"Несущий смерть" - читать интересную книгу автора (Колосов Дмитрий)

ПОСЛЕДНИЙ СОН КЕРЛА ВЕЛЬХОУМА, ПЕРЕХОДЯЩИЙ В ЯВЬ

«Инферно» прибыл на Соммету точно в намеченный срок. С военной космобазы Керла повезли прямо в лабораторию профессора Долла Кромера.

— Хороший удар! — похвалил профессор Немму, осмотрев рану Керла. — Вижу, девочка, тебя многому научили. Как функционируют системы?

Послышался легкий шлепок — это Долл Кромер фамильярно похлопал Немму по мягкому месту. Затем по обнаженной коже Керла скользнуло дуновение ветерка. Он понял, что девушка отмахнулась от профессора.

— Нормально. Что будет с ним?

— С этим? Починим и станет как новенький. Но сначала мы снимем пару сферокассет. Их покажет Корпорация Иллюзий — так сказать, в пропагандистских целях. Затем мы его починим, а остальное пусть решает суд. — Профессор вновь позволил себе небольшую вольность. — Ты хорошо дралась, девочка! А он последний идиот, что пощадил тебя.

— Ты бы на его месте непременно отсек мне руку!

— А что в этом такого? — Профессор Кромер рассмеялся. — Приклеили бы новую! Я могу починить кого хочешь.

Профессор не хвастал. Он и вправду «починил» Керла. Пораженный участок был заменен имплантантом, взятым у осужденного на смерть преступника. Долл Кромер цинично заметил по этому поводу:

— Это тебе, приятель, на время. Потом я встрою эту детальку кому-нибудь еще.

Едва только Керл смог пошевелить рукой, его тут же перевели в самый прочный каземат Сомметанского Пенитенциария, невзирая на протесты Кромера, уверявшего, что потребуется немало времени, прежде чем Керл сможет более-менее нормально двигаться, и намного больше, прежде чем он вновь станет опасен. Совет Пацифиса считал иначе.

Обещание Неммы, что Керла посадят в клетку и будут показывать, словно чудовище, сбылось. Сферостанции Пацифиса почти ежедневно транслировали репортажи о последнем гладиаторе — сначала беспомощном и жалком, а затем, благодаря гуманным сомметанским ученым, возвращенным к нормальной жизни. Были показаны даже несколько старых поединков Керла, а также запись его последнего боя, которая была по вполне понятным причинам несколько урезана. Все это сопровождалось нравоучениями и славословиями в адрес Пацифиса. Делалось все, чтобы настроить публику против Керла, но, как выяснилось, пропагандистская кампания дала обратный результат — Керла стали жалеть, а затем, как это нередко бывает, полюбили. Дошло до того, что Общество воинствующих феминисток даже потребовало его освобождения. К Керлу зачастили высокопоставленные гости. Слегка удивляясь подобному повороту судьбы, Керл принимал известных политиков, ученых и актеров. Его посетила ослепительная сферозвезда Катя Лавински, на прощанье чмокнувшая гладиатора в покрытую шрамами щеку. Однажды ночью Керла удостоил визитом член Совета Пацифиса Кир Полуян.

Гладиатор ждал Немму, и она пришла. Разговор вышел коротким и скомканным. Девушка присела на краешек кровати, посмотрела на Керла, затем на стоящую на столике вазу с фруктами.

— Вижу, тебе здесь неплохо живется.

— Не жалуюсь. — Керл сделал паузу. — Пока.

— Скоро состоится суд.

— Надеюсь, ты не передумала быть моим защитником?

Немма покачала головой:

— Не получится. Меня отправляют на Посьерру.

Сердце Керла невольно сжалось.

— Почему?

— Они узнали о том, что я была у тебя перед боем, и о том, что я тебе говорила.

— Но откуда?

— Я сама им рассказала.

Керл удивился:

— Зачем?!

— Они все равно бы узнали. Кроме того, защитник на этом процессе — чистая формальность.

— Я знаю. — Керл положил руку на хрупкое плечо. — Просто мне было бы приятно видеть тебя рядом.

— Мне тоже, — сказала Немма и отвернулась. Какое-то время они сидели молча, Керл гладил рукою ее спину. Затем Немма повернула голову к гладиатору. Глаза ее были сухи.

— Мне пора. Прощай.

— До свидания, — сказал Керл.

Она горько усмехнулась и, не говоря больше ни слова, ушла.

Новым защитником Керла был назначен — кто бы мог подумать! — Лайт Пазонс. Он вошел в камеру с широкой улыбкой на лице и с грудой упаковок ЛЛЛ в руках. Как ни в чем не бывало Лайт осведомился:

— Насколько я помню, твое любимое? — Керл молчал, пристально разглядывая катанрянина. Лайт немного пополнел и походил на абсолютно довольного жизнью человека. Или по крайней мере желал походить. Бодро похохатывая, Лайт сообщил:

— Совет назначил меня твоим защитником на суде.

— Вот как! Я не знал, что ты записался в паци.

— Уже давно, Керл. Я стал пацифистом еще до нашей совместной поездки на Соммету. Помнишь ту славную заваруху на площади у Дворца Трех Добродетелей?

— Допустим.

— Это я стрелял в тебя, Керл. Этого хотел Пацифис.

Хотя гладиатор еще не слишком твердо стоял на ногах, у него возникло желание врезать Лайту по физиономии, скомкав застывшую на ней улыбку. Лайт догадался, о чем думает его бывший приятель.

— Это жизнь, Керл. Тогда мне приказали стрелять, и я стрелял, сейчас мне приказали защищать, и я защищаю.

— Полагаю, ты защищаешь точно так же, как и стреляешь.

Лайт широко улыбнулся:

— Я сделаю все, что в моих силах. — Катанрянин не спеша освободил упаковки с пивом от пластиковой сетки и бросил одну из них Керлу. — Хотя, по-видимому, в моих силах не слишком многое. Пей пиво!

— Иначе говоря, все уже решено.

— Как ты мог такое подумать! — с деланным возмущением воскликнул Лайт и выразительно показал глазами на стену, давая понять, что он волен говорить далеко не все. — Пацифистский суд справедлив. Но обстоятельства твоего дела таковы, что у тебя ничтожно мало шансов на оправдательный вердикт.

— Догадываюсь, — сказал Керл. — Меня уже просветили насчет того, какой приговор меня ожидает.

— Ну, не надо так мрачно, Керл. Думаю, если ты будешь вести себя разумно, суд учтет это.

— Что ты подразумеваешь под словом «разумно»?

Катанрянин оскалился:

— Всему свое время, Керл. Пей пока пиво. И ознакомься вот с этими документами. — Лайт извлек из плоского кожаного контейнера внушительную стопку листков. — Извини, мне не разрешили принести тебе электронный модус. Все прекрасно знают, какие чудеса ты можешь творить с помощью самых примитивных микросхем. Здесь перечислены все выдвинутые против тебя обвинения — числом двести шестьдесят три. Прочитай их на досуге.

— Я вытру ими задницу, — пообещал Керл.

— Как знаешь.

Слушание дела Керла Вельхоума проходило ровно через месяц после этого разговора. У здания Верховного Суда Таама собралась огромная толпа зевак, желавших видеть знаменитого гладиатора.

— Публичные выступления Секретаря Пацифиса собирают куда меньше народу, с едва заметной усмешкой сказал Лайт. — Ты стал знаменитостью.

Это стало ясно и сомметанским властям. Здание суда было окружено кордонами херувимов, над центром Таама непрерывно кружили гравитолеты. Поговаривали даже о том, что Совет собирается ввести комендантский час.

