"Один мертвый керторианец" - читать интересную книгу автора (Дихнов Александр)

Глава 5

Когда я понял, что проснулся окончательно и бесповоротно, то открыл глаза и, сверившись с приборами, обнаружил, что до Сван-Сити еще два с лишним часа лета. Сплошная пелена облаков внизу и небогатое убранство кабины флаера – единственное, что я мог наблюдать уже около полутора суток, – успели достать меня так, что оставалось только взвыть. Что я и проделал – не очень музыкально, зато с большим чувством.

Но почему же я так долго болтался в небесах, ведь за это время можно совершить кругосветный перелет? Можно. Я и совершил. Просто, покинув университет и продравшись сквозь шторм в верхние слои атмосферы, я прикинул, что если отправлюсь прямиком в Сван-Сити, то прибуду" туда за целые сутки до назначенного рандеву с Гаэлью. И все эти сутки мне придется непонятно как скрываться от властей, от убийц, от черта в ступе… Подобная перспектива показалась мне худшей, нежели проболтаться денек в воздухе без жратвы, воды и удобств, зато с гарантией, что тут-то меня никто не сыщет, – в силу метеорологических условий радиолокационные устройства на Денебе IV надежно не работали. Ну конечно, теоретически меня могли засечь из космоса, но знаете: флаер маленький, а планета – ой какая большая!.. В общем, мой полет протекал бестревожно.

Кстати сказать, и убраться из университета мне удалось без особых проблем, хотя парочка неприятных моментов была… Первый, когда, пробираясь по полутемному дворцу Бренна, я обнаружил, что полиция уже движется мне навстречу. Однако с этим удалось справиться достаточно легко: поле (или хрен знает что), не дававшее действовать керторианским приборам, исчезло столь же внезапно, как и возникло, и я благополучно прошмыгнул под самым носом у полицейских, завернувшись в кокон невидимости. Дальше было еще проще – в ближайшем проулке я наткнулся на припаркованную машину с водителем, и тот после сунутого под нос бластера любезно согласился отвезти меня к внешней стене. Там, правда, я чуть было не совершил ошибку, которая вполне могла оказаться роковой: решил зайти в бар за плащом. К счастью, в последнее мгновение вылезшая откуда-то из глубин сознания осторожность настойчиво посоветовала этого не делать. Оказалось очень мудро: в тот момент, когда передо мной открылись створки скоростного лифта, позади раздался взрыв – бар взлетел на воздух. Тогда, глядя на разлетающиеся в вихре пламени обломки, я сказал себе: «Все, хватит! Пора начать сводить счеты – графа „кредит“ может больше не выдержать!..»

Тем не менее в течение казавшегося почти бесконечным полета я по большей части спал, а даже когда бодрствовал, то гнал прочь мысли о ситуации, в которой запутался по самое некуда. Надо было немного успокоиться… Несколько благополучно пережитых стычек поселили во мне какую-то нелепую уверенность в неуязвимости себя и своих друзей, но пробитая грудь Бренна и залитый кровью Уилкинс заставили меня пересмотреть этот взгляд. В результате я попеременно впадал то в ярость из-за желания отомстить, то в ужас из-за вновь вернувшегося страха за свою шкуру.

Однако после очередного пробуждения, о котором уже упоминалось, я был слишком голоден и измотан для сильных эмоций, поэтому счел момент весьма подходящим для раздумья.

А подумать-то было о чем! Я не сомневался, что толковый аналитик сумел бы извлечь из событий в университете немало ценного, и надеялся, будто и у не толкового может что-нибудь выйти.

Ну, во-первых, рассказ Бренна подтверждал прежние догадки – и о том, что все затеял сам Вольфар, и о том, что он искал сторонников, и о том, наконец, что мой бывший друг не причастен к кровавым злодеяниям. В последнем можно было больше не сомневаться – жаль лишь, что окончательное выяснение этого факта стоило Бренну нескольких пинт собственной крови. В лучшем случае; о худшем я предпочитал не думать.

