"Силь" - читать интересную книгу автора (Петров Дмитрий Владимирович)

Пятая глава

Проснувшись, а вернее даже не столько проснувшись, сколько вынырнув из тёмного омута забытья, Миралисса резко открыла глаза — и не сразу поняла, где она и что с нею происходит. Только что всё её существо было заполнено горячкой боя, хищным блеском стали и смертоносными заклинаниями, тяжёлым взглядом орка, пытающегося вбросить внутрь защитного купола мешочек, сквозь который прорывалось мрачное сияние чего-то невыразимо страшного… Любой эльф даже с начальными способностями к магии не мог бы не содрогнуться от ужаса, почувствовав это — одновременно и мрачную, как сама тьма, так и яркую, как пламя, сущность… И все сопутствующие бою обстоятельства — взрывы Огненных Шаров, подбадривающие крики защитников, стоны раненых, хриплое рычание орка и свистящее дыхание Дона, держащего в невообразимом усилии руку орка, держащего и… удержавшего! А как он встал против Птицы, один, безоружный — и победил! А потом среди приветственного гула повернулся и посмотрел так…

Криков?

Так почему же так тихо?

Миралисса привстала, прижимая одеяло к груди, и огляделась, с некоторой долей изумления осматривая помещение небольшой горницы, которая, впрочем, выглядела вполне опрятной. Но для эльфийки, в человеческом жилище сроду не бывавшей, это было достаточно интересное зрелище. Принцесса была удивлена, но в хорошем смысле — сыграли роль постоянно пересказываемые из уст в уста страшилки о человеческом жилье как о тесных каменных каморках, где грязный земляной пол, где каменный свод так низок, что можно ходить лишь согнувшись, о темноте и задушливом воздухе, так как свет и свежий воздух не успевают проникнуть сквозь узенькие отверстия, именуемые «окнами». Действительность оказалась куда более приглядной — стены и потолок были изготовлены из дерева, на полу ласкал ступни роскошный ковёр, а окно и правда было всего лишь одно — но зато занимало едва ли не полстены. И хоть оно и было приоткрыто лишь чуть-чуть, но, тем не менее, свежий ветерок заполнил комнату запахом фруктовых деревьев и полевых цветов. Миралисса легко взмыла с ложа и лебединой походкой подошла-подплыла к окошку, любуясь причудливыми изгибами ветвей деревьев за окном, чему-то тихо улыбаясь… Вдруг до чуткого слуха эльфийки донеслись негромкие шаги, а вслед за тем в дверь кто-то негромко постучал. Миралисса мгновенно напряглась, вырванная из плена своих мечтаний грубым вторжением действительности — мгновенно вспомнив, что она не знает ни где она, ни в статусе кого…

— Доброе утро! Миралисса, ты уже проснулась? — раздался за дверью голос Дона, явно развеяв хоть и не все опасения эльфийки, но значительную их часть.

— Я… э-э-э… Да, проснулась! — наконец ответила она. — И тебе доброе утро!

— Ты у меня в гостях, так что всё в порядке, — речь Дона, доносящаяся по-прежнему из-за двери, была явно призвана убрать и остаток опасений. — Твоя одежда — на стуле у кровати, а в противоположном углу — бочка с тёплой водой, если захочешь искупаться. В общем, приводи себя в порядок, и выходи — будем завтракать!

— Э-э-э… Хорошо, спасибо! — ответила Миралисса, уже совершенно спокойная, и лукаво поглядывающая на дверь — не войдёт ли? Но нет, в ответ донеслось лишь: "Всегда пожалуйста, о прекрасная Леди", и далее раздался мягкий звук удаляющихся шагов. Эльфийка вновь чему-то загадочно улыбнулась, глядя на дверь, покрытую затейливой резьбой.

Спустя некоторое время Миралисса, уже полностью облачённая в свою одежду, осторожно приоткрыла дверь. Всё-таки эльфийке, впервые попавшей в человеческое жилище, сложно почувствовать себя сразу уютно, непросто привыкнуть к способу открывания дверей, например. Кроме того, Миралисса судорожно бросилась рыться в глубинах своей памяти, пытаясь вспомнить те обрывочные сведения о правилах человеческого этикета, о которых ей доводилось слышать — например, открывая дверь, нужно предварительно постучать… или наоборот — не нужно стучать? Или стучать, лишь входя в помещение? А если дверь ведёт из одного внутреннего помещения в другое — тогда как? Ой, как же это всё сложно… А ведь немного ошибёшься — и всё, человек обидится, люди — они ведь такие обидчивые… А уж кого-кого, но Дона Миралиссе обижать бы совсем не хотелось — эльфийке достаточно было вспомнить, каким восхищённым взглядом он на неё смотрел, что на душе начало разливаться какое-то тёплое чувство…

Но тут же колебания Миралиссы прекратил запах еды, доносящийся сквозь приоткрытую дверь — он столь аппетитен, что желудок эльфийки отозвался голодным урчанием — давно не ела, да и энергии на колдовство ушло очень много… Это решило дело, и Миралисса больше не стала колебаться — решительно открыла дверь и вышла из комнаты.

