"Синеокая Тиверь" - читать интересную книгу автора (Мищенко Дмитрий Алексеевич)IVПрошлое славянского рода теряется в туманной дали веков. Поэтому в памяти людей сбереглось лишь то, что наиболее поразило. Деды рассказывали о незабываемых веками событиях внукам, внуки – своим внукам, а те – снова своим. Так и идет из поколения в поколение как слава, так и позор. Поныне гордится славянский род тем, что были в его прошлом мужи поистине мудрые, которые сами поняли и других убедили: пуща лесная, болота – не такие уж и надежные укрытия. Даже обнесенное стеной или рвом жилье не дает уверенности, что ты защищен от соседей. Уверенность может придать только единство родов в племени и единство племен одного языка, одного обычая в делах и помыслах. На том давно стояли, лишь потому и выстояли в земле Трояновой. Да, только потому. Ведь и тогда были времена не лучше нынешних, а на южных границах жили не менее завистливые, чем ромеи, соседи – римляне. Не их ли алчность и подсказала славянам – спасение в единении. А уже сплоченность помогла создать рать, которую те же римляне за высокий рост людей, живших в славянских землях, назвали антской. Значит, была причина считаться с силой антов, если римляне побоялись и дальше Дуная не пошли. Признание это, правда, не помешало, и на головы славян свалились другие соседи, и не соседи даже – пришельцы из далеких земель. Они-то и ввели антов-славян в позор. То ли пращуры испокон века были доверчивыми, то ли уж слишком успокоились, не зная вторжения чужеземцев, но, когда готы высадились в устье Вислы и пошли, не встретив сопротивления венетов, к северным границам их земель, удивились и насторожились, собрались вместе, вышли навстречу пришельцам из чужого края. – Кто вы и зачем идете в наши земли? – спросили. – Мы подданные короля Германарика, – сказали готы. – Идем из тех северных краев, где много туманов и мало солнца. Земля та не может прокормить нас, ищем другую. – В наших краях вольных земель нет. От Вислы до Днепра и дальше за Днепром живет люд славянский. – Мы это знаем, но знаем и другое: на северных границах Меотиды, да и в солнечной Тавриде есть земли, никем еще не занятые или заселенные редко. Вот и хотим обратиться к антам: пусть пропустят нас с миром через свои земли. Ни злодейств, ни убытков обещаем не чинить вашим людям, пройдем, и все. – Ждите, – повелели готам, – посоветуемся со старейшинами. Судили-рядили, а решили не так, как нужно. – Издавна существует обычай, – говорили одни, – если приходят с миром, с миром и дозволяют им пройти через свои земли. – Не следует забывать, – возражали другие, – готы опустят меч свой на головы тавров. Возможно ли допустить такое? Не годится так поступать добрым соседям. – А если они всего лишь пройдут и сядут на берегах никем не занятой Меотиды? Зачем сражаться и класть головы, если у людей мирные намерения? Все живем под богами, смотрите, чтобы самим не пришлось переселяться куда-нибудь. Понравится ли вам, если станут на пути и скажут: «Поворачивайте туда, откуда пришли?» Согласились анты с князем своим, с доводами старейшин и дали волю пришельцам-чужеземцам, а детям и внукам пришлось расплачиваться за это. Еще при жизни Германарика пришли в Тавриду гунны и победили готов, сделали их своими подданными. А быть подданными – не то что сидеть у кого-то на шее. Несладко пришлось Богом избранному народу в Тавриде. А поскольку ни силы, ни духу не хватило восстать против своих угнетателей – гуннов, готы стали под инсигнии наследника Германарика – Винитария и двинулись в земли антов. Теперь уже не говорили: пройдем – и только. Шли с мечом, разоряли земли, как и гунны, а то и похлеще, чем они. Анты не ожидали нападения и не собрались с силой. Но когда готы, ступив на их землю, сразу и недвусмысленно заявили, зачем пришли: схватили князя Божа, всех его сыновей и мужей-огнищан и распяли на крестах, которыми уставили свой путь, – «чтобы трупы повешенных удвоили страх покоренных», – не стали медлить: собрали рать и, заручившись поддержкой гуннов, разгромили и выгнали за пределы своей земли подлых готов. С той поры и живет в славянском мире молитва, похожая на проклятье, и проклятье, похожее на молитву: «Боже, покарай гота, рыжего пса». Но жива с тех пор и память о том, что нужно быть осмотрительным. «Доверяй другу, – говорят вещие люди, – недругу пальца в рот не клади». Так было с готами, и кто знает, не так ли будет, если он, князь Волот, допустит излишнюю доверчивость в