"Игры Высоких" - читать интересную книгу автора (Курмаев Дмитрий)Глава 2 УБОРКАКомков молчал, словно воды в рот набрал. И вовсе не потому, что решил сыграть роль партизана на допросе в гестапо. Он просто не представлял, что сказать. – Вижу, ты так рад встрече со мною, что проглотил язык, – усмехнулась Высокая. – Нет, я… – начал Андрей и запнулся. – Что – нет? Не рад встрече? Или не проглотил язык? То, что не проглотил, вижу, вернее слышу. И это хорошо. Он тебе скоро понадобится. Если ты помнишь, за тобою остался небольшой должок! Комков невольно поежился. Если бы он знал, что Высокая – это Маллин, он прятался бы в лесу до скончания века. – Я должен кое-кого найти здесь, – сказал Андрей. – Вот как? И кого же? – Маллин налила себе вина в серебряный кубок. – Говори-говори, я слушаю. – Мужчину и молодую женщину. Они нужны Великой Матери… Маллин поперхнулась вином, торопливо поставила кубок на стол, вытерла губы и громко расхохоталась. – Когда Великой Матери кто-то нужен, она посылает за ними капитана своих Верных, а не сопливого мальчишку, – отсмеявшись, сказала Маллин. – А если ей кто-то очень нужен, она приходит сама. И всегда находит. Только Астон, ее бывший, сумел так спрятаться, что его не смогли найти. Давай попробуем еще раз, Андрей. Только без сказок, а то я сама пороюсь в твоей памяти. Комков обреченно вздохнул. – Это мой старый друг и его сестра. Я должен найти и спасти их. – Уже теплее, продолжай. Я хочу подробностей! – Высокая ободряюще улыбнулась Комкову и вновь взялась за свой кубок. И Комков рассказал подробности. То, что знал. – Как интересно! – промурлыкала Маллин. – Светлая и Темная не поделили парня… Кто бы мог подумать! А ведь, на первый взгляд, ничего особенного. Высокая приблизилась к Комкову и схватила его пальцами за подбородок. – Может, ты как-то по-особенному хорош в постели? Впрочем, это мы скоро проверим. Комков, дернув головой, высвободился. – Ну-ну, малыш! – Улыбка Маллин обещала гораздо больше, чем Комкову хотелось бы получить. От Высокой исходил все тот же запах свирепой звериной чувственности, который и пугал, и возбуждал. – Ты в моем мире. В моей власти. И если я с тобою немного пошалю, никто не явится спасать тебя. Андрей вновь обратил внимание на ее шрам. След наказания госпожи. Память об их первой встрече в Розовом саду. – Помоги мне снять доспехи, – приказала Маллин. – Весь день в этой проклятой скорлупе. Андрей помог. Не ограничиваясь доспехами, она без стеснения сняла с себя всю одежду, комком свернула ее и отшвырнула к низкой походной тахте. – Возьми вон то полотенце, – сказала Маллин Андрею, который изо всех сил старался не глядеть на ее наготу. Со второй попытки Комков взял то, что требуется: большое полотенце было пропитано ароматическими маслами. – Что встал? – Маллин нетерпеливо притопнула ногой. – Оботри меня. От меня несет, как от скаковой лошади. Комков, красный как рак, чуть подрагивающими руками сделал то, что от него требовали. Потом накинул на плечи Высокой синий халат. – Ты голоден? – Маллин повязала пояс и села за столик, закинув ногу на ногу. Комков судорожно сглотнул и кивнул. Он действительно был голоден. Во всех отношениях. Однако спокойно поужинать им не дали. В шатер влетел и шумно рухнул на колени воин в доспехах. Уставившись в пол, он что-то долго лепетал встревоженным голосом. Когда он наконец замолчал, Маллин посмотрела на Комкова. Небрежным движением кисти она отослала воина прочь. – Скажи, Андрей, а кто был с тобой? – спросила она с непонятной интонацией. – Со мной? – переспросил Комков. – Не придуривайся! – рявкнула Маллин. – Слуга со мною был. Просто мой слуга, – сказал Андрей. – Просто слуга, значит… – Маллин встала и подошла к Комкову. Она поставила свою ногу ему на колени, словно на возвышение, обхватила его голову руками и внимательно посмотрела в глаза. – Когда тебя повезли ко мне, пятеро воинов остались на месте поразвлечься с твоим слугой, поскольку живым тот был не нужен. – А как они хотели «поразвлечься»? – спросил Андрей. – Неважно… Так вот, они не вернулись. Вернее, в лагерь прискакали три лошади без седоков. Еще бы, монгол меньше десяти за раз не кладет, усмехнулся про себя Андрей. Его душа пела – Сархену удалось уйти! – А до этого, как мне доложили, один из вас перебил стрелами охрану пленников возле Холма. Ты, насколько я знаю, лук в руках никогда не держал. Значит, это сделал твой «просто слуга». И я еще раз спрашиваю, Андрей: кто был с тобой? Тому очень не хотелось называть имя монгола. Но сказке о безвестном богатыре, способном без оружия одолеть пятерых птицеголовых и стреляющем с коня как Робин Гуд, Высокая не поверит. – Только не лги мне, Андрей! – Маллин словно почувствовала его сомнения. – Кто это был? – Сархен, – неохотно проговорил Андрей. – Сархен Улун Дагир? Комков кивнул. Лицо Маллин изменилось. – Пес Тьмы! Здесь и с тобой! Сегодня просто день сюрпризов! Высокая оставила Комкова и медленно вернулась на свое место. – После того как Илла сожгла Марию, его никто не видел. Ходили разные слухи, но… Значит, Мать все-таки не казнила его… Только не говори мне, что он действительно твой слуга. Дагир всегда был псом Иллы. Самым верным и кусачим, пока… – Тут Маллин загадочно улыбнулась. – Пока Мария не околдовала его. Комков пожал плечами. После того как сказал главное, врать в мелочах не имело смысла. – Он играл роль слуги. Великая Мать отправила его со мной в качестве наставника и помощника. – Ну еще бы! Без него тебя бы здесь уже давно сожрали! – сказала Высокая. – Значит, Великая Мать все-таки вполглаза приглядывает за игрушкой своей любимицы. – Я уже не игрушка, – буркнул Андрей. Это слово в устах Маллин его просто бесило. – Я Поднявшийся. – Поднявшийся, – согласилась Высокая. – Но без хозяйки. Ты знаешь, что это означает? – Не знаю и знать не хочу! – рявкнул Андрей. – Я люблю Эллинэ. Маллин весело рассмеялась и захлопала в ладоши. – Браво, мальчик! Какая преданность! Когда ты обтирал меня полотенцем, то постоянно задевал мои ягодицы чем-то твердым. Но наверняка думал только о ней! Андрей опустил глаза. Маллин ударила точно. – Ты все еще хочешь найти своих друзей? – спросила вдруг Высокая уже совсем другим тоном. Андрей удивленно посмотрел на нее и кивнул. – Я помогу тебе. Но не бесплатно. Маллин наполнила два кубка вином и уселась на колени к Комкову, верхом, лицом к лицу. – Знаешь, после того как ты убил моего Виктора, я уже переломала столько игрушек… Кстати, Виктор тоже неровно дышал на Темную Богиню. Люби ее себе на здоровье! Но пока ты здесь, ты будешь со мной. Согласен? «Я никогда не предам тебя! Никогда», – вспомнил Андрей свои слова, произнесенные им на острове. Сколько веков назад это было?.. – А если я откажусь? – облизнув пересохшие губы спросил Андрей. Маллин улыбнулась: – Тогда я возьму тебя силой. И буду держать на цепи, пока не надоешь. А про своих друзей можешь вообще забыть. Ну чего, чего ты еще думаешь? Темная давно забыла тебя! А ты все шепчешь по ночам ее имя. От тебя не убудет! С поисками помогут, в конце концов. – Согласен, – выдавил из себя Андрей. Голоса внутри были убедительными, и выбора у него в общем-то действительно не было. Но все равно он чувствовал себя подлецом. – Хороший мальчик! – Маллин поцеловала его в колючую щетину щеки. Под утро выпал снег. Андрей осторожно выглянул за полог шатра и увидел белую равнину. Часовой, что дремал, опираясь на копье, заслышав шорох, вскинулся и что-то пролопотал, глядя на Комкова с суеверным ужасом. – Ты что там делаешь? – Откинув одеяло, Маллин встала на кровати и потянулась всем своим гибким сильным телом. – Одежду ищу, – сказал Комков. – Что, за порогом ищешь? – усмехнулась Высокая. – Вон она, возле стола валяется. И вообще иди сюда. Рано еще одеваться. – Маллин, мы же только недавно угомонились! – взмолился Комков, но пошел. На душе у него скребли кошки, но его тело, тело молодого здорового мужчины, истосковавшееся по женской ласке, радовалось тому, что произошло. В постели Маллин была то нежной, то свирепой и совершенно ненасытной. Комкову было стыдно признаться самому себе, что ему было с ней хорошо, хоть она и выжала его по полной программе. После утренней «зарядки» они обтерлись ароматическими полотенцами – в степи привыкли экономить воду, – оделись и позавтракали. – Языка кочевников ты, конечно, не знаешь? – спросила Маллин. – Нет, только имперский, Мать дала мне его перед самой Дорогой. – Плохо, но поправимо. – Высокая заставила Комкова встать на колени и сдавила его виски пальцами. – Предупреждаю, после будет больно. Андрей ничего не успел сказать