Ведомая вкусными запахами, она прошла по коридорчику, и, открыв дверь, вошла на небольшую, но довольно уютную кухоньку, где и увидела Дона, колдующего около плиты. Как раз в этот момент Миралисса вспомнила, что в этом случае как раз нужно было постучать… Но смутиться она не успела — Дон, обернувшись, и радостно улыбнулся ей столь открытой и доброй улыбкой, что Миралисса, забыв о своих панических мыслях, не смогла не улыбнуться в ответ.

— Рад видеть тебя отдохнувшей, — не прекращая улыбаться, проговорил Дон, отодвигая деревянный табурет с вычурной изогнутой спинкой. — Присаживайся. Скажи, а как ты себя чувствуешь? — с некоторым беспокойством в голосе спрашивает он.

— Гораздо лучше, чем… — ответила эльфийка, запинаясь, не в силах подобрать правильное слово для обозначения времени "перед потерей сознания".

— Чем вчера, — пришёл ей на помощь Дон. — Ничего не беспокоит?

— Нет, вот только есть очень хочется, — опуская к концу фразы глаза, призналась Миралисса.

— А у меня как раз всё готово. Так что приступим к еде, которая, как я уверен, удовлетворит даже твой изысканный эльфийский вкус!

Вдруг на лице Миралиссы отразилось беспокойство, у неё явно появилась какая-то мысль, которая её начала тревожить. Она явно колебалась, пытаясь принять какое-то решение, и для Дона эта внутренняя борьба не осталась незамеченной.

— Тебя что-то беспокоит? — устремив участливый взор на эльфийку, спросил Дон.

— Понимаешь, я… Неужели ты попытался приготовить еду так, как это принято у эльфов?

— Нет, конечно! — широко улыбнулся Дон. Хотя некоторые рецепты я и знаю, мне знакомый эльф рассказывал. Я честно запомнил список, но вот чтобы всё это сделать правильно, мне пришлось бы очень долго учиться! Чтобы создать настоящее эльфийское блюдо, а не жалостное подобие, на которое и смотреть-то неловко, а не то что пробовать, человеку полжизни потратить придется, да и то не сказано, что научится. Так и стоит ли тратить время на такие глупости? Нет, я приготовил человеческие блюда, но выбрал такие, что должны тебе понравиться!

Дон ловким жестом фокусника водрузил на стол перед Миралиссой тарелку, протягивает эльфийке деревянную ложку, ставит посреди стола каравай хлеба, после чего ставит тарелку с тем же содержимым и себе. Миралисса осторожно попробовала первую ложку, вторую — уже гораздо смелее, третью — вообще уверенно. И по её довольному лицу было ясно видно, что еда пришлась по вкусу.

— Как это блюдо называется? — в восторге спросила она.

— Каша, — улыбнулся Дон. — С грибами.

— Как вкусно! Не по нашему, не по-эльфийски, но всё равно — прелесть! Сколько же ты этому учился?

— Всю жизнь, — вновь улыбнулся Дон. — Все двадцать лет.

— Тебе двадцать лет! — ахнула эльфийка. — А мне… мне…

— Это неважно. Мой друг эльф тоже как-то странно реагировал, когда я его спросил о возрасте…

— Боялся странной реакции с твоей стороны! — фыркнула эльфийка, и последовавший за этим смех убрал остатки напряжённости.

— Но как ты сумел близко подружиться с одним из нас? — с неподдельным интересом спросила Миралисса. — Ведь мы, эльфы…

— Да и мы, люди, — вздохнул Дон. — А познакомился я с твоим сородичем в Инбруке — помнишь, там полтора года назад шли четырёхсторонние переговоры?

— Нет, не слышала — политика меня не очень интересует. А кто там переговаривался?

— В общем, четыре расы пытались договориться о каком-то подобии если не нейтралитета, то сосуществования, и в Инбруке собрались представители всех рас — эльфийский король, помощником которого и был мой друг, гномий король, король людей Эльвинг, лидер орков…

— А почему у орков — лидер, а не король? — изумилась Миралисса.

— Потому что у них — магократия.

— Магократия? — привстала эльфийка. — А что это вообще такое?

— Система власти. Правителем у них может стать кто угодно — представляешь, они собираются на площади и выкрикивают имена тех, кого хотят видеть правителем. Чьё имя громче всего проорут — тот и станет. Кстати, именно из-за этого их и прозвали орками — от слова орать. Поэтому ими правит не король, а лидер — ибо король с детства учится управлять государством, а выкрикивают имена, как правило, неумёх.

