"Ребенок-демон" - читать интересную книгу автора (Кунц Дин Рэй)

Глава 2

Если внешне дом производил угрюмое, гнетущее впечатление, то внутри все было наоборот. Атмосфера здесь была теплой и уютной, все было отмечено печатью благополучия. Стены передней оклеены богатыми старинными обоями, расписанными белыми и золотыми узорами. У стенных шкафов были массивные, из черного дуба, двери. Сосновая мебель колониального стиля свидетельствовала и о практичности, и о чувствительности хозяев. В таком доме можно было почувствовать себя защищенным, скрыться от проблем остального мира. Пугающий вой ветра был теперь где-то далеко.

Дженни старалась не обращать внимания на охвативший ее страх. Она все еще сомневалась, что находится в безопасности. Как раз сейчас и следует быть внимательной и осторожной. В тот момент, когда неожиданно столкнешься с опасностью, будучи уверенной, что с тобой ничего плохого не случится, и когда ты меньше всего ожидаешь ее, – в этот самый момент она на тебя и набросится.

Машина на скользкой от дождя трассе...

Разрыв кровеносного сосуда в мозге старушки...

Девушка вздрогнула.

– Замерзли? – поинтересовался Гарольд, взяв у Дженни плащ и повесив его в шкаф.

– Немного.

– Глоток бренди поможет вам согреться. Вам немного добавить в кофе?

Обычно Дженни не одобряла употребления спиртного и с недоверием относилась даже к ликеру. Она сравнивала алкоголь с костылем, необходимым для того, чтобы справиться с бременем проблем. Но сейчас она не усмотрела ничего плохого в предложении Гарольда. Она действительно немного продрогла и была взвинчена. Поэтому она просто кивнула.

– Хорошо, – произнес слуга, вешая в шкаф свой собственный плащ. – Ваша тетушка должна быть в гостиной. Пройдите прямо по коридору, слева будет вход в комнату. Прошу меня извинить. Я пройду на кухню и приготовлю вам кофе. Вы продрогли до костей.

Он оставил девушку в фойе одну, в незнакомом доме. Внезапно открылась входная дверь, и в дом ворвались душераздирающее завывание ветра и шум дождя, барабанящего по подъездной аллее. В дом протискивался Ричард с раскрытым зонтом в одной руке и тяжелым чемоданом в другой. Он поставил багаж на пол.

– Придется выскочить еще один раз.

– Мне следовало бы помочь тебе! – воскликнула Дженни.

– У меня есть зонт.

– Не очень-то он тебе помог.

– Иди быстрее к Коре. Она тебя ждет.

Кузен вновь ринулся под ливень. Капли дождя с неистовой силой заколотили по поверхности его зонта.

Дженни решила, что ничем не сможет помочь кузену. Она повернулась и, соблюдая указания, направилась по коридору. Девушка зачарованно рассматривала дорогие, написанные маслом картины, висевшие на обшитых красным деревом панелях. Когда Дженни была ребенком, у них дома имелись литографии в дорогих рамах. Но здесь рамы явно стоили намного дороже.

В семье Коры все были против ее замужества. Они с той же силой противились ее браку с мужчиной из более высокого социального слоя, с какой многие другие семьи выступали бы против брака девушки с человеком, занимающим более низкое общественное положение.

В семействе Брайтон придавали большое значение чувству собственного достоинства и упорно настаивали на том, что каждый из членов их семьи должен сам зарабатывать себе на жизнь и ни в коем случае не выходить замуж по расчету или получать богатство в наследство. К счастью, тетушка Кора послушалась своего сердца и проигнорировала наставления родственников.

Этот брак был счастливым. Алекс и Кора Браккер на протяжении долгих лет относились друг к другу так, словно они только что поженились. Это продолжалась до смерти Алекса. Он умер два года назад. Деньги никогда не были для него проблемой, равно как и бизнес. Алекс унаследовал крупный капитал. Дела шли ровно и благополучно, поэтому он только день или два посвящал работе, да и то вникал только в крупные вопросы.