в ответ. Он словно рухнул в пропасть, а потом… Он видел табун лошадей, несущийся по зеленой степи. Чувствовал кислый вкус кумыса на губах. Стрела догоняла хищного коршуна в солнечной вышине. Два голых по пояс воина толкались и боролись под резкие удары бубна в тесном кругу зрителей. Строй всадников, ощетиненный копьями и мечами, несся навстречу врагу… Множество образов, беспорядочно сменяя друг друга, теснились в голове Комкова. В ушах нарастала какофония звуков: топот коней, чьи-то выкрики, заунывные степные песни, звон клинков. И вдруг кто-то свыше громовым голосом сказал: – Хватит! И Комков пришел в себя, жадно хватая ртом воздух. Он лежал на ковре шатра. В висках бухала кровь. Очень сильно болела голова. Когда Маллин слегка приподняла ее и подсунула к его рту чашку с какой-то гадостью, он невольно скривился от боли. – Пей! Пей, я сказала! – Край чашки ткнулся в зубы. Комков глотнул вязкую горечь. Потом, понукаемый Высокой, еще раз. Ему сразу стало немного легче. Боль не ушла, но потеряла свою режущую остроту. Высокая помогла ему взобраться на тахту. Сил на это у Комкова ушло столько же, сколько бы ушло при восхождении на Эверест. – Великая Мать делала это иначе, – пробормотал он слабым голосом. – На то она и Великая! – усмехнулась Маллин. – Кто же может сравниться с Огненной Иллой? Скосив глаза, Комков наблюдал, как Маллин, прекрасно обходясь без посторонней помощи, надевает свои доспехи. – Ты куда? – спросил Комков. – На военный совет. Ханы и начальники тысяч уже ждут. Она взяла перевязь с длинным изогнутым мечом и свой шлем с пугающей личиной хищной птицы. – Отдыхай, мой ненасытный тигр! – Маллин нежно погладила Андрея по лицу. – Меня ждут дела. Как только Маллин ушла, Комков сразу заснул. Растолкал Андрея тот самый высокий воин, что вчера встретил его у шатра Высокой. Как оказалось, это был начальник сотни личных телохранителей Черной Вдовы. – Мы скоро выступаем. Госпожа приказала подобрать вам доспехи, оружие и коня, – сказал он. – А могу я вернуть свое? – поинтересовался Комков. Он чувствовал себя на удивление хорошо. И, судя по тому, что они со степняком прекрасно понимали друг друга, Маллин истязала Андрея не зря. – Невозможно! – Воин сделал резкий отрицательный жест рукой. – Это добыча. А добыча священна. Она принадлежит тому, кто ее взял. Они вышли из шатра и направились к большой крытой кибитке, игравшей роль походного арсенала. Солнце, что накануне светило так ярко, теперь пряталось за низкими сплошными тучами, из которых медленно опускались редкие снежинки. Лагерь гудел, словно потревоженный улей. Снежная равнина, которую Андрей увидел утром, была истоптана тысячами копыт. Гортанные выкрики, ржание лошадей, тусклые отблески на полированных пластинках броней. Дым костров и запах жареного мяса мешались с крепкими ароматами конского пота и навоза. Беспорядочный на первый взгляд, табор большого войска подчинялся жестким правилам: воины сотен и тысяч собирались под хвостатыми знаменами своих цветов. Цвет одежды и даже масть лошадей подбирались в тон. Среди воинов было четкое разделение обязанностей, каждый знал, что должен делать и в бою, и на отдыхе. Наверное, так, или примерно так, выглядел лагерь железных туменов Потрясателя Вселенной Чингисхана, подумал Комков. В кибитке было аккуратно разложено трофейное оружие и доспехи. Судя по богатому убранству, эта часть добычи принадлежала лично Черной Вдове. Комков, отбросив мысли о судьбе прежних хозяев этих трофеев, перебрал несколько кольчуг, пока не нашел одну, не такую роскошную на вид, как остальные. Она выделялась лишь посеребренными металлическими пластинами, вплетенными в кольчужную ткань на груди. Шлем Андрей взял простой, без личины. К доспехам он прибавил излюбленный полуторный меч, хорошо приспособленный и для укола, и для рубки, а также пару легких ножей. Ножи были великоваты, но вполне годились для броска. Начальник телохранителей следил за Комковым со странным выражением на лице. – Что? Что-то не так? – спросил он. – Все так. Хорошее оружие, – одобрил тот. – А почему ты так смотришь? Воин на секунду опустил глаза. Казалось, он смутился, но все-таки ответил: – Вся Орда вчера после захода солнца подняла чаши с кумысом в твою честь. Мы молимся, чтобы тебе надолго хватило сил. – Что? – Теперь странное выражение было на лице Комкова. – Это еще почему? – Госпожа всегда пожирает тех, кого берет для наслаждения, часто сразу после первой ночи. – Понятно… – пробормотал Комков. Все ясно: чем дольше он будет согревать постель Маллин, тем больше уцелеет молодых батыров. Орда переправилась через Золотую по мосту восточнее Лысого Холма и растянулась по Имперскому тракту. Летучие отряды разведчиков заранее ушли вперед. Черная Вдова шла на Солен. Ее тысяча птицеголовых двигалась в авангарде. Комков ехал бок о бок с Маллин и хмуро смотрел на все чаще попадающиеся разоренные деревушки и трупы, похожие издали на беспорядочно набросанные кучки тряпья. Летучие отряды не захватывали пленных, только убивали. – Я отправила в Йоссор отряд. Камень отдала сотнику, это облегчит поиски. Если все будет нормально, дней через десять ты увидишь и своего друга, и его сестренку… Комков молча склонил голову в знак благодарности. – Почему у тебя такой кислый вид, Андрей? Тебе все еще нехорошо? – Нет, ваше величество, я чувствую себя прекрасно! – сказал Комков, опять низко склонившись в седле. Черная Вдова ткнула его собранными в горсть пальцами под ребра. Несмотря на кольчугу и надетую под нее кожаную куртку, тычок получился болезненным. – Не изображай из себя придворного лизоблюда! – Голос Маллин стал раздраженным. – Говори! Комков глубоко вздохнул, восстанавливая выбитое дыхание. – Хорошо, я скажу, ваше величество! – Комков намеренно перешел на общий, непонятный окружающим их телохранителям. – Зачем все это, Маллин? – Что – «это»? Говори яснее, – нахмурилась Высокая. – «Это» – разоренные города, сожженные деревни, трупы, война непонятно зачем. Ты сказала, этот мир принадлежит тебе, так зачем заливать его кровью? Высокая неожиданно для Комкова расхохоталась. Птицеголовые испуганно поглядывали на свою хозяйку. Видимо, ее веселье их не всегда радовало. – Какая прелесть! И этот юноша по уши влюблен в Темную Богиню, которая стирает целые миры! Я не обязана давать отчета в своих действиях игрушке, но я все-таки отвечу тебе, мальчик. – Взгляд Маллин стал холодным и колючим. – Мне нужно объединение Империи и Большой степи. Это возможно только военным путем. Империя прогнила, дряхлый император умеет лишь щупать своих фавориток да сваливать государственные дела на продажных чиновников. Поэтому я привела сюда Степь. Пройдет поколение, пролитая кровь останется в прошлом, а молодая страна будет жить. Это я называю уборкой. – Пусть так, но неужели нельзя обойтись без излишней жестокости? Я сам солдат, Маллин, и знаю, что войны без жертв не бывает. Но к чему истреблять крестьян, которым и так не особо сладко живется? Высокая небрежно пожала плечами: – Зима, Андрей. Если ты заметил, зима на носу. Мы не можем позволить себе пленных, они все равно не дойдут до Йоссора, передохнут в степи. А того зерна, что сняли с полей, едва хватит на прокорм моей вечно голодной Орды. Уж лучше легкий конец от железа, чем медленная смерть от голода, ты не находишь? Комков зло стиснул зубы. Опять Большая политика, будь она проклята! Игры Высоких, смысл которых непонятен тем, кто находится внизу. Но именно те, что внизу, платят своим достоянием, близкими людьми, сломанными судьбами, жизнями, наконец. Довольно долго они ехали молча. Пару раз к Черной Вдове подлетали на взмыленных лошадях вестовые с донесениями от передовых отрядов. Навострив уши, Комков узнал, что на подступах к Солену уже была стычка, неудачная для степняков, и что к замку медленно подтягиваются ополчения баронов. Шатун времени даром не теряет, подумал Андрей. И тут его взгляд зацепился за знакомый покосившийся столб с указателем поворота на старую дорогу. И еще он увидел группу людей у обочины, окруженную птицеголовыми. – А ну пусти меня! Пусти! Голос тети Илены было невозможно спутать с чьим-то другим. От птицеголовых отделился всадник и направился к Маллин, которая придержала коня, заинтересовавшись происходящим. – Мы решили проверить заброшенную дорогу, госпожа, и захватили этих. Две женщины и восемь мужчин. Четверо обнажили мечи, троих мы зарубили, но один дрался хорошо, и мы взяли его живым, чтобы вы оказали ему честь. Одна женщина очень большая и очень сердитая! – В голосе кочевника прозвучало невольное восхищение. – Я хочу посмотреть