"Иллюзии" - читать интересную книгу автора (Стоун Кэтрин)

Глава 15

Найджел проснулся еще до рассвета. Рядом с ним в темноте спала Фрэнсис. Он прислушался к ее ровному дыханию. В ноздри ему ударил запах сандалового дерева. «Набрал мирры моей с ароматами моими, поел сотов моих с медом моим. Возлюбленная моя».

Не обращая внимания на проснувшееся желание, он встал с кровати и подошел к окну. Ставни беззвучно открылись, впуская в комнату тусклый свет утра. Над крышами домов вился дымок от разожженных с утра каминов. Завернувшись в халат, Найджел вышел в коридор и потянул за шнурок колокольчика. Через несколько минут заспанный слуга принес ему ведро горячей воды.

Фрэнсис безмятежно спала, повернувшись на бок и положив ладонь под щеку. Ее волосы в беспорядке рассыпались по подушке. Найджел смочил губку теплой водой и принялся смывать липкие и пахучие остатки бальзама. Возбуждение его не спадало, но он не стал будить Фрэнсис. Она слегка пошевелилась и застонала, когда он осторожно протер ее грудь и стройные ноги. Затем он накрыл девушку чистой простыней и принялся убирать комнату, собирая раздавленные цветы и пепел от сгоревшего ладана. Потом он вымылся сам и оделся. Мириады его отражений повторяли каждое его движение – точно так же, как ночью их бесчисленное число усиливало его страсть. Внезапно им овладело отчаянное желание разбить их, разнести на кусочки каждое предательское и насмешливое зеркало и утопить в осколках стекла свой стыд. Но это разбудит ее.

Ночью он овладевал ею снова и снова. Она доводила его до безумия. Он пытался умерить свою страсть, хотел, чтобы она разделила его наслаждение, жаждал увидеть, как ее экстаз сливается с его экстазом. Но ее не было с ним. Она была отстраненной, отдавшись полностью в его власть, как проститутка. Ему было больно и горько. Она говорила, что это ничего не значит для нее. Она была куртизанкой – только и всего. Даже в безумии страсти он чувствовал ее отрешенность: как будто она впала в транс. Ее руки и губы были здесь, но душа находилась где-то в другом, тайном месте. Тайном от него!

Найджел сел у окна и уронил голову на руки.

– Ты голоден? – Ее голос звучал хрипло.

Он поднял голову. Ее губы ярко блестели на бледной коже.

– Голоден? Нет. А должен быть?

Фрэнсис села. Волосы цвета меда рассыпались по ее груди. Она разглядывала свои руки.

– Я не знаю, что сказать.

Желание вновь обладать ею было почти болезненным.

– А что ты обычно говоришь мужчине, которого ты изнасиловала?

– Изнасиловала?

– Ну, соблазнила, – криво улыбнулся он. – В конце концов, я был не против, правда?

Он видел, что она колеблется. Она выглядела совсем беззащитной.

– Меня этому учили. Если повар видит умирающего от голода человека, он готовит ему еду.

– А если голодающий не любит этих блюд?

– Ты выглядел проголодавшимся.

– Возможно, – рассмеялся он, удивляясь горечи в ее голосе. – Уже много лет я так хорошо не спал.

Она не поднимала взгляда, и он не мог себе представить, о чем она думает.

– Это хорошо. Лэнс так и предсказывал.

– Лэнс? – вырвалось у него. – Боже милосердный! Какое, черт возьми, он имеет отношение ко всему, что произошло?

Фрэнсис обхватила себя руками. У нее было такое ощущение, что ее избили. Ей хотелось плакать. Найджел смотрел на нее горящими глазами. Теперь он действительно рассердился. Два быстрых шага – и он оказался рядом с кроватью.

Она глубоко вдохнула, желая успокоиться.

– Он показал мне листки про тебя… о том, чем ты любил заниматься в Лондоне. Лэнс считал, что тебе нужна разрядка. И оказался прав, ведь так?

– Прав? – Его голос источал сарказм. – Относительно чего? Моего грязного прошлого? Моих низких пристрастий? Что я не могу жить без шлюх? Боже милосердный!

Она не смотрела на него, заставляя свой голос звучать ровно.

