"Доктор Бладмани" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Кинред)

Глава 11

Взяв первый отпечатанный на мимеографе листок крошечной, выпускаемой им два раза в месяц газетке, Пол Диц принялся критически просматривать главную заметку, которую он сам и написал.

ЧЕЛОВЕК ИЗ БОЛИНАСА НАЙДЕН СО СЛОМАННОЙ ШЕЕЙ

Четыре дня назад Элдон Блейн, торговец очками из города Болинас, Калифорния, прибывший в наши края по делам, был обнаружен на обочине дороги мертвым со сломанной шеей и следами насилия на теле. Убийца неизвестен. Эрл Колвиг, шеф полиции Уэст-Марино начал расследование, и в настоящее время допрашивает свидетелей, видевших Блейна в тот вечер.

Вот такая это была заметка, и, читая ее, Диц испытывал глубокое удовлетворение. Она сразу привлечет внимание множества читателей, а, значит, возможно в следующем номере разместят больше объявлений. Основным источником дохода Пола — был Энди Гилл, который постоянно рекламировал свои табачные изделия и напитки, и Фред Куинн, аптекарь, ну и, само собой, всегда бывало по нескольку объявлений. Но, конечно, это не то что в старые добрые времена.

Да, конечно, была одна вещь, о которой он не упомянул в заметке. А именно о том, что очечник из Болинаса находился в Уэст-Марино вовсе не по делу, и все это прекрасно знали. Кое-кто даже считал, что он прибыл сюда с целью умыкнуть умельца. Но поскольку это были лишь домыслы, печатать такое было нельзя.

Диц принялся за следующий по важности материал.

ДЭНДЖЕРФИЛД ЗАЯВЛЯЕТ, ЧТО БОЛЕН

Те, кто посещает вечерние прослушивания передач со спутника

сообщают, что Уолт Дэнджерфилд вчера объявил о том, что болен. По его словам, у него «неважное самочувствие, возможно связанное с язвой желудка или болезнью сердца», и он нуждается лечении. Как нам сообщили — присутствующие в Форестер-Холле выразили глубокую озабоченность состоянием его здоровья. Мистер Кас Стоун, сообщивший нам об этом, заявил, что, в крайнем случае, готов организовать консультацию своего личного врача из Сан-Рафаело, и что также обсуждался вопрос о командировании мистера Фреда Куинна, аптекаря из Пойнт-Рейса в штаб-квартиру Вооруженных Сил с целью доставить лекарства, необходимые Дэнджерфилду. Правда, следует отметить, окончательное решение принято так и не было.

В остальном газета была заполнена заметками на местные, куда менее интересные темы: кто с кем обедал, кто в какой соседний городок ездил… Пол наскоро просмотрел их, убедился, что все объявления напечатаны без ошибок, а потом принялся за другие полосы.

Ну и, разумеется, в его распоряжении были материалы, которые в газете отсутствовали, материалы ни в коем случае не подлежащие опубликованию. Например, Хоппи Харрингтон, до смерти напуганный семилетней девочкой. Диц даже усмехнулся, вспомнив, что ему рассказывали об этой истории, причем все произошло на глазах у окружающих. Или Бонни Келлер, заведшая очередной роман, на сей раз с новым школьным учителем, Хэлом Барнсом… да, из этого мог бы выйти материальчик, просто пальчики оближешь. Джек Три, местный фермер-овцевод, обвиняет (в миллионный раз) неназванных персон в краже овец. Что же еще? Давай прикинем, думал он. Знаменитый специалист по табачным изделиям, Эндрю Гилл встретился с неизвестным посетителем из города. Предметом переговоров, возможно является вопрос о слиянии табачно-спиртного бизнеса Гилла с какой-то крупной городской компанией. Вспомнив об этом, он нахмурился. Если Гилл от них съедет, то газета потеряет самый надежный источник объявлений. Ничего хорошего в этом не было.

«Может, имеет смысл написать об этом в газете, — подумал Диц. Настроить общественное мнение против его планов перебираться куда бы то ни было. Усиление влияния чужих компаний на местный табачный бизнес…да, пожалуй, так бы я и выразился. Приезжие невесть откуда, замеченные в наших краях. Что-нибудь в этом роде. Это может заставить Гилла передумать; он конечно здесь человек новый, но он далеко не глуп. Эндрю появился здесь только после катастрофы. Так что по-настоящему, он не один из нас.

Интересно, кто же была та зловещая фигура, что разговаривала с Гиллом? Вопрос этот волновал умы всех местных жителей. Всем этот человек не понравился. Кое-кто утверждал, будто это был негр, другие говорили, что это просто радиационные ожоги — таких называли черновоенные.