Ричард не давал своей мачехе повода для конфликтов: не будучи родным ребенком Коры, он всегда был вежлив с ней и послушен, выказывая любовь без всякого принуждения. Ричард так и остался единственным ребенком Коры и Алекса. И долгие годы ничто не омрачало их жизнь.

Занятая своими размышлениями, Дженни не заметила, как подошла к сводчатому проходу, ведущему в гостиную. Тетушка Кора как раз ставила серебряный поднос с бутербродами и чипсами на низкий столик для закусок. Ее внимание было полностью поглощено желанием как можно лучше сервировать стол. Позади нее на темно-зеленой софе сидели два голубоглазых и светловолосых ребенка. Несмотря на то что один был мальчиком, а другая – девочкой, бросалось в глаза, что эти дети – близнецы. Они увидели девушку и стали пристально рассматривать ее. Они не улыбнулись и не стали заговаривать с новым человеком, ограничившись опасливым наблюдением.

"Застенчивые дети", – подумала Дженни.

Хотя ей бы очень хотелось знать: а не скрывается ли за их молчанием и этим критическим осмотром нечто большее?

Но что?

Ни Фрейя, ни Фрэнк не походили на детей, над которыми тяготеет некое мистическое семейное проклятие. А еще меньше – на детей с глубокими психологическими проблемами. У них были пухлые щечки, покрытые нежным румянцем, живые, полные любопытства голубые глаза. Дженни улыбнулась, показывая, что хотела бы подружиться с ними.

Но ни мальчик, ни девочка явно не собирались улыбаться в ответ.

В этот момент Кора обернулась, выпрямилась и удивленно посмотрела на девушку. Это была обаятельная женщина. В свои пятьдесят она выглядела на десяток лет моложе. Темные волосы были слегка тронуты сединой, но она и не пыталась скрывать это каким-то искусственным способом. На лице пожилой леди не было ни единой морщинки, в глазах сохранился живой блеск. Она отошла от стола и обняла племянницу.

Впервые за несколько месяцев Дженни почувствовала себя в безопасности. Есть кто-то, способный ее обнимать, – значит, ей есть кого любить и кем быть любимой. После смерти бабушки Брайтон мир, казалось, с каждым днем становится все более и более враждебным к Дженни. У нее возникло глупое, неосуществимое желание никогда не покидать имение "Браккер".

После того как Ричард переоделся и составил им компанию, они пили восхитительный кофе с бутербродами, со сливочным сыром, а также с крекерами и картофельными чипсами. Фрейя и Фрэнк вроде бы вылезли из своих оболочек и выдали несколько слов в ответ на вопросы Дженни. Близнецы даже пару раз улыбнулись. Она решила, что их первоначальная холодность – всего лишь результат образования и воспитания, характерного для детей из богатых семей, и что эти близнецы вовсе не пытались заставить ее чувствовать себя не в своей тарелке.

Наконец, где-то около четырех часов дня, Кора сказала:

– Мы очень невежливы, дорогая. Ты долго ехала в автобусе и, наверное, хотела бы принять ванную и отдохнуть перед ужином. Гарольд накроет на стол в семь тридцать в небольшой общей комнате. Она расположена дальше по коридору. – После этого тетушка обратилась к Ричарду: – Ты отнес вещи Дженни наверх?

– В голубую спальню, Кора, – ответил Ричард, допивая свой чай.

– Пойдем, Дженни, я покажу, где ты будешь проводить эти летние ночи.

Они стали подниматься по центральной лестнице. Дженни обратила внимание на едва заметные проявления того, что у тетушки не все в порядке с нервами. Пока они шли вверх по лестнице, Кора играла своими темными длинными волосами. Она наматывала одну прядь на палец, отпускала ее и тут же наматывала другую. Говорила тетушка слишком быстро. В голосе звучали нервные нотки наигранной веселости. Эта радость не была вызвана встречей с племянницей, которую она не видела со времени похорон бабушки Брайтон.

Впервые с момента своего приезда в этот дом Дженни вновь почувствовала бурю. Ветер срывал шифер с крыши. По окнам барабанил дождь. Вспышки молнии играли за стеклами и танцевали на темных ступенях подъезда. Короткие и неприятные мгновения.

