Гордон Диксон Человек по почте (Дилбия — 1)

* * *

Достопочтенный Джошуа Гай, чрезвычайный и полномочный посол на Дилбии, курил трубку. От этой-то трубки Джон Тарди и закашлялся, задыхаясь, — по крайней мере так могло показаться.

— Простите, как? — выдавил из себя Джон Тарди.

— Извините, — сказал Джошуа, выбивая трубку в пепельницу, где угли продолжали чадить лишь чуть менее злобно, чем в трубке. — Я думал, вы меня с первого раза расслышали. Я сказал, что мы, как только узнали о вашем назначении, естественно, пустили слух, что вы лично очень привязаны к этой девушке.

— К... — Джонни проглотил воздух. Они говорили по-дилбиански, чтобы Джонни совершенствовался в языке, который выучил под гипнозом на пути от звезд Пояса, и сейчас с его губ автоматически сорвалась кличка, которую дилбиане дали пропавшей женщине-социологу с Земли:

— К Смазанной Роже?

— К мисс Тай Ламорк, — кивнул Джошуа, гладко переходя на бейсик и обратно на дилбианский. — К Смазанной Роже, если вам так больше нравится. Кстати, не принимайте эти дилбианские имена буквально. Два старых джентльмена, с которыми вам предстоит встретиться — Папаша Дрожащие Коленки и Два Ответа, — совсем не похожи на то, что можно подумать. Папаша Дрожащие Коленки получил свое прозвище, когда в аварийной ситуации держал тяжелое бревно — а через сорок пять минут кто-то заметил, что у него подкашиваются колени. А Два Ответа — так характеризуют дилбианина, который на каждую проблему умеет найти более одного ответа.

Чуть было не спросив Джошуа о его собственной кличке Мелкий Укус, Джон перешел к более безопасным темам:

— А этот Шлафф, который...

— Хайнер Шлафф, — перебил Джошуа, поморщившись, — допустил ошибку. Казалось бы, каждый знает, что нельзя терять голову, если дилбианин тебя поднимет. И после первого раза, когда его подняли, стоило старине Хайни показаться на улице, как его тут же кто-нибудь хватал в охапку, чтобы послушать, как он зовет на помощь. Его прозвали Визгливый Сифон, что весьма отрицательно сказалось на отношениях Земли и Дилбии. — Джошуа сурово поглядел на Джона. — От вас я ничего подобного не ожидаю.

Глаза посла оценили крупное тело и рыжую шевелюру Джона.

— Ни в коем случае, — поспешно согласился Джон.

— Золотая медаль по десятиборью на последней олимпиаде?

— Да, — подтвердил Джон. — Но на самом деле мне больше всего хочется попасть в исследовательскую группу на новой планете. У меня диплом по биохимии и...

— Я знаком с вашим личным делом. Что ж, — произнес Джошуа Гай. — Проявите себя у нас, а тогда — кто знает? — Он выглянул в окно, где виднелись просторные бревенчатые дома городка Хамрога в обрамлении хвойных лесов и горных пиков. — Но главное — это ваша физическая подготовка. Вы понимаете, почему должны идти в одиночку?

— На Земле мне рассказывали, но если вы можете что-нибудь добавить...

— Там, в центре, тонкие моменты ситуации не понимают, — сказал Джошуа почти радостно. — Грубо говоря, мы хотим подружиться с этими дилбианами. Они были бы отличными партнерами. К сожалению, мы на них не производим особого впечатления.

— Размеры? — спросил Джон Тарди.

— В общем, да, размеры — это, пожалуй, самый большой камень на дороге. Мы для них не больше комнатной собачки. Но это еще усиливается несходством культур. На все наши механические штучки они плевать хотели — им главное личная честь и здоровая жизнь на природе. — Он посмотрел на Джона. — Вы, конечно, спросите: а почему не устроить демонстрацию силы?

— Я бы сказал... — начал Джон.

— Потому что мы хотим с ними не драться, а дружить. Давайте я вам приведу пример из земной жизни. Люди столетиями более или менее умели приручать мелких животных. Но большие оставались без применения, пока...

Би-ип! — прогудел сигнал на столе Джошуа.

— Ага, вот и они. — Джошуа Гай встал. — Пойдемте в приемную. И запомните, что Ну-И-Фигура-У-Нее — это дочь старика Дрожащие Коленки. Все дело в том, что Береговой Ужас хотел ее заполучить. С того и начался весь этот бардак, в результате которого Ужас похитил Тай Ламорк.

Он вышел в соседнюю комнату, Джон Тарди за ним. Несмотря на гипнообучение, у него голова все еще шла кругом от причудливых дилбианских имен — особенно Ну-И-Фигура-У-Нее. Перевод на бейсик передавал только бледную тень смысла. Не будучи ни в каком смысле застенчивым, Джон не очень себе представлял, как можно глядеть в глаза отцу и называть дочь его преклонных лет...

Размышления оборвались, когда он вошел в комнату.

— Привет, Мелкий Укус! — бухнул тот из двух мохнатых монстров, что был побольше. В нем было метра два с половиной. — Это и есть новичок? Два Ответа и я пришли его встречать. Смотри, какая у него яркая верхушка!

Джон Тарди опешил, но Джошуа ответил вполне нормальным голосом:

— У нас такой цвет бывает. Это Джон Тарди — Джон, познакомься с Дрожащими Коленками. А этот, тихий, — Два Ответа.

— Тихий! — Дилбианин разразился гаргантюанским смехом. — Это я-то тихий! Вот это да! — Он просто ревел от удовольствия.

Джон глядел во все глаза. Вопреки всему гипнообучению, он не мог не представлять себе эту пару в виде огромных медведей, вставших на задние лапы и изменивших диету. Они были стройнее медведей, хотя « стройность» — понятие относительное для существа, весящего тысячу фунтов, и ноги у них были длиннее. Носы более курносые, нижняя челюсть больше похожа на человеческую, чем на медвежью. Но густой черный меховой покров и медвежья прямота языка и действий просто не давали уйти от этого сравнения — хотя истинное биологическое сходство у них было с людьми.

— Ф-фух, не смеялся так уже с тех пор, как старый Стакан Рассола свалился в пивной чан! — фыркнул Два Ответа, постепенно взяв себя в руки. — Ладно, Яркая Макушка, что ты сам о себе скажешь? Что можешь справиться с Береговым Ужасом, даже если тебе одну руку привяжут за спину?

— Я приехал, — сказал Джон Тарди, — чтобы вернуть... э-э... Смазанную Рожу, и...

— Ужас ее не отдаст. Как ты думаешь, Коленки? — Два Ответа весело подтолкнул соседа массивным локтем.

— Этот мальчик? Ни в жизнь! — Дрожащие Коленки покачал головой. — Вот не надо было мне тебя слушать, Мелкий Укус, когда ты отговаривал меня от такого зятя. Крутой? Грубый? Хитрый? Моя девочка с таким жеребцом бы справилась.

— Я же только предложил, — возразил Джошуа, — чтобы ты им велел чуть подождать. Ну-И-Фигура-У-Нее еще молода...

— А ведь фигура у нее класс! — сказал Дрожащие Коленки с отцовской гордостью. — И все же трудно придумать, как теперь вывернуться. — Он вдруг пристально посмотрел на Джошуа. — Ты тут между лапами ничего не прячешь?

Джошуа Гай с оскорбленным видом развел руками.

— Я стал бы рисковать представителем своего народа? Даже двумя? И все для того, чтобы Ужас взбесился и украл Смазанную Рожу мне в отместку?

— Вряд ли, — признал Дрожащие Коленки. — Но вы, коротышки, изворотливые типы.

В его голосе звучало честное восхищение.

— Спасибо, вы тоже не хуже, — сказал Джошуа. — А насчет Ужаса...

— Он направился на запад через Холодные Горы, — сказал Два Ответа. — Его вчера видели за полдня пути к северу, по дороге на Кислый Брод и Лощины. Ночует, наверное, в гостинице « Острая скала» .

— Это хорошо, — сказал Джошуа. — Надо будет найти проводника туда для моего друга.