А во-вторых, упрямый майор, похоже, оказался прав не только относительно необходимости иметь под рукой бластер. Не ошибся он и насчет тактики нашего врага… Тот не только не потерял наш след после Новой Калифорнии – на такое даже надеяться было наивно, – но и не отстал ни на дюйм. Он был здесь, на Денебе, и лишь выбирал максимально удобный момент для удара – в данном случае по мне и Бренну одновременно. А в промежутке успел еще устроить покушение на Креона. И хотя, если там действительно был замешан компьютер, непосредственного присутствия не требовалось, но все же…

Все же это подталкивало к определенным выводам. А точнее, дилемме: или противников было несколько, или он был один, но тогда точно умел перемещаться при помощи персональной нуль-транспортировки. Причем первый вариант виделся мне чрезвычайно сомнительным. Если существовал заговор нескольких, то им надо было связываться друг с другом для синхронизации действий, пусть редко, но встречаться, а при той повальной слежке, что вели в Галактике мои соплеменники, это не осталось бы незамеченным. Как в случае с сетью Вольфара, информация о которой выскакивала то здесь, то там по мере углубления в дело. Нет, я был уверен, что столкнулся с одиночкой. Кем-то, кто знал о планах Вольфара и имел достаточно желания и могущества перехватить их, устранив создателя. Использовал при этом персональный портал и был в состоянии при случае вырубить все керторианские устройства. Честно говоря, возникал большой соблазн персонифицировать эту личность – герцог Ун Лан! Кто еще, кроме Принца, был настолько сведущ в магии, да и вообще обладал характером, соответствующим размаху предприятия?.. Никто, это очевидно. Предположение же, что за всем стоит Его Высочество, попахивало нонсенсом. Не его стиль, да и начни он убивать, не стал бы сперва связываться с нами: Лаганом, Креоном, мной. Он бы, без всякого сомнения, попытался устранить сильнейших: дядю, Князя Д'Хур, а потом уж взялся бы за мелкую сошку. А Лан… Почему нет? Мы были мало знакомы, но ничто из моих знаний о нем не противоречило подобной версии. Замкнутый и угрюмый одиночка, гениально одаренный ученый… Факты, как говорят, упрямая вещь, и один из этих упрямых фактов очень весом: имя Лана было в списке личностей, с которыми встречался Вольфар во время своего галактического турне. Герцог, правда, отписал мне, что отказался от встречи с покойным, но… Если уж герцог Креон, с которым мы вместе играли детьми, соврал – недорого взял, чего же ждать от Лана?..

Однако существовала еще одна версия, которую выдвинула Гаэль в разговоре на «Пелиноре» и которую тогда я безапелляционно отверг, а сейчас сам же к ней и вернулся… Неужели был четырнадцатый? Неужели кто-то остался-таки жив, несмотря на все заверения дяди и Принца? У такой версии был один аргумент, но очень сильный: выбор целей. Даже Гаэль обратила на это внимание, ведь и Бренн, и я, а теперь еще и Креон были когда-то друзьями, одной компанией. И у нас были враги… Если кто-то из них уцелел, то все бы и впрямь очень славно укладывалось в канву. Все наши предположительно мертвые враги были некогда товарищами Вольфара и, следовательно, легко могли с ним договориться. Но в то же время они наверняка ненавидели Рега за его вероломство и с большим удовольствием от него бы избавились при первом же удобном случае. А затем взялись бы за нас. Размышляя обо всем этом, я никак не мог отделаться от ощущения, что опять нахожусь совсем рядом с разгадкой…

Это бередящее сознание чувство, вкупе с невыносимыми прелестями полета, достало меня настолько, что я решил сменить тему. Я слышал, что в прежние времена на родине Человечества лучшие умы огромной нации тратили свои силы на разрешение двух вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?». Я счел незазорным для себя последовать этому примеру и перейти от очень скользкого первого вопроса ко второму, представлявшемуся мне несколько более важным.

