"Только кровью" - читать интересную книгу автора (Дитц Уильям)

3

Расположенный близ Лос-анджелесского космопорта бар был доступен самой разнообразной публике. Над столами неоновыми облаками плавал дым. В зале хватало посетителей, в том числе группа клонов, парочка длинных и тощих двеллеров и несколько легионеров-наа.

Танцоры, среди которых преобладали люди, корчились в окружении специально для этой цели созданных голограмм. Музыка (преимущественно нечеловеческая) рвалась из прихотливо сконструированных «звуковых ячеек».

Полковник Леон Харко носил мундир легионера уже тридцать с лишним лет и в любом другом облачении чувствовал себя неловко. Благодаря знакам отличия, шевронам выслуги лет, эмблемам подразделений, наградам и (как же без них?) татуировкам, опытный глаз мог прочитать форму легионера, как книгу. Достаточно одного взгляда, чтобы определить место человека в иерархической лестнице, узнать его военную профессию, вычислить, к какой именно службе он принадлежит, и понять, с кем он знаком.

Простота и ясность всегда были Харко по душе, и в цветастой рубашке, черных брюках и сандалиях с пряжками он казался себе, по крайней мере, неуклюжим увальнем, если уж не полным кретином.

Двое напротив Харко тоже чувствовали себя явно не в своей тарелке. Плохо сидевшая на них одежда никак не вязалась с короткими стрижками и сплошным узором татуировок на руках.

В совокупности за плечами этих солдат было сорок пять лет службы, они «демобилизовались» полгода назад и не испытывали по сему поводу особой радости.

Стойка бара давала какое-никакое уединение, но все же не столь надежное, чтобы обсуждать планы мятежа. Поэтому они разговаривали с оглядкой.

— Ну и как оно? — спросил Харко.

Бывший штаб-сержант Кори Дженкинс ухмыльнулся, сверкнув в темноте безупречными зубами.

— Зеленая улица, — ответил он, едва не добавив привычное «сэр». — К кому бы мы ни подошли, все готовы записаться в нашу команду. Когда наступит время, на них можно будет положиться.

— Не на всех, — хмуро сказал второй. — Трое отказались.

Харко посмотрел на этого человека. В одном подразделении им служить не приходилось, но так уж сложилось, что в Легионе все про всех знают или думают, что знают. Главный сержант Лопа был, судя по всему, крутым малым.

— И?..

Лопа пожал плечами:

— Больше не откажутся. Все улажено.

Харко заглянул в блестящие черные глаза и понял, что трое, о которых шла речь, мертвы. Еще одна трагедия легла на целую груду предыдущих. И все же Лопа прав. Дело идет к войне, для тех, кто предпочитает сидеть на заборе и глядеть на драку, нет места под солнцем. Legio patria nostra — «Легион — наша Родина». Никогда еще эти слова не звучали так справедливо, как теперь.

Специально для микрофонов, которые могли улавливать его слова, офицер сказал: — Как насчет инструментов? Все необходимое раздобыли?

Лопа подумал, что на складах полно краденого оружия — кое-что добыто с попустительства Мэтью Пардо, остальное доставили сотни сочувствующих. Есть и штурмовые винтовки, и ракетометы, и многое другое. Уже не говоря обо всем, что готовы принести с собой боевые подразделения.

— Да, сэр. Хватит, чтобы дело сделать.

Харко предпочел не отреагировать на оплошность собеседника.

— Прекрасно. Не забывайте, главное — дисциплина. Мы ведь хотим перестроить, а не сломать.

Лопа кивнул, но про себя отметил, что полковник, конечно, козел. Лес рубят — щепки летят. Харко это должен знать. А еще он должен смотреть правде в глаза.

Дженкинс потягивал пиво — пресное, с привкусом меди.

— И когда же начнем?

— Скоро, — ответил Харко. — Очень скоро.

