"Вторжение с Ганимеда" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Кинред, Нельсон Рэй)

13

Завидев спускающегося с небес ангела света, Томы в ужасе разбежались кто куда, оставив склад без охраны.

— Ага, наконец-то этих суеверных крыс проняло! — торжествующе воскликнул Перси Х. — А теперь окружите-ка склад огненной стеной, чтобы они не мешали нам, пока мы запасаемся всем необходимым.

— Будет сделано, — отозвался Линкольн, сосредоточенно вращая ручки настройки аппарата.

Почти тут же пламя стало таким жарким, что двое ниг-партов едва могли дышать. Но огонь горел, ничего не сжигая. Они вдвоем, работая быстро и четко, вскоре так загрузили свой ионокрафт, что тот едва смог бы подняться с земли.

За работой Перси пел одну из тех песен без слов, которые сложились за многие долгие и холодные ночи в горах. «Приятно чувствовать, как напрягаются мышцы, — сказал он себе. — Куда лучше, чем думать, когда мысли приводят лишь отчаянию». Вскоре ионокрафт с грузом и двумя людьми на борту поднялся в воздух, оставляя позади окруженный огненной стеной склад, и, никем не замеченный, направился к горам.

Во время полета Перси все больше и больше ощущал себя птицей, и все меньше — летящим в ионокрафте человеком. Он постепенно переставал замечать стены кабины и пульт управления; наконец он перестал чувствовать даже штурвал и педали. На какое-то время он вообще забыл о том, что он когда-то был человеком. Вокруг не осталось ничего, кроме воздушных потоков, которые он видел благодаря колыханию листвы на деревьях внизу. Он плавал в воздухе, ощущая его потоки, как складки на огромном полотнище из прозрачного пластика, чувствуя, как переплывает из одного потока в другой, воспринимая эти потоки, как части какого-то величественного хорала.

Откуда-то издалека кто-то окликнул его. Он узнал голос Джоан Хайаси, которая сказала:

— Он знал, что ты слушаешь. Это ужасный человек.

На мгновение перед ним мелькнуло ее лицо, затем оно изменилось, черты начали меняться, как влажная глина под пальцами скульптора, и вскоре Джоан исчезла. Перед ним был Линкольн Шоу, который кричал:

— Очнись, Перси! Очнись! Мы едва не разбились!

Постепенно к Перси вернулось ощущение реальности, он снова находился в ионокрафте и увидел, что по обе стороны машины проносятся горные склоны.

— Мне казалось, будто я превратился в птицу, — растерянно пробормотал он.

— Да, я знаю, — ответил Линкольн, дрожащими руками надевая очки в роговой оправе. — Я как раз вовремя выключил проектор.

— Я пел для Джоан. А еще там был Пол Риверз — я подлетел прямо к его лицу.

— Это тебе так показалось, дружище. То, во что ты чуть не врезался, было вовсе не лицом Пола Риверза. Это был скалистый горный склон.

— Знаешь, садись-ка лучше за управление, — сказал мокрый от пота Перси. У него тряслись руки, и он понял, что больше не может управлять машиной.

— Да уж, пожалуй, — сказал Линкольн, пересаживаясь за штурвал.

Некоторое время они летели молча, наконец Перси заметил:

— Теперь провианта хватит надолго.

— Одно из преимуществ, — язвительно пробормотал Линкольн, — меньшего количества ртов.

— А сколько там сейчас человек?

— Лучше не спрашивай, — отозвался Линкольн.

— Теперь я знаю только одно, — начал Перси, — что… — Он смолк. В голове у него вдруг зазвучал голос. — Я слышу голос, — сказал он.

— Это все проектор, — ответил Линкольн. — Не обращай внимания.

— Перси Х, это ты? — спросил голос.

— Да, — ответил Перси. Голос казался каким-то странно знакомым, как и смутные воспоминания, которые он в себе нес. В какой-то миг он решил, что это доктор Балкани, и только потом сообразил, что это — Меккис, страшно изменившийся Меккис. Ничего похожего на хладнокровного, самоуверенного и властного администратора, с которым Перси встречался в день своего пленения. Теперь в голосе Меккиса слышались какие-то странные, болезненные, дрожащие нотки.

— Я меня есть к вам предложение, — неуверенно начал Меккис.

— Я уже слышал ваше предложение, — ответил Перси, — и не принимаю его.

— Это, — сказал Меккис, — совсем другое. В тот раз я просил вас перейти на мою сторону; теперь же напротив — я хотел бы объединиться с вами против нашего общего врага, Великой Общности Ганимеда.

Над почти опустевшей ульвойской тюрьмой нависали низкие серые облака. Двери тюремных камер, даже ведущие в тюрьму ворота были распахнуты, поэтому чайки, что посмелее, решились залететь внутрь и бродили по коридорам в поисках пропитания. В холодном воздухе стоял запах птичьего помета, а крики, напоминающие далекие отчаянные вопли о помощи, эхом отдавались в пустынных переходах.

Заслышав эти крики, сущики маршала Коли тесно сгрудились вокруг хозяина, мелко дрожа и стараясь убедить себя, что хозяин в любом случае знает, как поступить. Сам же Коли, лежащий на кушетке в помещении, раньше служившем кабинетом доктора Балкани, не обращал ни малейшего внимания на сущиков, поскольку был всецело поглощен дововольно-таки приятным занятием. Он вел перекрестный допрос майора Рингдаля, который сидел за столом покойного доктора Балкани, похолодевший от страха и крайне несчастный. Электричество было отключено, поэтому им приходилось обходиться свечами. Тянущий из-под дверей сквозняк заставлял пламя свечей мигать и танцевать, они в любой момент были готовы погаснуть. Пляшущее пламя отбрасывало на каменные стены комнаты демонические тени.