Керл прибыл на судебное заседание под охраной пятидесяти посьерранских рейнджеров, вслух недоумевавших по поводу того, какую опасность может представлять этот человек, только что вернувшийся практически с того света. Они симпатизировали Керлу и угощали его бескалорийными леденцами.

Большую часть дел суд решил рассматривать вместе — это были однотипные дела по гладиаторским поединкам. Почему-то отдельно должны были разбираться обстоятельства смерти Пила Блюма, Костолома и Дига Фейстерса. Кроме того, Керлу были предъявлены обвинения в убийстве толстяка Маркуса Висбата и Квинта Курция. Оказывается, несчастный Квинт был найден мертвым около своего дома в тот самый день, когда Керл дрался с Неммой, а над Белонной уже висели сомметанские крейсера.

Керл без особого сопротивления признал, что был невольной причиной гибели двухсот сорока двух гладиаторов, имена которых были перечислены обвиняющей стороной. Лайт тут же предъявил суду копии расписок, данных гладиаторами, павшими от руки Керла, а также указал на то обстоятельство, что погибшие сами были причиной смерти многих людей и угрожали жизни его подзащитного. Суд принял это во внимание, и на лицевом счету Керла появилась первая цифра — 2150 лет заключения на ледяных рудниках в Горборе за двести тринадцать непредумышленных убийств и двадцать девять случаев превышения пределов необходимой обороны. По делу Костолома Керл был оправдан, так как суд посчитал, что обвиняемому действительно угрожала смертельная опасность и он был вправе защищаться. Случаи с Дигом Фейстерсом и Пилом Блюмом были признаны умышленным убийством, и к сроку Керла добавили еще два пожизненных заключения.

Все эти дела были рассмотрены в первый день. Толпа, с трудом сдерживаемая херувимами, восторженно ревела, когда Керла выводили из здания суда. Информационные агентства, щедро выплачивая цензурные штрафы, сыпали сообщениями с кричащими заголовками типа «Керл Вельхоум — величайший преступник нашего времени» или «5000 лет в ледяных рудниках». Компания «Хэмэл бразерс» объявила о намерении создать фильм о последнем гладиаторе, главную роль в котором должен был сыграть любимец женщин неповторимый Сиг Локар. На роль Неммы претендовали сразу три красотки, в том числе Катя Лавински. Правда, с этой затеей ничего не вышло, так как Совет Пацифиса запретил данный проект.

На другой день число зевак увеличилось примерно втрое, толпа перекрыла все подступы к зданию суда. Керла, скованного на всякий случай тремя парами наручников, доставили на место с помощью гравитолета. Лайт поглядывал на своего подзащитного с тихим обожанием — Керл делал ему фантастическую карьеру. На этот раз слушались дела о смерти Маркуса Висбата и Квинта Курция. Суду не удалось доказать причастность Керла к обоим преступлениям. Гладиатор ощутил странное удовлетворение, когда его признали невиновным в смерти толстяка Висбата, быть может, еще и потому, что на совести Керла было по крайней мере тридцать человек, умерщвленных им не на ринге.

Третье разбирательство — в этот день был праздник Прогресса, и камеру Керла завалили цветами, сладостями и упаковками с пивом — было посвящено обстоятельствам, связанным с пребыванием Керла на Соммете. Верховный судья Ламурк пытался обвинить Керла сразу в пяти преступлениях — использовании фальшивых документов, незаконном провозе оружия, убийстве по крайней мере трех человек во время беспорядков у Дворца Трех Добродетелей, сопротивлении при аресте и вынашивании замыслов взорвать Сердце Сомметы.

Керл признал себя виновным в двух первых преступлениях, за что получил еще восемь лет — это мало огорчило его. Обвинение в «убийстве по крайней мере трех человек» Керл отверг напрочь, и этот пункт был тут же снят за недоказанностью. Далее гладиатор с огромным удовольствием, порядком сконфузив судей, поведал о том, как разогнал десятерых агентов Службы Порядка, явившихся в его номер с ордером на арест, и как префект Таама Саймолс вынужден был лично просить своенравного гостя дать показания относительно того, что он делал около Дворца. Суд решил считать это досадным недоразумением.

Последнее, пятое, обвинение поставило Керла в тупик. Поднявшись со своего места, он громогласно потребовал от судей объяснить, что они подразумевают под понятием «Сердце Сомметы». Выяснилось, что это распределитель энергии планеты, расположенный в глубокой шахте под Таамом. Керл заявил, что слышит об этом сооружении впервые, Лайт активно поддержал его, заверив, что был рядом с подсудимым в то время и не слышал от него никаких угроз в адрес Сердца Сомметы. Судьи посовещались и добавили Керлу еще пять лет. На всякий случай.

— Все идет просто великолепно! — кричал Лайт тем же вечером, хлопая Керла по плечу. — Я только что говорил с очень… — Катанрянин многозначительно поднял вверх указательный палец. — Очень важным лицом. Они обещают, что ты попадешь под амнистию и твой срок будет сокращен вдвое.

— Очень мило с их стороны, — заметил Керл.

— Быть может, ты даже будешь амнистирован за все эти преступления полностью, если будешь вести себя благоразумно на завтрашнем заседании.

Керл посмотрел в бегающие глаза адвоката:

— Поясни.

— Ну что тебе стоит признать, что ты заблуждался все эти годы, отвергая идеи Пацифиса, что был не прав, осмеивая законы и обычаи Лиги…

— Значит, стоит мне признаться, и…

— И ты получишь лет десять. А учитывая, что ты вызываешь у сомметанцев всеобщую симпатию, я думаю, ты отсидишь от силы лет пять. Если же ты будешь упорствовать, тебя ждет электрический стул.

— Вот как? За две с половиной сотни убийств, какими признал суд мои гладиаторские поединки, я не получу ни года, а за то, что останусь верен своим убеждениям, мне обещают электрический стул! Объясни мне логику, которой вы руководствуетесь. Ведь паци на каждом шагу кричат о ценности человеческой жизни и свободе мысли.

— Мысли, дорогой мой! Никто не мешает тебе мыслить, но не говори о том, что думаешь, вслух, особенно если это не согласуется с тем, что думает большинство. А насчет ценности человеческой жизни — Керл, не строй из себя наивного простачка, считающего, что кто-то всерьез верит в эту басню. Может быть, девочки из приличных семей. И то до тех пор, пока они девочки. — Лайт отрывисто захохотал. — Жизнь — ничто, идея — все! Суд простил бы тебе и тысячу мертвецов, тем более что все они были иррационалистами, признай ты, что ошибался, отстаивая свои бредовые идеи. Так что подумай, Керл!

Гладиатор потер рукой подбородок, на котором еще не успели зажить раны, полученные в схватке с Костоломом.

— А если я сделаю все, как вы хотите?

— Отсидишь несколько лет — и свободен.

— И смогу отправиться, куда захочу?

— Да хоть на Супану!

— Я подумаю, — медленно выговорил Керл.

На следующий день было четвертое и последнее заседание. Толпа походила на огромного разноцветного спрута, заполнившего своей слизистой массой весь центр города. Непрерывно жужжали гравитолеты, доставляя в здание суда высоких гостей, пожелавших быть свидетелями того, как будет каяться Керл Вельхоум. Когда последний гладиатор появился в зале заседаний, собравшиеся дружно зааплодировали, а толпа на улице издала рев, от которого задрожали стены.

Посасывая конфетку, которой по уже устоявшейся традиции угостил его один из рейнджеров, Керл уселся на жесткую скамью, установленную на возвышении по правую сторону от судейского стола. Прозрачная стена из сверхпрочного пластика отделяла подсудимого и его адвоката от публики. Какое-то время Керл лениво рассматривал сытые розовощекие физиономии пацифистской элиты, затем, не скрывая своего отвращения, отвернулся и стал переговариваться с охранниками. Бравые рейнджеры были не прочь поболтать со столь известным в Содружестве человеком, чье внимание им явно льстило? посьерран даже не останавливали свирепые взгляды, что бросали на них сидевшие в первых рядах члены Совета Пацифиса.