Рамантианский корабль вышел из гиперпространства, послал в эфир дипломатический шифр высшего приоритета, и был выведен на специальную экваториальную орбиту. Сто шестьдесят два капитана грузовых судов (некоторые из них прождали своей очереди больше недели) прокричали в гарнитуру комсвязи все, что они об этом думают. Больше всего досталось лунной базе Управления орбитального контроля. Да черт побери, они там что, совсем спятили?! Обслуживать жука прежде людей!

Но уши, для которых предназначалась эта брань, словно оглохли. Что с того, что сенатор Олвей Орно прибывает на Землю для посещения заурядной ярмарки? Он имеет определенные дипломатические прерогативы и решил ими воспользоваться. Точка.

Челнок, отделившийся от рамантианского корабля, нырнул в атмосферу и помчался над североамериканским континентом. С помощью механических ног Орно оправил свой клюв. Глаза сенатора состояли из тысяч фасет и не видели бы ничего уже в пяти футах, если бы не компьютеризованные контактные линзы. Да, достижения рамантианской науки позволяли сенатору, не говоря уже о сидевшем позади него за пультом управления Боевому Орно, видеть внизу сушу. Сказать, что она выглядит гостеприимно, не поворачивался язык. Голые зубчатые куртины соединяли гору с горой, ущелья лепились друг к дружке, а вершины скал были покрыты снегом. Не к такому ландшафту привыкли рамантиане. На Южном полушарии проглядывали ленты пышных джунглей, но этого мало, чтобы пробудить реальный интерес к планете, хоть рамантианской расе и предстоит преодолеть трехсотлетний демографический взрыв. Нет, готовые появиться во вселенной пятьдесят миллиардов душ, нуждаются в жилье поприличнее. Правда, есть и хорошая новость — подходящие миры существуют и ждут заселения. Плохая новость — они принадлежат другим. Кому — не совсем ясно. Особенно после Недавней войны. Хадатане напали на Конфедерацию и, получив крепкую взбучку, укрылись на планете, где проходила их эволюция. Тем самым они отдали свою империю на разграбление, и теперь она — предмет бесконечных переговоров.

Хадатане притязали на эти миры по праву завоевателей, и этот аргумент более весом, чем кому-то кажется, поскольку многие расы в Конфедерации обретали планеты, не спрашивая разрешения коренных жителей. Тем же самым занимаются и рамантиане — когда это не слишком рискованно. Челнок слегка задрожал, войдя в атмосферу, но наконец! опустил нос и пошел к земле.

Оплачиваемый любезными землянами офис был громаден. Ухоженные растения — каждое в своем горшке — подчеркивали изящность плетенной из лозы мебели. Через тончайший тюль падали лучи утреннего солнца, вентилятор на потолке шевелил чуть надушенный воздух, из невидимых динамиков лилась музыка — из тех арий, которые принесли двеллерам заслуженную славу.

Андроид выглядела в точности как губернатор Пардо. Патриция привыкла относиться к этому роботу как к продолжению своего «я». Они носили одинаковую одежду и украшения, пользовались одинаковой косметикой, шагали одинаково твердой и целеустремленной поступью и говорили в одной и той же отрывисто-категоричной манере. Возможно, клон послужил бы более элегантным решением проблемы, зато он почти наверняка возражал бы против роли профессиональной приманки. Нет, как ни крути, а робот надежнее, он обеспечит столь необходимое алиби, если план провалится. Все-таки государственная измена — дело рискованное, и лучше идти на нее, оставаясь в тени.

Пардо заглянула в ежедневник, убедилась, что никаких изменений нет, и дала указания андроиду: посетить церемонию с разрезанием ленточки, произнести положенные банальности и вернуться домой. Там робот устроит выволочку прислуге — чтобы раннее возвращение хозяйки осталось в памяти. Эта хитрость уже срабатывала, несомненно, сработает и сейчас.

Губернатор похлопала андроида ниже спины — с надеждой, что у самой такие же упругие ягодицы, и прошла через кабинет. Нащупала кнопку, услышала гул мотора, дождалась, когда отъедет в сторону книжный шкаф. Каблучки простучали по вощеному дюрабетону, лифт вознесся вверх, и отворилась дверь потайного гаража.