— Можете ли вы объяснить, — спросил маршал Коли, кивая в направлении дезактивированного робота Перси Х и того, что осталось от робота Джоан Хайаси, лежащих бок о бок в углу помещения, — как эти занятные устройства попали сюда?

— Никак нет, — ответил майор Рингдаль. — Если только доктор Балкани не…

— А что вы можете сказать по поводу книги доктора, майор? Что с ней случилось?

— Здесь имеется почтовый робот, который ежеутренне собирает всю исходящую почту. Если Балкани поместил рукопись своей книги на поднос с исходящей почтой, робот должен был забрать ее и автоматически отослать по указанному адресу.

— И куда же он ее отослал?

Рингдаль сипло отозвался:

— Мы не имели возможности установить это, сэр.

— А знаете куда, по-моему, он отправил рукопись? — Коли изогнулся яростной дугой. — Сдается мне, что он послал ее своим соратникам по обширному и до сих пор не установленному подпольному движению. Видите ли, майор Рингдаль, я не верю, что вы в полной мере отдаете себе отчет в серьезности происходящего. Речь идет не просто о прекращении операции Ульвойя. Мы больше не можем полагаться ни на одного из подготовленных здесь чизов. А это львиная доля всех землян, занимающих руководящие посты. Без этого человеческого буфера между правителями и управляемыми наши планы в отношении планеты практически срываются. Если мы будем вынуждены сами управлять законом и порядком на этой планете без человеческой помощи, то наши хлопоты и расходы попросту превысят ее ценность.

— И что же вы собираетесь делать? — спросил майор Рингдаль.

— Мы можем оставить планету, — решительно заявил Коли. Он подал знак носильщикам и, язвительно кивнув майору, отбыл. За ним к выходу поспешно потянулась процессия сущиков.

Когда они покидали здание, на землю спустилась ночь. Незадолго до того, как они добрались до ожидающего их ионокрафта, сущик-техник пробрался к хозяину и испуганно спросил:

— Неужели мы действительно собираемся уходить? И сдаться?

— Конечно же, нет, — сказал Коли. — Мы всего лишь эвакуируемся с планеты, чтобы получить возможность начать операцию «Стерилизация». Кроме того, все наши ганимедские силы находятся в полной безопасности в космосе. Я лично прослежу за тем, чтобы вся жизнь на Земле была уничтожена. Уверяю тебя, это будет исключительно тщательная, аккуратная работа, а после того, как планета будет очищена, мы вернемся, чтобы заново заселить земной шар нормальными ганимедскими формами жизни.

— Ваша мудрость поистине безмерна, — заметил довольный сущик-техник.

— Предскажи-ка что-нибудь, — приказал Меккис.

— Будущего нет! — Оракул испустил долгий усталый вздох.

— Если ты больше ни на что не способен, — сказал Меккис, — я могу тебя заменить.

— Вы хотите сказать, убить. Впрочем, не имеет ни малейшего значения, сколько я проживу — часом больше или часом меньше. Мы все равно уже мертвы, хотя еще и не подозреваем об этом.

— Охрана! — рявкнул Меккис в интерком. Почти тут же в кабинет ворвался человек-охранник. Подрагивающим языком указывая на Оракула, Меккис распорядился: — Пристрелите его.

— Ваша собственная смерть… — начал было Оракул, но договорить свое пророчество не успел.

— Вытащите отсюда труп и закопайте где-нибудь, — велел Меккис охраннику. Настроение у него испортилось. Как только охранник покинул кабинет, он вызвал своего электронщика. — Включи усилитель, — распорядился он. — Я хочу связаться с Перси Х.

Электронщик сориентировал мыслеусилитель в предполагаемом направлении нынешнего пребывания Перси Х, затем настроил его на соответствующую частоту мозговых волн. Тем временем Меккис с помощью своих сущиков напяливал шлем-передатчик.

— Перси, — глубоко сконцентрировавшись, подумал он, прикрыв холодные глаза.

Наконец поступила ответная мысль:

— Это Перси. Я здесь.

— На основании моих изысканий, — передал Меккис, — единственная наша надежда на победу — это адское оружие. Думаю, ты должен воспользоваться им. — Он тщательно скрывал и глушил все свои сомнения, стараясь передавать только ощущение неотложной необходимости.

— Буду только рад сделать это, — ответил Перси, — если проживу достаточно долго.

— Что ты имеешь в виду?

— Меня атакует ваш приятель Гас. Он окружил меня и долбит автоматическим ганийским оружием. Похоже, на сей раз он меня поймал.

Меккис сконцентрировался, и через мгновение уже смотрел глазами Перси Х. Повсюду виднелись автоматические танки, войска и ионокрафты самых разных типов и размеров. И у всех была только одна цель — убивать.

Армии роботов и автономных боевых механизмов на поле боя противостояла армия кошмаров. Когда обе армии схлестнулись, Перси и Линкольн скрючились у входа в пещеру, управляя проектором иллюзий. Часть их людей затаилась в пещере позади них, часть рассеялась на поле битвы. Это было все, что осталось от ниг-партов. Как же много дезертировало… Глядя на расстилающуюся внизу долину, Перси видел, что и остальные с поднятыми руками начинают сдаваться врагу.

— И ты тоже? — спросил Перси, хватая Линкольна за руку. — Значит, ты тоже собираешься предать меня?

— Господи, я тут сижу, управляюсь с этим чертовым ящиком кошмаров, и ты еще спрашиваешь, предал я тебя или нет!

— Если предал, — сказал Перси угрожающим тоном, — я убью тебя.

— Никогда ты меня не убьешь, приятель, — ответил Линкольн. — Кроме меня ведь никто не скажет тебе правды о самом себе.

