"Предпоследняя истина" - читать интересную книгу автора (Дик Филип Кайндред)

Глава 15

Из искореженных; плохо сохранившихся развалин, стоявших тут некогда высотных зданий, четверо бородатых мужчин вышли навстречу Николасу Сент-Джеймсу.

– Как случилось, - спросил один из них, - что тебя не засекли железки?

Одежда незнакомцев вид имела довольно жалкий, но сами они выглядели здоровяками.

Чувствуя смертельную усталость, Николас посмотрел на них и уселся на обломок камня, тщетно пытаясь нащупать сигарету в кармане куртки - железки отобрали у него сигареты. Собравшись с силами, он сказал:

– Засекли. Двое. Когда я вышел на поверхность. Вероятно, они услышали вибрацию землеройки.

– Они хорошо слышат вибрацию, - сказал главный из незнакомцев. Любых машин. И радиосигналы. Если, например…

– Я разговаривал по радиотелефону, и они записали весь разговор.

– Почему же они тебя отпустили?

– Они были уничтожены, - объяснил Николас.

– Что, твои коллеги по убежищу вышли на поверхность и прикончили их?

Мы так и поступили. Нас было пятеро. И они схватили того, кто вышел первым. Они не собирались его убивать, они хотели утащить его в один из этих… ну как их… ну да, жилых комплексов Рансибла. В одну из этих тюрем. - Он внимательно смотрел на Николаса. - А мы напали на них сзади.

Но так случилось, что они убили первого из нас, а точнее, его убили, когда мы стали стрелять по железкам. Думаю, это была наша ошибка. - Он замолчал, потом сказал:

– Меня зовут Джек Блэр.

Один из бородачей спросил:

– А ты из какого убежища?

– Из "Том Микс".

– Оно здесь поблизости?

– Четыре часа ходьбы.

Николас замолчал. Да и собеседники не знали, что сказать, все ощущали неловкость и смотрели в землю.

Потом Николас сказал:

– Двое железок, схвативших меня, были уничтожены Талботом Йенси.

Бородачи смотрели на него пристально, не мигая.

– Это чистая правда, - сказал Николас. - Я понимаю, что это звучит довольно странно, но я и в самом деле видел его. Он не собирался выходить из своего укрытия, он хотел остаться незамеченным, но мне удалось рассмотреть его. И у меня нет никаких сомнений в том, что это был именно он. - Четверо бородачей не отводили от него глаз. - Да и как я мог не узнать его? - сказал Николас. - В течение пятнадцати лет я четыре или пять раз в неделю видел его по телевизору.

После недолгой паузы Джек Блэр сказал:

– Дело в том, что на самом деле Талбота Йенси не существует.

В разговор вступил еще один из них:

– Ты разве не знал, что это чучело?

– Как это? - переспросил Николас. И сразу все понял; за долю мгновения он постиг гигантские масштабы опутавшей их лжи. Настолько гигантские, что описать их не было никакой возможности. Этим людям нечего было и думать справиться с этой задачей. Он должен понять, осознать этот обман сам, испытать его на своей собственной шкуре.

Блэр сказал:

– То, что видел на экране телевизора каждый вечер там, в подземном убежище, - как ты его назвал, "Том Микс"? - то, что вы называли Йенси, Заступник - это на самом деле робот.

– Даже не робот, - поправил его другой, - не самостоятельно мыслящее устройство, а просто чучело, которое сидит за столом.

– Но оно же говорит, - попытался возразить Николас. - Рассказывает о патриотизме. То есть, я не хочу с вами спорить, я просто не понимаю.

– Он говорит, - пояснил Блэр, - потому что огромный компьютер, который называется Мегалингв 6-У или как-то в этом роде, передает текст в это "чучело".

– А кто создает программы для компьютера? - спросил Николас. Все разговаривали очень медленно, словно во сне, как будто пытались говорить под водой и на них давила огромная тяжесть. - Кто-то же пишет для него речи, сам он не…

– У них много специалистов, - сказал Блэр, - их называют йенсенистами. Те йенсенисты, которые работают в Литературном отделе, пишут речи и загружают их в Мегалингв 6-У, а он как-то обрабатывает слова, придает им нужную интонацию. И затем "чучело" говорит их. И поэтому выглядит как живое. Речь записывают на пленку, а потом ее просматривает в Женеве тип, который всем этим заправляет. Зовут его Броз. И, если он одобрит сделанную запись, то ее по телекабелю покажут всем подземным убежищам Зап-Дема.

Один из мужчин добавил:

– В России тоже есть такое "чучело".

Николас спросил:

– А как же война?

