"Помолвка" - читать интересную книгу автора (Робинсон Сьюзен)

2

Англия, I860 год, сентябрь

Далеко в сельской местности графства Сассекс в центре большого парка располагалось огромное поместье графа Трешфилда. Кроме графа в Трешфилд-хаусе проживали его сестра, племянник, жена племянника и их сын, и все они в общем-то были графу не нужны. Единственный обитатель его огромного дома, построенного в XVII веке, к которому его светлость благоволил, стоял в эту минуту в темном коридоре, загроможденном деревянными ящиками.

Это была высокая молодая женщина, которая временами забывала о своем воспитании и пыталась скрыть свой рост, сгибаясь в талии во время ходьбы. Она носила очки в золотой проволочной оправе, делавшие еще ярче ее и без того замечательные зеленые глаза. Однако ученый вид, придаваемый ей очками, и, возможно, царственная осанка мешали людям разглядеть беззащитность, часто появлявшуюся в этих изумрудных глазах.

Слабый свет проникал в дом через щели в тяжелых бархатных шторах, закрывавших высокие окна в обоих концах коридора. Стараясь, разглядеть содержимое деревянной коробки в луче света, заполненном летающими пылинками, леди Джорджиана Маршал сунула в нее руки по локоть, разложила предметы внутри коробки и закрыла ее крышкой. Вытерев руки о длинный, до полу, фартук, она подняла коробку и пошла в сторону коридора.

Джорджиана миновала груду деревянных ящиков. Возле нее у стены вырисовывалась застывшая фигура идущего человека с головой шакала. За другой грудой ящиков, у входа в дом, вертикально стоял футляр для мумии фивейской жрицы. Даже в полутьме Джорджиана видела очертания позолоченного контейнера, имеющего форму человеческого тела, черный парик наверху и нарисованные, словно живые, глаза.

Джорджиана вышла в галерею, вдоль которой стояли статуи фараонов, богов полулюдей-полуживотных, сфинксы, жертвенники и витрины с другими экспонатами. Миновав длинное помещение, она толкнула ногой дверь и вошла в мастерскую. Ее шаги по мраморному полу отзывались гулким эхом. Она подошла к длинному столу, заваленному ящиками, книгами, керамикой и другими предметами, и опустила свою ношу.

— Вы нашли то, что искали, Людвиг? — спросила она.

Из-за стопы книг, поверх которой лежал ятаган, появилась куполообразная лысоватая голова.

— Нет еще. О Господи, если я потерял его, то двоюродный дед никогда не простит меня.

— Ничего вы не потеряли, — успокоила его Джорджиана. — Я видела его полчаса назад.

Людвиг посмотрел на ятаган и с беспомощным видом взмахнул руками. Его тело качнулось, и он едва не упал с табурета, на котором сидел. Выпрямившись, он потрогал свои тонкие усы, бывшие тогда в моде среди лихих королевских драгун и гусаров кавалерии ее величества.

Сжалившись над ним, Джорджиана сказала:

— Дайте-ка я посмотрю.

Она поискала между книгами и ящиками на столе, затем опустилась на колени и принялась шарить среди предметов, кучами лежащих вокруг табурета Людвига. На минуту она исчезла под рабочим столом и снова появилась, но уже с длинным холщовым свертком в руках. Ткань пожелтела от времени; сверток, имевший форму трубы, сужался к одному концу. В ткань были вкраплены скелеты насекомых и тысячелетняя пыль.

Джорджиана подняла сверток и чихнула.

— Вот он!

— О Господи, вы нашли его! Как он там оказался? Знаете, это единственная мумия детеныша крокодила, что у нас есть. Двоюродный дед сам купил ее в… дайте подумать… в двадцать четвертом году в Каире. — Людвиг взял мумию крокодила из рук Джорджианы, положил ее на стол, поднял ручку и нацарапал что-то в толстой тяжелой книге в кожаном переплете. Джорджиана тем временем вернулась к своей коробке.

— В этой коробке содержатся бутылочки с краской для век, флаконы с лечебной мазью, кнут для езды в колеснице и канопе с внутренностями верховного жреца Монту восемнадцатой династии. — Она подняла флакон из синего египетского фаянса. — Подумать только, этой краске для век тысяча лет!

