"Глиняный бог" - читать интересную книгу автора (Днепров Анатолий)

10. ВОЙНА

Всю эту ночь я почти не спал, думая о том, что произошло в институте. Вокруг царило глухое безмолвие, и только сердце стучало так сильно, что, казалось, его стук сотрясал стены комнаты. Света не было. Кругом царила беспросветная тьма. Может, бежать? Спрыгнуть с третьего этажа и бежать? Но куда? Не было никакой гарантии, что внизу меня не схватят или не пристрелят на месте.

Что толку в том, что я до конца раскрыл тайну института Грабера? Он все равно будет продолжать делать свое дело. Уже теперь он мог каким-то дьявольским катализатором замещать в живом организме углерод на кремний и создавать противоестественный живой мир. А что будет, когда он добьется, чтобы кремний-органические свойства передавались по наследству от организма к организму?

Моя фантазия рисовала мне страшные картины. Селения в пустыне, окруженные безмолвной грязно-желтой растительностью. Вокруг – кладбища из грядок, на которых произрастают жесткие и едкие овощи. Дальше-поля кремниевых злаков. Твердые колосья едва колышутся на упругих стеблях. Луга жесткой бледно-оранжевой травы, на них пасутся грязные, неуклюжие животные… А по улицам селений медленно бродят каменные мужчины и женщины, уродливые детишки нелепо ступают по глубокому песку… И над всем этим-палящее солнце…

Где-то в центре селения, на его площади, стоит цистерна с едкой жидкостью, которую пьют люди. В цистерне их жизнь и смерть. Раз в неделю сюда подъезжает грузовик и заполняет ее жгучей влагой. Горе непокорным! Те, кто не подчинился быстроногим и гибким владыкам, получат другую воду и превратятся в безмолвных каменных идолов. Как символ могущества Грабера, вокруг цистерны возвышаются статуи окаменевших людей.

Все это было каким-то бредом, и сознание того, что этот бред близок к реальности, приводило меня в нестерпимый ужас.

На мгновение я засыпал, и мне начинало казаться, что мои руки и ноги отяжелели, что я не могу ими пошевелить, что я превращаюсь в каменное существо, лишенное человеческих чувств. Тогда я вскакивал со своей постели и всматривался в кромешную темноту.

Это была страшная ночь. Я забылся только тогда, когда зарделся восток.

Однако спать пришлось недолго. Кто-то бесцеремонно тряхнул меня за плечо. Я открыл глаза и увидел перед собой Ганса, лаборанта доктора Шварца, но не в белом халате, как там, в лаборатории, а в офицерской форме германской армии. Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги. Фуражка была надвинута на лоб, и из-под козырька злобно светились маленькие колючие глазки.

– Ну-ка, мусье, хватит дрыхнуть! – нагло произнес он. Ни слова не говоря, я начал одеваться. Несколько минут мы молчали.

– Ну и денек же был вчера! – хихикнув, сказал Ганс. – Просто прелесть! А то в этой дыре можно было от тоски сойти с ума.

Чувствовалось, что ему не терпелось чем-то похвастать. Но я продолжал молчать, соображая, что будет дальше.

– Черномазые кретины хотели перехитрить доктора Гра-бера! Как бы не так!

«Кого это он имеет в виду?»

– Но мы им задали перцу. Хотели всех перестрелять, как кроликов. Но старик оказался умнее всех нас!

– Почему же вы их не перестреляли?

– Их почти в три раза больше, чем нас, и они тоже вооружены. Успеем, – добавил он. – А пока они пригодятся нам для опытов.

– Мало вы поставили здесь всяких гнусных опытов, – пробормотал я. – Что я должен сейчас делать?

– Старик приказал притащить тебя к нему! «Наверно, сейчас все начнется, – решил я. – Но я так просто не сдамся!»

На этот раз лицо Грабера не казалось таким самодовольным, как раньше. Наоборот, оно выглядело озабоченным и встревоженным. Губы были плотно сжаты, брови нахмурены. Он деловито сел за стол и положил перед собой лист бумаги. Затем он обратился ко мне бесцветным голосом:

– Мюрдаль, у вас есть шанс встретиться со своими друзьями.

От неожиданности я вздрогнул.

– Вы снесете их командиру вот это. – Он протянул бумагу мне.