— Слушай, сам не знаю, что это на меня нашло, — Перси потряс головой, пытаясь прояснить мысли. «Похоже, у меня с головой не все в порядке, — сообразил он. — Должно быть, они используют против нас какой-то новый нервный газ». И тут Перси заметил, что Линкольн смотрит на него с искренним сочувствием. — Слушай, я же чувствую, — сказал Перси. — Ты считаешь, что мной овладела паранойя.

Линкольн отвернулся, но промолчал.

— Да ты сам посмотри, — Перси кивком указал на долину, откуда доносился лишь приглушенный грохот мощных снарядов. — Может, только кажется, что все против меня? Неужели я только воображаю все эти танки и ионокрафты? Неужели все эти ниг-парты, переходящие на сторону противника — всего лишь плод моего воображения? Я восстал против всей вселенной! В одиночку! И это вовсе не заблуждение.

— Будет тебе, Перси, — сказал Линкольн, в голосе которого восхищение смешивалось с отвращением. — Ты выиграл. Думаю, что, как ты и говоришь…

— Погоди! — перебил его Перси, который, будучи опытным воином, снова разглядывал долину внизу. — Нет, ты только посмотри, эти идиоты… Эти идиоты там, внизу, не используют проекторы иллюзий! Но ведь без этого у них нет ни единого шанса!

Не медля ни секунды, оба ниг-парта нырнули в пещеру, и тут у них за спиной раздался мощный взрыв, взметнулось адское пламя, поднялась туча пыли, и во все стороны полетели осколки скалы.

— Это конец! — воскликнул кто-то, невидимый из-за пыли.

Ему вторил кто-то еще:

— Сдаемся!

К ним присоединились и другие:

— Сдаемся! Сдаемся! У нас нет ни единого шанса!

В этот момент послышался голос Перси Х:

— Сражайтесь, вы, слизняки! Сражайтесь до последнего! — Но, судя по топоту ног, лишь очень немногие собирались подчиниться его приказу. Если вообще кто-нибудь подчинился. — Пошли, — обратился он к Линкольну. — Отойдем подальше, вглубь пещеры, и будем ждать их там. Они не могут взять сюда с собой свои дротики, танки и авиацию — пещера слишком узкая. Это настоящий лабиринт, а я знаю здесь каждый закоулок.

— Ты — босс, — мрачно ответил Линкольн. Они направились вглубь горы, освещая себе дорогу ручными фонарями.

Наконец Перси сказал:

— Ладно, давай остановимся здесь.

Они спрятались за гладким сталагмитом и взяли наизготовку лазерные ружья. Перси едва слышно прошептал:

— Да, жаль, у нас с собой нет этой адской машины.

— А я, лично, рад, что у тебя ее нет, — отозвался Линкольн. — Теперь, если нам с тобой даже и суждено погибнуть, то хоть кто-то останется в живых.

— Даже если это будут червяки, чизы и предатели? — спросил Перси.

Линкольн ответил:

— Да, пусть это даже окажутся червяки, чизы и предатели. — В голосе его чувствовалась усталость.

Разговор оборвался, поскольку в этот момент в темноте пещеры послышался шум электродвигателей и топанье массивных металлических ног.

— Они идут, — сказал Перси. Соратники вскинули лазерные ружья.

Перси выстрелил первым, целясь в сторону входа в пещеру. Робот взорвался, во вспышке ослепительного пламени они разглядели и других роботов, продвигающихся следом за первым. Казалось, им нет конца. Снова и снова двое друзей стреляли, но металлические великаны продолжали наступать, бесцеремонно топча останки своих выведенных из строя товарищей. Воздух наполнился едким дымом и запахом горелой изоляции. Перси и Линкольн непрерывно кашляли, не в силах остановиться, из глаз текли слезы, оставляя потеки на их запыленных щеках. Жар от горящих машин вскоре поднял температуру в замкнутом пространстве пещеры до невыносимого уровня. Однако оба, обливаясь потом, продолжали отстреливаться.

Сперва заряды кончились у Перси. Он в очередной раз нажал на спуск, а когда выстрела не последовала, громко выругался. Потом грубо выхватил ружье у Линкольна, но тут же убедился, что в нем осталось всего два заряда.

— У тебя еще что-нибудь имеется? — спросил Перси.

— Ничего такого, что могло бы остановить эти штуковины, — ответил Линкольн.

После этого им ничего другого не оставалось, только беспомощно наблюдать, как металлические чудовища надвигаются на них.

Во второй половине дня ионокрафт с Полом Риверзом и Джоан Хайаси на борту спустился с безоблачного неба и приземлился прямо посреди улицы напротив убогого обшарпанного отеля Гаса Свенесгарда. Пол распахнул дверцу и выбрался наружу, потом повернулся к Джоан и сказал:

— Постарайся не высовываться. Не хотелось бы, чтобы тебя увидел Гас Свенесгард.

— Ладно, — сонно отозвалась Джоан, свернувшись калачиком на кресле. — Тем более что меня ничуть не интересует эта старая затхлая дыра. Лучше побуду здесь, на солнышке.

— Вот и отлично, — сказал Пол и направился к покосившемуся крыльцу отеля со знакомыми провалившимися ступеньками. «Судя по поднимающемуся над горами дыму, — подумал он, — ниг-партам приходится несладко. Если Перси снова угодил в плен живым, то, на сей раз они просто сдерут с него кожу, и дело с концом». Он нервно ощупал лазерный пистолет в кармане. «Если же Перси до сих пор жив, то мне не остается ничего другого, как сжечь его заживо».

Вздохнув, он поднялся по шатким ступенькам и подошел к входной двери. «Наверное, — подумал он, — если Перси захвачен в плен, мне лучше держаться поближе к Гасу — рано или поздно, его все равно доставят сюда. Гас, похоже, сейчас самый главный начальник».

