"Дракон и Король Подземья" - читать интересную книгу автора (Диксон Гордон)Глава 33Священник шел в окружении четырех солдат, низко опустив голову и бормоча что-то себе под нос. У помоста он в нерешительности остановился, его подтолкнули, он занес на помост ногу, его подтолкнули снова, и, зацепив другой ногой за край возвышения, священник упал во весь рост, ткнувшись головой в сутану епископа. Приподняв голову, священник ошалело уставился на золотой крест, опустил глаза и вытаращился на кольцо с аметистом. С остекленевшим, помутившимся взглядом, неотвратимо прикованным к кольцу, он стал на четвереньки, затем изловчился, поднялся на колено и потянулся к руке епископа. Ричард де Бисби машинально протянул ему руку. Священник благоговейно поцеловал кольцо и поднялся на ноги. — Милорд епископ... — прошептал он. — Кто ты? — рявкнул де Бисби. — Откуда взялся? Кто твой епископ? По телу священника прошла медленная судорога. — Епископ Лондона, милорд, — пробормотал он, опустив глаза. — Чтобы отправлять службу в моей епархии, ты должен был заручиться письмом своего епископа. Где оно? — Видишь ли, милорд... — промямлил священник. — У тебя нет письма? — Епископ придал своему голосу предельную строгость. — Нет, милорд. — Выходит, ты явился сюда, поправ канон церкви? — пробасил епископ, блеснув глазами на согнувшегося священника. — Возвращайся в Лондон! А я налагаю на тебя епитимью. Иди обратно пешком. Если у тебя есть конь, веди его на поводу. Если у тебя завалялись деньги, не трать их. Добывай себе пропитание сам. Не стучись ни в чей дом. Ночуй под открытым небом. Ты понял меня? — Да, милорд, — простонал священник. — Тогда чего ты ждешь? — В голосе епископа прозвучали не вполне христианские нотки угрозы и нетерпения. Священник встал на одно колено, поднялся и медленно побрел к двери во двор. Джим провожал глазами священника, когда громкий возглас заставил подпрыгнуть его на стуле. — Ты! — возглас принадлежал Каролинусу. Он смотрел на Секоха. — Откуда ты взялся? Из клиффсайдских пещер? — Да, маг, — пробормотал дракон, кивнув головой. — Я не тороплюсь... — В клиффсайдские пещеры! — перебил его Каролинус. Секох исчез, словно его и не было. — А что касается вас... — Маг перевел взгляд на слуг и солдат Джима. Закончить фразу он не успел: толпа, тревожно гудя, устремилась к выходу. — И вас... — Каролинус нашел новое продолжение своей мысли, повернувшись в другую сторону и обведя испепеляющим взглядом королевских солдат. На тех было жалко смотреть: они сбились в кучу и, не смея дохнуть, глядели на мага мутными, остановившимися глазами, словно ожидая, что тот отправит их прямиком в ад. — ...То вам больше здесь делать нечего, — заключил Каролинус и подал магическую команду: — Убирайтесь во двор вместе с рыцарем! Сэр Саймон и его солдаты исчезли. Зал, только что битком набитый людьми, теперь казался пустым. Внезапно на помосте появилась Кинетете. — Что ты здесь делаешь, Каролинус? — спросила она сердито. — Твое место в постели. — Не твое дело, — еле слышно ответил маг. На его бледном лице не осталось никаких следов возбуждения, оно сменилось выражением тихой меланхолии. — Как это не мое дело? — возмутилась Кинетете. — А ну-ка вспомни: на Совете магов ты ни с кем не считался, наплел с три короба, заверил всех, что справишься со всеми делами сам, а на поверку чуть не отправился на тот свет. А теперь вздумал фордыбачиться. Такое поведение непростительно даже магу ранга А. Каролинус устало махнул рукой, застонал и закрыл глаза... Внезапно Джим очутился в комнате, похожей на пустое яйцо. Окон в помещении не было, а вся обстановка состояла из мягкого кресла с подушечкой для головы. В кресле дремал Каролинус. Рядом с ним стояла Кинетете. Она смущенно посмотрела на мага и мягко произнесла: — Извини, Каролинус, что я отчитала тебя на людях. Маг открыл глаза. — Кин, — прошептал он, — дай мне силы. — Все, что тебе требуется, это постель, — ответила Кинетете. — Если я помогу тебе, ты потом станешь корить себя за минутную слабость, а меня будешь ругать. Маг молчал. Кинетете испытующе посмотрела на него и, нахмурившись, проворчала: — Ладно, я придам тебе силы. Каролинус ожил прямо на глазах. Его щеки порозовели, глаза ярко вспыхнули. Казалось, он помолодел на несколько лет. — Спасибо, Кин, — сказал Каролинус. — Я хотел ненадолго приободриться. Мне надо поговорить с Джимом. Для этого всей силы, что ты вдохнула в меня, мне не понадобится. Остаток возьмешь обратно. — О чем ты хочешь поговорить со мной, Каролинус? — спросил Джим. — О том, что дальше тебе придется действовать на свой страх и риск. Я устал, мне надо прийти в себя, а ты полон сил. Я