Безмятежный вид Керла и ликующая улыбка, не сходившая с лица Лайта Пазонса, давали присутствующим повод думать, что последний гладиатор пошел на сделку со своими обвинителями. Эти подозрения еще более усилились, когда стало известно, что новым обвинителем по делу Керла Вельхоума назначен один из самых влиятельных членов Совета Пацифиса Люк Зубарт, который в далеком прошлом был весьма известным гладиатором.

Ровно в десять часов по сомметанскому циклу верховный судья объявил о начале заседания. Слово для обвинения было предоставлено Люку Зубарту.

Керл внимательно следил за тем, как на трибуну неторопливо поднимается сухой тщедушный старичок с совершенно седой головой. Он походил на мудрого деда-примирителя из пацифистских сказок, и лишь немногим было известно, что под этой маской скрывается жестокий и расчетливый убийца, на чьей совести был не один десяток загубленных жизней. Керл, знавший Люка Зубарта примерно восемь лет, с удивлением отметил, что за все эти годы он совершенно не изменился. Та же расслабленно-неспешная походка, чуть согбенная спина, усталый добрый взгляд. Столь же безобидным он выглядел на турнире в Растебуре, и семеро гладиаторов-ламетян имели неосторожность поверить в это. Заговорщически подмигивая друг другу, они выбрали поединок на ножах, рассчитывая вдоволь натешиться над беспомощным стариком. Люк перерезал им всем глотки. Это был славный бой, о котором еще долго вспоминали. Вскоре после этого Люк внезапно отрекся от иррационалистских убеждений и переметнулся к паци. Сильный, беспощадный и умный, он быстро сделал себе карьеру. Не так давно Содружество было ошеломлено сообщением о том, что белоннянин Люк Зубарт избран в Совет Пацифиса. Кстати, Люк был единственным белоннянином за всю историю Содружества, удостоенным подобной, весьма сомнительной, по мнению Керла, чести.

Люк вскарабкался на трибуну и только сейчас посмотрел на Керла. Их взгляды встретились. Некогда они состояли почти в приятельских отношениях и даже должны были драться вместе на турнире в Коммоде. Бой не состоялся, так как Керл Вельхоум предпочел выступить на Армагаске. Вскоре после этого Люк и заявил о том, что заканчивает карьеру гладиатора. В Гильдии тогда ходило много сплетен по этому поводу, причем наряду с именем Люка неизменно упоминали Керла Вельхоума. И вот судьба назначила им встретиться вновь, сделав участниками нелепейшего фарса.

— Верховный Суд Пацифиса против гражданина Содружества белоннянина Керла Алинса по прозвищу Вельхоум.

Прислушиваясь к дребезжащему голосу Люка Зубарта, Керл слегка улыбнулся надо же, оказывается, кто-то еще помнил его настоящее имя!

— Упомянутый Керл Вельхоум обвиняется в преступлении против человечности, выраженном в несогласии с общепринятыми нормами морали. Верховный Суд предъявляет Керлу Вельхоуму обвинения в злостном отрицании восьми заповедей Пацифиса, а именно: первой, второй, третьей, пятой, седьмой, девятой, десятой… И восьмой! — поспешно добавил обвинитель, после чего сделал многозначительную паузу. — Теперь с позволения суда я перейду к подробному разбирательству каждого пункта обвинения.

Верховный судья Ламурк, словно попугай, закивал головой, усердно показывая, что он позволяет, но Люк Зубарт даже не подумал посмотреть в его сторону. Он решил быть кратким и сразу перешел к делу.

— Заповедь первая: мир превыше всего. Уже самим фактом участия в столь отвратительном деле, как гладиаторские поединки, обвиняемый отвергал эту заповедь. Полагаю, иных доказательств суду не требуется.

На этот раз Люк посмотрел на судью. Тот, обрадованный, что обвинитель наконец-то обратил на него внимание, благосклонно кивнул.

— Заповедь вторая: мир есть условие гармонии. Обвиняемый отрицал как мир, что уже доказано обвинением выше, так и гармонию. Идеям иррационализма, которые он столь яростно проповедовал, чужда гармония. Заповедь третья: убийство противоречит человеческой натуре. Своей деятельностью обвиняемый напрочь отвергал этот нравственный постулат. Заповедь пятая: убивая других, убиваешь себя. Обвиняемый был причиной смерти стольких людей, что давно уже мертв морально. От него смердит болью и человеческой кровью!

Здесь обвинитель явно переиграл. На лицах сидящих в зале паци появились кривоватые усмешки, выражавшие то, что никто не рискнул бы сказать вслух. О том же подумал и Керл: эх, старина Люк, говоря твоими словами, от тебя смердит не меньше, чем от того, кого ты сейчас обливаешь грязью!

Люк не обращал внимания на реакцию публики и продолжал свою речь:

— Обвиняемый всю свою жизнь нарушал и седьмую заповедь: подчинись разумной воле большинства. Он, напротив, противопоставлял себя этой воле. Восьмая заповедь: обуздай свое «я», и заповедь девятая: руководствуйся разумом, а не чувствами. Керл Вельхоум всю жизнь делал так, как подсказывали ему его чувства, не ограничивая свои желания…

Люк говорил еще довольно долго, но его мало кто слушал. Вязкая паутина слов, в искренность которых не верил даже он сам, поглотила сознание слушателей, заставляя их невольно смежать веки. Керл заметил, что многие вздрогнули, словно стряхивая оцепенение, когда Люк сказал:

— Я закончил, господин судья.

Сложив листки, обвинитель медленно двинулся с трибуны, намереваясь занять место среди прочих членов Совета. Судья Ламурк провозгласил:

— Слово предоставляется обвиняемому Керлу Алинсу.

Розовощекие хари оживились, на них расцвели победные улыбки. Вот, наконец, и настал миг торжества Пацифиса, миг, когда отречется от своих идей ярый иррационалист и гладиатор Керл Вельхоум. Но Керлу было не привыкать ниспровергать ликующих врагов, нанося свой удар именно в то мгновение, когда, празднующие свою победу, они менее всего ждут его. Поднявшись со скамьи, он сделал шаг вперед и прижался ладонями к стеклу, словно желая разорвать прутья своей прозрачной клетки. Кое-кто из сидящих в зале невольно вздрогнул, живо представив себе, как пластик разлетается острыми клочьями и яростный тигр Керл Вельхоум вырывается на свободу.

— Господа паци! — Голос Керла, усиленный динамиками, гулко разнесся по залу суда. — Вы торжествуете, полагая, что победили меня. Да, это так. Вы победили, но не силой и умением, а нечаянной волей рока, суть которой вам непонятна и сейчас. Я проиграл, а побежденный должен каяться. И тогда ему, может быть, сохранят жизнь. При условии, конечно, если он выполнит то, что желает от него победитель. Покайся, сказали мне, и тебя простят. И, быть может, даже допустят в этот благословенный мир, предварительно вырвав клыки. Покайся и будешь жить, где захочешь, иметь, что захочешь, сможешь стать, кем захочешь. Даже членом Совета. А почему бы и нет? — Керл взглянул на сидящего напротив Люка Зубарта и усмехнулся: — Покайся! Ведь тебе нужно сказать всего три слова мир, разум, прогресс — и это будет сочтено за покаяние.

Мир! Разум! Прогресс!

Но о каком мире можете говорить вы, обрушившие пламя войны на Белонну, Катанр, Новую Россию и Армагаску? О каком разуме, о каком прогрессе? Уж не о них ли вы ведете речь, оболванивая умы миллионов граждан Пацифиса?! Это лишь слова. Красивые и лживые. Вы произносите их, сами не веря в искренность сказанного.