Когда он вошел в вестибюль, Гас окликнул его:

— Эй, привет, с возвращением вас, сэр. Да уж, не каждый день кто-то возвращается в этот отель по второму разу. — Он усмехнулся, очевидно, пребывая в отличном настроении.

— Здесь так тихо, — осторожно ответил Пол. — Так спокойно.

— Только не сегодня, — фыркнул Гас и грубо подмигнул. — Угощайтесь. — Он протянул Полу сигару, причем не обычную свою дешевую, а ручной скрутки «куэста-рей». — Предлагаю отпраздновать на пару.

Пол принял сигару, но закуривать не стал.

— Отпраздновать что?

— Смерть Перси Х, — возвестил грузный краснолицый лысеющий коротышка. — И к-к-капитуляцию ниг-партов. — От возбуждения он начал заикаться, пытаясь выпалить все слова одновременно. — То, чего не смогли добиться все ганийские оккупационные силы вместе взятые, старина Гас Свенесгард добился, даже не засучив рукавов. — Он заметил незажженную сигару и добавил: — Слушайте, если не курите, так, может, нам выпить?

— Годится, — кивнул Пол. «Интересно, — подумал Риверз, — неужели он и вправду покончил с ниг-партами и Перси Х? А если так, то где тело?» А Гас с широкой улыбкой уже протягивал ему стакан скотча. Пол сделал глоток и поставил стакан на столик. «Да, — подумал он, — пожалуй, понадобятся все мои способности, чтобы сойтись с этим старым хитрым жучком». — А откуда вы знаете, — вслух спросил он, — что Перси Х действительно мертв?

— Ну, — откровенно признался Гас, — на самом-то деле трупа я не видел, но автоматический центр управления примерно час назад связался со мной по радио и сообщил, что реальное сопротивление полностью подавлено. Среди пленных Перси не оказалось, следовательно, он мертв.

— Разве он не мог сбежать?

Гас так яростно замотал головой, что даже отвислые щеки затряслись.

— Ни за что на с-с-свете! Они загнали его в пещеру, откуда не было другого выхода. А я послал вдогонку роботов, которые должны были выследить его, если он все еще жив, или отыскать среди других погибших. Скорее всего, доклад поступит с минуты на минуту. А пока, думаю, имеет смысл сходить и сообщить этому червяку, Меккису, добрые новости. Не желаете сходить со мной?

— Нет, спасибо, — отказался Пол. Ему вовсе не хотелось оказаться в непосредственной близости от телепата-ганийца.

— Ну, как знаете, — сказал Гас и вышел.

Гас отправился в ганийский военный штаб на самом современном в Теннесси такси-ионокрафте. Когда такси садилось, он обратил внимание, что обычной для этого обширного комплекса учреждений деловой суеты незаметно. Более того, здесь сегодня было как-то необычно пустынно. Ни малейшего шевеления. «Странно», — подумал он, вылезая из такси.

Встретив какого-то чиза, он отвел его в сторонку и спросил:

— Послушайте, что здесь происходит? Куда все подевались?

— Разве вы не знаете? — вопросом на вопрос ответил чиз, явно простой рабочий, по-видимому, удивленный таким невежеством. — Ганийцы сваливают.

— Как? Уезжают из Теннесси? — переспросил буквально ошеломленный Гас.

— Черт, конечно нет. С планеты они сваливают, вот что.

Прежде чем Гас сумел придти в себя настолько, чтобы задать следующий вопрос, работяга отправился дальше по своим делам. Его работа заключалась в том, что он паковал в ящики какие-то микрофильмированные, явно официальные документы. Несмотря на потрясение, Гас не мог не заметить своим расчетливым взглядом, что ганийцы, похоже, оставляют кучу ценных вещей: не только машины и оборудование, но даже свое самое современное оружие. «Надо бы, — прикинул он, — спросить старого друга Меккиса, не разрешит ли он мне избавить территорию от всего этого хлама, так сказать. Я же знаю, как старина не любит обременять себя ненужными вещами, которые так мешают собираться».

В первый раз за эту неделю Гас был допущен в личный кабинет Меккиса. Администратор, мирно свернувшись кольцом, читал какую-то земную книжку, но когда вошел Гас, встретил его сердечной улыбкой.

— Я так понимаю, вы съезжаете? — выпалил Гас.

— Вот как? Только не я. — В голосе администратора послышались нотки холодного высокомерия — очевидно, эта тема затрагивала какие-то его глубинные чувства.

— Но один рабочий сказал…

— Отбывают все ганимедские оккупационные силы за исключением меня. Поскольку я уже довольно длительное время не связывался с родной планетой, то и сам не знаю — почему. Впрочем, это меня очень мало интересует. Как бы то ни было, позвольте вас заверить, что я и сущики из моей личной прислуги остаемся здесь.

— Не понимаю, — пробормотал Гас. — Разве вы, ганийцы, не всегда действуете, как…

— У меня есть научные причины поступать иначе. Нужно довести до конца эксперимент, начатый покойным великим доктором Рудольфом Балкани. Могу я надеяться на ваше молчание?

— Что? А, ну да, конечно, — закивал Гас.

Меккис зубами поднял толстую отпечатанную на машинке рукопись и с трудом водрузил ее перед собой на стол.

— Я получил это от нью-йоркского издателя Балкани. Ее только сегодня прислали люди, работающие на меня. Это единственный экземпляр духовного завещания доктора Балкани, его «Терапия небытия», которая теперь целиком и полностью принадлежит мне. В ваших мыслях я вижу, что для вас это ничего не значит и совершенно не интересует — вас интересует исключительно власть. Вам ведь хотелось бы занять этот кабинет, верно?

— Гм, — застенчиво пробормотал Гас, переминаясь с ноги на ногу.

