"В ожидании прошлого" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Кайндред)

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Вопреки природе и здравому смыслу светало Такси потихоньку сходило с ума, в панике восклицая:

– Нет, вы видели, мисс? Внизу на шоссе – древний наземный автомобиль!

Такси спустилось ниже, чтобы Кэт смогла оценить.

– Вижу, – откликнулась Кэт. – Форд тысяча девятьсот тридцать второго года. Таких моделей давно нет, их пережило несколько поколений.

Кэт быстро соображала, оценивая происходящее.

– Так, мне нужно выйти.

– Где? – такси решительно не понравилась ее идея.

– Вон в том городке впереди. Посади на какую-нибудь крышу.

Она почувствовала внезапное спокойствие. Теперь понятно, что все дело в наркотике. Так будет продолжаться, пока JJ-180 не выработает свой ресурс в обменных процессах и не выведется из нервных клеток мозга. JJ-180 захватил ее врасплох, но в конечном счете она так же неожиданно вернется в свое время.

– Мне нужно найти банкомат, – сказала она. – И не выключай счетчик.

Тут Кэт поняла, что у нее нет денег этого времени, старинных долларов образца тридцатых годов. Без денег здесь все под запретом. Что она может в таком случае сделать? Позвонить президенту Рузвельту и предупредить о Перл-Харборе, пришло ей в голову. Изменить ход истории. Может, тогда не изобретут атомную бомбу.

Кэт ощутила себя совершенно бессильной, и в то же время наделенной могущественной властью. Ведь она здесь человек из будущего. Ее охватили смешанные чувства. Может, захватить отсюда какой-нибудь артефакт для Вашинга-35?

– Постой, – задумчиво пробормотала Кэт. – Вергилий Аккерман был в это время маленьким мальчиком? Значит... Что это значит? – воспрянула она.

– Ничего, – ответило такси.

– Теперь Вергилий у меня в руках, – она открыла сумочку. – Я дам ему что-нибудь, к примеру, доллары. Назову даты, когда США будет вступать в войну, и Вергилий сможет использовать эти знания. Например, играть на бирже. Найдет, в общем, что делать, он всегда был смышленым мальчуганом, намного умнее меня.

Господи, но что Кэт может сделать? Объяснить Вергилию устройство какого-нибудь прибора, чтобы он мог его изобрести и запатентовать? Посоветовать ставить на боксера Джона Луиса в каждом поединке? Купить землю в Лос-Анджелесе, которая скоро вырастет в цене? Что можно рассказать восьми-девятилетнему пацану, когда знаешь все происходящее на сто двадцать лет вперед?

– Мисс, – погрустневшим голосом напомнило такси о своем существовании. – У меня горючее на исходе.

Кэт покрылась ледяным потом.

– Но у вас же его на пятнадцать часов!

– Бак был неполный, – неохотно призналось такси. – Моя вина. Простите. Я как раз ехал на заправку, когда вы меня остановили.

– Проклятая бандура! – в ярости воскликнула Кэт.

Ничего не поделаешь, до Вашингтона тысяча миль, и им туда не добраться. А такси заправки нужен высококачественный протонекс лучшей очистки, которого не сыщешь в этом веке.

Однако такси подбросило ей другую идею. Протонекс – лучшее горючее всех времен и народов – добывалось из морской воды. Надо было набрать бутылочку протонекса из бака такси и послать отцу Вергилия Аккермана, попросив отдать жидкость на анализ.

Нет, она не сможет послать письмо: у нее даже нет денег на марки. В кошельке Кэт имелось отделение, в котором пряталось несколько мятых почтовых марок, но все они были из ее эры, из две тысячи пятьдесят пятого года.

– Черт! – выругалась Кэт про себя. – Все в моих руках – а я ничего не могу сделать!

– Как я могу отправить письмо в чужом времени, когда таких марок не существовало? – пожаловалась она такси. – Скажите мне, как?