отношениях с Вепром. Уж больно старается воевода в придунайских землях. Все остальные сторожевые веси возводят, а он строит целое городище. Кто-то посадил в сторожевых вежах воинов да тем и ограничился, а Вепр созывает в городище торговый и ремесленный люд, раздает землю тем, кто приходит к нему в Подунавье, и выражает желание оседло жить на этой земле. Может, просто так, чтобы насолить князю, лишний раз показать ему, кого он потерял в лице воеводы Вепра? О нет. Старания эти – не просто похвальба. Нужно не знать Вепра, чтобы думать так, и нужно не знать ромеев, чтобы верить, будто они не воспользуются его недовольством и чем-нибудь не обольстят. Так было когда-то, так может случиться и сейчас: и бога предадут, и добьются разобщения между славянскими княжествами и родами. Вот когда пожалел князь Волот, что в свое время склонился к мысли отдать придунайские земли ратным мужам. Укоренятся на Дунае, почувствуют себя воеводами и властелинами заселенной людом земли – и будет у него тогда вместо мощи и надежности на южных границах вражья сила, вместо союзников – супостаты, склонные к междоусобицам и разделу отчей земли. Чует сердцем: придется расплачиваться за свою недальновидность, и плата будет немалой. Где бы ни был, что бы ни делал, тревожные мысли не покидали Волота и заставили наконец сесть на коня и отправиться через леса и долины в далекий Волын, к князю Добриту. Давно не бывал в стольном городе дулебов и думал, что своим появлением немало всех удивит – едет же незваным, непрошеным. А удивляться пришлось самому: князь Добрит ждал его и очень обрадовался. – Князь Тивери сердцем почувствовал наше желание видеть его в Больше или же гонцы мои уже успели так быстро обернуться? – Гонцы? – Да, на днях послал за князем своих мужей. – Не довелось видеть их. Сам, по своей воле приехал. – Ну и хорошо сделал, – не переставал Добрит радоваться появлению тиверца. – Говори, если так, что привело тебя в Волын? Планы или тревога? – И то, и другое, достойный. Волот присел напротив предводителя дулебов и стал поверять ему свою печаль. – Так ты что, не можешь поставить на место своих мужей? – беззлобно, однако не без сомнения спросил у него Добрит. – Мог бы, почему нет, да не уверен, должен ли я это сделать. Вепр мой побратим. Случилось так, что уличи покарали смертью его сына за татьбу, а я не сумел защитить. Вот он на меня в великом гневе. Поэтому и лютует, поэтому и готов сделать самое плохое – предать землю и народ свой. Если же приструню его и на Дунае, вовсе взбеленится. Вот и приехал просить, чтобы ты, княже, вмешался и положил конец нашей вражде, а главное – воспрепятствовал Вепру впадать в крайности. Как старшему в роде славянском, тебе это наиболее подходит. – Гм… Считаешь, что могу сделать и то, и другое? – Можешь, княже. Введи в сооруженный на Дунае Холм своих воинов, и тем удержишь воеводу Вепра от губительного шага. Их присутствие не позволит ему сделать то, что замыслил. Добрит не видел оснований возражать, но и не спешил соглашаться. – А что скажет народ тиверский? – спросил он наконец. – Ведь мы заключили союз не для того, чтобы сеять вражду между собой. Так и говорили: «Нога дулеба, как и нога тиверца или полянина, улича, может ступить на землю другого племени лишь для защиты от татей-чужеземцев во время вторжения». Если же такой нужды нет, не дозволено переступать границы соседней земли. Поэтому и спрашиваю: что скажет тот же Вепр и что скажут тиверцы, если вторжения нет, а воины мои придут и сядут в тиверском городе? Вече дало на это свое согласие? – Нет. Мои слова о Вепре – всего лишь подозрение, я не мог его вынести на вече. – А ты вынеси и сделай так, чтобы вече поверило твоим подозрениям. Тогда и поставишь воинов у острога Вепра, только не моих, а своих. Если будет решение веча, Вепр успокоится. – Но как мне переубедить и Вепра, и вече, если это всего лишь догадка? – К сожалению, дела наши в Подунавье складываются так, что помогут тебе в этом. Затем и посылал гонцов к тебе, князю полян, уличей. – Что, снова ромеи поднимают голову? – Да нет, ромеи сами не знают, как им быть. Между лангобардами, которые живут в землях ромейских, и их соседями на западе – гепидами идет сеча. Лангобарды обратились за помощью к своим давним приятелям – обрам. Те сидят сейчас на берегах Меотиды. Если пойдут на зов лангобардов, им придется идти через наши земли. Всем нужно думать, что делать, чтобы уберечь народ свой и землю славянскую от напасти. |
||||
|