"Портал на Керторию" - читать интересную книгу автора (Дихнов Александр)

Глава 6

Утро третьего дня полета я встретил в настроении спокойном, где-то даже меланхолическом. Сидя в кают-компании и поглощая в одиночестве скудный завтрак, состоящий из разогретой пиццы, я размышлял о вещах простых и бестревожных. В частности, как я мучил бы прежнего хозяина «Элейн», если б тот паче чаяния попался мне в руки. Скажем, достаточно было бы потчевать его содержимым собственного холодильника на протяжении месяца? Или он оказался бы слишком привычен, и следовало разнообразить диету чипсами?..

Наверное, подобные мысли могут выглядеть странными для человека, очутившегося в крайне запутанной и опасной ситуации, но против правды не попрешь. Еще, разумеется, можно сделать предположение, будто за последние дни я уже разгадал все секреты, составил гениальный всеобъемлющий план действий и теперь умиротворенно ожидал подходящего момента для его осуществления, но это будет так же похоже на истину, как кролик на удава…

Истина же заключалась в том, что я был вынужден расписаться в собственном умственном бессилии. Пытаясь распутать клубок, закрученный моими соотечественниками, и трепыхаясь в паутине недоказанных гипотез, версий и предположений, я чувствовал себя чрезвычайно урбанизированным господином, неожиданно оказавшимся посреди глухих джунглей, когда невозможно распознать зло или благо, опасность или спасение даже прямо под собственным носом…

Справедливости ради стоит отметить – героических усилий для проникновения под покровы тайн я все же не прикладывал. Вечером первого дня я вообще себя не утруждал, ссылаясь на то, что в те сутки пережито было достаточно – можно и отдохнуть, а весь второй день проторчал в рубке, в первой половине позволив себе понервничать относительно того, удастся ли нам беспрепятственно покинуть пределы Рэнда. Когда же это произошло, я приступил к осторожным расспросам Тома Карверса. Но ничего оригинального не выяснилось – как нетрудно было предположить, при отлете с Антареса герцог Лан откомандировал своего телохранителя мне в помощь «вплоть до нового распоряжения». Я не стал педантировать и интересоваться, как, по мнению Карверса, должен поступить новый приказ на яхту, не оборудованную генератором мультилинии, но сам над этим поразмыслил… Собственно, нельзя было исключать, что у герцога Лана могли найтись способы связи с подчиненным, но куда более вероятным выглядел другой вариант. Если мой дядя, предназначавший «Элейн» на заклание, поделился с Ланом своими намерениями, и тот решился по какой-то причине пожертвовать телохранителем, то, понятное дело, не озаботился проблемой отдачи распоряжений на тот свет. В таком случае коалицию двоих – Принца и барона Детана – можно было без боязни расширить до троих, приплюсовав еще и Лана. Соображение, отнюдь не вызвавшее у меня прилив жизнерадостности. Затем мои мысли двинулись дальше. Точнее, попытались двинуться, потому как я очень быстро и надежно запутался в вышеупомянутых тенетах, признал поражение и отправился спать…

Теперь же, с утра, я даже не предпринимал потуг вновь поразмыслить, решив последовать поговорке: одна голова – хорошо, а две – лучше… Только вот вторая голова временно отсутствовала: мистер Карверс в этом качестве не рассматривался изначально, а Гаэль явно впала в депрессию – почти не покидала облюбованную каюту, на вопросы отвечала односложно и даже не огрызалась. А посему я предпочитал к ней лишний раз с разговорами не лезть, хотя и сочувствовал, что скрывать… Парадоксальная ситуация, если рассматривать ее в исторической перспективе наших отношений – совсем ведь не за горами было время, когда я мечтал, чтобы она хоть ненадолго оставила меня в покое, а теперь сам испытывал неудобство из-за ее отсутствия…

Как раз когда я неторопливо изучал данный парадокс (с той точки зрения, следовало делать из него выводы или все же нет), предмет моих мыслей появился в кают-компании и, поприветствовав меня достаточно дружелюбным кивком, устремился к холодильнику. Такое проявление аппетита было сочтено мной за добрый знак, и я принялся наблюдать за Гаэлью с живейшим интересом, хотя и знал, что сейчас вспышки раздражения не миновать…

– И это все?! Ну и ну. Не ожидала от вас, герцог!

– Харчи остались от прежних хозяев, – поспешил оправдаться я, и она кивнула с легким смешком:

– И обстановка тоже. Немного не в вашем вкусе, на мой взгляд… В качестве дополнительного штриха бортовые огни этой посудины следовало бы прикрыть красными фильтрами.

Намек на публичный дом был вполне уместен, и хоть я не являлся автором интерьера, все равно смутился… Гаэль же бросила пиццу в печку и заметила:

– Кстати, даже эта дрянь заканчивается. Так же, как и мои сигареты. Да и вообще я не отказалась бы иметь под рукой какие-нибудь напитки, кроме пива и кофе!

– Не вижу проблемы – сядем на ближайшей планете рядом с супермаркетом.

По-моему, ответ был вполне логичным и мирным, но она неожиданно резко обернулась и нахмурилась:

– Мы не торопимся, что ли?.. Где мы вообще находимся? И куда летим? Я пожал плечами.