– Я не считала все это правдой, но мне тоже казалось, что тебе нужен отдых.

– Ты глубоко заблуждаешься, Фрэнсис. Я жил без женщины двадцать месяцев. Двадцать проклятых месяцев! И если захочу изменить такой образ жизни, то по собственной воле. Но не по желанию Лэнса, черт бы его побрал! Но раньше…

Раньше была Катрин…

Найджел отодвинулся от Фрэнсис и взял перчатки и шляпу.

– Я вот что тебе скажу: я привык вести жизнь повесы. Плотские утехи когда-то определяли мою жизнь.

Фрэнсис выбралась из кровати и схватила свою одежду.

– Я не в состоянии удовлетворить тебя? Ты жаждешь наблюдать, как женщины спариваются с ослами, и делить свою постель с мужчинами?

– С ослами! – Он поднял на нее глаза, и его губы скривились в иронической усмешке. – Я перепробовал почти все, но ослы и мужчины никогда не привлекали меня. Необходимые мне чувственные удовольствия невозможны без женщин. Когда-то это была существенная часть моей жизни. Но, Бог мой, если я раньше и отрекся от чувств, то этой ночью мне представилась возможность погрузиться в них достаточно глубоко!

В эту минуту она испытала больший страх, чем когда умер Доннингтон или когда увидела пристальный взгляд Фуше. И даже больший, чем когда ее взяли в плен и отправили во дворец махараджи. Это был другой страх, совсем близко подбиравшийся к сердцу.

– Что теперь будет?

– Теперь у меня есть дело, которое необходимо закончить прежде, чем мы вернемся в Англию. Но после этой ночи у меня нет сил противостоять тебе. Ты победила. Я сделаю тебя своей любовницей. А почему бы и нет? Твое искусство плюс моя испорченность! Ты будешь щедро вознаграждена. Я никогда еще не оставлял женщину неудовлетворенной, за исключением Катрин.

Резко повернувшись, он вышел из комнаты.

День Фрэнсис провела как в тумане. Ее мозг отказывался работать. Она не могла медитировать. Если человек с начала до конца любовного свидания думает, что наслаждается с кем-то другим, кого он любит, то это называется «перенесенной любовью».

Клиентов было не очень много, и она сидела за своим маленьким столом и пыталась составить опись товаров, которых оставалось совсем мало. Если эта пугающая неопределенность продлится еще немного, они лишатся запаса тканей и одновременно своего прикрытия. Фрэнсис провела пальцами по отрезу кремового шелка, лежавшему рядом с ее стулом. Он был теплым от падающего на него из окна солнечного света, мягким и гладким. Ткань напоминала ей кожу мужчины, горячего от страсти, сильного и прекрасного, будоражащего ее чувства.

Она сгорала от желания прикоснуться к нему. Неужели больше ничего не будет? Всю ночь он вновь и вновь удовлетворял свою страсть. Но каждый раз, когда он достигал вершин наслаждения, она оставалась где-то далеко, все больше цепенея. Она оставалась холодна, как овладевшая своей профессией проститутка. Это было мучительно для нее. Ей было невыносимо больно видеть его искаженное в экстазе лицо и не испытывать ничего самой, понимать, что она совершила величайшую в жизни ошибку. Занятие искусством Камы с публичными женщинами не поощряется и не запрещается. Целью тут является лишь наслаждение. Фрэнсис достигла своей цели. Она доставила ему наслаждение. Но какой ценой? Боже милосердный! Какой ценой?

Со двора донесся цокот копыт. Фрэнсис встала и выглянула в окно. Кремовый шелк выскользнул из ее рук. Не меньше двадцати лошадей. Блеск оружия. Через арку во двор въезжал отряд польских улан. Командовал ими капитан Жене, узнавший на охоте донского скакуна Найджела. За уланами следовала закрытая карета с зашторенными от солнца окнами. Карета остановилась, и оттуда вышел высокий худой мужчина. Он постоял несколько секунд, оглядываясь вокруг. Яркое солнце освещало его угловатое лицо и рыжие волосы. С бесстрастным лицом он изучал дом и ветхие конюшни. Его темный костюм резко выделялся на фоне сверкающих мундиров улан.