При всей своей роскошности аэрокар не отличался от тысяч подобных летательных устройств, что ежедневно пересекали небеса вдоль и поперек. Если кому-нибудь захочется проверить его принадлежность, он установит, что владелица аэрокара — миссис Альфонс Порто.

Пардо кивнула женщине-телохранительнице, устроилась на заднем сиденье и дала сигнал водителю. Поднялась перегородка, потемнели окна — началось путешествие.

В плане комната была круглой, точно римский Колизей, обычно ее называли «ямой». Концентрические ярусы сидений окружали арену, на которой руководящие работники 3 отстаивали свои проекты. Массированные атаки на них были в порядке вещей, считалось, что так называемое творческое напряжение полезно для поддержания высшего эшелона корпорации в бойцовской форме.

Леши Кван, вице-президент по маркетингу корпорации я «Ноам» (огромном конгломерате, построенном Эли Ноамом, который посвятил жизнь безжалостному стяжательству), стоял в самом центре арены, задрав голову к осветительным! приборам. Там были враги, все они смотрели вниз и надеялись на его поражение. В этом не было ничего нового — за исключением того, что он и впрямь потерпел поражение, к тому же позорное. Администратор заморгал и подумал: «Только бы здесь не было Старика»!

— Мистер Кван! У вас все есть, что вам нужно? Голос принадлежал Мэри Милан, вице-президенту по сбыту, принадлежавшей к числу любимчиков Ноама. Перед ней лежали цифры, и потому она вникала в суть доклада. Несложно вообразить, до чего она сейчас довольна. «Ладно, стерва, радуйся, — подумал Кван. — У меня есть для тебя сюрпризец. И не только для тебя — для всего мира».

Но сейчас этот сюрприз еще не готов, и потому необходимо отчитываться. И не просто отчитываться, а в самой, что ни на есть объективной форме, иначе все эти дамы и господа просто растерзают Квана.

Администратор откашлялся и сверкнул парадной улыбкой. Подобно большинству людей, принадлежавших к высшему эшелону корпорации, Кван умел «работать лицом». Он надеялся, что внешность поможет и сейчас.

— Да, Мэри, спасибо. Не считая нескольких светлых пятен и того, что я бы назвал блестящими перспективами, последний квартал, мягко говоря, разочаровывает.

Включился экран, возникли трехмерные карты, видеокадры операций компании и звуковые клипы — для поддержки аргументов Квана. Суть его доклада была сама простота. От имени корпорации «Ноам» Кван взялся за проекты в малоизвестных ему отраслях промышленности, конкретно в кораблестроении и добыче полезных ископаемых в космосе.

Потому-то и удалось конкурентам из «Предприятий Чен-Чу» дорваться до пирога компании Ноама. Были предприняты меры (выступающий взял на себя труд перечислить их) к выправлению ситуации, и теперь будущее уже не видится в мрачных красках. Докладчик описал все ожидаемые успехи, погасил головидео и приготовился вытерпеть расправу. И она не заставила себя ждать.

Кван выбрал слишком честную линию поведения, чтобы врагам удалось свалить на него все грехи мира, однако и на пощаду рассчитывать не приходилось. Спустя час с лишним стервятники оставили «труп» в покое и набросились на очередную жертву.

Усталый и раздраженный, Кван поднимался по устланным толстым ковром ступенькам. Окружающая мгла источала лживое сочувствие: «Эй, Леши, все еще впереди», «Молодец парень, отлично держался», «Прекрасный танец, Кван. Ты просто виртуоз»...

Далеко он не ушел — остановила чья-то рука. — Господин Кван? Вас хочет видеть председатель.

У Квана всколыхнулся желудок. Старик все-таки здесь! Проклятие!

Ноам обзавелся группой персональных помощниц — клонов, сделанных от его любимой секретарши с возрастным интервалом в пять лет. По уверениям старого пердуна, это чтобы проще было их различать. Персонал компании имел другие предположения на сей счет, в том числе и довольно оригинальные.