Провозгласив создание общества, в котором правят равенство и счастье, вы на деле создали государство, ставшее над человеком, принизившее его до уровня бессловесного насекомого. Вы говорите «мы» там, где должно звучать «Я». Вы позабыли гордое: ты — Человек! И говорите — мы, люди. Человек умер, остались только винтики, маленькие крохотные винтики в гигантской машине технократической империи, где живые чувства подменены сытостью и спокойствием. Да, наш мир был жесток, но это был мир, который каждый из нас мог с полным основанием считать своим. Своим! Он существовал ради нас, а не мы ради него. Вы же наполнили этот мир приторной сытостью, лживым благополучием и обряженной в улыбающуюся маску жестокостью. Вы наполнили его насилием. Вы, на словах отвергающие насилие!

Вы растоптали судьбы несогласных с вами. Теперь же вы хотите растоптать и их души. Я не скажу вам — да. Я не раскаиваюсь. Я прожил свою жизнь так, как хотел, и верил в то, во что хотел, и никто не вправе отобрать у меня прошлое. Вы можете отнять у меня жизнь, но не прошлое!

Керл видел, как рожи сидящих в первых рядах паци наливаются дурной кровью. И крикнул, добивая их:

— Керл Алинc, которого мир знает под именем Несущий Смерть, отвергает эту сделку, господа паци! Я верил, верю и буду верить, сколько назначит судьба, в то, что Человек должен быть Человеком, в то, что он вправе делать все, что не противоречит интересам окружающих его, при условии, что действия окружающих не противоречат его интересам, в то, что свобода человека ограничивается лишь благими намерениями. Вы утверждаете, что подобные идеи мог породить лишь жестокий мир. Да, мой мир жесток, но это мой мир!

Вы победили меня, но, даже проиграв, я оставляю последнее слово за собой. Вам было угодно назначить мне поединок? Будь по-вашему. Керл Вельхоум еще никогда не отказывался от поединка. Это будет мой последний бой, и я выиграю его и принесу вам смерть. Это говорю я, Керл Несущий Смерть!

Вы жаждали моего унижения, а я торжествую. Торжествую, ибо даже побежденный я страшен вам. В ваших сердцах живет страх, что я разнесу вдребезги эту прозрачную клетку, это здание, этот город, эту планету. Вы боитесь, что я и сотни подобных мне разнесут ваш правильный, граненный единым резцом мир, превратив его ложную гармонию в первобытный хаос!

Да, я разрушитель! Я разрушаю то, что создано во имя химеричных идей. Я презираю всех тех, кто поклоняется Миру, Прогрессу, Разуму, Гармонии или иному идолу. Я не верю в призрачные фетиши, я верю лишь в себя, я верю в Человека!

Я Человек! И Человек бросает вам вызов, паци!

Эхо заключительных слов Керла гулко отлетело от стен и растворилось в месиве сытых физиономий и. белых воротничков. Установилась тяжелая тишина, через мгновение взорвавшаяся яростными криками.

— Смерть ему! Смерть!

Керл смотрел на брызжущие бешеной слюной хари и хохотал. Он смеялся, видя, как трясется от страха бледный Лайт Пазонс и как отводит свой взгляд бывший гладиатор Люк Зубарт. Он хохотал, и этот смех проникал в сердца победителей, заставляя их дрожать от страха и злобы. Он хохотал, и бравые рейнджеры с невольным уважением поглядывали на отчаянного пленника. Они любили граничащую с безумством отвагу, эти крепкие ребята с Посьерры. А смех гладиатора звонко летал по залу, заглушая ненавидящие крики розовощекой толпы…

Суд совещался недолго. Верховный судья Ламурк вновь занял место председательствующего. Стараясь не смотреть в сторону смеющегося Керла, он провозгласил:

— Принимая во внимание всю тяжесть преступлений, совершенных Керлом Алинсом, именуемым также Вельхоумом, Верховный Суд Пацифиса приговаривает оного к смертной казни путем умерщвления на электрическом стуле. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.

В зале было жарко, и пока судья произносил эту тираду, по его лицу текли струйки жирного пота, но он не решался вытереть пот, а лишь изредка облизывал солоноватую верхнюю губу языком.

Приговор был произнесен, и публика зашумела. В ее говоре можно было услышать одобрение. Этот человечишка, осмелившийся бросить вызов их миру, заслуживал смерти. Сытые лица выражали радость и довольство, не знающие мозолей ладони сомкнулись в дружных аплодисментах.

— Браво!

Керл продолжал улыбаться, но глаза его были полны презрения. Он дал достойный ответ своим врагам. Теперь следовало позаботиться о том, чтобы этот ответ не стал последним в его жизни. Керл быстро обернулся к сидевшему позади него Лайту Пазонсу:

— Лайт!

Адвокат вздрогнул, поднял голову и бессмысленно посмотрел на гладиатора.

— Безумец, — прошептал он. — Ты сам погубил себя.

— Я знаю, Лайт. — Керл заглянул своему адвокату в глаза. — Когда-то мы были почти друзьями. Лайт, дай мне электронный самописец, который лежит у тебя в нагрудном кармане.

— Но я…

— Быстрее, Лайт! — шепотом выкрикнул Керл, видя, что к ним приближаются охранники.

И катанрянин сдался. Дрожащими руками он извлек самописец, намеренно уронил его, а поднимая, сунул в руку Керла.

— Спасибо. А теперь прислушайся к моему совету. Беги как можно быстрее с этой планетки. Скоро ее не будет.

Керл не сомневался, что Лайт этим же вечером отбудет в срочную деловую поездку куда-нибудь на Ламет или Армагаску.

Казнь была назначена на следующий день. Керл отнесся к этому известию равнодушно. Ночью его посетила целая делегация, в состав которой входили Люк Зубарт и сам Вольф Бермлер. Уговаривал Керла на правах старого знакомого Люк Зубарт. Он говорил:

— Керл, система идет с тобой на компромисс. Не глупи, пожми протянутую руку. Ты уже сотни раз доказывал всем, что не боишься смерти. К чему весь этот спектакль? Совет согласен считать, что ты погорячился. Так, доктор Бермлер? Секретарь Пацифиса утвердительно кивнул пегой головой. — Завтра мы предоставим тебе возможность выступить по сферовидению. Скажешь, что был не прав, раскаиваешься, признаешь идеи Пацифиса.

— Да-да, — встрял доктор Бермлер. — Он обязательно должен упомянуть, что признает все десять заповедей!

— Совет примет это во внимание, и господин Секретарь подпишет указ о твоем помиловании. Я знаю, что ты собирался обзавестись домом на Чегере. Ты получишь двести тысяч кредитов и сможешь построить там хоть дворец. Кроме того, тебе будет назначена ежегодная пенсия, достаточная для безбедной жизни.

— Господин Зубарт, не забудьте о втором варианте! — вновь вмешался доктор Бермлер.

— Я помню, господин Секретарь. Совет также не исключает возможность использовать твои навыки и знания. В последнее время в Поясе Розовых астероидов возобновились нападения на карговые суда. Похоже, какие-то безумцы пытаются возродить космическое пиратство. Совет Пацифиса принял решение послать в этот район военную экспедицию. Если захочешь, ты можешь стать одним из ее руководителей…

— Какая честь! — не удержавшись, воскликнул Керл, с усмешкой отметив, что совсем недавно он подумывал о том, чтобы отправиться именно в этот район как раз с намерением заняться пиратством.

