высоко). Более распространенные (и проще устраняемые) разновидности таковы: 4. ПОКЛОННИКИ РОК-ГРУППЫ "БЛАГОДАРНЫЙ МЕРТВЕЦ". Даже несмотря на разрыв сердца, случившийся с Джерри Гарсия, этот подвид все еще распространен достаточно широко. Их во множестве можно обнаружить на сборищах борцов за права человека и на концертах Phish. 5. ДЕТИ ЦВЕТОВ. Многие молоденькие женщины ежегодно становятся хиппи, привлеченные по большей части стилем жизни или философией. Хотя это благоприятно сказывается на показателях здоровья стада в целом, многие считают эту разновидность простыми подражательницами, а вовсе не настоящими хиппи. И все же ничто не сравнится со зрелищем восемнадцатилетней, длинноволосой самочки хиппи, ничего не соображающей от травки и танцующей нагишом у лагерного костра. Пока, разумеется, не подвесишь ее на собственных кишках. 6. НЬЮ-ЭЙДЖЕРЫ. Вопреки всем претензиям на некую "новизну", они одеваются как хиппи, ведут себя как хиппи и пахнут как хиппи, – хотя в первую очередь увлечены благовониями и мудростью предков. Нью-Эйджеры унаследовали наиболее диковатые из "духовных" идей хиппи, начиная с веры в переселение душ и заканчивая похищением людей пришельцами. Будучи по своей природе наивны и доверчивы, они относятся к разряду "легких трофеев": их проще всего убить, изолировав от остальных. ПРИМАНКИ И ЛОВУШКИ Как и в традиционной охоте, один из основополагающих принципов – заманить жертву в контролируемую вами среду, чтобы снизить вероятность того, что вам помешают, и повысить удовольствие от досужего убийства – как до, так и после его совершения. Образ мышления хиппи и предпочитаемая ими территория, к счастью, идеально для этого подходят. Простейшая и вернейшая приманка – наркотик. Мало кто из истинных хиппи способен устоять перед зовом маленького пластикового пакетика, что является превосходным поводом для встречи наедине с будущей жертвой. Травку раздобыть достаточно несложно, даже если у вас мало или совсем нет опыта подобных покупок. Вам не придется курить ее самому: немного потренировавшись, можно легко сымитировать затяжку из трубочки или косячка, а после нескольких таких имитаций вам уже не придется беспокоиться о том, что жертва может заметить какой-то подвох. Метод приема внутрь значительно усложняет добавление к марихуане примеси, которая сразу вырубила бы жертву, но она удобна в качестве "повода": один из наиболее распространенных побочных эффектов травки – сухость во рту, и небрежно предложенная бутылка минералки лишь в крайне редких случаях встречает недоумение или отказ. Впрочем, непременно убедитесь, что вы хорошо разбираетесь в побочных эффектах и сроках действия наркотиков, – еще до того, как воспользуетесь предложенным методом: мало что так портит веселье, как жертва, которая уходит, чтобы воссоединиться с друзьями и лишь потом вырубиться. Хуже того – она может захлебнуться собственной блевотиной, пока вы отошли в уборную. Если вам претит использовать наркотик в качестве приманки, всегда можно воспользоваться мимикрией. Парик, борода, какие-нибудь очки от солнца, майка нелепого цвета не только позволят вам безукоризненно вписаться в общий пейзаж, но и предоставят удобную маскировку. Следом, конечно же, идет секс, – но будьте осторожны. Хиппи известны неразборчивостью в связях и вошедшим в пословицу несоблюдением норм гигиены. Никакая добыча не стоит того, чтобы ради нее подцепить какую-то дрянь. Вероятно, лучшей приманкой для хиппи служит их собственная философия. Запомните: хиппи мечтают сделать мир, в котором мы живем, лучше. Если попросить их о помощи, то они, по всей вероятности, ее предоставят. Тэд Банди извлек немало выгоды из старого фокуса с загипсованной рукой, и я уверен, это и сегодня отлично сработает с любым хиппи. Впрочем, остерегайтесь избыточной помощи – хиппи склонны жить и