– Пошлите письмо без марки и обратного адреса, мисс, – посоветовало такси. – Тогда марку приклеят на почте.

– Верно, – сказала Кэт. – Как я сразу не догадалась!

Однако протонекс в конверте не отправишь, придется идти на почту и запаковывать бандероль.

– Скажите, есть у вас какие-нибудь транзисторы в вашей микросхеме? – спросила Кэт у такси.

– Есть – отвечала машина. – Но без транзистора я не смогу пользоваться рацией. – Еще я вынужден буду включить транзистор в счет: это очень дорогая деталь, потому что...

– Заткнитесь, – оборвала Кэт. – И приземлитесь в этом городе.

Она торопливо написала на листке:

«Вергилий Аккерман, это радиодеталь из будущего. Не показывай ее никому до тысяча девятьсот сорокового года. Потом принеси в Корпорацию Вестингауза или в „Дженерал электрик“ или любую другую фирму. Это сделает тебя богатым. Я Кэтрин Арома. Запомни меня, мы встретимся в будущем».

Такси осторожно опустилось на крышу офисного здания в центре небольшого городка. С тротуара смотрели несколько зевак, разряженных в нелепые костюмы из прошлого.

– Садитесь на землю, – приказала Кэт. – В этом веке нет посадочных площадок на крышах. Теперь мне нужен почтовый ящик.

Поискав в сумочке, Кэт достала конверт, набросала на нем адрес Вергилия, который знала по Вашингу-35, и запечатала, положив в него письмо вместе с транзистором. Под днищем такси медленно ползли старинные авто.

Вскоре Кэт нашла почтовый ящик, такой же допотопный, как и все остальное. Опустив конверт, она остановилась перевести дыхание.

Итак, она обеспечила экономическое будущее Вергилия, а значит, и ее собственное.

«И пошел ты к черту, Эрик Арома, ты мне больше не нужен, – подумала она».

Но тут же с отвращением поняла, что выйти замуж за Эрика все же придется, иначе у нее не будет фамилии – и Вергилий не узнает ее в будущем. Ведь она подписалась фамилией Эрика. Кэт прикусила губу. Перед ней грандиозные возможности человека из будущего, но она никак не может ими воспользоваться.

Медленно Кэт вернулась к припаркованному такси.

– Мисс, вы не поможете мне отыскать горючее? – обратилось к ней такси.

– Здесь ты не найдешь никакого горючего, ответила Кэт. – Ситуация раздражала ее все больше. – В лучшем случае низкооктановый шестидесятый бензин. Сомневаюсь, что тебе он пригодится.

Прохожий в соломенной шляпе, мужчина средних лет и среднего возраста, замер при виде робота-такси из две тысячи пятьдесят второго года.

– Леди, что это? Испытание новой секретной игрушки Военно-Морских сил?

– Да, – отозвалась Кэт. – Это наш подарок нацистам.

На почтительном расстоянии от Кэт начала собираться толпа.

– Запомните эту дату: седьмое декабря сорок первого года, – сказала Кэт, забираясь в такси, и захлопнула дверцу. – Поехали. А то я им такого расскажу... Впрочем, вряд ли они оценят, эти провинциалы среднего Запада.

Городок, судя по всему, находился между Канзасом и Миссури. Кэт терпеть не могла провинциалов.

Такси стало набирать высоту, а Кэт продолжала размышления.

«Если бы пришельцы увидели Канзас тридцать пятого года, они вряд ли стали бы завоевывать Землю. Или даже вступать в контакт с землянами: игра не стоила свеч».

– Сядьте где-нибудь в поле, – бросила она такси. – Надо дождаться момента, когда действия препарата иссякнет, тогда мы вернемся в настоящее.

Наверное, оставалось недолго: она уже ощущала призрачность происходящего вокруг. Как и в первый раз.

– Вы шутите? – переспросило такси. – Неужели возможно, чтобы мы...