Фрэнсис лихорадочно размышляла в поисках выхода. Ее личные печали ничего не значили по сравнению с тем, что произошло. Она должна была придумать что-нибудь правдоподобное, чтобы предотвратить катастрофу и спасти Найджела. Потому что на улицу Арбр приехал глава тайной полиции Жозеф Фуше и привел с собой капитана Жене и его солдат.

Фрэнсис открыла парадную дверь, еще не зная, что скажет непрошеным гостям. Фуше поклонился ей, и его губы растянулись в язвительной улыбке. В это мгновение во дворе показались Найджел и Лэнс. Капитан Жене с открытой враждебностью взглянул в лицо Найджела. Он поднял саблю и подал знак своим людям. Гнедой жеребец Найджела попятился. Солдаты закрыли тяжелые створки дубовых ворот. Смертельно побледневший Лэнс пытался успокоить своего коня.

Найджел рассмеялся, и его донской жеребец опустился в поклоне, приветствуя стоящего у кареты худого человека. Золотые и серебряные пятна переливались на гладкой, отливающей металлическим блеском шкуре животного – отличительная особенность обитателя степей. Найджел соскользнул на землю. Золотистый конь стоял рядом и тихо пофыркивал.

– Месье Антуан? – произнес Фуше, с губ которого не сходила легкая загадочная улыбка. – Восхитительное животное! Из России, если не ошибаюсь? Где вы нашли такого коня?

Найджел низко поклонился и улыбнулся ему в ответ. Фрэнсис с недоумением заметила, что улыбка его была искренней.

– Давайте обсудим этот вопрос. Вы не откажетесь пройти в дом и выпить вина?

На мгновение воцарилось молчание. Фуше пожал плечами и утвердительно кивнул.

Фрэнсис посторонилась, пропуская Найджела, Фуше и Лэнса в дом, а затем поднялась вслед за ними в гостиную наверху. Ноги ее дрожали. Вероятно, Найджел знал, что нечто подобное может произойти. Но сможет ли он выйти из положения на этот раз, удастся ли ему убежать, когда капитан Жене и его уланы ждут во дворе? Неужели эти три изматывающие недели сделали свое дело? Неужели это фатальная ошибка в расчетах? Или Найджел ищет смерти, как того боялся Лэнс? Вероятно, после минувшей ночи его не волнует, что она и Лэнс погибнут вместе с ним?

Фуше сел в кресло и положил трость на стоящий рядом столик. Лэнс подошел к окну и застыл там, похожий на ангела в Судный день, суровый, осуждающий, бледный. Найджел достал из буфета вино и разлил по бокалам.

– Итак, герцог, – тихо сказал он, подавая всем бокалы, – надеюсь, вы пришли сюда не затем, чтобы разговаривать о лошадях?

– Я по натуре сангвиник, месье Антуан, но люди обычно не советуют играть со мной. – Фуше отхлебнул вина, как знаток, наслаждаясь моментом. – Я получил сообщение, заставившее меня нанести вам визит. Вы не работали на меня в России. Меня заинтересовало, зачем вы сказали капитану Жене, что были там? Какова истинная цель вашего пребывания в Париже в такой важный момент истории Франции?

– Именно в этот момент? – Найджел устроился в кресле поудобнее и усмехнулся. – Сам точно не знаю. Возможно, мне нужно выпрыгнуть из этого окна и убежать по крышам? Должен согласиться, что это будет немного театрально, но, наверное, разумно? Вы должны понимать, герцог, что я вынужден задать себе этот вопрос.

– От меня невозможно уйти, месье. – Фуше поднял бокал и принялся рассматривать вино на свет. Оно было красным, как кровь. – Рауль Паргу действительно когда-то состоял у меня на службе. Он умер от вашей руки, не правда ли? Вы опять замышляете убийство, месье Антуан? Вино отравлено?

– Надеюсь, нет. – Найджел отсалютовал своим бокалом и сделал большой глоток. – Зачем мне причинять вред гостю, когда я собрался сделать ему предложение?

Фуше наклонился вперед, пытаясь скрыть напряжение.