Может, происшедшее с этим очечником из Болинаса, случится и с ним, — прикидывал Диц. — Потому что у нас слишком многие недолюбливают чужаков. Нечего им околачиваться здесь, и совать нос куда не надо — это может быть опасно».

Убийство Элдона Блейна, естественно, напомнило ему о судьбе Остуриаса… хотя последний был убит на совершенно законных основаниях, открыто, по решению Совета граждан и суда. Тем не менее, по сути разница была небольшая. И то и другое явно свидетельствовало о настроениях граждан. Так же было бы расценено и внезапное исчезновение из этого бренного мира и негра, или черновоенного, или кем бы он там ни был, который вился вокруг Гилла, к тому же всегда возможно, что какое-то возмездие постигнет и самого Гилла тоже.

Но у Эндрю имелись влиятельные друзья, например Келлеры. К тому же, многие люди зависели от его сигарет и спиртного. Например, его активными покупателями были Орион Строд и Кас Стоун. Вполне возможно, что Гилл в полной безопасности.

«Но только не черный, — подумал Диц. — Не хотел бы я оказаться на его месте. Он из города, и не понимает всей глубины чувств членов маленькой общины. Мы здесь представляем собой сплоченную группу, и не желаем, чтобы кто бы то ни было пытался эту сплоченность разрушить.

Возможно, его ожидает горький урок. Не исключено, что мы станем свидетелями еще одного убийства. Убийства чернокожего. Да, в каком-то смысле, это было бы лучшим выходом».

Катя по центральной улице Пойнт-Рейса, Хоппи Харрингтон вдруг заметил чернокожего человека, которого когда-то знал. Они познакомились много лет назад, вместе работали в телемагазине. Да, это точно был он, Стюарт Маккончи.

Но тут калека сообразил, что это просто еще одна из имитаций Билла.

Представив себе, какой мощью обладает существо, угнездившееся в теле Эди Келлер, Хоппи ощутил ужас. Оно может творить такие вещи прямо средь бела дня, а что он, Хоппи, может противопоставить этому? Как вчера вечером получилось с голосом Джима Фергюсона, так потрясшим его. Несмотря на все невероятные способности калеки, это существо сумело провести Хоппи. «Я просто не знаю, что мне делать, — лихорадочно размышлял он, продолжая катиться по направлению к темнокожей фигуре. Но та не исчезала.

«А может, — подумал он, — Билл знает, что я сделал с этим очечником? Может, он решил отомстить мне. Дети любят такие вещи».

Свернув на боковую улицу, он прибавил ходу, стараясь побыстрее оказаться как можно дальше от имитации Стюарта Маккончи.

— Эй! — предостерегающе воскликнул кто-то.

Оглянувшись, Хоппи понял, что едва не наехал на доктора Стокстилла. Раздосадованный, он затормозил.

— Извините. — Он несколько мгновений пристально смотрел на доктора, потом вспомнил, что этого человека он тоже знал еще в прежние времена, до катастрофы. Стокстилл был психиатром, имел кабинет в Беркли, и Хоппи время от времени встречал его на Шэттак-авеню. Откуда он здесь взялся? Почему, как и Хоппи, решил обосноваться в Уэст-Марино? Простое ли это совпадение?

А может, быть, пришла калеке в голову мысль, может Стокстилл постоянная имитация, обретшая существование в день, когда на район Залива упала первая бомба. Ведь именно в этот день был зачат Билл, не так ли?

«А все Бонни Келлер, — подумал он, — все это идет от нее. Все несчастья общины… история с Остуриасом, которая едва нас не погубила, разделив на два враждебных лагеря. Это она позаботилась о том, чтобы Остуриас был убит, а нас сам деле прикончить следовало этого дегенерата, этого Джека Три вместе с его овцами. Его надо было пристрелить, а не бывшего школьного учителя.

Вот хороший был человек, добрая душа, подумал калека, вспомнив мистера Остуриаса. И почти никто — один я — не поддержал его открыто на так называемом суде».

Доктор Стокстилл раздраженно сказал:

— Хоппи, будь добр, поосторожнее со своим мобилем, сделай одолжение. В качестве личной услуги.

— Я же сказал, что извиняюсь, — ответил Хоппи.

— Чем ты так напуган? — спросил доктор.