– Она давно уже закончилась, - ответил Блэр.

Николас кивнул:

– Я понимаю.

– Киностудия в Москве принадлежит и тем и другим, и нью-йоркское Агентство тоже совместное предприятие. Московской студией руководит талантливый "красный" режиссер Айзенблад, он снимает фильмы о разрушении городов, которые ты видел по телевизору. Обычно он снимает "в миниатюре", пользуясь макетами, а иногда - в натуральную величину. Например, когда он снимает сражающихся железок. Он настоящий профессионал. Я имею в виду, его фильмы не вызывают подозрений. Я помню их, а иногда нам удается настроить приемник, и тогда мы ловим эти передачи. Когда мы жили под землей, мы тоже верили этим фильмам. Он, этот Айзенблад, и йенсенисты обманули в общем-то всех, кроме тех жителей убежищ, которые выходят на поверхность. Как ты, например.

Николас сказал:

– Я вышел на поверхность не потому, что догадался.

Кэрол начала догадываться, сказал он себе. Кэрол была права. Она сообразительнее меня. Она знала об этом.

– И вся Земля выглядит так? - Он показал на руины Чейенна. Радиация? Развалины?

– Конечно, нет! - взволнованно ответил Блэр. - Это одна из "горячих зон", которых осталось уже немного. Все остальное - парк. Они превратили весь мир в огромный парк и разделили его между собой на поместья, каждому из них, йенсенистов, принадлежит множество железок. Как у королей в Средние века. Это даже интересно. - Он заговорил тише. - Но, я думаю, это нечестно. По крайней мере, я так считаю.

Бородачи дружно затрясли головами в знак согласия:

– Это несправедливо. В этом не может быть никаких сомнений.

Николас спросил:

– Как же вы живете? Где берете еду? И сколько вас?

– В нашей группе двести бывших жителей убежищ, - ответил ему Блэр. Мы живем в развалинах Чейенна. Мы должны были бы попасть в тюрьмы огромные жилые комплексы, которые строит человек по фамилии Рансибл. Они неплохие, эти жилые комплексы, в них, по крайней мере, не чувствуешь себя как мышь в мышеловке. Но мы хотели… - Он махнул рукой. - Я не могу это объяснить.

– Мы хотим свободно передвигаться, - объяснил один из бородачей, - но на самом деле нам это не удалось. Мы не можем выйти из Чейенна, потому что нас поймают железки.

– А почему они не охотятся за вами здесь? - спросил Николас.

– Они охотятся, - ответил Блэр, - но делают это скорее для проформы.

Понимаешь? Эта земля - часть нового поместья, которое только строится, вилла еще не закончена, и радиация тут еще есть. Но сюда рискнул приехать один йенсенист. Если его не убьет радиация, имение останется за ним. Эта земля станет его поместьем, и он будет здесь хозяином.

Николас сказал:

– Дэвид Лантано.

– Правильно. - Блэр как-то странно посмотрел на него. - Откуда ты его знаешь?

– Железки, напавшие на меня, принадлежали ему.

– И они хотели убить тебя?

Он кивнул.

Четверо обменялись встревоженными взглядами, поняв друг друга без слов:

– А Лантано был на вилле? Одобрил он их решение?

– Нет, - ответил он. - Они попытались связаться с ним, но им не удалось. Они приняли решение самостоятельно.

– Тупые чурбаны! - выругался Блэр. - Лантано не разрешил бы им убивать! Я в этом совершенно уверен. Он не решился бы на убийство. Они же были созданы для того, чтобы убивать. Я имею в виду, что многие железки ветераны войны: они приучены уничтожать все живое. Остановить их может только приказ хозяина. Но тебе повезло - ты сумел спастись. Хотя это было ужасно. Просто ужасно.

– Но, - вступил в разговор один из бородачей, - что он сказал о Йенси? Разве это возможно?

– Я видел его, - повторил Николас, - я уверен в том, что это был он.

Джек Блэр заговорил, он цитировал какой-то неизвестный Николасу текст:

– "Я видел Бога! Есть у вас сомнения? Вы осмеливаетесь сомневаться в этом?!". Какое оружие было у того парня, который тебя спас? Лазерный пистолет?

– Нет. Железка превратился в пыль. - Николас попытался объяснить, что освобождение пришло внезапно. - От них остались только две кучки сухих опилок, напоминающие ржавчину. Вам это что-нибудь говорит?