– Завтра мы собираемся заняться верховой ездой, – произнесла Кора, когда они дошли до конца лестницы и свернули в коридор второго этажа. – Тебе нравятся лошади?

– Я один или два раза ездила верхом. И буду похожа на городскую штучку в седле.

– Ричард прекрасно управляется с лошадьми. Он сможет научить тебя всему, что ты не знаешь. Он ведет семейный бизнес, но у него остается достаточно свободного времени.

В конце коридора Кора открыла тяжелую, темную, орехового дерева дверь. Она была украшена резными драконами и эльфами. Видимо, когда-то давно комната была отведена под детскую. Просторное, светлое помещение с двумя окнами, окаймленными темно-коричневыми бархатными портьерами. Большая кровать накрыта атласным пикейным покрывалом. В комнате было два туалетных столика, зеркало, тумбочка и два книжных шкафа, наполовину заполненные различными книгами – от классики до современной беллетристики.

Чемоданы Дженни с открытыми крышками стояли в углу, демонстрируя свое содержимое. Возможно, Ричард хотел проявить вежливость и открыл чемоданы, чтобы проветрить одежду, пока Дженни сама не выделит для этого время. Но все же девушку неприятно удивил факт подобной бесцеремонности.

Кора, казалось, не обратила на это внимания.

"Я что, слишком консервативна? – удивилась Дженни. – Почему я веду себя так, будто я должна бояться любящих меня людей?"

Она пообещала себе, что будет менее подозрительна к родным, которые всего-то хотят помочь ей.

– За этой дверью ванная, – произнесла Кора. Указательным пальцем она крутила локон своих темных волос. Губы тетушки улыбались, но это была ненастоящая улыбка.

– Все так прекрасно! – воскликнула Дженни. Она не привыкла к подобной роскоши.

Кора перестала вертеть свои локоны и взяла обе руки Дженни в свои ладони. Тетушкино рукопожатие было сдержанным и теплым.

– Я так рада, что ты приехала, Дженни.

– Я тоже, тетушка.

– Нет, нет, ты не понимаешь.

В этот момент голос женщины был искренен. Не выпуская рук, она подвела девушку к кровати, и они присели на край толстого матраса.

– Я сказала это не для того, чтобы поддержать беседу. Я в самом деле очень рада, что ты приехала. Ричард, Гарольд, Анна – жена Гарольда – хорошая компания. У меня масса благотворительной работы в городе. Сейчас я взяла отпуск. Но прошло только два года со дня смерти Алекса. И у меня много свободного времени, которое следует чем-нибудь заполнить.

Женщина замолчала, она посмотрела куда-то вдаль, словно пытаясь заглянуть сквозь вуаль реальной жизни в мир духовный, где она каким-то образом могла коснуться своего покойного мужа.

Дженни ждала.

Наконец она нарушила молчание и спросила:

– Вы по-настоящему любили его, правда?

Кора весьма неохотно вышла из своего транса:

– Да. Я знаю, в нашей семье всегда с сомнением относились к этому браку. Но мое замужество было прекрасным. – Теперь она полностью отошла от воспоминаний. – Надеюсь, однажды тебе так же повезет, и ты встретишь какого-нибудь своего Алекса. – Женщина сжала руки племянницы и отпустила их. – Давай-ка не будем раскисать, а?

Дженни улыбнулась:

– Я готовилась к худшему. Официантка на автовокзале предупреждала меня о каких-то неприятностях.

Кора моментально перестала улыбаться. Лицо женщины внезапно стало мертвенно-бледным. Столь быстрое изменение цвета лица казалось нереальным.

– Ты уже слышала. Ты все знаешь.

Дженни снова стало холодно. Воздействие бренди улетучилось.

– Вовсе нет, тетушка. Только чуть-чуть.

Ричард начал было объяснять мне ситуацию, но не закончил.