путешествовать группами. Необходимо вначале отделить намеченную дичь от остального стада, прежде чем набрасываться на нее. Говоря о ловушках, следует не забывать о мобильности. Хиппи сделали небольшие фургоны популярным видом транспорта, так что вполне логично использовать его против них самих. Если вы особо педантичны в том, что касается последующей уборки, то фургон представляет собой идеальное место преступления на колесах, позволяя сначала добраться до охотничьих угодий, а затем – дозаранее намеченного уединенного местечка. Хиппи, надо заметить, одна из немногих групп, достаточно глупых, чтобы по-прежнему путешествовать автостопом, так что удобный случай может подвернуться в любой момент. А избавиться от трупа не составит труда: достаточно разок съездить за город развеяться. Если вы обеспокоены тем, что по пути вас могут остановить и обыскать машину (или дотошные копы, увидев ваш номер, вспомнят о некогда заведенном деле по статье "вооруженное нападение"), подумайте о палатке. Хиппи обожают открытые пространства, и вам остается только встать лагерем в пяти минутах езды от места проведения фестиваля под открытым небом. Вам будет обеспечен богатый выбор дичи и вся необходимая приватность. Уборка в этом случае также упрощается: всю сцену преступления при желании можно быстро свернуть, а затем – избавиться от нее. Ничто не сравнится с запахом свежей крови и сосновой хвои! Там было еще много такого, очень много. Покачав головой, Джек поднялся налить себе еще кофе. Джинн-Икс внес немалый вклад в "Волчьи угодья" – списки оружия, методы уничтожения улик, даже исторические исследования о других убийцах, – но еще больше внимания он уделил свободным сочинениям. Темы самые разнообразные: от этики детоубийства до доводов за и против убийства собственной матери. Хотя эти эссе меньше всего помогали в смысле сбора конкретных сведений, Джек начал именно с них. Они хорошо раскрывали политические взгляды Джинна-Икс, его предубеждения, его чувство юмора. Всплыли даже намеки на его прошлое: армейская карьера отца, города, в которых он жил мальчишкой... Когда Джек дочитал последнее эссе, ему стало казаться, что он хорошо знает своего пленника – вернее, "добычу". Джек оперся на кухонную стойку и потер виски. Ноутбук на столе купался в озерке света от настольной лампы, но остальное пространство комнаты было погружено во тьму. Он не спал больше тридцати часов; едва начав допрос, он уже не останавливался, пока не закончит. Впрочем, на сей раз ему потребовалось выкачать из пленника очень много сведений – больше, чем когда-либо прежде. Даже больше, чем выдал бурильщик из Калгари – тот бормотал не останавливаясь, пока вовсе не охрип, осознавая, что живет, пока говорит. Прекратится одно – сразу прекратится и другое. Когда ему уже нечего было сказать, кроме бессмысленной тарабарщины свистящим шепотом, Джек перерезал ему горло. Даже и в том случае Джеку нужно было только получить подтверждение нескольких ключевых фактов, а остальное предоставить полицейским. Сведения, переданные Джинном-Икс, нужно было понять... впитать. Этого ему делать еще не приходилось. Это оказалось проще, чем он думал. Он налил себе чашку кофе и вновь подсел к столу. Обыкновенно Джек пил кофе со сливками и сахаром, но сейчас выпил черный – как предпочел бы Джинн-Икс. Сделав долгий, горький глоток, он прикрыл глаза и задумался. О поколении, похитившем его неотъемлемые права. Об этой скотине, своем отце. О жизни, наполненной разочарованием, ощущением собственного бессилия и гневом. Он открыл глаза. Протянул руку и нажал на клавишу. На дисплее развернулось меню: "УБИЙСТВА". – Отлично, – прошептал Джек. – Даешь долба-ный рок-н-ролл... УБИЙСТВО ПЕРВОЕ: Выгодное предложение. – Ага, я смотрю, вы положили глаз на этот "лексус". Тачка что надо. – Да, наверное. Вот только цена