— Милости прошу, мистер Свенесгард. Я очень скоро покину это здание. На всякий случай, чтобы кто-нибудь из моих так называемых «соотечественников» ганимедян не смог меня разыскать. И чуть насмешливо закончил: — Так что, мистер Свенесгард, все это ваше.

— Вот он! — сказал Пол Риверз Джоан Хайаси. Она снова спряталась за спинкой переднего сиденья ионокрафта, а он выбрался наружу. В косых лучах заходящего солнца показался едва плетущийся неверной походкой Гас, очевидно основательно набравшийся. Пол пошел ему навстречу, думая: «Похоже, он уже начал праздновать в одиночку».

На улице было совсем немного народу, в основном, озабоченные своими делами Томы, которые привыкли не лезть не в свое дело. Никто как будто не замечал, что некоронованный король Теннесси пребывает в подобном состоянии. Очевидно, такое бывало не раз.

— Эй, Гас! — окликнул Пол.

Гас остановился, неуверенно пошатываясь из стороны в сторону, и уставился на Пола, явно не узнавая его.

— Ты кто такой? — наконец спросил Гас.

— Мы с вами разговаривали несколько часов назад, — напомнил Пол. — А до этого я несколько дней прожил у вас в отеле. — Все это он проговорил довольно мрачным тоном, чтобы его слова дошли до затуманенного алкоголем рассудка Гаса. — Я — доктор Пол Риверз.

— А, ну да, теперь припоминаю, — кивнул Гас. — А перед вами, доктор, будущий властелин мира.

«Интересно, — пронзила Пола тревожная мысль, — что он хочет этим сказать?»

Гас положил мясистую руку Полу на плечо и, помахав у него под носом пальцем, сказал:

— Они сваливают.

— Кто сваливает? — Под тяжестью массивной руки Гаса Пол с трудом сохранял равновесие.

— Червяки. А когда их не станет, как полагаете, кто станет здесь главным, а? Я, кто же еще!Я! — Гас убрал руку с плеча Пола и отступил назад. — День Червя на Коне позади. — Его сбивчивая речь внезапно стала твердой и четкой. Но только на мгновение.

«Интересно, — задумался Пол, — это пьяный бред, или он говорит правду?»

— Пошли, Гас, — сказал он, положив руку Свенесгарда себе на плечо. — Я помогу вам добраться до отеля.

Когда Пол со вздохом облегчения наконец уложил грузного спотыкающегося Гаса на диван в вестибюле отеля, клерк за стойкой, как и все остальные жители городка, постарался сделать вид, что ничего не заметил.

— Я — единственный… — снова начал Гас, отчасти обращаясь к Полу, отчасти — к самому себе, — …единственный, у кого в распоряжении имеется автоматическое оружие, которое дали мне ганийцы для борьбы с Перси Х. И теперь я единственный, у кого есть это безумное психическое оружие, которое было у Перси. Вот и получается, что я человек… — тут он рыгнул, — …у которого в руках вся власть. — Его голос снова протрезвел, а взгляд вдруг прояснился. — Нужно выступить по телевидению, причем — в самое лучшее время. Когда ганийцы уйдут, люди просто не будут знать, что им делать. Им понадобится вождь, человек, который займет место червяков. Они будут просто жаждать появления твердого лидера-американца, кого-то, кого они знают и кому доверяют, кого-то, кто знает их и является одним из них.

После недолгого молчания Пол заметил:

— Недурственный ход.

— Знаю, — ответил Гас.

«Всадник на Коне, — подумал Пол, — сменяющий Червя на Коне. Гас прав — пришло его время появиться на сцене. Гас просто станет человеком, пришедшим на смену пришельцам. Человечество в конце концов смирится со всеми его недостатками и ограниченностью, поскольку поймет, что это, несомненно, человек вполне реальный».

— Я так и вижу, — еле внятно пробормотал Гас, глаза которого снова подернулись пеленой, — как начинается передача. Пока ведущий зачитывает то, что я заранее нацарапал насчет моей победы над ниг-партами, которой не удалось добиться ганийцам, появляюсь я… — Он снова рыгнул и вынужден был замолчать. Его красное лицо, казалось, стало еще больше. — Эй, вы что, уходите, док? — Он заморгал.

«Не каждый день, — подумал Пол, — приходится разговаривать с будущим властителем Земли. Но если я сейчас не уйду отсюда и чего-нибудь не сделаю, причем — быстро, может статься, что никакой Земли, которой можно было бы править, просто не останется».

Десять минут спустя Пол Риверз вместе с Джоан Хайаси уже несся над освещенными луной полями в сторону гор. Он переключил ионокрафт на автопилот. И вытащил мыслеусилитель Эда Ньюкома.

— Зачем тебе это? — со сдержанным любопытством спросила Джоан.

— Меня терзает неотступный страх, — ответил Пол, — от которого я никак не могу избавиться, что Перси Х жив.

— Если он захочет воспользоваться своим дьявольским оружием, — сказала Джоан, — так и пускай. В самом деле, какая разница?

«Неужели, — задал сам себе вопрос Пол, — ей и вправду совершенно безразлична гибель рода человеческого? А может, именно к этому она и стремится: к полному и окончательному небытию для каждого?»

— Тебе хочется спасти мир, — безучастно заметила она, взглянув на него так, будто он умственно отсталый ребенок.

Не обращая внимания на ее взгляд, ведь ему все равно нечем было на него ответить, он принялся возиться с усилителем, пытаясь настроить его на Перси Х.

— Привет, Пол, — почти тут же послышалась мысль.

— Перси, я хочу… — начал он, но Перси перебил его:

— Знаю. Ты хочешь, чтобы я не использовал дьявольскую машину.

— Именно.

Мысли Перси Х доходили с трудом, видимо, он был крайне измотан.