– Проблема не в том, чтобы вернуться в наше время. А в том, чтобы оставаться под воздействием наркотика, пока не успеешь сделать что-то полезное, – оборвала Кэт. – Однако наше время истекло.

– Что за наркотик, мэм?

– Не твое поганое дело, – ответила Кэт. – Ты просто механическое ничтожество с контактами и проводами вместо плоти и крови, к тому же чересчур любопытное.

Она закурила сигарету и откинулась в кресле, чувствуя, как тело наливается усталостью. Трудный денек – и главное, она знала, что худшее впереди.

Молодой человек с желчным лицом с преувеличенной бодростью ответил на рукопожатие Эрика. Это наводило на подозрения.

– Очень рад нашему знакомству, доктор. Моя фамилия Фестенбург.

Тот самый помощник Секретаря, который редактирует его речи.

– Как вы сказали?

– Дон Фестенбург, – он улыбался.

Молодой человек имел довольно рыхлую комплекцию, но вопреки внешней несостоятельности он излучал силу. Не такую, какой обладал Секретарь Молинари в лучшие годы жизни, – у Фестенбурга была иная энергия. Подобные люди легко поднимаются на вторые роли; перед Эриком стоял типичный «серый кардинал». Заместитель по психологической работе с населением, психотропный лидер, начальник штаба, замполит и так далее – в разные времена таких людей называли по-разному.

Эрик думал об этом, наблюдая за Фестенбургом, который взбивал себе коктейль в шейкере, сладко улыбаясь. От коктейля он отказался. С такими людьми нужно держать ухо востро, поэтому расслабляться не хотелось.

– Поскольку наш разговор протекает конфиденциально, я хочу открыть вам кое-то, доктор Арома, – продолжал Дон Фестенбург. – Я догадываюсь, что у вас на уме; несмотря на телосложение пингвина, я достаточно чувствителен. Этот вялый придурок, этот конченый иппохондрик, которого вы видели, вовсе не Джино Молинари. Это робант, механический двойник. А энергичная фигура, которую вы смотрели по телевизору, – живой человек. Понимаете? Живее всех живых. Весь маскарад затеян ради того, чтобы ввести в заблуждение наших дорогих союзничков-лильцев.

«Вот те на, – подумал Эрик. – Вот это оборот».

– Но как?..

– Пришельцы должны видеть слабость нашего лидера и не бояться нас. В противном случае землянам придется плохо. Если они сожмут кулак, в котором держат нас...

После паузы Эрик выдавил:

– Невероятно...

– Однако факт есть факт, – пожал плечами Дон Фестенбург. – Это любопытная идея из башни из слоновой кости, интеллектуальная позиция. Посмотрите на все с моей стороны, и вам многое станет ясно.

– Однако вы утверждаете нечто противоположное тому, что говорил Молинари. Кого же мне, простите, лечить? Робант не нуждается в моей опеке, а этот, второй, по телевизору, – тем более лишен необходимости обращаться к услугам трансплантолога. Что я в таком случае здесь делаю, и зачем меня приняли на работу?

Дон Фестенбург приблизился к Эрику, мотая содержимое бокала, как будто собирался выплеснуть коктейль ему в лицо. Эрику показалось, будто дохнуло спертым воздухом из шкафа, в котором хранился скелет.

– Хочу сказать еще раз: так МОЖЕТ БЫТЬ. Крошка предположений – пища для ума. Пока не узнаете Джино Молинари ближе, вы не догадаетесь о том, что происходит на свете. Его медицинская карточка тоже может быть чьим-то сочинением, как и его речи, которые, как вы знаете, пишу я.

Он подмигнул:

– Как вам такой оборот событий, доктор? Или думаете, я выжил из ума: играю с вами в кошки-мышки, жонглирую идеями? Вы так подумали? Что ж, может быть, и так. Но вы неспособны доказать мою неправоту, поскольку... – он сделал наконец большой глоток из бокала и скорчил улыбку: – вы сами видели эту запись.