Кора поднялась с кровати и направилась к южному окну комнаты. Женщина наблюдала за ливнем, заливавшим зеленую лужайку, застилавшим туманом деревья, подобно спутанной копне волос. Она рисовала пальцами по стеклу, изображая бессмысленный узор и оставляя следы на быстро испаряющейся влаге окна. На мгновение показалось, что Кора – пленница в собственном доме и пытается вырваться на свободу.

Она повернулась к Дженни:

– Что бы там тебе ни рассказывал Ричард, его рассказ был наполнен оптимизмом.

– Неужели?

Кора кивнула:

– Он, наверное, сказал, что проблема – психиатрическая? Он рассказал, что Фрейя нуждается в психиатрическом лечении?

Дженни кивнула:

– И еще он сказал, что вы не согласны с ним. Вы думаете, что это семейное проклятие.

– Я не думаю, я это знаю.

Дженни промолчала. Она вспомнила сон, приснившийся ей в автобусе, она услышала голоса, шептавшие где-то глубоко внутри ее сознания, призывавшие девушку бежать из этого неприкаянного, мрачного дома, сменить его на яркие огни города.

Какой-то особенно жуткий, особенно злобный раскат грома разорвался над домом. Казалось, сила грозы вот-вот сорвет особняк с фундамента и приподнимет в воздух.

Молния осветила силуэт Коры, окружив ее волосы желтым ореолом, и ее лицо на мгновение исчезло, скрытое какими-то контрастирующе темными, пурпурными тенями. Стоя здесь, в голубой комнате, в длинном, просторном зеленом платье, она напомнила Дженни "умершую и восставшую вновь" героиню рассказа Эдгара Алана По.

Молния погасла, рокот грома стих, и жуткое наваждение исчезло. Тетушка Кора стала вновь сама собой.

– Я очень много читала, – проговорила она. Казалось, она говорит скорее сама с собой, чем с Дженни. – Когда я приехала в этом дом, здесь было очень много книг, и я буквально проглатывала их. Я читала классиков, на которых раньше, когда я еще не вышла замуж и работала, у меня не хватало времени. Я читала не только художественную литературу. Когда-то, давным-давно, кто из предыдущих поколений Браккеров, живший в этом доме, проявлял отнюдь не праздный интерес к черной магии и демонологии. Здесь много книг на эту тему, они лежат на книжных полках по всему дому. Естественно, у тебя в комнате, на этих полках, также находится несколько подобных книг.

Дженни повернулась и осмотрела шкаф.

Там стоял двухтомник в кроваво-красном переплете. На корешках томов было вытиснено название: "ЧЕРНАЯ МАГИЯ В АМЕРИКЕ".

– Когда я читала, я наткнулась на два тома, отпечатанные небольшим тиражом в середине прошлого века. Издательское дело в то время сильно отличалось от нынешнего. И экономическая ситуация позволяла региональным издателям преуспевать благодаря выпуску книг, мало кому интересных уже в паре сотен миль от стен их типографии. Оба тома были отпечатаны в Филадельфии. Один назвали "Колдуны и ведьмы Пенсильвании", другой – "Будь прокляты богатые".

Тетушка замолчала, и Дженни почувствовала, что не следует ее торопить. Долгую паузу, вызванную молчанием Коры, заполнили шум дождя, раскаты грома, вспышки молний за окном. Наконец тетушка продолжила свой рассказ:

– Согласно этой книге, Сара Марианна Браккер, прапрапратетушка Алекса, ушла из дома в 1849-м в возрасте семнадцати лет. Она ушла с табором цыган, которые зарабатывали на жизнь, выступая в небольшом цирке. Семья предприняла все попытки выйти на ее след, но безрезультатно. Сара была потеряна для семьи до 1860 года, когда спустя одиннадцать лет она вернулась – с ребенком на руках. Она хотела, чтобы ее приняли обратно в семью и чтобы ребенок получил фамилию Браккер. Это был смуглый, темноволосый малыш с острыми чертами лица. На вид ему было четыре года, видимо, он наполовину был европейского происхождения. В отсутствие дочери мать Сары умерла. Отец озлобился и обвинил дочь в смерти жены, которая умерла из-за сердечного приступа. Причиной этому стал побег Сары из дома. Отец не позволил дочери остаться в доме.