– А это предложение исходит от вас или от английского правительства? Какое дело привело вас в Париж, лорд Риво?

– Торговля, – спокойно ответил Найджел.

– Английские маркизы редко снисходят до торговли.

Найджел смело встретил взгляд самого опасного человека в Париже.

– Я торгую секретами. Как вы правильно догадались, герцог, я здесь для того, чтобы шпионить в пользу Англии.

Лэнс пересек комнату и стал у стены, опустив голову и кусая губы. Фрэнсис стиснула руки. Неужели Найджел пошел на это в порыве отчаяния? И она ночью среди цветов и зеркал содействовала этому? Неужели она, сама того не желая, погубила их всех?

Фуше улыбнулся вялой улыбкой.

– Вам стало известно, что император Наполеон покидает Париж в три часа утра. Но пока вы не знаете точное место назначения, тот простой факт, что он направляется на север, почти ничего не даст Веллингтону. – Фуше поставил свой бокал. – Итак, что вы предлагаете, лорд Риво?

– Я предлагаю заключить сделку. Вам ведь известны планы Наполеона, не так ли?

– Известны.

– Кроме того, я хотел бы знать еще одну вещь.

– Назовите ее.

– Катрин де Марбр. Почему ее убили?

Выражение лица Фуше не изменилось, но руки нервно дернулись.

– Что вы мне предлагаете в обмен на сведения?

– Ружья.

Это было сказано так смело, что Фрэнсис сначала показалось, будто она ослышалась.

Пальцы Фуше коснулись уголка рта.

– Хороший ход, лорд Риво. Я оценил. Английские ружья?

– Они в конюшне.

– Но со мной солдаты. Я могу свободно забрать их и расстрелять вас как шпиона.

Найджел оставался спокойным под его бесстрастным взглядом.

– Разумеется, я предусмотрел и такую возможность.

Фуше встал.

– Я хочу взглянуть на ружья.

Найджел поклонился и вывел его из комнаты. Лэнс поспешил за ними. Фрэнсис была ни жива ни мертва от страха. Почему глава наполеоновской тайной полиции должен отпустить их живыми? Она с трудом встала и последовала за мужчинами. Во дворе в положении «смирно» застыли уланы. Фуше и Найджел исчезли в конюшне.

– Вы знали об этих ружьях? – спросила Фрэнсис Лэнса.

Он беспомощно посмотрел на нее:

– Конечно. Вы сами привезли их из Англии, спрятав в рулонах шелка. Именно поэтому Риво избавился от слуг: ему нужно было тайно извлечь ружья.

Ее как будто ударили.

– Найджел избавился от слуг?

Лэнс провел рукой по волосам.

– Он испугал их звоном цепей и прочей ерундой, а затем достал ружья и спрятал их в соломе. Ему помогал месье Мартин.

Ночь, когда она обнаружила открытую дверь. Передвинутые рулоны шелка. Неужели Найджел с самого начала планировал отдать ружья Фуше? Разве это не предательство? Каковы бы ни были его мотивы, это пахнет отвратительными интригами. Не зная об этом, она минувшей ночью отдала этому человеку свое тело. Ее начало трясти.

Из конюшни в сопровождении Найджела вышел Фуше. Он приказал капитану Жене и его людям погрузить ружья в закрытую карету. Несколько минут спустя массивные ворота открылись, и уланы вскочили на коней. Фуше на мгновение задержался у ступенек кареты.

– Лорд Риво?

– Герцог? – поклонился Найджел.

– Наполеон вторгнется в Бельгию через три дня по мосту у Шарлеруа. Он вклинится между Веллингтоном и Блюхером, отрезав таким образом английскую армию от прусской. Этот донской скакун быстро доставит вас в Брюссель – так что у вас достаточно времени, чтобы предупредить своего Железного Герцога. Я пришлю вам пропуск, чтобы вы могли покинуть Париж сегодня вечером.

– А эта дама, Катрин де Марбр?

Фуше забрался в карету и захлопнул дверь.

– У вас для этого недостаточно ружей.

Зацокали копыта: солдаты вместе со своим командиром выехали со двора.