— Мне не нравится твой тон, Керл, но я стараюсь быть спокойным, — заметил Люк Зубарт. — Совет может предложить тебе и другие весьма заманчивые возможности и помочь тебе стать полезным членом общества. Поверь, ты нуждаешься в нашей помощи. Так какое решение ты примешь?

Керл, до того сидевший на кровати, поднялся:

— Люк, я уже давно понял, что вы желаете не просто убить меня, а растоптать мое имя, а заодно и то дело, которому я посвятил жизнь. Это у вас не выйдет. Гладиатор Керл Вельхоум не пойдет на сделку со своими врагами. Мой ответ — нет.

— Как знаешь, Керл. Мы все же дадим тебе еще день, чтобы ты мог подумать. День перед казнью… — Люк перешел на шипящий шепот. — В этот день приходят самые странные мысли. Подумай, Керл. И не надейся на то, что сумеешь убежать. Я принял все меры, чтобы не допустить повторения тех трюков, что ты проделывал на Тменде, Дарибе и Латиноне. Тебе не убежать из этой тюрьмы!

— Я польщен, что ты помнишь об этом, Люк, — сказал гладиатор.

— У меня всегда была отличная память! — Люк Зубарт нехорошо ухмыльнулся и направился к двери. За ним двинулись прочие члены Совета. Уже на выходе доктор Бермлер обернулся и прошипел:

— Тебя изжарят на электрическом стуле. Знаешь, как пахнет паленое мясо?!

— Знаю, — спокойно ответил Керл.

Верный своим обещаниям, Люк Зубарт сделал все возможное, чтобы не дать Керлу совершить побег. Руки и ноги гладиатора были закованы в нефелитовые наручники, камера просматривалась шестью сфероглазами, в коридоре возле нее неотлучно находились двадцать вооруженных охранников. В город на всякий случай была введена бригада рейнджеров с Посьерры. Агенты Службы Порядка доносили, что многие таамцы недовольны приговором, вынесенным Керлу Вельхоуму. Это было непонятно Совету Пацифиса. Керла было решено ликвидировать без лишнего шума, как только истекут тридцать шесть часов, отведенные на то, чтобы он мог дать ответ на сделанные ему предложения. Керл ответил отказом и на этот раз.

— Как знаешь, Керл, — сказал Люк Зубарт, которому Совет поручил руководить казнью последнего гладиатора. Затем он кашлянул и заговорил официальным тоном: — Согласно гуманным законам Пацифиса я должен поинтересоваться, есть ли у тебя последнее желание. Или, может быть, ты не имеешь такого?

— Почему же? Имею. Я хочу в мгновение моей смерти быть одетым в комбинезон рейнджера.

Люк Зубарт с подозрением посмотрел на гладиатора.

— Странное желание. Что ты задумал, Керл?

— Считай, что я хочу дискредитировать посьерранскую армию.

— И все?

— Все, — ответил Керл, делая честные глаза.

Член Совета задумчиво прикусил губу.

— Что ж, я думаю, мы удовлетворим твою просьбу. Но если ты надеешься воспользоваться этим комбинезоном для побега, то расстанься с этой мыслью сразу. — Люк ласково коснулся плеча гладиатора. — Я буду рядом с тобой, Керл Вельхоум.

Облаченный в черный комбинезон, под охраной двух десятков рейнджеров, которых отличали от Керла лишь покатые шлемы и бластеры, гладиатор вошел в камеру смерти, где должна была завершиться его бренная жизнь. Посреди этого небольшого, похожего на аквариум помещения стояло массивное черное кресло, называвшееся по древнеземной традиции электрическим стулом. Металлические ножки сооружения были накрепко вделаны в бетонопластовый пол, с подлокотников свисали плотные кожаные ремни, познавшие боль не одного человека. Камера смерти имела всего одну глухую стену, в которую был вделан пульт с двумя черными кнопками, с остальных сторон ее окружала прозрачная перегородка. За этой перегородкой находились места для зрителей, а их в это утро было немало. Уютно устроившись в креслах, они переговаривались между собой и потягивали пиво. Здесь были доктор Бермлер и прочие члены Совета, полномочные представители ряда планет Пацифиса, несколько генералов, среди которых Керл узнал Сатга, а также с десяток известных шоуменов и артистов. Прямо напротив зловещего кресла сидела Катя Лавински, жаждавшая острых ощущений.

Не выпуская из рук бластеров, охранники освободили Керла от оков. Люк кивком головы предложил ему сесть в кресло. Керл повиновался, предварительно отвесив публике пару шутовских поклонов. От подобной наглости члены Совета побледнели, а генерал Сатг сложил пальцы особым образом, показывая, что он восхищен самообладанием Керла.

Кресло было жестким и неудобным, его создатели явно не рассчитывали, что кому-то удастся просидеть в нем долго. Керл немного поерзал, затем положил руки на подлокотники, позволяя двум экзекуторам заключить их в наручники, простегнутые изнутри серебряной проволокой, по которой проходил ток. Вот кожаная петля плотно охватила правую кисть. Далее произошла небольшая заминка. Один из экзекуторов попытался снять с руки Керла планетарный хронометр, вызвав тем самым негодование гладиатора.

— Я поклялся носить его до самой смерти! Это произвол!

Конфликт разрешил Люк Зубарт. Он обследовал тонкий браслет на запястье Керла и, усмехнувшись, бросил:

— Меделит. Великолепный электрик. Пусть остается. — Люк присмотрелся к стрелкам на циферблате и сообщил Керлу: — Кстати, он у тебя неправильно работает.

— Спасибо, Люк, — поблагодарил Керл, не обращая внимания на последнее замечание. — Видишь вон ту блондиночку, что таращит на меня глаза?

— Допустим, — сказал Зубарт, наблюдая не за блондинкой, а за тем, как левую руку Керла привязывают ремнями к эбонитовому подлокотнику.

— Можешь передать ей пару слов?

— Зачем передавать? Говори сам. Они нас великолепно слышат.

— Эй, милашка! Ты, ты, что посещала мою камеру! — завопил Керл. — Прости, что забыл твое имя. Я хотел бы тебя трахнуть, но, похоже, это мне уже не удастся! Я завещаю тебе мой планетарный хронометр, который остановится в тот миг, когда перестанет биться сердце великого Керла Вельхоума! Повесь его между сисек и почаще вспоминай о том, кто тебя столь пламенно любил!

Катя Лавински была готова сгореть со стыда. Ее лицо покрылось яркими пятнами, руки судорожно тискали прозрачный платочек. Часть публики в лице генерала Сатга и сидевших рядом с ним военных отреагировала дружным ржанием. Прочие паци взирали на них с неодобрением. Затем они перенесли внимание на Керла, в их глазах читалась ненависть к этому нахальному человечишке, который даже перед смертью не пал перед ними на колени.

— Тебе нужен проповедник? — негромко осведомился Люк Зубарт, подергав за ремни и убедившись, что они затянуты на совесть.

— Позови его лучше для себя.

— Я не спешу туда, где через мгновение окажешься ты.

— Как знать, старина Люк. Судьба играет человеком, а человек — судьбой.

— Ты все сказал?

— Пожалуй, да.

Люк еще раз проверил, хорошо ли закреплены ремни, и повернулся к доктору Бермлеру:

— Господин Секретарь, все готово.

Бермлер махнул рукой — начинайте!

— Пока, Керл! — с издевкой шепнул Люк Зубарт.

— Пока, приятель, — в тон ему ответил Керл. По приказу Люка стражники и два экзекутора вышли вон. Камера смерти опустела, под потолком ее зажглись еще несколько ярких шаров. Испускаемый ими свет заключил Керла в ослепительно белый круг. Паци жадно впились взглядами в его лицо, надеясь заметить хоть нечаянную искру страха. Но гладиатор был невозмутим, словно его ожидала не смерть, а дружеский ужин. Люк Зубарт медленно подошел к вмонтированной в стену панели и нажал сразу на обе кнопки.