— Проводника? Ха! — фыркнул Дрожащие Коленки. — Ты лучше посмотри, что у нас для тебя есть. — Он плечом вперед пропихнулся мимо Двух Ответов, открыл дверь и заревел:

— Обрывщик! Дуй сюда!

Почти сразу в дверь вошел дилбианин еще выше и стройнее Дрожащих Коленок, и в комнате тут же стало тесно.

— Вот, гляди, — гордо махнул лапой Дрожащие Коленки. — Чего тебе еще желать? Днем ходит, ночью по горам лазит, а утром после завтрака свеж как росинка. Мелкий Укус, познакомься с Горным Обрывщиком!

— Это я! — бухнул вошедший, потрясая голосом стены. — Может ли от меня уйти что-то на двух ногах? Только не на твердой земле или шатких скалах! Стоит мне посмотреть на холм, и он тут же понимает, что деваться ему некуда, и ложится мне под ноги!

— Очень хорошо, — сухо сказал Джошуа, — но я не знаю, сможет ли мой друг угнаться за вами при такой скорости.

— Угнаться? Ха! — воскликнул Дрожащие Коленки. — Да ты что, Мелкий Укус, не знаешь, кто такой Обрывщик? Он же почтальон. Мы эти Полпинты отправим Ужасу почтой. Единственный способ. Обойдется тебе в пять кила гвоздей.

— Почту никто остановить не имеет права, — вставил Горный Обрывщик.

— Гм, — задумчиво сказал Джошуа и посмотрел на Джона Тарди. — Неплохое предложение. Дело только в том, как вы его понесете.

— Кого, Полпинты? — бухнул Обрывщик, оглядывая Джона. — Да как недельного щенка. Оберну его хорошей мягкой соломой, суну на дно мешка и...

— Стоп, — прервал его Джошуа. — Вот этого я и боялся. Если хотите его нести, это надо делать по-человечески.

— Я этого не надену! — все еще орал Горный Обрывщик два часа спустя. Причина его расстройства, система ремней и подушек, связанных в виде первобытного седла, которое должно было находиться между лопатками, лежало на битом щебне главной улицы Хамрога. Собравшиеся невесть откуда зрители-дилбиане не скупились на басовые комментарии — не того сорта, которые могли бы подтолкнуть Горного Обрывщика к разумному решению.

— Слушай, ты, сопляк! — Дрожащие Коленки начал сам слегка разогреваться под мехом. — С тобой говорит двоюродный брат дяди твоей матери! Если ты хочешь, чтобы я обратился к Праотцам твоего клана...

— Ладно, ладно, ладно! — огрызнулся Горный Обрывщик. — Запрягайте меня в эту мерзость!

— Так-то лучше, — проворчал Дрожащие Коленки, остывая, а Джон Тарди и Джошуа Гай начали пристраивать седло. — Не то чтобы я тебя не понимал, но....

— А в общем, не так-то и плохо, — понуро произнес Обрывщик, пробуя повести плечами под упряжью.

— Ты еще увидишь, — сказал Джошуа, затягивая подпругу, — что это легче носить, чем твой обычный мешок.

— Да не в этом дело, — буркнул Обрывщик. — У почтальона есть достоинство. Он не должен носить всякое... — И вдруг он напустился на хихикающего зеваку:

— Что тут смешного, ты? Весело тебе, да? Ты только скажи...

— Дай-ка я! — заревел Дрожащие Коленки, выкатываясь вперед. — Тебе чего тут надо, Разбитый Нос?

При вступлении в разговор старейшины Хамрога у дилбианина, которого назвали Разбитый Нос, ухмылка с лица будто стерлась тряпкой.

— Шел мимо, — огрызнулся он, отступая к толпе.

— Так иди себе, тебя никто не держит! — пророкотал Дрожащие Коленки. Наградой ему был общий смех. Разбитый Нос направился дальше по улице, и было совершенно ясно, что мохнатые уши у него пламенеют.

Джон воспользовался этой интермедией, чтобы влезть в седло. Обрывщик удивленно хмыкнул и обернулся.

— А ты легкий, — сказал он. — Как тебе там? Нормально?

— Отлично, — ответил ни о чем не подозревающий Джон.

— Тогда всем пока! — провозгласил Обрывщик и без предупреждения погнал по главной улице в сторону Северной Тропы, Холодных Гор и неуловимого, но опасного Берегового Ужаса.

Если бы не гипнообучение, Джон Тарди нипочем бы не распознал это быстрое и неожиданное начало дилбианской шутки. Но сейчас он сразу понял, что Горный Обрывщик, утратив весь энтузиазм при виде упряжи, придумал маленький планчик, как от нее избавиться. Прямо отказаться нести Джона было никак нельзя, но если Джон возразит против такой бесцеремонной доставки, Обрывщик будет в полном праве — по меркам дилбиан — вскинуть руки и отказаться доставлять почтовое отправление, которое настаивает на невозможных условиях. Джон стиснул зубы и молчал.

Все равно было чертовски неудобно. Джон собирался до отъезда выработать с Джошуа Гаем план действий. Ладно, есть же наручный телефон. Он позвонит Джошуа, как только представится возможность.

Пока что оказалось, что Горный Обрывщик не преувеличил свою способность покрывать расстояния. Только что они были на главной улице, и вот уже несутся по горной тропе, и хлещут на бегу ветви, похожие на сосновые, а Джон Тарди качается и цепляется за Горного Обрывщика как человек, сидящий на слоне. Времени для отвлеченных мыслей не было. Джон вцепился в упряжь, одолеваемый довольно горькими мыслями о своей спортивной одаренности, которая довела его вот до этого, когда по всем правилам ему бы надлежало быть в исследовательской группе на одной из планет границы. Он для этого вполне годился, но вот из-за десятиборья попал...

Этим горестным мыслям он предавался добрый час, когда вдруг их ход перебило хмыканье Обрывщика и темп снизился. Выглянув из-за плеча почтальона, Джон увидел еще одного дилбианина, который вдруг появился перед ними из леса. Этот был очень уж космат. При нем был огромный треугольный топор, а через плечо переброшено какое-то местное травоядное, размером и формой похожее на мускусного быка.

— Привет, лесник! — сказал, останавливаясь, Обрывщик.

— Привет, почтальон! — Новый дилбианин ощерился в щербатой улыбке. — Есть мне почта?

— Тебе! — фыркнул Обрывщик.

— И ничего смешного. Мне вполне может быть почта, — буркнул лесник и заглянул через плечо Обрывщика. — Значит, Полпинты отправили почтой.

— Да? — сказал Обрывщик. — И от кого ты это слышал?

— От Королевы Кобликов, вот от кого! — ответил собеседник, вздернув правую половину верхней губы в местном эквиваленте подмигивания. Джон Тарди помнил, что коблики — это дилбианский эквивалент фей, домовых или еще кого, и уставился на лесника, пытаясь понять, шутит ли тот. И решил, что нет. Все равно это не снимало вопроса о том, как он узнал Джона.

Вспомнив, что лучшие манеры дилбиан — это дубовая прямота, он врубился в разговор:

— Как тебя зовут?

— Смотри-ка, оно еще и говорить умеет? — ухмыльнулся лесник. — Меня зовут Вальщиком Деревьев, Полпинты. Потому что я их срубаю, понимаешь.

— Кто тебе про меня сказал?

— Это долгая история, — осклабился Вальщик. — Ты лучше скажи, ты знаешь, за что его зовут Береговым Ужасом? За то, что он любит затеять драку на берегу реки, стащить того парня в воду и утопить.

— Знаю, — коротко ответил Джон.

— В самом деле? Да, будет на что посмотреть. Доброго пути тебе, Полпинты, и тебе, почтальон. А я домой.

Он свернул в подлесок и пропал. Горный Обрывщик двинулся вперед, не сказав ни слова.

— Твой друг? — спросил Джон, когда стало ясно, что Обрывщик комментировать встречу не собирается.

— Друг? — Обрывщик сердито фыркнул. — Я — лицо официальное!

— Я просто подумал... — начал Джон. — Кажется, он много чего знает.

— Бродяга лесной. Кто-то перед нами ему рассказал, — буркнул Обрывщик, но впал в непривычное для себя молчание и три часа ничего не говорил, пока они не пришли — выйдя из Хамрога в два часа пополудни — к дорожной гостинице « Острая скала» , где собирались ночевать.

