"Раненая страна" - читать интересную книгу автора (Дональдсон Стивен)

Глава 17 Кровь и скорость

Из-за горизонта медленно вставало подернутое коричневой дымкой солнце. Его злые лучи жадно высасывали из Страны влагу жизни. В воздухе повисло густое знойное марево. Голая земля пропеклась и стала твердой, как известковый туф. Грязь превратилась в пыль, а пыль вздымалась к небу от любого движения. Казалось, сама земля источала ядовитые испарения. На горизонте, будто воплощение Солнечного Яда, трепетали миражи. Гибельное светило стирало характерные черты Центральной Равнины, превращая ее в безжизненную пустыню.

Но в венах Кавинанта бурлила кровь вейнхимов. Он бежал быстро и легко. Он не мог остановиться, даже если бы захотел. В его мышцах играла сила, сердце ритмично и весело стучало в груди. Не уставая восхищаться собственной скоростью, он бежал, как быстроногий ранихин.

На бегу он сверялся с картой, которую хранил в памяти. Через широкую Виндскаурскую пустошь – одиннадцать лиг. Через пологие холмы Кураш Фестиллин – три лиги.

К полудню Кавинант перешел на быстрый шаг; казалось, он изголодался по долгому пути и никак не мог насытиться. Витрим и сила вейнхимов сделали его неутомимым.

Вейн, как обычно, следовал за ним по пятам. Ему была нипочем любая скорость. Он легко одолевал лигу за лигой, будто земля сама бежала у него под ногами.

Вдоль Житниц Тэйны, где в древние времена выращивали прекрасные урожаи зерновых – десять лиг. Вверх по длинному каменистому Гришанскому склону на высокогорье – две лиги. Вокруг сухой впадины Прозрачного озера в центр Анделейнсайона, где прежде в Стране торговали фруктами, – пять лиг.

Кавинант двигался, как во сне, не ощущая времени и расстояния, мерой которому служили пот и усилия. Вейнхимы заплатили за него эту цену, и ему осталось лишь бежать и бежать. Он мчался до тех пор, пока не стемнело и дорога под ногами не утонула в сгустившихся сумерках. Кавинант испугался, что ему придется сбавить темп, но тревога оказалась напрасной. На черном небосводе одна за другой загорались яркие звезды, а вскоре над горизонтом взошла луна и залила землю серебристым светом. Кавинант приободрился и, чтобы развлечься, стал выкрикивать в темноту названия мест, которые оставлял за спиной.

Через Сердце Пустоши – четырнадцать лиг. Вниз по Полям Изобилия, погубленным Солнечным Ядом, – шесть лиг. Вверх, через зубчатые гребни Утробы Эмакримма – три лиги. Вдоль Тоскливых Камней, каменной россыпи, похожей на остатки землетрясения, – десять лиг.

Ночь распростерлась над землей, как орифламма. Она долго скалила зубы-звезды над равниной, но наконец закрыла свою пасть, и Кавинант продолжал путь уже в серой утренней дымке. Обогнав луну и звезды, он настиг рассвет в пересохшем русле Соулсиз – почти в ста лигах от настволья Каменной Мощи. Дар вейнхимов воистину не имел цены. Не обращая внимания на Вейна, топающего за спиной, Кавинант подкрепился витримом и вскоре оставил за спиной Центральную Равнину, упрямо пробираясь на северо-запад, к Ревелстоуну.

По открытой низине Речного Луга – пять лиг. Через болота Серых Прокосов, которые пустынное солнце сделало проходимыми, – девять лиг. Вверх по скалам Приграничной Полосы – три лиги.

Солнце уже стояло в зените, когда Кавинант волей-неволей умерил свою прыть. Нет, его сверхъестественная сила не исчерпалась, но он ощутил, что начинает слабеть. Это чувство пришло к нему внезапно и ошарашило, как удар кулаком. Кавинант ускорил шаг, упрямо стараясь выжать из исчезающего дара вейнхимов все, что только можно.

Через Холмистые Просторы – двенадцать лиг.

А сила все таяла, и сохранять скорость становилось все трудней. В горле саднило от пыли.

Через пологие холмы Священного Раздела – семь лиг.

Когда последние лучи заката коснулись края Западных Гор, Кавинант еще шагал по холмам, но уже задыхаясь и спотыкаясь, – чудесная сила иссякла. Он снова стал смертным. Его бедное сердце опять колотилось, как бешеное, и легким не хватало воздуха.

Кавинант без сил повалился на землю и долго лежал, пытаясь отдышаться. Он молча смотрел на Вейна, стараясь отыскать в нем хоть какие-то признаки усталости, но черная фигура, смутно темнеющая на фоне вечернего неба, по-прежнему их не выказывала. Придя наконец в себя, Кавинант сделал пару глотков витрима из пустеющего меха и вновь отправился в путь.

Он понятия не имел, сколько времени сэкономил в пути. Как долго ему еще идти? Два дня? А может, три? Но, сколько бы ни было, он очень надеялся, что за это время с его друзьями ничего не случится. Если только ему опять что-нибудь не помешает…

Он вознамерился идти всю ночь. Вообще-то неплохо было бы поспать, но Кавинант устал гораздо меньше, чем уставал обычно, одолев лиг пять. Даже ноги не болели. Сила и витрим вейнхимов оказали ему неоценимую помощь. И, несмотря на то что запасы напитка подошли к концу, Кавинант рассчитывал покрыть какое-то расстояние, прежде чем выдохнется окончательно.

Пройдя примерно лигу, он вдруг увидел блеснувший слева огонек костра.

Костер горел далеко, и поначалу Кавинант решил пройти мимо. Но через несколько мгновений он передумал и, пожав плечами, направился к нему: Кавинанту вдруг подумалось, что у огня могли сидеть те, кого он так долго искал. И даже если впереди его ждала опасность, он не мог оставить ее за спиной, не выяснив, что она собой представляла.