– Но вы же сказали, что я смогу убедиться во всем, как только проведу медицинское обследование Секретаря, – начал Эрик, «Скорее бы», – пронеслось в голове. – Так что, если вы позволите, я хотел бы откланяться. Я пока не устроился на новом месте.

– Погодите, еще не все. Ведь вы видели только запись. А где этот человек – или робант, – выступавший с экрана? Доктор, а вы знаете, что в средние века при дворе держали людей, живших в бутылках, всю жизнь проводя в стеклянных стенках? Их помещали туда детьми, и они вырастали карликами. Сейчас иные времена, однако Шайенн – современный королевский двор, и здесь тоже есть чем полюбоваться. Возможно, вас заинтересует, как профессионала, в чисто медицинском отношении...

– Мне кажется, все, что я увижу, не укрепит мою мысль остаться в Шайенне, – отвечал Эрик таким же любезным тоном. – Так что, говоря начистоту, не знаю, стоит ли, в самом деле...

– Погодите, – схватил его за руку Дон Фестенбург, видя, что доктор направляется к выходу. – Просто я хочу показать вам кое-что, имеющее непосредственное отношение к нашему разговору. Так сказать, материальное подтверждение. Оно совершенно безопасно, герметично закупорено, как средневековые уродцы, к тому же плавает в растворе. Пойдемте?

Дон Фестенбург распахнул перед Эриком дверь.

Сунув руки в карманы свободных, чуть мешковатых брюк, он направился по коридорам Белого Дома.

– Нижний уровень, комната «3-С», – бросил он через плечо.

Они остановились перед металлической бронированной дверью с табличкой.

ВХОД ТОЛЬКО ПО СПЕЦПРОПУСКАМ. ВЫСШИЙ УРОВЕНЬ СЕКРЕТНОСТИ.

Дверь охраняли два майора из «Сикрет Сервис».

– Джино доверяет мне, – сообщил Дон Фестенбург. Сунув карточку в электронный замок, он подождал, пока дверь ответит жужжанием и распахнется перед ними.

– Прошу вас. Только предупреждаю: я воздержусь от разъяснений того, что вы увидите.

В центре мрачной холодной комнаты, как бы утопавшей в морозном сером тумане, стоял стеклянный ящик. Как и утверждал Фестенбург, герметически закупоренный. Слышалось жужжание мотора холодильной установки, перегонявшей жидкий газ.

– Взгляните, – вдруг сказал Дон Фестенбург.

Невольно остановившись, Эрик прикурил дрожащей рукой сигарету и подошел ближе.

Там, в хрустальном гробу, словно подвешенное в воздухе, плавало тело Джино Молинари. Лицо его исказила агония. Он был мертв, это определялось невооруженным глазом. Умерщвлен секретарь ООН был каким-то архаичным оружием – скорее всего, огнестрельным, – о чем красноречиво свидетельствовали кровавые раны. В теле зияло несколько дыр, и прорванная пулями униформа цвета хаки была запятнана высохшей кровью. Руки были подняты и устремлены вперед – словно в последний момент человек пытался остановить убийц.

Перед Эриком, несомненно, предстал факт политического убийства: тело было прострелено пулями, отчего конвульсивно изогнулось, едва не разорванное на части. «Какой дикий, варварский способ умерщвления, – подумал Эрик. – Однако нельзя не признать – крайне действенный и эффективный».

– Ну как? – подал голос стоявший сзади Дон Фестенбург. – Как вам экспонат номер один нашего паноптикума? Давайте предположим, что перед нами робант, дожидающийся момента, когда он понадобится Джино, точно так же сконструированный в «Дженерал Электроникс».

– Но зачем это Молинари?