на них, – сказала Маллин. Пленников, тесня и покалывая копьями, подогнали к Черной Вдове. Сердце у Комкова сжалось. Анита мертвой хваткой вцепилась в разодранную одежду тети Илены. В огромных глазах девушки застыл ужас. Четверо уцелевших охранников, у которых не хватило решимости умереть с оружием в руках, прятали взоры. Щербатый спокойно стоял чуть в стороне и смотрел куда-то вверх, на низкие неласковые тучи. И только тетя Илена бешено сверкала на всех глазами и шипела, как рассерженная кошка. Она не боялась никого и ничего. – Немедленно верните нам лошадей, разбойники! – рявкнула сестра Луженой Глотки. – Действительно, большая и сердитая, – хмыкнула Маллин. – И глупая! А что это за мышка рядом с нею? Хочешь ее, Рохан? Начальник телохранителей окинул Аниту оценивающим взглядом и покачал головой. – Нет, моя Куйсюль выцарапает мне глаза, если я приведу четвертую жену. Птицеголовые вокруг дружно загоготали. – Разве я говорила о женитьбе? – удивилась Высокая. – Возьми ее здесь, а потом отдай воинам, пусть позабавятся! Комков дотронулся до руки Маллин, чтобы привлечь к себе внимание. – Маллин, пожалуйста, отпусти этих людей! – попросил он. Высокая посмотрела на него словно на сумасшедшего. – С какой стати я должна их отпускать? У тебя очередной приступ человеколюбия? – Я немного знаю их. Мы вместе шли к Сальвейгу… – Да что ты говоришь?! – Маллин округлила глаза и всплеснула руками. – Ты немного их знаешь, и поэтому я должна отпустить их на все четыре стороны? Просто взять и отпустить? – А если я дам за них выкуп? – неуверенно предложил он. – Выкуп? Какой, мальчик? Все, что ты можешь дать, и так уже принадлежит мне. Мы заключили сделку, ты не забыл? Если эти случайные знакомые для тебя дороже, чем те, ради кого ты пришел в этот мир, тогда пожалуйста: я отпущу их. Но когда мои люди доставят твоих друзей, я прикажу сделать с ними то, что хотела сделать с этими. И ты будешь на это смотреть. Ну, выбирай! Комков опустил голову. И тут тетя Илена его опознала. – Ах, это ты! – возопила она, обвиняющее указывая на Комкова пальцем. – Я знала, знала, что ты заодно с этими бандитами! Посмотри, Анита, да на нем еще и броня Серебряного отряда. Сам с мертвеца снимал, негодяй?! Анита подняла на Комкова взгляд, полный боли, презрения и… безумной надежды. Этот взгляд, словно отравленная стрела, ранил его сильнее криков тети Илены. – Что ты будешь с ними делать? – тихо спросил Андрей у Маллин. Та явно наслаждалась происходящим. – Женщин отдам воинам. Этих… трех повесим как трусов. А пограничника… Ну, с ним я еще не решила. Комков на секунду прикрыл глаза. Ему хотелось умереть. – Впрочем, кажется, ты заразил меня чрезмерной добротой. Не иначе как ночью, – сказала Высокая. И, чуть помедлив, добавила, убивая затеплившуюся было у Андрея надежду: – Если пожелаешь, я могу сохранить женщинам честь. Они умрут быстро, обещаю! Положа руку на сердце, Комкову было плевать на громогласную дуру тетю Илену, но взгляд Аниты жег его, словно раскаленное железо. Он не мог выдать эту девочку на смерть или насилие, не мог, и все тут. Попытаться захватить Маллин в заложницы? Комков горько усмехнулся – он был способен одолеть Верного в рукопашной схватке, но Высокая была ему не по зубам. Андрей с трудом заставил себя выпустить судорожно сжатую рукоятку меча. И тут в его голову пришла одна мысль. – Скажи, Маллин, тебе известен капитан Горт? – Луженая Глотка? Как же! Один из немногих толковых военачальников Империи. Я думала захватить старого ублюдка в Сальвейге, но он пробился и ушел, когда мы уже штурмовали городскую цитадель. – Эти женщины… В общем, это его родня. Большая – родная сестра. А маленькая – дочь. – Вот как… – Маллин хищно прищурилась, глядя на съежившуюся Аниту. – Ну, это же все меняет… Едва женщин увели, Черная Вдова вспомнила об оставшихся пленниках. – Ни одного подходящего дерева поблизости, госпожа, – доложил Рохан. – На эти кустики и веревку толком не закинешь. Если только их с собой дальше тащить… – Много чести! – фыркнула Маллин. – Хватит тетивы с этих героев. Бывших охранников бросили на колени, затем птицеголовые захлестнули их шеи тетивами и, используя луки в качестве рычагов, начали медленно душить несчастных. Сначала Комков смотрел, потом отъехал чуть в сторону и торопливо соскочил с коня. Его вырвало. Это тебе не книжки читать, мелькнула злая мысль. Андрея поразила животная покорность обреченных на мучительную смерть людей. Выпученные глаза, сиплые хрипы… – Очухался? – сказала Маллин со снисходительной улыбкой, когда он вернулся. – Сейчас будет самое интересное! Удавленные охранники валялись в лужах собственных испражнений. Щербатый пограничник все так же спокойно стоял и смотрел, как телохранители Черной Вдовы цепляют крепкие веревки к седлам четырех сильных лошадей. – Что ты задумала, Маллин? – Голос у Комкова был хриплым. – Увидишь! – усмехнулась та. Комков некоторое время наблюдал за суетившимися воинами. Наконец он понял, какую именно «честь» собралась оказать Черная Вдова храбро сражавшемуся пограничнику. – Могу я поговорить с ним напоследок? – попросил он Высокую. – Только недолго, мы и так задержались. Щербатый уже снова отрешенно глядел куда-то вдаль. – Я тебя сразу признал, только кричать, как эта ненормальная, не стал, – сказал он, когда Андрей подошел к нему. – Видно же, не добром с ведьмой едешь… Она, выходит, и есть Черная Вдова? – Да, – кивнул Комков. – Надо же, болтали – старуха страхолюдная, а она… Красивая, но какая злая… Мы, случалось, тоже пленных под горячую руку рубили, но не изгалялись… Комков хотел как-то ободрить, поддержать пограничника, но не находил нужных слов. – Где вас перехватили-то, у Холма? Комков кивнул. – А узкоглазый что не с тобою – срубили? – Нет, отбился он, ушел. – Комков невесело усмехнулся. – Это я вляпался. – Ничего, не такой он человек, чтобы своих бросать. Поможет, увидишь. Ты, парень, вот что… Меня сейчас конями рвать будут. Уйти бы мне по-легкому, а? Меч-то, я гляжу, при тебе. Комков воровато оглянулся на Маллин. Он не мог спасти жизнь щербатому. Но… Комков выхватил кинжал и коротким движением воткнул в грудь пограничника. Удар оказался удачным, острие пронзило сердце, и тот умер мгновенно, без лишних мучений. Маллин вскинула руку и резким окриком остановила бросившихся было к Андрею птицеголовых. Управляя одними коленями, она направила своего черного, словно уголь, коня к застывшему над распростертым телом Комкову. Она несколько раз хлопнула в ладоши. – Молодец! Не ожидала. – Да пошла ты… – сказал он, ничуть не заботясь о том, что его могут услышать телохранители. Он смотрел на застывшую щербатую улыбку на мертвом лице. …Очнулся Комков на кровати, в странно знакомом помещении. Он сел и поморщился от пульсирующей боли в затылке. Андрей нащупал там большую шишку, кажется, Маллин здорово его приложила. Он огляделся и наконец вспомнил. Это была их комната на том самом постоялом дворе, где несколько дней назад они с Сархеном встретили людей, которые теперь были мертвы. Впрочем, нет, Анита и Илена еще живы. Но надолго ли? На столе все так же горел светильник. Рядом с кроватью стоял жбан с водой. Вода была холодной, но все равно это было в сто раз лучше, чем ароматические полотенца, игравшие роль своеобразных гигиенических салфеток. Комков с наслаждением вымылся. И тут дверь без стука распахнулась и в комнату вошла Маллин. На ее обнаженном теле блестели капельки воды. – Вижу, ты уже готов, мой зайчик, – промурлыкала она. Комков хотел сказать, что видеть ее не может, что она должна уйти, что не хочет ее… А вместо этого спросил: – Почему именно зайчик? – Потому что белый! – хихикнула Маллин. – Потому что тебе всех всегда жалко. И ты всех готов спасать, даже если тебе это совсем не выгодно. И, наверное, поэтому нас к тебе тянет. – Кого это – «нас»? – Комков опять, как вчера в шатре, старался не смотреть на ее красивое, такое притягательное тело. Но у него плохо получалось. – Плохих девочек. Меня, Эллинэ, Элизабет… Даже Мать к тебе не совсем равнодушна, иначе ты уже давно был бы мертв… Это благодаря ей тебя вернули, ты не понял? Мы можем многое. Но вернуть душу из Темных Садов – такого не случалось очень давно… Комков недоверчиво хмыкнул и сказал: – Эллинэ – хорошая! Маллин присела рядом с ним и погладила по голове. – Не будь ребенком. Это ты знаешь ее с хорошей стороны. – Давай не будем о ней, – набычился Андрей. – Ладно, о Госпоже либо хорошо, либо ничего. Тебе не кажется, что мы заболтались? Иди ко мне! Тут Комков вспомнил о том, что собирался сделать вначале. – Мне кажется, тебе лучше