кусается. – Ценовой шок, а? Ну, это лишь начальные цифры. Признаться, я вышел как раз немного скинуть цену на этого щеночка Вот так... уже немного разумнее, как считаете? – Ну, то есть... – Оп! Ошибся. Вот здесь должна быть семерка. Так лучше? – Еще бы. – Залезайте, испытайте ее на себе. Включите стереосистему. Хороший звук, да? Динамики от "Клейхоффер". Проигрыватель компакт-дисков, даже спутниковое радио... Зачем слушать на трассе ту дрянь, что передают в мелких городках? Выбираем станцию, которая крутит то, что нам нравится, и слушаем, пока не надоест. Верно? – Еще бы. – Еще бы, ну разумеется. Вот, возьмите ключи, заводите ее. Мотор "Вортек". Звучит солидно, но тяга плавная, как у рыбы в воде: смерть велосипедистам! Ха-ха, шутка. Есть только один способ узнать, на что способна эта малышка, так что давайте прокатимся. Ну же, просто объедем квартал. – М-м, ладно. – Превосходно! Теперь сверните налево, в сторону шоссе – с тем же успехом можем попробовать ее на скорости, верно? Не бойтесь, бензин за наш счет, ха-ха. Слушайте, я действительно могу предложить отличную сделку. Давайте договоримся насчет этой машины. Пусть вас не пугает цена, на самом деле она гораздо дешевле, чем кажется. Наш финансовый отдел работает с любыми клиентами, в любой ситуации. Будете ездить на этой тачке за те же деньги, какие тратите на автобусы. И потом, такая машина – на самом деле вложение капитала, верно? Вы инвестируете деньги в свой имидж, в свой жизненный стиль. А теперь крутаните руль вправо. – Кажется, я уже слегка заблудился. – Не беспокойтесь, вы в хороших руках Что я с вами сделаю, убью, что ли? Ха-ха. Эта дорога в ужасном состоянии, и поэтому я всегда направляю сюда покупателей. Видите, при такой системе подвески вы едва ли чувствуете ямы. В нее входят стабилизаторы "Позитрак", рама "Стараярухлядь" и стойки "Всеэтохрень". – Что? – Но и это еще не все. Тут имеется полная тормозная система "Яже": подушки "Яжепридурок", кольца "Яженесучушь", мосты "Яжепустоеместо". – Не уверен, что правильно вас расслышал... – Простите, не хотел обрушивать на вас технические детали. Опасность профессии продавца – так мы уговариваем неопределившихся, верно? Стараемся произвести на них впечатление всеми этими фактами и цифрами. Порой это звучит устрашающе, я понимаю. Просто хотел показать вам, что разбираюсь в этой модели и мне можно верить... Я же не просто какой-то шутник, который нацепил деловой костюм и делает вид, что работает в автомагазине, верно? Ха-ха. – Местечко здесь довольно глухое. – Да, в основном склады да конторы дальнобойщиков. И все же тут хватает зелени, не правда ли? Думаю, это именно потому, что мы как раз выезжаем за пределы города. Слушайте, давайте притормозим на минутку, ладно? Я хочу вам кое-что показать. – Честно говоря, у меня не очень много времени... – Отнимет всего секунду. Можно прямо здесь. Ну вот, а теперь нажмите-ка вон ту кнопочку, она открывает багажник. Прекрасно. Можете не глушить мотор, просто не захлопните случайно ключи. Подойдите сюда, назад. – А что вы хотели... Господи! Какого хрена! – Ага! Эх, видели бы вы свое лицо... Да я просто шучу. Неплохой тесак для рубки мяса, а? Золингеновская сталь, как и весь набор. На этой неделе мы дарим их при покупке каждого "лексуса". Кожаный чехол, ручные стежки, семьдесят два предмета. Все экстра-класса; тут найдется любой нож, который вы способны себе вообразить. Взгляните на эти лезвия "Тыже": нож "Тыжепосмешище" для чистки овощей, нож "Тыжедуракдураком" для нарезки филе, мясницкий нож "Тыжепростодрянь". Вы меня хорошо слышите? – К-кажется, да. – Вот и чудно, чудно. Вот очень удобные столовые ножи "Меняоттебятошнит", ножи для хлеба и масла "Чегожетыждешь", нож с зубчиками "Убейменятруснесчастный"... – Хорошо. Я понял, не надо больше ничего рассказывать. Вы меня