«Мы покидаем эту территорию. Мы навсегда покинем вашу страну. Для этого нам нужна помощь. Нужно погрузить на машины имущество и оборудование института. Потребуются десять носильщиков. Мы гарантируем свободу и безопасность всех ваших людей, если вы сложите оружие и поможеге эвакуировать институт».

Я лихорадочно соображал, что заставило Грабера так внезапно переменить тактику. Что он задумал?

– Значит, вам здесь не нравится? – усмехнулся я,

– Не нравится. Вставайте и идите.

– А если я не пойду? Он небрежно пожал плечами. – Тем хуже для вас и для ваших друзей.

– А почему вы не пошлете к моим товарищам своего человека?

– Потому что вы лучше сумеете убедить их принять мои условия. Вы лучше знаете, что их ждет, если они не согласятся. Вы им об этом расскажете. Вы очень убедительно об этом расскажете. Идите!

К воротам, ведущим на испытательный полигон, и дальше, к двери в «оазис алых пальм», меня довел Ганс. Оглядываясь по сторонам, я не увидел ни одного человека. Даже часовых нигде не было видно. У водокачки стояли три грузовика и еще цистерна для воды. Кругом было пустынно и безлюдно.

– Передай им, что там две тысячи вольт. – Ганс кивнул я а проволоку над стеной. – Оружие примет о г них доктор Шварц. Он дежурит с пулеметом на кухне. Выходить они будут через эту дверь. Здесь я их еще проверю, – добавил он угрюмо.

В саду никого не было видно, и я наобум пошел в восточном направлении, обходя грядки с каменной растительностью. Солнце сияло в самом зените, и теней почти не было. Грязно-оранжевая листва сливалась с цветом песка, и только под пальмами лежали небольшие круглые тени.

Обходя одну из пальм, я вдруг почувствовал, как чьи-то крепкие руки обхватили меня за плечи и повалили на землю. Через мгновение я увидел над собой черное лицо со свирепыми глазами. Поваливший меня человек что-то негромко крикнул на непонятном языке. Через несколько секунд надо мной склонилось еще несколько чернокожих людей, и вдруг среди них появилось знакомое мне лицо!

– Мюрдаль! Пьер!

– Фернан!

Меня отпустили, и я встал на ноги, отряхивая песок.

– У вас это хорошо организовано, – сказал я смущенно, глядя на чернокожих людей. – Молодцы ребята…

– Как вы сюда попали? Вокруг меня стали собираться темнокожие люди в коротких брюках цвета хаки, в куртках, с карабинами в руках.

– Да не стойте вы во весь рост, как на параде! – закричал Фернан. – А то вас перестреляют, как кроликов. Все мигом присели.

– Не перестреляют, – сказал я. – Грабер капитулирует.

– Что-о? – удивился Фернан. – Как это-капитулирует?

– А вот так.

Я протянул послание. Он прочитал записку, нахмурился и затем еще раз прочитал ее вслух.

– Понятно. Так оно и должно быть. Но мы их не выпустим!

Ничего не понимая, я уставился на фернана. Значит, он знал, что Грабер должен капитулировать!

– Тебе обо всем расскажет мой помощник, Али Мохаммед. Мне в связи с таким поворотом дел необходимо отдать распоряжения.

Али Мохаммед, высокий, совсем черный парень, дружелюбно улыбнулся, обнажив ярко-белые зубы. Он сделал мне знак присесть и, когда я сел, гордо произнес:

– Теперь мы-свободное государство. Никаких американцев. Никаких немцев. Мы сами по себе.

– Вы их прогнали? – улыбаясь, спросил я.

– Гоним. По всей стране гонят. Вот как здесь.

– Браво! Значит, вы будете самостоятельными и независимыми, свободными и равноправными?

– Совершенно верно. Только тех, кто за стеной, нужно задержать.

– Зачем? – удивился я.

Али прижал руку к груди. Затем он быстро-быстро заговорил на ломаном французском языке. Он рассказал страшную историю, как в пустыне, недалеко от селения, где он живет, был обнаружен каменный труп его отца.

– Он был твердый-твердый, как камень, а глаза блестели, как стеклянные, – закончил он свой рассказ.