Кавинант крадучись приблизился к костру, лег на жесткую землю и стал наблюдать.

То была большая куча хвороста, объятая ярким пламенем. Неподалеку лежало еще несколько вязанок и три больших, туго набитых мешка. У огня сидела одинокая фигура в ярко-красной мантии. Откинутый капюшон открывал морщинистое лицо немолодой женщины и крашенные в рыжий цвет волосы. Что-то черное прикрывало ее шею.

В душе Кавинанта шевельнулось смутное воспоминание. Прежде он видел кого-то похожего на нее, но никак не мог вспомнить, где и когда. Женщина сделала какое-то движение, и он увидел у нее в руке короткий железный жезл с треугольником на конце. “Проклятие”, – сквозь зубы прошептал Кавинант. Он узнал в ней Всадницу по тому описанию, которое Линден дала ему после бегства из подкаменья Кристалла.

Стараясь двигаться бесшумно, Кавинант стал потихоньку отползать прочь. Эта женщина была ему не нужна. Гравелинга настволья Каменной Мощи сказала, что похитителя Линден зовут Сантонин на-Морэм-ин. Значит, тот был мужчиной. А коли так, то и рисковать не следовало.

Внезапно Кавинант услышал негромкое сопение. Огромная фигура выпрыгнула из темноты и отрезала ему путь к отступлению. Угрожающе рыча, она надвигалась на Кавинанта.

Тишину ночи прорезал голос:

– Дин!

Всадница. Она стояла и смотрела на Кавинанта, Вейна и рычащую тварь.

– Дин, – скомандовала она. – Приведи их ко мне!

Существо постепенно приближалось к Кавинанту, заставляя его пятиться к костру. Вступив в круг света, он наконец разглядел своего преследователя. Это было огромное животное.

Голова твари походила на голову саблезубого тигра, но телом существо напоминало лошадь – этакий “конь” высотой в полтора человеческих роста, с длинной лохматой шерстью и широченной спиной, где могли бы уместиться пять-шесть всадников. На ногах, оканчивающихся копытами, росли острые длинные шпоры.

Поводя налившимися кровью глазами, животное снова угрожающе зарычало. Кавинант поспешно отступил еще на шаг, стараясь, однако, не слишком приближаться к Всаднице.

Вейн спокойно следовал за своим хозяином, беспечно повернувшись спиной к животному.

– Полурукий! – ошеломленно вскрикнула Всадница. – Мне велели дожидаться тебя, но я не думала, что ты придешь так скоро. – Она помолчала и добавила:

– Не бойся Дина. Верно говорят, что Рысаки – порождение Солнечного Яда. Но именно поэтому они не едят мяса. Их с детства воспитывают в послушании. Без моего приказа Дин не обратит против тебя своих клыков и шпор.

Кавинант разглядывал Всадницу, стоящую по другую сторону костра. У нее были приземистая фигура, широкий нос и упрямый подбородок. Волосы, собранные в небрежный пучок, спускались на шею. Похоже, эту женщину совершенно не заботила ее внешность. Концы черной накидки, наброшенной на плечи, спускались почти до земли. Единственным, что казалось примечательным в ее внешности, был взгляд – пронзительный и цепкий.

Кавинант не верил ей абсолютно. Но он решил, что лучше иметь дело с ней, чем с ее Рысаком.

– Докажи свои слова. – Кавинант с досадой отметил, что голос его звучал нетвердо. – Пусть животное уйдет. Она взглянула на него сквозь пламя.

– Как пожелаешь.

Не спуская с Кавинанта взгляда. Всадница крикнула:

– Дин! Убирайся прочь! Но следи за ним и будь готов ко всему!

Животное разочарованно рыкнуло, затем повернулось и потрусило в ночь.

– Теперь ты доволен? – бесстрастно спросила она. Кавинант неопределенно пожал плечами:

– Зверь слушается тебя. – Он ни на секунду не терял бдительности. – А ты довольна, что дождалась меня?

Всадница испуганно взглянула на Кавинанта, словно имела причину бояться его, но не хотела этого показывать.

– Ты не понял меня, Полурукий. По-моему, я больше, чем ты, имею оснований опасаться.

– Как ты узнала обо мне? – хрипло осведомился Кавинант.

– Из-за тебя Сивит на-Морэм-вист лишился законной добычи в подкаменье Кристалла и чуть было не погиб. Поэтому запомни… – Ее голос дрогнул. – Я Мемла на-Морэм-ин. Если ты попробуешь навредить мне, тебе придется плохо.

Она судорожно сжала рукх, но поднять его не решилась.

– Отсюда до подкаменья Кристалла около ста пятидесяти лиг, – недоверчиво сказал Кавинант. – Как ты могла узнать о том, что там произошло?

Мемла ответила не сразу.

– Когда ты расплавил жезл, Сивит стал беспомощным. Но в Ревелстоуне известно все, что происходит с каждым рукхом. На помощь Сивиту немедля был послан другой Всадник. Он-то и поведал нам эту историю, когда общался с Ревелстоуном посредством своего жезла. И меня послали сюда дожидаться тебя.

– Послали? – изумленно спросил Кавинант. “Будь осторожен, – шепнул он себе. – Всему свое время”.

– Но зачем? Откуда вы знали, что я приду?

– А куда еще, как не в Ревелстоун, отправится Полурукий с белым кольцом? – ответила она спокойно. – Ты бежал из подкаменья Мифиль на юг и вновь объявился в подкаменье Кристалла. Твоя цель ясна. Вот почему меня отправили сюда.., и не только меня. Семь Верных патрулируют окрестности Ревелстоуна, так что тебе не пробраться в Башню незамеченным. Нам велено сопровождать тебя, если ты придешь как друг. А если намерения твои враждебны, то мы должны сообщить об этом в Ревелстоун.

Больше Кавинант не стал себя сдерживать.