уговорили. Можно взглянуть вон на тот, будьте добры... – Ну конечно. Это... эй-эй. Что? О боже... Коммивояжеры. Собственный язык способен загнать их в могилу. Если мой пересказ событий мог временами сбить вас с толку, приношу свои извинения... но если Это называется фаза предвкушения. Первая из семи фаз, через которые, по мнению психологов, проходят все серийные убийцы (должен заметить, четыре следующих фазы лично я одолел чертовски быстро: болтовня, соблазнение, пленение и убийство. Список заканчивается тотемизацией и депрессией). Фаза предвкушения обычно характеризуется яркими, живыми фантазиями и изредка – галлюцинациями; в моем случае этот засранец практически умолял убить его. Что я и сделал. Воспользовался мясницким ножом и сразу нанес удар в шею. Укол, не скользящий удар. Лезвие без всяких проблем прошло трахею, но я почувствовал, что оно слегка задело позвоночник, прежде чем выйти сзади. Режущий край был направлен наружу, и лезвие оказалось настолько острым, что прорезало прямо весь остаток шеи, когда я потянул его назад. Кровь залила все кругом, как в каком-нибудь боевике с визуальными эффектами. Парень развернулся, попытался бежать и упал через пару шагов. Гребаная комедия, да и только. Конечно, давление пара в моей черепушке к тому моменту уже было изрядным. Одним ударом ножа тут не отделаешься, знаете ли. Поэтому я пошел туда, где он упал, и поработал еще немного. Ничего особенного, просто снова и снова втыкал это здоровое, тяжелое лезвие: свисть, свисть, свисть. Почему-то вспомнился бейсбол... вам знакомо это ощущение, когда машешь битой и словно соединяешься с мячом? Так, будто в момент удара что-то передается от тебя мячу, и потом он исчезает. Летит прочь, делается все меньше и меньше, и остается надеяться, что он уже никогда не вернется. Крайне приятное чувство. – Как идут дела? – спросила Никки. Джек оторвал взгляд от дисплея. – Удовлетворительно, – ответил он. – Проверяю список мест захоронений. Готова прокатиться в Калифорнию? – Смотря зачем. Я бы погрелась на солнышке, но... Даже не знаю, Джек. Джинн-Икс вполне может водить нас за нос, тянуть время. Насколько нам известно, он охотится в Огайо. – Не думаю. – Джек встал и потянулся. – Он дал мне номер телефона с калифорнийским кодом, и на автоответчике его голос. – Ты же не звонил отсюда, правда? – Задав вопрос, Никки сразу об этом пожалела; Джек слишком умен, чтобы сделать подобный промах. – Нет, я звонил с таксофона в паре миль отсюда. Пока ты была внизу. Никки пересекла комнату, распахнула холодильник и заглянула внутрь. – Ясно, – сказала она. – Он ничего интересного не говорил? – полюбопытствовал Джек. – Нет, обычная ерунда – угрозы, посулы, мольбы. Сам знаешь. – Он, конечно, мог солгать. – Ну разумеется, он лжет, я же не совсем ду... Ох, – покачала головой Никки. – Ты имеешь в виду, про могилы. – Да. Назвал верный район, но дал неверные ориентиры. Чтобы купить себе еще несколько часов жизни. – В любом случае, я думаю, нам стоит это проверить. Я поеду. – Никки извлекла из холодильника пивную бутылку с высоким горлышком и захлопнула дверцу. – Как только я туда доберусь, он уже не сможет обвести нас вокруг пальца. – Да. Только вряд ли он станет это делать. Сковырнув пробку, Никки раздраженно метнула ее в кухонную мойку. – Итак, – сказала она – Это только мне так кажется или он и в самом деле... другой? Джек озабоченно нахмурился. – В каком смысле? – Ну, хотя бы его жертвы. Разве он убивал женщин? – Только одну. Биржевого маклера. – Именно это Улыбка прогнала с ее лица озабоченность. – Забавно, правда? У большинства людей все наоборот. – Мы не относимся к большинству. – Да уж, не хер собачий. Но делоне только в жертвах. У него другие мотивы для убийств. Так, словно... ну, не знаю, политические взгляды, что ли. – Это не имеет значения. Все они