Каков бы ни был истинный мотив стариковской причуды, Квана остановила секретарша лет тридцати, рыжеволосая, зеленоглазая, с роскошными алыми губами. Она провожала вице-президента в зал заседаний с улыбкой. Ее ровнехонькие, белоснежные зубы казались необыкновенно острыми.

На своем веку Ноам подвергся бесчисленному множеству операций по трансплантации органов, а моложавость и симпатичную внешность поддерживал ценой частого общения с пластическими хирургами. Он встал, чтобы приветствовать посетителя:

— Леши! Рад тебя видеть. Ты выдержал знатную трепку! Сочувствую, но она пойдет тебе на пользу. Я всегда говорил: не давай пощады и сам не проси. Зато небось сейчас на душе легче. Легче ведь, а? Вот и отлично. Теперь объясни-ка мне, почему я не должен зажарить твою задницу и вырезать все твое семейство?

Говорилось это с обманчивой фамильярностью и дружелюбием, и Кван ответил заготовленной заранее фразой:

— Я понимаю, почему вы сердитесь, и не обижаюсь. Сэр, я даю слово все исправить и в течение года удвоить доходы компании.

Обещание было абсурдным, но прозвучало столь искренне, что заинтриговало Ноама. Старик уселся на край громадного круглого стола и произнес с откровенным сарказмом:

— В самом деле? Как мило! А ну-ка, поподробнее.

Кван подчинился. Начал с описания макроэкономической ситуации, увязал воедино отдельные части своего замысла...

Ноам не принадлежал к числу легковнушаемых людей, однако сейчас поймал себя на растущем азарте. Удачная реализация плана не только укрепила бы главные позиции компании, но и пошатнула бы основы «Предприятий Чен-Чу», о чем так давно мечтал Ноам.

Промышленник отпустил Квана с разрешением действовать, затем вызвал секретарш и приказал раздеться. Двойники подчинились, чем угодили и старику, и людям, приглашенным в «яму». Выступления клонов прошли без сучка, без задоринки.

Посол Харлан Ишимото Седьмой вышел из гостиницы, окинул взором стремительно движущуюся толпу, обнаружил в ней брешь и скользнул туда. Висевшая на его плече легкая сумка задевала людей, пока он не взял ее под мышку. Ньюйоркцы шагали быстро, как будто спешили по делам, и посол старался им подражать.

К нему протянул руку с кепи отставной легионер, произнес что-то невнятное и потерялся в толпе.

Черты внешности Ишимото когда-то называли японскими, однако он был выше и весил больше среднего японца. Странное это чувство, когда глядишь вокруг, видишь так много непохожих лиц и ничего не знаешь об их обладателях. И не то чтобы на свете жило слишком много Ишимото, всего лишь сотни три, если ему не изменяла память. Зато все они выглядели в точности как он сейчас, или в прошлом, или будет выглядеть в будущем, в зависимости от того, когда брались для клонирования клетки у одного и того же человека.

Оригиналом всех этих копий послужил дипломат, которого любила и привлекла к своему эксперименту доктор Кэролин Энн Хосокава. А целью эксперимента было создание общества, каждый член которого рождается с генетическими квалификационными признаками, необходимыми для выполнения специфической функции. Администратор, плотник, повар... Все, кто произошел от одного организма, обладали таким же, как у оригинала, внешними данными и такими же генетическими тенденциями.

Хосокава полагала, что если найти способ получать нужное количество людей с нужными талантами, то человечество избавится от большинства извечных проблем. Никакой безработицы, никаких дефектов психики, никаких гражданских волнений, никаких лишних расходов.

Именно поэтому с солдата по имени Джонатан Алан Сибосу сделали тысячи копий, а с великого Ишимото — только триста. А если бы наоборот? Тогда, возможно, меньше было бы войн и страданий.