Его глаза сверкали от ярости. Сжав кулаки, он посмотрел в сторону лаборатории Грабера.

Вернулся Фернан.

– Прежде всего нужно убрать негодяя с пулеметом, который засел на кухне, – сказал он.

– Там доктор Шварц.

– Доктор или не доктор, это неважно. Он простреливает весь сектор перед выходом из оазиса. Второй пулеметчик сидит на водокачке.

Я выглянул из-за ствола пальмы. Водокачка возвышалась над западной оградой. Небольшие оконца на самом верху были открыты.

– Друзья, – сказал Фернан, – нужно еще раз попытаться прорваться к кухне и убрать пулеметчика. Иначе мы не сможем штурмовать дверь в южной стене. У западной ограды пулемет на водокачке будет для нас не страшен.

Отряд зашевелился между грядок.

Когда до ограды оставалось не более ста метров, затрещал пулемет. Это стрелял Шварц из оранжереи.

– Держитесь левее. Ползите в сторону ворот, – командовал Фернан. – Али, обходи с товарищами оранжерею справа.

Теперь пулемет стучал беспрерывно. Казалось, Шварц не очень заботился о боеприпасах. По секундным перерывам в стрельбе можно было определить моменты, когда он сменял магазин.

Оранжерея немного возвышалась над садом и, для того чтобы по ней стрелять, нужно было подняться над грядками. Если кто-нибудь делал такую попытку, на него сразу же обрушивался пулеметный огонь со стороны водокачки.

Через несколько минут раздался взрыв гранаты. У оранжереи завязался бой. Пулемет на мгновение умолк. Снова взорвалась граната, и я увидел, как Али и три араба вскочили на ноги и побежали вперед. Вначале они рванулись к двери, а после к окну. Послышался звон битого стекла.

– Вперед! – закричал Фернан.

Отряд кинулся к оранжерее. Навстречу выбежал Али и что-то крикнул.

– В чем дело?

– Там какой-то штатский, – перевел Фернан. Я ворвался в помещение. Среди разбитых цветочных горшков, обхватив пулемет обеими руками, лежал доктор Шварц.

– Ему нравилось расстреливать людей, – сказал я. Мы собрались вокруг Фернана и стали совещаться, что делать дальше.

– Отсюда есть выход через подземную кабельную трубу, – подсказал я.

– Грабер только и ждет, чтобы мы сами влезли в мышеловку, Так не пойдет.

– Что же делать?

– Нужно подождать до темноты и попытаться перелезть через ограду.

Али тяжело вздохнул:

– Выдержим ли? Люди хотят пить и есть.

– Нужно выдержать. Иного выхода нет,

– А если попытаться проникнуть на испытательный полигон? – спросил я. – Это легко сделать, взобравшись на пальму над оградой…

Внезапно один из арабов пронзительно закричал, указывая пальцем в сторону испытательного полигона.

Ворота были распахнуты, и из них медленно один за Другим выходили каменные люди, солдаты Грабера.

Не торопясь, бесстрашно они двигались на нас. Человек пять из нашего отряда стремглав побежали в глубь оазиса.

– Назад! – скомандовал Фернан. Кто-то выстрелил по наступающим.

– Стрелять бессмысленно! – крикнул я. – Они неуязвимы!

– Не стрелять! Посмотрим, что они собираются делать. Как и тогда, когда я увидел их первый раз, кремниевые люди были в светлых холщовых шароварах, с оголенной грудью. Сейчас у каждого в руке был кривой арабский нож. Они двигались на нас очень медленно, почти торжественно. Шагах в пятидесяти от оранжереи по какой-то бессвязной команде одного из них они стали разворачиваться полукругом, пытаясь охватить наш отряд в кольцо.

Их было человек пятнадцать против наших двадцати трех.

– Давайте отходить. Нужно рассредоточиться, – приказал Фернан. – Держитесь западной стены, чтобы вас не было видно с водокачки.

Наш отряд разбрелся во все стороны. Рабы Грабера на мгновение остановились. Затем их строй тоже расчленился, и теперь они уже не пытались окружить нас, а каждый солдат выбрал себе жертву и побрел за ней. За мной пошел огромный верзила с бледно-серым лицом. Шел он медленно и безразлично, и в его тупом стремлении во что бы то ни стало добраться до меня было что-то жуткое, неизбежное, как сама судьба. Хотя расстояние между мной и им не сокращалось и все время составляло не менее двадцати шагов, он все шел и шел, лениво помахивая ножом.

