"Хроника Великой войны" - читать интересную книгу автора (Крюков Дмитрий Владимирович)

Глава вторая

"Форт-Брейден, столица Пентейского мыса, взят, тридцатитысячное воинство Хамрака стоит в городе". При дворе короля Иоанна только об этом и говорили. Монарху шел девятнадцатый год, два года он сидел на престоле, а до этого – смуты, междоусобицы лордов, однодневные вожди – кумиры толпы, обещающие свернуть горы. Казна оскудела и приходилось тратить её остатки на поддержание порядка, видимого спокойствия, чтобы не осрамиться перед соседями. Армия разбросана по всей стране, и собрать её вместе не удастся: с уходом войск сразу начнут бунтовать мятежные лорды. Гномы и низшие в горах поднимаются в надежде захватить северные земли – легкую добычу во время войны с Хамраком. Хамрак. Хамрак…

Непропорционально сложенный человек, одетый в аскетический темно-синий кафтан, поднялся из-за стола, прошелся по комнате.

– Хамрак. Как же ему все-таки удалось перебраться в Форт-Брейден? Сорок тысяч! Это же какая сила! И появился так внезапно!

Болезненного вида юноша задумчиво смотрел на разложенные на столе карты: черные стрелки дорог, затейливые рисунки построек, обозначающие поселения, частокол лесов, ленты рек. Красными чернилами были жирно обведены несколько башен, под которыми стояла четкая подпись: "Форт-Брейден". Юноша перевел взгляд на мужчину.

– Все пропало.

– Ну зачем же так, Ваше Величество? У нас ещё есть силы. Завтра же я еду к войскам, и мы выступаем в поход.

– Поздно.

– Отчего же? Можно послать за помощью к лордам Жоговена, да и на Пентейском мысе наши союзники. Население за нас! Поднимем народ на отечественную войну!

– Как говорил Зигфрид Мальнейский: "Надежды тешат душу и в самый смертный час…"

– Господи, Ваше Величество! Оставьте вашего Зигфрида Мальнейского. Он был прекрасным поэтом, но от его стихов хочется наложить на себя руки. Нельзя же так! Ведь за нас стоят Антимагюр и Слатия.

– Нет, мой милый друг. В Антимагюре правит Малькольм, хитрый как лиса, а в Слатии – предатель Альфред. Он давно забыл, где родился, и отрекся от людей…

– И все же нельзя отчаиваться. Мы ответственны не только перед собой, но и перед народом. Мы будем бороться! Клянусь, – легким, гибким движением, несвойственным его нескладной фигуре, мужчина вытащил меч из ножен. – Я, лорд Толокамп, клянусь свободой Верторского, Пентейского и Жоговенского мысов, что буду сражаться до тех пор, пока моя рука в состоянии держать этот благородный клинок!

Иоанн горько усмехнулся:

– Да, вы единственный верный мне человек. Остальные лорды выбирают сильнейшего, – король встал. – Но как они не поймут, что Хамрак в победе жесток, в поражении зол.

– Браво, Ваше Величество! – лорд Толокамп вскинул меч. – Вы никогда не уподоблялись Хамраку и не зависели от него, так не убойтесь же его и сейчас!

Тронный зал в Верторе, столице Королевства Трех Мысов поражал своими размерами. Им пользовались не часто, а лишь в особо торжественных случаях. Два года назад здесь, под этими розово-голубыми сводами, короновался Иоанн. Он хорошо помнил этот самый счастливый в своей жизни день: нарядные придворные, стражники в ярких туниках, добрые слова, радостные лица и всюду свет, свет.

Теперь в зале было светло, как и тогда, но люди стали другими. Из пятидесяти лордов на зов короля явились только двадцать три. Затравленно косясь друг на друга, они заняли места вдоль стен.

Сэр Вурд, исполняющий обязанности церемониймейстера, вышел вперед и, взмахнув золотым жезлом с набалдашником в форме головы дракона, оповестил:

– Король идет!

На ступенях, откуда должен был появиться Иоанн, зашумели. Монарх шел, и его выход предваряли несколько благообразных старичков, рыцарей в полном парадном обмундировании и четыре пажа, что несли красный, белый, желтый и синий стяги – штандарты трех мысов, входящих в состав государства, и знамя королевского дома. Рыцари расступились, театрально вытащив мечи. На верху лестницы показался Иоанн. Он был более обыкновения бледен, и светлый кафтан ещё резче подчеркивал его слабость и худобу. Лорды переглянулись: "Слаб король". Но герольды в ярких туниках уже вскинули трубы. Сильный, чистый звук побежал по залу, оторвался от пола, улетел под купола и долго играл там среди каменных статуй и изящных росписей. Иоанн спустился к лордам.

Все поднялись, звучно пропев:

– Король! Да здравствует король! Да здравствует король Иоанн!

Иоанн махнул рукой. Лорды с шумом опустились. Сам он занял место в центре на высоком троне в виде сцепившихся драконов.

Герольды протрубили ещё раз, возвещая начало церемонии.

Сэр Вурд снова взмахнул посохом:

– Великий Королевский Совет открыт!

Отголоски труб замерли в вышине. Наступила тишина – все ждали от монарха слова.

Иоанн в нерешительности оглядел собравшихся, остановившись на длинном, гладко выбритом лице лорда Толокампа, и когда тот кивнул, король начал:

– Было бы смешно рассказывать вам о событиях в Форт-Брейдене, о вероломстве гхалхалтаров и их полководца Хамрака. Вы все уже об этом знаете, – Иоанн выдержал паузу. – Мы собрались не для обсуждения потерь и ошибок. Мы здесь для того, чтоб решить, как одолеть общего врага!

Уроки Толокампа не прошли даром. Король говорил громко и уверено.

Лорды вновь переглянулись: "Не так слаб, как кажется".

– Итак, Пентейский мыс занят захватчиками, но народ за нас. Уже приняты меры по защите крепостей Грохбундер и Ирта. Пока эти две цитадели в наших руках, королевство в безопасности. Однако нельзя ждать, безучастно смотреть, как враг выжигает наши города, села, убивает наших соотечественников, угоняет их в рабство. Мы должны собраться с силами и выступить на помощь пентейским лордам, родному народу!

Лорды опустили головы, осмысливая сказанное. Первым поднялся Карен с Жоговенского мыса:

– Мы выставим силу в подмогу пентейцам, а Хамрак прорвется и возьмет нас голыми руками?

Иоанн посмотрел на его хищное, острое, покрытое сизой щетиной лицо:

– Мы не допустим прорыва. Наши войска контролируют Грохбундер и Ирту. Они зажмут его в Форт-Брейдене.

– У нас не более тридцати тысяч, а у них все сорок. Мы не то что осадить – в открытом поле боя не выдержим, – подал голос смуглый, красивый лорд Добин.

– Их не сорок, их тридцать пять, – слабо возразил король.

– Где гарантии?

– Вы не у противника воинов считайте, у себя!

– Побьют нас, и останемся мы в своих городах без войска!

– Идти на Форт-Брейден – безумие!

– Это самоубийство!

– Конец!

Сэр Вурд поднял жезл, тщась восстановить порядок. Крики не смолкали. Иоанн совсем растерялся и сидел, выставив вперед руку, словно защищаясь от невидимых ударов. "Конец! Конец!" – стучало в голове…

И тогда поднялся лорд Толокамп.

– Где я нахожусь: на базаре или на Королевском Совете? Нет, я не узнаю вас. Вы ли это, могучие лорды страны Трех Мысов? Торгуетесь? Не даете людей? Ну и не надо! Но подумайте, что вы скажете Хамраку, который не сегодня-завтра подойдет к вашим замкам с сорокатысячным войском? Как будете держать ответ на плахе?

Лорды молчали.

– Я не узнаю вас, Карен, Добин! Эти ли люди завоевывали Слатию, водворяя там новую династию? Вы ли разбивали варваров под Пельфией и Анелом?

– Не слушайте его!

Все обернулись к маленькому, сухонькому человечку с седенькой козлиной бородкой и лихо закрученными наверх усами, что смотрелись неестественно безобразно на его желтом, крысином лице. Лорд Мальерон! Вот уж чье присутствие на Совете было неожиданностью: он был приспешником лорда Альфреда, ныне правителя Cлатии. Многие, если не все, ненавидели его: в памяти ещё свежо было поражение под Оладором, когда Мальерон предал своих и ударил в тыл. Но влияние Альфреда не позволило разделаться с ним тогда.

Долбин крикнул первым не по охоте, но из принципа быть против предателя:

– Даю отряд в пятьсот копий!