– Это новое оружие, оно только у йенсенистов, - кивнул Блэр. - Так что тебя спас йенсенист, у бывших жителей убежищ такого оружия нет. Я даже не знаю, как оно называется. Но, должно быть, оно сделано еще во время войны, и такого оружия у них много. Время от времени, когда соседям-йенсенистам не удается провести межу между двумя поместьями, они бросаются в арсенал-хранилище в Агентстве, в Нью-Йорке - это там, где фабрикуются "печатные материалы". Потом сломя голову бросаются к своим аэромобилям и мчатся в свои поместья - и ведут своих железок в бой. Это просто смешно; они набрасываются друг на друга как ополоумевшие, после чего выводят из строя дюжину-другую железок или просто их калечат, достается иногда и йенсенистам. А затем отправляют покалеченных железок в ближайшие подземные убежища, чтобы их там отремонтировали. Они ведь вечно стремятся увеличить свои свиты и закрепить за собой железок новых, более совершенных типов, которых изготовляют под землей.

– В поместьях у некоторых йенсенистов содержатся до двух тысяч железок. Целые армии, - добавил другой.

– Поговаривают, что у Броза, - сказал Блэр, - десять или одиннадцать тысяч железок, хотя чисто формально все без исключения железки Зап-Дема находятся в распоряжении генерала Холта. Он может, как вы понимаете, воспользоваться своей властью и отменить распоряжение любого йенсениста, любого хозяина поместья, и призвать на службу своих железок. За исключением железок Броза. - Он понизил голос:

– Никто не может отменять приказы Броза. Броз - самый главный. Только он может входить в то хранилище, где хранится самое совершенное оружие, которое так и не было применено. Это ведь страшное оружие, и если бы его пустили в ход, то от нашей планеты остались бы одни воспоминания. Война прекратилась как раз вовремя. Если бы она продлилась еще месяц - конец. - Он махнул рукой.

– Мне очень хочется закурить, - сказал Николас.

Четверо бородачей посовещались, и один из них неохотно протянул Николасу пачку "Лаки Страйк". Николас бережно взял одну сигарету и вернул драгоценную пачку.

– У нас ведь ничего нет, - извиняющимся тоном сказал Блэр. - Правда, новый хозяин, начавший здесь строить поместье, этот Дэвид Лантано, парень неплохой. Я бы даже сказал, что он не позволяет своим железкам выкурить нас отсюда. Не разрешает им врываться в наше логово, но это только тогда, когда он сам здесь. Он как бы заботится о нас. Снабжает нас едой. - Блэр замолчал, а потом снова заговорил, причем Николас не мог понять то выражение, которое появилось у него на лице:

– И сигареты. Да, он и в самом деле пытается нам помочь. И таблетки, он самолично сбрасывает нам с аэромобиля противорадиационные таблетки. Он и сам принимает их. Я имею в виду, он вынужден это делать.

– Он болен, - добавил другой бывший житель убежища. - Он сильно обожжен. Понимаете ли, по закону он должен проводить здесь двенадцать часов в сутки. И он не может сидеть в подвале, как мы. Это мы живем под землей и вышли мы только потому, что заметили вас. - Блэру он нервно сказал:

– Нам лучше побыстрее убраться обратно в логово. Для одного дня мы уже получили вполне достаточно. - И показал на Николаса:

– И он тоже, ведь он уже несколько часов на поверхности.

– Вы берете меня с собой? - спросил Николас. - Я могу жить у вас, ребята? Я вас правильно понял?

– Само собой, - кивнул Блэр, - так наша община и появилась. Неужели ты мог подумать, что мы прогоним тебя? Нет, мы не такие. - По-видимому, он разозлился не на шутку. - Чтобы тебя убил какой-то железка? Ну, нет. Мы этого не допустим! - Он помолчал, потом заговорил снова:

– Это своего рода благотворительность. Можешь оставаться у нас сколько хочешь - мы приглашаем тебя. Позже, когда сориентируешься в обстановке, ты, если захочешь, можешь им сдаться и поселиться в одном из тех жилых комплексов, в которых живут уже сотни тысяч бывших жителей убежищ. Но это твое личное дело. Однако пора идти.

Он зашагал среди развалин по едва заметной тропинке, все остальные, в том числе и Николас, зашагали за ним гуськом.

– Иногда уходит несколько недель, - сказал Блэр через плечо, - чтобы полностью "прочистить мозги", отделаться от всего, чем ты был нашпигован за пятнадцать лет просмотров телепередач. - Он на мгновение остановился и как-то очень искренне сказал:

– Рассудком ты уже со всем этим примирился, но я знаю, что сердцем, душой еще нет. Для этого нужно время. Никакого Йенси нет и никогда не было. Никогда, мистер Сент-Николас.