– Не лги мне! – воскликнул он. – Тебя послали убить меня. И то же самое должны сделать жители любой деревни, как только я там появлюсь. Верные думают, что я представляю для них какую-то угрозу.

Всадница взглянула на него сквозь пляшущие языки костра:

– А разве это не так?

– Все зависит от того, кому вы служите. Стране или Лорду Фоулу.

– Лорд Фоул? Это имя мне неизвестно.

– Вы называете его а-Джеротом семи кругов ада. Мемла остолбенела:

– Ты спрашиваешь, служу ли я а-Джероту?! Ты так долго путешествовал по Стране и не понял, что Верные призваны бороться с Солнечным Ядом? Чтобы обвинить нас…

Кавинант не дал ей договорить:

– Докажи это. – Он указал пальцем на ее рукх:

– Отложи его в сторону. Не сообщай им о моем приходе. Она застыла в нерешительности.

– Если ты действительно служишь Стране, – продолжал Кавинант, – ты не должна бояться меня. А вот у меня нет причин доверять тебе. Черт возьми! Я знаю, что ты попытаешься убить меня. И мне плевать, насколько ты круче Сивита. – Он кивнул на кольцо, надеясь, что она не знает о том, что сила его исчерпана. – Я разорву тебя на куски – если только ты не дашь мне повода отказаться от этого намерения.

Плечи Всадницы медленно опустились.

– Хорошо, – последовал еле слышный ответ. Ухватив жезл за треугольник, Мемла протянула его над костром Кавинанту.

Тот взял его левой рукой, стараясь не прикасаться к источнику силы своим кольцом. Волна облегчения прокатилась по всему его телу. Он сунул жезл за пояс, потом дернул себя за бороду, чтобы не поддаться эйфории, и призадумался над тем, что делать дальше.

Но не успел он и слова произнести, как Мемла заговорила:

– Теперь я в твоих руках. Ты можешь сделать со мной что хочешь. Но, прежде чем ты придумаешь, какой смерти меня предать, я хочу тебе объяснить, что движет Верными. Несколько поколений подряд Читающие Истину предсказывали появление Полурукого с белым кольцом. Они видели в этом кольце знак погибели всего клана Верных, которую могла предотвратить только смерть его владельца.

Полурукий, мы – последний бастион силы в Стране. Все остальное уже погублено Солнечным Ядом. Лишь благодаря нашей неусыпной бдительности в Стране еще существует жизнь. Если нас не станет, ей придет конец. Вот почему мы искали твоей смерти.

Однако Гиббон на-Морэм узрел в случае с Сивитом великий смысл. Твоя сила впервые открылась Верным. На-Морэм созвал совет, который заседал несколько дней, и его члены решили принять вызов нашей судьбы. Совет посчитал, что такая сила, как твоя, – чудесный и редкий дар. Ее надо использовать во благо, а не для сопротивления Верным. Гиббон на-Морэм сказал, что лучше оказать тебе помощь, рискуя тем самым исполнить предсказание Читающих Истину, чем смотреть, как ты попусту растрачиваешь свою мощь. Вот почему я не желаю тебе зла, как Сивит, который за это и поплатился.

Кавинант внимательно слушал и гадал о том, говорит Мемла правду или лжет. Сандер и Холлиан научили его не доверять Верным. Но ему требовалось добраться до Ревелстоуна и сделать это так, чтобы лишний раз не подвергнуть опасности своих друзей. Он решил поладить с Всадницей.

– Ладно, – сказал он, стараясь говорить как можно мягче. – На этот раз я поверю тебе. Но мне хочется, чтобы ты поняла меня правильно. Я бы пальцем не тронул Сивита, если бы он не напал на меня.

Он не помнил, что произошло в подкаменье Кристалла, но по вполне разумным причинам не желал сознаваться в этом. Побуждаемый чувством безопасности, Кавинант продолжал:

– Он заставил меня прибегнуть к насилию. Мне нужна была только эг-бренд.

Он думал, что Мемла спросит его, зачем ему понадобилась эг-бренд. Но того, что сказала Всадница, он никак не ожидал.

– Сивит сообщил, что ты выглядел очень больным. По спине Кавинанта побежали мурашки. “Осторожно, – предупредил он себя. – Будь с ней очень осторожен”.

– Меня одолел приступ лихорадки, вызванный Солнечным Ядом. – Он изо всех сил старался говорить убедительно. – Но в тот момент я уже почти поправился.

– Еще Сивит сообщил, – продолжала она, – что тебя сопровождали мужчина и женщина. Мужчина был жителем подкаменья, но женщина.., женщина выглядела чужестранкой.

Контролируя каждое слово, Кавинант решил рискнуть.

– Их взял в плен Сантонин на-Морэм-ин, – сознался он. – Я иду за ними уже несколько дней.

Он рассчитывал, что такая откровенность удивит Мемлу, но та нахмурилась, точно уличила его во лжи.

– Сантонин? Его нет в Ревелстоуне уже много дней.., но я не думаю, чтобы за это время он захватил каких-то пленников.

– Тем не менее он забрал троих моих друзей! – закричал Кавинант. – Еще пара дней – и я их догоню. Подумав немного, она покачала головой:

– Нет. Если бы он схватил твоих спутников, то с помощью рукха сообщил бы об этом остальным Всадникам. Я – на-Морэм-ин. Такая важная новость не прошла бы мимо меня.

Кавинанта охватило чувство безысходного отчаяния. Кто же ему лгал? Гравелинга из настволья? Мемла? Или Сантонин, потому что решил оставить у себя обломок Камня Иллеарт?

Где же правда? У Кавинанта закружилась голова. Но он постарался сохранить безразличное выражение лица.

– Значит, ты считаешь, что я все это выдумал? Мемла была либо хитрой, либо очень смелой женщиной. Спокойно взглянув Кавинанту в глаза, она сказала:

– Я считаю, что ты не захочешь рассказать мне о своем спутнике.

Всадница кивнула в сторону Вейна. Тот стоял у костра, застыв на месте.