Ишимото Седьмому эта мысль понравилась, он даже прибавил шагу, гордясь своей временной уникальностью. Подумать только, один Ишимото на целую планету, вольный делать все, что ему заблагорассудится! Даже то, к чему не имеет никакого врожденного таланта!

Вообще-то сейчас клонам живется свободнее, особенно после того, как альфаклон Маркус Шестой стал сожителем генерала Марианны Мосби и сделал ей ребенка, и не просто ребенка, а члена Триады Один, которая сейчас контролирует почти всемогущую исполнительную ветвь власти в Гегемонии. Нелегко достичь такого положения, но ведь сто лет назад это было просто немыслимо!

Все же до сих пор большинство граждан Гегемонии упрямо держатся за традиции. Они боятся, что наблюдаемый на таких планетах, как Земля, хаос неконтролируемого воспроизводства населения погубит их тщательно планируемое общество.

Ишимото Седьмой поднял голову — ревели автомобильные сирены, таксисты выразительно жестикулировали через открытые окна машин. Уже век с лишним миновал с тех пор, как оказался под запретом наземный транспорт. И хорошо, иначе кругом были бы одни заторы. А все благодаря свободному размножению.

Мой народ прав, подумал Ишимото. Вот почему так важно сохранить статус-кво, обуздать сторонников свободного размножения и защитить Гегемонию.

Он повернул налево и позволил людскому потоку нести его на восток. Впереди стоял вокзал Грэнд-сентрал, колонны и стрельчатые окна выглядели в точности как века назад. Из дверей здания изливались пестрые реки, сверкала реклама, ждал отправления магнитолевитационный лифт.

Ишимото Седьмой переступил через женщину в рваных форменных брюках, заметил ее до блеска начищенные ботинки и недоуменно покачал головой — это еще зачем?

Толпа влекла, и он не задержался возле нищенки.

Двухэтажный дом венчал собой небольшое возвышение, с которого открывался вид на искусственное озеро и Скалистые горы. Дом был бревенчатый и служил охотничьей гостиницей, пока его не купил Эли Ноам. Другие строения — сараи, навесы и загон — маячили на втором плане.

Войска охраны все еще носили с таким трудом заслуженную ими эмблему «крылатая рука с кинжалом». Они прочесали местность в поисках вражеских лазутчиков, шпионских устройств и мин и ничего подозрительного не обнаружили...

Под кронами деревьев, надежно защищавших от наблюдения со спутников, затаились люди — рослые, вооруженные до зубов. Этим людям не полагалось находиться там, где они находились.

Десантники передвигались на двух ногах, руки им заменяли скорострельные лазерные пушки и пулеметы пятидесятого калибра, на плечах — заряженные ракетные установки. И это было невозможно. По крайней мере этого не должно было быть.

Их командир, лишь два месяца назад ушедший в отставку лейтенантом, произнес в микрофон переговорного устройства:

— Браво-Один, вызываю Дельту-Один. Все чисто. До связи.

Через две минуты прибыл первый из четырех аэрокаров, описал круг над озером и совершил посадку перед бывшей гостиницей. На борту машины сверкал логотип корпорации «Ноам». Пилот дождался высадки пассажиров и улетел. На деревянных ступеньках захрустел гравий под ногами прибывших.

Остальные летательные аппараты прибывали с интервалом в пять минут.

Потом отставные легионеры, потягивая пиво, гадали, кто же это прилетал и почему гостей встречали с такой помпой. Но по большому счету это не так уж важно — пока сюда шастают всякие крысы, охране аккуратно платят жалованье в конце месяца.

Кван убедился, что гостиница готова к приему гостей. Для собрания была отведена столовая — в полном соответствии с архитектурным стилем здания она имела высокий свод, поддерживаемый треугольными стропилами. Над громадным столом в центре зала нависал осветительный прибор в форме колеса старинного фургона, в каменном очаге потрескивали угли, деревянная мебель и отделка блестели лаком.

Проверка показала, что рамантианское сиденье-рама пригнано в зал, первоклассная голотехника исправна и заряжена, а всевозможных закусок имеется в избытке, вплоть до личинкоподобных тварей, которые извивались на дне миски.