Далее пошло легче – поддержал склонявшийся на сторону короля Карен:

– Ставлю тысячу!

– Двести драконов со всадниками!

– Сто рыцарей и восемьсот ратников!

Лорд Мальерон покинул зал.

Король Иоанн был несправедлив к Хамраку: предвидя долгую войну, бессмертный вовсе не бичевал пентейцев огнем и мечем. За три месяца, что мыс находился в руках у гхалхалтаров, не было разрушено ни одного поселения. Жителей, в которых завоеватели видели будущих подданных и работников, не убивали, а тем более не угоняли в рабство, так как такового не существовало вовсе.

Словом, когда тридцатипятитысячная армия Иоанна вошла на Пентейский мыс, все было спокойно. Деревеньки, разбросанные по плодородным склонам Пентейских гор, безмятежно пускали в чистое синее небо кольца сизого дыма. Белыми, теплыми пятнами в зеленой, но уже начавшей увядать, траве выделялись раскормленные мохнатые овцы; шелестели серебряной листвой тенистые оливковые деревья. Рай!

Войско людей разделилось надвое. Одна часть его плыла вдоль берега на кораблях. Флотилией руководил лорд Толокамп. Другая, в два раза большая, которой командовал сам король, двигалась к Форт-Брейдену по суше. Ведь именно там собрались главные силы гхалхалтаров. Там, в Форт-Брейдене, Хамрак ждал Иоанна…

Черные блестящие шлемы и темные куртки гхалхалтаров выделялись в пестрой толпе, облепившей Южные ворота Форт-Брейдена. Гхалхалтары поднимали на стены форта ящики со стрелами и дротиками. Скрипя на веревках, подтягивались вверх метательные машины: скорпионы и арбалисты. Город готовился к обороне.

Хамрак стоял на стене, наблюдая за работами. В городе тридцать семь тысяч войска, на подмогу идет десятитысячная армия Скелетора, а с севера, из Вахспандии, движется сильное войско людей-львов, или, как они себя называют, паскаяков. Это непревзойденные бойцы ближнего боя, необузданной отваги и звериной силы, а их кавалерию, что разъезжает на слоноподобных драконах сомми, не берут даже пули антимагюрцев. Ведет их доблестный Удгерф, единственный сын короля Ульрига III, несмотря на молодость уже увенчавший себя победой под Хал-мо-Готреном. С такими воинами запереть и раздавить людей несложно. Бессмертный ждал и одновременно страшился этого решительного момента, когда с холодной точностью отмечал на карте передвижения армий.

Люди были недалеко. Они разбили небольшой отряд тварей, случайно наткнувшись на него в одной из деревень. Пятьдесят безмозглых тварей – ничто, но Хамраку претили потери. Он слишком умен и расчетлив, чтобы допускать хоть какие-то ошибки. Впрочем, говорили, что это к лучшему: пусть люди почувствуют свою силу и станут развязанее – легче вязать будет. Этот невинный каламбур неизвестного острослова уже обошел всю сорокатысячную армию. Настроение было хорошее.

Крохотный городок Альт находился в дне пути от Форт-Брейдена. Рассвет слегка позолотил край небосвода. На улице было прохладно, как это бывает в конце ноября. Где-то хлопнула дверь. Заспанный пентеец, зябко поеживаясь, вылез из избы, прищурившись взглянул на заалевший восток. Чистота, свежо, благодать! С клекотом, нахохлившись, хлопая подрезанными крыльями, бродила в загоне домашняя птица. Пастух погнал в поле стадо овец, и далеко по горам разнесся переливчатый звук рожка. Гуляют последние деньки, а там брить и резать на праздники…

Сухая фигура часового гхалхалтара одиноким силуэтом торчала на фоне сероватого неба. Тонкое, высокое копье слабо покачивалось, словно травинка под дуновением ветерка. Ветра не было, и, казалось, природа застыла в тягостном ожидании… Все началось в седьмом часу, когда к воротам подскакал взмыленный всадник. На ходу соскакивая с коня, он прокричал что-то охраннику на гортанном гхалхалтарском и вбежал в распахнувшиеся ворота. В сопровождении неизвестно откуда появившегося гнома гонец кинулся к большому дому в центре города – единственному каменному зданию в Альте.

– Кто идет?

– Пропускай, к начальнику!

Гхалхалтар-стражник убрал алебарду, пропустив курьера. Еще один гном побежал будить сотника.

Приехавший был гхалхалтаром средних лет, а живут они в семь раз дольше людей. Ожидая командира, он уселся на диван, стоявший в холле, нервно теребя золотую цепочку на шее. Гулко стучали в углу большие часы. Внутри их неустанно качался маятник, и когда он отклонялся влево, то попадал в полосу света, превращаясь в стремительную желтую стрелу, но со следующим взмахом уходил вправо, в темное небытие тени. Гонец наблюдал за игрой бликов, отмечая про себя странные особенности, закономерности. Часы большая редкость…

Сотник не заставил себя долго ждать, стремительно ворвавшись в холл, разметав путавшихся под ногами гномов. Он был молод, широкоплеч и необычайно жилист и мускулист, чего не могла скрыть легкая шелковая рубашка, накинутая на голое тело. Откинув со лба длинные, по плечи, черные с синеватым отливом волосы, он подошел к гонцу, протягивая крепкую узкую руку, обхваченную кожаным браслетом-талисманом:

– Да освятится над тобой новый день, мой друг. Халхидорог Гарэльд Эмберг рад видеть тебя в своем доме.

Да, это был Халхидорог, тот самый, что пробрался три месяца назад в Морскую башню, устранив четверых охранников. Теперь он сотник и оставлен в Альте для прикрытия подходов к Форт-Брейдену.

– Приветствую тебя, Халхидорог. Враг близко. Твари уже отошли из-под Вьерна. Люди укрепились там. Они будут здесь к полудню. Осталось чуть более пяти часов, – гонец уже успел отдышаться и говорил спокойно.

Халхидорог не удивился столь скорому продвижению людей – это было не в его натуре. Он лишь задумчиво прошелся по комнате, поскрипывая половицами:

– Сколько их?

– Около десяти тысяч. Полководцем сам король Иоанн. Остальные в дне пути.

– Ясно. Их слишком много. Будем отходить.

Халхидорог вышел, кликнул гхалхалтара с алебардой, что-то сказал и вернулся:

– Но для начала устроим людям небольшое представление…

Через три часа гхалхалтары, подгоняемые идущими сзади в сто крат превосходящими силами, покинули городишко. Уходили молча, оглядываясь на далекие склоны гор, где в зеленой долине притаился Вьерн, уже занятый Иоанном. Скоро в отряд влились две сотни разношерстных тварей, спешащих оттуда. Командиром на время был поставлен помощник сотника Гхалк, сам же Халхидорог с пятью отборными воинами-магами остался в Альте.

Жители отнеслись к уходу завоевателей спокойно. Им было все равно, кто будет владеть городом: люди, гхалхалтары – лишь бы не бесчинствовали, а подобного, надо отдать ему должное, Халхидорог не допускал. Он прошел школу Хамрака, и, хотя люто ненавидел людей, это относилось лишь к тем, кто в броне. Убийства должны быть оправданы, истязание мирного населения глупо.

Вшестером гхалхалтары рассредоточились по городку. У сотника был план. Ему хотелось как можно больше досадить Иоанну, чтоб не надеялся, чтоб знал, как достаются вражеские поселения. Халхидорог гладил висевший на боку меч. Последний раз он был в деле в Форт-Брейдене. Сейчас может пригодится…

Дорога от Вьерна к Альту плавно скатывалась с покатых склонов пентейских гор и шла, петляя, по равнине. Летом грубые сорняки забивали её подавляющей мощью жирных стеблей, но сейчас, в конце ноября, зелень пожухла, словно заснула до весны. Впрочем, дорога не была предназначена для крупных войсковых переходов: людям приходилось идти лишь по трое в ряд.

Под полуденным солнцем прозрачными каплями переливались их до блеска начищенные шлемы и наконечники копий. Длинная вереница солдат змеей уходила вдаль, повторяя все изгибы дороги и окрестных скал. Наверное, когда первые подходили к Альту, последние ещё только выступали из Вьерна.

Халхидорог, наблюдая за марширующей колонной через щель, загодя проделанную в частоколе, хищно ухмыльнулся: "Пусть подойдут поближе. Ближе, ближе, доблестные воины". В двух десятках метров от него спрятался другой гхалхалтар. Остальные засели в домах.