Мелькнула ослепительно яркая вспышка, оборвавшаяся густой тьмой. Послышался стук опрокидываемых кресел и ругань, несколько экзальтированных дам завизжали.

— Спокойствие! Спокойствие, господа! Сейчас все будет налажено.

— Раззявы! — Это был голос доктора Бермлера. Почтенный Секретарь Совета Пацифиса не ограничился лишь этим замечанием, но присовокупил к нему несколько не слишком приличных слов. — Что у вас там случилось?

— Небольшая поломка, господин Секретарь. Дали чересчур сильное напряжение. Сейчас подключимся к аварийному источнику питания, и все будет в порядке.

Прошло еще несколько неприятных мгновений, и вот робко мигнули осветительные шары, а через миг все залило ярким светом. И тут же собравшиеся дружно вскрикнули. На электрическом стуле дергался в конвульсиях человек. Но это был не гладиатор Керл Вельхоум, а член Совета Пацифиса Люк Зубарт!

Люк был очень хорошим учителем, и Керл должен был низко поклониться ему за науку. Ведь не научи он молодого гладиатора всяческим хитроумным премудростям, и Керл действительно жарился бы сейчас на электрическом стуле. Люк обучил Керла Вельхоума всему, что умел, но сам явно потерял былую сноровку. Потерял… Иначе разве бы он разрешил приговоренному к смерти гладиатору оставить при себе планетарный хронометр, прекрасно зная, что Керл ничего не делает просто так, особенно в такую минуту. Люк просто обязан был заподозрить неладное.

Он отнял у Керла возможность бежать из камеры, тогда гладиатор решил совершить побег прямо с электрического стула. Использовав микромодули, извлеченные из электронного самописца Лайта Пазонса, Керл превратил свой планетарный хронометр в мощнейший энергетический отражатель. Ток, который должен был пронзить тело гладиатора, наткнулся на неодолимую преграду и повернул обратно, выведя из строя энергосистему Пенитенциария. Едва погас свет, как Керл тут же вцепился зубами в ремень, сковывавший его правую руку. Ему потребовалось много усилий и совсем немного времени, чтобы освободиться.

Искать в кромешной темноте Люка Зубарта не пришлось. Люк нашел его сам. Высохшие цепкие пальцы коснулись плеча Керла — Люк желал убедиться, что его жертва мертва. Схватив своего палача за горло, Керл слегка придушил его, после чего устроил обмякшее тело на электрическом стуле, накрепко спеленав ремнями. В этот миг он здорово рисковал, ведь если бы внезапно дали энергию, Керл изжарился бы на пару с Люком Зубартом. Но все обошлось.

Когда опомнившиеся тюремщики подключились к аварийному питанию, Керл был уже далеко от камеры смерти. По узким коридорам Пенитенциария шагал одетый по полной форме рейнджер, глухо выкрикивавший сквозь непроницаемое забрало шлема:

— По поручению Секретаря Совета Пацифиса!

Тюремные стражники беспрепятственно пропускали бравого вояку через все решетки. Лишь один из них осмелился потребовать документы, и Керл убил его, ударив двумя пальцами в кадык. Выбравшись из Пенитенциария, он крикнул ожидающей известий толпе:

— Гладиатор Керл Вельхоум казнен! Господин Секретарь Бермлер разрешает всем желающим взглянуть на этого подонка!

Дружно взревев, зеваки бросились вперед, преградив путь спешащим вдогонку за беглецом рейнджерам. Те попытались разогнать толпу, стреляя из бластеров, но добились лишь того, что завалили тюремные коридоры горами трупов и были вынуждены прекратить преследование.

Через два часа развлекательное сферошоу «Скажи „да“ своему другу» было внезапно прервано. На экранах появился Первый диктор Пацифиса Лес Мигульский. Его прическа была на удивление неаккуратной, а голос слегка подрагивал:

— Передаем экстренное сообщение. Сегодня утром из таамского Пенитенциария с помощью тайных пособников-иррационалистов бежал осужденный на смерть гладиатор Керл Вельхоум. Чтобы помочь своему вожаку скрыться, иррационалисты решились на открытое выступление. В этот час в центре Таама идут столкновения между бунтовщиками и силами Службы Порядка. По решению Совета Пацифиса в городе введено чрезвычайное положение. Все дороги, ведущие из города, блокированы отрядами Службы Порядка, космопорт закрыт на неопределенный срок. Совет Пацифиса призывает жителей и гостей Таама не покидать своих жилищ. Каждый вышедший на улицу будет рассматриваться как пособник бунтовщиков. Совет Пацифиса также назначает награду в десять тысяч кредитов за помощь в поимке гладиатора Керла Вельхоума…

Десять тысяч — огромные деньги! С этой минуты следовало ожидать, что бесчисленное множество паци займут наблюдательные позиции в черных бельмах окон, высматривая сбежавшего монстра-гладиатора. Керла это мало волновало. Он уже был у цели. Бронированный талиптер, позаимствованный на время у одного из порядов, неспешно подъезжал к объекту 5–3 — так официально именовалось Сердце Сомметы.

Керл прикинул, сможет ли, разогнавшись, выбить массивные нефелитовые створки, прикрывавшие въезд на секретный объект. Однако делать этого ему не пришлось. Едва талиптер подрулил к воротам, как те гостеприимно распахнулись.

Наземная часть Сердца Сомметы представляла собой огромный энергетический склад. Гладиатор медленно вел талиптер мимо бочкообразных синих резервуаров, высовывавших из-под земли лишь макушки. О том, что содержится в этих емкостях, Керл не знал, но был уверен, что быть входом в подземную шахту они не могут. То же самое Керл решил и относительно трехэтажного серого здания, украшенного двумя декоративными башенками. Оно было слишком чистым, чтобы быть жилым. Это была явная декорация. Задержавшись здесь лишь на мгновение, гладиатор поехал дальше, вдоль бесконечных рядов резервуаров, удивляясь тому, что за все время пути ему не повстречалась ни одна живая душа.

Вход в подземную шахту находился в небольшом куполообразном строении, здорово смахивающем на утилизатор. Керл понял это сразу, как только увидел его. Уж слишком навязчивым было желание строителей комплекса сделать это сооружение как можно менее приметным. Именно так ставят мину дилетанты — в ямку, закидав ее песком, да еще набросав сверху веток. Умный кладет смерть прямо посреди дороги, придавая ей вид камня, чья нахальная рожа так и напрашивается, чтобы ее пнули. Керл не считал паци слишком умными, поэтому он оставил верно послуживший талиптер и направился по узкой бетонопластовой дорожке к входу в строение.

Они ждали его втроем, без лишних свидетелей. Доктор Бермлер, генерал Сатг и невредимый Люк Зубарт. Последний сказал Керлу, широко улыбаясь:

— Да, я недооценил тебя, Керл, но признайся: ты недооценил нас.

Гладиатор прикинул свои шансы. В его грудь смотрели три бластера, а прославленный гимпиор висел в качестве трофея в Музее Лиги. Попытаться выхватить оружие означало быть мгновенно уничтоженным. Люк мог сбить на лету осу, да и генерал Сатг должен был обладать неплохой реакцией. Керл ослабил готовые взорваться от напряжения мышцы.

— Да, я недооценил вас.

Его признание доставило троим паци огромное удовольствие. Доктор Бермлер широко ухмыльнулся, генерал Сатг помахал Керлу левой рукой. Почему-то главную скрипку в этой троице играл Люк, именно он вновь заговорил с Керлом:

— Ай-яй-яй, Керл! Какая непростительная неосторожность. Вынь бластер за ствол и медленно положи его на пол. Только медленно, без резких движений.