– Нет, - поправил его Николас, - Николас Сент-Джеймс.

– Йенси никогда не существовал, хотя война поначалу и в самом деле была, посмотри только. - Он показал на развалины, раскинувшиеся на многие мили, на Чейенн. - Но Йенси изобрел Стэнтон Броз, воспользовавшийся идеей западногерманского продюсера, жившего в прошлом веке, ты, наверное, слышал о нем. Но тот умер до того, как ты появился на свет, а они все еще показывают его документальные фильмы: "Победа на Западе", двадцатипятисерийный фильм о Второй Мировой войне. Я смотрел его еще ребенком.

– Ну конечно, - сказал Николас, - Готтлиб Фишер.

Он видел, причем много раз, этот ставший уже классическим документальный фильм, который ставили на один уровень с такими фильмами как "Головокружение", "На западном фронте без перемен" и "Голубой ангел".

И он изобрел Йенси? Готтлиб Фишер? Николас шел за четверкой бородачей, совершенно сбитый с толку, и очень хотел прояснить все сразу.

– Но почему он это сделал?

– Чтобы добиться власти, - ответил Блэр не останавливаясь; они уже очень спешили, стремясь как можно быстрее добраться до своего "логова", глубокого подвала, который уцелел под водородными бомбами, превратившими эту местность в "горячую зону".

– Ага, - понимающим тоном повторил Николас, - чтобы добиться власти.

– Помнишь, Фишер исчез во время того злополучного полета на Венеру.

Он хотел стать одним из первых покорителей космоса, он не мог не отправиться в тот рейс, и на этом для него все закончилось, потому что…

– Я помню, - сказал Николас. В газетах тогда появились огромные заголовки. Преждевременная смерть Готтлиба Фишера; топливо, хранившееся в трюмах его космического корабля, вспыхнуло при повторном вхождении в…

Фишер погиб, не дожив до сорока, и никто уже не мог сделать документальный фильм, равный "Победе на Западе". Только в 90-е годы, незадолго до войны, появились интересные фильмы какого-то русского, советского режиссера, которые, впрочем, в Зап-Деме были запрещены… Как его звали?

Стараясь не отставать от быстро шагавших бородачей, Николас попытался вспомнить фамилию русского режиссера: Айзенблад. Тот самый Айзенблад, который, как только что сказал Блэр, фальсифицирует сцены войны для показа жителям убежищ, как в Зап-Деме, так и в Нар-Паке - они придают достоверность той лжи, из которой состоят речи Йенси. Так что жителям Зап-Дема не раз приходилось смотреть фильмы Айзенблада.

Разумеется, Восток и Запад уже не враждуют. Айзенблада уже никто не считает "вражеским" режиссером, как в те времена, когда Николаса Сент-Джеймса, его жену Риту и его младшего брата Стью буквально под дулами автоматов загнали в "Том Микс", как он полагал тогда, на целый год, ну самое большое, как предсказывали закоренелые пессимисты, - на два.

Пятнадцать лет. И из них…

– Скажите мне точно, - попросил Николас, - когда закончилась война?

Сколько лет тому назад?

– Мой ответ тебя огорчит, - сказал Блэр.

– Все равно, говори.

Блэр согласился:

– Тринадцать лет тому назад. На земле война продолжалась только два года, после года военных действий на Марсе. Так что тринадцать лет вам полоскали мозги. Извини, Ник, я опять забыл твою фамилию. А тебе не нравится, когда тебя называют Ником?

– Все равно, - пробормотал Николас. И подумал о Кэрол с Ритой, и старике Мори Соузе, и всех остальных - Йоргенсоне, Фландерсе, Холлере, Гиллере, Христиансее, Петерсоне, Гранди и Мартино, обо всех вплоть до Дэйла Нюнса, вплоть до политкомиссара Дэйла Нюнса. Знал ли Нюнс? Николас подумал: если Нюнс знает, я убью его собственными руками, и ничто меня не остановит. Но в настоящий момент это невозможно, потому что комиссар Нюнс закрыт там, внизу вместе с остальными. Но он был с ними не всегда.

Только…

Нюнс знал. Он только несколько лет назад спустился по шахте, прибыв к ним по поручению правительства Ист-Парка, от самого Йенси.

– Послушайте, мистер Джеймс, - сказал один из бородачей, - позвольте спросить вас, если вы не догадались о том, что война уже закончилась, зачем вы вышли на поверхность? Я имею в виду, что вы не ожидали увидеть здесь ничего другого, кроме сражений, а по телевизору они ведь все время твердят, я точно это помню, что появившихся на поверхности расстреливают на месте…

– С ним это чуть не произошло, - вставил Блэр.