— Ничем, — ответил Хоппи. — Я вообще ничего никогда не боюсь. — Но тут он вспомнил инцидент в Форестер-Холле, и то, как он там себя повел. Об этом знал весь городок. Доктор Стокстилл, хотя и не присутствовал, но тоже знал. В порыве откровенности , он все же сознался: — У меня какая-то фобия. Это по вашей части, или вы эти штуки уже забросили? По-моему, она как-то связана с замкнутым пространством. Один раз меня завалило в подвале, в тот день, когда упала первая бомба. Это спасло мне жизнь, но… — он пожал плечами.

— Понимаю, — сказал Стокстилл.

— А вы когда-нибудь обследовали дочку Келлеров? — спросил Хоппи.

— Да, — ответил Стокстилл.

Хоппи резонно заметил:

— В таком случае, вы знаете. Это не один ребенок, а два. Они каким-то образом объединены, может, вам даже известно, как именно, но я этого не знаю…впрочем, мне наплевать. Согласитесь, забавное создание эта девчонка, вернее, она и ее братец. — Теперь в его словах слышалась горечь. — А ведь внешне никаких отклонений нет. Поэтому никто ничего не замечает. Люди обычно обращают внимание на внешние уродства, верно? Вы никогда этого не замечали?

Стокстилл не мог не согласиться.

— В общем и целом, да.

— Я слышал, — сказал Хоппи, — что в соответствии с государственным законом, все дети-мутанты, все дети с какими-либо отклонениями от нормы, должны передаваться властям в Сакраменто.

Доктор ничего не ответил, а просто молча смотрел на него.

— Вы помогаете Келлерам нарушать закон, — сказал Хоппи.

После недолгой паузы, Стокстилл сказал:

— Чего ты добиваешься, Хоппи? — Говорил он негромко и спокойно.

— Д-да нет, н-ничего, — заикаясь, ответил Хоппи. — Просто справедливости. Хочу, чтобы соблюдался закон. Разве в этом есть что-то плохое? Я поддерживаю закон. Я зарегистрирован в Евгенической службе США, как… — Он споткнулся на слове. — Как биологический мутант. Конечно, и это ужасно неприятно, но я подчиняюсь.

— Хоппи, — негромко спросил доктор, — а что ты сделал с очечником из Болинаса?

Хоппи резко развернул свой мобиль и быстро покатил прочь.

«Что я с ним сделал, — думал Хоппи. — Да убил его, сами, небось, догадываетесь. Зачем же спрашивать. Какое ваше дело? Человек был не из наших мест, он не в счет, и мы все это знаем. А Джун Роб вообще сказала, что он собирался похитить меня, а этого для большинства людей вполне достаточно… достаточно для Эрла Колвига, и Ориона Строда, и Каса Стоуна, а ведь именно они управляют этой общиной, вместе с миссис Толлмен, Келлерами и Джун Роб.

Он знает, что это я убил Блейна, — мрачно думал Хоппи. — Он вообще очень много обо мне знает, хотя я никогда не позволял ему осматривать себя. Он знает, что я могу управлять предметами на расстоянии… впрочем, это всем известно. И все же, он, возможно, единственный человек, который понимает, что это означает. Он человек образованный.

Если я снова увижу эту имитацию Стюарта Маккончи, — вдруг пришла ему в голову мысль, — я схвачу его манипулятором за горло и задушу.

Но, надеюсь, я его больше не встречу, — подумал Хоппи. Терпеть не могу мертвых. Моя фобия как раз с этим и связана: с могилой . Я был похоронен в могиле с половиной тела Фергюсона, которая упала вниз, в подвал. И это было просто ужасно. Две недели с половинкой человека, который проявлял ко мне участия больше, чем кто бы то ни было еще. Что бы ты сказал, Стокстилл, если бы я оказался на твоей психоаналитической кушетке? Заинтересовал бы тебя такой случай психологической травмы, или такого за последние годы ты уже навидался и сыт по горло?

Этот Билл внутри Эди Келлер каким-то образом живет с мертвыми, — продолжал размышлять Хоппи. — Наполовину в нашем мире, наполовину в другом. — Он горько усмехнулся, вспоминая о времени, когда и сам воображал, будто может вступать в контакт с загробным миром… ну и злая же шутка, — подумалось ему. — Больше чем кого-либо другого, я обманывал сам себя. Но никто не догадывался, даже Стюарт Маккончи со своей крысой, Стюарт с жадностью пожирающий…»

И тут он понял. Это означало, что Стюарт выжил. Он не погиб во время катастрофы, по крайней мере не в самом начале, как Фергюсон. Значит сейчас он, возможно, видел вовсе не имитацию.

Хоппи била дрожь. Он остановил мобиль, и некоторое время сидел, лихорадочно размышляя.

