"Остров на карте не обозначен" - читать интересную книгу автора (Чевычелов Дмитрий Иванович)

4

В то время, когда новых узников с торпедированной «Невы» допрашивали в гестапо, Костя Таслунов перетаскивал грузы из шлюпки в пещеру, воображая, что он попал на необитаемый остров, и не подозревая, что находится от своих товарищей совсем близко.

Когда Костя, смертельно усталый, улегся на ящики и сразу же тяжело уснул, из эсэсовской казармы «Центра» вышел на прогулку охранник Граббе. Прогулки «для закаливания» он совершал ежедневно, невзирая на погоду. В дни очень холодные и штормовые он ограничивался двухсотметровой тропинкой, ведущей от казармы к выходу из долины вниз, в гавань. В хорошую погоду спускался до нижней дороги, а иногда добирался до «кривоколенного» ущелья.

Сегодня ветер был южный, не особенно «кусался» и лишь слегка завивалась поземка. А настроение у Граббе было отличное. Шарфюрер перед строем поставил его в пример за решительность, проявленную при конвоировании славян на работу. Строптивый поляк с больной ногой все время отставал. Товарищи поляка помогали ему идти, но шарфюрер запретил это. Среди заключенных послышались возгласы протеста. Тогда Граббе быстро отделил больного от остальных, отвел от дороги в сторону и прикончил короткой очередью из автомата.

При конвоировании русских Граббе часто выступал как переводчик. Русским языком он владел плохо, но обязанности переводчика исполнял охотно. Гордясь своей ролью, он не упускал возможности поговорить с каким-нибудь заключенным о величии арийской расы и славянской неполноценности. Но обычно такие разговоры кончались одинаково: русский плевал эсэсовцу в лицо и получал в ответ автоматную очередь.

Теряя слишком много людей, шарфюрер вынужден был потребовать от Граббе строгого выполнения инструкции, запрещающей охраннику вести вольные разговоры с заключенными. И страсть Граббе к таким разговорам постоянно оставалась неудовлетворенной.

Привычным путем Граббе дошел до ущелья и случайно взглянул вниз. Глаза его стали круглыми: в ущелье на воде покачивалась шлюпка. «Неужели занесло из океана? Может быть, с добычей?» Граббе поспешно спустился в ущелье, прошел к шлюпке и, пораженный, ухватился за автомат, осматриваясь вокруг. Шлюпка была привязана к веслу, заложенному за камни. «Кто-то приплыл сюда и здесь высадился…»

Но кто мог забраться сюда, на засекреченный остров? Заплыть в такую даль на шлюпке невозможно. Шлюпка могла попасть в фиорд только с какого-либо корабля… Граббе весь напрягся, озираясь по сторонам, сжимая автомат, готовый к стрельбе. «Не разведчики ли? Выслежу. А если захвачу в плен — железный крест получу…»

Вот и следы от шлюпки к пещере… Стараясь, чтобы щебень не осыпался из-под ног, Граббе осторожно поднялся на площадку. Держа автомат на изготовку, подкрался к пещере сбоку и заглянул внутрь. В полумраке различил коробки, сумки, пакеты, ящики и спящего человека.

Осмелев, Граббе на цыпочках вошел в пещеру и внимательно огляделся. Кроме одного спящего, никого. А сколько пакетов! Вот это добыча! Все это может стать его трофеем. Жадность заговорила в нем с огромной силой… Убить сейчас спящего — и все останется здесь, в тайнике… Нет, а как же железный крест? Надо разобраться, кто это… И вдруг он не один? Конечно, он не может быть один. Такую тяжелую шлюпку с таким грузом одному сюда не провести…

Эсэсовец подошел к спящему вплотную и нагнулся, разглядывая лицо… Похоже — русский.

— Штейт ауф! [2] — скомандовал он, ударив Костю носком сапога в бедро.

Костя испуганно привстал. В лицо ему глядело дуло автомата… Что такое? Опять эсэсовец! Не сон ли это?… Костя протер глаза.

— Штейт ауф! — повторил эсэсовец. — Хенде хох! [3]

Костя медленно встал, придерживая ногу, которая затекла. Поднял руки. Страха не было. Была горькая досада, что снова попал в руки врага. «Ну, будь начеку, Константин, смотри в оба!»