– Так, гуляем… Наверное, уже где-то на подступах к Антаресу.

– О! Моцион – это хорошая идея, – одобрила она. – Как додумались?

Прежде чем ответить, я пригляделся к ней повнимательнее – лицо осунувшееся, под глазами темные мешки, но макияж сделала, смотрит живо, еду и выпивку приличную опять же требует…

– Да вы никак оправились! – вынес я заключение, а она положила пиццу на тарелку, заняла место напротив меня, занесла нож с пилкой и… неожиданно помахала ими в воздухе.

– Я подумала, что негоже распускать нюни, когда ждет столько важных дел. Но раз мы гуляем, то могу пойти и погрустить еще!

– А вдруг не получится? – предположил я. – Да и неинтересно по второму кругу – свежесть и острота ощущений теряются безвозвратно…

Судя по тому, что нож с вилкой едва не устремились ко мне, она действительно была в порядке, поэтому я примиряющим тоном признался:

– Если честно, я ни в чем не могу разобраться.

– О! Неужели вам нужна моя помощь? – резво воскликнула она и приступила наконец к завтраку. – Нет-нет, я – с удовольствием! Но вам придется-таки рассказать мне историю с начала до конца…

Именно это я собирался сделать. Но, как и всегда, в самый неподходящий момент в голову полезли сомнения, ведь со времени моих размышлений, посвященных проблеме доверия в отношениях с Гаэлью, никаких изменений не произошло. Тот факт, что ее пытались убить, ничего, кроме собственной прискорбности, не доказывал. Вот если б знать, кто заложил мину и зачем… Но как раз для выяснения этого и требовалось раскрыть карты. Похоже на еще один очаровательный замкнутый круг, не правда ли?

Однако у всех моих высокомудрых колебаний был один существенный недостаток – они были бесполезны, как прием минеральной воды, когда почки уже отвалились. Гаэль, прекрасно понимавшая причины охватившей меня робости, один раз мельком посмотрела на меня поверх тарелки, и этого было достаточно. «Герцог, сейчас это будет очень некрасиво!» – ясно сказал ее взгляд, и оставалось только принять намек к сведению…

Что ж, я сделал лишь маленькую уступку своей осторожности и сходил удостовериться – не научился ли Том Карверс у моего дворецкого подслушивать под дверью? Нет, не научился – видимо, оттого, что по разным ведомствам служили… Отставной сержант вообще не отличался разнообразием привычек – в любой момент его можно было застать в пилотском кресле рубки с отрешенным взглядом и банкой пива в руке. При этом он производил впечатление совершенно счастливого человека… Я слегка нарушил его нирвану, потребовав подкорректировать курс с целью сделать остановку у ближайшего супермаркета, и удалился.

К моему возвращению в кают-компанию Гаэль покончила с трапезой, установила перед собой пепельницу, положила сигареты и всем видом выказывала готовность к продолжительной работе ушами… И на этот раз я не обманул ее ожиданий, разразившись монологом, длившимся без преувеличения несколько часов. Дабы не вносить путаницу, рассказывая только те фрагменты истории, которые она знать не могла, я выложил все, как и просили: с начала – создания Вольфаром «Бантама», до конца – последнего Совета…

Не знаю, устала ли она слушать (по крайней мере, внешне это никак не проявилось), но я молоть языком притомился… Поэтому на фразу:

– Удивительное дело – такое обилие информации, а ощущение, будто стала знать гораздо меньше! – я только вяло отмахнулся.

Гаэль поняла жест правильно и согласно кивнула:

– Значит, анализировать всю дребедень можно мне. Ладно, попробуем!

Обнадежив меня таким образом, она тотчас взяла тайм-аут, опорожнила пепельницы, поставила очередную – десятую, наверное, – порцию кофе… Когда все было готово, она мило улыбнулась и заговорила тем профессорским тоном, которым некогда разъясняла нам с Уилкинсом значение бумажки с расписанием полетов Вольфара:

– Знаете, герцог, вы предпочитаете рассматривать ситуацию в историческом аспекте – кто первый сказал «гоп», а кто в ответ достал пистолет, и так далее… Метод хороший, обстоятельный, но применить его в нашем случае у меня не получается. Поэтому давайте лучше сконцентрируемся на настоящем моменте, а там, глядишь, обратным ходом что-нибудь и распутается.

– Валяйте, концентрируйтесь! – великодушно разрешил я, но она не стала отвлекаться.

– Тогда начнем с общей расстановки сил в среде керторианцев. Можно принять как факт, что существует два альянса. Первый – я бы назвала его монархическим – состоит из Принца, вашего дяди и герцога Лана. Думаю, насчет последнего вы не ошиблись… Хотя правильнее этот союз считать вторым, ведь другой – по аналогии так и напрашивается название анархический, а? – образовался много раньше. Сложился он вокруг Вольфара и «Бантама», а целью его создателя…

– Не Вольфара? – перебил я, уточняя.