— Но почему же так? Разве они не могут выкрикнуть имя хорошего, достойного правителя?

— Теоретически могут. Но практически это редко бывает. Вот представь — толпа орков, вот какую часть из них составляют действительно умные и знающие, а кроме того, разбирающиеся в том, кто есть кто?

— Очень небольшую. Но если собрать толпу эльфов, людей, гномов — эта часть всё равно будет малой!

— Вот именно поэтому они и стремятся навязать эту систему и нашим расам — чтобы и у нас к власти приходили… не самые лучшие представители. Ибо глупцы редко поддерживают умных, а в любой толпе глупцов — большинство.

— Понимаю… Но глупец у власти — это ещё не самое страшное. Эта ведь ещё приведёт к тому, что расы разделятся внутри себя.

— Разделятся? Почему? — не сразу понял Дон.

— А ты подумай, что будет, если одна часть толпы прокричит одно имя, а вторая — второе. Согласятся ли первые признать власть второго, если за него будут кричать чуть громче?

— Скорее всего, не согласятся, я понял! Конечно, они провозгласят его своим правителем, и вместо одного государства возникнет два…

— А потом каждое ещё разделится…

— А где разные государства, там всегда споры, недоразумения…

— И войны!

— Войны… Люди убивают людей, эльфы — эльфов, а довольные орки потирают лапки — их противники сами уничтожают друг друга!

— Одного я не понимаю, — сказала Миралисса, отставляя пустую тарелку. — Как же орки эффективно управляются… и не разделяются?

— А эффективно управляются они потому, что на самом деле ими руководит вовсе не их избираемый на площади лидер.

— А кто же?

— Есть те, у кого все реальные рычаги власти. А лидер — это так, бутафория, занавес, ширма! Да хоть на их нынешнего лидера посмотри!

— А он что, не очень… умный?

— Умный? — невесело фыркнул Дон. — Да их последний лидер глуп настолько, что никаких слов не хватает. Представляешь — на этих переговорах, решил покрасоваться перед подчинёнными, вскочил на коня… задом наперёд! И не разобравшись, дал ему шпоры, так что конь прыгнул вперёд и насмерть задавил начальника его же охраны!

— Вот клоун! — весело расхохоталась Миралисса.

Дон резко помрачнел — словно зашло Солнце. У Миралиссы сердце дрогнуло:

— Неужели я его чем-то обидела? Задела? Проклятая несдержанность! — пронеслись панические мысли. Словно что-то ощутив, Дон нежно взял её руку в свою:

— Извини, я не хотел тебя пугать. Просто это едва не закончилось печально… Очень печально. Наше королевство оказалось на краю пропасти, и это просто чудо, что оно уцелело… и мы тоже, — добавил он едва слышно.

— Из-за этой нелепой выходки? — потрясённо спросила Миралисса. — Но как? Почему?

— Видишь ли, лидер орков — видимо, в силу своего интеллекта, заорал о покушении, о теракте, и приказал сбитой с толку охране уничтожить покушавшихся. К несчастью, мимо проходил не только я — это была бы потеря… не самая большая, но ещё и наш король Эльвинг… с супругой, — добавил он после паузы. — И орки набросились на них, понимаешь! Да ещё оказались вооружены новомодным изобретением гоблинов — арбалетами. А больше никого рядом не было…

— И ты спас короля? — в голосе Миралиссы послышалось даже восхищение.

— Наоборот, — покачал головой Дон. — Король Эльвинг — лучший мечник из живущих ныне, а может, и живших когда-либо. Он спас нас, всех нас, а я лишь прикрывал ему спину. Но всё висело на волоске — мы вдвоём с королём — против нескольких десятков орков!

— Как же вы справились?

— Даже вспоминать неприятно. Каждый раз, когда я вспоминаю об этом, меня терзает запоздалый страх — а вдруг бы всё пошло иначе?

— Если так тяжело, то не надо, не рассказывай! — поспешно вскинулась Миралисса.

— Это очень сложно рассказать правильно, — устало улыбнулся Дон, — но я могу показать.

Повинуясь щелчку его пальцев, свеча, одиноко стоявшая на столе, вспыхнула странным, нереальным зеленоватым огнём.

— Ты готова увидеть? — последовал вопрос, и, после судорожного кивка Миралиссы, губы человека шевельнулись, и пламя сделалось сумеречно-синим, прозрачным и струистым, как вода. И тут Дон вложил свою руку прямо в синеватые струйки пламени. Они оплетали его пальцы, текли и таяли. Эльфийка — не без колебаний, но с обреченной решимостью — последовала его примеру. Еще мгновение, и их руки соприкоснулись кончиками пальцев. Пламя внезапно потемнело. Спина Дона напряглась, голова чуть запрокинулась и замерла.