Обслуге, состоявшей из андроидов, предстояло сразу! после собрания подвергнуться очистке памяти, демонтажу и отправке в дуговую печь — весьма дорогая, но необходимая предосторожность.

Понадобилось пятнадцать минут на необходимые представления и вступительную речь.

Гости заняли отведенные для них места, только Боевой Орно остался на ногах — навис над креслом подзащитного, дипломата, готовый его защитить от любой опасности. Таковы уж были взаимоотношения рамантиан, и никто не смел нарушить субординацию, даже Яйцо Орно, находившееся в своей далекой пещере.

Собравшиеся не возражали, чтобы обязанности посредника взяла на себя губернатор Пардо. Она не упрямилась, напротив, смаковала эту роль. Губернатор улыбнулась, запоздало спохватившись — а вдруг для рамантиан ее выражение лица что-нибудь означает, — и обвела взором гостей.

— Благодарю вас за то, что вы прибыли сюда, господа. Открывшаяся перед нами возможность чревата риском и для нас, и для тех, кого мы здесь представляем. Но бывают случаи, когда необходимо отложить в сторону личные заботы и подумать о том, как принести пользу обществу.

Пожалуй, это была одна из самых лицемерных речей на памяти Квана, но она была составлена психологами компании и прозвучал безупречно.

Пардо снова прошлась взглядом по лицам слушателей.

— Я предлагаю создать атмосферу открытости и доверия. Пусть каждый вкратце выскажет, что он надеется получить в результате этой встречи. Начнем с меня. За последние двадцать пять лет Конфедерация значительно ослабла, и ей требуются новые лидеры. Я намерена избираться на пост Президента, и могу победить, если не помешают враги, взявшиеся за моего сына.

Ни Орно, ни Ишимото Седьмой, ни Кван не хотели бы видеть Пардо властительницей двух планет, не говоря уже о, сей Конфедерации. Но каждый был уверен в своей способности нейтрализовать политика, когда это станет необходимо. Люди улыбнулись, рамантианин помахал клешней.

— Итак, — продолжала Пардо, явно ободренная поддержкой пора выслушать достопочтенного сенатора Орно.

Сенатор?

Заговорил рамантианин — сплошное щелканье, чириканье и хлопки. Все это преобразовал в сухую официальную речь специально запрограммированный и вшитый в его накидку компьютер. Динамик прятался на грудной клетке и создавал иллюзию человеческого голоса.

— Спасибо. Находиться здесь — удовольствие для меня. У моего народа есть поговорка: выбирай друзей с осторожностью, и твои враги исчезнут. Очевидно, это правильная поговорка, так как я не вижу здесь вражеской антенны.

Все рассмеялись, в том числе Ишимото Седьмой, на которого произвела впечатление ловкость сенатора. «Интересно, — сказал себе клон, — что подумал бы о рамантианине мой брат-близнец Ишимото Шестой?» Но чопорный и прямолинейный Шестой не ведал, во что ввязалась его точная копия, а если б знал — вряд ли одобрил бы. Нет, в таких ситуациях необходимо воображение, а у Шестого это качество всегда было в дефиците.

Орно подождал, пока стихнет смех, отметив про себя, до чего же чужды ему эти звуки, и приступил к объяснению своей стратегии: большинство людей, с которыми ему довелось иметь дело, были от природы легковерны — в особенности когда им выдаешь одну тайну, для того чтобы скрыть другую.

Сенатор знал, какое большое значение придают люди личным контактам, и посмотрел на женщину. Завладев ее вниманием, рамантианин провел передними ногами назад по черепу. Как он и ожидал, ее от этого бросило в дрожь. Превосходно — таким образом она утратила частицу своего преимущества перед ним. Выдав отвращение, она теперь будет вынуждена демонстрировать приязнь, чтобы не показаться бестактной.

— Итак, пришла моя очередь или, правильнее сказать, — наша очередь, так как я здесь представляю рамантианскую расу. Люди — это хищники, не так ли?