убивают по одной и той же причине. – Неужели? – Они убивают, потому что они – убийцы. Каковы бы ни были названные мотивы, это всего лишь попытка найти оправдание любимому занятию. И не важно, что это – секс, деньги, месть... Если кому-то невтерпеж сделать убийство своим хобби, причина отыщется. – Нас это тоже касается? – тихо спросила Никки. – Я уже сказал – это не имеет значения. – Джек отвернулся к ноутбуку. – Важен результат. Они несут смерть людям, мы несем смерть им самим. Мы даем семьям их жертв какую-то определенность. Больше ничто не имеет значения. – Да, – сказала Никки. – Только это. Пойду паковать вещички. Она поставила наполовину опустевшую бутылку на кухонную стойку и широким шагом вышла из комнаты. Джек вернулся к работе. Джек спустился в подвал. Он отпер дверь в комнату для допросов, вошел и включил свет. Дверь так и осталась открытой. Джинн-Икс приподнял голову. – Чего тебе еще? – фыркнул он. – Я не могу понять кое-чего. – Не верю. Все ты понимаешь, только не хочешь признать. – Нет. – Выдвинув стул, Джек уселся. – Тот адвокат, которого ты грохнул. Не понимаю. – Джефферсон? Чего тут понимать? Он занимался налоговым правом. Специализировался на том, чтобы транснациональные корпорации отстегивали со своих немереных прибылей как можно меньше денег. Он был подонком с моралью червяка, и я прикончил его. Джек напряженно подался вперед. – Нет, я о том, – Что с того? – Ты ведь убил его в собственном доме. А Джефферсон был заядлым охотником. Все его трофеи висели над камином – головы пятнистых оленей, толсторогих баранов, пум. Так ведь? Джинн-Икс кивнул в ответ. – Да, припоминаю. Дом был похож на лавку долбаного таксидермиста. – Ну, а почему же тогда тебе не пришло в голову сделать свое отношение до конца очевидным? Ты бы мог отрубить ему голову и подвесить над камином – Гм-м... Не додумался. – Позволь, я тебе покажу кое-что. – Нагнувшись, Джек развязал лодыжки и запястья Джинна-Икс. – Это совсем недолго. В дальней стене была дверь – простой белый прямоугольник с маленькой табличкой: "Студия". Джек открыл ее и вошел внутрь. Джинн-Икс шагнул за ним. За дверью был запущенный, одичавший цветник. Подсолнухи, розы, алтей, переплетаясь, поднимались выше человеческого роста и пышно, беспорядочно цвели, но все растения покрывал толстый слой пыли – такой же серый, как и небо над головой. – Да тут у тебя просто гребаные Помпеи, – поразился Джинн-Икс. – Смотри, – сказал Джек. В центре сада стоял каменный камин, в котором полыхало и громко щелкало пламя, Перед камином застыл обнаженный мужчина с пустым, гладким лицом. – Вот как я поступил бы на твоем месте, – вновь заговорил Джек. С помощью охотничьего ножа он сделал длинный вертикальный надрез на груди мужчины, а затем еще два – вдоль рук и ног. Передал нож Джинну-Икс, а сам быстро и уверенно сорвал кожу с плоти, стараясь не порвать ее. – Видишь? – сказал Джек, раскладывая кожу перед камином. – Коврик из кожи, – ахнул Джинн-Икс. – Блин, а мне-то и в голову не пришло... Джек, ты прирожденный выдумщик. – Нет, я просто выполняю свою работу, – возразил Джек. – Не более того. – Слышь, а это что такое? – Джинн-Икс ткнул пальцем под ноги Джеку. Там рос цветок, подобных которому Джек не видел никогда в жизни; высотой до колена, растение состояло из толстого центрального стебля с плодом вроде цветной капусты наверху, окруженным венчиком широких, плоских листьев. Тесная сеть красных вен опутывала черенок, листья и серебристо-серый плод – который, как осознал вдруг Джек, вовсе не был цветной капустой. Это был мозг. – Раньше я такого не видел, – признал Джек. – Я его здесь не сажал. – Ну, не взялся же он из ниоткуда, – резонно заметил Джинн-Икс. – Похоже, его давно никто не поливал. Ну-ка, сейчас попробуем. Он занес над цветком ладонь. С запястья закапала кровь. – Нет, не делай