Боятся люди нападения, иначе не парились бы в толстых стеганых куртках, вороненых кольчугах. И правильно делают. Надо бояться…

Халхидорог закрыл глаза и сосредоточился. Он с детства был наделен даром колдовства и, когда разойдется, мог совершить многое. Некоторое время сотник собирался с мыслями, доводя себя до состояния высшей релаксации духа. Это удается не каждому, а лишь тому, кто с гордостью носит титул мага.

Секунда – шаг людей. Вторая – колонна ближе. Третья – чьи-то веселые голоса смутными волнами доносятся до слуха. Четвертая – голоса тонут в прояснившемся сознании. Пятая секунда – в теле необычайная легкость, словно ты – повелитель мира, и достаточно одного твоего движения, чтобы свернуть горы. Но ещё не время: ты слишком умен и знаешь цену силе и власти. Она должна быть направлена на определенную цель, и сейчас эта цель – люди!

Халхидорог открыл глаза. Он был готов. Слабое свечение струилось из его раскрытых ладоней, сливаясь воедино, превращаясь в большой бело-огненный шар. Сгусток света сорвался с рук сотника и, перескочив через частокол, вихрем ворвался в строй людей. Солнечный свет на мгновение померк, склоны сотряслись от громового раската, клочья земли, подхваченные багровыми языками пламени, взлетели вверх. Короткие голубоватые вспышки пронеслись по равнине, подкашивая разбегавшихся в панике людей. Выжженная трава задымилась, высвобождая терпкие клубы гари, уходящие ввысь, к облакам.

Колонна рассыпалась. Несколько людей остались на дороге. Дым пепельным саваном заботливо окутывал тела. Придя в себя, люди похватали луки, самострелы – градом застучали по стенам дротики. Они напуганы, а страх – плохой советчик. Что сделают стрелы засевшим за частоколом магам? Ничего. И Халхидорог вновь размашисто прошелся огнем по полю, оставив безобразные лохмотья выгоревшей травы.

Движение замедлилось. Передние бежали, те, кто посмелее, отчаявшись, осыпали город ливнем стрел. Пришпоривая коня, выскочил вперед молодой рыцарь, закованный в громоздкие сверкающие доспехи. Ни одна броня не устоит против магии! Халхидорог знал это и приготовился к следующему смертоносному натиску на позиции подавленных людей, но не успел – частокол натужно застонал и, ожив, повалился на него. Облако пыли, поднятое падающими бревнами, укрыло сотника от глаз лучников. Две стрелы просвистели совсем рядом. С мечом в руке Халхидорог рванулся прямо на людей. Разум птицей летел впереди, предупреждая об опасности. Удивленные лица стрелков. Руки сотника вытянулись, выгнулись, живот ввалился, встречный ветер растерзал одежду, лопатки пробили кожу, развернувшись огромными, в несколько саженей, крыльями. Гхалхалтар оттолкнулся от земли и полетел, обжигая людей вьющимся пламенем. Несколько стрел занозами впились в толстую шкуру, но не более. Колдун, поваливший частокол, скрутил из дыма, курящегося над равниной, подобие гигантского бича, обхватил дракона, но Халхидорог вырвался.

Крики с поля смешались с ревом кавалеристов, ворвавшихся в Альт.

Всадники быстро заполонили улочки в бешенстве подрубая случайных прохожих. Стрела пригвоздила боевого товарища Халхидорога к частоколу.

Гхалхалтар, засевший в каменном доме, выскочил из окна, сбросив с седла проезжавшего рыцаря. Конь испуганно присел, вскинулся на дыбы, закрутился на месте, топча хозяина. Гхалхалтар бросился на второго всадника. Ретивый жеребец под ним рванулся вперед, ударив нападающего широкой грудью. Тот извернулся и вцепился в плечи кавалериста. Не выдержав, конь рухнул на мостовую, подмяв под себя и человека и гхалхалтара.

Халхидорог понимал: надо отступать. Описав пару кругов над головами мечущихся солдат, он взмыл ввысь, где его не могли достать ни стрелы, ни слепой бич раздосадованного колдуна…

Альт был взят. Злость стальными клещами схватила сердца людей, когда, разбив частокол в поисках убитых врагов, они нашли лишь двоих.

Равнина ещё клубилась черными кольцами дыма, неубранные тела лежали на улицах, а люди уже разбрелись по Альту. Городишко не мог вместить такую ораву озлобленных воинов.

На узких улочках Альта началось мародерство. Солдаты обыскивали убитых, стаскивали доспехи с поверженных рыцарей. Кто-то, усовестившись, тащил мертвых за околицу, где находилось городское кладбище.

– Отворяй! – солдаты вломились в дом, учиняя обыск. Краснолицый вояка прижал хозяина к стене. – Гхалхалтаров прячешь, собака?

Домовладелец, тучный, низенький человек, лишь хлопал глазами, от страха потеряв дар речи.

– Ищите! Ищите сволочей! – прикрикнул краснолицый на товарищей.

Пнув перепуганного хозяина, он подошел к шкафчику и дернул за дверцу:

– А ну, открывай! Что там у тебя?

Толстяк безропотно повиновался. Солдат достал объемный ларец, потрогал старинную ковку на выпуклой крышке.

– Ну что, нашли чего?

– Нет.

Краснолицый повернулся к хозяину:

– Ладно, так и быть, на этот раз прощаем, а впредь… – он погрозил увесистым кулаком.

Солдаты вышли, перевернув весь дом вверх дном. Хозяин облегченно вздохнул, отер выступивший на лбу пот. Вдруг вспомнил: "Ларец?!"

Вакханалия продолжалась час, до приезда командования. Иоанна пытались задержать. Лорд Карен, что ехал вместе с ним, даже выслал вперед сотню орков убрать убитых и раненых до приезда монарха. Однако тщетно: Альт встретил освободителей уродливыми развалинами, ужасными в своей жестокой действительности.

– Что это? – Иоанн широко раскрыл глаза, обозначившиеся на бледном лице двумя синими кругами.

– Это, ваше величество, поле боя, – лорд Карен старался говорить как можно спокойнее и теплее.

– Это все… Вот это все устроили гхалхалтары? – Юноша не находил слов.

– Их было много, ваше величество, около тысячи.

– Они отступили?

– Да, ваше величество. Три наши сотни отогнали их.

Король немного пришел в себя и больше не смотрел на убитых, а ехал пряча голову в белый шарф: гарь, стоявшая в воздухе, мешала дышать.

– Каковы потери?

Лорд Карен пожал плечами:

– Сведения ещё не получены.

– Я хочу знать, каковы наши потери.

– Будет исполнено, ваше величество.

Они въехали в город недалеко от того места, где чуть более часа назад сидел Халхидорог. В двух метрах от ворот, привалившись к стене, лежал убитый гхалхалтар. Глаза его были открыты – в них застыла непреклонная решимость.

Кавалькада ехала по грязным улочкам, где солдаты вытаскивали из домов чужое добро и писали на стенах неприличные слова, понося Хамрака и его воинство.

– Что это такое? Что происходит? – срывающимся от волнения голосом воскликнул Иоанн.

Лорд Карен опустил глаза. Он не мог предвидеть подобного. Посланные им орки вместо помощи сами алчно накинулись на беззащитное поселение.

– Я вам приказываю, Карен, немедленно прекратить это безобразие!

Иоанн заметил посреди улицы окровавленные тела рыцарей в одном исподнем. К горлу подступила тошнота. Он едва доехал до каменного дома, где ещё утром квартировал Халхидорог. Слуги заботливо уложили монарха в мягкую кровать. У Иоанна разболелась голова, и он лежал не двигаясь до самого вечера, в то время как лорд Карен отправился в город наводить порядок.

У мародеров отобрали награбленное и выдали по десять-пятьдесят плетей, в зависимости оттого, сколько те успели вынести и от настроения палачей.

Сам Карен был в скверном расположении духа. Предстоял неприятный разговор с королем, где придется лгать и сглаживать потери. Лорд старался отдалить грозную минуту, бесцельно слоняясь по улицам Альта, отдавая, как ему казалось, важные приказания. Но время пришло.

Лорд Карен отодвинул тяжелую портьеру и проскользнул в покои короля. Иоанн лежал на большой, не по его росту, кровати: голова бессильно откинута на подушки, глаза прикрыты темной повязкой. Монарху не здоровилось, его нельзя было беспокоить. Лорд Карен понимал это и потому начал издалека:

– Как чувствует себя ваше величество?