– Разумеется. Герцог Рег был как раз чем-то вроде пистолета. Но вы это и без меня знаете… – чуть раздраженно заметила она. – И вообще – не торопите меня без нужды! Так вот, мне кажется, целью этой загадочной личности являлось создание ситуации типа нынешней. Не в том смысле, что кто-то в точности мог просчитать такую головоломную цепочку событий. Скорее, речь идет о самом порождении конфликта и его дальнейшей эскалации…

– Очень умное слово, – фыркнул я, – но конечной целью любого конфликта… или войны, попросту говоря, является не собственно ведение боевых действий, а достижение победы – условий мира лучших, чем до начала разборки. Что рассматривается в качестве победы в нашем случае?

– Хороший вопрос! Но только вы, как в старые добрые времена, все норовите забежать вперед… Моя мысль такова: посмотрим повнимательней на состав коалиции. Двое – Вольфар и Таллисто – очевидны, далее, если верить вашему другу-финансисту, имеется еще товарищ, живущий на Аркадии… Ну, такой список выглядит вполне логично. Только мог ли кто-нибудь из них быть, грубо говоря, главарем?

Ответ как будто не подразумевался, но я поделился своими соображениями:

– Таллисто и Вольфар точно нет – они были простыми исполнителями. Пусть с разной степенью информированности и свободы, но не более того… А Князь Д'Хур? Да, честолюбия и амбиций ему не занимать.

– А ума?

– Блестящих качеств никогда не демонстрировал. Но не глупее прочих.

– Маловато. Тут нужны блестящие, совершенно выдающиеся качества. Это, пожалуй, самое тревожное – оглядывая список кандидатов, я не вижу достойных роли главного злодея. Наиболее известные мыслители – Принц и барон Детан – принадлежат к другому лагерю, а у остальных, простите, кишка кажется тонковатой…

Гаэль задумалась, но, как мне показалось, немного притворно, в глубине души ожидая наводящего вопроса, и я решил доставить ей маленькое удовольствие, совсем ведь не трудно…

– Хорошо, почему?

– Что почему?

– Ну, ну… Почему, по вашему мнению, главный злодей обязан быть титаном мысли, а не скромным тружеником хитрости и предательства?

Гаэль закурила, выдула пару колечек дыма и серьезно на меня посмотрела:

– Собственно, я исхожу из простой посылки, с которой ни один керторианец, думаю, спорить не станет: каждый ставит себе жизненные цели в силу своих умственных способностей. Покойный герцог Рег, например, хотел вернуться на Керторию, уничтожив предварительно конкурентов, и его поведение выглядит ясным и понятным. Граф Таллисто – с подачи своей жены, надо думать, – интересовался увеличением личного могущества, да и вообще ловлей рыбки в мутной воде интриг. Также и третий – Князь Д'Хур – по своему уму должен был руководствоваться схожим мотивом. Может, каким-то из первых двух, может, другим, но в любом случае – достаточно однозначным. А ведь действительная цель автора заговора наверняка очень сложна, глобальна…

– Но мы ее не знаем как будто? – не удержался я, но Гаэль ничуть не смутилась:

– Именно что! Варясь в самом центре событий уже столько времени, мы даже не можем предположить, к чему все это?.. Нет, герцог, мы без сомнения столкнулись с выдающимся умом. Без всяких шуток!

Не могу сказать, что ее рассуждения показались мне бесспорными, но здравое зерно в них безусловно присутствовало. Если же соединить их с моей идеей, от которой я то отказывался, то вновь возвращался…

– Гаэль, а почему все-таки не допустить, что за кулисами с самого начала стоял Принц? И мозгов у него вдосталь, и изворотливости, а подчас так вообще кажется, что он всю нынешнюю диспозицию видел чуть не с расстояния в полвека – один фокус с клятвой чего стоит.

– И что вы так пристали к Его Высочеству? – Гаэль капризно сморщила носик. – Вам бы и в самом деле хотелось, чтобы это оказался он?

Каверзный вопрос, примерно того же типа, что и «а кого бы вы хотели видеть своим врагом?» – отвечать нежелательно даже в шутку, поэтому я уклонился:

– Если вы можете убедить меня, что это не он, тогда зачем спрашивать?

– Штрих к психологическому портрету. Мне всегда казалось, будто Его Высочество вам внутренне симпатичен, а цепляетесь вы к нему только из опасения очутиться перед лицом полной неизвестности…

– Можете считать как вам угодно.

– Ага, грубость. Значит, я права, – она радостно потерла руки. – Ладно, без обид… Что же касается того, могу ли я убедить вас или не могу – это, знаете, науке неизвестно. Но попытаюсь, есть тут один момент…

Она вновь взяла паузу на приготовление кофе, закуривание и тому подобное, а я почему-то живо и красочно представил себе нашего безымянного злодея. И не важно, что у его физиономии не было чьих-то определенных черт, главное – наличествовало само лицо, а по нему ведь можно бить. И так, и так, и даже вот эдак…

По-видимому, я слегка увлекся, поскольку после очередного воображаемого удара обнаружил, что Гаэль уже вовсе не молчит…

– А? Что вы говорите?

– Черт! Я вас Бог знает сколько часов внимательно слушала, а вы и пять минут не в состоянии! – немедленно вспылила она, но я не стал подвергать сомнению состоятельность ее чувства времени и лишь покорно пожал плечами. – Хорошо, повторяю: все здесь упирается в технологию бессмертия. Но не так, как вы думаете, герцог!