Подлетая к Сваи-Сити, а мы уже пошли наконец на снижение, я чувствовал лишь неуверенность, откровенно отдававшую страхом. Очевидно было только одно: дальше так продолжать нельзя. Неспешная оборонительная тактика, которой я, в общем-то, следовал, стала несостоятельной. То, что я и мои сторонники все еще были живы, хотя кое-кто уже и не в добром здравии, можно было счесть чудом, а чудеса, как известно, не обладают свойством стабильности. Так что пора переходить в наступление! С теоретической точки зрения.

А с практической – выходил тупик. Если моим противником является герцог Лан, может, следует махнуть на все рукой и рвануть немедля на Антарес, дабы разобраться в открытой схватке? Ерунда, конечно… Во-первых, он меня укокошит, а во-вторых, всегда может и уклониться, убравшись в любую точку Галактики. Или, допустим, я имею дело с «ожившим мертвецом». Что тогда? Вообще ничего. Непонятно, ни кто он, ни где, ни как его можно достать. От безысходности я некоторое время всерьез рассматривал возможность обратиться за помощью к дяде или даже Принцу, но вынужден был отказаться от этой идеи. И дело тут не в гордости – в конце концов, по их планам мне отводилась определенная роль, которую я худо-бедно выполнил, – но как мне было найти хоть кого-то из них? Я не сомневался, что они не сидят сложа руки дома, – и иди себе, ищи ветра в поле…

Таким образом, по сути, оставался отличный выбор из единственной возможности: продолжать поиск в прошлом Вольфара в надежде наткнуться на… что-нибудь! И здесь был один, как казалось, утешительный для меня момент. Раз Бренн не желал мне неприятностей и в то же время недвусмысленно призывал «проветриться» на

Денебе, значит, он считал, что я могу найти здесь нечто для себя полезное. Но сообщение о том, что это могло быть, он, разумеется, приберег – для эффектного жеста в конце встречи. Ну, в этом плане он мог не расстраиваться – наше расставание действительно получилось эффектным. Даже более чем. Однако реальная надежда оставалась одна: на то, что сведения, извлеченные из компании CIL, не окажутся пустышкой. Поэтому я с искренним нетерпением ждал встречи с журналисткой, прямо-таки минуты считал.

И тем не менее на рандеву я опоздал. Приземлившись и выбравшись в Сван-Сити, я бегом бросился в ближайший ресторан, где слегка подзаелся. Не в смысле количества, а по времени – очень трудно было остановиться.

Отель «Риц» находился неподалеку от внешней стены, через которую я прибыл в столицу, поэтому, совершив небольшую пробежку по проспектам (связываться с транспортом вышло бы дольше), мне удалось сократить опоздание до минимума. Но все равно вид у Гаэли, которую я обнаружил на условленном месте, в одном из самых темных углов огромного холла, был нервный и несчастный. Покусывая нижнюю губу, она сверлила глазами входную дверь и что-то быстро шептала – подозреваю, нечто такое, от чего я не пришел бы в восторг. Меня она, разумеется, не видела: с момента выхода из ресторана я предпочел от греха подальше стать невидимкой. И на какое-то мгновение мне показалась забавной мысль понаблюдать, что она будет делать дальше, но это слишком уж напоминало подглядывание в замочную скважину и, следовательно, было недопустимо. Поэтому я отошел за ближайшую кадку с разлапистым фикусом, выключил невидимость и, подойдя сзади, тихо шепнул:

– Я здесь.

Молниеносно обернувшись, она сверкнула глазами, но затем улыбнулась. Очень дружелюбно.

– Наконец-то, а я уж боялась, что вы все-таки… – Она подмигнула мне несколько игриво, и я сухо заметил:

– Напрасно! Я всегда выполняю свои обещания.