Найджел вполголоса выругался. Фрэнсис, выпрямив спину, направилась к двери дома. Развязка наступила слишком быстро. Шарлеруа. Это значит, что он должен действовать быстро, ничего не узнав о причине смерти Катрин. Более того, он должен действовать немедленно, и у него не остается времени объясниться с Фрэнсис.

Лэнс с прищуром смотрел на него.

– Вот, значит, для чего нужны были эти ружья: чтобы их использовали против наших же солдат.

Найджел переключил свое внимание на Лэнса.

– Британские мушкеты идут во Францию настоящим потоком. Эти несколько ящиков оружия погоды не сделают. В любом случае они не попадут во французскую армию. Фуше они нужны на всякий случай, чтобы потешить свое самолюбие. Это заставляет его ощущать себя умнее Наполеона. Это был всего лишь красивый жест. У него нет никакого желания ссориться с Англией.

– Несмотря на его преданность Франции!

– Он предан только самому себе. Фуше верно служил Наполеону, но в то же время много лет поддерживал контакты с Англией. Кто бы ни выиграл это маленькое сражение в Бельгии, Фуше рассчитывает быть на стороне победителя. А теперь мы должны сделать так, чтобы победителем стал Веллингтон.

В открытом взгляде голубых глаз Лэнса светилось доверие, однако Найджел в очередной раз уловил мелькнувшую в них тень беспокойства. Что-то тревожило Лэнса после событий первого июня в Латинском квартале. В ту ночь Найджел поцеловал Фрэнсис в присутствии Фуше, в ту ночь он дрался с Лэнсом не на жизнь, а на смерть. Неудивительно, что Лэнс выглядел подавленным, но Найджел чувствовал, что за тревогой товарища скрывается нечто большее. Что могло случиться такого, о чем Найджел не знал?

Лэнс отвел взгляд и прищурился от яркого солнца.

– Мне бы хотелось, чтобы ты мне хоть немного больше доверял.

– Неужели? – не скрывая раздражения, усмехнулся Найджел. – То же самое я только что подумал о тебе.

Но времени на выяснение отношений не оставалось. Он взглянул на своего донского жеребца, спокойно жующего сено. Это животное достаточно выносливо, чтобы выдержать долгое путешествие в Бельгию. Все остальное сейчас не имеет значения. От него зависят десятки тысяч жизней. Если у Лэнса есть проблемы, пусть разбирается с ними сам.

Он снова перевел взгляд на Лэнса.

– Пожалуйста, пусть месье Мартин уволит слуг. Используйте любой предлог. Нам придется закрыть этот дом и отправиться к нашим связным. Ни у кого не должно возникнуть проблем.

– А мисс Вудард? Полагаю, у вас есть распоряжения и на ее счет?

Все остальное сейчас не имеет значения, даже Фрэнсис?

– Нет, благодарю, я обязан ей гораздо большим, чем формальная вежливость. Разумеется, я позабочусь и о ней.

Лэнс вспыхнул. Яркий румянец залил его бледное лицо.

– Я всего лишь дал ей совет.

– В следующий раз держи свои гнусные советы при себе.

– Я беспокоился только о тебе.

– Обо мне? – презрительно рассмеялся Найджел. – А как насчет нее? Ради Бога, иди и займись каким-нибудь делом. Еще немного сантиментов – и я тебя ударю.

Найджел нашел Фрэнсис в гостиной наверху. Ее силуэт выделялся на фоне окна. Когда он вошел в комнату, девушка обернулась и взглянула ему в лицо. Ее шелковые одежды зашелестели.

– Что теперь? – спросила она.

Он заставил свой голос звучать бесстрастно.

– Вечером я отправляюсь в Брюссель, а Лэнс повезет донесение на побережье. Получив предупреждение о Шарлеруа, Веллингтон не может проиграть. Я распорядился, чтобы тебя переправили в Англию.

– Неужели? – Ее голос был полон сарказма.

– Надеюсь, ты подождешь меня в Лондоне, Фрэнсис. – Он криво улыбнулся. – Нам нужно еще кое-что закончить.

Она опустилась в кресло и закрыла лицо руками.

– О нет. Между нами нет ничего такого, о чем вам стоило бы беспокоиться.

Найджел не был готов к вспышке внезапной ярости.

