"Зимняя гонка Фрэнки Машины" - читать интересную книгу автора (Уинслоу Дон)4После Джентльменского часа у Фрэнка начинается настоящая работа. У Фрэнка И он старается – без особого успеха – втолковать эту простую истину Эйбу. – Если каждый день заниматься делами, – учил Фрэнк мальчишку, – можно отвлечься от них, когда случается что-то неожиданное. Но если ими – Понятно. Непонятно, мысленно вздыхает Фрэнк, потому что поступает мальчишка иначе. А Фрэнк строго следует своему правилу. Может быть, даже слишком строго, как сказала Пэтти, когда он в последний раз был у нее дома, чтобы устранить протечку под кухонной раковиной. – Ты не бываешь в церкви, – сказала она. – А зачем мне там бывать? Чтобы слушать священника, который Это словечко Фрэнк перенял у Герби Гольдштейна, предпочитая его всем остальным похожим словам. Фрэнк терпеть не может сквернословия, но на идиш это звучит не вульгарно. – Ты ужасен, – отозвалась Пэтти. Ага, ужасен, думает Фрэнк, однако, подводя баланс ее расходов и приходов, он заметил, что в последнее время она стала меньше тратить на церковь. Священникам должно быть известно то, что всегда было известно итальянским мужьям: итальянские женщины неизменно находят способ наказать тебя, чаще всего нанося удар по твоему кошельку. Можешь обойтись с ней по-свински, она все равно исполнит свой долг в спальне, а потом пойдет и купит новый стол с табуретками. И ни слова не скажет. И муж тоже промолчит, если у него есть голова на плечах. Если бы у священников хватало мозгов, они перестали бы кричать с кафедры об уменьшении денежных пожертвований и тогда получили бы в свою тарелку вдоволь десятицентовиков и пятицентовиков. Как бы там ни было, церковь не входит в число Фрэнковых забот. А вот поставка в рестораны столового белья – входит. В первые два часа после закрытия магазина Фрэнк объезжает на машине рестораны, которые обслуживает, делая, как он говорит, «удовлетворительные визиты», то есть беседует с владельцами и менеджерами, удостоверяясь, что они удовлетворены обслуживанием, что их заказы исполняются вовремя, что на скатертях, салфетках, фартуках и прочем, необходимом в кухне, не остается ни пятнышка. Если ресторан еще и покупает рыбу, то Фрэнк идет в кухню поздороваться с шеф-поваром и лично убедиться, что тот всем доволен. Они вместе отправляются в холодильное отделение, и Фрэнк сам осматривает рыбу, а если у шеф-повара возникают претензии, то он записывает их в маленький блокнот и следит, чтобы это не повторялось. Слава богу, в наше время есть сотовые телефоны, думает Фрэнк, потому что теперь он может позвонить Луису из машины и сказать, чтобы он через двадцать минут привез свежего тунца в «Оушн гриль» и на сей раз – Зачем писать, если вы сразу же звоните? – спрашивает юный Эйб. – Затем что клиент К часу дня Фрэнк успевает побывать в дюжине лучших ресторанов Сан-Диего. Сегодня он едет с юга на север, чтобы встретиться с Джилл в Энсиниасе. Джилл – вегетарианка, поэтому они встречаются в ресторане «Лемонграсс», хотя его хозяин не принадлежит к числу клиентов Фрэнка и у него нет там скидок. Когда Фрэнк приезжает в ресторан, Джилл уже там. На мгновение он останавливается около входа, чтобы посмотреть на нее. Очень долго они с Пэтти думали, что не могут иметь детей. Они успели свыкнуться с этой мыслью – и тут вот тебе. Джилл. Моя красивая дочь. Взрослая дочь. Высокая, красивая, с распущенными по плечам каштановыми волосами. У нее карие глаза и римский нос. Одета она небрежно, но стильно – в голубые джинсы и черный свитер. В ожидании читает «Нью-Йоркер» и отхлебывает из чашки, насколько ему известно, травяной чай. Вот она поднимает голову и улыбается, и эта улыбка для Фрэнка дороже всего на свете. После развода с Пэтти он и дочь долго не могли найти общий язык, но Фрэнк не винит дочь в тех горьких временах. Тяжело было, думает Фрэнк. Из-за меня ей и ее матери пришлось много пережить. Почти все время, что Джилл училась в колледже, она едва разговаривала с отцом, хотя он оплачивал ее учебу, ее комнату и содержание. А потом в ней как будто что-то переключилось. Она позвонила и пригласила его на ланч, чувствовала себя неловко, была тихой и совершенно потрясающей. С тех пор они понемногу восстановили свои отношения. Нет, пока еще до «папа лучше знает» не дошло. Она еще не изжила обиду полностью и время от времени выпускает коготки, однако теперь они по вторникам встречаются за ланчем, и Фрэнк ни за что это не пропустит, какой бы напряженный ни был день. – Папа! Она откладывает журнал и поднимается из-за стола, чтобы отец