– Смотрите не только на своего преследователя, но и на других! – крикнул мне Фернан. – Вы можете случайно оказаться вблизи другого…

Они были очень медлительными, эти каменные солдаты, и удрать от них ничего не стоило. В конце концов люди из нашего отряда и их преследователи по парам разошлись на участке, скрытом от водокачки стеной. С ее вершины время от времени раздавались выстрелы.

Эта странная война походила на детскую игру, в которой нужно перебегать с одного места на другое так, чтобы тебя никто не тронул рукой. Перебежав, мы останавливались и наблюдали, как на поле перераспределялись пары…

Фернан командовал этой удивительной войной, зорко наблюдая за движением противника.

Вскоре солнце коснулось западной изгороди, и оазис стал погружаться в вечернюю мглу. Мы очень утомились, во рту пересохло. Было мучительно смотреть, как солдаты Грабера иногда наклонялись над трубами у грядок и жадно пили щелочную воду. Для нас это была отравленная вода. Хотя перебежки были непродолжительными, но они нас изрядно измотали. А каменные люди были совершенно неутомимы и с дьявольским упорством продолжали бродить за нами по пятам.

– Может быть, попытаться все же перелезть через ограду? – спросил я Фернана, когда мы случайно оказались рядом.

Маневрируя между каменными солдатами, он подошел к той самой пальме, по которой я пробрался на полигон. Когда он почти дополз до уровня ограды, на вершине водокачки затрещал пулемет. Фернан успел спрыгнуть с дерева в тот момент, когда его преследователь был почти в пяти шагах от него.

Я заметил, что наши бойцы стали передвигаться медленнее и расстояние между ними и каменными солдатами начало сокращаться.

Трудно сказать, чем бы кончилась эта бесшумная и замедленная война, если бы ворота полигона не отворились и из них не показался каменный истукан, толкавший перед собой огромную тележку. Послышался нечленораздельный клич, и солдаты Грабера поодиночке стали возвращаться к западной стене.

Становилось совсем темно. Кремниевые люди собрались у тележки и принялись за еду. Иногда то один, то другой наклонялись к трубам в песке и запивали пищу водой.

– У нас есть время отдохнуть и подумать, что делать дальше, – сказал Фернан, когда мы собрались все вместе.

– Без пищи и без воды мы долго не протянем.

– Может быть, когда наступит темнота, следует попытаться выбраться из этой мышеловки через ограду? Легче всего это сделать через восточную стену.

– А ток высокого напряжения в проводах? – возразил я.

– Нужно перерезать провода…

– Они здесь в четыре ряда. Кроме того, ограда двойная.

– Все же, пока они едят, нужно попытаться. Фернан посоветовался с Али. Тот крикнул, и четверо наших товарищей подошли к восточной стене.

– У вас есть нож? – спросил меня Фернан.

– Здесь нужен нож с изолированной ручкой. Тогда Фернан предложил выломать ствол небольшого лимонного дерева и с его помощью перебить провода.

Деревце было твердое, как камень, и с ним пришлось долго повозиться, прежде чем его вытащили из песка. С него сбили ветки, и каменную дубинку вручили Али. Двое прислонились к стене, на их плечи влез третий, и уже ему на плечи взобрался Али. Он размахнулся и изо всех сил ударил по проволоке. Вырвался сноп голубых искр. С пронзительным криком живая пирамида распалась.

– Безнадежное дело, – сказал Фернан. Действительно, мы едва различали друг друга.

– Интересно, видят ли эти идолы ночью?

– А мы это скоро узнаем. Может быть, они в темноте видят, как кошки.

– Нам ничего не остается, как ждать до рассвета.

– Если только нас всех не перережут.

Мы прислушивались к каждому шороху, напряженно вглядываясь в темноту. Проходили минуты, и никаких признаков жизни. Тогда по приказу Фернана мы начали медленно продвигаться на запад. Вдруг послышался его громкий голос:

– Внимание, они идут! По сторонам! О том, где вы находитесь, давайте знать голосом…

До моего слуха донеслось поскрипывание песка. Но звук этот не походил на шаги многих людей,

– Фернан, кажется, приближается только один человек…

– Да, действительно. Может быть, парламентарий с ультиматумом от Грабера?