Но Миралисса этого уже не видела — перед её мысленным взором раскинулась тёмная, мрачная пустота, где тьма была настолько плотной, что эта пустота казалась почти осязаемой, материальной. Лишь усилием воли эльфийке удалось подавить малодушный приступ паники, охвативший её. И, словно в ответ, тьма перестала быть столь уж плотной — вдали появилась россыпь огоньков, и принцессу повлекло к ним — именно повлекло, ибо, как она поняла уже без особого беспокойства, здесь, в странном безвременье, в пространстве памяти — у неё не было тела, а лишь одна, чистая как пламя сущность. Огоньки же по мере приближения к ним увеличивались, росли — и при ближайшем рассмотрении оказались чем-то ни разу не виденным, но, тем не менее, очень знакомым! Больше всего было огней, напоминающих багровые угли — и попытавшись приблизиться к одному из них, эльфийка ощутила такой заряд страха, злобы и ненависти, что поспешно отпрянула — это было несовместимо с ней, несовместимо… но и знакомо!

Орки! Я вижу их чувства! - догадалась Миралисса. — Но в этом случае здесь должны бы быть и Дон, и король Эльвинг! Где же они…

Миралисса поёжилась от волн злобы, испускаемых багровыми клубами ненависти в душах орков, и вдруг ощутило нечто, что больше всего походило на поток тёплого ветра, поддержавший и обогревший её готовую отчаяться душу. Да, это они! Она потянулась душой к чему-то, больше всего напоминающему вихрь, внезапно замерший во времени, но тем не менее в нём ощущалась скрытая мощь и сила.

Это Дон! - догадалась Миралисса, вспоминая позабытые уроки, где рассказывали, что каждый выглядит в этом мире памяти так, к чему у него имеется наибольшее сродство души. Миралисса попыталась сосредоточиться и настроиться на ритм его мыслей, вспоминая, как этому её учили в своё время. Раньше ведь получалось… Правда, там дело приходилось иметь с эльфами, а здесь — человек. Получалось пока не очень — несмотря на отсутствие чувства враждебности, возникавшее при одном даже взгляде на мысли орков, мышление шло в разном ритме. В отчаянии, что увидеть ничего не получается, Миралисса отстранилась — и увидела новых фигурантов. Перед её мысленным взором предстала мягкая, округлая, сияющая приглушённым светом жемчужина, прикрываемая щитом. Щит тоже притягивал взор, казался состоящим из огромного кристалла льда. Его острые грани сверкали таким острым светом, что даже было больно смотреть.

Это король, — поняла эльфийка, — король Эльвинг… Эльвинг… Имя у него очень похожее на эльфийское! Но он не эльф, вернее, эльф — уж я-то вижу! Но не типичный эльф — которые обычно представляются в соответствии со своей водяной стихией — от ручейка до бушующего океана… Но ведь лёд — это тоже вода! Попробую!

Миралисса приблизилась к нему — и уловила очень знакомый ритм, сосредоточилась — и спустя какое-то мгновение открылась для восприятия мыслей короля.

— Поставить меч плашмя! Теперь встретить падающий на него ятаган противника. Орк попался: ятаган скользит по мечу, и, благодаря силе собственного удара, орк делает лишний шаг вперед, обнажив бок. Удар в незащищённый бок! Едва уловимое движение назад, разворот вокруг собственной оси с одновременным поднятием оружия вверх, шаг в сторону — и меч перерубает шею следующего врага. Ещё удар! И шаг вперёд! И ещё, и ещё, и ещё! Меч поёт в руках, не успевая за моим стремлением — прорваться, скорее прорваться сквозь строй мечников-охранников — туда, где стрелки-охранники перезаряжают своё диковинное и страшное оружие — арбалеты. Первый залп не нанёс ущерба — но только благодаря чуду — и судьбе, приведшей этого парнишку с лютней и мечом на помощь! Как он в невероятном прыжке сбил нас с женой с ног, уводя с линии огня! Я не успел понять, чем грозят эти штуки — и лишь смотрел, как нелепые толстые стрелы, летящие невероятно быстро, раскалывают каменную стену в том месте, где мы только что стояли, ничего не подозревая… Если бы не он, этот нескладный парень — я бы ничего не успел сделать, ничего! Моя жизнь — это ладно… Но вот нить жизни самого дорогого для меня человека во Вселенной, а вернее, даже двух самых дорогих — были бы оборваны! Теперь — есть надежда… Пока они перезаряют эти проклятые штуки, я должен пробиться к ним, должен успеть! Удар, удар! Шаг. И ещё удар! Парень не растерялся — с мечом прикрывает мне спину, позволяя не отвлекаться на врагов, заходящих сзади, двигаться быстрее, вперёд, к цели! Сколько же этих орков! Не будь у них стрелков — ничего бы они нам не сделали, бойцов моего класса у них просто нет. А против этих я мог бы сражаться пока не свалюсь от усталости — дня три точно. Но стрелки… От такого выстрела, дробящего гранитную стену, как песочную — не спасёт никакой доспех, да и нет на нас доспехов… И самое главное — нет верного лука, с которым я бы перебил всех этих арбалетчиков в два счёта. Но нет его. Не на войну — на переговоры собрались! Боялись обидеть недоверием друг друга… Лучше бы обидели!