– Причин может быть несколько, почесав кончик носа, сказал Дон Фестенбург. – К примеру, на случай неудачного покушения на жизнь секретаря. Экспонат может быть выставлен как доказательство его смерти, чтобы ввести противника в заблуждение. Есть вероятность, что Джино намеревается рано или поздно отойти от дел, и готовит себе достойный уход: с покушением и легендарной смертью на глазах у народа. Так сказать, стать памятником при жизни.

– И вы уверены, что это робант?

– Я ни в чем не уверен, – холодно сказал Дон Фестенбург. – Я и думать не смею о том, что это – или кто это – на самом деле. Понимаете?

Дон Фестенбург отрывисто кивнул. В помещение вошли майоры службы «Сикрет Сервис», охранявшие вход в паноптикум. Эрик понял, что удовлетворить любопытство ему не удастся: тело осмотреть не позволят.

– И давно он здесь?

– Это известно одному Джино, а уж он, будьте уверены, никому не раскрывает своих тайн. На вопросы он отмалчивается и лишь лукаво усмехается в ответ. «Погодите, Дон, эта штука нам еще ох как пригодится, – говорит он мне в своей загадочной манере».

– Но если это не робант...

– Тогда это Джино Молинари собственной персоной, растерзанный градом пулеметной очереди. Примитивное, давно вышедшее из моды оружие, однако оно не дает ни малейшего шанса восстановить организм методами трансплантационной хирургии, – Дон Фестенбург поднял указательный палец. – Видите, повреждена черепная коробка? Часть мозга безвозвратно утеряна. Если бы это был он, не удалось бы восстановить его и вернуть к жизни, никакими методами, разве что клонировать бездумную куклу из плоти. Короче говоря, те, кто устроил покушение, знали, чего добивались, – и добились своего. Итак, вопрос: если это Джино, то откуда он взялся? Из будущего? Если мы поверим в сказки о веществе, сотворенном в одном из филиалов вашей фирмы... то очень может быть, что дело обстоит именно так. А вы что думаете на этот счет? – Фестенбург с интересом уставился на Эрика.

– Ничего, – признался Эрик. Ему были известны только слухи.

– В любом случае, это труп, – сказал Фестенбург. – И день за днем он приводит меня во все большее смятение, не дает мне спокойно жить, ставит все новые и новые загадки. Может, это Джино, которого убили в параллельном мире агенты Лилии? – судя по мрачным оттенкам в голосе, Дон Фестенбург больше не шутил. – Возможно, это альтернативный мир, в котором Земля не вступила в войну на стороне Звездной Лилии, и секретаря убили агенты их контрразведки. И тогда Джино пытается отыграться, взять реванш в этом мире... как вы думаете, доктор? Может такое существовать в действительности? Медицина допускает подобное?

«Допускает: двери психушки открыты для всех», – подумал Эрик. А сам ответил:

– Я слишком мало знаю об этом препарате, чтобы делать выводы...

– Очень жаль. Я надеялся, что хотя бы вы раскроете мне глаза на происходящее. Разочарован. Ведь вы беседовали с Молинари. Для этого я, собственно, и привел вас сюда. Хорошо, попробуем подойти к делу с логической стороны. Предположим, перед нами настоящий труп, из данного измерения, не имеющий ничего общего с этой магией – путешествиями во времени и прочим, – Дон Фестенбург замялся, не уверенный в своих рассуждениях. – В таком случае напрашивается убийственный вывод...

– Продолжайте, – напряженно сказал Эрик, который, казалось, сам начал догадываться.

– Нет никакого Джино Молинари!

Эрик хмыкнул.

– Неплохо придумано.

– Все они робанты. Один с программой здорового и энергичного человека, выставленный на обозрение народу. Второй изображает больного, полумертвеца, для успокоения врагов и так называемых «союзников». И третий – истинный труп в хрустальном гробу – для того, чтобы предъявить в нужный момент, когда игра будет кончена.

Дон Фестенбург ораторским жестом показал на стеклянный ящик с «заморозкой» в подтверждение своих слов.