Мелодичный звон заставил Людвига ахнуть. Он бросил ручку и достал из кармана жилета часы.

— Господи помилуй! Уже два часа, а я еще не закончил составлять каталог. — Он неуклюже задвигал бледными руками по своему, похожему на огромное страусовое яйцо телу, нашел платок и вытер им лоб. — Дорогая Джорджиана, можно попросить вас встретить груз из города? Вы так добры к рабочим и легко находите с ними общий язык, а то ведь они, чего доброго, могут обойтись с царским саркофагом как с банкой консервированного мяса.

— Конечно, Людвиг. Не беспокойтесь. Я сейчас же займусь этим.

— О, спасибо. Я велел им остановиться перед фасадом дома, чтобы я мог их встретить. Вы сможете подъехать с ними к флигелю.

Джорджиана сняла фартук, вытерла об него свои испачканные руки и отправилась в долгий путь из Египетского крыла к въездным воротам Трешфилд-хауса. Она всю жизнь прожила в больших домах, но Трешфилд-хаус был уникальным домом. Он состоял из центрального здания и прилегающих к нему четырех флигелей, соединенных с ним извилистыми коридорами. Дом напоминал тело краба.

Джорджиана покинула юго-западный флигель, называвшийся Египетским крылом, прошла по коридору и вошла в библиотеку. Пересекла большой зал с куполообразной стеклянной крышей. За ним находился огромный холл, отделанный в стиле римского атриума, с двадцатью алебастровыми колоннами с каннелюрами, с альковами, где стояли греческие и римские статуи, и с белыми гипсовыми орнаментальными фризами с изображениями кентавров и арабесок.

Она осторожно прошла по скользкому полу из итальянского мрамора и наконец вышла в греческий портик. С двух сторон к портику вели две широкие белые каменные лестницы. Людвиг сказал ей, что дом был нестроен так, чтобы его фасад напоминал афинский Акрополь. Вверху на фронтонах стояли статуи Венеры, Цереры и Вакха. Джорджиана посмотрела на широкую, посыпанную гравием дорогу для экипажей и длинную лужайку перед домом. По дороге со стоящими вдоль нее с обеих сторон старыми дубами к дому приближалась громыхающая повозка, которую тянули четыре тягловых лошади. Из рощицы, расположенной недалеко от дороги, показалась всадница. Джорджиана помахала рукой своей тете Лавинии, и та поприветствовала ее в ответ.

Она ожидала приезда грузовой повозки. Сегодня был обычный рабочий день и на ней было будничное платье. Вообще-то у нее были платья двух фасонов: достаточно длинные, чтобы носить их с кринолином, и те, которые она носила без него. Когда Джорджиана работала в Египетском крыле, она забывала об условностях — роскошь, которую она редко позволяла себе дома.

Она впервые была счастлива после того, как узнала о трагедии Джоселина. Теперь она была близка к тому, чтобы стать независимой от своего отца, к которому не чувствовала ничего, кроме презрения. Гнев Джорджианы усилился с тех пор, как она выпытала секрет

Джоселина у своей матери. Когда Джоселин был подростком, их дядя пытался его соблазнить. Мальчик попросил родителей о защите, но они обвинили его во лжи. Те, кто должны были его оберегать, пожертвовали им ради репутации семьи, оттолкнули храброго Джоселина, как какого-нибудь мерзкого пакостника.

Когда много лет спустя Джорджиана узнала правду, она решила взять одно из ружей тети Лавинии и пойти с ним к дяде Йейлу, чтобы покарать преступника. Тетя Ливи остановила ее, сказав, что скоро Йейл заплатит за свои грехи сполна: старый развратник болел страшной и неизлечимой болезнью. Тогда тетя Ливи отказалась сообщить подробности, но теперь Йейл представлял собой весьма омерзительное зрелище: недуг обезобразил его тело и теперь разъедал его мозг.

Она представила страдания Джоселина, и сердце ее преисполнилось острой жалостью, на глаза навернулись слезы. Сострадание было естественным свойством ее души. Иногда ей снились кошмары, где с Джоселином происходило нечто ужасное, а она стояла рядом и не могла ему помочь.