– Мы с ним заключили договор, – язвительно ответил Кавинант. – Я ничего не говорю о нем, а он ничего не говорит обо мне.

Всадница прищурилась:

– Ты сплошная загадка, Полурукий. Ты пришел в подкаменье Кристалла с двумя спутниками. Похитил у Сивита эг-бренд. Показал свою силу и исчез. Совершенно неожиданно появился вновь – уже без трех спутников, но зато с этим черным таинственным истуканом. И потом ты хочешь, чтобы тебе доверяли. Неужели сила твоего кольца делает тебя таким самонадеянным?

"Ах, самонадеянным? – злобно подумал Кавинант. – То же самое я могу сказать и о тебе”. Он выхватил из-за пояса рукх и швырнул его Мемле под ноги.

– Хорошо, – прорычал он. – Говори с Ревелстоуном! Скажи им, что я пришел. Скажи, что любой, кто обидит моих друзей, будет иметь дело с Обладателем белого золота!

Всадница удивилась и испугалась одновременно. Она нерешительно посмотрела на жезл и снова воззрилась на Кавинанта. Похоже, она не знала, как поступить. Но Мемла вскоре приняла решение: она сунула рукх под мантию и, поправив накидку, сказала со вздохом:

– Как хочешь. – Ее взгляд стал жестким. – Если твоих друзей действительно доставят в Ревелстоун, я позабочусь об их безопасности.

Кавинант немного смягчился. Но его тревога и подозрительность не улеглись.

– Еще одно, – сказал он уже спокойнее. – Если ты не повстречала Сантонина по дороге сюда, значит, вы разминулись.

– Наверное, – ответила она, устало пожав плечами. – Страна велика, а я всего лишь женщина. Всадники знают только о месте нахождения и состоянии каждого рукха. И хоть окрестности Ревелстоуна патрулируют еще семеро наших. Сантонин мог при желании прошмыгнуть мимо них незамеченным. Да, видно, напрасно я доверилась Дину: любой Всадник может приказать ему молчать, и мне об этом не будет ничего известно. Если ты думаешь, что намерения Сантонина нечисты, я не сумею разубедить тебя.

Она помолчала и добавила:

– Прости меня, но я немолода и уже устала с тобой спорить. Мне надо отдохнуть.

По-старчески сгорбившись, она замерла у костра.

– Если ты не Глуп, то тоже отдохни. До Ревелстоуна целых шестьдесят лиг, а езда на Рысаке – занятие не из легких.

Кавинант пристально посмотрел на нее, обдумывая сложившуюся ситуацию. Меньше всего ему сейчас хотелось отдыхать – слова Всадницы встревожили его не на шутку. Тем не менее он собирался остаться с Мемлой: лучше ехать на Рысаке, чем шлепать пешком. По крайней мере, так будет быстрее. Правду она говорила или нет, он мог узнать об этом только в Ревелстоуне. Подумав немного, Кавинант уселся у костра, рассеянно отвязал от пояса мех с витримом и сделал небольшой глоток.

– Ты, наверное, хочешь есть и пить? – спросила Всадница. – У меня есть и то и другое.

Она указала на мешки. Кавинант покачал головой:

– У меня хватит своих запасов еще на день.

– Не доверяешь, значит.

Она вытащила из мешка одеяло и расстелила его на земле. Повернувшись к Кавинанту спиной. Всадница легла, завернулась в одеяло, будто защищаясь от его подозрений, и в скором времени заснула.

Кавинант наблюдал за ней сквозь пламя догорающего костра. Его сотрясал озноб, не имеющий к ночной прохладе никакого отношения. Ну и задала же ему загадок эта Мемла! Его не волновало недоверие Всадницы – тут они были квиты. И как отнесутся Верные к тому, что он узнал о Солнечном Яде, тоже не вызывало сомнений. Но его озадачил тот факт, что Мемла так яро защищала Сантонина. Неужели он был единственным злодеем среди Верных? А вдруг это еще одна попытка Лорда Фоула наложить лапы на его кольцо? Еще одна попытка сделать его одержимым, как Джоан? Вопросы роились в голове, а ответов на них не возникало. Кавинант застонал от отчаяния.

Он понимал, что, если Линден не окажется в Ревелстоуне, ему поневоле придется просить помощи у Верных. Без них он не отыщет Сантонина. Но за помощь полагается платить. Что же мог предложить им Кавинант? Только ответную помощь и всяческую поддержку.

Он дергал себя за бороду, стараясь додуматься до чего-нибудь путного. Глядя на спину Мемлы, он ждал прозрения, но испытывал только страх. Кавинант боялся, что его действительно могут заставить отказаться от кольца.

"Нет. Только не это! – Он стиснул зубы, стараясь унять пробирающую его дрожь. – Что же ожидает меня в будущем?” Этот вечный вопрос прокаженного мучил Кавинанта неотступно. Он вновь и вновь осознавал, что ответ крылся в погоне за целью, в четком понимании своих нужд в настоящем времени. Но Кавинант знал, что ему никогда не достичь такой целеустремленности и никогда не избавиться от тяжести внутренних противоречий.

Наконец он задремал. Беспокойные сны сменяли друг друга. Ночь наполнилась кошмарами, видениями самоубийства, в которых он узнавал факты из собственной судьбы. Во сне он с ужасом вспомнил, что отказался от себя ради Джоан, – а ведь это тоже было самоубийством. Всякий раз, просыпаясь, Кавинант пытался выбросить из головы увиденное во сне, но едва сон снова охватывал его, кошмары возвращались.

Мемла поднялась перед самым рассветом. Кряхтя и проклиная боль в суставах, она развела костер и повесила над огнем глиняный горшок с водой. Пока вода грелась. Всадница опустилась на колени, обратилась лицом к Ревелстоуну и, ткнувшись лбом в пыль, зашептала молитвы на незнакомом языке.