Успеть бы! А парню-то туго приходится! Берут его в клещи, пытаются оттеснить от меня… Извини, парень — для меня есть только одно стремление, вперёд, к стрелкам. Я не могу, просто не вправе отвлекаться на помощь тебе. Потом, когда выберемся — проси что хочешь, хоть корону… пропади она пропадом! А теперь — извини… О, а парень-то неплох! Разбросал противников, и вновь догнал меня. Весьма неплох… А если принять во внимание, что он всего лишь человек — так он просто великолепен, а с учётом его возраста — подобный уровень мастерства просто невероятен! Да лет через 50-100 он меня по уровню мастерства догонит, а то и — превзойдёт! Хотя… не превзойдёт. Ибо не будет у него этих ста лет, да и пятидесяти — тоже может не быть. Он ведь, увы, всего лишь человек. Ну почему же это всё так несправедливо? Почему люди так мало живут? Проклятье! Энергия злости помогла развалить орка в тяжёлом доспехе, да ещё и прикрывшегося щитом, как лист пергамента. Скольжу в открывшуюся брешь, расшвыривая охранников последней (с радостью отмечаю — последней!) линии, и с ужасом вижу, как медленно стрелки начинают поднимать арбалеты… Удваиваю, утраиваю скорость движений, выкладываясь весь, с ужасом понимая — не успеть… Что это за фигуры в тёмных плащах? Двое в грязно-серых, один — в чёрном. Откуда они возникли перед линией стрелков? Лица прикрыты капюшонами, не видать… На орков не похожи, они ниже, уже в плечах, но в руках столь же кривые ятаганы, а значит — враги…

Миг — и в руках средней фигуры оказывается заряженный арбалет, целящийся мне… прямо в сердце. Я ждал выстрела, но едва успел среагировать, дёрнувшись в сторону — так быстро летела стрела. Рвусь к ним, обострённым восприятием с ужасом замечая, что вместо лица у центральной фигуры в чёрном плаще — клубок тьмы, из которого двумя багровыми угольками светятся глаза, просто-таки истекающие ненавистью и удовлетворением… Удовлетворением? Стрела! На лету оборачиваюсь.

Прошибает мгновенная игла страха. За мною, на линии полёта стрелы — парень, только срубивший голову последнему из стоящих на ногах орку, а за ним, в десяти шагах — она, моё счастье, прижавшаяся к искрошенной стене. Парень успевает дёрнуться в сторону, и одновременно подставить под удар стрелы свой меч. От удара странной стрелы меч разлетается на кусочки, как стеклянный, но стрелу он не останавливает полностью — она продолжает свой полёт, бьёт парня в плечо и… застряёт в нём. Застряёт!!! Слава Эру, застряёт! И ещё слава — что в плечо! Достигаю тёмных фигур — и в этот момент меня догоняет звон металла и короткий вскрик. Две фигуры в сером движутся ко мне, даже не движутся — плывут, скрещиваю меч с их ятаганами… да что же это? Их скорость почти не уступает моей! Меня начинают теснить, теснить…

— По… Помоги! — кричу я парню, отбросив в сторону свою эльфийскую гордость.

— Он не поможет тебе, — изрекает чёрная фигура, и багровые угли вспыхивают ярче. — Он уже наш.

Краем глаза замечаю, как парень вырывает из плеча стрелу, мерцающую чёрным огнём, охватившим и его плечо, распостраняющимся постепенно всё дальше и дальше… Со сдавленным вскриком роняет её наземь, пытается швырнуть в чёрную фигуру рукоять меча с обломанным лезвием, но рука бессильно разжимается, и рукоять выпадает.

— Упорный! — с невольным уважением произносит фигура. — Но не поможет, от Яда Лжи ничто не спасёт! Страх и Смерть — не одолеть никому!

Тут я вспоминаю — отрывок из книг, из легенд… Как человеческих, так и эльфийских. Да, там что-то было, было! Вспомнил!