Керл повиновался. Враги внимательно следили за ним, а Люк продолжал разглагольствовать:

— А какой был гладиатор! Он перебил всех моих старых друзей. И как перебил! Красиво! Почему же ты не захотел сражаться со мной в Коммоде?

Керл положил оружие у своих ног и медленно выпрямился. Люк взглядом приказал ему отойти назад.

— Так почему, Керл?

— Я бы не смог в то время победить тебя, — сквозь зубы процедил гладиатор.

Люк неопределенно покачал седой головой:

— Мне приятно слышать эти слова. Да, я был классным гладиатором. Лучшим, до тех пер пока не появился Керл Вельхоум. Ты победил бы меня, Керл. И ты прекрасно знаешь об этом. Так почему же ты отказался убить меня?

— Люк, может быть, стоит отложить выяснение этого вопроса?! — предложил доктор Бермлер.

— Заткнись! — велел ему Люк, и Секретарь Совета Пацифиса послушно замолчал.

— Я отвечу за тебя, Керл Вельхоум. — На сморщенной физиономии Люка появилось подобие грустной усмешки. — Ты пожалел того, кто многому научил тебя, а жалость в такой игре, как наша, — последнее дело. Никогда не жалей людей, Керл Вельхоум, как это делаю я!

Бластер в руке Люка дернулся дважды. Генерал Сатг и доктор Бермлер рухнули замертво. Старичок рассмеялся:

— Ну что, Керл, поднимем эту чертову планетку поближе к звездам?

Еще не до конца веря в происходящее, гладиатор потянулся к лежащему на полу бластеру.

— Смелее! — приказал ему Люк, но его оружие было направлено в голову Керла, словно раздумывая, не послать ли смертельный импульс.

С трудом подавив искушение убить гладиатора, Люк Зубарт отвел дуло бластера в сторону.

— За мной. Вход там. — Гладиатор бежал вслед за своим проводником, тот объяснял на ходу: — Здесь пять уровней охраны. Через три я тебя проведу. Два последних тебе придется преодолевать самому. Ты готов?

— Пробьемся!

Люк сдвинул замаскированную панель, и они вошли в небольшую цилиндрическую кабину. С легким жужжанием сомкнулись одна за другой три бронированные двери, и лифт мягко заскользил в чрево планеты. По пути он трижды останавливался. В совершенно гладкой матовой стене образовывалась узкая щель. Люк скармливал ей пластиковые квадратики. На третьем уровне двери распахнулись. За прочной нефелитовой решеткой стоял стражник. Он скользнул быстрым почтительным взглядом по невзрачной фигуре члена Совета Люка Зубарта и уставился на Керла. Его лицо выражало целую гамму чувств.

— Ну, что вылупился! — прикрикнул на него Люк. — Да, это тебе не кажется. Перед тобой действительно Керл Вельхоум, бывший гладиатор, а с этого дня генерал армии Пацифиса.

— Но сегодня утром передали, что он сбежал из Пенитенциария, — промямлил страж.

— Ага, и я вместе с ним, — подтвердил Люк и заорал: — Вниз, болван!

Захлопнув пасть, охранник исчез. Двери сомкнулись, и лифт вновь заскользил в преисподнюю.

— Как видишь, Сердце Сомметы охраняется на совесть. Даже ты не смог бы пройти через такую охрану. Я лично разрабатывал эту систему безопасности. — Люк победоносно взглянул на Керла и расхохотался. — Но лучше, если б это сделал кто-нибудь другой, потому что сейчас тебе предстоит преодолеть непреодолимое. Через минуту эта штука остановится. В твоем распоряжении будет ровно полсекунды, выскочить отсюда и резко прыгнуть вправо, перед выходом из лифта установлена батарея пушек, которая уничтожает всякого, кто не располагает специальным пропуском для данного сектора.

Словно подтверждая слова Люка, в стене вновь образовалась щель, ее узкий жадный рот требовал кусок пластика, отсутствие которого означало смерть.

— Но где этот пропуск?! — закричал Керл. — По чему ты не взял его?!

— Этот пропуск выдается лишь Конклавом Пацифиса. У меня не было ни времени, ни возможности получить его.

Гладиатор схватил Люка Зубарта за плечи.

— Мы спасемся! Я помогу тебе. Или погибнем вместе!

— Я слишком стар. Я не успею… Щель исчезла, на ее месте появилось табло со стремительно мелькающими цифрами.

— Но почему ты это сделал? — закричал Керл, с отчаянием глядя, как семерка сменяет восьмерку.

— Просто я вспомнил, что когда-то был гладиатором. Ты заставил меня вспомнить! — скороговоркой выпалил Люк. — Приготовься! Вправо! Прыгай!!!

И Керл прыгнул. Он покатился по каменному полу, и в тот же миг раздался оглушительный визг. Это означало, что ультразвуковые излучатели превратили в дряблую студенистую массу то, что еще мгновение назад было гладиатором Люком Зубартом.

Сокрушающий все живое смерч бушевал мгновение, затем стало оглушительно тихо. Керл поднялся с пола и бросился туда, где гудели от перенапряжения энергетические заборники. Он бежал по сумрачному коридору, в конце которого блестела яркая звездочка света. Коридор все сужался и сужался. Вскоре Керлу пришлось передвигаться на четвереньках, а затем ползти. Пахло теплым озоном, снизу доносилось глухое клокотанье рвущейся на волю магмы. Царапая ногтями сверхпрочный пластик, Керл преодолел последние футы и очутился в большой зале. Посреди нее, в круге ослепительно яркого света, располагался заключенный в хрустальную броню распределитель, властвовавший над энергией, чью мощь превосходила лишь пылающая звезда.

Мелькнули зеленые вспышки импульсов. Гладиатор привычно бросил тело вперед и на лету открыл ответный огонь. Врагов было десять — восемь ладных парней и две изящные девушки. Меткие импульсы Керла бросали их навзничь, оставляя черные отметины на золотисто-сверкающих комбинезонах, но они тут же поднимались и вновь открывали огонь. Это были киборги-охотники, рожденные в лаборатории профессора Долла Кромера. Стремительные, могучие, стреляющие с быстротой молнии, практически неуязвимые — это были совершеннейшие машины убийства, почти такие же, как гладиатор Керл Вельхоум.

В этом смахивающем на стартовую площадку космодрома помещении негде было укрыться. Ровные стены, зеркально гладкий пол да прозрачная призма распределителя. Керл веретеном катился по скользкой поверхности и стрелял, стрелял, стрелял, ожидая, что еще мгновение — и раскаленные иглы вопьются в его тело. Его меткие выстрелы сбивали киборгов с ног, но не могли причинить им серьезного вреда, а их импульсы вонзались в пол все ближе от Керла Тогда гладиатор подчинил себе время, превратив его в тягучую, словно патока, субстанцию, и бросился в лобовую атаку. Киборги растерялись, и Керл сразил троих из них, попав каждому точно в переносицу. В тот же миг рухнули еще двое, сраженные невесть откуда взявшейся девушкой с глазами цвета стали.

И киборгов посетил страх. Забыв о своем превосходстве над человеком, они начали пятиться, пытаясь укрыться за пределами белого круга. Лишь один встал на пути Керла. Гладиатор сломал его нефелитовую шею.