Вейн, по-прежнему невозмутимый, не обращал на нее внимания.

Вскоре вода вскипела, и Мемла принялась за утренний туалет. Вымыв руки, лицо и шею, она предложила остатки чистой воды Кавинанту. Тот не отказался. Ему хотелось смыть с себя остатки ночных кошмаров. Пока он, фыркая, плескался над водой. Всадница достала из мешка съестное и приготовила завтрак.

На всякий случай Кавинант отказался от еды. Возможно, у Мемлы и не было ничего плохого на уме, но она служила на-Морэму. Кавинант решил не рисковать. К тому же у него еще оставалось немного витрима. А еще ему хотелось напомнить ей, что он не доверял ни Всадникам, ни прочим Верным. Хотя, разумеется, он был признателен ей за вчерашнюю искренность…

Услышав отказ, Мемла пожала плечами.

– А ты не очень-то вежлив, – сказала она. – Отсюда до Ревелстоуна четыре дня пути. Может, ты собираешься питаться воздухом и пылью, когда жидкость в твоем мехе закончится?

– Я собираюсь доверять тебе ровно настолько, насколько придется, и не больше, – четко и раздельно произнес Кавинант.

Услыхав такой ответ, Мемла нахмурилась, но ничего не сказала.

Близился рассвет. Всадница принялась собирать свои пожитки. Увязав мешки и вязанки хвороста, она подняла голову и крикнула:

– Дин!

Кавинант услышал топот копыт. Через несколько секунд у костра появился Рысак.

Всадница заставила зверя опуститься на живот. Судя по тому, как подчинялся ей огромный Дин, он знал свою хозяйку уже много лет. Мемла принялась грузить вещи, перекидывая связанные мешки и вязанки через широкую спину животного. Потом ухватилась за длинную шерсть и ловко вскарабкалась на холку Рысака.

Кавинант не сразу отважился последовать ее примеру. Он всегда побаивался ездить на лошадях – отчасти из-за их силы, отчасти из-за того, что панически страшился высоты. А Рысак был выше и сильнее любого коня. Однако выбора у него не оставалось. Когда Мемла с раздраженным видом обернулась к нему, Кавинант набрался смелости и, взгромоздившись на животного, уселся у нее за спиной.

Дин поднялся на ноги. Кавинант тут же ощутил привычный приступ головокружения и судорожно вцепился в лохматую шерсть. Мемла развернула Рысака мордой к восходящему солнцу, и в этот момент мир завертелся в глазах Кавинанта, как в калейдоскопе.

Из-за горизонта выкатилось солнце в коричневом ореоле. Над землей повисло знойное марево, искажающее вид местности. Вспомнив о своей недавней силе, дарованной вейнхимами, Кавинант преодолел тошноту и удивленно уставился на Мемлу: похоже, она не испытывала никаких неприятных ощущений.

Всадница будто услышала его немой вопрос.

– Дин – порождение Солнечного Яда, – сказала она. – Его тело защищает нас, как тот же камень.

Дернув за косматую шерсть, она направила животное в сторону Ревелстоуна.

Галоп Дина оказался неожиданно плавным. Намотав на руки длинные пряди, Кавинант понемногу расслабился. Земля по-прежнему была далеко внизу, но он уже не боялся свалиться со спины Рысака. Мемла же вообще не чувствовала во время езды каких-либо неудобств. Она сидела, скрестив ноги, у самых плеч животного и лишь изредка придерживалась за загривок, когда теряла равновесие.

Вейну на Рысаке места не нашлось. Очевидно, Всадница решила не обращать на него внимания – точно так же, как он игнорировал ее. Однако Вейн и не нуждался в подобной заботе. Он легко бежал за Дином, и выражение его лица оставалось рассеянным и бесстрастным.

Кавинант все утро хранил молчание и только изредка, когда жара становилась невыносимой, отхлебывал глоток витрима. Но после краткого полуденного привала, вновь разместившись на спине Дина, он вдруг почувствовал желание поговорить со своей спутницей. Ему нужна была информация. Он больше не мог находиться в состоянии неведения. Кавинант робко попросил Мемлу объяснить ему, что такое Заповеди Верных.

– Заповеди! – воскликнула она через плечо. – Полурукий, время, что мы проведем в пути, исчисляется днями, а не оборотами луны.

– А ты в двух словах, – пошутил он. – Если не хочешь, чтобы я погиб, помоги. Мне нужно знать, с чем придется иметь дело.

Она молчала.

– Значит, ты попросту лгала мне! – крикнул Кавинант, желая поддеть ее.

Мемла резко пригнулась, откашлялась и сплюнула на землю.

– Заповеди, – заговорила она бесстрастно, – это древнее и великое знание Верных о Стране и о том, как уцелеть под Солнечным Ядом. Всадники обязаны щедро делиться им, иначе жителям настволий и подкамений просто не выжить.

"А вместо этого вы похищаете людей и используете их кровь для обретения силы”, – подумал Кавинант.

– Но тебе может быть интересна лишь малая часть Заповедей, – продолжала Всадница. – Ведь ты неуязвим для Солнечного Яда. Какой же смысл пересказывать тебе каждый из священных текстов? Хотя твое желание понятно. Тебе, как Обладателю белого кольца, необходимо понять только один вопрос. Вопрос о треугольнике.

Она вытащила из-под мантии рукх и помахала им.

– Три угла Истины. То, на чем зиждется наше служение.

В такт топоту копыт огромного Рысака, она запела:

Когда она замолчала, Кавинант спросил:

– Что ты имеешь в виду, говоря “три дня”? Разве действие Солнечного Яда не сокращается? Разве каждое солнце не господствует по четыре-пять дней, а то и больше?

– Да, – раздраженно ответила Мемла, – так оно и есть. Но Читающие Истину говорили, что Верные должны придерживаться числа три, ибо, когда установится трехдневный цикл Солнечного Яда, его сила и наша мощь уравновесят друг друга. Затем мы постараемся нарушить это равновесие в нашу пользу, что и приведет к ослаблению Солнечного Яда. Вот почему на-Морэм нуждается в твоей помощи.