— Лютня! — кричу ему, задыхаясь, с ужасом видя, как сплетается вокруг меня смертоносная паутина, которую плетут ятаганы врагов, и как медленно поднимает строй стрелков уже заряженные арбалеты. — Используй лютню, играй и пой… Что-нибудь!

Парень выхватывает лютню из чехла за спиной, раненой рукой, охваченной почти до кисти чёрным пламенем, едва удерживая её за гриф, и бьёт здоровой по струнам. Слышится чистый, не уставший, и не надтреснутый голос — голос, подобный шуму ветра в кронах деревьев, подобный ручейку в жаркий полдень:

И какая-то печать чего-то нездешнего, неземного, возвышенного — такого, что разглядеть могут только эльфы, да и то не все — спускается на его чело.

Вдохновение, спустившееся сверху, его ведёт, подсказывая слова, направляя и поддерживая!

Чёрное пламя гаснет. И чёрная фигура отступает на шаг. И мои противники замедляют движения. И строй стрелков замедляется… Это же Песня Силы! Давай, спаситель мой, спаситель НАШ, пой!

Строй орков застыл. Фигуры движутся медленнее, медленнее… Вот он — мой шанс! Финт — и левый противник теряет ятаган вместе с частью руки, второй — получает рукоятью в висок. Можно их добить, но это нужно время… Позже! Чёрная фигура не спешит на столкновение, уклоняется, утекает вбок… С ним — потом! А сейчас… Врубаюсь в ряд застывших стрелков, которые уже начинают двигаться, после того, как умолкли звуки… Краем глаза отмечаю, что парень, похоже, полностью лишившись сил, тяжело опускается на землю, бессильно уронив руку с лютней. Я стрелков пока даже не убиваю — нет времени; лишь бью их по рукам, сжимающим арбалеты. Те, сквозь кого я прошёл, выхватывают клинки — пусть… Мне они не страшны. Вот и последний арбалет отлетел в сторону… Всё!!!

Окидываю взором толпу, неловко размахивающую железками. Опасность миновала — а эти меня даже не поцарапают! Но что это? Зря, ох и зря же я отпустил фигуру в чёрном! И не добил серых — тоже зря. Ибо серые поднялись и направились к парню, над которым уже навис тенью Чёрный. Продираясь сквозь бестолково машущую железом толпу, я не мог не восхититься парнем — другой бы лежал пластом, а он ухитрился увернуться от удара Чёрного! А странное у Чёрного оружие — шипастая металлическая палица… Бей же в ответ! Ах да, парень, твой меч — сломан, а подобрать оружие ты уже не успеваешь… Но какой ты молодец — безоружный, а держишься! Увернулся и от второго удара, отшатнулся от коварного третьего — выбившего лишь лютню из твоих рук. Но что делает Чёрный? Подходит к лютне, коротко замахивается… И резко опускает своё оружие. Лютня разлетается на куски, лишь короткий стон струны повисает над полем боя…

Парень остановившимся взором смотрит на обломки лютни, потом переводит взгляд на чёрную фигуру — и в глазах у него вспыхивает видимый любому эльфу багровый огонь. Ненависть. И Чёрный отступает на шаг. А парень встаёт, не отрывая остановившегося взора от чёрной фигуры, машинально поднимая с земли кем-то оброненный шамшер — неудобный, длинный и кривой. Но Чёрный отступает ещё на шаг, что-то визгливо кричит на незнакомом языке — и серые фигуры каким-то автоматическим, невольным движением извлекают из складок одежды прозрачные колбы с непонятным содержимым, от которого за версту бьёт магией, пьют их содержимое… И их движения ускоряются, так что их контуры даже моему опытному взору представляются размазанными, и быстро направляются к парню…

Парень исчезает. А на его месте рождается вихрь — не только контуры, но и вообще очертания человека смазываются из-за невероятной скорости движений. Вихрь проходит между двух размазанных фигур — и они опадают за его спиной бесформенными кучами рухляди. Неотвратимо, как рок, он движется к чёрной фигуре, которая почему-то замерла… Ага, ясно, почему! Чую отголосок магии — и мгновенно навешиваю на парня Воздушный Щит — о который бьётся и пропадает огненный шар. Ну, мой щит десяток таких шаров выдержит… Второй шар постигает судьба первого, а третий вылететь не успевает — удар шамшера — быстрый, как молния — пересекает чёрную фигуру, которая за неуловимый миг до этого окутывается пламенем и исчезает. Остаётся лишь разрубленный чёрный плащ, с которого понемногу стекает кровь…

— Довольно, — услышала Миралисса голос Дона.

Какое-то время эльфийка и человек молча смотрели друг на друга, не в силах сказать ни слова. Наконец Миралисса не выдержала:

— Ты тоже… видел ТАК?