обнял ее и поцеловал в щеку. – Малышка. Он садится напротив дочери. Они в типичном южнокалифорнийском ресторане для хиппи, буддистов, вегетарианцев – со скатертями и украшениями на стенах из натуральных материалов. Официанты разговаривают шепотом, словно находятся в храме, а не в ресторане. Фрэнк читает меню. – Попробуй соевый бургер. – Не обижайся, малышка, но мне бы что-нибудь покалорийнее. Он замечает нечто, напоминающее сэндвич из семизлакового хлеба с баклажанами, и решает, что возьмет его. Джилл заказывает суп с соей и лемонграссом. – Как твой бизнес с наживкой? – Стабильно. – Видел маму? – Конечно. Каждый день вижу, думает Фрэнк. Если не чековая книжка, то его внимания требуют автомобиль или дом. К тому же он каждую неделю привозит ей алименты наличными. – А ты? – Вчера мы обедали вместе и ходили за покупками, – отвечает Джилл. – Я все время пытаюсь, но, увы, безуспешно, купить ей что-нибудь не черное. Фрэнк улыбается, однако не напоминает дочери о ее собственном свитере. – С тех пор, как ты ушел от нее, она одевается будто монашка. Ну вот, мы и добрались до обязательного упоминания об Просто для справки. Однако он этого не говорит. Джилл берет что-то с соседнего стула и подает отцу конверт. Он с любопытством смотрит на нее. – Открой, – говорит она. А сама сияет. Фрэнк вынимает очки для чтения и надевает их. Стареть неприятно. Приходится это признать. Письмо из Калифорнийского университета. Фрэнк достает его из конверта и принимается за чтение. Однако дочитать до конца не может, потому что его глаза заволакивает туман. – Это?.. – Я принята. В Медицинскую школу Калифорнийского университета. – Малышка! Потрясающе. Я так горжусь… так счастлив… – Я тоже, – говорит Джилл, и Фрэнк вспоминает, какая она – Ну вот, моя маленькая девочка будет врачом. – Онкологом. Ну конечно, думает он. Джилл ничего не делает наполовину. Если прыгает, то обязательно в глубокий черный омут. Итак, Джилл не собирается стать обыкновенным врачом, она хочет бороться с раком. Что ж, отлично, и я нисколько не удивлюсь, если она добьется своего. Медицинская школа Калифорнийского университета. – Занятия начнутся осенью, так что летом я поработаю в паре мест, а потом смогу работать неполный день. Мне кажется, я осилю. Фрэнк качает головой. – Поработай летом, – говорит он. – Но, малышка, одновременно учиться и работать нельзя. – Папа, я… Он поднимает руку, прося ее помолчать. – Я позабочусь о деньгах. – Ты и так слишком переутомляешься, и… – Я позабочусь. – Ты На сей раз он, не произнося ни слова, отвечает ей взмахом руки. Однако счета будут большие, думает Фрэнк. Значит, много наживки, много белья и рыбы. И съемное жилье – Фрэнк присматривает и за квартирным бизнесом. Надо будет поднажать, думает Фрэнк. Ничего. Справлюсь. Я принес много дерьма в твою жизнь, так что придется найти способ и заработать еще денег. И тогда мою дочь будут называть доктором Макьяно. Интересно, что сказал бы отец? – Это такое счастье. Фрэнк встает, наклоняется к дочери и целует ее в голову. – Поздравляю. Она хватает его за руку. – Спасибо, папа. Приносят еду, и Фрэнк с притворным аппетитом жует сэндвич. Жаль, думает он, что они не позволят мне пойти в кухню и показать, как готовят баклажаны. Все остальное время отец с дочерью болтают о пустяках. Он спрашивает ее о мальчиках. – Да нет никого определенного, – ответила она. – К тому же у меня не будет времени одновременно на Медицинскую школу и на любовь. В этом вся Джилл, думает Фрэнк. У девочки есть голова на плечах. – Десерт? – спрашивает он, когда они доедают заказанные блюда. – Ничего не хочу, – отвечает она, пристально глядя на его живот. – И тебе не советую. – Это возраст, – говорит он. – Это диета. Твои канноли.[3] – У меня ресторанный бизнес. – А какого бизнеса у тебя нет? – Соевого, – отвечает он, подавая знак официанту, чтобы тот принес счет. – Тебе надо радоваться, что у меня столько всего. Только так я мог оплачивать твой колледж и смогу платить за твою Медицинскую школу. Надо, правда, еще разобраться, как это сделать. Фрэнк провожает дочь к ее маленькой «тойоте-кэмри». Он купил ей этот автомобиль, когда она поступила в колледж – надежный, с большим пробегом, разумной страховкой и все еще в отличном состоянии, потому что она ухаживает за ним. Будущий онколог умеет заправлять автомобиль бензином и менять свечи зажигания, а также механиков, которые, упаси господи, попробуют надуть Джилл Макьяно. Джилл внимательно смотрит на отца. Проницательные карие глаза могут быть на редкость нежными. Нечасто, но когда это