Кавинант открыл было рот, но Мемла продолжала:

– Итак, я говорю о трех углах Истины, которые тебе необходимо понять. Это три факта, которыми руководствуются Верные и исходя из которых живет каждая деревня.

Первое заключается в том, что Солнечный Яд – самая могущественная и эффективная сила в Стране, с которой ничто не может сравниться.

Второе: ни один смертный не может устоять перед Солнечным Ядом. Только тот, кто обладает великим знанием или великой хитростью, может питать надежду остаться в живых в течение хотя бы одного солнечного цикла. Быстро или медленно, но Солнечный Яд губит все и вся.

Третье: нет силы, которая могла бы противостоять проклятию Страны, кроме той, что проистекает из самого Солнечного Яда. Его мощь нужно суметь отразить и направить против него же. Иного пути не существует Поэтому Верные проливают кровь, ибо кровь есть ключ к Солнечному Яду. И если мы не будем искать эту силу, не будет и конца нашей погибели.

Ты слушаешь, Полурукий? Я не сомневаюсь, что во время странствий по Стране ты наслушался о Верных всякой небывальщины. Несмотря на все наши усилия, жители настволий и подкамений верят, что мы используем их кровь в нечистых целях.

В ее голосе Кавинант уловил нотки обиды.

– Не заблуждайся! Мы платим чрезмерную цену. Но мы несем свой крест, потому что это единственное средство сохранить Страну. Если хочешь кого-то обвинить, так обвиняй а-Джерота, который навлек на себя справедливый гнев Творца, и еще когорту древних предателей – проклятого Берека и его подпевал, которые объединились с а-Джеротом.

Кавинант хотел возмутиться. Как только Всадница назвала Берека предателем, ее доводы потеряли для него убедительность. Он не знал Берека Полурукого лично – Лорд-Основатель был уже легендой, когда Кавинант впервые появился в Стране. Но он своими глазами видел то, что происходило в течение сорока веков после смерти Берека, а Мемла знала об этом понаслышке. Любая теория, выставлявшая Берека предателем, основывалась на лжи, а потому и любые выводы ее были ложными. Однако Кавинант промолчал, поскольку не знал, как доказать свою правоту. Он не знал, как ускорить победу над Солнечным Ядом.

Не желая ввязываться в бессмысленный спор, он сказал:

– Ладно, позволь мне остаться при своем мнении на сей счет. Поговорим о другом. Я смутно представляю себе, кто такой а-Джерот. И что такое эти “семь кругов ада”?

Мемла что-то мрачно проворчала. Кавинант подозревал, что она возмущалась его недоверием, хотя и сама подсознательно чувствовала смятение в своей душе. Но Всадница ответила:

– Это дождь, пустыня, мор, плодородие, война, жестокость и тьма. Но я верю, что есть и восьмой круг ада. Слепая враждебность.

После этого она наотрез отказалась продолжать беседу, несмотря на все попытки Кавинанта втянуть ее в разговор.

Когда они сделали привал на ночь, Кавинант отбросил пустой мех и принял из рук Мемлы еду. На следующее утро он помог ей собрать пожитки и приготовиться к дальнейшему путешествию.

Сидя на спине Дина, Всадница смотрела на восход солнца. Сияющий диск поднялся над горизонтом в зеленой дымке.

– Плодородное солнце, – пробормотала Мемла, покачав головой. – Пустынное солнце несет с собой погибель, дождевое создает массу препятствий. Чумное солнце опасно и вызывает отвращение. Но для тех, кто должен путешествовать, хуже всего солнце плодородное. Прошу, не разговаривай больше со мной. Я должна внимательно следить за дорогой, иначе мы заблудимся.

Не успели они проехать и пол-лиги, как вся земля покрылась зеленым ковром свежей травы. Там и сям по земле вились молодые лианы, а на кустах раскрывались бутоны с запахом мяты.

Мемла вытащила рукх, сняла крышку и вылила из его полой середины немного крови. Смочив ею свои руки, она принялась чуть слышно напевать. Треугольник вспыхнул алым пламенем, едва заметным при ярком солнечном свете.

Под копытами Дина появилась борозда, убегающая в сторону Ревелстоуна. Борозда рассекала не только травяной покров, но и подрастающий кустарник. Казалось, что невидимая змея скользила на северо-запад сквозь буйную растительность. А Дин как ни в чем не бывало скакал вдоль этой борозды.

Мемла уже не напевала, а что-то тихо бормотала, уставившись на пылающий треугольник. Зелень вокруг буйствовала, наливалась соком и разрасталась на глазах. Все сезоны ее развития укладывались в малые доли дня. Однако борозда оставалась нетронутой. Деревья будто сдвигались, уступая ей дорогу, кусты разделялись, точно вырубленные топором; на краях борозды рост и цветение растений прекращались, и ни одно из них не смело пересекать эту странную границу.

Обернувшись, Кавинант не обнаружил и следа от их путеводной линии. Сразу же за спиной Дина широкая борозда смыкалась в нить. Вейну приходилось самому прокладывать себе дорогу. Но он делал это с обычной для него невозмутимостью: юр-вайл продирался сквозь заросли, на бегу ломал деревья и крушил колючие кусты, которые не оставляли на его черной коже ни единой царапины. Казалось, он попросту не замечал препятствий. Наблюдая за ним, Кавинант не знал, чему больше удивляться: поразительной способности Мемлы создавать этот путь или поразительной способности Вейна путешествовать с такой скоростью по бездорожью.