– А как я думаю? – искренне заинтересовался я, и она после секундного колебания сообщила:

– Во-первых, вы считаете, что хотя мы не знаем окончательной цели главного злодея, смело можем утверждать – основным промежуточным достижением он ставил создание станции «Бантам» и обкатку технологии бессмертия. Так?

– Безусловно.

– Я с этим тоже согласна. Но, во-вторых, вы полагаете, что наш мистер Икс – или, по-вашему, Принц – контроль над секретной технологией потерял. В результате ошибки, не учитывавшей вашего неожиданного вмешательства, или же это был планируемый гамбит, что не столь важно. Главное, теперь злодей озабочен в первую очередь возвращением утраченного, а потом уже всем остальным. Верно?

Гаэль делала мне честь, предполагая, будто мои мысли находятся в таком идеальном порядке, как она только что изложила. Но в ответ я ограничился лишь подтверждающим кивком – да, я был вполне согласен так думать…

– А это – ерунда! – не скрывая довольной улыбки, заключила она. – По одной простой причине: станция «Бантам» как космический объект еще не тождественна технологии бессмертия. Ощущаете разницу?

– Очень отдаленно.

– Хорошо, поясню. Представьте себе эту станцию – тем более вы там бывали. Шлюзы, коридоры, лаборатории со всяким оборудованием и препаратами – и ни клочка документации! А в компьютерных банках пусто, как на вашей тарелке после обеда… Как? Сможете повторить эксперимент Вольфара?

– Исключено, – довольно-таки жалким голосом откликнулся я.

– Однако так все и есть!

Я был потрясен. Ладно бы Гаэль указала на ошибку мне, но ведь схожим со мной образом рассуждали все. И Принц, и барон Детан… С другой стороны, я сам был инициатором этого коллективного заблуждения – вел себя так, будто технология надежно покоится у меня в кармане. А раз обманывал не специально, могло и получиться – чем черт не шутит… Гаэль, дав мне время на осознание, продолжила:

– Да, очень ловко все устроено, и это еще раз подчеркивает недюжинную силу противника. Когда вы рассказывали про баталии на Совете, я сразу подумала про отсутствие документов. Конечно, вы – керторианцы, в смысле – знать об этом не могли, но странно, что никто даже не обмолвился о такой возможности. – Возразить было нечего, это замечание даже перекликалось с моим недавним удивлением, но Гаэль, по-видимому, на этот раз восприняла мое молчание как сомнение. – Подумайте сами, герцог! По вашим же словам, Вольфар предназначался на списание абсолютно всеми: и теми, на кого он хвост поднял, и теми, кто этот хвост, так сказать, поддерживал. Но ведь жертвуя Вольфаром, совершенно не обязательно терять драгоценную технологию – она в документах, описаниях экспериментов. А сама станция – оболочка, таких десяток можно понастроить, были б деньги! Так что тот, кто позаботился о сохранности документов, приобрел идеальную страховку на все случаи жизни.

По мере изложения на щеках Гаэли проступил румянец, глаза заблестели… Честно говоря, даже жалко было ее перебивать, но ради экономии времени я это сделал:

– Да нет, я согласен – для главного злодея, как вы его называете, захват документов с «Бантама» – прекрасный вариант.

– Раз вы признаете правильность моих рассуждений, то от обвинений в адрес Его Высочества придется отказаться! – победоносно закончила она.

Ход ее мыслей я улавливал с трудом, но промолчал, увлеченный своими собственными… Как наш таинственный негодяй мог обчистить станцию, попадать на которую умел один Вольфар? Для этого как минимум нужен был портал… Что вновь возвращало нас к группе Принц – барон Детан – герцог Лан. Все они были, скажем так, опорталенные.

– Хорошо, – пробурчал я, не скрывая недовольства. – Вы считаете, что Принц чист, ибо он больше прочих рвется к станции, в то время как если бы у него были документы, она была бы ему нужна как собаке пятая нога… Есть два возражения!

– Жду с нетерпением.

– Первое. А не является ли его поведение продолжением игры для отвода глаз?

– Поняла, – перебила она. – Это возможно. Пока еще возможно. Но если он действительно начнет войну, как вы напророчили, то тут уж дудки – войн для отвода глаз не бывает!

– Я бы не был столь категоричен. История Кертории содержит в себе примеры весьма схожие.

– Но мы не на Кертории, герцог. Здесь начинается большая галактическая политика… Конфликт, даже локальный, будет затрагивать интересы многих власть и деньги предержащих, не говоря уже о миллионах, как их любят называть, простых людей. Поймите, я не оцениваю моральные аспекты проблемы; война – это слишком хлопотное мероприятие, оно потребует к себе все внимание и силы даже столь неординарной личности, как Принц… Ладно. Что второе? . Второй аргумент у меня был слабенький, а первый она разделала под орех, поэтому я поневоле скатился к обреченному тону, которым, бывало, пытался спорить с дядей…

– А почему нельзя допустить, что, даже имея в руках саму технологию, Принцу удобнее захватить уже имеющуюся станцию, а не строить новую?

– Ну, смотри выше, – она пожала плечами, как будто сочувствуя слабости моей позиции. – Но, самое главное, зачем бы Принцу именно эта станция?

– Ради экономии времени.