Дальше все было как во сне. Керл схватил девушку за руку, и они бросились к прозрачной оболочке распределителя. Размахнувшись, гладиатор ударил по невидимой стене рукоятью бластера, и та рассыпалась искрящимися хрустальными осколками. Вот оно, сердце Сердца Сомметы — пульт с тремя рядами разноцветных кнопок, регулирующих работу энергозаборников. Палец Керла опустился на первую из них. В тот же миг в одном из заборников, находящемся под Ладертауном, нарушился нормальный процесс. Такелитовые стержни, поглощавшие избыток планетарной энергии, медленно вползли в чрево предохранительного клапана, позволяя огненной стихии рвануться вверх. Керл нажал вторую кнопку…

Уцелевшие киборги-охотники опомнились и начали стрелять. Один из импульсов огненной молнией пронзил плечо гладиатора. Спиной Керл почувствовал, как несколько раз вздрогнула прикрывавшая его сзади Немма. Гладиатор, не целясь, посылал ответные импульсы, а другая его рука торопливо нажимала на кнопки. Двенадцать, тринадцать…

Всхлипнула Немма. Такой звук издает пробитое горло. Керл обернулся девушка медленно оседала на пол, из многочисленных ран, покрывавших ее тело, сочилась прозрачная жидкость. Вскрикнув, Керл нагнулся, чтобы подхватить ее. Это движение спасло ему жизнь. Мелтановая струя скользнула над его головой и опрокинула киборга, сразившего Немму. Еще одного прикончил метким выстрелом сам Керл. Последний киборг истерически расхохотался, сунул дуло бластера себе в рот и разнес голову вдребезги, испещрив стену за своей спиной серо-красной кашицей мозгов с вкрапленными в нее осколками микромодулей.

Тишина ножом полоснула по оглушенному мелтановым грохотом сознанию. Керл тупо взглянул на мертвую Немму, на свой бластер, полностью израсходовавший боезапас. Он начал оборачиваться, собираясь вернуться к распределителю, но в этот миг раздался отвратительный хриплый голос:

— Кхе-кхе! Ты славно поработал, Керл! Теперь ты можешь с чистой совестью умереть!

Существо, произнесшее эти слова, появилось из тени. Оно было облачено в черный балахон, костлявые руки крепко сжимали остроконечный, покрытый ржавыми пятнами крови посох.

— Я Смерть. Или ты не узнал меня, свою верную подругу?

Смерть движением головы откинула капюшон, явив Керлу свое ужасное лицо. Лишенное кожи, оно было изъязвлено трупной гнилью, сквозь которую местами проступали белые кусочки кости.

— Я люблю тебя, Керл! Я пришла за тобой, мой возлюбленный!

— Прочь, тварь!

— Ты еще не докончил свое дело? Хорошо, я дам тебе немного времени. А пока я заберу душу этой дрянной девчонки. — Смерть направила острие посоха на неподвижное тело Неммы. В тот же миг Керл заслонил ту, которую любил и которая спасла ему жизнь. Смерть оскалилась беззубым ртом. — Она же причинила тебе боль, Керл! Она желала твоей смерти! — Гладиатор не отвечал, и тогда Смерть рассвирепела: — Ты пытаешься помешать мне? Берегись!

Она сделала шаг вперед, угрожающе нацелив посох в грудь Керла. Тот стоял не шелохнувшись.

— Уйди, — попросила Смерть. — Ведь я не мешаю тебе докончить твое дело. Так позволь мне делать мое.

— Эта девушка — моя! — скрипнув зубами, процедил Керл.

— Нет, моя! — отчеканила Смерть. — Или, быть может, ты отважишься спорить с самой Смертью?

— Пусть будет так!

Смерть захохотала:

— Глупец! Ты умрешь, так и не выполнив того, что задумал! Неужели эта механическая мразь стоит великой мести?!

— Не смей ее так называть! — заорал Керл.

— Ну давай, давай, давай! Давай попляшем, мой любимый Керл!

Из посоха вырвался тонкий красный луч, устремившийся к сердцу гладиатора. Керл увернулся. Орудуя посохом, словно заправский рейнджер бластером, Смерть осыпала дерзкого человека веером лучей. Один из них обжег левую руку Керла, и рука мгновенно омертвела. Смерть издала восторженный вой.

— Что, больно, красавчик Керл? Получай! Она повела посохом, целясь в ноги гладиатора, но тот подпрыгнул, и лучи прошли под ним.

— Ты полагаешь, что подчинил себе время?! — завопила Смерть. — Так попробуй ускользнуть от меня вне времени!

Время замедлилось, затем вообще остановилось. Керл и Смерть перемещались по кругу, отделенному плотной черной пелериной от реальности. Смерть постоянно ускоряла движения и торжествующе вопила:

— Сейчас ты выдохнешься, мой красавчик Керл! Твои легкие захлебнутся, а мышцы обмякнут. И тогда я возьму тебя, и мы займемся любовью!

Дикий хохот заполнил мозг Керла, помутив сознание. Воя от пронзившей голову боли, Керл сжал ладонями виски и чуть замедлил бег. Смерть воспользовалась этим и уколола посохом его правое бедро. Нога мгновенно перестала слушаться, и Керл был вынужден прыгать на одной.

— Ну вот и все, Керл Несущий Смерть! А теперь я возьму тебя!

Костлявая рука взмахнула посохом, и в этот миг Керл обрушился на своего врага. Смерть не устояла на ногах, и они оба покатились по полу. И вновь время принадлежало Керлу. Обхватив костлявую шею мертвеющими пальцами, гладиатор рванул ее на себя. Чмокнула гнилая плоть, но привычного хруста не последовало. Смерть захихикала. Беззвучно, но Керл чувствовал, как острый кадык скользит меж его пальцами.

— Что, не вышло, Керл?!

И тогда в сердце гладиатора зародилась невиданная ярость. Огненная волна прошла по телу, наполняя умирающие мышцы титанической силой. Взревев, Керл сдавил холодную плоть стальным обручем пальцев, и Смерть умерла. Умерла, чтобы возродиться через десять секунд.

Из недр планеты доносился вой высвобождающейся из оков стихии. Керл поднялся с колен и играючи, словно органист, пробежал пальцами по оставшимся кнопкам. Ему осталось ждать всего десять секунд. Ему осталось жить всего десять секунд.

Десять…

И пред глазами Керла предстали безбрежные луга Белонны, где изумрудную зелень травы испещряют крапинки розовых и фиолетовых амароузов, а воздух напоен росой и искрится разноцветными мотыльками.

Девять…

И сердце, стучавшее ровно, вдруг забилось быстрее от звонкого смеха Неммы, льющегося из пухлых сладких губ.

Восемь…

И бушевал огонь в проснувшемся жерле вулкана, выплевывая в воздух языки раскаленной магмы, грохот, порожденный первобытной яростью, сотрясал планету и превращал время в вечность — так рождаются звезды.

Семь…

И клекотал орел, уносящий кровавую добычу в кривых, словно чегерский кинжал, когтях; его кровь, толчками бегущая по синим прожилкам, давала силу крыльям, ее кровь стекающая с острого клюва, должна была дать жизнь пищащим птенцам.

Шесть…

И корчился от боли член Совета Пацифиса Люк Зубарт, чье тщедушное тело пронзили мириады ультразвуковых импульсов пробивших сочную плоть клеток подобно стрелам, протыкающим висящие на ветке спелые плоды; это была страшная и быстрая смерть — именно о такой мечтал гладиатор Люк Зубарт.

Пять…

И был дождь, смывший грязь с улиц Таама, кровавый дождь; дождь, напоенный пламенем и вихрем; дождь, смывший все.

Четыре…

И восторженно кричали зрители, приветствуя последнюю победу Керла Вельхоума — победу над Смертью, победу над собой, победу над пресным миром.

Три…

И Космос был похож на шоколадный пирог с вкраплениями кисловатых цукатов-звезд; цукаты мерцали, набухали, образовывая замысловатые пентаграммы, и тонули в черной приторной бесконечности.

Два…

И лилась мелодия — пам-рам-пари-бом-пам-рам.

Один…

А Немма улыбалась.

А потом был взрыв.