уйти, Маллин. – Почему? – спросила та, близко заглядывая ему в глаза. – После безобразной расправы над беззащитными пленными ты меня больше не хочешь, да? А это тогда что? – Ее ладонь игриво коснулась его неравнодушной плоти. – Прекрати, Андрей. Я все равно получу то, что хочу. – Предатель, – тихо проговорил Комков своему «младшему брату», прежде чем ответить на ее поцелуй. Маллин подняла его до света. В этот раз она не стала приставать к нему с утренними ласками, а только поторопила: – Одевайся быстрее! И ушла. Комков чувствовал себя словно выжатый лимон. Он умылся, натянул на себя одежду, жадно вылакал остатки вина из кувшина на столе. – Почему ты еще не в броне? – раздраженно спросила Маллин, заглядывая в комнату. Сама она уже красовалась в своем черном пластинчатом доспехе. – Сказала же, быстрее! Нас ждут. Их действительно ждали. В зале собрались начальники сотен и тысяч. Черная Вдова медленно спустилась по лестнице. Комков следовали ней. Ханы встали. В руках у всех были наполненные кубки. Такие же подали и Маллин с Андреем. – Сегодня день Большой крови! – провозгласила Высокая, поднимая свой кубок. – Сегодня наши мечи утолят свою жажду. – Улла! – закричали все. – Имперцы не знают нашей силы, они выступили навстречу. Тем лучше! Хан Бару! Кривоногий невысокий степняк шагнул вперед и опустился на колени. – Я здесь, госпожа! – Ты возьмешь свою тысячу, увлечешь этих глупых горделивых баронов от пехоты, а потом сотрешь в порошок! – Повинуюсь, госпожа! – Выступай немедленно, – приказала Маллин. – А с передовой сотней, в самом первом ряду пойдет мой ручной тигр. Он надоел мне жалобами на скучную жизнь! С этими словами Маллин толкнула Андрея к кочевнику. Ханы засмеялись и одобрительно закричали. Ну ты и стерва, Маллин, подумал Комков. …Его коня защитили толстыми кожаными попонами и нагрудником из металлических пластин. Сам Комков от стрел и дротиков, в дополнение к кольчуге и шлему, вооружился круглым выпуклым щитом. Как воин первого ряда он получил и длинное кавалерийское копье с узким трехгранным наконечником и синим вымпелом. После непродолжительного марша пять сотен – половина отряда хана Бару – построили плотный строй в несколько рядов на подходящем для кавалерийской сшибки поле, рядом с имперским трактом. Остальные ушли вперед – искать встречи с неприятелем. Комков не попал в передовую сотню: тяжеловооруженному всаднику там было нечего делать. Он стоял на левом фланге и, как и все, ждал, думая о своем. Он думал о том, что благодаря встрече с Маллин окончательно запутался: где свои, где чужие? Он не мог без стыда вспомнить имя любимой женщины, хотя и не был уверен, помнит ли она о нем… И он совершенно не думал о предстоящем бое. Солнце тускло просвечивало сквозь сплошную облачную пелену. Хан Бару с несколькими телохранителями стоял возле хвостатого знамени впереди, перед строем. Из небольшого редкого леса, за который, изгибаясь, уходил имперский тракт, появились всадники и во весь опор, поднимая копытами коней фонтаны грязного снега, понеслись к хану. Комков не слышал доклада вестовых, но по рядам пробежал легкий гомон. Передовые сотни уже выпустили все стрелы, наскочили на имперцев с мечами, их отбили, и теперь они отступают вдоль тракта, заманивая конницу врага под удар свежих сил. Бой уже совсем скоро! Легким сотням досталось: среди пехотинцев было много стрелков, вооруженных луками и арбалетами. Отступавшие степняки по визгливому сигналу трубы собрались под вторым знаменем – фронтом навстречу преследующим имперцам. Некоторые увлекшиеся погоней всадники слишком поздно поняли, что дичь превратилась в зверя: кто-то успел повернуть обратно, кто-то угодил прямо в гущу внезапно прекратившего свой бег врага. Один отчаянный вояка, в прекрасных доспехах, бешено орудовал своим мечом и кричал: «За Бога и императора!» – пока удар булавы сзади не поверг его на землю. Наконец появились главные силы имперцев. Завидев готового к бою врага, они наспех ровняли ряды. Но времени привести себя в порядок им не дали. Хан Бару взмахнул рукой, пронзительно запела труба. Комков взял в правую руку до этого висевшее за спиной на плечевой петле копье. Тяжелая конница, медленно набирая скорость для удара, нацелилась на правый фланг имперцев. Тех было не меньше, если не больше числом, чем кочевников. Но их строй пребывал в полном беспорядке: большая часть устремилась к легким всадникам, и лишь немногие нестройной толпой поскакали навстречу знамени хана Бару. Некоторым изменило мужество, они начали заворачивать коней, что еще больше увеличило общий беспорядок и сумятицу. Из задних рядов стаей злых шмелей взлетели стрелы. Потом еще и еще раз. Повинуясь резкому окрику десятника. Андрей вытянул ноги, упираясь в стремена, чуть наклонил вперед корпус и опустил копье жалом в сторону быстро приближающегося противника. Он зажал древко под мышкой, прижав локоть к боку. Взгляд – в щель между козырьком шлема и верхним краем щита. Невольно он вспомнил Кору, которая учила его этим премудростям кавалерийского боя. Из строя имперцев полетели дротики. Один скользнул по округлому шлему Андрея, оставив звон в ушах и запоздалый страх: чуть-чуть бы ниже – и все! Всадник слева, получив удар в лицо, начал медленно заваливаться в седле назад. Его конь с испуганным ржанием встал на дыбы, затем выскочил из строя в сторону. На секунду забыв обо всем, Андрей смотрел, как волочится по земле потерявший стремя мертвец, его конь бешено дергал головой, стараясь освободить зажатые мертвой рукой поводья. Имперцы были уже близко, совсем близко. Тот, что со скоростью курьерского поезда несся на Комкова, казалось, превратился во всемогущего великана. Усилием воли Андрей загнал вглубь свой страх и нацелил копье в хохочущую личину имперца. Только не промазать, только… Удар был страшен. Несмотря на то что Андрей ждал его и напрягся изо всех сил, его сильно бросило в седле назад. Щит треснул, но и копье противника разлетелось на куски. Древко копья Андрея тоже переломилось, однако узкий длинный наконечник остался торчать в глазном отверстии личины имперца. Разминувшись с убитым всадником, Комков рванул из ножен меч. И вовремя! Оставшись благодаря злосчастному дротику без напарника слева, немного вырвавшийся вперед Комков оказался в гибельном коридоре, где удары сыпались на него с двух сторон. Мысль не поспевала за движениями тела, оно само, вспомнив изнурительные уроки, прикрывалось изуродованным щитом, в котором застрял листовидный наконечник имперского копья, подставляло клинок под отточенные полосы стали, падающие то сбоку, то сверху, то наискось, разило в ответ. Несколько раз Комкова достали, со скрежетом просекая кольчугу. Кого-то достал он – кончик его меча окрасился красным. И вдруг все кончилось. Конь вынес его из сечи. В памяти остался калейдоскоп искаженных яростью лиц, блеск и звон мечей. От щита остались жалкие лохмотья, Андрей торопливо избавился от них и оглянулся, придерживая взбешенного коня. Кажется, он первым прошел сквозь строй неприятеля. Он увидел, как последние имперцы канули, словно камни в воду, в накатывающий вал степной конницы. Канули и пропали… Настойчиво взвыла труба, созывая рассеявшихся после сшибки воинов к знамени. Бой был еще не закончен, хан Бару собирал своих для удара в тыл имперским кавалеристам, что теснили легкую степную конницу. Направляя коня к знамени, Комков бросил взгляд на поле: там носились лошади без седоков, валялись тела в изрубленных доспехах, прихрамывая и опираясь на обломок копья, ковылял в сторону леса чудом уцелевший воин… Конное ополчение баронов было вырублено почти подчистую. Уйти удалось лишь немногим. Степнякам этот бой тоже дался нелегко: в тысяче хана Бару недосчитались каждого четвертого. Пока кочевники грабили мертвых, пешее ополчение, получив известия от уцелевших всадников, начало отступать к Солену. Несколько торопливых наскоков пехотинцы отбили, составив ощетиненный копьями еж, из глубины которого летели стрелы и арбалетные болты. В темноте Бару приказал прекратить бесплодные атаки. День Большой крови завершился. По приказу Черной Вдовы Комков вернулся в лагерь птицеголовых. – Больно? – спросила Маллин, осторожно трогая прохладными пальцами вспухшие красные полосы на обнаженных плечах Андрея – следы чужих лезвий, которые чуть-чуть не дошли до живой плоти. – Нет, – соврал тот. – Врешь, – сказала Высокая. – Сейчас все пройдет, мой тигренок… Она обхватила его руками за талию и вдруг медленно провела влажным языком по самому болезненному из рубцов. Потом по другому, и по следующему… И боль ушла. Комков замер, запрокинув