Первое, что сделал Джон Тарди, когда смог кое-как реанимировать ноги, — он выбрался из узкой скалистой лощины, где стояла гостиница (« Острая скала» была широкой поляной в узкой долине, где пролегала дорога), и позвонил Джошуа Гаю с наручного телефона. Как только луч дошел до Джошуа, Джон с облегчением изложил причины своего звонка. Очевидно, они не дошли или дошли плохо.

— Инструкции? — донесся слегка удивленный голос посла. — Какие инструкции?

— Те, которые вы хотели мне дать. Перед тем, как я так внезапно отбыл...

— Но мне совершенно нечего вам сказать, — перебил Джошуа. — Вы прошли гипнообучение, и теперь все решать вам. Найдите Ужаса и верните девушку. Средства вам придется выбирать самому, мой дорогой.

— Но... — Джон застыл, беспомощно глядя на телефон.

— Так что удачи вам. Звоните завтра. Звоните в любое время.

— Спасибо.

— Не за что. Удачи. До свидания.

— До свидания.

Джон Тарди выключил телефон и мрачно поплелся в гостиницу. За массивной входной дверью располагался общий зал, заставленный столами и скамьями. Обрывщик, к общему удовольствию группы путешественников, ругался с дилбианкой в переднике.

— А откуда мне знать, прах побери, чем его кормят? — ревел Обрывщик. — Дай ему мяса там, пива — чего-нибудь!

— У тебя дети не таскали в дом столько зверушек, как у меня. Ты им только дай съесть, чего не надо, и они дохнут. И скулят при этом так, что сердце разрывается...

— Вы про меня? — встрял Джон Тарди.

— Ой! — ахнула дилбианка, глядя вниз и отступая на полшага. — Оно разговаривает!

— Разве я тебе не говорил? — спросил Обрывщик. — Полпинты, чем тебя кормить?

Джон ощупал четырехдюймовый тюбик концентрата на поясе. Дилбианская еда его бы не отравила, хотя можно было ожидать малой питательной ценности и приличного шанса на аллергическую реакцию от местных фруктов. Кроме концентрата, нужно было только что-нибудь для объема.

— Дай мне маленькую кружку пива, — сказал он.

Зал одобрительно загудел. Это созданьице не совсем уж чужое, раз пиво пьет. Дилбианка принесла деревянную кружку без ручки размером с корзину для мусора, и пахла эта кружка как сто лет заброшенная помойка деревенской пивоварни. Джон осторожно попробовал и нерешительно задержал во рту жидкость, горькую, кислую и безвкусную одновременно.

Потом мужественно проглотил. Компания приветствовала этот жест ревом одобрения и тут же отвлеклась на что-то другое. Оглядевшись, Джон увидел, что Обрывщик куда-то вышел. Тогда он, взобравшись на скамью, занялся своим пищевым концентратом.

Закончив с ним, Джон просидел еще почти час, но Обрывщик не возвращался. Осененный внезапной мыслью, Джон слез и направился в сторону кухни. Протолкнувшись сквозь завесу из шкур, он оказался внутри. В длинном помещении с каменным очагом в середине с потолочных балок свисали туши, и с дюжину дилбиан обоего пола, оживленно споря, готовили еду и питье. Среди них была и женщина, которая принесла ему пиво.

Она направлялась в зал, держа в обеих руках по несколько наполненных кружек.

— О-и-и-й! — произнесла она (или это был дилбианский эквивалент такого восклицания) и остановилась, так резко, что пиво плеснуло из кружек на пол. — Это же наш коротышечка, — сказала она чуть дрожащим хрипловатым голосом. — Хороший коротышечка. А теперь отойди, не мешай.

— Ужас тут был вчера вечером? — спросил Джон.

— Он заходил поесть, но я его не видела, — ответила она. — Нет у меня времени на этих драчунов с холмов. А теперь брысь с дороги!

Джон Тарди послушался.

Но когда он возвращался к своей скамейке, его обхватили сзади и подняли. Обернувшись, он увидел здоровенного дилбианина с сумкой на плече. Этот индивидуум отнес Джона к столу, где сидели еще три дилбианина, и вывалил на столешницу. Джон Тарди инстинктивно вскочил на ноги.

— Смотри-ка ты, — сказал тот, что его принес. — Настоящий коротышка.

— Дай ему пива, — предложил один из сидящих, со шрамом на лице.

Ему дали пива. Джон осторожно отпил.

— Мало же в него входит, — отметил еще один из сидящих за столом, осмотрев кружку, которую поставил Джон после глотка, который для человека был весьма приличен. — Интересно, а они могут...

— С таким-то размером? — усомнился дилбианин с сумкой. — Хотя он ищет ту коротышку-женщину. Так что...

И шрамоносец выразил сожаление, что у них в распоряжении нет сейчас этой самой коротышки. По его мнению, ее присутствие создало бы возможность для интересных и поучительных экспериментов.

— Иди к чертям! — сказал Джон на бейсике и сразу перевел на дилбианский с помощью наиболее энергичных известных ему выражений.

— Крутой парень! — восхитился владелец сумки, и все засмеялись. — Только со мной лучше крутым не быть.

И он несколько раз шутливо махнул рукой над головой Джона — каждый такой взмах мог бы расколоть череп. Снова всеобщий смех.

— Интересно, — сказал тот, что со шрамом. — Он штуки умеет выделывать?

— А как же, — охотно ответил Джон и взял все еще полную кружку пива. — Смотрите. Хватаюсь как следует, замахиваюсь...

И тут он вдруг резко повернулся, плеснув волной пива в уставленные на него глаза. В следующий момент он уже слетел со стола и пробирался к выходу между дилбианами и ножками столов. Остальные гости, рыча от смеха, не делали попыток его остановить, и он нырнул наружу, в темноту.

Пробираясь во мраке, он обошел гостиницу и упал на какую-то разбитую бочку. Здесь он и решил остаться, пока его не найдет Горный Обрывщик, но тут слева очень тихо открылась и закрылась кухонная дверь.

Джон соскользнул с бочки подальше в темноту. Он успел глянуть лишь краем глаза, но ему показалось, что в дверях стояла дилбианка. Не доносилось ни звука.

Джон пополз обратно. На этих широтах и в это время года единственная луна Дилбии не показывалась, а звезды светили очень слабо. Он неожиданно оступился на краю невидимого склона и застыл, вспомнив край пропасти возле гостиницы.

Ноздри Джона учуяли слабую струйку дилбианского запаха, и донесся звук, будто кто-то принюхивается. У дилбиан обоняние было не лучше человеческого, но каждый вид был очень чувствителен к запаху другого. Запах частично определяется диетой, а частично — психологическим складом. То, что сейчас чуял Джон Тарди, наполовину состояло из запаха сосны, на вторую — из запаха мускуса.

Нюхающие звуки смолкли. Джон задержал дыхание, ожидая, что они послышатся опять. В груди нарастало давление, и в конце концов пришлось выдохнуть. Он медленно повертел головой.

Тихо.

Только в шее потрескивают сухожилия при повороте. Так! А там что такое? Джон пополз обратно по краю обрыва.

Вдруг впереди что-то бросилось из темноты, прямо перед Джоном выросла темная фигура. Он дернулся в сторону, почувствовал, что скользит по краю, и тут по голове что-то ударило как рухнувшая стена, и Джон, кувыркаясь, полетел в темноту, набитую искрами.

Он открыл глаза. Было яркое солнце.

Оно, поднявшись над горной цепью, било прямо в глаза. Джон заморгал и стал отворачиваться от его беспощадного света...

...И схватился, покрывшись холодным потом, за ствол карликового дерева, растущего прямо на обрыве.

Так он провисел секунду, обливаясь потом и глядя вниз. Насколько там глубоко? — сверлила мысль.

Глубины хватило бы.

Джон извернулся и поглядел на пару метров вверх, на край уступа, где стояла гостиница. Близко. Можно вскарабкаться.

Джон Тарди так и сделал.