Вечером Всадница объяснила свой фокус с бороздой. Ее рукх, сказала она, черпал силу в Ревелстоуне из мастера-рукха, за которым следили Верные. Чтобы создавать борозду, ей приходилось предельно концентрировать свое внимание. Но чем ближе они находились к Ревелстоуну, тем легче становилось это делать. Вот потому-то Мемле удавалось прокладывать путь и на следующий день, когда деревья вымахали почти до неба, кустарник стал похож на лес, а вереск и папоротник доходили Рысаку до плеч.

Однако и Вейн умудрялся выдерживать темп. Он без труда преодолевал лигу за лигой, и ничто его не могло остановить. Так было и на третий день. Растительность достигла гигантских размеров. Но юр-вайл беззаботно и легко бежал за Дином. Кавинант почесывал в затылке, не уставая удивляться этому созданию.

Однако с наступлением вечера он забыл о Вейне и обратился мыслями к предстоящим событиям. Все возможные ориентиры давно потонули в зарослях джунглей, но Кавинант каким-то образом интуитивно почувствовал близость Ревелстоуна. На него опять нахлынули тревога и страх. Он то и дело вытягивал шею, пытаясь рассмотреть сквозь листву далекие очертания древней башни и угадать, какие опасности ожидали его там.

Тем не менее он старался напрасно. Кавинант так ничего и не увидел. Поздно вечером путешественники приблизились к высокой горе, у подножия которой растительность внезапно исчезла. Дин стал подниматься по крутому склону. И тут неожиданно взору Кавинанта предстал Ревелстоун. Он будто выпрыгнул из тайников его самых ярких воспоминаний.

Перед Кавинантом возник огромный каменный город, построенный Великанами много тысячелетий назад на скалистом плато шириной в две лиги. На западе плато виднелись неприступные горы; на востоке его охранял тысячефутовый отвесный обрыв. Само плато постепенно сужалось, образуя клин, в острие которого древние Великаны создали огромный подземный лабиринт Ревелстоуна.

Поверхность склона была прекрасно укреплена и защищена. Начиная с пятидесяти или ста футов от основания скалы и кончая краем плато на ней выступали балконы и эркеры, архитравы и бойницы. Слева Ревелстоун постепенно переходил в высокий горный хребет, а справа посреди каменной башни, на которой располагался наблюдательный пост, вход в город преграждали массивные железные ворота.

Кавинант разглядывал знакомые очертания, и его сердце болезненно сжималось. Он вспоминал великих и гордых Великанов, погубленных Опустошителем во время войны против Лорда Фоула. Кто-то говорил ему, что письмена, высеченные на стенах Ревелстоуна, исполнены огромного смысла, непостижимого для ума простого смертного. Но ныне уже никому и никогда не удастся разгадать этот смысл.

Вид Ревелстоуна напомнил Кавинанту о многих людях – друзьях и врагах; тех, кого он потерял, и тех, кому навредил. Он вспомнил Трелла, мужа Этиаран, и Хайла Троя, который ради спасения армии пошел в ученики к Лесному старцу. Перед Кавинантом замелькали лица Идущего-За-Пеной, Елены и Высокого Лорда Морэма… Мысль о Морэме наполнила Кавинанта гневом: ведь его именем пользовались Верные, проливающие кровь невинных людей.

Внезапно Кавинант заметил, что путеводная борозда Мемлы доходит только до середины скалы. Там, где она исчезала, возникал золотистый луч, устремленный в центр заходящего солнца. Он походил на луч из оркреста Сандера, но был гораздо больше и мощнее. Кавинант уставился на него, открыв от изумления рот. Он силился представить, сколько душ погубили ради него. Ревелстоун был цитаделью крови. “И этому городу уже никогда не стать прежним”, – потрясенно подумал Кавинант.

Тут его блуждающий взгляд ухватился за что-то мелькнувшее на западе. Там, между Ревелстоуном и Западными Горами, словно слабый лучик надежды, сиял водопад Фэл, который вытекал из Мерцающего озера и, сбегая по склону утеса, давал начало Белой Реке. Странно, но вода в озере не иссякла. В свете закатного солнца мощные струи водопада ярко блестели, низвергаясь с высоты. А ведь дождевое солнце не вставало над Страной уже восемнадцать дней, причем шесть из них властвовало пустынное солнце. Но Мерцающее озеро по-прежнему оставалось живым и полноводным.

Стиснув зубы, Кавинант вновь перевел взгляд на Ревелстоун.

Мемла с облегчением вздохнула и опустила рукх. Она что-то невнятно пробормотала, обращаясь к Дину, и тот послушно потрусил к юго-восточным воротам города.

Наблюдательная башня, возвышающаяся едва ли не до середины склона, стояла поодаль и сообщалась с городом посредством деревянных переходов и мостков. Кавинант припоминал, что за воротами находился внутренний двор, за которым поднималась еще одна мощная стена с не менее массивными воротами. Таким образом, единственный вход в Ревелстоун был защищен двойной оградой.

Подойдя поближе, он с изумлением увидел разрушенные главные ворота. Видимо, город переживал некогда трудные времена, когда людям пришлось задействовать внутреннюю оборону.

Двор за воротами был пуст; укрепления и амбразуры выглядели так, будто их давно не использовали по назначению. Башня казалась заброшенной и совершенно непригодной к обороне. Впрочем, возможно, Верные больше не боялись чужаков.

Или сооружению специально придали такой вид, чтобы заманить неосторожных пришельцев в ловушку.

Мемла направилась прямо в туннель, ведущий в центр башни. Кавинант на ходу соскользнул с широкой спины Дина. Всадница обернулась и удивленно уставилась на своего спутника.

– Это Ревелстоун, – сказала она. – Разве ты не хочешь войти?

– Всему свое время, – ответил Кавинант. Его плечи напряглись от мрачного предчувствия. – Позови сюда на-Морэма. Я хочу, чтобы он сам гарантировал мою безопасность.

– Но он же на-Морэм! – возмутилась Мемла. – И не является перед каждым встречным-поперечным по первому зову.

– Я рад за него. – Несмотря на тревогу, Кавинант нашел в себе силы съязвить. – В следующий раз, когда мне вздумается позвать его, я буду иметь это в виду.