— Да, — смущённо ответил Дон. — Видишь ли, люди видят в Зеркале Памяти… немного по-иному. Мы видим как будто со стороны, а здесь… вот здесь… Я не ожидал…

— Мы, эльфы, видим не события, — улыбнулась эльфийка. Для нас важно внутреннее состояние. Мы видим мысли, чувства… эмоции.

— Я впервые видел себя со стороны в облике сущности, — почему-то смутился Дон. — Вот только не пойму, почему я предстал в образе именно вихря?

— Ничего удивительного, — вновь улыбнулась эльфийка. — Каждая раса несёт на себе отпечаток своей стихии. Мы, эльфы, рождены из вод, и поэтому мы, в образе ручейка — или дождя, стремимся книзу, к земле. Мы течём по земле, мы слишком… приземлённые. А вы, люди — вы такие воздушные, даже более того — возвышенные…

Только что потушенная свеча выпала из окаменевших враз рук Дона прямо на пол.

— Какие?!?

Голубые глаза Миралиссы подернулись мечтательной пеленой.

— Возвышенные, — повторила она. — Такие… такие необычные. Эльфы даже не могут ощутить, насколько. Вы не способны удовлетвориться достигнутым. Тем, что уже есть. Вы всегда к чему-то стремитесь… к чему-то иному, неземному… запредельному.

Вообще-то это интересное свойство человеческой натуры я называл несколько по-иному, а именно — жадностью, — подумал Дон. — Не довольствоваться достигнутым? Еще бы. Таких существ, как человек — что чем больше едят, тем больше им хочется — больше нет. Вот только при чем здесь возвышенность?

— Вы всю жизнь идёте к чему-то совсем запредельному. Вырываетесь за грань, за предел. Вы просто не можете по-другому. Для вас это необходимость. Вам это нужно — стремиться, тосковать, желать… даже в грязной луже видеть отражение звёздного неба. Мы так мечтать не умеем.

Вот это верно. Где ещё можно увидеть звёздное небо, как не в грязной луже? А самое странное, что Миралисса не шутит. Она совершенно серьезна.

— Вырваться. Как можно быстрее отринуть обыденность и уйти в неизведанное… — Миралисса вздохнула. — Может быть, поэтому вы так мало живете?

Больше всего Дону хотелось ущипнуть себя за руку. Может, тогда ему удастся проснуться? Но, к сожалению, руки ему не повиновались.

— Вы такие мимолётные… — снова вздохнула Миралисса с печальным восхищением. — Наши менестрели сравнивали вас с росою на траве, с осенними листьями на ветвях. Они говорили, что вы слишком рано нас покидаете, потому что отправляетесь искать другую, совершенную красоту. Раз за разом, снова и снова. Нам бы тоже хотелось уметь так.

— Э-э-э… — протянул Дон, совершенно не зная, что сказать. — Ты… мёду не хочешь? Извини, если я сбил твой поэтический настрой своей приземлённой прозой жизни…

— Я же говорила, — кивнула нисколько не обескураженная и даже не удивленная Миралисса. — Так тонко оценить возвышенный контраст между жизнью и смертью… между зарождающимся ростком понимания и завявшим сразу после рождения бутоном едва распустившегося посреди зимы цветка… если бы не ты, я бы и не заметила. Какие же вы, люди, все-таки поэтичные…

Тут Дон не выдержал и прямо-таки взвыл от хохота. Тотчас же к нему присоединилась и эльфийка.

Отсмеявшись, эльфийка подняла голову и заметила, что в горнице появилось третье действующее лицо — главным достоинством которого была окладистая борода.

— Грахель! — воскликнула она.

Гном картинно засмущался и даже шаркнул ножкой.

— Приветствую Вас, о Пресветлая Леди, — пробасил гном, пытаясь изобразить нечто между изящным поклоном и реверансом, но ничего не вышло — он лишь потешно запутался в ногах, принялся опасно шататься и наверняка упал бы, если бы Дон не подхватился со стула и не поддержал его под руку.

— Осторожнее, друг — последний бочонок пива определённо был лишним, — не лишённым ехидства голосом прокомментировал Дон.

— Неужели ты думаешь, что дело в каком-то жалком бочонке? — напоказ возмутился гном, неожиданно обретя ловкость в движениях — подойдя к стулу, который до этого занимал Дон, плюхнулся на него, продолжая говорить:

— Вот мы однажды с другом детства поспорили, кто выпьет больше пива прямо в Тронном зале, во время Малого Королевского Приёма, причём так, что никто из старейшин этого не заметит.

— И как? — с огромным интересом спросили Дон и Миралисса в один голос.

