"Маркиз де Сад" - читать интересную книгу автора (Альмера Доктор)

Королевский офицер

В мае 1754 года Николай Паскаль де Клерамбо, племянник и преемник своего дяди Петра де Клерамбо, знаток генеалогии, удостоверил благородное происхождение молодого провансальца, который ходатайствовал о зачислении его в ряды легкой кавалерии королевской гвардии.

Это был Донат Альфонс Франсуа де Сад, родившийся 2 июня 1740 года в Париже — сын Жана Батиста Франсуа де Сада, графа де Сада, и Марии Элеоноры де Мелье де Карман, его супруги.

Род де Сада, или де Садо, имеющий множество разветвлений, считался древнейшим и знаменитейшим в Провансе.

Это маленькое генеалогическое изыскание о человеке, историю которого мы хотим рассказать, необходимо, так как происхождение отразилось на судьбе и на всем характере этого своеобразного человека.

Даже его ошибки находят в большинстве случаев свое объяснение в родовой гордости феодала, не желавшего подчиняться никому и ничему и считавшего себя выше законов.

Из его романа «Алина и Валькур», являющегося автобиографией маркиза, мы позаимствуем следующие строки. Он пишет:

«Связанный по моей матери со всем тем, что в провинции Лангедока было самого лучшего и блестящего, рожденный в Париже, в роскоши и богатстве, я считал с момента, когда пробудилось мое сознание, что природа и судьба соединились лишь для того, чтобы отдать мне свои лучшие дары; я думал это, так как окружающие имели глупость мне это говорить, и этот более чем странный предрассудок сделал меня высокомерным, деспотом и необузданным в гневе; мне казалось, что все должны мне уступать, что весь мир обязан исполнять мои капризы, что этот мир принадлежит только мне одному».

Итак, 24 мая 1754 года маркиз де Сад зачислен в королевскую гвардию.

Ему было пятнадцать лет, когда он был произведен в подпоручики, конечно, не благодаря его способностям, а его имени.

Офицерский чин, даваемый детям, не был тогда редкостью.

В 1757 году, в первых числах января, Людовик XV восстановил чин корнета (офицера-знаменосца).

Одним из первых получил этот чин маркиз де Сад.

11 января он был утвержден в должности корнета в карабинерском полку.

Карабинеры, можно сказать без преувеличения, считались избранными из избранников.

Ни один корпус до революции не выказал столько мужества и стойкости — они одни решили исход многих сражений.

Людовик XV, который ценил их боевые заслуги, выразил желание быть полковником карабинеров, а командиром назначил своего сына герцога Монского.

Маркиз де Сад прослужил два года в карабинерах. 21 апреля 1759 года он был переведен капитаном в Бургундский кавалерийский полк.

Капитан в 19 лет — это для маркиза де Сада большое повышение. Неизвестно, почему он не был этим удовлетворен. Вероятно, у него был и тогда беспокойный и тяжелый характер, который он сохранял всю свою жизнь и который оказался главной причиной всех его бедствий. Надо предположить, что, при своем характере, он создал себе в полку множество врагов.

Он пытался переменить полк даже с понижением в чине, хотел получить место знаменосца в жандармерии, но недостаток в средствах помешал этому — за офицерские места в войске в то время платили большие суммы.

Маркиз де Сад, как придворный офицер, вел, с присущей ему страстностью и необузданностью, бурную, сумасшедшую жизнь, которая делала пребывание в большинстве гарнизонов веселым и приятным.

Посещал собрания, спектакли, на которых он и его товарищи имели постоянные места. Он блистал на балах, где собиралось все городское дворянство, и участвовал в прогулках.

Он играл на сцене и писал маленькие статьи во «Французском Меркурии», без подписи, чтобы не прослыть педантом, который придает этим пустякам какое-нибудь значение.

Он имел несколько дуэлей, из которых вышел с честью.

Он делал долги и не платил портному, так как уже тогда это считалось среди аристократов «хорошим тоном».

Фавар в своих куплетах определил две главные обязанности хорошего офицера:

Маркиз де Сад служил женщинам, быть может, даже больше, чем королю.