Иоанн заворочался, оборачиваясь к вошедшему:

– А, это вы, Карен. Что там в городе?

От разговора уйти не удастся, и лорд решил не тянуть:

– Все хорошо, ваше величество. Были кое-какие беспорядки, но они уже подавлены. Орки мародерствовали…

– Потери, потери!

– С нашей стороны пятьдесят два убитыми и сто тридцать ранеными, – лорд Карен не лгал.

– А у гхалхалтаров?

– Их было сначала больше, чем наших воинов. Они воспользовались внезапностью. Среди них было много магов, почти все…

– Сколько?

Лорд уставился на черную повязку, скрывавшую глаза короля.

– Сто два… Но, заметьте, ваше величество, из них все маги.

– Много. – Король задумался. – Почему же так мало их в городе?

– Мы не проезжали по тем улицам, куда снесли убитых гхалхалтаров.

– Сто восемьдесят два и сто два. С учетом внезапности нападения, применения магии со стороны противника, изначального его численного перевеса первый бой можно считать удачным, не так ли?

Лорд заметил наивную детскую улыбку, озарившую лицо Иоанна. Король даже чуть порозовел.

– Да, ваше величество… Конечно.

– Раздайте каждому солдату по три серебряных, а тем, оставшимся из трех сотен, по золотому. Пусть знают: король Иоанн щедро платит за добытые победы.

– Слушаю-с, ваше величество. Прикажете идти?

– Да, мой друг.

Лорд Карен по этикету поклонился, хотя король не мог видеть этого через темную повязку, и вышел. Настроение его ещё более ухудшилось. Он солгал, должен праздновать победу и теперь надо предупредить остальных полководцев, чтоб не сболтнули лишнего. Забыть, скорее забыть злополучный Альт, где сам воздух, наполненный облаками серного дыма, давил к земле.

Хамрак улыбался своей извечной улыбкой, не относящейся ни к чему в особенности, и отражающей его всегдашнее душевное состояние. Похоже, уничтожь Иоанн всю гхалхалтарскую армию, он бы продолжал радушно скалиться, сетуя о больших потерях. Конечно, бессмертному все равно. Он подождет ещё тысячу лет и вновь двинется на Северный континент, и вновь окопается в Форт-Брейдене. Но нет, король Иоанн не разобьет его: у людей слишком мало сил, которые начали таять уже теперь.

Известие о событиях в Альте оставило Хамрака равнодушным: конечно, Халхидорог побил много врагов, но потерял двух гхалхалтаров. Да и враги ли люди? Они ведь могут служить ему. Даже будут служить! Он заставит их почитать его как Бога!

– Ты слишком сентиментален, Халхидорог. Ты ещё молод, и отвага в тебе сильнее разума, а настоящая сила в разуме.

Сотник стоял, ссутулившись, слушая учителя. Бессмертный замолчал, давая Халхидорогу осознать сказанное:

– Я знаю тебя уже сорок лет. Ты всегда был моим любимым учеником. Я знаю, что в тебе сокрыта великая сила. Я никогда не скрывал этого, но будь же разумен. Не мечом следует действовать, и даже не магией, но словом. Слово – выражение мысли, мысль – выражение разума. Вот главная в мире сила. Убей своего врага – тебя замучает совесть, умей заговорить с ним и получишь друга. Я завоевал Форт-Брейден, не потеряв ни одного солдата, но до сих пор не могу простить себе гибели той сотни пентакреонцев. Если бы я вмешался, уверен, они бы не погибли, и такие, как сэр Данвельд, не запятнали бы себя кровью невинных.

Будь сказано хоть одно слово, этого бы не произошло. Ты понял?

– Да.

– Лжешь. Этого нельзя понять походя. Это приходит с годами. Просто впредь, прежде чем вытаскивать меч из ножен, подумай: "А стоит ли?" – Хамрак вновь выдержал паузу. – Как гхалхалтар, я тебя осуждаю, а, как полководец, хвалю. Ты герой, по крайней мере с точки зрения большинства. Теперь ты командир корпуса. Я дам к твоей сотне триста тварей. Ступай.

Халхидорог поклонился и бесшумно вышел, выскользнул в коридор так же, как три месяца назад, когда прокрался в Морскую башню…

Холодный декабрьский ветер рывками штурмовал стены Форт-Брейдена, терзая черные гхалхалтарские стяги на башнях. Корабли в порту кренились и недовольно скрипели, пряча тугие просмоленные борта. В последнее время работы у грузчиков поубавилось: слатийские и антимагюрские суда бойкотировали Форт-Брейден, пользуясь другими путями. В основном стояли лишь огромные гхалхалтарские суда, приплывающие с Южного континента. Они привозили с собой по несколько сотен тварей, которые благополучно вливались в город, растворяясь в его улочках.

На пристани гоблины развели костер. Ветер, сдерживаемый заслонами парусов и такелажа, но все ещё сильный, сбивал пламя влево. Дым высоко поднимался над скуластыми, горбоносыми головами гоблинов и уходил вглубь темного небосвода.

– А что, говорят, скоро драться будем? – Гоблин в серой засаленной телогрейке на голое тело протянул руки к огню, пошевелил короткими заскорузлыми пальцами.

– Говорят, и то хорошо.

– Людей не грабь, не трогай, а чуть шо, так нам от них достается. Вчерась одного из соседнего полка забили.

– Это как же так получается? – гоблин в телогрейке отшатнулся от огня, уставившись на щуплого, всего в цыпках рассказчика.

– Да так и забили. Спрашивать шо ли кто будет? Камнями, палками. Разе тут отобьешься?

– А как же Властитель?

– Шо Властитель? Ничего. Шо Властитель? – Щуплый зло плюнул в костер.

– Да, сам не заступишься, так никто и не поможет: ни свои, ни гхалхи, ни сам Хамрак-Властитель, – старый, морщинистый гоблин тоскливо обвел взглядом молодых.

– А, шо б их, гхалхов!

У костра засмеялись.

Гоблины называли гхалхалтаров гхалхами, но никто не осуждал их за то, ведь они неплохие солдаты.

– Ты что-то сказал, или я ослышался?

Смех оборвался, все обернулись туда, откуда из темноты доносился голос:

– Ну, кто ответ держать будет?

Старый гоблин, посмелей и поспокойней, отозвался первым:

– Ты выдь сначала.

Халхидорог подошел к костру. Он не собирался наказывать гоблинов. Просто хотелось пошутить:

– Ну, вот я и вышел.

– Э… Это не тебя сегодня на руках несли?

Герой ещё хорошо помнил разговор с Хамраком:

– Нет, не меня.

– Да будет тебе! Я ж видел, садись. – Гоблин в телогрейке подвинулся освобождая место. Еще бы, сидеть рядом с таким воином!

Халхидорог рано остался без родителей и вынужден был, едва встав на ноги, работать пастухом, подмастерьем у кожевника, потом каменщиком, прежде чем встретил Хамрака. Он не гнушался простого общества, и без колебаний взял щедро протянутую ему флягу. Сопровождающие гхалхалтары разместились здесь же…

Они долго сидели у костра, вспоминая былые походы, случаи из нелегкой солдатской жизни, родных…

Они ещё не знали, что этой же ночью в двух кварталах от порта пентейцами будут убиты шесть гхалхалтаров из третьего корпуса…

Ранее такого не случалось. Все знали: люди не любят военных, хотя бы потому, что сорокатысячная армия, расквартированная в городе и окрестностях, доставляет много хлопот. Да, случалось, пропадали твари. Очень нашумел случай, когда средь бела дня толпа растерзала гоблина. Но чтобы поднялась рука на гхалхалтаров? Такого ещё не бывало…

Проводить расследование было бессмысленно: все произошло ночью, свидетелей не оказалось. Хамрак даже не пытался ничего сделать. Наказывать он не хотел: жизнь сама накажет виноватых. Просто бессмертный понял, что дальше ждать нельзя. Надо действовать. Иоанн был уже близко, и конные разъезды сталкивались с передовыми частями.

Флот под командованием лорда Толокампа вынырнул из завесы предрассветного тумана неожиданно, оказавшись совсем рядом с сонными гхалхалтарскими кораблями. Небо покрыли сотни горящих стрел, как если бы звезды, вместо того, чтоб мирно погаснуть в преддверии дня, посыпались на землю. Катапульты нещадно дробили борта беспомощных, зажатых в бухте судов. Паруса полыхали ярким пламенем, освещая пристани, испуганные, мечущиеся фигуры, и жухли, как осенние листья. С треском, вырывая из воды фонтаны брызг, озаренных смеющимся огнем, обрушивались горящие мачты…

Люди оказались проворнее. Они напали первыми. Гхалхалтарский флот, стоявший в Форт-Брейдене сгорел. Осада началась…

Лорд Карен спешил к королю доложить об успехе.