– Да ну? Герцог, вы сейчас рассуждаете как человек, на вас непохоже… Куда, скажите на милость, торопиться Его Высочеству, да и вообще любому керторианцу, имеющему в запасе несколько веков?

Надо заметить, почудилось мне, будто есть какое-то сильное возражение, чуть ли не использованное мной совсем недавно, но сообразить не удалось… А в остальном картина вырисовывалась совершенно неприглядная. К сожалению, я мог ответить вполне определенно (а именно утвердительно) на вопрос: «Хотелось бы мне, чтобы главным злодеем оказался Принц?» Только потому, что в противном случае мое поведение на Совете выглядело без всяких скидок дурацким. Существовал, правда, еще один вариант, при котором мои поступки имели определенный смысл, но тут я бы точно предпочел побыть идиотом… И все же я упомянул эту возможность:

– А как по-вашему, Гаэль, мог весь этот невообразимо сложный и разветвленный план быть продуктом ума барона Детана? Или это невероятно?

Гаэль не стала торопиться с ответом, а затем покачала головой с красноречиво поджатыми губами.

– Это вам лучше знать, герцог… Могу высказать свое мнение. Вашими же словами: мог, но это невероятно. Пояснить?

В данном случае ее мнение в точности совпадало с моим, но я все же махнул рукой – валяйте, мол!..

– Ни один из известных нам фактов этому не противоречит. Я, знаете, массу времени убила на изучение дел, которыми занимался барон, и не могла не отметить его склонности к артистизму. Даже в тех случаях, когда разгадка была сразу же ясна – ему ясна, разумеется! – и можно было действовать примитивно, он плел хитроумные сети, максимально долго пудрил мозги официальным властям, обыгрывал нюансы. В общем, его стиль очень похож на события вокруг, когда все является не таким, как выглядит. Особенно не в пользу господина барона говорит его попытка обмануть вас, давая Вольфару возможность спокойно добраться до своего убежища, – попытка, лично мне крайне неприятная… – с явным налетом мстительности подчеркнула она, но потом как будто устыдилась столь очевидного проявления эмоций и рассмеялась. – Но боюсь, герцог, что и тут главного препятствия мы не возьмем. Зачем вашему дяде все это затевать? В Галактике он достиг необычайной славы, пусть и в специфических кругах, денег может иметь сколько душе угодно, власть… Власть трудно измерить количественно, но если б он к ней стремился, то вряд ли столкнулся бы с проблемами – добрая половина крупнейших политиков и военных нашей части Галактики почла бы за счастье оказать ему любезность. Что остается? Игра ради самого процесса, с сильными противниками? Но он, по-моему, вовсе не спортсмен…

– Это верно. Так же, как и все остальное… – со вздохом подтвердил я, про себя подумав, что могу даже кое-что добавить… Моему дяде никакие противники априори не показались бы сильными. Поэтому, предоставленный самому себе, он с большим удовольствием составлял бы шахматные этюды, чем лелеял коварные замыслы. Его действия всегда носили ответный характер; он получал удовольствие от проникновения в мысли и чувства других, а не от манипулирования ими…

М-да. Настроение в этот момент стало у меня совсем безрадостным. Сидя в камере на «Прометее» и высасывая из пальца свои теории, я к моменту освобождения настолько проникся недобрыми чувствами к Принцу и дяде, что потом только и пытался испортить им игру. Нет, вели они себя по отношению ко мне по-скотски, но это все же не повод помогать настоящему противнику, которому я был обязан всеми неприятностями… И помог-то как удачно, черт бы меня побрал! Приковал всеобщее внимание к «Бантаму», на поверку стоившему не больше выеденного яйца, плюс настроил общество против. Принца… Очень было противно, одним словом.

Как нередко бывает, вслед за дурным расположением духа подтянулась и подозрительность, напомнившая, что все рассуждения Гаэли, приведшие к столь печальным выводам, построены на достаточно зыбком фундаменте – ее собственном утверждении, будто со станции «Бантам» исчезли все бумаги…

– Гаэль, а откуда вы вообще узнали, как обстоят дела на станции? Вы же были в плену.

– Герцог Венелоа доложил, – хищно улыбнулась она.

– Что-то на него непохоже.

– Зато на меня похоже. Ладно, герцог, когда у вас на лице появляется такое вот казенное выражение, только полная дура не поймет, что на слово ей не верят… Очень жаль. Пребывание на «Прометее» тоже относится к той категории воспоминаний, которые я стараюсь лишний раз не ворошить, но вы все равно не отстанете… – В этой фразе прозвучало что-то удивительно знакомое, но я смолчал. – Собственно, начать стоило бы даже с той части, когда я… гм… путешествовала с Вольфаром, но сказать про тот период нечего. Моя природная наблюдательность оказалась совершенно бесполезна – он все время продержал меня в дурмане, и я даже не видела его ни разу. Но вот потом… Потом, но не сразу. Для любителей подробностей могу уточнить, что когда я очнулась на «Прометее», то первые несколько дней провела, по расхожему выражению, между жизнью и смертью. Поделиться опытом?

– Да нет, спасибо. А мне ваша рана не показалась настолько опасной.