«Знает он что-нибудь обо мне? — спросил он себя. — Может доставить мне какие-нибудь неприятности? Нет, — наконец решил Хоппи, — поскольку в те дни — ну кто я был такой? Просто беспомощный калека на выданной правительством тележке, который был рад-радешенек любой работе, любой подачке. С тех пор многое изменилось. Теперь я представляю большую ценность для всего района Уэст-Марино, — сказал он себе. Я первоклассный умелец».

Катясь обратно тем же путем, которым приехал, он вскоре снова оказался на главной улице и огляделся, ища взглядом Стюарта Маккончи. И конечно, негр оказался тут как тут. Похоже, он направлялся в сторону табачно-спиртовой фабрики Эндрю Гилла. Калека покатил было за ним, но тут ему в голову пришла одна идея.

Он заставил Маккончи споткнуться.

Сидя в своем мобиле, Хоппи, видя, как негр спотыкается, едва не падает, и с трудом восстанавливает равновесие, усмехнулся про себя. Маккончи хмуро взглянул под ноги на тротуар, и двинулся дальше, по выщербленному, заросшему сорняками бетону правда теперь помедленнее, тщательно выбирая куда шагнуть.

Калека покатил за ним и, когда оказался в шаге или около того позади, он окликнул старого знакомого:

— Стюарт Маккончи, продавец телевизоров, пожирающий крыс сырыми, привет!

Негр остановился, как вкопанный. Он не обернулся, нет, он просто стоял, разведя в стороны руки с растопыренными пальцами.

— Ну и как тебе загробная жизнь? — спросил Хоппи.

Через мгновение негр хрипло отозвался:

— Отлично. — И только после этого обернулся. — Значит, ты все-таки выжил. — Он разглядывал калеку и его мобиль.

— Да, — ответил калека. — Выжил. Причем сырых крыс не жрал.

— Похоже, ты здесь за умельца, да? — предположил Стюарт.

— Ага, — ответил Хоппи. — Так меня и зовут: «Безрукий на все руки». А ты чем занимаешься?

— Ну, вообще, я…торгую гомеостатическими капканами на мелких хищников, — признался Стюарт.

Калека хихикнул.

— А что тут такого смешного? — обиженно спросил Стюарт.

— Да нет, ничего, — сказал калека. — Извини. На самом деле я рад, что ты выжил. А кто еще? Ну, тот психиатр, что принимал через дорогу от нас — он тоже здесь. Стокстилл. А Фергюсон погиб…

Тут они оба замолчали.

— Лайтхейзер тоже погиб, — сказал Стюарт. — И Боб Рубенстейн. И официантка Кони, и Тони — ты, наверное, их помнишь.

— Конечно, — кивнул калека.

— А помнишь мистера Кроди, ювелира?

— Нет, — сказал калека. — Боюсь, что нет.

— Он стал инвалидом. Потерял обе руки и ослеп. Но он жив, и сейчас в правительственном госпитале в Хейварде.

— Зачем ты здесь? — спросил калека.

— По делам.

— Небось, решил выкрасть рецепт смеси для гилловского «Золотого ярлыка»? — Тут калека снова хихикнул, а сам подумал: — «Наверняка, так оно и есть. У всех, кто является сюда со стороны, единственная цель: либо убить, либо украсть. Взять хотя бы очечника Элдона Блейна, а ведь тот жил почти рядом».

Стюарт без всякого выражения ответил:

— При моем бизнесе приходится много путешествовать. Я объездил всю Северную Калифорнию. — И, немного помолчав, добавил: — Особенно, когда у меня был Эдуард Принц Уэльский. А теперь у меня второсортная лошаденка, поэтому дорога отнимает куда больше времени.

— Послушай, — сказал Хоппи. — Только не говори никому, что мы знакомы, потому что если скажешь, я буду очень огорчен — ты меня понял, да? Я уже многие годы очень важный член здешней общины, и не хочу, чтобы мое положение из-за чего-нибудь пошатнулось. Давай, я помогу тебе с твоим бизнесом, а потом ты уедешь. Что скажешь?

— О’кей, — согласился Стюарт. — Постараюсь убраться как можно скорее. — Он так пристально смотрел на калеку, что Хоппи даже поежился. — Так значит, ты нашел местечко под солнцем, — продолжал Стюарт. — Повезло.

Хоппи сказал:

— Знаешь, какую услугу я могу тебе оказать? Познакомлю тебя с Гиллом. Мы с ним, естественно, большие друзья.

Стюарт кивнул:

— Отлично, это было бы просто здорово.