– И неизвестно, не появятся ли другие варианты Джино Молинари. Логично? Могу себе представить, какие будут двойники. Как думаете?

– Вероятно, здоровяк, супермен, – предположил Эрик. – Такого не хватает в этой логической цепи. На случай, если потребуется доказать миру, что секретарь выздоровел. Кстати, вы читали его историю болезни?

– Само собой, – кивнул Дон Фестенбург. – Кстати, еще одна интересная деталь бросается в глаза при чтении этого прелюбопытного в своем роде документа. Все анализы брались со стороны: никто из медицинского штата, включая Тигардена, не имеет к ним ровным счетом никакого отношения. Я проверял, не трудитесь спрашивать нашего старого больного доктора, он и так на грани помешательства от того, что происходит вокруг. И вас, доктор, ни к каким обследованиям не подпустят, даже не думайте. Все, что вам остается, – ваши «умные приборы», которые лечат тело без вашего вмешательства. Вы можете прикасаться к телу Молинари годами, но вам не дадут проникнуть внутрь.

– У вас очень... развитое воображение, – заметил Эрик.

– Это не имеет отношения к делу. У вас, думаю, тоже вращается в голове немало идей, как все это объяснить.

– Ваш ум повышенно возбудим.

– Имеете в виду щитовидку? Да, по цвету моего лица вы вправе вынести подобный диагноз. Но не путайте причину и следствие. Все мои предположения основаны на фактах, – подчеркнул Дон Фестенбург. – Я хочу знать, кто такой Джино и к чему он стремится, чего добивается. Это человек необычайно хитрый и дальновидный, незаурядного склада ума. С возможностями, которые дает должность, с экономическими и человеческими ресурсами, которые находятся в его распоряжении, он способен на многое. Но при этом на стороне Молинари всего одна вшивая планетка, в то время как у них – целая звездная империя, включающая двенадцать планет и восемь лун. Вы сами знаете, доктор, это не дает ему покоя; ситуация вгоняет его в гроб. Понимаете, о чем я? Теперь главный вопрос: что позволяет ему оставаться живым? Вот истинное чудо.

– Думаю, вы правы.

Становилось яснее, почему Молинари принял его на работу.

– А с этой нимфеткой уже встречались?

– Вы имеете в виду Марию Райнеке?

– Только представьте себе, когда планета на грани гибели, Молинари, зная, что мы обречены, что достанемся ригам, если Звездная Лилия не предпримет чего-нибудь, – заводит себе Лолиту. Наглую, надменную, самоуверенную кокотку с изломанной неустойчивой психикой подростка и маньячки. Вы же видели, наверное, как она поднимает его из постели? Как заводную куклу. Вы слышали о дзене, доктор? Так вот, это один из коанов, или парадоксов, потому что Мария должна была стать последней соломинкой, которая утопит Джино. Невольно пересмотришь всю жизнь человеческую: ведь мы никогда не знаем, что такое последняя капля, та, что переполняет чашу. За ней может последовать нечто совершенно новое и невообразимое. Честно говоря, я Марию терпеть не могу, – Дон Фестенбург поморщился при одной мысли о Марии Райнеке. – Она отвечает мне взаимностью, с такой же интенсивностью. Нас связывает только общее дело.

– Какое же?

– Мы оба работаем на Джино. Разве вы не видите результатов?

– Интересно, а Мария видела пленку со здоровым Молинари?

Дон Фестенбург посмотрел на Эрика округлившимися глазами:

– А что? Хорошая мысль. Может, ей стоило бы на него полюбоваться. Впрочем, это меня не касается. Кстати, доктор, к моей теории, что на записи может быть не робант, а человек, магнетический, харизматический лидер. Если Мария увидит его – другие Молинари просто исчезнут, потому что на пленке существует именно такой Молинари, каким Мария хочет видеть Джино в жизни.