Мемла открыла рот, собираясь съехидничать в ответ, но Кавинант не дал ей такой возможности.

– Меня уже дважды брали в плен, – сказал он. – Хватит. Третьего раза быть не должно. Я не двинусь с места, пока не поговорю с на-Морэмом. – Воодушевленный собственной отповедью, он гордо добавил:

– Скажи ему, что я понимаю необходимость свободы так же хорошо, как и он. И меня силой не заставить подчиниться. Ему придется согласиться на сотрудничество.

Мемла несколько секунд смотрела на него в изумлении, потом пробормотала:

– Как скажешь.

Она грубо ткнула Дина в холку и направила его в туннель, оставив Кавинанта наедине с Вейном.

Кавинант ждал, волнуясь все сильнее и сильнее. Солнце, окутанное бледно-лиловой пеленой, опускалось за горные пики. Растущая тень Ревелстоуна наползала на землю. Глядя на башню и размышляя, не таит ли она угрозу, Кавинант вдруг заметил, что на вершине утеса больше не полощутся разноцветные флаги.

Да, собственно, это было уже и не нужно – кроваво-красный луч силы отмечал обитель Верных получше любого флага.

Чувствуя, что теряет терпение, он проворчал, обращаясь к Вейну:

– Будь я проклят, если знаю, что тебе здесь надо. Но у меня и так слишком много проблем. Поэтому позаботься о себе сам.

Вейн никак не отреагировал на эти слова. Иногда он казался не только немым, но и глухим.

Наконец Кавинант заметил в туннеле какое-то движение. Из разрушенных ворот вышел низкорослый человек, одетый в красную ризу и черную мантию. В руке он сжимал длинный металлический жезл, увенчанный треугольником. Капюшон мантии был откинут, и Кавинант увидел круглое лицо, лысую голову и бритые щеки незнакомца. На лице мужчины застыла маска презрительного равнодушия – казалось, ничто на свете не могло вывести этого человека из себя. Но что-то странное проглядывало в этом отрешенном лице. Кавинант пригляделся повнимательнее и понял, что именно. Глаза мужчины имели красный цвет.

– Добро пожаловать в Ревелстоун, Полурукий, – бесстрастно промолвил человек. – Я Гиббон на-Морэм.

Спокойная вежливость, с которой были сказаны эти слова, заставила Кавинанта насторожиться.

– Мемла обещала, что здесь меня никто не тронет, – произнес он. – Но как мне верить ее словам, если, с тех пор как я появился в Стране, меня то и дело пытались убить?

– Ты представляешь для нас огромную опасность, Полурукий. – Гиббон говорил так, будто находился в полусне. – Однако я понял, что ты несешь и великую надежду. Во имя этой надежды мы решили рискнуть. Стране нужна любая сила. Я пришел сюда один. Это ли не лучшее доказательство нашей доброжелательности? Здесь тебе ничего не угрожает – если, конечно, твои собственные намерения так же чисты.

Кавинант хотел вслух усомниться в правдивости услышанного, но пока решил не рисковать и изменил тактику.

– Где Сантонин?

Гиббон и глазом не моргнул.

– Мемла на-Морэм-ин сказала мне, что ты считаешь, будто твои друзья попали в руки Всадника. Я ничего не знаю об этом. Сантонин давно отбыл из Ревелстоуна. Мы уже начинаем тревожиться за него. Его рукх молчит. Если то, что ты говоришь, – правда, то может статься, твои друзья одолели его и отняли рукх. Я уже приказал Всадникам, которых послал встречать тебя, начать поиски нашего собрата. Если твоих спутников найдут, мы приложим все силы, чтобы обеспечить их безопасность. Даю тебе честное слово.

Кавинант ничего не ответил. Он хмуро смотрел на Гиббона и молчал.

Нисколько не смутившись, на-Морэм кивком указал на Вейна и сказал:

– Теперь я хотел бы спросить о твоем спутнике. Его сила очевидна, но мы не понимаем, что он собой представляет.

– Вот он, перед тобой, – проворчал Кавинант. – Ты знаешь о нем столько же, сколько и я.

Гиббон вытаращил глаза, но вслух своего недоумения не выразил.

– Я ничего о нем не знаю, – сказал он. – А потому не позволю ему войти в Ревелстоун. Кавинант пожал плечами:

– Дело твое. Поступай как знаешь. Если сумеешь его удержать, честь тебе и хвала.

– Хорошо. – На-Морэм указал в сторону туннеля:

– Ты пойдешь со мной?

Кавинант заколебался – но только на несколько секунд.

– Не думаю, что у меня есть выбор.

Гиббон кивнул и зашагал к туннелю. Кавинант так и не понял: то ли на-Морэм согласился с ним, то ли не знал, что сказать.

Следуя за ним, Кавинант вошел в туннель, как в преисподнюю. Ему в голову вдруг пришла странная мысль: а что, если потолок сейчас разверзнется и сверху посыпаются люди, которые прикончат его на месте? Кавинант инстинктивно втянул голову в плечи. Но ничего подобного не случилось. Сопровождаемый лишь гулким эхом собственных шагов, он вышел во внутренний двор.

Вторые ворота, абсолютно целые, оказались приоткрытыми лишь настолько, чтобы в них мог протиснуться только один человек. На верхнем балконе у входа стояла стража из нескольких Верных.

Гиббон кивком велел Кавинанту следовать за ним и прошмыгнул в щель между огромными каменными створками.

"Огонь ада”, – подумал Кавинант, пытаясь унять дрожь. Тем не менее он пошел за на-Морэмом. За спиной у него топал неотступный Вейн.

Когда Кавинант проскользнул в ворота, каменные створки, словно челюсти акулы, с грохотом захлопнулись перед носом у юр-вайла.

Коридор не освещался. Ревелстоун поглотил Кавинанта, как бездонный каменный мешок.