— Мне бы тоже не хотелось этого делать. Но выхода нет — это наш последний шанс одолеть червяков. Моя маленькая, так называемая «армия» разгромлена, и они едва не прикончили меня самого. Мне просто ничего не остается, кроме как воспользоваться дьявольским оружием, и я не собираюсь сдаваться, дружище. Я ни за что не сдамся!

— Но, — передал Пол, — черви улетают.

— И надолго? — с горечью спросил перси Х. — Они наверняка вернутся. А мы все это время будем знать, что они где-то там, готовые вернуться и снова захватить нас, когда им заблагорассудится.

— Но ведь тебе все равно не предотвратить этого даже с помощью дьявольского оружия. Ведь с его помощью можно бороться с ганийцами только здесь, на Земле. Остальным же, тем, кто останется на Ганимеде, оно ничем не грозит, и, как ты сам говоришь, они все равно смогут опять напасть на нас в любой удобный момент.

В мыслях Перси появились веселые нотки.

— Это вовсе не так. Перед тем, как я включу машину, мой добрый друг Меккис намерен подключиться к групповому сознанию ганимедян, так называемому Великой Общности. И все, что случится с разумом Меккиса здесь, на Земле, одновременно произойдет и со всеми представителями правящего класса Ганимеда. А когда их не станет, то сущикам просто повезет, если они не скатятся до уровня каменного века. Сами посудите, доктор — на что способно тело, которому отрубили голову?

— Но как же человечество? — спросил Пол. — Ведь ты уничтожишь и его тоже.

— Эти ганийцы целиком зависят от своих сущиков, сами они очень слабы. Люди же, которые более-менее привыкли обходиться своими силами, со временем оправятся, зато ганийцы — никогда. — Перси помолчал, и Пол ощутил в его мыслях нечто вроде жалости по отношению к себе. — Надеюсь, док, что вы относитесь к разряду сильных людей. Если так, то мы с вами еще увидимся.

Маршал Коли медленно плыл через рубку флагманского корабля ганимедского космического флота. Шлем на голове соединял его через корабельный энцефалоусилитель с Великой Общностью родного мира и другими представителями правящей элиты, где бы они ни находились.

Группа разумов, лидеры часовой фракции, заговорили в голове Коли как единый голос.

— Эвакуация закончена?

— За одним исключением, — ответил Коли. — Меккис.

— Меккис? Меккис? — Великая Общность проверило себя и обнаружило отсутствие одного разума. Одного-единственного. Никто не захотел отказываться от участия в этом жизненно важном слиянии умов, даже больные, которым в некоторых случаях это дозволялось, сегодня присутствовали, добавляя свои мазки желтого страдания к радуге слившихся воедино разумов.

— Что с ним случилось? — спросила полиэнцефалическая общность.

— Превратился в аборигена, — сообщил им, вернее, не им, а «ей», Коли. — Но лично я без него скучать не буду.

— Мы тоже, — услышал он единый голос Совета.

— А вот мне его будет не хватать, — послышалась одинокая мысль несогласного с остальными майора-кардинала Зенси.

Выборщики окатили его волной утешения и сочувствия, на что он, к их удивлению, отреагировал с негодованием.

— Ракета готова? — снова послышалась коллективная мысль лидеров часовой фракции.

— Я как раз сейчас ее проверяю, — ответил маршал Коли. Он подплыл к сверкающему смертоносному цилиндру, установленному перед шлюзом и в стартовой позиции. — Посмотрите моими глазами, братья-ганимедяне, и увидите сами. — Коли почувствовал, как его глазами пользуется множество других ганимедян, видящих все, что видит он, чувствующих то же, что чувствует он. Они ощутят даже вкус, когда его язык коснется пусковой кнопки, отправляющей ракету.

Корабль чуть изменил траекторию полета, и от этого все члены экипажа, включая Коли, медленно отплыли к переборке. Маршал Коли, привычный к подобным вещам, не обратил никакого внимания на перемещение. Он в очередной раз с огромным удовлетворением перебирал в уме цепь событий, которые последуют за нажатием кнопки. Запущенная ракета быстро достигнет точки пространства неподалеку от Земли, но за пределами ее атмосферы. Там она ляжет на околоземную орбиту, постоянно находясь между Землей и Солнцем. Затем она начнет автоматически создавать электромагнитное поле, которое заставит солнечные лучи искривляться, обтекая Землю так, что на поверхность не упадет ни единый лучик. «Океаны промерзнут, — думал Коли, — до самого дна. Причем, не только океаны, но и атмосфера, сам воздух, которым дышат терране. Атмосфера выпадет на поверхность белым снегом, и на Земле останется столько же пригодного для дыхания воздуха, сколько его имеется на Плутоне».

Тогда, и только тогда излучаемое ракетой электромагнитное поле будет отключено, и солнечные лучи снова достигнут поверхности Земли. Атмосфера постепенно восстановится, сначала перейдет в жидкую, а затем снова в газообразную форму. Океаны оттают, планета мало-помалу, приблизительно за сто лет, снова станет пригодной для обитания. Ганимедяне вернутся и колонизируют ее, на сей раз заселив исключительно жизненными формами с родной планеты. Да, было ошибкой, решила Великая Общность, сохранить жизнь местным существам в напрасной надежде, что из них могут получиться полезные сущики. И эту ошибку, если им когда-нибудь доведется обнаружить другие обитаемые миры, они никогда больше не повторят.

Отныне политика будет только такая: «Выключаем солнце. И ждем».