Когда он появился перед входом в гостиницу, оказалось, что Обрывщик ораторствует перед импровизированным митингом, а четверо, от которых удрал Джон, стоят с виноватым видом между двумя стражниками с топорами перед пожилым дилбианином, сидящим на скамье с видом судьи.

— ...почту! — орал Обрывщик, размахивая руками. — Почта священна! Всякий, кто осмелится наложить лапу на доставляемую почту...

Появившийся Джон положил конец судебному процессу.

Потом, промыв порезы на голове и позавтракав концентратом с безвкусным пивом, Джон Тарди снова залез на спину Обрывщика, и они пустились в путь. Сегодня им предстояло пройти от « Острой скалы» до Кислого Брода и Лощин. Как узнал Джон, Лощины были землями родного клана Ужаса, и оставалось надеяться, что они настигнут Ужаса раньше, чем он туда доберется. Тропа вела через подвесные веревочные мосты и вдоль узких скальных карнизов, по которым Обрывщик шел не просто с привычной легкостью, а еще и в глубокой задумчивости.

— Эй! — сказал наконец Джон.

— А? Чего? — очнулся Обрывщик.

— Скажи мне одну вещь, — попросил Джон, ища любой способ заставить своего носильщика бодрствовать. — Как посол получил имя Мелкий Укус?

— А ты не знаешь? — воскликнул Горный Обрывщик. — Я думал, что это все вы, коротышки, знаете. Это из-за старика Кованой Ноги. — Обрывщик заржал. — Он напился и начал распространяться насчет коротышек. « Верну, — кричит, — старые добрые времена!» Ну, и решил он для примера начать с Мелкого Укуса — мы его тогда звали Коротыш. Идет он туда, распахивает дверь настежь — ага, не тут-то было. Коротыш ее тогда так наладил, чтобы открывалась только наполовину. Ну вот, значит, стоит это Кованая Нога у двери, шарит там одной рукой и орет: « Ага, Коротыш! Хрен теперь выйдешь! Я тебя, — кричит, — все равно...» А Коротыш тем временем берет что-то острое и раз его по пальцам, и еще раз! Кованая Нога, значит, заорал как резаный и руку выдернул. А дверь — хлоп!

Обрывщик довольно фыркнул.

— Значит, идет это Кованая Нога обратно в город, пальцы сосет. « Что стряслось?» — Его, значит, встречные и поперечные пытают. « Ничего» , — говорит Кованая Нога. « Да нет, что-то стряслось, ты на свою руку посмотри» , — говорят ему. « Я вам говорю, ничего! — орет Нога. — Он меня не впустил, чтоб я его не мог сцапать, я и вернулся.

А рука тут ни при чем, ерунда это с рукой. Так, — говорит, — мелкий укус» .

Хохот Обрывщика покатился между скальными стенами громом.

— Старому Кованой Ноге с тех пор проходу не было. Только он с кем-нибудь заведется, тот ему и говорит: « Смотри, Кованая Нога, щас от меня мелкий укус получишь!»

Джон Тарди тоже не удержался от смеха. То ли из-за самого случая, то ли из-за места и времени рассказа, но он живо себе представил, как это было, и это было смешно.

— А знаешь, — сказал Обрывщик через мохнатое плечо, когда Джон отсмеялся, — ты для коротышки ничего.

Он замолчал, будто в нем шла какая-то внутренняя борьба, потом остановился и сел, выбрав удобное место на тропе.

— Слазь, — сказал он. — И обойди вокруг, поговорим. Джон послушался. Он встал перед сидящим Обрывщиком, и их лица оказались на одном уровне. За мохнатым черным черепом высоко в небе плыли отдельные белые облачка.

— Понимаешь, — сказал Обрывщик, — у Берегового Ужаса пролилась кружка.

— Пролилась... — повторил Джон, но тут же вспомнил, что эта дилбианская идиома означает ущерб, нанесенный чести. — Из-за меня? Он же меня даже не видел.

— Из-за Мелкого Укуса, — сказал Обрывщик. — Но Мелкий Укус — он Гость в Хамроге и в Северной Стране. Ужас не может прямо призвать его к ответу за то, что отговаривал Дрожащие Коленки отдать Ужасу дочку, Ну-И-Фигура-У-Нее. А что-то он делать должен был и потому взял Смазанную Рожу.

— А, — сказал Джон.

— Так что если хочешь ее вернуть, тебе придется драться с Ужасом.

— Драться? — выдохнул Джон.

— У мужчины есть гордость, — сказал Обрывщик. — Вот почему я понять не могу, что тебе делать. В смысле, что ты для коротышки ничего себе. Не трус — вот как ты вчера с этой пьянью обошелся. Но как ты будешь драться с Ужасом — не понимаю, — сказал Обрывщик очень сочувственным тоном.

Джон Тарди молчаливо согласился с почтальоном на все сто.

— Так что ты будешь делать, когда встретишься с Береговым?

— Ну, — сказал Джон, не проясняя ситуацию, — я точно не знаю...

— Ладно, — буркнул Обрывщик, — не мое это дело. Залезай. — Джон зашел за мохнатую спину. — Кстати, знаешь, кто тебя вчера хотел спихнуть с обрыва?

— Кто? — спросил Джон.

— Королева Кобликов. Ну-И-Фигура-У-Нее! — пояснил Обрывщик, когда Джон не понял. — Услыхала, значит, про тебя и как-то нас обогнала. — Голос Обрывщика снизился до бормотания. — Ну, если они думают баловаться с моей почтой...

Джон не обратил внимания. У него были свои проблемы, и, кажется, очень проблемные. Покачиваясь на огромной спине, он снова и снова обдумывал ситуацию. В центре ничего не говорили насчет того, что придется драться с бульдозером чужой расы — этаким гигантским Билли Кидом, имеющим приличный список жертв. Джошуа Гай тоже ничего об этом не сказал. Что тут вообще творится?

Отбросив к чертям правила безопасности, которые требовали « потайного» использования этого прибора, Джон поднял ко рту руку с телефоном.

— Джошу... — начал он и замолчал. По спине потекла струйка пота.

Телефона не было.

В распоряжении Джона было все утро и большая часть дня, чтобы обдумать этот новый поворот ситуации. Он мог бы обдумывать и дальше, если бы их путешествие вдруг не прервалось.

Они перешли уже неизвестно сколько висящих на паутинке мостов и сейчас подходили к очередному, несколько длиннее предыдущих. Если бы это была единственная разница, Джон, может быть, не очнулся бы от своих мыслей. Но она не была единственной.

Кто-то сделал так, чтобы по мосту нельзя было перейти.

Якоря ближнего конца моста были погружены в скалу где-то на семь-восемь метров выше. И надо было только, что очень просто, чуть подтянуть два несущих троса на дальнем конце. Прогиб пролета уменьшился, и край моста поднялся так, что его нельзя было достать.

Обрывщик наполнил пропасть ругательствами. Ни лебедка, ни лачужка на дальнем берегу на них не ответили.

— Что случилось? — спросил Джон Тарди.

— Не знаю, — неожиданно задумчиво ответил Обрывщик. — Его поднимают только по ночам, чтобы никто не вздумал проскочить, не уплатив сбора.

Он потянулся вверх чуть не до облаков, но все равно прилично не достал до края.

— Подними меня, — предложил Джон.

Они попробовали, и удерживаемый за лодыжки на вытянутых руках Обрывщика Джон был вознагражден видом Узловатой Реки внизу, от которого захватывало дух.

— Обход через Скользкий Перевал займет пять дней, — буркнул Обрывщик, опуская Джона на землю.

Джон подошел осмотреть скальную стенку и не обрадовался увиденному, хотя должен был бы. По ней можно было залезть. И Джон полез с бьющимся у горла сердцем.

— Эй, ты куда лезешь? — заревел Горный Обрывщик. Джон не ответил — надо было поберечь дыхание, а куда он лезет, было очевидно. Техника лазания была у него неплохая — был кое-какой опыт, но реакция наступила, когда Джон сомкнул руки вокруг грубого шестидюймового каната. Дюйм за дюймом он залез наверх, обхватив трос руками и ногами, и начал ползти к концу моста, парящему в бездне впереди на вполне внушительной дистанции — учитывая обстоятельства.