Он хвастался своими успехами, иногда воображаемыми. Не одно сердце противника пронзил он острием своей шпаги; но еще более сокрушал женские сердца.

Сердца того времени — мы не говорим о нашем — не оказывали большого сопротивления, когда за ними охотился молодой офицер.

Они отдавались по первому требованию, а иногда даже раньше. Маркиз де Сад, следуя моде, старался приобрести и быстро приобретал репутацию «негодяя». Он ее сохранил на всю свою жизнь.

В романе «Алина и Валькур» он рассказывает об одной своей любви, в бытность в гарнизоне, любви, рождавшейся на одном балу и уже умиравшей ко второму балу, быстро приходившей к развязке…

Предоставим ему слово.

«Наш полк стоял гарнизоном в Нормандии, там начались мои несчастья.

Мне шел двадцать второй год, занятый до тех пор военной службой, я не знал моего сердца, не подозревал, что оно так чувствительно.

Аделаида де Сенваль, дочь отставного офицера, поселившегося в городе, где мы стояли с полком, сумела победить меня. Пламя любви объяло мою душу…

Я не буду рисовать вам портрета Аделаиды: это была такого рода красота, которая одна была в состоянии пробудить любовь в моем сердце; это были именно те черты, которые проникали в мою душу. Но в Аделаиде меня опьяняли не только красота, но и добродетели, которые я читал на ее лице и которым я поклонялся.

Я ее любил, так как мне необходимо было обожать все то, что имеет сходство с созданным мной идеалом: это оправдывало мое увлечение, но вместе с тем было и причиной моего непостоянства.

В гарнизонах есть обычай избирать себе каждому любовницу, но смотреть на нее как на божество, поклоняться ей от безделья, бесцельно и безрезультатно и оставлять ее без сожаления, как только над полком развернутся знамена. Я по совести решил, что не могу так любить Аделаиду…

Шесть месяцев прошло в этой иллюзии, наслаждения не охладили любовь, в опьянении наших отношений был момент, когда мы хотели бежать на край света… Рассудок взял верх; я начал думать, и с этого рокового момента для меня стало ясным, что я любил ее совсем не так сильно. У нее был брат, пехотный капитан, мы решили открыться ему… Его ждали, но он не приехал… Полк ушел, мы простились: лились потоки слез; Аделаида напомнила мне мои клятвы, я подтвердил их в ее объятиях… и мы все-таки расстались.

Мой отец звал меня на эту зиму в Париж, я поехал; дело шло о моей женитьбе; его здоровье пошатнулось, и он хотел видеть меня устроенным ранее своей смерти; этот проект, удовольствия столичной жизни мало-помалу вытеснили окончательно образ Аделаиды из моего сердца. Я, впрочем, в семье о моей любви не молчал, честь заставила меня сознаться, и я это сделал. Сердце не оказывало мне никаких препятствий, и я уступил без сопротивления, без угрызений совести… Аделаида об этом скоро узнала… Трудно описать ее горе: ее любовь, ее чувствительность, ее самолюбие, ее невинность, все то, что доставляло мне наслаждение, обратилось в ничто, не оставив следа в моем сердце.

Два года прошло для меня — в удовольствии, а для Аделаиды — в раскаянии и отчаянии.

Она написала мне однажды и просила единственной милости: поместить ее в монастырь кармелиток. Тотчас, как только я это устрою, — она покинет дом отца и придет „лечь живою в гроб, приготовленный для нее моими руками“.

Совершенно спокойный, я шутя отнесся к этому ужасному плану молодой девушки и посоветовал ей забыть в узах Гименея сумасбродства любви.

Аделаида мне не ответила ничего. Но через три месяца я узнал, что она вышла замуж. Освобожденный от этой связи, я решил последовать ее примеру».

Парижским трактатом, подписанным 10 февраля 1763 года, была окончена — нельзя сказать, чтобы со славой — Семилетняя война.

15 марта маркиз де Сад был зачислен в запас. Его семья воспользовалась этим, чтобы его женить. Она надеялась, что женитьба заставит его вести более правильную жизнь.