— До пятого бочонка всё шло нормально, мы шли практически вровень! — гордо продолжил рассказ гном. — И приём уж к концу подходил, никто действительно не заметил, как мы их пили… Эх, — сокрушённо покачал головой гном, — И надо же было королю подозвать моего друга к себе — какую-то мелочь разъяснить. Ну тот встал и пошел, только зря он это сделал, пока до короля добрался — двух стражников ненароком задел и опрокинул, да в колонну врезался, отбив у неё кусок. И кто меня дёрнул бежать к нему на помощь? Сначала под ногами путались старейшины, а потом на пути совсем некстати трон оказался… Представляете, король орет на весь зал: "Выведите отсюда этих пьяных идиотов!", а друг продолжает идти к обломкам его трона, с трудом держа равновесие и хватаясь за все что под руку попадается, чтобы не упасть.

Эльфийка вновь весело и заразительно засмеялась, так что Дон и Грахель тоже не смогли удержаться от смеха. Они так смеялись довольно долго. Остатки усталости вместе с тяжелыми мыслями и проблемами вчерашнего дня отступили, и представители трёх рас просто с теплом и добротой смотрели друг на друга.

— Кстати, о Приёмах, — гном внезапно стал серьёзен… Слишком серьёзен.

От внимательного глаза Дона это не укрылось.

— Так, — протянул он. — Выкладывай.

— Всё-то ты замечаешь, — с деланным неудовольствием протянул гном. — Итак, сегодня в полдень состоится Приём. Организованный вашим старостой, — гном с таким презрением проговорил последнее слово — будто выплюнул.

— И кого принимаем? — спокойным, каким-то слишком спокойным тоном спросил Дон.

— Орков.

Рука Дона метнулась к рукояти меча. Миралисса схватилась за лук.

— Вижу, вы тоже оценили серьёзность ситуации, — веско проговорил гном. — Значит, не зря старый Грахель топал сюда, и позволил себе войти без стука… А ночью — пробирался через дымоход в дом вашего старосты и слушал все эти мерзости о его грязных и странных делишках.

— Вовсе ты не старый, нечего притворяться! — фыркнула Миралисса.

— А делишки очень грязные? — поинтересовался Дон.

— Очень. Грязнее не бывает.

— Он впустит орков в Город?

— Не только. Он… что-то говорил о переходе людей на сторону орков.

— Что? — эта фраза поразила Дона как удар молнии. В течение двух ударов сердца над столом висела тяжёлая и гнетущая тишина. Потом её прервала Миралисса.

— Думаю, нам нелишне будет наведаться на этот Приём! — звонко выкрикнула она, вскакивая с места.

— Точно! — кулак Дона опустился на стол, так что тот затрещал… но выдержал. — Мы добавим своих слов в их песни! Песни предательства!

— А я их и плясать заставлю! — задорно продолжила Миралисса. — Где они собираются?

Гном, не поднимаясь с места, окинул взором вскочивших на ноги человека и эльфийку.

— В этом-то и основная странность, — медленно проговорил он. — Они собираются в полдень на Центральной площади. Я этого не понимаю… и мне это очень не нравится, — добавил он после паузы.

Миралисса и Дон перебросились недоумевающими взглядами.

— Не понимаю, — растерянно пробормотал Дон. — Насчёт старосты я не строю иллюзий, мне и раньше доводилось с ним иметь… разногласия. И он вполне способен и на предательство, и даже на переход на сторону врага — хотя это я с трудом допускаю, но это возможно… Но выкатывать своё предательство на площадь, на всеобщее обозрение — это же глупо! А он не дурак — подлец, но не дурак. Заговорщики собираются всегда тайно, скрытно! А так… Не понимаю.

— А ты уверен? — спросила эльфийка, пристально глядя на гнома.

— Уверен! — отрезал тот. — Сегодня с самого рассвета в харчевне сидит его племянник, приглашая всех приходить на площадь!

— Да ведь никто не придёт, — пожал плечами Дон. — В полдень — разгар рабочего дня, тут не до шатаний по площадям.

— Даже не пытаются скрываться… — задумчиво пробормотала эльфийка. — Может, это средство отвлечь нас от чего-то?

— Но в своём доме староста с орками обсуждал это же место, — ответил гном.

— Значит, так, — в голосе Дона зазвенел металл. — Сейчас я пойду в харчевню, возьму за жабры племянничка, и обо всём его расспрошу.

— Ты хочешь сказать — мы пойдём? — полутвердительно, полувопросительно сказала эльфийка, протягивая человеку руку.

— Вот именно, — пробасил гном, поднимаясь со стула и аккуратно беря изящную ладонь девушки своей огромной кистью.

— Вообще-то это опасно… — начал было Дон, но, взглянув в глаза эльфийке, сдался. — Согласен!

И человеческая ладонь легла поверх гномьей и эльфийской.