Покрыв таким способом примерно треть расстояния, Джон понял, что настоящий герой должен был бы встать и нормально пройти по тросу, как канатоходец. Это бы не только произвело впечатление на Обрывщика, но и резко сократило время напряженного ожидания. Джон Тарди пришел к выводу, что он, очевидно, не герой, и пополз дальше.

Наконец он добрался до моста, сполз на него, полежал, тяжело дыша, потом встал и перешел по мосту. На дальнем конце он выбил запор лебедки тяжелым камнем, и мост с грохотом упал на место, подняв облако пыли.

И из этого облака показался целеустремленный и мрачный Горный Обрывщик. Он прошел мимо Джона и скрылся в хижине — откуда тут же донесся треск, удары и рев.

Джон оглянулся, куда бы спрятаться. Он никогда раньше не видел драки двух дилбиан, но слишком очевидно было, что именно она и происходит в хижине.

Но он все еще оглядывался, когда звуки внезапно прекратились и появился Горный Обрывщик, ощупывающий порванное ухо.

— Язык без костей, — буркнул он. — Она до него добралась.

— Кто? — спросил Джон.

— Ну-И-Фигура-У-Нее. Ладно, залезай, Полпинты. Кстати, отлично было сделано.

— Что?

— Как ты через мост лез. Смелость нужна. Ладно, поехали.

Джон залез в седло и задумался.

— Ты его не убил? — спросил он, когда они были уже, в пути.

— Кого? Старого Лебедочного Троса? Нет, малость ума ему вложил. Должен же кто-то работать на мосту. Теперь держись. Отсюда все время под горку, а до брода мы и так доберемся только к сумеркам.

И действительно, были уже сумерки, когда они дошли до привала у Кислого Брода. Задремавший Джон Тарди резко очнулся и выпрямился в седле, моргая.

Уходящий свет озарял большую поляну с высокой травой, окруженную лесом с трех сторон. Прямо впереди стоял длинный низкий бревенчатый дом, а за ним плавно текла река, и ее дальний берег был скрыт тенью деревьев и наступающими сумерками.

— Слазь, — сказал Обрывщик.

Джон Тарди спрыгнул на онемевшие ноги, потопал, восстанавливая кровообращение, и вслед за Обрывщиком отодвинул висевшую в дверях шкуру и вошел в дом, освещенный масляными лампами.

Это была большая комната, похожая на зал в « Острой скале» , но здесь было чище, просторнее, и постояльцы были здесь куда как тише и трезвее. Оглядываясь в поиске причины такого различия, Джон заметил по-настоящему огромного дилбианина, поседевшего от возраста и ожиревшего. Он сидел с видом патриарха в кресле за столом в дальнем углу помещения.

— Одиночка, — почтительно сказал Обрывщик, — вот это Полпинты. Его отправили по почте.

Джон Тарди заморгал. Вблизи Одиночка внушал еще больше уважения, чем на расстоянии. Он переполнял собой резное кресло, и седой мех на голове касался полированного посоха, лежащего на крючьях на стене в двух метрах от пола. Массивные предплечья и огромные лапы кистей лежали на столе буграми костей и мускулов. Но лицо было библейски безмятежным.

— Садись, — пророкотал он голосом глубоким, как далекий гул барабана в лесу. — Я хотел видеть коротышку. Ты мой Гость, Полпинты, и будешь им, сколько захочешь. Тебе кто-нибудь про меня говорил?

— Я прошу прощения... — начал Джон.

— Ерунда. — Огромная голова чуть кивнула. — Меня зовут. Одиночка, Полпинты, потому что я однажды выполнил кровную месть самолично — я был сирота, а против меня был целый клан. Победил я. — Спокойные глаза рассматривали Джона. — Что считалось невозможным.

— Однажды они поймали его на тропе, — вставил Обрывщик. — Он убил всех троих.

— Это оказалось возможным, — произнес будто про себя Одиночка, все так же не отводя глаз от Джона. — Скажи мне, Полпинты, что вы, коротышки, вообще здесь делаете?

— Ну... — Джон моргнул. — Я ищу Смазанную Рожу...

— Я про всех про вас, — сказал Одиночка. — У вас наверняка есть какой-то план. Вас же никто сюда не звал, сам знаешь.

— Ну... — снова начал Джон довольно вяло и попытался пуститься в объяснения. Кажется, оно шло не очень — трудно было описать технологическую цивилизацию, пользуясь дилбийским языком.

Когда Джон Тарди закончил, Одиночка кивнул:

— Понимаю. Если так, почему вы думаете, что мы должны вас, коротышек, любить?

— Должны? — переспросил Джон, готовый на резкий ответ, потому что не зря же он носил рыжие волосы. — Ничего вы не должны. Вам решать.

Одиночка кивнул.

— Дайте мою палку, — сказал он.

Один из стоящих рядом дилбиан снял посох с крючьев и передал ему. Одиночка положил посох на стол — молодой ствол толщиной десять сантиметров — и ухватился за него, разведя руки на два метра.

— На это никто не способен, только я, — сказал он. Не отрывая рук от стола, он развернул их в стороны. Посох напрягся в середине как лук и лопнул.

— Вот тебе на память, — сказал Одиночка, отдавая обломки Джону. — Доброй ночи.

Он закрыл глаза и отвалился к спинке, будто задремал. Обрывщик похлопал Джона по плечу и повел прочь к отведенному им ночлегу.

Но Джон, оказавшись в спальне, никак не мог заснуть. Изнуряющая усталость сменилась лихорадкой возбуждения, и все время крутился назойливой мухой и повторялся в голове эпизодик с Одиночкой.

В чем был смысл всего этого разговора и сломанного посоха?

Джон внезапно сел, стараясь не шуметь. Рядом с ним на груде мягких ветвей неподвижно спал Обрывщик, подобно остальным обитателям спальни. Вверху, подвешенная на кривом корне дерева, горела единственная лампа. При ее свете Джон достал и рассмотрел обломки дерева. У самой точки слома было видно какое-то уплотнение или узел. Мелочь, но...

Джон нахмурился. Всюду вокруг загадки. И чем он больше думал, тем больше, был уверен, что Одиночка пытался ему так что-то сообщить. Что? И кстати, что вообще происходит между людьми и дилбианами и какое отношение его спасательная экспедиция за Смазанной Рожей имеет к заданию убедить упрямых дилбиан стать партнерами? А ведь в этом и есть его цель, как сказал Джошуа Гай.

Джон соскочил с кучи ветвей. Он решил, что Одиночка должен дать ему еще несколько ответов, и более ясных.

Он тихо прошел через всю спальню в общий зал гостиницы.

Дилбиан там было мало — у них в обычае ложиться рано. И Одиночки тоже нигде не было видно. В спальню он не уходил, Джон это знал. Значит, у него своя комната или он куда-то зачем-то вышел...

Джон Тарди прошел к двери и вышел наружу. Постоял, давая глазам привыкнуть к темноте, и пошел вдоль здания прочь от света, падавшего из окна. Постепенно ночные тени обрели форму, широкая поверхность реки засверкала серебром под звездами и обозначились контуры залитой мраком поляны.

Джон осторожно обошел гостиницу сзади. Здесь в отличие от « Острой скалы» , на заднем дворе не было мусора, и двор плавно спускался к реке. Там стояли хижины и сараи. Темнота между ними была гуще, и приходилось нащупывать дорогу.

Передвигаясь ощупью, тихо, но все же издавая какие-то неизбежные шумы, Джон увидел тонкую полоску желтого света. Она падала из щели между двумя кожаными шторами в окне ближайшей хижины. Джон подобрался поближе и собирался заглянуть в щелку, когда из непроницаемой темноты около стены протянулась рука и взяла его за плечо.

— Вы что, очень хотите, чтобы вас убили? — прошипел чей-то голос.

Голос, конечно, был человеческий. И говорил, конечно, да бейсике.

Державший подтащил Джона в темноту и прочь от здания, рядом с которым они стояли. Они подошли к другой хижине с дверью, распахнутой во внутреннюю черноту, и Джона провели внутрь. Державшая рука его отпустила, дверь тихо закрылась. Послышалось какое-то царапанье, чирканье, и вспыхнула коптилка, заправленная животным жиром.