«Интересно, а как к этому отнесся бы сам Молинари?» – подумал Эрик. Вероятно, это объясняло, почему Секретарь так долго держит карту с двойником в рукаве.

– Одно только не дает мне покоя: если он робант, как Мария до сих пор не обнаружила этого?

– То есть?

– Как бы помягче выразиться... неужели она могла не заметить, что на протяжении довольно-таки долгого времени является любовницей побочного продукта компании «Дженерал Электроникс»?

– Доктор, меня это начинает утомлять, – поморщился Дон Фестенбург. – Давайте закончим дискуссию. Вам пора осваиваться на новом месте, обустраивать быт, а мне... тоже пора возвращаться к неотложным делам.

Офицеры из «Сикрет Сервис» расступились.

– Я все же не могу поверить... поскольку лично встречался с Джино Молинари и...

Фестенбург обернулся от дверей.

– Но не встречались с тем, кто снят на пленке, – спокойно возразил он. – Который, быть может, происходит из другого мироздания, в котором Земля способна отразить заговоры и агрессию внешних противников и лукавых союзников. Трое или даже четверо Молинари могут составлять целый военный совет. Ничего мыслишка? Представляете, что они способны выработать, к каким результатам прийти? Один ум в четырех ипостасях.

– Как вы разбежались. Не забывайте, что один уже труп.

– Не имеет значения, – Дон Фестенбург снова предупреждающе поднял палец, даже напутственно как-то поднял. – Главное – опыт. – И, переступая порог, добавил: – Одна только встреча с инвалидом произвела на вас огромное впечатление, согласитесь.

– Да уж.

– То-то.

На пороге появился служащий-робант в униформе.

– Доктор Арома, вас срочно желает видеть Генеральный Секретарь Джино Молинари. Мне поручено проводить вас в его кабинет.

– Ой, – сказал Дон Фестенбург, нервничая. – Кажется, я вас задержал.

Эрик без слов проследовал за робантом по коридору к лифту. Он интуитивно чувствовал, что вызов не просто так.

Молинари ждал его в кабинете, сидя в инвалидной коляске на колесиках, с посеревшим, осунувшимся лицом.

– Где вы были? – пожаловался он. – Впрочем, не имеет значения. Доктор, ожидается срочная конференция: прибыли полномочные представители Лилии, и вы должны присутствовать на ней. Я чувствую себя не совсем хорошо, поэтому в любой момент может понадобиться ваше вмешательство.

– Нельзя ли отложить?

– Ни в коем случае. Прилетел премьер. Очевидно, намечается что-то серьезное; лильцы хотят доконать меня. Премьер не может задерживаться более суток – нас разделяют громадные расстояния, парсеки пути.

Секретарь нажал кнопку в подлокотнике, и коляска покатилась за дверь.

– Пойдемте, доктор. Совещание начнется с минуты на минуту.

– Я встречался с Доном Фестенбургом.

– А-а, этот крысеныш... Умный малый, не правда ли? И способный ученик. Что он вам показывал?

Эрик смолчал. Вряд ли стоило рассказывать секретарю про его труп, особенно после того, как он только что жаловался на здоровье. Поэтому Эрик просто ответил:

– Водил меня по зданию.

– О-о, Дон Фестенбург может работать в Шайенне экскурсоводом: он у меня в доверии, поэтому знает все уголки в Белом Доме.

Они свернули за угол, где Молинари моментально окружила толпа переводчиков, чиновников министерства иностранных дел и вооруженной охраны. Тележка Молинари исчезла среди них, и теперь Эрик только слышал голос вождя.

– Прибыл Френик, собственной персоной. Представляю, чего лильцы хотят! Но мы еще посмотрим; лучше не загадывать вперед, они ведь телепаты. Предположениями только облегчаешь им работу.

«Френик», – внезапно холодом обожгло спину Эрика. Сам премьер-министр Звездной Лилии.

Неудивительно, что Молинари захворал.