Легко он ворвался в шатер:

– Ваше величество! Ваше величество!

– Что? – Иоанн лениво повернулся, отрываясь от карт. Ему нравилось разглядывать их как картинки. В тоже время ни один лорд не скажет, что король занимается не делом.

– Ваше величество, – Карен остановился, – ваше величество, лорд Толокамп одержал победу на море. Вражеская эскадра уничтожена прямо в порту!

– Что? – Иоанн сначала не понял, но, когда значение слов стало доходить до него, он просиял, выпрыгнул из кресла, стал прохаживаться по шатру, нервически дергая пуговицы кафтана. – Хорошее начало. Сначала Альт, теперь это. Просто прекрасно. Я всеми доволен. Прикажите раздать морякам по два золотых.

Лорд Карен недовольно скривился – король не заметил:

– Не имею возможности, ваше величество. Они на кораблях и отрезаны от нас Форт-Брейденом.

"Ишь, блажь какая, за каждую победу золото метать! Не знает цену деньгам". А он, лорд Карен, знает и не даст.

– Хорошо. Тогда потом. – Иоанн замер. – Но ведь надежда есть, не так ли?

– Несомненно.

Карен помолчал.

– Ваше величество изволило заниматься стратегией? – лорд подошел к столу, где в беспорядке валялись карты.

– Да.

– Какая гениальная мысль на сей раз посетила светлую голову моего государя?

Иоанн побледнел:

– Я просто изучал окрестности Форт-Брейдена.

Перед королем лежала карта северной Вахспандии, но лорд Карен сделал вид, что не заметил этого.

– Что ж, ваше величество, мы должны начать осаду прямо сегодня.

– Мы проиграем? Только ответьте честно.

– Ну что вы, ваше величество. После таких поражений Хамраку не подняться!

– Хорошо. Вы меня успокоили.

– Каковы будут ваши приказания относительно осады?

Иоанн бросил на Карена умоляющий взгляд:

– Займитесь этим, мой милый друг. Я слишком занят.

– Слушаю-с…

Лорд Карен умело взялся за дело: люди подступили к городу тремя широкими колоннами, обложив Форт-Брейден со всех сторон, заперев все выходы. Но надолго ли? Их сила велика, но разделена, разбросана по окрестным холмам. Хамрак собрал все отряды в один кулак, и горе той колонне, на которую придется его удар.

Гамар Хамгар Хигерг, новый комендант Форт-Брейдена, смотрел из узенького окошка, вырубленного в толще стены, как суетятся внизу люди, подкатывают тяжелые катапульты, тащат боеприпасы. Впрочем, на стенах так же стояло достаточно скорпионов и онагров, однако осаждающих больно много. Сэр Данвельд, теперь уже гроссмейстер пентакреонцев, был здесь же. Прочная вороненая кольчуга сменила желто-синюю тунику, на боку красовался тяжелый широкий меч.

– Ничего, у них мало сил. Мы примем на себя основной удар. Остальным легче будет.

– Успокаивьает, – Гамар никак не мог избавиться от гхалхалтарского акцента и говорил с придыханием, коверкая слова. Впрочем, никто не осмеливался смеяться над ним.

Гамару шел двести пятьдесят шестой год – возраст зрелый. За свою жизнь он повидал многое – Хамрак не стал бы ставить комендантом в замке дурака. Относились к Гамару по разному, но все с уважением. К этому располагала широкая плотная фигура гхалхалтара, суровое резковатое лицо, глаза смотрящие прямо, чуть исподлобья.

– Хамрак встретьит их хорошим ударом. Гот тольхо выдьет ли за город? Уж больно потьерь не лубит.

– Выйти-то выйдет. Мы их в поле разобьем, а за стенами только трусы да собаки жмутся. В городе, честно скажу, вас не любят, а в нас, пентакреонцев, так просто камни бросают.

– Да уж… Гхи! Смотьри, как суетьатся! А дракуны-то, дракуны!

Из окошка стало видно, как три десятка миниатюрных пентейских драконов взмыли в небо. Клонящееся к западу солнце нежным светом забилось в перепонках их развернутых крыльев, яркими бликами оседая на шлемах самих всадников, гордо восседавших на спинах драконов. Это были дракуны. Лихо закружившись, они, словно подхваченные неистовым вихрем, взмыли в поднебесье, скрывшись за тонкими, темными на фоне розовых сумерек облаками.

– Позиции выведывают, черти.

– Пусть выведьивають. На пользу не пойтьот.

Снизу донеслись крики.

– Чего они там?

Темные остовы катапульт, натянувшись, замерли в стоячем вечернем воздухе. Короткая команда. Вздыбившись, машины метнулись вверх, выбрасывая на замок град камней. Булыжники бойко заколотили по крепостным стенам и быстро осыпались, потеряв начальную силу броска.

– Этот замок построил ещё лорд Бролл, прапрадед Альфреда Черного. Выстоит, а вот спать спокойно не дадут, – сэр Данвельд находился в веселом расположении духа, и, очевидно, меч, болтавшийся с боку, прибавлял ему смелости.

– Спать потом будьешь, а сейчас надо б их пугнуть. Скажи Герху, чтьоб собирал магов.

Герх славился дурным нравом, но начальство его любило за расторопность. Никогда не взять врасплох – всегда готов.

Камни вновь устремились на замок, дробясь о неприступные молчаливые стены. Что-то ухнуло, обрушилось вниз – крупный снаряд разбил деревянное перекрытие.

Темное небо разрезали магические всполохи. Вспыхнули две катапульты, осветив затаившуюся во мраке позицию. В ответ на замок обрушилась волна серого, вязкого тумана. Рваные клочья быстро заполняли переходы, башни, оседали во дворе. Стало трудно дышать. А ещё колдовать. Темнота и туман отнимают зрение, волшебство есть экзистенциональное выражение воображения, а что может вообразить слепец? Сильный порыв неожиданного ветра разогнал тяжелый туман, отнеся его далеко в море.

Начался бой магий, и лишь изредка стучали о стены бесполезные камни…

Ночь быстро поглотила все побережье. Всадник, въехавший на скалу в нескольких полетах стрелы от города, видел, как копошится огнями огромный лагерь людей и как ходят по стенам замка язычки факелов. Картина поразила его, и он приостановился, разглядывая цепочки людей, медленно ползущие в темноте. То был паскаяк, человек-лев, посланник командующего первой вахспандийской армией принца Удгерфа. Паскаяки унаследовали от зверей силу, выносливость, хорошее обоняние, слух и умение видеть в темноте. Легкомысленные люди любили подшучивать, намекая на животное происхождение вахспандийцев, однако те считали своим прародителем могучего Ортакога – бога войны.

Ловя ртом мягкую ночную влагу, пропитанную свежим дыханием моря, паскаяк тронул коня, и тот послушно понес его вниз, к лагерю людей. Скакун был под стать хозяину: в два раза крупнее обычных жеребцов, с крутыми черными боками, туго очерченными мышцами, большими, налитыми кровью глазами, выпяченными вперед разгоряченными ноздрями.

Паскаяк скакал уже несколько суток без передыху. И гонец, и конь сильно устали, но, напрягая одервеневшее тело, последним усилием воли он гнал скакуна вперед. Умный зверь понимал, что хозяину тоже трудно, и это придавало ему силы.

Паскаяк не хотел встречи с людьми, а потому, не доезжая до лагеря, взял влево. Тяжелый размеренный топот летел из-под копыт взмыленного коня. Море, ласкаясь о берег, негромко рокотало в темноте. Свет огней, зажженных в замке, отражался на его неровной поверхности. Скорее, скорее! Одолеть эти несколько сот метров, доскакать до крепости!

Грохот обрушившихся на стену камней налетел на гонца. Впереди катапульты! Отрезали! Паскаяк гневно осадил коня. Тот покорно замер, осев под всадником. По суше не пройти. Оставалось море.