случается… – Что? Она медлит. – Ты был отличным отцом и прости, если я… – Ну-ну, все в прошлом, – говорит Фрэнк. – Господь дает нам лишь сегодня, малышка. Ты замечательная дочь, и я очень горжусь тобой. Они крепко обнимаются. Спустя минуту она уже в машине и едет прочь. Вся жизнь впереди, девочка, думает Фрэнк. Что с тобой будет?.. Он уже в пикапе, когда звонит телефон. Бросает взгляд на экран. – Привет, Пэтти. – Раковина. – Что с ней? – Засорилась. И полно… мусора. – Ты вызвала техника? – Я зову – Заеду сегодня. – Когда? – Не знаю, Пэтти. У меня много дел. Когда смогу, тогда приеду. – Ключ у тебя есть. Это мне известно, думает Фрэнк. Зачем каждый раз напоминать? – У меня есть ключ. Я только что виделся с Джилл. – Сегодня вторник. – Она сказала тебе? – О Медицинской школе? Показала письмо. Чудесно, правда? – Еще как чудесно. – Но, Фрэнк, разве это нам по карману? – Я что-нибудь придумаю. – Не знаю… – Я придумаю, – повторяет Фрэнк. – Извини, Пэтти, у меня дела… Он отключает телефон. Потрясающе, думает он, теперь мне надо еще чинить раковину, мало у меня дел. Наверное, Пэтти чистила картошку в раковине, и хотя у меня есть четыре техника, которых я могу послать к ней, нет, я сам должен приехать, иначе Пэтти не поверит, что все сделано на совесть. Ей надо, чтобы я ползал на четвереньках и царапал пальцы, тогда она будет счастлива. Фрэнк съезжает на узкую аллею на Солана-Бич, заходит в «Старбакс» и покупает каппуччино со снятым молоком и вишенкой, но без взбитых сливок, закрывает его крышкой, садится обратно в машину и едет в маленький бутик Донны. Она стоит за прилавком. – Со – Да, как всегда, – отвечает Фрэнк. – Только сегодня – Очень мило. – Донна улыбается Фрэнку и отпивает кофе. – Спасибо. Сегодня я без ланча. Без ланча? Фрэнк задумывается, потому что ланч для Донны – это кусочек морковки, листик салата и, может быть, немного свеклы. Правда, благодаря этому она в свои пятьдесят лет выглядит на тридцать с небольшим, до сих пор сохранив фигуру танцовщицы из Вегаса. Длинные изящные ноги, осиная талия и пышный высокий бюст. Если прибавить к этому волосы цвета пламени, зеленые глаза и лицо, за которое можно умереть, да и подходящий характер, то неудивительно, почему он привозит ей каппуччино каждый раз, когда оказывается поблизости. И раз в неделю цветы. И что-нибудь блестящее на Рождество и дни рождения. Донна дорого стоит, и она сама с готовностью это подтвердит. Фрэнк тоже это понимает – высокое качество и высокая цена неотделимы друг от друга. Донна хорошо заботится о Донне и от Фрэнка ждет того же. Но Донна не содержанка. Совсем не содержанка. У нее припасено много денег со времен, когда она была танцовщицей, на них она приехала в Сан-Диего и открыла дорогой бутик Товара у нее немного, однако все высшего качества и самое модное, чтобы привлечь женское население Сан-Диего, называющееся Дамами, Которые Обедают В Середине Дня. – Почему бы тебе не перевести магазин в Ла-Холлу? – спрашивает Фрэнк. – Ты знаешь, какая там арендная плата? – Но основные твои покупательницы оттуда. – Им ничего не стоит проехать десять минут. Она права, думает Фрэнк. Они и вправду приезжают к ней. Вот и теперь две дамы присматриваются к выставленным платьям, а еще одна в примерочной. К тому же Донна тоже носит то, что продает, и выглядит ослепительно. Если бы в магазине было пусто, думает Фрэнк, я бы затащил ее в примерочную и… Донна словно читает его мысли. – У тебя дела, и у меня тоже, – говорит она. – Знаю. – А что потом? Фрэнк чувствует, что хочет ее. Донна всегда вызывает у него желание, а они вместе уже восемь лет! – Ты обедал с Джилл? Он рассказывает о том, что узнал от дочери. – Чудесно, – говорит Донна. – Я рада за нее. Это правда, думает Фрэнк, хотя Донна и Джилл никогда не встречались. Фрэнк пытался заговорить с Джилл о Донне, но она каждый раз обрывала его и переводила разговор на другую тему. Она верна матери, думает Фрэнк, и он уважает ее верность. Донна тоже. – Знаешь, – сказала она, когда об этом зашла речь, – будь она моей дочерью, я бы хотела, чтобы она вела себя именно так, если бы мой бывший муж захотел познакомить ее со своей подружкой. Может быть, и так, думает Фрэнк, хотя Донна искушеннее Пэтти в любовных делах. Все равно, она молодец, что сказала это. – У тебя хорошая девочка, и у нее все будет хорошо. Да, так и будет, думает Фрэнк. – Пора. – Мне тоже, – отзывается Донна, глядя, как покупательница выходит из примерочной с платьем, в котором она будет смотреться чудовищем. Фрэнк кивает и направляется к двери. – Дорогая, у вас такие |
||
|