– Я предложил тебе стать моей любовницей. Разве ты не этого хотела? Потом у тебя будет достаточно драгоценностей и подарков, чтобы укрыться в любом убежище, какое ты сама себе выберешь. Или твои амбиции простираются дальше? Маркиз для тебя недостаточно хорош? Конечно, я обещал тебе герцога. Надеешься найти его до моего возвращения?

Фрэнсис опустила руки. Губы ее растянулись в презрительной улыбке.

– Амбиции? Боже милосердный! Меня тронуло ваше благородное предложение, лорд Риво, и я уверена, что вы содержите любовниц подобающим образом. Но я не смогу вынести вашего общества. Не смогу жить с человеком, сущностью которого является двуличие. Зачем вы пугали меня уходом слуг? Зачем позволили думать, что по ночам к нам забирается враг? Что, по-вашему, я чувствовала, когда увидела въезжающего во двор Фуше? Разве вы не могли рассказать мне о ружьях? Вам все это нравится, правда? Обман, интриги. И вы еще думаете, что, будь у меня выбор, я согласилась бы провести даже час рядом с вами?

– Как я мог рассказать тебе? Боже мой, я сам до последней минуты не знал, сработает мой план или нет.

Фрэнсис встала. Самообладание ее исчезло, глаза сверкали.

– Как вы не можете понять? Я хочу простоты. Хочу честности. Хочу жить в мире без обмана и интриг. Вы мне не нужны, лорд Риво!

Золотое колечко в ее ноздре блестело в лучах солнца, сводя его с ума. Найджел сжал кулаки.

– Простота! Именно этим словом обозначается то, что произошло прошлой ночью? Не знаю, кто из нас больший глупец. Проклятие! Я должен любым способом передать эту информацию. От моего разговора с Веллингтоном зависит будущее Европы.

Она отвернулась, и невесомая чадра скользнула по ее щеке.

– Вы ведь планировали все это с самого начала, правда? Кто-нибудь должен был обратить внимание на вашего донского жеребца и заподозрить вас. Фуше был всего лишь источником нужной вам информации, невзирая на риск и грязную игру. Вот почему вы солгали капитану Жене и намеренно бросили вызов Фуше, целуя меня в его присутствии. А кто послал записку, которая привела Фуше сюда?

К ее удивлению, Найджел не захотел лгать.

– Это сделал я. Когда мне стало известно, что Наполеон покинул Париж, я вынужден был ускорить события.

– Но Фуше в конечном итоге переиграл вас. Так же, как и неизвестный враг. Мы покидаем Париж, так и не узнав, кто действовал против вас и кто предал Катрин.

– Это не имеет значения. Победа над Наполеоном важнее.

Это было правдой. Он не мог пренебречь своим долгом, чего бы это ему ни стоило, даже потерей Фрэнсис. В конце концов, что их теперь связывает?

Она смотрела на него с открытым вызовом.

– Боже мой, сколько страданий вы заставили нас вынести за эти недели.

Этот разговор пора было заканчивать. Его гнев и его унижение – все это она. Его собственное тело предало его и отдало в ее руки, а она цинично воспользовалась этим. Найджел прекрасно знал, как причинить боль человеку, как заставить свой голос звучать насмешливо, но его последние слова были полны горечи.

– Думаешь, тебя оставят голодать в Париже? Страдания закончились, Фрэнсис. Возвращайся в Лондон и делай все, что захочешь. Сколько бы тебе ни заплатил лорд Трент, я удвою сумму. Этого будет достаточно, чтобы обосноваться в собственном доме. Найди себе какого-нибудь герцога. Я подготовил твое безопасное возвращение в Англию. Иди и собирайся. Когда вернется Лэнс, мы должны быть готовы к отъезду. Не думаю, что у нас когда-нибудь снова возникнет потребность в разговоре наедине.

Фрэнсис поспешно вышла, боясь, что потеряет самообладание и что внешнее спокойствие, давшееся ей с таким трудом, покинет ее. Ей казалось, что в ее памяти навсегда запечатлеется его яростное лицо. Напряжение, мощь, трепещущая мужская сила. Не солгала ли она ему? Она боялась его. Боялась его красоты и его силы. Боялась власти, которую он мог получить над ней. Но его утонченность тоже была чарующей. Может быть, Катрин сознательно пошла на смерть, поскольку это оказалось единственной возможностью избавиться от Найджела Арундэма?