голову. Ему было хорошо… – У тебя тут два старых следа. От чего это? – Маллин положила голову ему на плечо. Андрей чувствовал на щеке ее теплое дыхание. – Пули… Такие маленькие и злые свинцовые осы. Я потом долго лежал в госпитале. – Я хочу тебя, тигренок, – шепнула Маллин. – Пойдем?.. …В ночь выпал снег. Белым покрывалом укрыл он истоптанное копытами, засеянное стрелами бранное поле, брошенные без погребения тела на нем. А утром, впервые за последние дни, выглянуло солнце. Его лучи, отражаясь от миллиардов снежинок, резали глаза. Легкий мороз пощипывал ноздри и бодрил. Войско Черной Вдовы обложило Солен, выпустив во все стороны длинные щупальца летучих отрядов. День прошел в перестрелке с переменным успехом – луки у степняков были мощнее, зато защитники замка пускали стрелы с возвышенности. И у них были арбалеты. Маллин не посылала своих воинов на приступ: отставший конный обоз с осадной техникой где-то отстал, и она ждала. Комков весь день сопровождал ее, словно тень. Он обратил внимание, что на него теперь стали смотреть иначе: приняв участие, наравне с другими, в жаркой кавалерийской сшибке, он заслужил уважение и как воин. Но это лишь немного улучшило его мерзкое настроение. Он чувствовал себя шаром, что без остановки катится по наклонной плоскости к краю. И этот шарик не знает, что ждет его там, за краем. Ночью он не мог противостоять любовным чарам Маллин, которая делала с ним все что хотела. А днем… Комков хмуро глянул на низкие замшелые стены Солена. Свой среди чужих, чужой среди своих, подумал он. Да, он не был имперцем. Он вообще был чужим в этом мире. Но с людьми, что сейчас сидели там, за стенами, в ожидании штурма и смерти, он ел за одним столом и поднимал заздравные чаши. Возможно, кого-то из них вчера уже достал его меч. Почему, почему все так неправильно? Маллин кидала на своего любовника косые взгляды, но молчала. Пока они не уединились в ее синем шатре для ужина. – В чем опять дело? – спросила Маллин, когда они сели за стол. – Ты выглядишь так, словно поел свежего навоза. Комков неопределенно пожал плечами, мрачно уставившись в блюдо с жареной птицей. Маллин некоторое время смотрела на него, потом понимающе вздохнула и, потянувшись через стол, тихонько погладила его по щеке. – Ты слишком много думаешь, Андрей, а это вредно… Если бы я сама не видела, что ты умеешь убивать, ни за что бы не поверила. Ты какой-то мягкий внутри… Не понимаешь и не принимаешь самых обыденных вещей. Потерпи, тигренок. Скоро, через семь или восемь дней, вернется Ханур с твоими друзьями, и я отпущу тебя. – Она встала, обошла стол, обняла его сзади, взъерошила волосы. – Ты как-то странно действуешь на меня, зайчик. – Вы бы уж определились, ваше вашество: то тигренок, то зайчик, – буркнул Комков. – А как тебе больше нравится? – спросила она. Комков хмыкнул и покачал головой. – Значит, тигренок… Маллин положила свой подбородок на его макушку. Своими лопатками, сквозь ткань халата и рубахи, он ощущал ее груди. – Ты завтра пошлешь меня на стены? – спросил Андрей. – А ты боишься? – По ее голосу он понял, что Высокая ехидно улыбается. – Только дураки ничего не боятся, – сказал Андрей. – Но дело не в этом. Я чувствую себя предателем, поднимая меч против этих людей. – Глупости! Ты никому ничего не должен в этом мире. Кроме своих друзей и меня, конечно. – А Сархен? – спросил Андрей. – Пес Тьмы нигде не пропадет. За него не переживай. И он сам тебя найдет, когда придет время. Комков не был согласен со словами Маллин, но ему стало немного легче. – Ну что, поедим или сначала снимем стресс? – Маллин запустила свои руки под рубашку Андрея. Тот вздохнул и сказал, сдаваясь: – Стресс. …Лезть на стены не пришлось. Осадные машины – какие-то разновидности баллист и катапульт – быстро сделали два пролома и вынесли ворота. Спешенные стрелки, укрываясь за большими деревянными щитами, завязали перестрелку с защитниками замка. Под их прикрытием в ров перед проломами и воротами набросали вязанки хвороста и корзины с землей, поверх которых уложили широкие мостки. Андрей стоял в штурмовой колонне напротив ворот. У него был большой щит и пара тяжелых дротиков. На этот раз он оказался примерно в середине строя. Те, что стояли впереди, были почти верными смертниками. Задрав голову, Комков посмотрел в бездонную синеву. Солнце сегодня опять выкатило на безоблачный небосвод – полюбоваться на очередной день Большой крови, провозглашенный Черной Вдовой. Пронзительно взвизгнула труба. Колонна двинулась. Более привычные к конному, степняки плохо держали пеший строй, постоянно путаясь в ногах. Десятники сорвали глотки от ругани. Когда отряд приблизился к стенам на расстояние полета стрелы, последовала команда: «Щиты наверх!» Как и другие, Комков закрылся сверху щитом. Теперь колонна со стороны напоминала вытянутую римскую «черепаху». Рукой, на которую был надет щит, Комков вдруг почувствовал резкий удар. Потом еще, уже сильнее. Удары сыпались и на щиты соседей. Казалось, штурмовая колонна угодила под град. Вот только вместо замерзшей воды на нее обрушились стрелы, копья, камни. Несмотря на усилия стрелков согнать защитников со стен, оттуда все равно летели смертоносные гостинцы. Находясь в середине строя, Андрей не видел, как на голову колонны, уже достигшую ворот, вылили кипящую смолу. Но ужасающий крик ошпаренных людей услышали все. Однако степняки не дрогнули. «Улла!» – взревела колонна, и воины, ломая строй, бросились в ворота по трупам своих товарищей. Широко замахнувшись, Андрей один за другим отправил в полет оба своих дротика и обнажил меч. Широко разинув рот в безумном крике, он бросился вперед вместе со всеми. В его щите уже застряло семь или восемь стрел. Рядом с ним кто-то падал, то ли получив смертельный удар, то ли просто запнувшись. Он сам оступался, его толкали, ноги путались в мешанине мертвых тел, некоторые из которых еще дымились. Впереди уже звенели клинки. Рослый воин, что двигался перед Комковым, вдруг упал. Андрей перешагнул через него и успел вовремя подставить щит под тычок длинного копья, похожий на бросок языка хамелеона. Удачным косым взмахом меча ему удалось обрубить наконечник. Воспользовавшись короткой паузой, пока противник доставал свой меч, Комков подскочил к нему и ударил щит в щит, вкладывая в толчок плеча всю массу тела. Тот отступил назад, теряя равновесие. Используя свой длинный меч как копье, Андрей сунул его в щель между верхним краем щита и козырьком шлема, туда, где светились ненавистью глаза врага. Почувствовав резкое движение рядом, он прянул в сторону, уходя от тяжелого удара секиры. Кряжистый имперец в чешуйчатой броне провалился вперед вслед за своим оружием, широкое лезвие звякнуло по камню. Андрей ударил его мечом по подставленной шее, но прорубить нашитые на толстую кожаную основу металлические пластины не смог. Тогда он пнул имперца носком сапога в лицо, ломая хрупкие лицевые кости. На голову Комкова упало бревно. Он рухнул на колени, инстинктивно сжимаясь за щитом. Высокий воин в тяжелом кавалерийском нагруднике, обрушивший на шлем Андрея свой двуручный меч, шагнул к нему, широким взмахом отгоняя назад ринувшихся на помощь Комкову степняков. Комков резко опрокинулся на спину и попытался провести подсечку. Воин в нагруднике высоко подпрыгнул, словно исполинский кузнечик, и захохотал. – Вставай, ты, ублюдок! Я узнал тебя, предатель! Давай разберемся один на один, или ты хочешь спрятаться за спины этих мартышек? Теперь Комков тоже узнал его. Это был всегда молчаливый лейтенант Нант. Комков поднялся на ноги, отбросил щит, который только бы мешал при поединке, вместо него он достал длинный нож. Он сделал знак степнякам не вмешиваться в схватку. Имперцы тоже отступили назад, освобождая место. Итак, двуручный меч против полуторного и длинного ножа. Они медленно кружили друг против друга, аккуратно переступая через трупы и еще подававшие признаки жизни тела. Нант держал свой двуручник над головой, направив острие в сторону противника. Андрей опустил оружие к земле, вид у него был совершенно расслабленный. Он не торопился, первую скрипку в этом бою предстояло играть Нанту с его длиннющей железякой. Наконец имперец атаковал уколом в лицо, от которого Андрей просто увернулся движением корпуса. Без паузы, мгновенно перецепив одну руку, Нант провел косой секущий удар. Меч имперца падал на Андрея со спины. Времени на разворот уже не оставалось. Тогда Комков, словно в гротескном замахе, бросил назад руку, прикрываясь лезвием полуторника, и тут же метнул свой нож в оскаленное лицо Нанта. Нож вошел между зубов имперца