Джон прищурился от внезапной иллюминации. Когда зрение вернулось, оказалось, что он стоит лицом к лицу с молодой женщиной, такой красивой, какой он в жизни не видел.

Она была на добрых пятнадцать сантиметров пониже его, но на первый взгляд казалась выше из-за стройных очертаний фигуры в комбинезоне, сшитом на заказ. После двух дней с дилбианами она показалась Джону миниатюрной, хрупкой. Каштановые волосы лежали на плечах двумя крыльями. Зеленые глаза светились над высокими скулами скульптурного лица. Нос тонкий, губы скорее твердые, чем полные, а небольшой подбородок выдавал решительность и волю.

Джон заморгал:

— Кто...

— Я Тай Ламорк, — прошипела она. — Тише говорите!

— Тай Ламорк? Вы?

— Да, да! — нетерпеливо отмахнулась она. — Теперь...

— В-вы уверены? — спросил Джон, заикаясь. — То есть...

— А на кого вы еще ожидали здесь наткнуться... А, понимаю! — Она яростно воззрилась на него. — Из-за этого прозвища « Смазанная Рожа» вы ожидали увидеть что-то ужасное.

— Ни в коем случае, — твердо возразил Джон.

— Так вот, к вашему сведению, они как-то увидели, как я накладываю косметику. Вот откуда это прозвище.

— Да, естественно. Я же не думал, что...

— Еще бы! Ладно, сейчас это не важно. Главное в том, что вы здесь делаете? Вам что, хочется по голове получить?

— А кто... — Джон Тарди замер. — Ужас здесь?

— Да нет, — сказала она с досадой. — Ну-И-Фигура-У-Нее здесь.

— А! — Джон нахмурился. — Знаете, я все никак не могу этого понять. То есть причем здесь она.

— А она его любит, — ответила Тай Ламорк. — Вообще-то они по дилбийским меркам — идеальная пара. А сейчас дуйте в гостиницу, пока она вас не поймала. Туда она за вами не пойдет — вы Гость.

— Да нет, подождите. — Джон набрал побольше воздуху. — Это же глупо. Я сюда прибыл, чтобы найти вас. Так что давайте вернемся прямо сейчас. Не в Хамрог...

— Вы, — перебила она с чувством, — ни хрена в этом народе не понимаете, Полпинты... то есть Тарди.

— Джон.

— Джон, ты не понимаешь ситуации. Береговой Ужас оставил меня здесь с Ну-И-Фигура-У-Нее, потому что я мешала ему идти быстро. Твой этот Горный Обрывщик идет слишком для него быстро, и он хочет попасть на землю своего клана раньше, чем вы его настигнете — на случай... — ее голос чуть дрогнул, — если ваша встреча повлечет последствия. Это все дело чести, и в этом весь смысл. Джон, ты — почтовое отправление. Ты не понимаешь? Тут дело еще и в чести Горного Обрывщика.

— А! — сказал Джон и замолчал на пару минут. — Ты хочешь сказать, он настаивает на том, чтобы меня доставить?

— А ты как думал?

— Понимаю. — Джон снова замолчал. — Ладно, гори оно все огнем, — сказал он наконец. — Переберемся через мост, обрежем веревки — и с концами. Не можем же мы тебя здесь бросить.

Тай Ламорк ответила не сразу, а ответом было то, что она потрепала его по руке.

— Ты отличный парень, Джон, — сказала она тихо. — Я этого не забуду. Теперь дуй в гостиницу.

С этим словами она задула лампу, и послышались шаги — она ушла.

На следующее утро Одиночки по-прежнему нигде не было видно. И за полчаса, которые прошли до выхода, Джон Тарди не заметил также ни Тай, ни дилбианки, которая могла бы оказаться Ну-И-Фигура-У-Нее. Он снова залез на почтовый мешок Обрывщика, продолжая обдумывать ночные события, и эти мысли не отпускали его и в начале пути.

Путь вел вниз, хотя они все еще оставались в горной стране. Долины и хребты становились более пологими, появились новые породы деревьев.

Но у Джона не было времени это замечать. Уносимый вперед под прохладой утра, потом под жарой дня, он лихорадочно искал общее решение загадок, мучивших его разум, — Одиночка, похищение Тай Ламорк, и почему у него так подозрительно мало информации.

— А скажи мне, — спросил он в конце концов у Обрывщика, — действительно никто из дилбиан не может так сломать посох, как Одиночка?

— Никто не может, — ответил Обрывщик, огибая бугор и уходя в узкую рощу. — И не сможет никогда.

— Понимаешь, — сказал Джон, — там, откуда я родом, есть такой фокус с одной штукой, которая называется « телефонный справочник» ...

Он остановился, потому что остановился и Обрывщик, и остановился так резко, что Джон чуть не слетел с почтового мешка. Выпрямившись, он выглянул из-за плеча дилбианина — и застыл, глазея.

Они вышли из лесу в долину, где стояла группа домов, бревенчатых, побуревших от непогод. Дома стояли без всякого порядка вдоль ручья, идущего через всю долину. За ними изогнутые скалы образовывали что-то вроде естественного амфитеатра, восходящего к лесу.

Но все это Джон заметил только потом. А сейчас перед ним стояла живая стена из пяти больших дилбиан с топорами.

— Вы кого останавливаете?! — зарычал Горный Обрывщик.

— Полный сбор клана Лощин, — ответил тот, что стоял в середине стены. — Праотцы хотят видеть вас обоих. Идемте.

Секироносцы обступили Обрывщика и Джона и повели вниз, через деревню, к амфитеатру, где кишели дилбиане всех возрастов. Их было несколько сот, и подходили все новые. Над ними на скальном уступе сидели шестеро древних дилбиан.

— Это почта! — заревел Обрывщик, подойдя ближе. — Слушайте, вы, клан Лощин...

— Успокойся, почтальон! — обрезал его старый дилбианин, крайний справа среди шести, сидящих лицом к Джону и Обрывщику. — Твоя честь под нашей защитой. Начинай сбор.

— Праотцы клана Лощин судят на горе чести! — прокричал юный дилбианин под уступом и повторил этот клич шесть раз.

По толпе прошло движение. Оглянувшись, Джон увидел Тай Ламорк. При ней стояла пухлая молодая дилбианка, вероятнее всего, Ну-И-Фигура-У-Нее. Сейчас она вела Тай к подножию уступа, и как только привела, заговорила.

— Я — Ну-И-Фигура-У-Нее, — объявила она.

— Мы тебя знаем, — сказал Праотец, сидевший справа.

— Я говорю здесь от имени Берегового Ужаса, который в Озерной Долине поджидает коротышку, известного под именем Полпинты-По-Почте. Этот коротышка здесь. Его кружка пролита — то есть кружка Ужаса. Коротышка принадлежит ему — то есть вот этот мужчина. Это не значит, что коротышка-женщина ему не принадлежит. Он добыл ее честно и справедливо, и тут не о чем говорить. Ведь ни у кого нет больше чести, чем у Берегового Ужаса...

— Достаточно, — сказал судья. — Мы примем решение.

— Не могу не сказать, что вообще не надо было созывать сбор. В конце концов, тут все просто...

— Достаточно, я сказал! — зарычал судья. — Замолчи, женщина!

— Ну? — брюзгливо произнес другой судья. — Доводы выслушаны. Оба коротышки здесь. Чего же еще?

— Дозволено ли мне будет сказать? — зарокотал новый голос, и толпа раздалась, пропуская Одиночку к подножию уступа. Праотцы заметно оттаяли, как могут только великие мужи в обществе равных себе.

— Слово Одиночки всегда желанно, — произнес старик, не сказавший до того ни слова. Его голос с возрастом стал высоким, почти как баритон землянина.

— Благодарю, — сказал Одиночка. Он поднял руки, и с ними взметнулся его голос, без усилия накрывая все собрание. — Я прошу вас обдумать ваше решение. Это я только и хотел сказать. Обдумать глубоко — потому что решение клана Лощин свяжет нас всех надолго, и нас, и коротышек.

Он повел рукой в сторону судей и вернулся в толпу.