Вахспандиец спешился. Твердая земля под ногами приятным теплом разлилась по ступням. Взяв скакуна под уздцы, паскаяк повел его к воде. Он хорошо видел, как неровными фалдами опадает в море драпировка морщинистых скал. Выбрав наименее крутое место, они начали спуск, шаг за шагом преодолевая опасные расщелины, цепляясь за каждый выступ. Один раз конь едва не упал, но хозяин поддержал его: послужил, и тебе помогут. Море резко выступило вперед. Паскаяк убедился, как оно близко, лишь когда очутился по колено в холодной воде. Прилив покрыл невидимые рифы, спрятав их в глубине. "Тем лучше, не скрести коленями по дну", – гонец усмехнулся, нырнул, уйдя с головой в черную воду залива. Холод сковывал движения, но он плыл все быстрее и быстрее, разогреваясь с каждым взмахом могучей руки. Вода отогнала одолевавшую ранее сонливость.

Грозные силуэты кораблей Иоанна стояли совсем недалеко. Но вахспандиец плыл уверено. Лишь иногда взлетала над волной его большая гривастая голова и вновь скрывалась.

Конь плыл следом, перебирая ногами. Такие твари не пропадут, спасутся сами, ещё и хозяина вынесут. Но несколько дней безостановочной езды… Скакун захрапел, вскидывая голову, косясь на опасные, затаившиеся в темноте корабли. Еще рывок, он ушел под воду, затем вынырнул, отдуваясь, снова накренился и исчез совсем. Паскаяк обернулся, оскалился, нащупал узду, с силой дернул вверх. Морда коня ткнулась ему в бок, выскочила из-под волны, уставившись безумным взглядом на хозяина. Так и есть! Загнал коня.

– У-у, пятка Крейтера Великого, – паскаяк протянул его на себе ещё несколько метров.

Замок был уже совсем рядом, но никто не заметит, не поможет… Послужил верой, правдой, пора помирать…

Отпустив поводья, паскаяк в несколько рывков добрался до пристани. Всюду плавали обломки досок, обрывки парусины – останки гхалхалтарской эскадры. Отфыркиваясь, стряхивая с волос воду, паскаяк влез по толстому столбу на причал, выдающийся далеко в море. Крадучись пошел к берегу, туда, где жгли костер.

– Эй?

– Глядь!

– У!

Гоблины на берегу повскакивали с мест, хватаясь за оружие. Еще вчера они сидели здесь, спокойно разговаривая с героем Халхидорогом, а сегодня началась осада и вдруг из воды вылез трехметровый мохнатый верзила.

– От Удгерфа к Хамраку! – эти слова паскаяк произнес как пароль.

Гоблины не поняли его, но имена знали.

Тощий юркий адъютант донес Хамраку о событиях в замке. Бессмертный уже знал, что лорд Толокамп потопил третью эскадру в порту, и что люди начали обстрел замка, и что вторая колонна в составе трех тысяч солдат безуспешно штурмовала Южные ворота Форт-Брейдена. Он так же представлял, что сидеть за стенами невыгодно. Единственное, чего ожидал король гхалхалтаров – вторжения союзной армии Вахспандии. Удгерф, сын короля Ульрига уже проявил себя под Хал-мо-Готреном, когда разбил в два раза превосходящие силы людей. Сейчас Хамрак ждал от него подобного.

Но сколько будет жертв? Хамрак бессмертен, но, покуда идет война и гибнут солдаты, мирные жители, жизнь не одолеет дурную привычку умирать. Смерть останется и будет злорадно смеяться над волей, стремлением к счастью, разлучая смертных меж собой… А что надо? Надо всего лишь победить смерть. Хамрак вызвал её на поединок. Кто окажется победителем? Кто останется в живых?

Дверь тихонько приоткрылась, на пороге появился все тот же тощий адъютант:

– Ваше величество, гонец от принца Удгерфа.

Хамрак оторвался от раздумий:

– Пусть войдет.

Тяжелая мокрая фигура приехавшего протиснулась в комнату, робко замерев у стены.

В свете горящих свечей охряно-желтая шерсть паскаяка, покрывавшая его лицо и руки, отливала золотом. Серебряными нитями, путаясь в складках мокрой одежды, поблескивала вода.

– Устное послание от принца Удгерфа королю Хамраку Великому, – паскаяк осекся. – Король понимает мой язык?

Бессмертный кивнул. В Вахспандии он был чуть более тысячи лет назад…

– Плохие вести, – паскаяк замолчал.

Хамрак понимал его: у тварей за подобное гонца умертвляли… Нет, это, конечно же, варварство!

– Говори. Я чувствовал это… Удгерф не придет.

– Да.

– Я не буду спрашивать почему. Это дело Удгерфа, но если он поступил не по совести, то горе ему, ибо нет спасения от совести.

– О, ваше величество, Вахспандии грозит опасность! Другого выхода нет. Враг вышел…

– Я не спрашивал тебя ни о чем. Иди отдохни и обсохни. Пусть Удгерф спасает Вахспандию. Я буду спасать людей!

Посланец вышел. Он был очень почтителен, но Вахспандии не поможет.

Хамрак задумался. Его армия равна людской по численности, но гораздо профессиональнее. Одна Императорская Гвардия стоит всех их рыцарей и дракунов вместе взятых. Но как не хотелось полководцу вводить в бой гхалхалтаров. Сколько погибнет их? А одни твари не справятся. Да это к тому же жестоко и подло бросать их на заведомо превосходящие силы противника! Может завершить дело миром? Послать парламентеров к людям? Но что они могут сказать? Он стоит на их земле. И ответ будет: "Уходите!" Тогда придется либо с позором уйти, либо драться. И сами гхалхалтары, зная, что половина из них не вернется, все же выберут второе и ещё будут указывать на него пальцами и кричать: "Он трус! Корыстный, он предал нас, продал врагам! Отступленник!" А что он? Ему ничего не надо, ведь он бессмертный и для себя добился всего, чего хотел.

Хамрак вспомнил Высший Совет Лордов накануне войны. Он не хотел её. Он знал, что Смерть вновь будет смеяться над ним, что бойня не принесет счастья народам. На Совете Хамрак выступал горячо и убедительно. Он искал глазами того, кто поддержит его, но в разнаряженной, пестрой толпе не нашлось ни одного разумного лица. Все, обезумев, кричали: "Война! Война!" Гхалхалтары её получили. Потери их пока незначительны, но Хамрак с ужасом сознавал, как медленно, неотвратимо надвигается Смерть…

Ночью, во сне, её жесткая рука стискивала ему горло и он боролся, кричал, задыхался. Он рывком садился на кровати, и в висках дико, до помутнения в глазах, стучала кровь. Комната плыла и уходила во тьму. Грань между мирами стиралась. И некромант видел черные мечущиеся тени. Они смеялись ему в лицо и надрывно кричали: "Война! Война!"

И так каждую ночь.

Порой, когда становилось совсем невмоготу, в голове мелькала отчаянная мысль: "А что если бросить все? Отречься? Уж если нельзя сделать народы счастливыми, то надо отказаться от власти". Яркой молнией мысль эта разгоняла мрак и ужас, накопившиеся в душе короля, но, быстротечная, как вспышка, она тут же угасала: "Если не я, то войну поведет другой. Это неизбежно, но тогда неизвестно, кто будет вершить судьбами мира". Любой из его полководцев посчитает себя всемогущественнейшим властителем и не остановится до тех пор, пока все города не будут лежать в руинах, и он не увенчает свое имя позорной славой диктатора. Взять хотя бы Халхидорога…

Нет, раз уж так суждено, бессмертный Хамрак понесет тяжелое бремя власти. Как страшно быть диктатором, невольным разрушителем чужих судеб! Так пусть эти муки достанутся ему одному. Своей жертвой он спасет сотни жизней и одну душу. Душу того, кто мог бы встать на его место.

Три месяца назад за этим столом в форт-брейденском замке сидели пентакреонцы. Они знали, что снаружи режут их собратьев по ордену.

Сейчас здесь тоже сидят пентакреонцы, но их значительно меньше. И вновь убивают их братьев, однако жертв гораздо больше. Хамрак так же смотрит на застывшее пламя свечи. Гхалхалтары, разместившиеся по обе стороны стола, так же суровы, и так же веет от них мрачной торжественностью, но теперь они не сидят молча. Идет совет, и каждый высказывает свое мнение.

Слово взял Гамар-комендант. Все почтительно смолкли.

– Замок хорошо укреплен. Сегодня ночью мы успешно отбили магическую атаку противника. Осадные орудия не нанесли серьезных повреждений. Рухнул лишь деревянный переход между Въездной и Южной башнями. Настроение гарнизона отличное, провиант и амуниция запасены. Крепость выстоит.

Пентакреонцы не понимали чужеродной гхалхалтарской речи, но по бодрому тону коменданта догадывались о смысле его слов.

– Что думает умный Гамар по поводу обороны города?