— Ты кто есть? Разведчик?

— Я рыбак. Потерпел кораблекрушение.

— Ты один, два, три? Вифиль?

— Нас трое. Есть еще два. — Костя быстро прикинул, что такое сообщение толкнет эсэсовца на поиск других. Можно выиграть время и что-либо предпринять в подходящую минуту.

— Где два рыбак?

— Там! — Костя неопределенно мотнул головой в сторону выхода.

— Оружие где есть?

— Мы безоружные. Нас занесло сюда штормом.

Граббе думал: «Шторм действительно бушевал целую неделю. Я гулял только по тропинке. Может быть, они и есть рыбаки? Тогда креста не будет… Будет трофей…»

— Открывать все карман!

Костя вывернул карманы брюк и куртки. Вывалились только носовой платок и расческа Шерстнева. «Нож в моем бушлате, — вспомнил Костя. — Это хорошо».

— Бросать мне расческа!

Костя бросил ему расческу.

— Раздевать куртка, брюки, сапоги! — приказал Граббе, ему все эти вещи очень понравились. — Ты одевать другой платье!

«Вот гад! — распалялся Костя, раздеваясь. — Ударить бы его тяжелым в лоб, но нет ничего подходящего рядом. И не успеть против автомата». Опасаясь, что эсэсовцу понравится и белье, Костя быстро натянул свои еще не просохшие брюки и надел бушлат.

— Что раздевал, ты вязать узел! — Левой рукой эсэсовец отстегнул ремешок, тянувшийся от пояса к пистолету, и бросил Косте.

Снятое с себя Костя свернул в узелок и перетянул ремешком.

— Бросать мне!

Костя бросил ему узелок. «Ну и мародер! Швырнуть бы ему в морду!» Эсэсовец положил узелок возле ног.

— Чей это вещи?

— Наши.

— Что есть вещи?

— Продукты, одежда… Всякое.

Граббе представил, как он будет вытаскивать из ящиков, из коробок самые неожиданные предметы, сюрпризы. Он очень любил сюрпризы… Все это он разложит по-своему, по-иному, в строгом порядке. Русские не умеют держать порядок. Славянская неполноценность! Надо говорить об этом с русским…

— Сядь ящик! Класть руки колено!

Костя сел. Эсэсовец отступил и уселся на коробку напротив входа, продолжая держать автомат на изготовку.

— Я хочу к тебе разговор иметь…

— Давай, давай, — пренебрежительно согласился Костя, рассматривая щуплую фигуру эсэсовца, его острое, раскрасневшееся лицо. — Выкладывай свой разговор.

— Ты — славян. Твой кровь плохой, грязный кровь. Шлехт! Я — немец, мой арийский кровь — чистый кровь!… Ты знать это?

— Все это бред! — коротко отрезал Костя.

— Молчать! — Эсэсовец вскипел и направил автомат в сторону Кости. — Арийская кровь — есть! Арийская раса — есть! Фюрер — хайль!

— Какой же это разговор, если ты мне автоматом угрожаешь, — презрительно сказал Костя. — Это насилие, принуждающее молчать. Насилие — извечный закон бандита.

— Так, так! Рихтиг! Я приказал — ты надо молчать. Насилие нам дорогу прорубайт. Насилие — гут!… А что есть «бандита»?

— Ты и есть бандит.

— Ихь — бандит? Гут. Бандит — хорошо. Говори еще! Мне есть удовольствие мой и твой противоречий. Слушай еще… Дойчлянд для весь мир главный быть! Приказ от фюрера исполнять быть!

— Этому не быть! — опять не выдержал Костя.

— Молчать! — Граббе вскочил с места. — Штейт ауф!

Костя встал. Несколько секунд эсэсовец самодовольно смотрел на Костю, наслаждаясь своей властью и силой. Затем приказал:

— Еще сядь ящик! Класть руки колено!

Костя сел. Опустился на ящик и Граббе. Разговаривая с Костей, он сидел против него так, что перед ним был и вход в пещеру; неизбежно услышал бы он и шаги спутников своего пленника, возвращения которых ожидал.