Джорджиана усилием воли заставила себя думать о более приятных вещах. Особенно довольна она была тем, что сумела договориться со своим отцом. В последние годы финансовое положение герцога сильно пошатнулось и поставило под угрозу роскошный образ жизни, который он вел и на который, как он полагал, имел полное право. В обмен на согласие герцога на их брак граф обещал оплатить его огромные долги. Она просто обожала Трешфилда.

Он был ее сообщником по заговору, хотел ей помочь уйти из ненавистной ей семьи и ничего не просил взамен. Более того, Трешфилд считал героической жертвой ее готовность жить с его алчной семьей. Воспоминание о его едких замечаниях в адрес своих близких заставило ее улыбнуться, и в этот момент грузовая повозка медленно подъехала к дому.

Кучер остановил лошадей, соскочил на землю, снял свою кепку и поклонился. Она внимательно выслушала его, когда он описывал, сколько усилий ему и его рабочим пришлось приложить, чтобы перенести гранитный саркофаг из железнодорожного вагона в повозку и при этом не повредить его. Затем обошла вокруг повозки, потянула за веревки и посмотрела, чем набит тяжелый деревянный ящик. Джорджиана дергала за веревку, которая развязалась во время езды с железнодорожной станции, когда один из рабочих издал удивленный возглас и показал в сторону дороги. Она посмотрела туда, повернув голову к дубовой аллее.

По направлению к ней, на огромной чалой лошади, скакал призрак. Должно быть, мужчина на гигантской лошади увидел ее, поскольку пустил лошадь галопом, склонился к ее шее и теперь скакал прямо на Джорджиану. Лошадь мгновенно набрала скорость и стрелой летела вперед, заставив мужчин, стоявших вокруг нее; в панике разбежаться. Разозленная столь неслыханной дерзостью, Джорджиана решительным жестом поправила очки на переносице, подняла подбородок и решила стоять до последнего. Она сразу пожалела о своем решении, когда почувствовала, что земля под ней задрожала, вибрируя под копытами лошади. Дерзкий незнакомец пытался ее напугать, и это ему удалось, что привело Джорджиану в бешенство.

Всадник и лошадь с грохотом неслись прямо на нее по извилистой дороге, посыпанной гравием. Камешки разлетались в разные стороны каждый раз, когда копыто ударяло о землю. Неожиданно в самый последний момент лошадь свернула в сторону. Всадник перекинул одну ногу через седло, на мгновение припал к продолжающей скакать легким галопом лошади и спрыгнул на землю, когда они приблизились к Джорджиане. По инерции он пробежал еще немного и остановился в нескольких ярдах от нее. Лошадь промчалась рысью мимо Джорджианы. Ее хозяин свистнул, лошадь резко остановилась, повернулась на задних ногах и медленно пошла к ним.

Когда незнакомец приблизился, Джорджиана вздернула подбородок еще выше и сузила глаза. Он был почти такой же высокий, как его гигантская лошадь, и худощав, словно много работал и мало ел. Он сорвал с себя шляпу с широкими полями и обнажил длинные каштановые волосы, кое-где выцветшие до янтарного цвета. Незнакомец откинул назад полы длинной куртки, обнажив пояс с оружием, висевший низко на его бедрах. Под его сапогами на высоких каблуках хрустел гравий. Приблизившись к ней, он сунул большой палец под пояс с оружием. Неожиданно она узнала, но не мужчину, а его одежду: Джоселин описывал ей одеяния пионеров, заселявших американский Запад.

Она открыла было рот, чтобы осведомиться, не приехал ли он от ее брата, но мужчина опередил ее. Темно-голубые глаза смерили ее проницательным взглядом. Потом ей показалось, что он узнал ее. Незнакомец прищурил глаза, но в его взгляде угадывалось раздражение.

— Ба, да это старина Джордж. Я с ног сбился тебя искать. Твой чертов папаша не сказал мне, где ты находишься. Ладно, поехали, девочка. Пора собираться и отплывать.

Джорджиана нахмурила брови, распрямила плечи и сказала:


— Простите, я не поняла.

— А ты подумай.