– Необходимо сделать вылазку и остудить людской пыл. Недовольных в городе развесить по улицам для острастки.

– Жители беспокойны. Они подтачивают нас изнутри.

Реплика принадлежала Гархагоху, Верховному Магу гхалхалтаров.

– Вы тоже предлагаете вылазку?

Гархагох нахмурился:

– Я ничего не предлагаю, лишь констатирую факт.

– Факт не требующий констатации… Итак, ваши идеи, – Хамрак обвел взглядом присутствующих.

Сэр Данвельд уткнулся подбородком в ладони. Идеи, мысли, мнения, а положение гадкое: девять членов ордена ночью бежали к людям. Пока об этом знали немногие. И стоит ли говорить? Да и как сказать? Пентакреонец вскидывал взгляд, ища помощи в бездонных глазах короля, но натыкался лишь на благодушное спокойствие. И чем добрее казался Данвельду взор Хамрака, тем больше он боялся сказать правду.

– Почему вы молчите, сэр Данвельд? Каково положение в ордене, – некромант чуть подался вперед.

Улыбка острыми белыми зубами разорвала его седую бороду. Жуткая улыбка, и не понять что это – простой вопрос или начало допроса?

– Ваше величество, после подхода войск Иоанна… – Сэр Данвельд замолчал: утаить? Но вдруг Хамрак знает. Сказать? А собратья? – Ваше величество, ночью дезертировало девять человек.

Фраза прозвучала глухо, как удар погребального набата.

– Они не хотят сражаться против людей?

– Да. К сожалению, они хотят сражаться против вас.

Хамрак откинулся на спинку. На лице – добрейшая улыбка:

– Спасибо за откровенность, сэр Данвельд. Это дорого стоит, очень дорого… А что у вас, Халхидорог Гарэльд Эмберг?

Новоиспеченный командир корпуса сидел на углу стола. Это был его первый военный совет. Хамрак при всех обратился к нему, поинтересовался мнением.

– Ваше величество, я… – гхалхалтар перевел дыхание. Он имел свой особый взгляд на ведение боевых действий. – Ваше величество, в сложившейся ситуации, лишившись поддержки с моря, мы одолеем людей в открытом бою, но потеряем до десяти тысяч солдат из элитных частей. Надо решить, хотим ли мы славы и огромных потерь среди своих соотечественников или желаем позорного отступления, оставляющего нам, однако, большие надежды и полные отряды. Я предлагаю покинуть город – здесь нас ненавидят.

Откинув назад упавшую на лицо прядь, Халхидорог смотрел прямо в искрящиеся зрачки короля. Начальники склонили головы, пряча глаза. Никто не осмеливался поставить вопрос так остро.

Молчание длилось долго. Холодная паутина опутала мозг, расползаясь по телу. Халхидорог застыл и упрямо смотрел в смеющиеся глаза некроманта. Воитель – воля! Собрав волю, он стряхнул с себя оцепенение, пошевелился. Скрипнул стул. Тишина, лопнув, как лед, разлетелась осколками недовольных голосов:

– Как?! Покинуть Форт-Брейден?!

– Уйти? Безумие!

– Молод еще!

– Стойте, – спокойный жесткий голос оборвал возгласы недовольства. – Он прав. Мы покинем город.

Хамрак встал. Он уже давно принял решение и лишь забавлялся, глядя, как седобородые мужи, словно мальчишки, спорят, волнуются, боятся, когда по сути ничто не зависит от них. Смерть заберет их всех, так почему они считают себя в праве распоряжаться жизнью, ведь жизнь сильнее смерти…

Солнце холодными белыми лучами танцевало на гребнях волн, на окутанных туманами утесах. Обычное декабрьское утро.

Форт-Брейден ещё спал, а точнее притворялся спящим. Напуганные жители отсиживались в домах. Залетевший ночью огненный шар разворотил одну постройку, и её уродливые останки уныло клубились, оседая тяжелой гарью.

Внизу, под стенами догорали ночные костры. Слышались крики. Заряжались орудия.

Лорд Карен в сопровождении адъютантов объезжал позиции. Его плотную ссутулившуюся фигуру в легких боевых доспехах видели у замка, у Южных ворот, у берега – везде, где только стояли люди, где с тугим скрежетом заводились спусковые крюки катапульт…

Лорд Толокамп находился на носу "Лучезарного", разглядывая размытый в синей дымке берег, сиреневые контуры крепостных стен. Гхалхалтарский флот потоплен, но останавливаться на этой победе лорд не собирался. Мелить было нельзя.

– Готовьсь! Заряжай! – крики привольно разливались по палубе, перекатывались на другие корабли, и там тоже глухо взводились катапульты…

Солнце поднялось высоко. На улицах было пустынно, лишь изредка проходили безмолвные колонны солдат. Гхалхалтары производили перегруппировку сил.

Когда король Иоанн проснулся, умылся и позавтракал, лорд Карен получил разрешение начинать. Перед королевским шатром, расположенным на холме вынесли высокое кресло, на котором уныло взгромоздился монарх. Полки, блестя стальной чешуей, развернулись и медленно, неохотно подались вперед. Стены Форт-Брейдена смотрели на них тусклыми мертвыми бойницами. Лишь только штурмующие приблизились, бойницы ожили, и это сулило смерть…

Стрелы градом посыпались на людей. Прикрываясь щитами, колонны упрямо тащились вперед. Красавцы-дракуны, расчерчивая небо невидимыми рунами, метались над замком, посылая вниз огненные вспышки.

Гхалхалтарское знамя над крепостью встрепенулось, взвилось вверх снопами багрового пламени. Обуглившееся древко подломилось. Горящий штандарт факелом полетел вниз.

– Знамя Хамрака пало! Пало!

Ободренные люди волнами навалились на Южные ворота. С шумом и свистом разогнулись напряженные остовы боевых машин, обрушив на Форт-Брейден сотни камней.

Ритмично и ровно шагали по улицам колонны гхалхалтаров, в такт покачивая высокими копьями. Они спешили к Южным воротам и порту.

Получив преимущество на море, люди приблизились на дерзкое расстояние и обстреливали пристани, где гоблины, яростно размахивая саблями, метались по искореженным настилам.

Гхалхалтары под предводительством Гархагоха, Верховного Мага королевства, появились неожиданно, выскочив из узенького переулка. Хамрак ценил старого мага и дорожил его жизнью, но старик не носил доспехов. Зачем лишняя тяжесть, если существует всемогущая магия? Гархагох прикрыл глаза. Внезапно поднявшийся на море ветер рванул полы широкого белого балахона. Шторм усиливался. Ураганный ветер яростно трепал паруса людских кораблей. По воде расползлись опасные тени, клубящиеся в провалах меж лихо закрученными гребнями волн.

– Убрать паруса!

Корабли, словно обезумев, срывались с якоря и летели на скалы. Гархагох стоял бледный. В глазах его горел лихорадочный огонь…

Несколько отчаянных воинов из людей, взобравшись на стену, попытались оттеснить гхалхалтаров от Южных ворот, но их быстро сбили. Внизу клубилась толпа. Створки натужно скрипели.

Хамрак не вводил в бой пятитысячную Гвардию – свой главный корпус…

Спасительная ночь опустилась на землю, оборвав штурм. Люди, чертыхаясь, отходили на исходные позиции. Дракуны опускались в лагерь, растворяясь в толпе пеших бойцов. В Форт-Брейдене убирали павших. Раненых сносили в военный госпиталь, устроенный в одном из храмов.

Стяг гхалхалтаров, безобразными клочьями валявшийся во дворе крепости, так и не был заменен новым. Три месяца назад над замком реял штандарт Иоанна, затем – Хамрака, теперь над башней торчал лишь обгорелый шпиль. Стены, понурые, изъеденные дневным обстрелом, не принадлежали никому. Гхалхалтары ещё находились внутри, но город был уже оставлен…

Лорд Карен и лорд Толокамп, потерявший четыре корабля в результате неудачной атаки с моря, остановились на достигнутом, заключив город в тесное кольцо осады. Дозорные дракуны парили в темном ночном небе, следя за передвижениями крупных отрядов противника (если таковые случались) делая невозможной попытку любой вылазки.

Впрочем, Хамрак планировал не простую стычку, а прорыв. У него по-прежнему оставалось волшебное зеркало, с помощью которого он мог переправиться обратно в свои владения за Магический Щит. Однако ни один из военачальников, а в особенности Гамар, не позволили бы ему так просто отказаться от блистательно начатой кампании. Они желали войны с людьми и не хотели покидать Северный континент. Хамраку пришлось отказаться от зеркал и выбрать тактику прямого прорыва, а для этой цели лучшего времени, чем ночь, нельзя придумать. И вновь Хамраку придется нарушить её святую тишину.