— Немец — ум, наука! — снова начал Граббе, снедаемый желанием разговаривать с русским. — Немец — много культура, цивилизация! Славян — нет ум, наука. Нет культура, цивилизация… Что ты будет говорить?

— Ничего я не буду говорить! — В Косте все кипело: «Этот фашист смеет говорить о цивилизации! Относит к цивилизации и пытки, и душегубки, и массовые убийства женщин и детей, и виселицы, и костры из книг… Кровавый выродок!…»

— Мы — арийская раса! — Эсэсовец многозначительно поднял указательный палец левой руки, оставляя правую руку на спуске автомата. — Грязный раса надо весь истреблять! Чистый пространство делать! Говори противоречий!…

— Ты каракурт! — с ненавистью вырвалось у Кости. — Ядовитый паук! Черная смерть!

— Ага. Хорошо. Я — каракурт. Я кусаю — приходит черная смерть. Рихтиг! Говори еще!

Костя молчал, задыхаясь от возмущения, но стараясь сдержаться.

— Надо много убивать! Выливать грязный кровь без жалеть! — Эсэсовец выговаривал фразы с фанатической убежденностью. — Мне нет сердца, нет совесть, нет нервы, — я немецкий железо!… Я убивал семь и шестьдесят славян. Ты будет восемь и шестьдесят. Мне надо убивать сто славян. Один немец — цена сто славян!…

— Ты — насосавшийся чужой кровью слизняк! — Костя трепетал от ярости. — Ты…

— Стой! Что есть «слизняк»?

— …мерзкий червь!…

— Червь?! — Эсэсовец побагровел, вскочил с места и, клокоча от злобы, направил автомат в лицо Кости.

— Штейт ауф! Сейчас тебе выстрел будет! Штейт ауф!

Костя продолжал сидеть. «Пока ты не нашел других, вряд ли ты меня убьешь, гадина!…»

— Я тебя не боюсь, мокрица! На тебя даже плюнуть противно!

— Если ты будешь плюнуть — выстрел тебе буду! Плевать нет — надо рыбак искать. Где твой два рыбак?

Костя промолчал, успокаивая себя: «Имей выдержку, Константин. Зачем с ним спорить? Он может не сдержаться. Если я его не перехитрю и не опережу, он меня убьет. А я сам хочу убить такую гадюку…»

В этот момент сверху свалился Епифан. Он отоспался, услышал разговор, вылез из ящика и спрыгнул вниз, доверчиво избрав плечо эсэсовца как переходную опору.

Эсэсовца точно подбросило. Одновременно простучал автомат. Короткая очередь лишь случайно не пробила Таслунова. Пули угодили в камень над головой, разбрызгивая вокруг мелкие осколки.

Побелевший от страха эсэсовец стоял озираясь по сторонам, сжимая автомат трясущимися руками, готовый стрелять и стрелять. А виновник переполоха Епифан, перепуганный не меньше эсэсовца, изогнувшись дугой, вздыбил шерсть, зашипел и боком в несколько прыжков исчез в темном проходе, уводившем из пещеры в глубь скалы.

— Что… есть… этот зверь? — заикаясь, спросил эсэсовец, продолжая оглядываться во все стороны.

— А что, испугался?… Дрожишь?… — злорадно спросил Костя, стряхивая с себя щебень. — Храбрец без нервов! От черной кошки в штаны напустил!

— Ди катце? — недоверчиво переспросил эсэсовец. — Какой штаны?… — И вдруг со злобой выкрикнул: — Штейт ауф!

Костя продолжал сидеть, вытряхивая из волос мусор. «Не боюсь я тебя, гада… Теперь я уже стреляный…»

— Почему еще нет твой два рыбак? — наседал немец. — Я ждал; где два рыбак?

— Они придут не скоро. — Костя взял себя в руки. — Мы нашли хорошую пещеру и носили туда вещи. Мы устали. Они спят там, в другой пещере.

— Там еще вещи есть?

— Есть… много.

— Мы пошел туда, пещера. Ты — вперед! — Граббе левой рукой поднял узелок.