– Значит, у вас было меньше поводов для тревоги, – съязвила она, но все же добавила:

– Вероятно, наложился отходняк от наркотиков, которыми меня пичкал Вольфар. Да и вообще, это лишь мои ощущения, а в реальный ход лечения меня никто не посвящал… Но могу задним числом поблагодарить дубину герцога, что он подождал с допросом, пока я слегка очухаюсь, – видимо, какая-то крупица милосердия в нем еще сохранилась.

– Тогда он здорово подобрел от общения с людьми. Но скорее, дело тут в кодексе чести, большим поборником коего считает себя герцог: на Кертории тяжелораненых не допрашивают, и тем более – не пытают…

– Ну, до пыток не дошло, – быстро вставила Гаэль и тут же призналась:

– Знаете, когда он все-таки приступил к допросу: кто да откуда, я сперва решила молчать, но потом испугалась. У этого ублюдка было такое лицо, будто он только и ждет случая, чтобы начать руки выламывать… Пугал, наверное?

– Не думаю. У Реналдо скверная репутация.

– Она бы не улучшилась, если бы мне довелось написать про него статейку-другую. Короче, я стала жаворонком заливаться, но – ни слова правды…

– А он, конечно, не врубился?

Гаэль глянула на меня чуточку снисходительно:

– Отчего же? Врубился – я не особенно старалась. Как раз ждала, чтобы он меня на чем-нибудь поймал, и можно будет использовать испытанный прием: предложить меняться. Он мне вопросик, я – ему…

– Ага, это мы проходили, – желчно припомнил я. – Только почему он-то согласился? Со мной ясно – я вообще миролюбив, а Реналдо мог бы упрямо продолжать давить.

Ей до чертиков надоели мои придирки, но она была на редкость терпелива и только поморщилась.

– Ах, это же совсем просто! Герцог рассудил так: если я узнаю о происходящем на станции, вашей судьбе и еще кое-каких мелочах, то большой беды не будет, зато ему информация достанется без труда и проволочек. Согласитесь, это логично. Любой керторианец, не исключая вас, поступил бы на его месте так же.

Гаэль была права, знала это и прямо лучилась от сознания собственной ушлости. Но я достаточно уныло поинтересовался:

– И много Реналдо от вас узнал?

– Ну, сказанули! – она чуть не подскочила от праведного гнева. – Шиш с прованским маслом он узнал! Я же врала – только более изощренно. А он все схавал, даром что спасибо не сказал.

«И сам при этом выдавал чистую правду. А как иначе? Реналдо не унизился бы до лжи даже ради спасения собственной шкуры…» – довел я до конца ее мысль и почувствовал себя не слишком уютно. Один из видных умов человечества как-то заметил: «Женщина – бездна коварства», но мне всегда казалось, что этот господин просто плоховато был знаком с коварством. Однако данный конкретный экземпляр так называемой лучшей половины человечества вполне мог реанимировать в моих глазах данный тезис…

– Молчаливое порицание закончилось? – точно подгадав момент, поинтересовалась Гаэль.

– А как вы их надули, чтобы сбежать? – ответил я вопросом на вопрос, и она, обидевшись не на шутку, запальчиво бросила:

– Вы, как муж исключительной честности, предпочли бы гнить в камере и дальше!

Резонное замечание. Меня действительно занесло, и я срывал дурное настроение на том, кто явно этого не заслуживал… Но прежде чем я придумал, как бы поаккуратнее извиниться, нас прервал Карверс, с вежливым стуком вошедший в кают-компанию. У меня мелькнуло подозрение, что он собирается наконец-то пожрать – все-таки мы проторчали в кают-компании уже почти целый день, – но он ограничился лишь возобновлением запасов пива. И лишь направляясь к выходу, сержант почти мимоходом сообщил: мы сейчас подходим к очередному п-в-туннелю, а командир одной из станций, защищающих переход, его хороший знакомый (неудивительно – станция входила в состав ВКС Антареса). Так вот он, Карверс, только что болтал с этим командиром, и в принципе мы могли бы пополнить запасы продовольствия на его станции, если такой супермаркет меня устроит. Судя по безнадежности тона, спрашивал он явно для очистки совести, предполагая, будто человек моего достатка и положения с негодованием отвергнет перспективу отоваривания на армейском складе, но я, напротив, с радостью ухватился за предложение. Не потому, что армейский рацион вызывал у меня большой восторг, но очень уж некстати заканчивалось курево (впрочем, это всегда некстати), а главное, просто хотелось встряхнуться, пройтись… Возможно, подсознательно за этим стояло желание как-то изменить ход нашей беседы с Гаэлью, складывавшейся пока крайне неудачно. И если так, то моим надеждам суждено было сбыться… Но не будем забегать вперед.