этого! – забеспокоился Джек. – Не корми его. – Извини, Джек, – сказал Джинн-Икс. – Я ведь должен заботиться о Стае, верно? Кроме того, это мое новое призвание. Я удобряю растения. Красные вены, оплетшие растение, пульсировали, подергивались... и затем вдруг высвободились, воспряли ввысь, словно гнездо красных змей. Они корчились, извивались, становились все длиннее. Потянувшись к лицу Джека, они образовали замысловатую, волнистую паутину, разветвляясь от артерий до вен и капилляров. Багровая сетка становилась все тоньше, расширяясь, заполняя все поле зрения, весь мир... Это пугало. Это было великолепно. Это... Зазвонил телефон. Вздрогнув, Джек проснулся, зашарил по столу в поисках аппарата. – Алло? – Джек? Это Никки. Все подтверждено. – Все? – Да, полностью. Вернусь завтра... осталось еще одно дельце. – Хорошо. – Он повесил трубку. Джек помотал головой, стараясь прояснить мысли. Перед глазами стояло то последнее видение – затянувшая весь мир алая сеть. Он выпил чашку кофе и спустился в подвал. Черный куб камеры пыток не изменился с тех пор, как он отсюда вышел. Никакой двери с табличкой "Студия". Джинн-Икс надежно прикован к стулу. – Ты говорил правду, – произнес Джек. – Мне... мне бы воды глоток, – прохрипел Джинн-Икс. – А я нет. – Что? – Я солгал. Я не собираюсь излагать твою методику в Интернете. Напротив, я собираюсь прикрыться твоим именем в "Волчьих угодьях". Ты не прославишься. Очередного психопата, которого наконец поймали, не станут долго вспоминать. И я сделаю все, чтобы каждый член твоей "семейки" узнал: именно ты, и никто другой, сдал их мне. Джинн-Икс заплакал. – Люди редко ассоциируют слово "обольщение" с серийными убийцами, но процесс именно таков, правда? – спросил Джек. Он подобрал молоток, занес его обеими руками. – Сначала ты добиваешься доверия от своей жертвы. Люди должны почувствовать себя в полной безопасности, прежде чем сделаются уязвимыми. Это волнующий момент, не так ли? Тот момент, когда ты выдергиваешь ковер из-под их ног, чтобы сбросить их, беспомощных, в пучину ада. – Это их вина. Они сами, мать их, виноваты... – Тебе знакомо это ужасное, сосущее чувство где-то в желудке? – спросил Джек. – Ты чувствуешь это сейчас. Именно это чувствуют все жертвы серийных убийц. Предательство. Отложив молоток, он поднял со стола тесак для рубки мяса. – Это последнее, что они чувствуют. – Нет. Нет, прошу тебя, я еще не все рассказал... – И это – последнее, что почувствуешь ты... Никки отперла квартиру Джинна-Икс его собственным ключом. Она уже побывала здесь раньше, чтобы проверить кое-какие сведения, которыми он поделился, и уложить компьютерное оборудование в два больших чемодана. Она отвезла их к себе в мотель и позвонила Джеку из автомата. Теперь она вернулась. Чтобы исполнить обещание. Местечко так себе. Обычная квартира-студия в многоэтажном бетонном здании. Стены голые, выкрашены белым, ковер на полу – светло-бежевый, в грязных разводах. С крошечного балкона открывается вид на такое же многоэтажное уродство. Задернув шторы, Никки вытащила из сумочки баллончик-распылитель с черной краской. С минуту методично встряхивала его, оглядываясь по сторонам. В комнате располагались жалкий складной диван, навороченный горный велосипед в идеальном состоянии, платяной шкаф, пара книжных полок и стол с монитором и принтером, которые она не стала забирать. Вздохнув, Никки приступила к делу. Закончив, она уронила опустевший баллончик обратно в сумочку. Теперь повсюду виднелись черные буквы: "КОЗЛЫ!". Они вопили со стен, с экрана монитора, с книжных корешков. Никки распылила их на потолке, на полу, на шторах, на кухонной утвари, на диванном покрывале. Одни и те же буквы, надрываясь, кричали с каждой поверхности, вновь и вновь. – Чего хотел, то и получил, – сказала Никки. – А ты – самый главный козел. |
||
|