знаю, ты потратил всю свою магическую энергию. Можешь пользоваться моей. Расчетное Управление поставлено об этом в известность. Пользуйся моим счетом как своим собственным, но только помни: моя энергия несравнимо мощнее той, которой ты привык оперировать. Твоя задача — пресечь коварные замыслы Камберленда. Если ты не помешаешь ему, он натворит кучу бед. — Я думал, раз ты появился у меня с Камберлендом, ты сумел обуздать его, — сказал Джим. — Отчасти, Джеймс, лишь отчасти. Граф пообещал не препятствовать твоему освобождению. Однако не думаю, что он отказался от своих черных замыслов. Ты должен остановить Камберленда. — Каким образом? — растерянно спросил Джим. — Это твое дело! — Может быть, мне превратить его в жука? — улыбнулся Джим. — Последовать твоему примеру? — Я никогда никого не превращал в жука! — возмутился маг. — Разве ты не стращаешь всякого, кто чуть тебе не понравился, что превратишь его в насекомое? — возразил Джим. — Потом, я помню, как однажды ты превратил в жука Рррнлфа, морского дьявола. — Бог с тобой, Джеймс! С какой стати мне глумиться над морским дьяволом? Я просто-напросто заставил поверить Рррнлфа и всех болтавшихся возле меня зевак, что превратил его в насекомое. Ничего больше. — Как тебе удалось сделать это? — спросил Джим. — Я сказал, а ты слышал, — ответил маг. — Джеймс Монтгомери Эккерт, — подала голос Кинетете, — не задавай Каролинусу лишних вопросов. Думай сам! Джим метнул на нее удивленный взгляд. Он готов был поклясться, что никому здесь, в четырнадцатом веке, не называл своего второго имени. — Откуда тебе известно, Кинетете... — спросил было Джим, но вовремя спохватился и смущенно проговорил: — Извини, я опять не подумал. — Научись разумно спрашивать, Джеймс, и внимательно слушать, — изрек Каролинус. — Шевели мозгами. Они скоро тебе пригодятся. Перед тобою непростая задача: остановить Камберленда. Кстати, Кинетете, нам с Джеймсом пора возвращаться в зал. Ты перенесешь нас туда? — Перенесу. Только сначала заберу остаток силы, которой наделила тебя. Приходи в себя сам, естественным путем, за счет сил, скрытых в твоем собственном организме. А в зал я вернусь вместе с вами. Не беспокойся, меня никто не увидит. — Одну минуту, Кинетете, — вмешался Джим. — У меня есть вопрос. По-моему, он не окажется неуместным. Скажи, Каролинус, как тебе удалось узнать, что в замке орудует сэр Саймон со своими солдатами. — Ты забыл, Джеймс, что я маг ранга ААА+. Королевские солдаты во главе с сэром Саймоном подошли к замку ночью. Отряду открыл ворота священник, который прикинулся тем духовным лицом, за которым ты посылал, собираясь избавиться от таинственных стуков. Сэр Саймон обхитрил тебя и твоих людей, но ему не по силам обмануть мага ранга ААА+. — А тебе, еле живому, надо было обязательно вылезти из постели, — холодно сказала Кинетете. — Решил, что Джеймса больше выручить некому. Ладно. Возвращаемся в Большой зал. В зале все было по-прежнему. Никто не сдвинулся с места, не переменил позы. Анджела все еще разминала запястье. Джим улыбнулся жене. Энджи улыбнулась мужу. Джим воспрял духом. Ненадолго. Поручение Каролинуса не давало ему покоя. Как остановить Камберленда? Джим застыл в глубоком раздумье. Самые разнообразные мысли одна за другой проносились в его мозгу и исчезали, прежде чем он успевал воспользоваться хотя бы одной из них. Джим замотал головой, постарался сосредоточиться — время не ждет! Вскоре он почувствовал, что ум его проясняется. Конечно, прежде всего не мешает понять, что из себя представляет его противник. А это яснее ясного. В двадцатом веке таких людей, как Камберленд, называли «политиками». Политики существовали во все времена, но если в двадцатом веке они боролись за голоса избирателей, за свой авторитет в глазах общества, то в средневековье — за собственное благополучие, за привилегии, за место у подножия трона, а то и за сам трон. Политикам средневековья приходилось несладко. У каждого было полно опасных соперников. Как сокрушить их, повергнуть в прах — вот над чем неустанно размышлял всякий политик. Для достижения такой важной цели хороши были любые средства: клевета, обвинение в государственной измене, расправа из-за угла. Королевский двор кишел политиками и их клевретами. Пожалуй, лишь один Джон Чендос не попадал в их число. Его можно было смело назвать государственным деятелем. Он заботился о благоденствии всей страны и заслужил репутацию честного человека. А разве политики не дорожат своей репутацией? Еще как! Дорожит ею и Камберленд. А его репутация не из числа безупречных. Раскрыть игру Камберленда, прижать его к стене, разоблачить — вот путь, которым можно решить