Хамрак стоял во дворе замка. Свет луны почти не проникал туда, а лишь будоражил воображение, призрачным покрывалом рассыпавшись по крышам башен. Там, наверху, громоздились тяжелые крылатые фигуры – пещерные тролли. Они должны будут отвлечь дракунов, но это потом. А пока… Бессмертный с наслаждением вдыхал ночной воздух. В глубине затхлого двора он был не так свеж, но тем блаженнее он показался, когда король, оседлав коня, пустился вскачь из крепости, туда, где ждала его Гвардия.

Гхалхалтары стояли молча, всматриваясь в тусклый провал ворот. Луна устало озаряла их спокойные лица. Красные, жутковато горящие глаза и бледная серость кожи делали их похожими на восставших мертвецов.

Стук копыт гулко вынесся из-под свода ворот. Врезавшись в лунный свет, разлитый на улицах города, Хамрак предстал перед Гвардией. Взмах меча. Безмолвно вздыбились в ответ сотни копий.

– Вперед! Святая ночь поможет нам!

Колонна тронулась…

Открылись тяжелые створки Южных ворот, и медленно одна за другой стали выныривать оттуда ровные шеренги шлемов…

Над замком пропел протяжный и чистый звук рога. Тролли встрепенулись, развернули крылья, оттолкнулись от неподвижных стен…

Ротер служил дракуном всего несколько месяцев. Это была его первая кампания. Он происходил из богатой семьи и доводился дальним родственником самому лорду Толокампу. Давным-давно, в детстве, он с отцом, рассматривая книжку, увидел красивую картинку: человека в блестящих доспехах верхом на переливающемся чешуями красном драконе. Отец, читавший сыну по вечерам, пояснил, что это дракун Королевства Трех Мысов. С детской наивностью Ротер спросил: "Папа, когда я вырасту, я стану таким же?" – и отец улыбнулся и сказал: "Да". Самой сокровенной мечтой мальчика сделалось походить на того красивого воина из книжки. Отец сдержал слово и устроил сына в училище, где обучались будущие защитники Королевства. Через пять лет Ротер получил дракона, настоящего, как на картинке, даже лучше. Им очень гордились: отец снаряжал его на войну как настоящего героя, а дочь соседа, барона Фуржида, подарила на прощанье вышитый ею платок. Он помнил, как вечером в саду накануне расставания она тихо плакала у него на плече, помнил её лучистые глаза и бриллианты слез на ресницах…

Он вернется, увенчанный славой, привезет трофейные гхалхалтарские мечи и сложит их к её ногам.

Гхалхалтары были внизу, в темноте. Ротер чувствовал это. Он вгляделся и увидел тусклые полосы копий. Рядом летели ещё пять дракунов. Они тоже заметили неприятеля и развернулись. Ротер потянул узду на себя и вправо. Дракон изогнулся, заложив крутой вираж, выровнялся и вдруг… Что-то неистовое, хлопающее налетело на Ротера. Удар. Мир внизу завертелся, запрыгал. Дробно качающиеся полосы копий сломались, провалились во мрак. Темнота…

Дозорные дракуны не успели передать лорду Карену о нападении. Те, что добрались до лагеря, опоздали.

Гхалхалтары обрушились на передовые позиции людей. Застигнутые врасплох, солдаты бежали, пытаясь найти основные силы. Некоторые, отчаявшись, в слепом бешенстве оборачивались и набрасывались на преследователей. Лязг оружия и крики огласили берег.

Все новые и новые силы из города вливались в сражение. Дракуны поднялись в небо, озарив его огненными вспышками.

– Крылатые бестии! – Халхидорог погрозил в небо кулаком. – Доберусь до вас!

Наверху – снопы искр, сыплющиеся из разверстых пастей драконов. За спиной – орущая масса обезумевших тварей. Впереди – тьма, в которой острый гхалхалтарский глаз различал мечущиеся фигуры. Люди!

Подгоняемый хлесткими ударами дракунов отряд Халхидорога неожиданно натолкнулся на небольшой конный разъезд.

– Эй, что там такое?

– Спасайся!

– Наших бьют!

Халхидорог подбежал к всаднику, выпростав из-под плаща руку, с силой рванул того из седла. Кавалерист повалился наземь, не успев даже взмахнуть мечом. Остальные шарахнулись в стороны. Те, что имели саадаки, выстрелили. Снова визг тварей. Халхидорог, пытаясь избавиться от несносного рева, прорывался вперед, подальше от орущей толпы.

– Не уйдешь! Получай! – он исступленно махал мечом.

Узкий, холодный луч неровно скакал в темноте, кроша вражескую броню.

– За Хамрака! – поддерживали гхалхалтары сзади.

– За Хамрака! – раздалось в темноте, и крик этот прокатился по холмам и равнине от Южных ворот до замка, где двигались войска сэра Данвельда и коменданта Гамара. Боевой клич вознесся к небесам, к звездам, тихо мерцавшим в вышине.

Хамрак верхом на вороном коне, в искрящихся доспехах, с боевой секирой в руке, с непокрытой головой и развевающимися волосами походил на призрака, вернувшегося на землю для свершения кровавой мести. Привстав в стременах, бессмертный зорко вглядывался в тени сражающихся. Время от времени его взгляд обращался на безжизненные тела: ночью было трудно различить, кто на этот раз оказался среди павших. Но разве это важно? Главное, кто-то погиб…

– Смерть! Смерть! Ты вновь торжествуешь. Подожди! Я уничтожу тебя! Тебе не долго смеяться.

Хамрак оглядывался по сторонам, ища её. Она была повсюду и нигде.

Бессмертный видел лишь мечущиеся тени, страшные контуры, давно умершие воспоминания, и было непонятно, где кошмар, где явь. Рэндоунская, Еридорская, Жоговенская битва… Стычка у Архорового водопада… Смерть, смерть! Много лет назад его тоже могли убить. Но он справился, почему же тогда не могут справиться остальные? Почему у них не хватает сил подняться, взглянуть ей в глаза и сказать: "Нет"? А он смог. Он хорошо помнил её взгляд. Холодный и ясный, – взгляд человека, который убил Хамрака много лет назад. Но в тот раз гхалхалтар выдернул клинок и, собрав волю, сделал шаг. Один шаг. И тогда человек увидел смерть, но не взглянул в её глаза. И умер… Ее, её взгляд приходил к Хамраку каждую ночь и вот сейчас! Холодные, ясные глаза! Хамрак в ярости рубанул секирой по воздуху, сломав пространство, повергнув видение наземь, под копыта коня. Человек со стоном упал.

– Нет!

Тени, витавшие в пространстве, дрогнули: крик боли и отчаяния перекрыл все. Сбившись в один неясный ком, видения рухнули вниз, звезды посыпались с небес. Жгучая ледяная стрела пронзила мозг некроманта, пробила его до самого седла, и было все равно, кто победит. Зачем он пришел с Южного континента? Потому что так хотели гхалхалтары. Но так не хотели люди!

Конь вынес короля на дорогу. Прорубаясь, гвардейцы шли за ним. Они не видели ни теней, ни осыпавшихся звезд, ни стрелу, намертво пригвоздившую их повелителя. Они были слепы. Они лишь махали мечами, выполняя привычное дело. Они несли ответственность только за свою голову. С них никто не спросит…

Форт-Брейден был пуст. Жители робко вылезали из подвалов, щурясь от яркого солнца.

Лорд Карен уже отдал поручения. Он сделал все, что от него зависело. Даже больше: кираса была сильно помята, и в нескольких местах виднелись красноречивые прорези. Каждая из них могла стоить ему жизни. Нет, лорд Карен дрался хорошо. Он сам повел в бой солдат, защищая отечество и короля, с которым в эту ночь опять случился припадок. По этой причине Иоанн не смог по традиции наблюдать за ходом сражения. Да и на что там было смотреть? Темнота, беснующаяся толпа и смертоносные вспышки огнедышащих драконов. Ничего интересного. Слишком жестоко и грязно. Ни сверкающей амуниции, ни ровных построений. Это не достойно монаршего глаза. Лорд Карен понимал это и знал, что опять придется снижать потери, сглаживать углы. Утерев кровь с разбитого лица, он повернулся к морю. Медленно поднималось из-за волн солнце. Начинался новый день. Жизнь продолжалась…