Коли прихватил кое-что с Земли, великолепный сувенир, память о человеческой расе. В связи с уничтожением этой расы сувенир вскоре станет невероятно дорогим. Полный комедийный телесериал «Три бездельника», вышедший на экраны еще до Третьей мировой войны. Он облизнул края ротовой щели, предвкушая, как ему будут завидовать друзья, когда он раз за разом станет прокручивать им эти фильмы на своей вилле на Ганимеде. «Что с того, — самодовольно подумал он, — что они немного поскучают? Я скажу им: „Вот на что было похоже земное человечество“, — и им придется потерпеть, да, придется. Они не смогут оспорить подлинные фильмы, которые снимали сами терранцы. И, волей-неволей, им придется сказать: “Коли, истребив эти создания с Земли, ты поступил совершенно правильно!”»

«Я вовсе не хочу убивать тебя, — думал Пол Риверз, его ладони, сжимающие холодный металл лазерного ружья, были мокры от пота. — Но если понадобится, я это сделаю».

— Понимаю, — сказал Перси Х. Он полусидел-полупривалился к грубой, неровной поверхности скалы и смотрел, как бешено вращающийся мир медленно замедляет движение.

— Я следовал за тобой, — сказал Пол. — Я засек тебя с воздуха. Ты, должно быть, и вправду сильно устал. Ты даже телепатически не обнаружил нас.

— Да, я устал, — вздохнул Перси. Но Риверз видел, что к тому возвращаются силы, он начинает оценивать ситуацию, как великолепная, загнанная в угол большая кошка. Предводитель ниг-партов пристально оглядел Пола и его лазерное ружье, а потом перевел взгляд на ионокрафт, стоящий за его спиной. Затем он взглянул на Джоан Хайаси, которая опустилась на колени и внимательно рассматривала поверхность скалы.

— Привет, Джоан, — сказал Перси, но она не только не ответила на приветствие, но даже и не взглянула на него.

— Она нашла муравейник, — сказал Пол Риверз. — В последнее время она очень интересуется муравьями.

— Они очень возбуждены, — монотонно произнесла Джоан. — Чувствуют приближение чего-то необычного.

— Судя по твоим мыслям, — сказал Перси Полу Риверзу, — тебе так и не удалось уничтожить дьявольскую машину, хотя именно ради этого ты и явился сюда.

— Мы пришли сюда всего за несколько секунд до тебя, — ответил Пол. — Хотя я знаю, что она находится вон в той пещере. — Свободной рукой он указал на узкое отверстие соседней пещеры. — У меня в машине имеется металлотропный детектор. Но тебе его использовать не удастся. В крайнем случае, я поджарю тебя из лазерного ружья.

К этому времени дыхание Перси уже выровнялось, а взгляд еще совсем недавно безжизненных глаз снова стал внимательным и острым.

— Скажите мне, Пол, — медленно спросил он. — Вам когда-нибудь прежде доводилось стрелять в телепата?

— Пошли в ионокрафт, — приказал Пол, приподнимая ружье.

Не обращая внимания на приказ, Перси продолжал:

— Знаете, доктор, не так-то легко пристрелить человека, который может читать ваши мысли. За мгновение до того, как вы нажмете на курок, я могу сказать, куда именно вы собираетесь стрелять — причем еще до того, как вы прицелитесь. — Он улыбнулся и добавил: — И в самом ли деле вы собираетесь стрелять.

— Полезайте в ионокрафт, — повторил Пол Риверз, а сам подумал: «Допустим, он прав, допустим, я не смогу пристрелить его».

— Не думаю, что вы на это способны, — сказал Перси Х. — Опустите ружье, Пол. Мне хотелось бы причинить вам вред не в большей степени, чем этого хочется вам.

Пол уже некоторое время испытывал чувство нереальности, но не обращал на это внимания, принимая ощущение за последствия воздействия проектора иллюзий в непосредственной близости от себя. «Однако в этом случае, — сообразил он, — эффект должен был бы постоянно ослабевать, а не усиливаться, как это происходит сейчас».

— Я заметил то же самое, — сказал Перси Х. — Такое впечатление, будто что-то неладно со временем, как будто между прошлым и будущим не существует постоянной границы. — На лице у него застыло озадаченное выражение, глаза его бегали из стороны в сторону — он явно обдумывал проблему. Затем он внезапно, и явно испуганно, спросил: — Вы ведь знаете, что это означает, не так ли, Пол?

— Нет, — осторожно отозвался Пол, не сводя глаз со скорчившегося у стены предводителя ниг-партов.

— Я уже выиграл, — сказал Перси Х. — Где-то в нашем будущем. Я уже включил машину и, чем ближе мы к этому моменту, тем сильнее начинаем ощущать ее воздействие. Разве Балкани не говорил, что пространство и время всего-навсего иллюзии, вызываемые избирательным вниманием? Ведь это все и объясняет, как вы не понимаете! И доказывает, что остановить меня попросту невозможно. Я в любом случае включу эту машину.

«Я могу сделать только одно, — в смятении осознал Пол Риверз. — Если я собираюсь не дать ему убить всех нас, я должен пристрелить его. Но я не могу этого сделать — не могу пристрелить безоружного и беспомощного человека».

— Беспомощного? — насмешливо переспросил Перси Х и попытался подняться на ноги.

Пол нажал на курок, но когда раскаленный луч прожег отверстие в скале там, где только что стоял Перси Х, тот уже переместился. За мгновение до выстрела он отпрыгнул в сторону, перекатился и снова оказался на ногах, только теперь уже в непосредственной близости от Пола.

— Теперь ясно? — спросил Перси Х, делая шаг вперед.

Что-то было не в порядке со светом. Он не падал, как обычно, прямо вниз — нет, сейчас его лучи, казалось, как-то искривились, образовав между ним и Перси Х светящийся конус. И в то же время Пол ощутил странное умственное оцепенение. Ему пришлось напрячься, сосредотачиваясь на том, что он собирался сделать.

Перси Х сделал еще один осторожный шаг вперед.