— И смотри, не затевай ничего такого, понял? — едва не взвизгнул Хоппи. — Он уже просто не в состоянии был держать себя в руках. — Не вздумай что-нибудь стырить, или еще чего учудить, а то тебе не поздоровится, слышишь?

Негр мрачно кивнул. Но непохоже было, что он испугался. Не было заметно в нем и никакого подобострастия. Поэтому Хоппи все сильнее и сильнее предчувствовал недоброе. «Лучше бы тебе уехать, думал калека, — свалить отсюда по быстрому, и не доставлять мне неприятностей. Как бы мне хотелось не быть с тобой знакомым, да и ни с кем из внешнего мира, из мира до катастрофы. Даже думать об этом не хочется».

— Я спрятался в подвале, — неожиданно сказал Стюарт. — Ну, когда упала первая бомба. Я нырнул туда, и оказалось, что это отличное укрытие.

— А почему ты об этом вспомнил? — едва ли не взвизгнул калека.

— Сам не знаю. Думал, может тебе интересно.

— Ничуть, — снова визгливо отмахнулся калека, и даже зажал уши манипуляторами. Не желаю больше ни слышать, ни вспоминать о тех временах.

— Ладно, — пробормотал Стюарт, задумчиво прикусив губу, — тогда пойдем познакомимся с этим самым Эндрю Гиллом.

— Если бы ты знал, что я могу с тобой сделать, — заметил калека, ты бы по-настоящему испугался. Например, я могу… — Он осекся, сообразив, что чуть было не рассказал о том, как обошелся с очечником Элдоном Блейном. — Я могу двигать предметы, — продолжал он. — На большом расстоянии. Это своего рода волшебство. Я волшебник.

Стюарт сказал:

— Никакое это не волшебство. — Голос его был лишен всякого выражения. — Мы называем это уродокинез. — Он улыбнулся.

— Не может быть, — заикаясь, сказал Хоппи. — Что это значит? Что еще за «уродокинез»? Никогда такого не слышал. Это, получается, вроде телекинеза, да?

— Точно. Но только тем, которым владеют исключительно уроды. Ну, одним словом, мутанты.

«А ведь он ни капельки не боится меня, осознал Хоппи. — Потому, что мы были знакомы в прежние времена, еще когда я был никем и звать меня было никак. Нет, это просто безнадежно — негр оказался слишком туп, чтобы понять, насколько все изменилось. Он и сейчас оставался почти таким же, как и раньше, семь лет назад, когда Хоппи видел его в последний раз. Он был непробиваем, как скала».

Тогда Хоппи вспомнил о спутнике.

— Вот погоди, — задыхаясь от волнения, заявил он Стюарту. — Очень скоро даже вы, городские услышите обо мне. Весь мир обо мне узнает, как уже знают люди в здешних местах. Ждать осталось недолго, я почти готов!

Снисходительно улыбнувшись, Стюарт заметил:

— Лучше сначала произведи на меня впечатление знакомством с табачником.

— А знаешь, что я могу сделать? — спросил Хоппи. Я мог бы извлечь рецепт Эндрю Гилла прямо из его сейфа, где он его держит, и отдать тебе. Что ты на это скажешь? — С этими словами он рассмеялся.

— Ты лучше нас познакомь, — повторил Стюарт. — Больше мне ничего не нужно. Его табачный рецепт меня ни капельки не интересует. — Разговор явно начал его утомлять.

Дрожа от тревоги и ярости, калека развернул свой мобиль в направлении небольшой фабрики Эндрю Гилла, и двинулся вперед.

Эндрю Гилл оторвался от своего занятия — он как раз сворачивал сигареты — и увидел, как в цех заезжает Хоппи Харрингтон, которого он изрядно недолюбливал, а за ним входит какой-то незнакомый негр. Гилл сразу почувствовал легкое беспокойство. Он отложил папиросную бумагу и поднялся. Рядом с ним за длинным столом сидели другие работники, но те продолжали скручивать сигареты..

Всего на него работало восемь человек, и это только в табачном цехе. В перегонном цехе, производящем бренди, было занято еще двенадцать человек, но цех находился дальше к северу, в округе Сонома. Все эти люди были не местными. Его предприятие являлось крупнейшим в Уэст-Марино, не считая крупных фермерских хозяйств, например владений Ориона Строда, или овечьего ранчо Джека Три. Продукция его фабрики продавалась по всей северной Калифорнии, его сигареты медленно перемещались из одного городка в другой, а небольшая их часть, насколько ему было известно, доходила аж до Восточного побережья, где они пользовались большой популярностью.