Казалось невероятным, что фарс, который они разыгрывали на улице Арбр, закончился. Пока Фрэнсис собирала вещи, слуги убрали из дома все их имущество. Оставшиеся рулоны шелка погрузили в фургоны, мебель закрыли пыльными чехлами. Со слугами расплатились. Месье Мартин исчез. Когда наступили сумерки, Фрэнсис осталась одна в опустевшем доме.

Тени во дворе сгущались, и здание погрузилось в глубокую тишину. Найджел возился в конюшне. Он чистил своего коня и ждал, когда вернется Лэнс с паспортами. В любую минуту за ней могла приехать карета. Фрэнсис сядет в нее одна, и ее отвезут на побережье. В лодке ее доставят в Англию, и остаток своих дней она будет жить жизнью проститутки. Как будто ничего не изменилось с того дня, когда она впервые повстречалась с ним в Фарнхерсте и оставила метку на его груди.

Она услышала стук копыт и лязг обитых железом колес – во двор въехала карета. На лестнице раздались шаги. В комнату, натягивая перчатки, вошел Найджел; темные волосы в беспорядке спадали ему на лоб. Его взгляд был полон боли.

– Фрэнсис! Я хочу…

Она жаждала под любым предлогом прикоснуться к нему. Но ничего не могла придумать, не могла скрыть горечи в своих словах:

– Не надо, Найджел! Все уже сказано. Спешите в Бельгию.

– Проклятие! Лэнс привез твою карету и паспорта.

Он нетерпеливо подошел к окну и взглянул на вечернюю звезду, поднимавшуюся над крышами Парижа, как будто холодный, безжизненный мир – это все, что ему нужно было от жизни. Фрэнсис ждала, понимая, что Найджел многое сказал ей, и удивляясь, что он, красноречивый маркиз Риво, не находит слов.

Внизу хлопнула дверь, и гулкое эхо разнеслось по пустому дому. По лестнице застучали сапоги, и Найджел обернулся. Фрэнсис не могла отвести глаз от его лица. Неужели она в последний раз ощущает силу его необузданной красоты? Он поздоровается с Лэнсом, соберет бумаги и умчится на своем донском скакуне прочь из ее жизни. Пожертвует ли он в последнем порыве щедрости своей жизнью, как того боялась Бетти? Она не знала, сможет ли пережить это.

Фрэнсис слышала, как за ее спиной открылась дверь, но была не в силах отвести взгляд от Найджела. Кровь медленно отхлынула от его лица, подобно тому, как осадок опускается на дно бокала с вином. Он стал белым, как воротник рубашки, и только два ярко-красных пятна остались гореть на его скулах. Темные глаза и волосы резко выделялись на бледной коже.

– Что? – произнес он, изумленно глядя на дверь. – «Что ты мне принес на этот раз, Гавриил?» – Губы его скривились в презрительной усмешке, и он принялся цитировать Кольриджа: – «Ее губы были алыми, взгляд зовущим, ее желтые локоны блестели, как золото, кожа белела, как у прокаженной. Это была ведьма, несущая смерть, заставляющая людскую кровь стынуть в жилах».

Он умолк и улыбнулся слабой улыбкой потрясенного до глубины души человека.

– Этой ночью я ожидал встретить кого угодно, но не тебя, моя дорогая.

Фрэнсис обернулась. В дверях стоял Лэнс. Его белокурая голова была откинута назад, по лицу разлилась почти сверхъестественная бледность. В его обращенном к Найджелу взгляде смешались вызов и страх, как у разбившего игрушку ребенка.

Рядом с ним стояла женщина, касаясь его рукава обтянутыми перчаткой пальцами. Когда Найджел умолк, она вошла в комнату и остановилась перед ним.

– Pas jaune, Найджел, – произнесла она с чистейшим парижским выговором.

Не желтые.

Она откинула капюшон плаща и открыла волосы цвета воронова крыла.

Фрэнсис никогда раньше не видела эту женщину.