— Благодарим тебя, Одиночка, — сказал судья, сидящий справа. — Итак, выслушав всех, кто имел что сказать, мы говорим свое мнение. Это дело касается чести Берегового Ужаса...

— А моей? — заревел Горный Обрывщик. — Почта должна быть...

— Придержи язык! — оборвал его судья. — Как я говорил, кружка Ужаса была пролита Гостем в Хамроге. Ужас по всем правилам пролил кружку Гостя, украв одну из его домашних. Само по себе это было бы спором между двоими и не касалось бы клана Лощин. Но вот приходит коротышка и хочет биться с Ужасом за украденную коротышку. И вопрос вот в чем: может ли клан Лощин с честью разрешить Ужасу такую битву?

Он замолчал, давая время, чтобы до слушателей дошло.

— Дабы мы разрешили это с честью, — заговорил он снова, — упомянутая битва должна быть делом чести. И вот возникает вопрос: возможна ли честь между мужем и коротышкой? Мы, Праотцы клана, искали ответ всю ночь и в поисках его спросили себя: «Что есть коротышка? Он таков, как мы, он способен иметь честь и страдать от ее потери?»

Он снова сделал паузу, и по заинтригованной аудитории пробежал шепоток.

— Трудный вопрос, — произнес оратор с оттенком довольства собой, — но ваши Праотцы решили его.

Толпа снова загудела, на этот раз с восхищением.

— Откуда берется честь? — риторически вопросил оратор. — Честь — это вопрос прав, нарушения прав и отстаивания прав. Имеют ли коротышки среди нас какие-нибудь права? Только права Гостя. Помимо этих, можно ли себе представить, что коротышка защищает и поддерживает свои права в нашем мире?

В толпе возникли смешки, поплыли, стали шириться — дилбиане представляли себе эту картину.

— Тихо! — рявкнул другой судья. — Тут вам не праздник возведения дома!

Толпа затихла.

— Ваше проявление плохих манер, — сурово сказал судья справа, — указывает на то же заключение, к которому пришли мы — только путем правильных рассуждений. Смешно даже полагать, что коротышка может быть в нашем мире равным нам и несущим обязательства чести. Оба коротышки будут возвращены целыми и невредимыми Гостю в Хамроге. Ужас не потерял ни капли чести. Вопрос закрыт.

Он встал, и остальные Праотцы встали вслед за ним.

— Сбор окончен, — сказал сидевший справа.

— Нет еще! — заревел Горный Обрывщик и вскочил на каменную скамью, волоча Джона Тарди за пиджак.

— Что вы все знаете про коротышек? — вопросил он. — Я видел вот этого в деле. Когда шайка пьяниц в «Острой скале» пыталась его заставить выделывать штуки, как дрессированного зверька, он оставил их в дураках и сумел уйти от них. Разве это не защита чести? Когда мы сюда шли, мост на Узловатой Щели был поднят так, что не достать. Этот вот рискнул шеей, забрался наверх и спустил мост, рвясь побыстрее наложить лапы на Ужаса и не давая себя остановить. Это ли не воля защитить свои права? И я говорю, что этот коротышка не хуже нас бывает. Пусть он не больше двухлетнего младенца, — проревел Обрывщик, — но я пришел вам сказать, что он мужик железный!

Он обернулся к Джону.

— Что скажешь, коротышка? Хочешь ли ты, чтобы тебе отдали Смазанную Рожу как объедки с тарелки...

Наконец-то размышления Джона дали плоды. Они, да еще кое-что, увиденное на сборе клана, перебросили выключатель, который он пытался нашарить.

— Да где он там прячется, этот ваш Ужас! — крикнул он. — Подавайте его сюда!

Не успел он это выговорить, как его уже схватили и потащили. Ветер свистел в ушах. Подхватив Джона огромными ручищами, Горный Обрывщик бежал к дальнему лесу как регбист с мячом. За ним гнался рев голосов; Джон, обернувшись, увидел, что весь клан Лощин пустился в погоню.

Джон заморгал, прищурился. Его несли со скоростью около пятидесяти километров в час, и толпа догоняла примерно с той же скоростью. Или нет? Долгую секунду Джон приглядывался, потом разрешил себе признать неопровержимый факт. Ура почтальону — он их перегонял!

Возбуждение соревнования охватило и Джона. Пусть его и Горного Обрывщика разделяет биологическая пропасть, но видит небо, в том, что касается соревнования...

Внезапно вокруг сомкнулась лесная тень. Обрывщик побежал по опавшей хвое, сбавив темп до рысцы. Джон перелез через его плечо на почтовый мешок и уселся, вцепившись в упряжь.

В лесу приглушенно ревела погоня. Обрывщик спустился в неглубокую лощину и, поднимаясь по противоположному склону, перешел на свой обычный быстрый шаг. На следующем склоне он снова побежал и так двигался дальше, меняя шаг в зависимости от рельефа.

— Далеко еще до Ужаса? — спросил Джон.

— Он в Озерной Долине, — выдохнул Обрывщик и сообщил расстояние в дилбианских единицах, что было чуть меньше восьми земных километров.

Еще через десять минут они вышли на лесную опушку на краю чашеобразной долины. На ее дне находился луг, а по нему бежал ручеек, в середине луга разливавшийся озерцом. Оно было метров пятьдесят в диаметре и, судя по цвету, достаточно глубокое. У берега стоял дилбианин, поднявший глаза при их приближении.

Джон наклонился вперед и тихо сказал Обрывщику:

— Ссади меня в самую глубокую воду.

Опустив руки, он расстегнул пряжку ремня, пропущенного через петли на поясе штанов.

Горный Обрывщик утвердительно хмыкнул, продолжая спускаться. У края воды метрах в десяти от ждущего дилбианина он остановился.

— Привет, почтальон, — сказал дилбианин.

— Привет, Ужас, — ответил Обрывщик. — Почта.

Ужас с любопытством посмотрел на Джона, выглядывающего из-за головы Обрывщика.

— Так это и есть Полпинты-По-Почте? — спросил Ужас. — Они вас пропустили?

— Нет, мы сами прошли, — ответил Обрывщик. Пока Ужас таращился на Джона Тарди, Джон рассматривал Ужаса. На первый взгляд дилбианин не оправдывал своей репутации. Он был крупный, но не имел ни роста Обрывщика, ни впечатляющей массивности Одиночки. Однако Джон глазами, умеющими оценивать физические возможности представителей своей расы, отметил необычайную ширококостность дилбиднина, короткую толстую шею и, что было наиболее важным признаком, готовность к действию, заметную во всем теле Ужаса.

Бросив быстрый взгляд на озеро, Джон Тарди соскользнул со спины Обрывщика. Обрывщик отодвинулся, и Ужас, не делая никаких попыток обмена любезностями, бросился на него.

Джон повернулся и нырнул в озеро.

Он ожидал, что Ужас бросится за ним сразу, считая, что противник — слишком профессиональный боец, чтобы рисковать, даже имея дело с коротышкой. И правда, гидравлический удар от падения тяжелого тела заставил Джона представить себе лапы Ужаса, чуть не схватившего его за пятки. Джон отчаянно рванулся прочь и вглубь. Стратегический план у него был, но все зависело от времени и от пространства для маневра. Он изменил направление, рванулся к поверхности, вылетел, стряхнул воду с глаз, мотая головой, и огляделся.

Ужас возник из-под воды в четырех метрах от него, глядя в другую сторону.

Джон снова нырнул и под водой сбросил сапоги, штаны и куртку. На этот раз он выскочил из воды под самым носом у Ужаса и был вынужден снова нырнуть. Но на этот раз, уходя вглубь, он выпустил из руки один конец ремня, размахивая им, как стеблем водяного растения.

Вынырнув в третий раз на достаточно безопасном расстоянии, Джон увидел, что Ужас его заметил и плывет к нему. Джон про себя ухмыльнулся и нырнул, будто опять собрался прятаться. Но под водой он повернул в сторону противника и увидел над головой здоровенные руки и ноги, плывущие к нему, и это было последнее нужное ему доказательство. Он с самого начала предположил, что, каким бы ни был Ужас умелым бойцом в схватке с другим дилбианином, в воде он из-за самой своей величины будет действовать медленно и неуклюже по сравнению с человеком — кроме, быть может, в плавании по прямой.