задачу! Разоблачение погубит репутацию графа. Надо действовать! Только как? Магией не воспользуешься. Великая наука, как ее называл Каролинус, служит делу защиты, а не агрессии. Маг не превращал Рррнлфа в жука. Ба! Зато он сумел одурачить морского дьявола. Почему не повторить опыт мага? Джим повернулся лицом к Камберленду. Граф держал в руке кубок. — Надеюсь, милорд, — сказал Джим, — вино пришлось тебе по вкусу. Камберленд пробурчал в ответ что-то невразумительное. Джим сделал новую попытку завязать разговор: — Благодарю тебя, милорд, что ты освободил меня и других пленников. Камберленд опасливо посмотрел на Каролинуса и, уверившись, что маг спит в своем кресле, перевел взгляд на Джима. — Я и пальцем не шевельнул, чтобы освободить тебя. А своей свободе ты рано радуешься. Найдется и на тебя управа, сэр Рыцарь-Дракон, или как там тебя зовут, будь ты проклят. — Я — барон сэр Джеймс Эккерт, — сказал Джим. — Меня и моих друзей арестовали явно по недоразумению. Может быть, нам стоит поговорить? — С тобой поговорят в другом месте, и с пристрастием, — разъяренно ответил граф. — Сэр Джеймс, — подал голос епископ, — сдается мне, что у милорда слабое зрение, раз он не замечает за столом князя церкви. — Епископ вперился в Камберленда и возгласил: — Стыдись, милорд, ты изрыгаешь проклятия и угрожаешь своему ближнему. Камберленд гневно сверкнул глазами, затем внезапно принял смиренный вид и поднялся на ноги. — Прошу прощения, милорд епископ, — проговорил он. — У меня слишком много забот. Голова забита государственными делами, за своей речью я слежу не всегда. Может быть, ты благословишь меня? — Конечно, сын мой. Камберленд подошел к епископу и опустился перед ним на одно колено. Епископ протянул ему руку. Граф поцеловал кольцо и попытался встать. Не тут-то было! Епископ перехватил руку графа и, не давая Камберленду подняться на ноги, задрал голову к потолку. — О, Всевышний, — вострубил он на весь зал, — даруй благословение этому грешнику, как бы ни были тяжки грехи его. Гласом моим взываю к Тебе, путеводи этого грешника к правде Твоей, научи его, как очистить душу свою, и напомни ему о судьбе рыцаря, что в бессильной злобе простер руку и призвал дьявола расправиться с невинным врагом своим, и как рыцарь тот после злодейства своего был поражен молнией. Господи, направь этого грешника на истину Твою и вызови в памяти его, что рыцарь тот даже в гробу успокоения не нашел и что рука его, дьявола призывавшая, торчком стояла и так напружилась, что всем рыцарям королевства не удалось умиротворить ее. Епископ отпустил руку графа. Камберленд встал, лицо его было бледным. — Я не общался с дьяволом, — проговорил он одеревеневшим языком. — Признаюсь, я имел дело со стуканцами, но они вовсе не дьяволы. Стуканцы живут под землей, они не опаснее троллей. — Зачем ты упоминаешь о богомерзких созданиях? — сурово спросил епископ. — Если мое благословение наставило тебя на путь истины и ты вспомнил о грехах своих, ступай к своему духовнику и исповедуйся, а мне с тобой говорить не о чем. — Зато ты можешь поговорить со мной, милорд, — сказал Джим. — С тобой? — взревел Камберленд. — На кой черт мне с тобой разговаривать? — Даже всесильному лорду иногда бывает полезно поговорить с простым рыцарем и бароном, — ответил Джим. — Может быть, ты выслушаешь меня? Камберленд бросил косой взгляд на епископа, содрогнулся и произнес: — Я слушаю тебя, говори. — Ты привык жить, милорд, под безоблачным небом, изо дня в день ты согреваешься благодатными солнечными лучами, но может наступить время, когда на солнце набегут тучи и ты очутишься во мраке и холоде. — Какой мрак? Какой холод? Какие тучи? Что ты говоришь, разорви тебя дьявол? — прорычал граф. Джим поднял руку, призывая к вниманию. Он понял, что был не прав. Следовало ожидать, что граф не поймет его. И не потому, что не был умен. В средневековье люди изъяснялись между собой простыми и доходчивыми словами, не используя в речи иносказательных выражений. — Я имел в виду, милорд, — сказал Джим, опуская руку, — что если о тебе пойдут неблаговидные слухи, твоему благоденствию может прийти конец. — Какие слухи, черт побери? — Слухи о твоей причастности к колдовству. — Ах это... — Граф небрежно махнул рукой. — Ходит слух о том, что колдовством занимается леди Агата. Чушь! Я уже говорил об этом. — Не забывай, милорд: леди Агата была представлена ко двору тобой. Мне сдается, ты приблизил ее к себе преднамеренно: ты и сам занимаешься колдовством. Губы графа, которые при его последних словах стали складываться в беспечную улыбку, неожиданно онемели, а затем и вовсе сомкнулись. Камберленд вперил взгляд в Джима. |
||
|