как раз тогда, когда клинки двух мечей соприкоснулись, высекая искры. Полностью парировать мощный замах столь экзотической задней защитой Андрей не смог. Его бросило на землю. В суставе руки что-то болезненно хрустнуло. Но Нант был уже мертв. Степняки восторженно взревели и бросились вперед. Кто-то помог Комкову подняться и подал щит – бой был еще не кончен. Имперцы защищались с отчаянием и яростью обреченных, даже гибель Нанта ничуть не поколебала их. Схватка в воротах затягивалась. День Большой крови уже собрал здесь обильную жатву с обеих сторон. Но Черная Вдова знала, что делает: начав штурмовать ворота раньше, чем проломы, она вынудила имперцев ослабить их защиту. А потом, очень точно выбрав момент, бросила на них штурмовые колонны. С одной колонной, во главе своих птицеголовых, Маллин шла сама. В сплошных черных доспехах, непроницаемых для стрел, в глухом шлеме с пугающей маской хищной птицы. Наспех наваленные баррикады в проломах не послужили серьезной преградой для штурмующих, и вскоре имперцев уже теснили с трех сторон. В тесном пространстве, ограниченном стенами замка, бой скоро превратился в ужасающую резню, грудь в грудь, глаза в глаза. В ход шли ножи, кулаки, зубы – копьем или мечом просто невозможно было воспользоваться. И постепенно степняки стали одолевать. Кто-то из имперцев, дрогнув, бросал оружие и разводил в стороны руки в призрачной надежде на милость победителей. Кто-то, наоборот, удваивал усилия, чтобы пробиться к зданию казармы, на котором еще висел красный щит барона Жульена. От казармы, перекрывая лязг, стоны, крики, трижды протрубил рог – Шатун звал противника на переговоры. Черная Вдова высоко вскинула свой окровавленный меч, останавливая бой. Уцелевшие имперцы медленно пятились, настороженно глядя на вдруг опустивших оружие степняков. Протолкнувшись сквозь ряды своих, Жульен, чуть прихрамывая, вышел вперед. Доспехи на нем носили следы многочисленных ударов, на голове вместо шлема белая тряпка с красным пятном. Андрей, с трудом протиснувшись в первые ряды, едва узнал в нем того человека, с которым судьба свела его десять дней назад. Неужели только десять? Комкову казалось, прошли годы. Ему сегодня тоже здорово досталось: правая рука почти не двигалась, в глазах время от времени темнело – то ли от множества полученных ударов, то ли от потери крови – один ловкий имперец удачно ткнул его копьем. – Кто будет говорить со мною? – Голос барона не потерял силы и властности. Черная Вдова подошла к нему. Андрей обратил внимание, что Маллин не стала поднимать личину. – Чего ты хочешь? Сдаться? – спросила она. – Нет, я не хочу сдаться… Я хочу сохранить жизнь своим людям. Мы проиграли, но бой еще не закончен. Убив нас, вы ничего не приобретете, напротив, это будет стоить еще многих жизней ваших солдат… – И что ты предлагаешь? – Выкуп. Я предлагаю выкуп. Скажем, по десять золотых за каждого из моих воинов. Маллин весело расхохоталась. – Видимо, ты держишь меня за дуру! Где ты возьмешь золото? Если оно здесь, я заберу его и так, перебив вас всех. А если оно где-то далеко… Я не желаю ждать! Жульен нахмурился. Он не нашелся, что ответить. – Но твоя идея с выкупом мне понравилась, – сказала вдруг Черная Вдова. – Вот только выкуп будет другим. У Андрея сжалось сердце, когда он увидел вспыхнувшую на лице барона надежду. Сейчас Маллин подложит им какую-нибудь свинью, подумал он. – Вы храбро сражались. И я готова отпустить вас. Разумеется, кроме тех трусов, что бросили свои мечи мне под ноги, – их мы повесим. В толпе имперцев поднялся приглушенный ропот. – Тихо! – Барон поднял руку. – И какой же выкуп может заменить золото, госпожа? – Выкуп кровью! – объявила Черная Вдова после небольшой, эффектно выдержанной паузы. Она указала рукой на воинов, стоявших за спиной Жульена. – Выбери десять достойных из своих храбрецов, и можете уходить. Я не буду вас преследовать, даю слово. – А что будет с отобранными людьми? – хмуро поинтересовался барон. – Их ждет достойная их храбрости казнь. Они отдадут свою кровь, выкупая вас, ваши жизни. Вот теперь среди имперцев воцарилась мертвая тишина. Казалось бы, что лучше? Отдать жизни десяти, спасая остальных. Но… Готов ли ты, именно ты, пожертвовать собою тогда, когда после опустившегося мрака неминуемой смерти впереди забрезжил робкий рассвет спасения?.. Жульен посмотрел на своих людей. Тут были и чудом уцелевшие пограничники в зеленых куртках, и ополченцы в пестро подобранных доспехах, и его воины в красном… Многие из них были ранены. Кто-то прятал глаза, встречая испытующий взгляд барона, кто-то глядел твердо. – Их обязательно должно быть десять? – глухо спросил он у Черной Вдовы. – Что? – Маллин не сразу его поняла. – Нет, хоть один. Но такой, чтобы воистину был достоин. Потому что он примет муки десяти. – Тогда я – выкуп, госпожа, – устало сказал Жульен. – Я – выкуп… Отпусти моих людей… Черная Вдова обошла вокруг барона, с каким-то новым интересом рассматривая его. – Ну что же, ты сказал, я услышала… Рохан, прикажи оказать помощь раненым и выделить для них лошадей. Дайте им также запас еды на десять дней. И предупредите всех что эти люди уходят свободно. Не хочу, чтобы меня потом обвиняли в нарушении слова… – Повинуюсь, госпожа! – склонил голову начальник телохранителей. Имперцев, многие из которых еще не верили в то, что злая судьба их в этот раз миновала, увели в лагерь. Они ушли молча. Многие бросали красноречивые взгляды на своего командира. Но какие слова могли что-то изменить?.. И только тогда Черная Вдова сняла свой страшный шлем. Андрей увидел, как изменилось лицо Жульена, когда он увидел ее во всей красе… Все, поплыл, понял он. Комков невольно вспомнил рассказ Сархена. Теперь и этот несгибаемый воитель, что, не колеблясь, решился принять на себя адские пытки ради спасения своих людей, будет мычать как телок от удовольствия, когда ему начнут прижигать пятки. Если только пятки будет прижигать сама Черная Вдова. Комков хотел сплюнуть в сторону, но… Тут он подумал о себе. А чем ты-то лучше? Андрей вздохнул. Ничем… Вечером Маллин с ним намучилась. Комков представлял собой сплошной избитый и кровоточащий кусок мяса. Он не мог точно припомнить, как заработал некоторые раны. – Обязательно было лезть в самую гущу? – раздраженно поинтересовалась Высокая, выжимая тряпицу, которой обтирала своего любовника. Комков попытался пожать плечами, но вместо этого скривился от острой боли. – Надо было сразу отдать тебя нашим знахарям. У них такие вонючие и едкие целебные мази… – проворчала Маллин и принялась колдовать над телом Андрея. Когда она завершила, а Комков вновь почувствовал себя по-настоящему живым, он благодарно перецеловал ей и руки, и ноги. – Ну ладно, хватит, хватит, – сказала Маллин, отбиваясь и вырывая у него ногу. – Остальное после ужина. Я голодна как зверь! Всю силу на тебя потратила. И они наперегонки набросились на еду. Комков жадно прожевал кусок сочного мяса ягненка, запил его большим глотком вина и вдруг замер, глядя на Маллин. А ведь она стала другой, подумал он. Как-то мягче, женственнее, что ли… Он не столько увидел, сколько почувствовал эту перемену. И при всем желании не смог бы описать ее словами. – Чего уставился? У меня рога выросли? – Высокая приставила растопыренные пальцы к своему затылку и высунула язык. Комков закрыл рот и воткнул нож в очередной кусок. – Ты уже решила, что будешь делать с Жульеном? Маллин покачала головой. – Сначала пусть встанет на ноги. Он сейчас выглядит не лучше, чем был ты. А уж потом… – А тех бедолаг повесили? Маллин положила свой ножик, аккуратно вытерла полотенцем пальцы, привстала и от души врезала Комкову по щеке. – Я и так была сегодня добра как ангел! – прорычала она. – А я темная, слышишь? Мне положено быть злой и жестокой! Чего ты еще от меня хочешь? Да, их повесили! И они заслужили смерть, потому что струсили и бросили своих товарищей на поле боя, предали свою страну, наконец. Комков потер щеку. Пожалуй, насчет «мягкости» Маллин он сделал поспешные выводы. – Извини, довел. – Высокая опустилась на место. – Милосердец несчастный… Некоторое время они ужинали в молчании. – А что значит «темная»? – спросил Андрей, когда они покончили с мясом и добрались до фруктов. – Тебе что, никто не объяснял? – Маллин недоверчиво посмотрела на него. – Что-то не припоминаю. – Комков покачал головой. – Может, и говорили, но в памяти не отложилось. Высокая задумчиво повертела в руках зеленое яблоко и положила его обратно на блюдо. – У нас два основных клана: темные и светлые. Кому они принадлежат и кто ими руководит, надеюсь, понятно? Комков