— Да? — обратился он к Хоппи. Он встал так, чтобы мобиль не мог подъехать близко к рабочей зоне. Когда-то в этом помещении помещалась городская пекарня. Поскольку здание было бетонным, оно уцелело во время бомбежки, и оказалось идеальным местом для фабрики. И, разумеется, рабочие трудились почти задаром. Они рады были получить работу практически на любых условиях.

Хоппи, заикаясь, сказал:

— Этот ч-человек явился из Беркли повидаться с вами, мистер Гилл. Говорит, что очень уважаемый бизнесмен. Верно ведь? — калека обернулся к негру. — Во всяком случае, так он мне сказал.

Негр, протянув Гиллу руку, сказал:

— Я представляю Корпорацию Харди по производству гомеостатических капканов на мелких хищников. Приехал, чтобы ознакомить вас с фантастическим предложением, с помощью которого вы за шесть месяцев сможете утроить свои прибыли. — Сейчас его темные глаза буквально сверкали.

Наступило молчание.

Гилл с трудом подавил желание громко рассмеяться.

— Понятно, — кивнул он и сунул руки в карманы. Стараясь казаться серьезным, Гилл продолжал: — Очень интересно, мистер… — Он вопросительно взглянул на негра.

— Стюарт Маккончи, — ответил негр.

Они обменялись рукопожатием.

— Мой наниматель, мистер Харди, — продолжал Стюарт, — уполномочил меня подробно описать вам устройство полностью автоматической сигаретной машины. Нам в «Харди гомеостатик» отлично известно, что ваши сигареты скручиваются исключительно по-старинке, вручную. — С этими словами он указал на сидящих за столом рабочих. — Такой способ устарел уже на сотню лет, мистер Гилл. Разумеется, в своих сигаретах «Золотой ярлык» вы сумели добиться высочайшего качества…

— Которое я намерен поддерживать, — негромко вставил Гилл.

Маккончи продолжал:

— Наше автоматическое электронное оборудование ни в коей мере не снизит качества за счет количества, смею вас уверить. Более того…

— Погодите, — перебил его Гилл. — Мне не хотелось бы обсуждать это сейчас. — Он бросил взгляд на торчащего неподалеку от них калеку, который явно прислушивался к разговору. Хоппи покраснел, и тут же отъехал в сторонку.

— Ладно, мне пора, — сказал калека. — Мне все это неинтересно, пока! — С этими словами он выкатился из ворот фабрики на улицу. Стюарт и Гилл смотрели ему вслед до тех пор, пока он не скрылся из виду.

— Наш умелец, — сказал Гилл.

Маккончи хотел было снова начать говорить, но передумал. Вместо этого он прокашлялся, и отошел на несколько шагов, оглядывая фабрику и работающих за столом людей.

— Неплохо вы здесь устроились, Гилл. Сразу хотелось бы отметить, как высоко я ценю вашу продукцию — она самая лучшая на рынке, и в этом нет никакого сомнения.

«Такого профессионального подхода я еще не видывал, — подумал Гилл. — Во всяком случае, за последние семь лет. Даже не думал, что где-нибудь в мире можно найти что-нибудь подобное. Ведь столько всего изменилось, а вот тебе пожалуйста — мистер Маккончи, который ничуть не изменился». Эта высокопрофессиональная речь Стюарта напомнила ему о более счастливых временах, и Гилл внезапно почувствовал расположение к этому человеку.

— Благодарю, — искренне сказал он. Возможно, мир, наконец, действительно начал обретать какие-то свои прежние достоинства: любезность, традиции и понятия, словом, все то, что делало его таким, каким он был. «И самое главное, — подумал Эндрю, — эта речь настоящего торговца, этого Маккончи, она ведь подлинная. Она сумела пережить все, это не просто подражание. Этот человек каким-то образом ухитрился сохранить свой взгляд на мир, свой энтузиазм, несмотря на все пережитое… он до сих пор планирует, обдумывает, привирает… и никто, и ничто не может его остановить.

Да ведь он, — вдруг осознал Гилл, — просто хороший продавец. И даже ядерная война и распад общества не смогли сбить его с пути истинного».

— Как насчет чашечки кофе? — спросил Гилл. — Я устрою себе перерыв минут на десять-пятнадцать, а вы поподробнее расскажете об этой своей автоматической машине, или как она у вас там называется.

— Настоящий кофе? — спросил Маккончи, и любезная, оптимистичная маска на мгновение упала с его лица: теперь в глазах негра читалось лишь нескрываемое вожделение.

— Уж не обессудьте, — сказал Гилл. — Всего лишь заменитель, но довольно неплохой. Думаю, вам понравится. Во всяком случае, гораздо лучше, чем то, что продается в городе в так называемых «кофейнях». Он отправился за водой.