Джон пропустил противника над головой, в последний момент схватил его за ногу и потянул.

Ужас инстинктивно дернулся вниз и нырнул. Джон метнулся к поверхности, отпустил противника и тоже нырнул — на этот раз сзади и сверху. Он увидел огромную спину, колотящие по воде руки, а когда Ужас снова повернул к поверхности, Джон пошел на сближение, охватил толстую шею ремнем и затянул.

Задыхающийся Ужас должен был всплыть, дав Джону возможность вдохнуть. Дилбианин так и сделал, Джон получил свой вдох — и потом бой пошел совсем не так, как Джон планировал.

Он просто не смог дать полную волю воображению. Он, вопреки самому себе, думал о дилбианине в человеческих категориях, как об очень большом человеке с огромной, но не невероятной силой. Не так уж невероятно задушить ремнем великана. Но насколько вероятно задушить ремнем медведя гризли?

Джон держался вне досягаемости, болтаясь на ремне, как минога на речной форели. Но время от времени массивная лапа Ужаса задевала его на взмахе. Только задевала, но каждый удар бросал Джона в воде как щепку. В голове звенело. Вода вокруг ревела. От одного удара онемело плечо, от второго затрещали ребра.

Сознание начало туманиться, и он затянул ремень из последних сил — тут либо убить, либо погибнуть. Если он не убьет Ужаса, то сомневаться не приходится — Ужас убьет его.

Задыхаясь и ловя ртом воздух, он обнаружил, что руки больше не держатся за ремень, а хватаются за траву у берега озера. Руки сами вытащили его на скользкий берег. Колени коснулись дна. Джон откашливал воду, и вдруг его безобразно стошнило. Потом он отключился.

Когда он пришел в себя, его голова лежала на чьих-то коленях. Он заморгал, и сквозь цветной туман над ним проступило лицо Тай Ламорк, очень белое, напряженное и заплаканное.

— Что? — прохрипел он.

— Да помолчи ты! — Она вытирала его мокрое лицо куском материи, которая уже была не суше.

— Да нет, — сумел он выговорить. — Что ты здесь делаешь? — Он попытался сесть.

— Лежи!

— Да ничего, я в порядке... мне кажется. — Он с трудом сел. Вся Озерная Долина кишела дилбианами. Неподалеку целая их толпа сгрудилась около чего-то на берегу озерца.

— Что... — начал он.

— Это Ужас, Полпинты, — сказал знакомый голос, и над Джоном нависла масса Обрывщика, под таким углом зрения напоминавшая гору. — Он все еще в отключке. Битва за тобой.

Он отошел, и слышно было, как он сообщает другим, что коротышка пришел в себя и разговаривает.

Джон Тарди посмотрел на Тай.

— Что произошло?

— Им пришлось его вытаскивать. Ты вылез на берег сам. — Она извлекла откуда-то носовой платок, промокнула глаза и энергично высморкалась. — Ты просто молодец!

— Молодец? — переспросил Джон, все еще с мутной головой. — Я просто идиот, что даже подумал в такое влезать! — Он осторожно ощупал ребра. — Надо бы мне вернуться в Хамрог и сделать рентген.

— У тебя ребра сломаны?

— Может быть, только ушиблены. Уау! — взвыл Джон, случайно попав на особо чувствительное место.

— Ой! — заплакала Тай. — Тебя же могли убить! Это все я виновата!

— Ты? — переспросил Джон. Тут он заметил массивную фигуру Одиночки, отошедшего от лежащего Ужаса и направляющегося к ним, и быстро прошипел:

— Помоги мне встать. — Она помогла ему неуклюже подняться на ноги. — Скажи, что-нибудь нашли на шее Ужаса, когда его вытащили?

Она уставилась на него, вытирая глаза:

— Нет, а что? Что там могло быть?

— Ничего, — шепотом ответил Джон. — Ну, — сказал он, когда Одиночка появился перед ним, — что ты об этом думаешь?

— Я думаю, Полпинты, — сказал Одиночка, — что все это очень интересно. Очень. Я думаю, что вы, коротышки, теперь найдете желающих отправиться к небесам и кое-чему научиться.

— Значит, ты так думаешь? А сам ты не хочешь?

— Не-ет, — протянул Одиночка. — Нет, я — вряд ли. Малость я староват, чтобы так бросаться на новое. Но среди молодых найдутся охотники. Ужас, например. Он, знаешь, парень способный. Теперь, конечно, когда ты почву вспахал, я могу кое-где бросить про вас доброе слово.

— Очень мило с твоей стороны, особенно сейчас, — желчно сказал Джон.

— Идут за победителем, Полпинты, — добродушно пророкотал Одиночка. — Вам, коротышкам, следовало бы это знать. На самом деле я удивлен, что вы так долго соображали. Если ты придешь в дом, сядешь за стол и скажешь, что ты из этой семьи, ты же не ждешь, что тебе поверят на слово? Я тебя, помнишь, спрашивал: кто вас вообще сюда звал? И с чего вы решили, что должны нам понравиться? Когда ты был мальчишкой, если бы в твою деревню приехал новичок ростом тебе по пояс, зато с кучей новых блестящих игрушек, которых у тебя нет? И вот он тебя хлопает по плечу и говорит: «Пошли, теперь будем играть в мои игры!» Ты бы как ответил?

Проницательные глаза с волосатого лица пристально смотрели на Джона.

— Понимаю, — ответил Джон, помолчав. — Зачем тогда ты мне помог?

— Я? Тебе? Я был абсолютно нейтрален. О чем ты это?

— Там, откуда я родом, есть такая штука — телефонный справочник. Это книга вроде тех руководств, что лежат у Мелкого Укуса в Хамроге. Вот такой толщины, — Джон показал пальцами, — и по виду можно сказать, что ни один коротышка ее пополам не разорвет. Но некоторые могут. — Он пристально поглядел на Одиночку. — Конечно, это фокус.

— Что ж, — рассудительно произнес Одиночка, — вполне могу поверить. Справочник, толстая палка или разбойник с гор — со всем этим без фокуса не справишься. Хотя в серьезном деле я бы на коротышку ни против кого из нас не поставил, даже и не думай.

Он огляделся. Береговому Ужасу уже помогли выбраться из реки, и почти вся толпа разошлась.

— Надо будет нам собраться и поговорить, Полпинты. Ладно, коротышки, до скорого.

Джон Тарди вытер мокрый нос рукой, глядя Одиночке вслед. Потом повернулся к Тай Ламорк.

— Ну? — сказал он. — Что значит, что это все ты виновата?

— Так и есть, — несчастным голосом сказала она. — Это была целиком моя идея. На Земле знали, что мы не можем достучаться до дилбиан, и потому послали меня. И я... — она всхлипнула, — и я посоветовала послать человека, как можно ближе по психологическому профилю подходящего к дилбианам, и впутать его в дилбианскую эмоциональную ситуацию. Чтобы они увидели, что мы совсем не такие чужие. Но у них тут очень необычная культура. Очень. Я даже думать не могла, что Ну-И-Фигура-У-Нее на тебя бросится и чуть не убьет, да еще и отберет телефон. Мы хотели, чтобы ты все время был в контакте с Джошуа Гаем и он мог бы в любой момент тебя выручить.

— Понимаю. А почему, — спросил Джон очень медленно и терпеливо, — вы решили не говорить мне, что именно происходит?

— Потому что, — всхлипнула она и разревелась, не удержавшись, — я думала, лучше будет, если у тебя будет реакция как у дилбианина — естественная, открытая и необдуманная-я-я-я!

— Понимаю, — повторил Джон.

Они стояли возле озера. Он приподнял ее — она была очень стройна и легка — и бросил в воду. Раздался визг, потом очень приятный на слух плеск. Джон повернулся и пошел прочь.

Пройдя шагов шесть, он притормозил, повернулся и возвратился. Тай цеплялась за берег.

— На! — буркнул он, протягивая руку.

— Спасибо бодшое, — приниженно произнесла она в полный воды нос, и он вытащил ее на берег.