Внезапно кромешную мглу прорезал странный гортанный голос. Вначале ничего нельзя было разобрать. А после я совершенно отчетливо услышал, как кто-то звал меня по имени.

– Пьер… Мюрдаль… Пьер…

– Тебя, кажется, так зовут, – прошептал Фернан.

– Да, действительно. Но кто?

– Пьер… Я свой… Я свой…

– Кто это может быть?

– Судя по походке, один из них… из каменных. Но откуда он знает, что я здесь, откуда он знает мое имя?

Я напряженно смотрел в темноту. Шаги медленно приближались. Наконец совсем близко показался бледный силуэт.

– Может быть, провокация? – спросил я. – Вряд ли. Он один. Совершенно один…

– Пьер… Пьер… Мюрдаль… – хрипела приближавшаяся фигура. – Я свой… Я свой… Я…

– Кто ты такой? – спросил я в темноту.

– Я сейчас объясню… Пьер… Я подойду… Каменный человек подошел совсем близко. Мы вскинули карабины. Арабы стояли за нашей спиной и бормотали молитвы и заклинания.

– Кто ты такой? – спросил я.

– Я Морис Пуассон…

– Кто??! – с ужасом воскликнул а.

– Морис Пуассон…

– Тебе не удалось бежать?

– Нет… Пьер… Они меня схватили… Вот… Это очень трудно… В голове все путается. Слушай, что нужно…

Я инстинктивно рванулся к каменному человеку и схватил его за руку. Рука Пуассона была горячая и твердая, как раскаленный камень. Я мгновенно отпрянул в сторону.

– Что они с тобой сделали! – воскликнул я. – Морис, что они с тобой сделали!

– Теперь ничего не исправишь… В голове все путается… Все… Слушай. Ваше спасение в воде.

– В воде? В какой воде?

– Проберись на водокачку. Там поймешь…

Я слышал, как громко стучали зубы Пуассона, как часто и порывисто он дышал.

– Ты дрожишь? Что с тобой?

– Холод… Адский холод…

Я вытер потный лоб. Воздух был горячим и душным.

– Бедняга! Мы отомстим за тебя, за всех вас, Морис, будь уверен…

– Пробирайся на водокачку… Вода… Все в ней…

Я еще раз тихонько тронул его раскаленную руку, и он как-то странно потоптался на месте, затем, ни слова не говоря, повернулся и стал удаляться в темноту.

– Морис, оставайся с нами! – крикнул я ему вдогонку. Вместо ответа я услышал все то же громкое лязганье зубов и еще какой-то странный звук, напоминавший хриплый смех… Пуассон исчез в темноте. Я еще несколько раз окликнул его, но безрезультатно.

Потрясенные, мы несколько минут стояли молча. Тогда заговорил Фернан:

– То, что он сказал, важно. Я не знаю, при чем тут вода, но, видимо, с ней как-то связано наше спасение.

– До сих пор я думал, что с ней связано наше превращение в таких, как Морис, – заметил я.

– Н-не знаю. Думаю, что Морис не соврал.

– Конечно, нет. Во время испытаний в ангаре я видел Фрелиха. Наверно, когда превращение человека в каменного не полностью завершено, у него остаются проблески сознания. С Морисом они экспериментируют всего три месяца…

– Кому-то нужно идти на водокачку. Мне кажется, что лучше всего идти тебе, Мюрдаль. Ты лучше сможешь там во всем разобраться.

– Хорошо, я пойду.

Фернан отдал приказание Али оставаться у восточной ограды, и мы двинулись через оазис к тому месту, где над полигоном возвышалась пальма. Когда мы ее разыскали, Фернан дал мне свой пистолет. Он пожал мне руку:

– Что бы с тобой ни случилось, не забывай, что здесь ос-тались твои товарищи. Я верю, что Пуассон намекнул на настоящий путь к освобождению. Если все не сделать до утра, дело может кончиться плохо. Не знаю, выдержат ли люди без воды и пищи еще двенадцать часов.

Я попрощался с товарищами и стал карабкаться по дереву.