— Они были охотниками, значит — хищниками, — осторожно ответила Пардо, инстинктивно пытаясь восстановить свою репутацию. — А почему вы спрашиваете?

— Потому что любая раса остается верна своей изначальной природе, — прагматично ответил Орно. — Возьмем, к примеру, мне подобных... Мои предки были хищниками-падальщиками, жили, питаясь отбросами.

— Вот как?

— Пожиратели падали — оппортунисты... Мы ими были, ими и остались. Даже теперь, спустя много лет после самой недавней войны, сохранились нуждающиеся в управлении миры.

— Нуждающиеся в управлении? — ехидно переспросил Ишимото Седьмой. — Или просто слабые — бери голыми руками?

— Это ведь одно и то же, с легкостью парировал рамантианин. — У кого нет сил быть господином, тот обречен быть рабом. Вопрос только в том, кому будет принадлежать раб.

— Тому, у кого достаточно сил, чтобы взять желаемое, — вставил Харко, — а взяв, удержать.

— Вот именно, — подтвердил Орно. — Мы обладаем достаточными силами.

— И сможем применить их, если по какой-нибудь причине Конфедерация ослабнет, — глубокомысленно произнесла Пардо.

— Губернатор очень умна, — ровным тоном проговорил! Орно. — Народу Земли повезло с ней.

Люди закивали, и на рамантианина нахлынуло удовлетворение. Он раскрыл лишь часть своей информации, которая и так бросилась бы в глаза даже самому невнимательному, однако утаил то, что делало эту информацию важной. Рамантианская цивилизация стояла на пороге демографического взрыва, ей отчаянно требовались новые миры для колонизации. Узнай об этом сотоварищи Орно по заговору, они бы непременно встревожились.

— Благодарю вас, сенатор, — сказала Пардо и обратилась к клону: — Посол Ишимото Седьмой... вы окажете нам любезность?

Ишимото Седьмой изобразил улыбку и задался вопросом, как отреагировали бы остальные, если бы узнали (кроме непосредственного начальника — он и так знал), что правительство ни сном ни духом не ведает о его участии в этом заговоре.

Высказанное клоном предложение совпадало с задачами его дипломатической деятельности — участвовать в переговорах и заботиться о соблюдении интересов Гегемонии. Но — реальных интересов... не всегда именно таких, какими они виделись некоторым из «братьев» Седьмого. Дипломат очень тщательно подбирал слова:

— Спасибо, губернатор. Гегемония свято верит в фундаментальное право граждан выбирать себе лидеров, и потому она поддерживает движение широких масс в этом направлении.

Кван криво улыбнулся:

— Я не сомневаюсь, что Гегемония поддерживает и другие идеалы, в том числе истину, правосудие и всеобщее процветание. Все, кроме материнства.

Ишимото Седьмой вскочил с кресла, сжимая и разжимая кулаки:

— Я здесь не для того, чтобы выслушивать оскорбления от корпоративных шлюх! Надеюсь, гражданин Кван не откажется выйти со мной, чтобы получить по высокомерной заднице?

Пардо хотела было вмешаться, но ее опередил Харко. Голос полковника отозвался в каждом углу комнаты:

— Хватит заниматься ерундой!

Собравшиеся за столом притихли. Офицер встал и сцепил пальцы у себя за спиной. Его взгляд, точно лазерный луч, ощупал лица участников совещания.

— Давайте кое-что решим раз и навсегда... У каждого из нас есть своекорыстные цели. Вот и прекрасно, я не против.

Но все вы останетесь ни с чем, я повторяю, ни с чем, если мои люди не согласятся рискнуть своей шкурой и не выиграют чертово сражение!

Если мы выживем, если мы победим, можете передраться при дележе добычи, однако пока вы обязаны помнить один важный факт: у нас есть оружие, у нас есть боевой опыт и последнее слово тоже за нами. Вопросы?.. Нет вопросов? Отлично. Тогда хватит пустопорожней болтовни, давайте займемся планированием.