Гром. Дождь. Книги в кроваво-красном переплете – на полке прямо напротив кровати. Скрип половиц.

Кора продолжала:

– В ту ночь Сара Браккер пришла в этот дом и разожгла костер перед ним. В то время в поместье, в маленьких домиках среди деревьев, жили негры. Когда Сара начала бубнить цыганские фразы, говоря их в огонь, она не сводила глаз с дома, и ее отец приказал черным прогнать ее. Но никто из них не осмелился подойти к ней. Наконец, когда она закончила бубнить проклятье на английском, отец не мог больше выносить этот спектакль и приказал силой выгнать ее из поместья. Вместе с ребенком, своим внуком.

– Похоже, он был жестоким человеком. Конечно, она совершила ошибку, но все же она была его дочерью, – произнесла Дженни.

– В книге сказано, что он был эксцентричным. Соседи считали, что он, возможно, слегка не в своем уме. Он всегда был замкнутым и неприветливым. Когда сбежала его дочь, а некоторое время спустя умерла жена, он замкнулся еще больше, стал более грубым. Слуги выполняли все поручения и приказы. Он сам редко выходил из дому. Когда вернулась Сара с крохотным ребенком, чей отец был цыган, это стало полной трагедией для старика: он счел, что окончательно опозорен. Это была соломинка, которая перешибла ему хребет. Отец Сары был не из тех, кто прощает. И он не собирался менять собственный характер.

– А в чем, собственно, заключается проклятие? – спросила Дженни. У девушки возникло острое желание забраться на кровать, на которой она сидела, завернуться с головой в одеяло и устроить себе теплое гнездышко. Ее холодные руки стали похожими на фарфоровые.

– Сара наложила особое проклятие. Она прокляла семью Браккер. Суть его в том, что в каждом поколении будет рождаться одержимый ребенок, ребенок-демон, как она это называла. Ребенок этот будет стремиться стать волком, в полнолуние он будет выть и жаждать крови.

– Вервольф? Оборотень? Ну, это глупости! – Однако Дженни вовсе не собиралась насмехаться над тетушкой.

– В ту ночь, после изгнания Сары из поместья "Браккер", отец ее скончался.

В голубой комнате было ужасно душно. Дженни хотела открыть одно из окон. Но знала, что она лишь впустит дождь и гром, а это еще хуже, чем спертый воздух.

– Как, каким образом он умер? – спросила Дженни.

– В то время медицинское обслуживание было не на высоте. Врач просто записал, что причина смерти – удушье. Старик не мог дышать. Он упал на пол, широко разевал рот и хватал им воздух. Старик цеплялся за собственное горло, словно пытаясь отодрать от него чьи-то невидимые руки, медленно сдавливавшие его шею. Он рвал свою плоть до тех пор, пока не появилась кровь. Но ему ничего не помогло. Лицо покрылось пятнами. Глаза вылезли из орбит. И он умер.

Снизу доносились голоса близнецов: они во что-то играли и весело смеялись.

– Должно быть, с ним случился сердечный приступ, – решила Дженни. – Или удар. – Девушка вспомнила бабушку Брайтон.

– Вероятно.

– Но вы не уверены, да?

– Врач, осмотревший труп, описал шею умершего. Она выглядела так, словно на него набросилось некое животное и разодрало его глотку. Хотя раны были не настолько глубоки, чтобы их можно было назвать смертельными.

– Вы говорили, что он сам рвал свою плоть.

– Может, и так.

Дженни уважала и любила тетушку. Сейчас она начала беспокоиться о душевном равновесии Коры. Слишком маленькая деталь, чтобы испытывать настоящий панический страх, не правда ли?

– В последнее время, – продолжала Кора, – Фрейя стала страдать от каких-то ослабляющих ее чар. Почти всегда все происходит ночью. Ее сон настолько глубок, что девочку ничем не разбудишь. Это похоже на кому или транс. Доктор Мальмонт часто навещает нас. Раньше он считал, что это происходит от недостатка витаминов, и лечил от авитаминоза. Теперь он, как и Ричард, уверен, что причина комы не в этом, а в чем-то еще; он считает, что дело в психике девочки.