— Да, местечко у вас что надо, — сказал Маккончи, пока они ждали когда сварится кофе. — Впечатляюще и удобно.

— Спасибо, — поблагодарил Гилл.

— Попасть сюда — моя давнишняя мечта, — продолжал Маккончи. — Дорога заняла у меня целую неделю, но я мечтал о визите к вам с тех самых пор, как выкурил свой первый «Золотой ярлык». Это… — Он смолк, подбирая нужные слова, чтобы выразить свою мысль. — Настоящий островок цивилизации в наши варварские времена.

Гилл сказал:

— А как вам наши места вообще? Маленький городишко, по сравнению с большим городом… должно быть, они здорово отличаются.

— Я только что приехал, — сказал Маккончи. — И сразу отправился прямиком к вам, так что почти ничего еще не видел. Моей коняге потребовалось сменить подкову на правом переднем копыте, и я оставил ее на первой же попавшейся конюшне, ну, знаете, сразу за металлическим мостиком.

— О, да, конечно, — кивнул Гилл. — Она принадлежит Строду. Я знаю это место. У него там отличный кузнец.

Маккончи сказал:

— Жизнь здесь кажется намного более мирной. Например, если вы оставите лошадь… вот я недавно оставил свою — мне надо было на другую сторону Залива — а, когда вернулся, оказалось, что ее кто-то съел. Именно такие вещи и вызывают отвращение к большому городу, и вызывают желание держаться от него подальше.

— Понимаю, — согласно кивнул Гилл. — В большом городе жизнь куда более жестока, поскольку там еще слишком много бездомных и обездоленных.

— Я искренне любил того коня, — сказал Маккончи. В словах его слышалась неподдельная печаль.

— С другой стороны, здесь вы постоянно сталкиваетесь с гибелью животных — это всегда было одной из наиболее неприятных сторон сельской жизни. Когда упали бомбы, тысячи животных были страшно искалечены, коровы и овцы… но, конечно, это не идет ни в какое сравнение с человеческими страданиями в больших городах. Должно быть, после катастрофы вам тоже довелось насмотреться всякого.

Негр кивнул.

— Еще бы. Особенно тяжелое впечатление производят мутанты. И люди, и животные. Вот Хоппи…

— В принципе, Хоппи не из этих мест. Он появился здесь уже после войны в качестве умельца по нашему объявлению. Да и сам я нездешний. Когда начали падать бомбы, я как раз был в пути, ну и решил остаться.

Кофе сварился, Гилл разлил его в чашки и некоторое время они молча прихлебывали ароматный напиток.

— А что это за капканы, которые производит ваша фирма? — наконец спросил Гилл.

— Это капканы активного типа, — объяснил Маккончи. — Гомеостатические означает автономные. Например, они преследуют крысу, или кошку, или собаку в канализационных трубах… преследуют одну крысу за другой, убивая одну, потом вторую, и начиная охоту на третью — и так до тех пор, пока не кончится энергия, или какая-нибудь особо ушлая крыса не уничтожит его. Порой встречаются особо продвинутые крысы — ну, сами знаете, мутации, которые продвигают по эволюционной шкале — которые знают, как повредить гомеостатическую ловушку Харди. Но таких — единицы.

— Впечатляет, — пробормотал Гилл.

— А теперь, возвращаясь к нашей сигаретной машине…

— Дружище, — прервал его Гилл, — вы мне очень симпатичны, но… имеется одна проблема. У меня попросту нет денег, чтобы купить вашу машину, и мне не на что ее поменять. Кроме того, я не собираюсь никого допускать в свой бизнес в качестве партнера. Так что же нам остается? — Он улыбнулся. — Придется, видно, все оставить как есть.

— Постойте, — мгновенно среагировал Маккончи. — Должно же быть решение. Может быть, мы могли бы передать вам сигаретную машину Харди в пользование в обмен на энное количество сигарет, разумеется вашего «Золотого ярлыка», поставляемое на протяжении энного периода времени. — Его лицо раскраснелось от оживления. — Например, «Корпорация Харди» могла бы стать эксклюзивным лицензированным дистрибьютором ваших сигарет. Мы могли бы представлять вас повсюду, создать вместо той крайне ненадежной системы поставок, которой вы сейчас пользуетесь, сеть постоянных филиалов по всей Северной Калифорнии. Что вы на это скажете?