Губы его изогнулись в насмешливой улыбке. Джорджиана не зря была дочерью герцога. Холодно кивнув невеже, она повернулась и обратилась к дворецкому, который вышел из дома встречать гостя:

— Рандалл, попросите этого человека уйти.

— Да, миледи.

— Одну минутку.

Джорджиана, которая вновь было пошла к повозке, остановилась.

— Кажется, вы ищете кого-то по имени Джордж, сэр? В поместье Трешфилдов нет никого с таким именем.

Рука в перчатке потянулась к револьверу на бедре незнакомца. Чтобы скрыть свое беспокойство, Джорджиана попыталась сохранить на лице невозмутимое выражение. Этот мужчина растягивал слова как это делал ее брат, когда вернулся из Америки, только голос незнакомца был низким и гортанным и тон уж слишком бесцеремонным. Он разговаривал с ней так, как будто давно с ней знаком.

— Слушай, Джордж, Джоселин велел мне забрать тебя и привезти к нему, и я это сделаю, так что собирай свои манатки и поехали.

Она была уверена, что не знает его. Он был загорелый, потный, со щетиной на лице. Рубашка его была расстегнута, и она видела его грудь. Его грудь! Джентльмен не станет демонстрировать свою грудь леди. Но он снова назвал ее Джорджем, и она вспомнила, что однажды, год назад, один мужчина уже называл ее Джорджем. Это был чудовищно невоспитанный протеже ее брата, тот, чье присутствие заставляло багроветь лицо ее отца.

Джорджиана посмотрела в его голубые с сапфировым оттенком глаза, на его широкие плечи. Под каштановой щетиной она разглядела ямочку в середине его подбородка, охнула и сказала:

— Боже мой, это же мистер Росс!

— Конечно, это я.

— Мистер Росс, — растерянно повторила Джорджиана, но тут же взяла себя в руки. Он вынуждал ее обсуждать личные дела перед слугами, но она и не собиралась впускать его в дом или разговаривать с ним наедине. — Я знала, что мой брат будет беспокоиться. Я написала ему письмо, которое он, конечно, уже получил, так что вы совершенно напрасно проделали такой большой путь. Мне очень жаль, но Джоселин иногда бывает чересчур своенравным. Я никуда не поеду, тем более, что мы с вами едва знакомы. До свидания, мистер Росс.

Она повернулась к нему спиной. Послышался непривычный звук движения металла по коже, затем щелчок. Один из рабочих выругался. Джорджиана остановилась. Бросив взгляд через плечо, она увидела ствол длинноствольного револьвера. Она посмотрела в равнодушные глаза мужчины. Во взгляде змеи и то было больше чувства.

— Слушай, умерь свою бабью спесь. Джос предупредил, что ты упрямая и что я должен быть терпеливым, но я пересек океан и материк, и я не люблю избалованных капризных аристократок. Джос болен и с твоей стороны было верхом подлости так расстроить его. Поэтому я должен отвезти тебя в Техас раньше, чем ты выскочишь за старого Трешфилда.

— Как ты смеешь, неотесанный…

— Не ори. — Ник направил пистолет на кучера и Рандалла, которые двинулись было в его сторону. — Вы, ребята, стойте на месте.

Послышался еще один зловещий металлический щелчок. Все повернулись и увидели женщину, идущую к ним с ружьем. Джорджиана улыбнулась, а Ник остолбенел. У женщины были седые волосы, но лицо почти без морщин. Она была одета в бриджи, куртку для верховой езды и высокие сапоги.

— Тетя Ливи, — сказала Джорджиана. Лавиния кивнула, не отрывая взгляда от Ника.

Ник медленно положил пистолет в кобуру и поднял руки. Ствол ружья опустился к земле. Лавиния окинула его медленным оценивающим взглядом, чем вызвала улыбку незнакомца. Она заметила, что он улыбнулся, и с любопытством посмотрела ему в глаза.

— Кто вы, молодой человек?

— Николас Росс, мэм. Я довольно долго жил в Техасе у Джоселина.

— Это там вы стали искусным стрелком? — поинтересовалась Лавиния.