— Давайте, Пол, дружище. Пристрелите меня. Если сможете.

Пол снова выстрелил. На сей раз Перси, изящный и гибкий, просто чуть отклонился в сторону.

— Пол, дружище, — воскликнул Перси, — а знаете что? Сейчас Меккис настроился на меня, следит за вами моими глазами, готовый подключиться к ганимедскому групповому разуму перед тем, как я включу машину. Мы действительно хотим накрыть их, дружище, мы действительно хотим воздать им по заслугам. Он говорит мне, что пространство там, где он находится, тоже выглядит как-то странно, да и со временем не все в порядке. Пол, малыш, он говорит, у него был Оракул, который предсказывал, что все так и будет, значит, так тому и быть. Думаю, лучше ему поверить.

Перси сделал еще шаг вперед. Теперь он стоял всего в каких-нибудь девяти футах от Пола. «Один хороший прыжок, — прикинул Пол, — и он меня достанет».

— Совершенно верно, дружище, — заметил Перси, изготовившись к прыжку.

Пол выстрелил, но пламя лишь опалило рубашку Перси, потом выстрелил еще раз, но на этот раз и вовсе промахнулся. Выстрелить третий раз он не успел. Перси Х нанес ему профессиональный удар, от которого Риверз рухнул в пыль, потеряв сознание. Последним, что увидел Пол, была Джоан Хайаси, которая склонилась над ним со словами:

— Осторожнее, ты чуть не раздавил муравейник.

«Как они неосторожны», — подумала Джоан Хайаси. Она молча смотрела, как Перси Х берет лазерное ружье Пола и бросает его с обрыва. После этого огромный предводитель ниг-партов рассмеялся злорадным смехом победителя. Даже направляясь ко входу в пещеру все еще продолжал негромко посмеиваться.

Джоан снова уставилась на муравейник у своих ног. И вдруг нахмурилась.

Что-то обеспокоило муравьев. Вместо того чтобы как прежде стройными рядами бежать по своим делам, они начали бесцельно суетиться.

Раздался стон, и она удивленно подняла голову.

Пол Риверз с трудом поднимался на ноги, отчаянно мотая головой, чтобы хоть немного придти в себя. Он бросил взгляд в сторону выхода, заметил там Перси Х и, хотя все еще не оправился от удара, пошатываясь, бросился к Перси. Тот оглянулся, увидел приближающегося Пола и нырнул в пещеру. Через мгновение Пол тоже исчез в темноте. До слуха Джоан донесся шум борьбы, а потом приглушенный, дикий крик, вслед за которым наступила тишина.

Выждав немного и не услышав больше ни звука, она нагнулась, чтобы получше разглядеть муравьев. Внезапно рядом с ней упала птица, крылья ее все еще трепетали. Потом еще одна. И еще.

У Джоан мелькнула забавная мысль: «Пошел птичий дождик!»

В сознании маршала Коли мелькнула мысль одного из лидеров часовой фракции, мысль, в которой сквозило раздражение.

— Меккис подключился!

Коли пожал плечами. «Какая теперь, — подумал он, — разница?»

Он потянулся языком к пусковой кнопке, ничуть не встревожившись странным изменением освещенности и ощущением дежа вю, как будто он проделывал это уже не в первый раз.

«Должно быть, это просто возбуждение», — решил он.

Потом ему показалось, что пусковая кнопка удаляется от него. Язык его вытягивался, стал длиннее тела и продолжал расти, однако кнопка оставалась все так же далеко. В рожденном паникой озарении Коли предположил — и совершенно правильно — что кнопка удаляется от него не в пространстве, а во времени.

«Что происходит?» — спросил он у Великой Общности и, как бы в ответ на свой вопрос, внезапно ощутил в себе сознание изменника Меккиса.

Меккис думал: «Ну, вот, великая и могучая Общность, я, Рудольф Балкани, убиваю тебя, и ты знаешь, что я убиваю тебя, и ты еще долго-долго будешь сознавать это. А ну, черви, убирайтесь-ка вы в камеру сенсорной изоляции!»

Пытаясь сообразить, кто он такой, Коли понял, что не может вспомнить своего имени. Он точно знал только одно: он не Меккис и не Балкани. Он кто-то, кто собирался нажать кнопку. «А-а, знаю, — сообразил он, — я — Перси Х! И вдруг осознал, что находится в пещере, в недрах теннессийских гор, и тянется темным пальцем к кнопке на небольшой, но почему-то бесконечно могущественной машине.

А потом свет вдруг стал искривляться, искривляться и искривляться, сворачиваясь в зеленовато-серую трубу, превращаясь в туннель, по которому медленно, год за годом, двигался темный палец.

«Если решил воспользоваться этой штукой, — подумал он, — то не говори об этом мне. Не желаю этого знать».

А потом почувствовал, как в его, Перси-Коли-Балкани руку впивается игла.

Темный палец, добрался, наконец, до кнопки. За ним в немом ужасе следило бесчисленное множество глаз, а все звезды во вселенной возопили в болезненном восторге. Темный палец нажал кнопку, и армии сверкающих призраков стали то появляться, то исчезать, как в фильме, который прокручивают на проекторе с головокружительной скоростью: разные сцены накладывались одна на другую. Звучала и музыка, причем, тоже в безумном темпе. Звуки были такими высокими, что расслышать их могли бы только некоторые животные. Но и он почему-то их слышал.

А потом палец сломался, и искривленный свет, неспособный выносить напряжения, тоже сломался, и когда звук внезапно исчез, а свет растворился в темном ничто, в пустоте мелькнула его последняя мысль: «Кто же я?»

Превращаясь в темноту, он не смог ответить на собственный вопрос — ведь темнота не может говорить. И думать. И чувствовать. Она может лишь видеть.