— Хммм, — задумался Гилл. — Должен признаться, это выглядит довольно интересно. Допускаю, что распространение продукции не самое мое сильное место… Я обдумывал проблему и так, и сяк на протяжение нескольких лет. Конечно же, организация поставок необходима, особенно, учитывая то, что фабрика находится в сельской местности. Я даже подумывал перебраться в город, но там царят преступность и вандализм. Кроме того, мне не хочется возвращаться в город, ведь теперь мой дом здесь.

Он не стал говорить о Бонни Келлер. На самом деле, именно она являлась причиной того, что он до сих пор оставался в Уэст-Марино. Их связь закончилась много лет назад, но сейчас он любил ее еще сильнее, чем прежде. Он видел, как она переходит от мужчины к мужчине, испытывая все большее разочарование, и Гилл в душе верил, что в один прекрасный день она вернется к нему. К тому же, Бонни была матерью его дочери — он прекрасно знал, что Эди Келлер была его ребенком.

— А вы уверены, — неожиданно сказал он, — что явились сюда не с целью украсть мой рецепт табака для сигарет?

Маккончи рассмеялся.

— Вот вы смеетесь, — сказал Гилл, — но ничего не отвечаете.

— Нет, я здесь не для этого, — ответил негр. — Мы занимаемся электронными устройствами, а не производством сигарет. — Но Гиллу вдруг показалось, что он лукавит, к тому же говорил он слишком уверенно, слишком небрежно. Гиллу стало не по себе.

«А может быть, это просто сельская подозрительность? — спросил он себя. — Оторванность от мира дает себя знать… подозрительность ко всем незнакомцам, ко всему непривычному.

Но все равно, нужно быть поосторожнее, — решил Эндрю. — Я не должен поддаваться соблазну лишь потому, что этот человек напоминает мне о старых добрых довоенных временах. Я должен исключительно тщательно изучить эту их машину. Да и вообще, я бы мог попросить спроектировать и построить такую же машину Хоппи. У него большие способности к разной технике. То есть, то, что мне предлагают, я мог бы сделать совершенно самостоятельно .

Может, это просто одиночество, — спросил он себя. — Вполне возможно. Я тоскую по городским жителям, и их образу мыслей. Здесь, на периферии человек как-то дичает — взять хотя бы Пойнт-Рейс с его «Вестями и мнениями», заполненными местными сплетнями, да еще печатающимися на мимеографе!

— Поскольку вы недавно из города, — вслух сказал он, — не расскажете ли заодно, что там интересного — какие-нибудь последние новости, наши или международные, которые до нас не дошли. Мы, конечно, слушаем спутник, но, честно говоря, я уже немного устал и от диск-жокея и от музыки. Не говоря уже об этом бесконечном чтении.

Оба рассмеялись.

— Я вас понимаю, — кивая и делая очередной глоток кофе, сказал Маккончи. — Что ж, дайте припомнить. Насколько я понимаю, где-то в развалинах Детройта предпринята попытка снова начать производство автомобилей. Они в основном из фанеры, зато работают на керосине.

— Только непонятно, где они собираются брать керосин, — заметил Гилл. — Прежде чем начать строить автомобили, они бы лучше сначала восстановили парочку нефтехимических заводов. А заодно отремонтировали бы несколько основных автострад.

— Да, и вот еще что. Правительство планирует к концу года восстановить одну из дорог через Скалистые горы. Впервые со времен войны.

— Вот это новость! — воскликнул довольный Гилл. — А я и не знал.

— А телефонные компании…

— Постойте, — вставая, перебил его Гилл. — Как насчет капельки бренди в кофе? Когда вы в последний раз пили кофе с коньяком?

— Много лет назад, — признался Стюарт Маккончи.

— Пять звездочек, моего производства. Из долины Сонома. — Он плеснул немного из квадратной бутылки Маккончи в чашку.

— А, вот еще что должно заинтересовать вас. — С этими словами он полез в карман и вытащил что-то плоское и сложенное. Он расправил это на столе, и Гилл увидел, что это конверт.

— Что это? — Гилл взял конверт и недоуменно принялся его рассматривать. Конверт как конверт, с надписанным на нем адресом, проштемпелеванной маркой… и тут, наконец, осознание пришло к нему. Он буквально глазам своим не верил. Почтовая служба . Письмо из Нью-Йорка!

— Вот именно, — подтвердил Маккончи. — Его получил мой босс, мистер Харди. Аж с самого Восточного побережья, причем всего за четыре недели. Это организовало правительство в Шайенне, военные, им спасибо. Почту доставляют сначала дирижаблями, потом на грузовиках, потом на лошадях. А на последнем этапе доставляют пешком.

— Боже милостивый, — ахнул Гилл, и плеснул пятизвездочного себе в чашку.