кивнул с серьезным видом. – Умница, тигренок. Я принадлежу Госпоже. Разумеется, как у Высокой у меня больше прав, чем у простых Верных и прочего скота. Но при желании твоя возлюбленная Эллинэ может сделать со мною все, что душе угодно. – Ага, понятно… – пробормотал Комков. – Это значит, что если она меня к тебе… Или наоборот… Тьфу ты, запутался! Но если ты так боишься Темную Богиню, зачем ты привязалась к нам тогда, в Розовом саду? – Разве я говорила, что боюсь ее? – фыркнула Маллин. – К тому же это была просто маленькая безобидная шпилька. Ну разве не здорово потрогать перед самым балом игрушку Темной Богини! Мне было очень любопытно, ну очень! А наказание… Подумаешь, не в первый раз! – Высокая беспечно махнула рукой. Комков потряс головой, безуспешно пытаясь разобраться в хитросплетениях женской логики. – Постой, а то, что мы сейчас с тобою… – Ты в моем мире. В моей власти. Темная Богиня уже не хозяйка тебе. Я ни за что не осмелилась бы ухватить кусочек с ее стола, если бы не обстоятельства: формально, по нашим законам, ты сейчас свободный человек. И я с удовольствием бы нарушила свое слово и оставила тебя навсегда. Собственно, так я хотела вначале сделать. Если бы… – Если бы – что? – У Комкова внутри все сжалось в тугую струну. – Если бы не Пес Тьмы. Мать не просто так отправила с тобой Дагира. У нее на тебя какие-то свои планы… – Великая Мать стоит над всеми? – Да, тигренок. Над всеми. Перед Огненной Иллой трепещут все… Мой тебе совет: если Мать попросила тебя что-то сделать – делай! И быстро. Даже если она приказала тебе сожрать собственные кишки. – А у Великой Матери есть свой клан? – Есть. Клан Огня. Он невелик, но очень опасен. И Верные у нее – те еще ребята. Хотя до Дагира там никто не дотягивает. Маллин оглядела стол сытыми глазами, погладила свой животик и подняла взгляд на Андрея. – Так, брюхо набили, поболтали, пора и поразмяться. Пошли, тигренок. Лечение отрабатывать будешь. Весь следующий день Орда стояла у мертвого Солена. Замок был обшарен сверху донизу, все, что в нем было ценного и годилось в пищу людям или на корм животным, выгребли. Оставили только раздетые тела павших при штурме имперцев да гирлянды висельников на стенах и башне. Черная Вдова утром, как обычно, провела два военных совета и большой войсковой смотр. У Комкова сложилось впечатление, что она не знает, на что решиться дальше. Или ждет каких-то важных известий. Получив разрешение Маллин, он навестил Жульена. В юрте, где разместили барона, пахло гноем, кровью и какой-то едкой чесночной гадостью. Знахарь или шаман, что сидел рядом с лежавшим на шкурах пленником, при виде Комкова зашипел и начал угрожающе раскачиваться из стороны в сторону, словно змея. Комков сказал, что многоуважаемого шамана срочно призвала к себе Черная Вдова. Тот сначала недоверчиво шипел, но, когда Андрей с самым честным видом повторил это дважды, вскинулся и убежал. – Беги-беги, – злорадно хмыкнул Комков. Маллин с утра была злая как жучка. И наверняка будет очень рада видеть своего шамана… Жульен был все еще плох. Комков сразу понял, что поговорить не получится: барон бредил, не открывая глаз. Лицо его блестело от пота. Разобрать что-либо в торопливой горячечной речи раненого было сложно, Андрей только понял, что он постоянно зовет какую-то Ниэль. Комков огляделся и с сомнением пробормотал: – Да его здесь скорее уморят, чем вылечат… Он твердо решил ночью еще раз от души отблагодарить Маллин за свое исцеление. В юрту влетел шаман-знахарь. Вид у него был потрепанный и обиженный. Он даже не шипел. Не глядя на Комкова, словно того вовсе не было рядом, он взял тряпку, вытер пот с лица Жульена и затянул какую-то заунывную песню. Легкая пренебрежительная улыбка скоро исчезла с лица Андрея: невнятное бормотание барона утихло, он перестал метаться и задышал ровнее. – Н-да, – сказал Комков и вышел. Ему было душно в юрте. Комков медленно побрел через лагерь к высокому синему шатру. Солнце скрылось за горизонт. Воины уже расположились вокруг разведенных костров для ужина. Весь лагерь был полон вкусных запахов жареного мяса, похлебки, печеного хлеба. Уже подходя к шатру, Комков обратил внимание на взмыленную лошадь, которую держал под уздцы охранник. Тут же был и Рохан, мрачный и серьезный. – Нет, пока нельзя, – сказал он, делая запрещающий жест рукой. Комков пожал плечами и принялся прохаживаться взад-вперед у плотно задернутого входа. Значит, Маллин все-таки ожидала гонца, подумал Комков. Интересно, что за известия он привез. Наверняка что-то о продвижении основных сил Империи. От нечего делать Комков, которого не допускали на военные советы, решил вообразить себя стратегом и попытаться предугадать дальнейшие действия имперцев и Черной Вдовы. Карту он в общих чертах помнил. Помнил он и тот обзор по Империи, что вместе со знанием языка дала ему Великая Мать. Итак, графство, включая Сальвейг и все пограничные крепости и замки, Империя потеряла. За считаные дни. Пограничный корпус и ополчение разбиты. Потери Черной Вдовы при этом следует оценить как умеренные. Причем наверняка она в ближайшее время получит подкрепление из Большой степи. Инициатива сейчас у Маллин: она может после шести-семидневного форсированного марша ударить на Кирпин – богатейший город Империи и крупный порт. Или может вернуться к Сальвейгу и двинуться вдоль Золотой реки, через графство Асон, на Столицу. Основная боеготовая сила Империи – гвардия – сосредоточена в Столице. Это пять или шесть тысяч пехотинцев и конных воинов. Считается, что в гвардии собраны лучшие бойцы Империи. На практике несколько иначе. Из-за длительного отсутствия больших войн гвардия превратилась из элитного соединения в высокооплачиваемое столичное заведение, куда выгодно устраивать деток для обеспечения их дальнейшего карьерного роста. Нет, стоящие бойцы там, конечно, есть. Да и детки попадаются всякие. Но с птицеголовыми их сравнивать смешно… Помимо гвардии, его императорское величество может рассчитывать на ополчение графств. Это от десяти до пятнадцати тысяч бойцов. Но, чтобы их собрать, нужно время. И повиновение графов и баронов. А это, после потери Сальвейга и поражения под Соленом, очень изменчивая величина. И есть Северные острова, откуда Комков с Сархеном начали свой путь-поиск в этом мире. Прибежище отмороженных баронов, пиратов и прочих веселых ребят. Тут Андрей невольно отвлекся от своего стратегического анализа. Он вспомнил, что именно там, на островах, в какой-то грязной таверне, названия которой не сохранилось в памяти, он впервые бился на мечах не понарошку и победил. Вспомнил также их почти безнадежную драку на борту «Сонной рыбы», капитан которой, старая сволочь Ушкуй, решил просто ограбить и выбросить своих пассажиров за борт. Если бы не Сархен… После той драки они стали обладателями маленького сокровища в семьдесят пять золотых монет: одноглазый ублюдок всегда таскал свое золото с собой, даже искать долго не пришлось… Северные острова, словно магнит притягивающие авантюристов со всего света, были почти неиссякаемым источником наемников. Их количество и качество определялось только финансовыми возможностями нанимателя. И тут был очередной подводный камень для величественного корабля Империи: государственная казна была не то чтобы пуста – она была не совсем полна. Ради полугодичных боевых действий Империя могла нанять на Северных островах не более трех тысяч бойцов. Однако эти бойцы, не в пример баронским дружинникам и гвардейцам, были настоящими, матерыми вояками. Подводя итог, мобилизационные возможности Империи можно было оценить максимум в двадцать – двадцать пять тысяч воинов, из них шесть-семь тысяч конных. Реально – не более пятнадцати тысяч, а то и меньше. Причем самая боеспособная часть – северные наемники – почти наверняка опоздают к решающему сражению: Орда вряд ли будет спокойно ждать, пока император соберет силы. Точно определить силы Черной Вдовы Комков не мог несмотря на то что принял участие уже в двух сражениях на ее стороне и стал свидетелем войскового смотра. Здесь, в этом лагере, находилось около семи тысяч воинов. Но наверняка у Маллин было еще много тузов в рукаве. В этом Комков был уверен. На месте Черной Вдовы он первым делом двинул бы… – Эй, тигренок! – сказала Маллин ему прямо в ухо. Комков вздрогнул от неожиданности. Она куталась в свой подбитый мехом синий плащ и улыбалась, довольная произведенным эффектом. Задумавшись, Комков не заметил, ни как проводили гонца, ни как Высокая вышла за ним из шатра. – У тебя был такой серьезный и неприступный вид, что Рохан не решился