— Джос послал меня забрать старину Джорджа, прежде чем она разрушит свою жизнь. Он бы сам приехал, но сейчас он лежит в постели с пробитой ногой. Его ранил пьяный работник ранчо. Он вне себя от выходки сестры, и я хочу его успокоить.

— Очень интересно, — сказала Лавиния. Она повернулась к Джорджиане и посмотрела на нее вопросительным — взглядом.

Джорджиана не сознавала, как она рассержена, до того, как Ник Росс назвал ее Джорджем в присутствии тетки. Раздражение ее быстро переросло в гнев.

— Какая наглость! Я не намерена слушать этот вздор, тем более соглашаться с ним. — Сквозь очки в золотой оправе она наградила своего мучителя царственным взглядом. — Вы для меня никто, сэр, и у вас нет никаких прав в отношении меня. Пожалуйста, передайте брату мой сердечный привет, когда вернетесь в… — Техас, вы сказали?

— Эй, тпру… постой! — рявкнул Ник, когда девушка направилась к телеге. Он последовал за ней, но вынужден был остановиться, так как Лавиния подняла ружье.

— Мистер Росс, — Джорджиана, делая над собой усилие, чтобы слуги снова не увидели ее гнева и смятения, старалась говорить как можно спокойнее, — вы, должно быть, спутали меня со своей лошадью.

— Ты верно подметила, хотя вообще-то она у меня не такая упрямая.

Кто-то из рабочих издал сдавленный смешок. Над ней смеются! Кровь отлила от лица

Джорджианы, спина напряглась. Стремительно повернувшись, она подала кучеру руку и села в повозку. Рядом с ней на сиденье устроился кучер. Опустив голову, Джорджиана посмотрела на незваного гостя таким взглядом, словно он был крысой, которую она нашла в своей шкатулке для рукоделия.

— Ваша неучтивость, сэр, делает вас недостойным высшего общества. Вы немедленно покинете Трешфилд-хаус, в противном случае я буду вынуждена попросить графа прогнать вас.

Ник Росс надел свою шляпу, сдвинул ее на затылок и дерзко улыбнулся.

— Ой какие мы высокомерные. — Он бросил взгляд на ружье Лавинии. — Да, похоже, мне понадобится значительно больше времени, чем я рассчитывал, для того чтобы уладить это дело. Что ж, значит, придется мне остаться и жить здесь до тех пор, пока ты не надумаешь ехать.

К ее ужасу, он подошел к повозке, наклонился и протянул руку. Она отшатнулась и наткнулась на кучера. Увидев это, мистер Росс улыбнулся своей дерзкой улыбкой, и Джорджиане захотелось дать ему пощечину. Он взял подол ее юбки, лежавший на переднем колесе, и затолкнул его в повозку.

Ник был в перчатках и не притронулся к ней, но прикосновение его руки к ее юбке привело ее в крайнее волнение: Джорджиану словно обдало жаром. Смущение ее усиливалось оттого, что, когда он приблизился, она невольно увидела его голую шею и загорелую грудь.

— Конечно, ты можешь сейчас от меня избавиться, — ласково начал он, — только обещай мне, что ты соберешь свои вещи и немедленно вернешься к своему папочке.

— Уходите, сэр, а не то я позову графа. — Ник Росс отошел от повозки, подбоченился и посмотрел на нее оскорбительно дерзким взглядом.

— Это ничего тебе не даст. Трешфилд пригласил меня остановиться в его доме. Мы с ним старые друзья.

Джорджиана, щеки которой горели, а губы были плотно сжаты, кивнула кучеру, и повозка тронулась с места. Отъезжая, она нашла в себе силы проигнорировать его прощальный оскорбительный смешок.

— До встречи, Джордж. Может быть, в следующий раз ты наденешь на себя больше одежды. — Повозка удалялась, и он повысил голос. — Кажется, ты забыла надеть свои нижние юбки.

Этого оскорбления она не смогла вынести. Резко повернувшись на сиденье, она смерила этого высокого дикаря злобным взглядом и первый раз в жизни закричала в присутствии слуг:

— Черт бы подрал тебя, Николас Росс! Ты просто неотесанный мерзавец, и мне будет очень приятно смотреть, как тебя вышвырнут отсюда!