– …из-за мешочной чумы и вонючей усушки, которых в действительности не существует. Эти две заразные болезни - еще одна их подлая выдумка, хотя мы на самом деле выпускали ужасный нервно-паралитический газ. К счастью, советская ракета накрыла химический концерн в Нью-Джерси, где его производили, вместе со всем персоналом. В той зоне, где мы находимся, радиация все еще высокая, хотя вся остальная поверхность Земли…

– Я поднялся на поверхность, - ответил Николас, - чтобы купить искусственную поджелудочную железу. Искусственный внутренний орган. На черном рынке.

– Да нет тут никаких искусственных органов, - сказал Блэр.

– Я бы…

– Да нет их! Вообще нет! Их не могут получить даже йенсенисты, потому что они все "закреплены" за Брозом. Все. На законных основаниях они принадлежат только ему. - Блэр обернулся, гнев исказил черты его лица как у марионетки, выражение лица которой зависит от пальцев актера. - Все они предназначены только для восьмидесятидвух-или восьмидесятитрехлетнего Броза, который весь, за исключением мозга, состоит из искусственных органов. Фирма, их производившая, уничтожена. И никто теперь не в состоянии их сделать, мы деградировали - вот к чему привела война.

Йенсенисты, правда, пытались, но их изделия после пересадки не служили больше месяца или двух. Не забывай, что их невозможно сделать без так называемой "высокой технологии", которая в значительной степени утрачена, ведь это была настоящая война. Настоящая, пока она шла. И вот у йенсенистов их поместья, а вы, ребята, надрываетесь там внизу - мастерите для них железок, а они как угорелые носятся повсюду на своих чертовых аэромобилях, Агентство в Нью-Йорке штампует речи и Мегалингв 6-У постоянно загружен - дерьмо! - Он замолчал.

Николас снова сказал:

– Я должен раздобыть поджелудочную железу.

– Ты не сможешь ее достать.

– Тогда я должен возвратиться обратно в "Том Микс" и рассказать им всю правду. Они смогут вздохнуть свободно и перестать бояться, что убежище закроют из-за недовыполнения плана. И они смогут выйти оттуда.

– Разумеется, они смогут выйти - и стать узниками, но уже на поверхности Земли. Я не считаю, что так будет лучше. Рансибл начинает строить в Южной Юте новый огромный жилой комплекс. Видишь, мы в курсе событий, потому что Дэвид Лантано дал нам длинноволновой приемник, только приемник, без телевизора, но он ловит ту информацию, которая предназначена не для убежищ, а для поместий. Йенсенисты любят поболтать друг с другом по вечерам, потому что испытывают одиночество. Обычно в имении площадью пятьдесят тысяч акров живет один только хозяин со своими железками.

– Без семьи? - спросил Николас. - И без детей?

– Они, как правило, бесплодны, - ответил Блэр. - Понимаешь ли, они во время войны находились на поверхности. В основном в Военно-Воздушной Академии в Ист-Парке. И они выжили, эти сливки общества, курсанты Военно-Воздушной Академии. Но лишены потомства. Так что они дорого заплатили. Очень дорого. За то, что получили взамен. За то, что они были курсантами привилегированного учебного заведения, надежно укрытого от бомб в Скалистых Горах.

– Мы тоже дорого заплатили, - сказал Николас. - И что мы получили взамен?

– Не спеши, - сказал Блэр, - хорошенько подумай, прежде чем решишь возвратиться в свое убежище и рассказать обо всем. Потому что то, как люди живут здесь…

– Здесь им будет лучше, - вмешался в разговор один из их спутников. Ты уже позабыл, каково там, внизу, и видно, твоя память, как у Броза, начинает слабеть от старости. Рансибл о них позаботится. Он ведь отличный строитель - у них будут теннисные столы, плавательные бассейны и "паласы" на полах.

– Тогда почему, - спросил Блэр, - ты поселился в этих развалинах, а не отдыхаешь в шезлонге у бассейна в одном из этих комплексов?

Бородач недовольно проворчал:

– Просто мне нравится быть свободным.

Все промолчали. Его ответ не нуждался в комментариях.

Всплыла, впрочем, другая тема для разговора, и Блэр, как бы размышляя вслух, сказал Николасу:

– Я все же никак не пойму, Ник, как тебя мог спасти Талбот Йенси, если Талбота Йенси в действительности не существует?

Николас ничего не ответил. Он устал так, что говорить у него не было сил.

И, к тому же, он сам ничего не понимал.