к тебе подойти. Пошли, ужин стынет. Орда возвращалась к Сальвейгу. Шли быстро, без дневок. Комков все время был рядом с Маллин, среди ее птицеголовых. Про Жульена она, казалось, забыла. Комков, боясь сглазить, не напоминал ей. Вдруг Черная Вдова переменит свое жестокое решение. Зима, которая в этом году заявилась несколько раньше обычного, почти полностью вступила в свои права, снега было еще маловато, но морозило уже основательно. Через четыре дня Орда встала лагерем у Сальвейга. Смотреть на город, вернее, на то, что от него осталось, было страшно: закопченные стены с широкими проломами, через которые были видны такие же обугленные, разрушенные, запорошенные снегом дома. Сальвейг просто выжгли, о судьбе жителей Комков даже не стал спрашивать. После полудня к Маллин прискакали вестовые, она вызвала тысячников и выгнала Комкова из шатра «к собакам на мороз». Андрей направился к Жульену. Тот сидел в своей юрте и пил горячий отвар из большой пиалы. Судя по выражению лица, отвар был гадким на вкус. Шаман злобно глянул на вторгшегося без спроса Комкова, зашипел и торопливо убрался. Андрей занял его место рядом с выздоравливающим. Выглядел тот куда лучше, чем при первом посещении. – Здравствуйте, Жульен. Барон, морщась, допил отвар, поставил пиалу и только тогда сказал: – Значит, Нанта не подвели глаза… Это были вы, Анджей. Он рассмотрел вас со стены накануне штурма. Я не поверил ему, и, видимо, зря. – У нас с ним был поединок там, в воротах. – Ну, судя по тому, что вы здесь, исход мне ясен… – А как Чуб? – спросил Андрей. Барон закашлялся, схватив мятый платок, отхаркнул туда. Комков заметил, что на платке осталась кровь. – Чуб погиб раньше, в кавалерийском сражении. – Мне жаль, – пробормотал Андрей, чувствуя, как глупо и фальшиво это звучит. Жульен вяло махнул рукой. – Война, и мы по разные стороны… Печально, что вы, поданный Империи, сражаетесь против нее. – Я не подданный Империи, – буркнул Комков. – Ну, конечно, для вас, северян, император не указ… Скажите мне одну вещь, Анджей. В тот вечер, когда мы с вами встретились на постоялом дворе, вы уже служили Черной Вдове? Комков горько усмехнулся. – Нет, не служил… Это произошло позднее, барон. Я угодил в плен, мне предложили помощь в моих поисках в обмен на… службу. Поверьте, у меня не было выбора. Жульен, помедлив, кивнул. – Мне кажется, вы не лжете. Хотя и не говорите всей правды. Впрочем, все это уже не имеет никакого значения… По крайней мере для меня. Некоторое время они молчали. Потом Комков спросил: – А кто такая Ниэль? – Моя невеста. Бывшая, – ответил Жульен. – С ней что-то случилось? – Нет, как раз с ней все в порядке. Вышла замуж, пока я купался в Дунских болотах. Богата. Счастлива. Трое детей. – Понятно… – проговорил Андрей. Жульен откинулся назад. Короткий разговор, казалось, утомил его. – Вам известно, какая участь ждет меня? – Нет. – Андрей покачал головой. – Насколько я знаю Черная Вдова еще не решила. Думаю, она сама сообщит вам о своем решении. Комков как в воду глядел. Едва он произнес эти слова, в юрту вошла Маллин. Свежая и улыбчивая с мороза. – И ты здесь, тигренок, – сказала она Комкову. – Как поживает наш выкуп? – Еще не очень… – начал Андрей и увидел, как преобразился в присутствии Высокой Жульен. Черт, да он уже почти влюблен в нее, подумал Комков. Воистину, красота женщины – оружие не менее опасное, чем отточенная сталь! – Знаешь, тигренок, ступай-ка ты в шатер. И сиди там, – приказала Маллин. – Мне нужно побеседовать с бароном… Комков попрощался с бароном и вышел. Сумрачный шаман сидел рядом с юртой на корточках. Он зашипел и выставил вслед Комкову козу, составленную пальцами. Воспользовавшись отсутствием хозяйки, молодые охранники, отложив копья, весело толкались, чтобы согреться и размяться. Комков с интересом наблюдал за ними, пока не появился Рохан и не прекратил забаву. Андрей глянул на яркое веселое солнце и откинул полог. После света дня в шатре царил полумрак. Однако Андрей сразу разглядел, что за столиком, в любимом кресле Маллин, сидит какой-то человек. – Ну, чего встал у порога? Заходи, я тут вино отыскал, – сказал Сархен. Вид у монгола был веселый и злой. Он был в потрепанной овчинной шубе, треух бросил прямо на стол. Тут же на столе красовался кувшин с вином. Судя по отсутствию мелкой посуды, Сархен глотал свой любимый напиток прямо из горлышка. – Сархен? – Андрей все еще не верил своим глазам. – Так ты будешь пить? – Монгол сам приложился к кувшину, потом протянул его Комкову. Тот машинально взял, но, подержав в руках, поставил обратно на стол. – Ну как хочешь. – Монгол глотнул еще. Потом встал и шагнул к Андрею. Они обнялись. У Комкова появилось детское ощущение, что вот теперь-то все будет хорошо… – Маллин знает, что ты здесь? Монгол покачал головой. – Это сюрприз. Он опять вцепился в кувшин. Видимо, монгол здорово соскучился по вину. – Я был в Йоссоре. Олег и Светлана были там, я их видел, – сообщил он, когда утолил свою жажду. – А где они сейчас? – спросил Комков. – Об этом – когда придет Маллин. Комков пожал плечами. Если Сархен не захочет, из него слова клещами не вытянешь. Высокая словно ждала за пологом приглашения. – Чего в темноте сидите? – Она хлопнула в ладоши, зажигая светильники. – Ты же знаешь, мне всегда не давались маленькие повседневные чудеса, – сказал Сархен. – Зато тебе всегда удавалось другое, – усмехнулась Маллин. Монгол галантно поцеловал ей руку. – Ты все такая же красивая, Абарра, – сказал он. – А ты все такой же неисправимый нахал, Дагир. – Маллин взяла со стола кувшин и встряхнула. – Это было мое лучшее вино… Высокая с царственным видом опустилась в свое кресло. – Надеюсь, Абарра, ты получила мое послание без задержки и не трогала мальчика? – Сархен взял кувшин, собираясь допить остатки. – Ты говоришь о трех лошадях без седоков? Монгол криво усмехнулся в ответ. – Обязательно было убивать их? – наморщила носик Маллин. – Надо было просто передать привет? – снова усмехнулся монгол. Высокая неопределенно пожала плечами, затем очаровательно улыбнулась Андрею: – Что же касается мальчика… Сархен посмотрел на виноватую мину Комкова, на сидевшую с сытым видом Маллин, и лицо его сморщилось, словно у него заболел зуб. – Нет, Маллин, только не это! Ты все-таки взяла его? – Он внезапно с грохотом хватил кулаком по столу. Несчастный кувшин испуганно отпрыгнул от скандалиста. – Я только слегка погладила его, чего ты злишься? – невинно сказала Маллин. – Ты неисправима, Абарра, – вздохнул монгол. – То, что Госпожа выцарапает твои бесстыжие глаза, это твои проблемы. Может быть, наконец научишься думать не только тем самым местом, но и головой… Зачем ты подставила парня? Ты представляешь, что она с ним может сделать под настроение? – Пускай делает, – угрюмо буркнул Андрей. Пускай делает, что хочет, если заслужил. Вот только где она? Сархен покачал головой. – Ладно… Мы отвлеклись. Люди, которых ты отправила за его друзьями, мертвы. Высокая кивнула. – Я перестала чувствовать Ханура три дня назад. Никто из местных не смог бы одолеть его… Я думала, это ты убил его, Дагир. Сархен отрицательно покачал головой и начал рассказывать. – Я искал в Йоссоре Олега и Светлану три дня, но без кристалла найти в большом городе тех, кто прячется, непросто. И тут возле одной чайханы сталкиваюсь с Хануром. Он не узнал меня. Я решил проследить за твоим псом – и стал свидетелем того, как он их взял. Я не стал вмешиваться, все было пристойно, он не чинил им обид. А дальше… Ханур с эскортом из двадцати всадников отправился через Степь, я двигался следом в отдалении и не знал, на что решиться: попытаться отбить их или просто следовать за ними до конца? – Тут он зло хмыкнул и покачал головой. Сархен явно был недоволен собой. – Когда я наконец решился, было поздно: на отряд Ханура напали. Их было всего трое – рыцарь в полном вооружении и два конных стрелка. Всех, кроме Олега и Светланы, они умертвили. Рыцарь сразил Ханура в поединке. – И кто же это сделал? Кто этот рыцарь и стрелки? – поинтересовалась Маллин. – Насчет стрелков не знаю, хотя пускать стрелы они умеют немногим хуже меня. Что же касается рыцаря… – Говори, не тяни, – попросила Маллин. – Это был Серебряный мальчик, – сказал монгол. Он взял опустевший кувшин, взболтнул его и убрал под стол. – У тебя нет еще одного, точно такого же кувшинчика? Маллин нахмурилась и, казалось, окаменела. Потом глянула на монгола как на сумасшедшего. – Что? Какого кувшинчика?.. Откуда здесь этот психопат Грасс, Дагир? И что здесь вообще творится?!! Сархен пожал плечами. – Этого я не знаю, Абарра. |
||
|