– Должно быть, они правы.

Кора, казалось, не слышит ее.

– Когда малышка спит подобным сном, то где-то недалеко воют волки.

Взгляд Дженни упал на красные переплеты этих повествований о дьявольщине. Пожилая женщина была в смятении, ее лицо побледнело, щеки ввалились.

– Ричард ничего не говорил ни о каком волке.

– Он тоже слышал. И совсем рядом, и подальше. Каждый раз, когда Фрейя в впадает в кому.

– Вы их видели?

Кора покачала головой:

– Даже когда вой раздается слишком близко, волк прячется за деревьями, на западе и за холмом, с северной стороны дома. Порой он воет час или полтора. Кажется, что ему больно или что он в жуткой тоске. Но иной раз в его вое слышатся какие-то угрожающие, убийственные, кровожадные нотки.

– Может быть, это совпадение.

– То же самое говорит и Ричард.

Кора не переставая качала головой:

– Так ведь есть одна деталь, из-за которой рассуждать о совпадениях просто нелепо, просто смешно. Никаким совпадением не объяснишь мертвых кроликов и кровь.

– Вы шутите, – проговорила Дженни улыбаясь. Она попыталась привнести веселье в удручающий разговор.

– За последние несколько недель мы обнаружили доказательства присутствия волков в наших землях. Мы находили разодранных кроликов недалеко от конюшен. Один раз нашли одного кролика на нашем переднем крыльце. Другой раз, как-то утром после очередной комы Фрейи, мы увидели размазанную кровь на стекле окна на первом этаже. Как будто волк стоял у стекла, прижимаясь к нему окровавленной челюстью, и как бы пытался разбить его.

И сам рассказ Коры, и то, как она держалась, не оставляли никаких сомнения в том, что все это так и было. Описанные события уже произошли. Дженни не могла понять, как их истолковать: в том же духе, что и Кора, или же найти им некое более естественное объяснение.

Обычно она отбрасывала любое предположение о чем-то сверхъестественном, о демонах, о проклятиях, о переселении душ, превращении людей в волков. В последнее время ей пришлось с уважением отнестись к тому внезапному, неведомому, избавиться от скептицизма и приготовиться к любым непредвиденным обстоятельствам.

Кора отбросила мрачные мысли, улыбнулась и вновь стала играть со своими темными локонами.

– Извини, если расстроила тебя. Я пригласила тебя задолго до того, как мы нашли кроликов и кровь. Я очень хочу, чтобы ты хорошо провела лето. Твоя профессия требует того, чтобы ты выглядела свежей и отлично отдохнула.

– Уверена, что всему этому можно найти разумные объяснения. Ни Фрейя, ни Фрэнк не ведут себя как одержимые дьяволом.

– Они прекрасны, правда? – спросила Кора и улыбнулась. – Возможно, Ричард и прав. Может быть, я веду себя как дура. Мне необходимо будет еще поразмышлять. – Она крепко обняла Дженни. – Попытайся отдохнуть. В ванной свежие полотенца. Телевизор и радио – все работает. Приемник настроен на хорошую FM-станцию. Увидимся в семь тридцать.

Она вышла, мягко прикрыв за собой дверь.

Дженни подошла к окну, выходившему на юг, и развязала золотые шнуры, которые удерживали темно-коричневые шторы. Тяжелые бархатные портьеры плавно опустились, ограждая комнату от холода и влажного неистовства грозы. Девушка проделала ту же операцию и со вторым окном, после чего положила шнуры на туалетный столик.

В комнате стало почти темно.

Дженни нащупала выключатель и зажгла свет.

Она более подробно осмотрела спальню. Девушка хотела выбросить из головы страшную историю о проклятии и насладиться первым днем пребывания в фамильном особняке Браккеров. Девушка была полностью поглощена изучением названий романов, стоящих на книжной полке. Она тщательно старалась не смотреть на тома в темно-красных переплетах. На улице, как раз напротив окна Дженни, пронзительно выл и причитал ветер. Он стонал и шипел, как нечто живое, пытавшееся до нее добраться...