Когда сержант ушел, предупредив, что стыковка произойдет примерно через полчаса, Гаэль, сразу повеселевшая и забывшая про обиду, бодро заявила:

– Очень мудрое решение, герцог, всегда бы так… А пока я все же отвечу на ваш хамский вопрос, и поставим в этой истории точку. Как вы правильно предположили, чтобы сбежать с «Прометея», я надула людей Венелоа, и сделать это было не так уж трудно. Во-первых, когда я начала быстро поправляться и набираться сил, то никоим образом этого не выдавала. Наоборот, демонстрировала полную немощь: умственную и физическую, поэтому в критический момент особой прыти от меня не ожидали. Во-вторых, меня стерегли, и очень бдительно. Слишком бдительно… Потому что не все же пираты такие замороженные, как их командир! Лучше было меня изолировать, а не держать под… гм… визуальным контролем. А так мне удалось применить к одному сторожу те самые классические женские чары, о которых вы отзываетесь с презрением. Молодой человек оказался столь любезен, что поставил меня в известность об очередном отъезде своего адмирала – тот частенько отлучался на «Бантам», потом практически своими руками отдал мне бластер и заодно подсказал, как проще и незаметнее пробраться к гауптвахте, где торчали вы… Из рассказа герцога о драматичной погоне за Вольфаром я знала о вашем портале, поэтому ставила задачу помочь вам выбраться из камеры, надеясь, что на свободе вы уж как-нибудь сумеете его использовать… Так и вышло.

Гаэль встала и направилась к двери с явным намерением перед выходом наружу посмотреться в зеркало или что-нибудь в таком духе, но уже на пороге обернулась и с не очень понятным выражением заметила:

– Кстати, сцена смерти Вольфара произвела на меня большое впечатление, герцог. Даже в сухом изложении адмирала она выглядела весьма захватывающей. Но я все гадала: куда же подевался сам герцог, если на «Бантам» он отправился вместе с вами?.. Да, умолчал он о том, как вы его ломом огрели, – не хотел сделать мне приятное.

Мило улыбнувшись, она скрылась, а я подумал, что это незначительное на первый взгляд замечание весьма красноречиво. И успокоительно… От кого Реналдо мог узнать, как умер Вольфар? Только от очевидца и в некотором роде главного участника событий – Уилкинса. Если же герцог вообще стал с ним разговаривать, а не отправил прогуляться в космос сразу, значит, майор наверняка оставался жив и поныне. Учитывая также, что он вроде не был моим соседом по гауптвахте, я вдруг всерьез усомнился, так ли плохо проводит Уилкинс время на «Прометее»? И нуждается ли в спасательной операции, насчет которой я обещал подумать?.. Однако уговорить себя напрочь выбросить майора из головы не получилось. Пусть он действительно ни в чем не нуждался, но вот мне его очень не хватало…

Размышления о судьбе Уилкинса неожиданно вызвали у меня своеобразную ассоциацию… Я вспомнил, как он рассказывал мне на Денебе о своем бегстве из госпиталя, где очутился после драки в лаборатории Бренна. Меня поразила тогда легкость, даже будничность, с которой он поведал про то, как, едва оправившись от раны, сбежал из палаты, достал одежду и оружие, угнал полицейский флаер… А ведь Гаэль только что вела себя точно также! Обманула знаменитого вождя пиратов и его присных, разжилась информацией, оружием, перебила с дюжину профессионалов – подумаешь, эка невидаль!.. И при этом она в отличие от майора не являлась дипломированным специалистом по выживанию. Конечно, можно было бы заподозрить ее в некой неискренности, желании приукрасить свои достоинства, но ведь было совершенно очевидно: Гаэль вообще не хотела разговаривать на эту тему и уж тем более излишне похваляться подвигами…

На этом месте мне пришлось прерваться, ибо в кают-компании с разных сторон появились Карверс и Гаэль: один с сообщением, что мы благополучно пристыковались в станционный док, другая – что к выходу в свет она готова… Ну, я тоже поднялся и направился в шлюзовую камеру со сдержанным любопытством по поводу посещения закрытого для простых смертных военного объекта. Но позже, когда я начал маяться от скуки, ход моих размышлений, приведших к важнейшему открытию, оказался продиктован именно теми соображениями, о которых я только что упоминал.

Скука же, охватившая меня примерно через час пребывания на станции под названием Маренго-8, являлась абсолютно закономерной. Думаю, даже если бы нам устроили широкомасштабную экскурсию по станции с раскрытием самых презеленых военных тайн, результат остался бы тем же – слишком уж там все было серым, казенным, безликим. Причем нельзя сказать, чтоб это было сонное царство – напротив, деятельность, разворачивавшаяся вокруг нас, казалась очень активной, но несла в себе столь откровенный отпечаток рутины, лишенной и проблеска мыслей или эмоций, что я начал лучше понимать Уилкинса, жаловавшегося на невыносимость армейских будней…

К тому же никаких экскурсий и развлечений нам не предлагалось. Встретивший нас лично командир станции (типичный кадровый офицер без единой сколь-нибудь заметной особенности) тепло поздоровался со своим старым товарищем, а нам с Гаэлью предложил проследовать в сопровождении младшего чина прямиком на склад и пообщаться там с интендантом… Каковым оказалась усталая женщина средних лет, встретившая нас, прямо скажем, без восторга – обслуживать двоих штафирок она явно считала ниже собственного достоинства. Тем не менее Гаэль, к моему удивлению взявшая инициативу переговоров на себя, сумела через некоторое время найти с ней общий язык. Она выказывала столь естественные мелочность, дотошность и придирчивость, что заставила себя уважать даже столь прожженную личность, как многоопытный интендант Богом забытой армейской части. Без сомнения, их диспут, посвященный полупроцентной скидке с общей суммы покупок, заслужил бы похвалу самого Гарпагона, мне же это очень быстро обрыдло. Ну а когда дело дошло до проверки сроков годности закупленных продуктов, стало невмоготу совсем, и мои мысли понеслись прочь из маленькой, забитой бесчисленной документацией каморки, где все это происходило…

Раздумье мое было чистой лирикой. Такой, какую в своем повествовании я всегда стараюсь опускать, даже если в действительности случалось потратить на нее время. Разумеется, думал я о Гаэли. И не в привычном ключе – насколько она честна в тот или иной момент, что у нее на уме и тому подобное, а вообще о ней как о личности. По сути, Гаэль была уникальна не только в силу своего происхождения или даже незаурядных качеств ума, которые я ценил по заслугам, но из-за своей исключительной силы духа. Она несла в себе колоссальный заряд пассионарности – даже фраза «дайте только рычажок, а уж Землю я как-нибудь поверну!» не прозвучала бы в ее устах бессмысленным бахвальством. Именно люди с таким характером входили в историю… Хотя почему входили? Как раз они-то ее и творили.

Да, думалось мне, не стоит недооценивать ее роль в происходящих событиях. Пускай даже она затесалась в них случайно, по собственной прихоти, но ей вполне под силу было изменить положение вещей и заставить мир вертеться вокруг себя. Косвенно это подтверждалось последним покушением, наглядно показавшим, что по крайней мере кто-то уже воспринимает ее всерьез… Покушение, когда она была на волосок от смерти, а ее близкий друг погиб, теперь – спустя три дня! – явно ушло в область «воспоминаний, которые лучше лишний раз не ворошить»… И глядя на то, с каким аппетитом она треплет нервы интендантше, подумать иначе было трудно. Но упрекнуть ее в черствости и бессердечии я не мог – она ведь не лукавила, когда утверждала, что грустить ей некогда. Ее жизнь была полностью подчинена движению к неведомой мне цели, и на оглядывание по сторонам ей элементарно не хватало времени. Вне зависимости от того, что там – море крови или горы золота. Вперед, всегда вперед! Сметая все на своем пути…

Впрочем, учитывая, как складывалась ее жизнь, по-другому и быть не могло. Трагедия, с которой она началась, враждебное окружение, осознание собственной исключительности, по-своему граничащей с уродством, порожденные этим глухие тайны и кажущиеся несбыточными мечты – все это, по-моему, не оставляло Гаэли большого выбора: либо сломаться или замкнуться в себе, либо, по использованной ею недавно аналогии, научиться брать препятствия, невзирая на их высоту. Она предпочла последнее и явно в этом преуспела… Что ж, Гаэль заслуживала, как минимум, глубокого и искреннего уважения, хотя меня так и подмывало ее пожалеть. Не из-за огромного количества трудностей, с которыми она боролась, а потому, что наверняка в глубине души она чувствовала себя очень одинокой. Выбранный ею стиль жизни попросту не позволял рассчитывать на нечто иное; постоянно же нести такой груз – это тяжело. Даже для очень сильного человека, даже для настоящего керторианца…

Вот на этом пункте, на жалости, меня и осенило. Почему – черт его знает. Я сам никогда особо не верил в гениальные открытия, основанные на случайном стечении обстоятельств, небрежно брошенной фразе, каком-нибудь взгляде из-за угла. Да и дядя мой, чьему мнению в этом вопросе можно было доверять, не являлся апологетом озарений свыше, считая их, мягко говоря, художественным вымыслом. Но бывает, знаете ли, бывает. Я как будто увидел жизнь Гаэли через окуляр старинного калейдоскопа, а потом повернул ручку настройки. Разноцветные стеклышки щелкнули, создавая новый узор, et voila…

Такое открытие внезапно выбросило меня в реальность, где я с удивлением обнаружил, что мы уже покинули склад и стоим друг напротив друга рядом с его дверями.

– Ну? – очень напряженно спросила Гаэль, а когда я замешкался, вспылила:

– Не понимаю, герцог, вы что, не слышали, о чем шел разговор?!

– Нет конечно, – подтвердил я с облегчением – если бы она и сейчас успела прочитать мои мысли, это было бы чересчур… – Извините, но вас невозможно было слушать.

– Затошнило от моей мелочности?

– По правде говоря, да, – честно признался я и позволил себе удивиться вслух:

– Странно, обычно скрягами становятся те, кто познал в жизни лишения, бедность. Вас же это как будто миновало?

– Миновало, – все еще сердито буркнула она, но потом усмехнулась:

– Неужели вы всерьез считаете, будто я душилась из-за нескольких долларов? Нет, конечно. В данном случае я хотела только, чтобы эта мегера думала после того, как я ее покину: «Боже, какое счастье! Я больше никогда не увижу эту маленькую сучку!» Надеюсь, именно так она и думает.

– Рад за ваше удачно протекающее самоутверждение. А я упустил нечто важное?

– Да, кое-что… Последнюю галактическую новость: несколько часов назад флот империи Цин вторгся на территорию Рэнда. Началась предсказанная вами война!

Когда Гаэль через несколько секунд убедилась, что я не собираюсь хватать воздух открытым ртом, подпрыгивать и хлопать себя по ляжкам, она опешила:

– Это что, уже не важно?

– Не знаю. Важно, наверное. Но, видите ли, я… э-э… все понял.