– И никогда не опаздываете. Да-да, я знаю! На свою голову, я уже успел рассказать ей, что опоздание у керторианцев считается едва ли не верхом дурного тона, поэтому пришлось извиняться.

Извинения были приняты благосклонно, но с достоинством. Когда же официальная часть закончилась, она призналась:

– Простите, герцог, но я на самом деле здорово волновалась! Эта перестрелка в университете…

– Откуда вы знаете?

– Я похожа на глухую? Или слепую? Средства массовой информации твердят об этом вторые сутки.

– Странно, – вслух удивился я. – Обычно власти не стремятся афишировать темные истории подобного рода.

– Республика Денеб – очень открытое общество. – Га-эль чуть насмешливо поклонилась. – Рай для журналиста!

– Что же возвещают нам ангелы?

– Наступление Судного дня.

– Я серьезно.

– Да? – с недоверием переспросила она. – Но вы же там были!

– Мое отступление с передовых позиций осуществлялось в некоторой спешке, как вы, возможно, догадываетесь.

– Предвосхищая уже готовый начаться допрос, я пояснил:

– Потом я был отрезан от источников информации.

В нескольких словах я пересказал ей, как провел последние полтора дня, и ее лицо приняло сочувственное выражение.

– Бедняжка, – пожалела она меня. – То-то я удивляюсь, почему вы так плохо выглядите: в щетине, похудевший, злой…

Почему-то упоминание о неухоженной внешности затронуло во мне некую струну, о наличии которой я не подозревал. Так что вместо того, чтобы возмутиться, я только проворчал:

– Будешь тут добрым! Чуть не убили… И к тому же одежду три дня не менял!

– Да! Тяжело вам пришлось. – Она еще раз сложила губки трубочкой. – Так что ж мы тут стоим? Пойдемте, посидим где-нибудь, а я расскажу вам заодно, что да как.

Я уже хотел согласиться – перекусить еще разок в спокойной обстановке было нелишним, – но потом вспомнил о своих раздумьях во время полета и возразил:

– Нет, Гаэль. Мы меняем тактику.

– Да?

– И один из элементов новой – не рассиживаться в людных заведениях, где тебя может подстрелить любой дурак!

Она явно намеревалась сыронизировать, но затем неожиданно согласно кивнула, – видно, пролившаяся кровь тоже чему-то ее научила.

– Поэтому первым делом скажите мне: получилось у вас тут что-нибудь или нет?

Словно отдавая себе отчет в важности вопроса, она ответила четко и по-деловому:

– Не очень много. Основной результат таков: через три… – она бросила взгляд на правое запястье, – извините, через два сорок нам надо быть в офисе CIL, где у меня назначена встреча с генеральным директором. Это максимум того, чего мне удалось добиться.

– Далеко?

– Не очень. Между нами и центром.

– Тогда пошли прогуляемся. Пешочком. А по дороге вы мне все и расскажете.

Она не стала возражать, и мы отправились к выходу из отеля.

Фланировать по главным магистралям я счел нецелесообразным, поэтому, дойдя до торца занимавшего целый квартал отеля, мы свернули за угол и дальше двигались по боковым, не столь оживленным улицам, придерживаясь общего направления… Когда толпа вокруг наконец поредела, Гаэль достала сигарету и, пробормотав нечто вроде:

– Ненавижу курить на ходу, – спросила: – Так с кого начинать: с вас или с меня?

– С Уилкинса и Бренна.

– Ясно, – приостановившись, она щелкнула зажигалкой. – Предлагается множество разных версий, часто противоречащих друг другу, но я попыталась составить себе общую картину. Вы меня поправите, если что не так. Имело место вооруженное нападение на лабораторию известного ученого, профессора О'Кэллагана. Нападение донельзя наглое, прямо средь бела дня. Если так можно сказать об этой дрянной планете. И как раз в тот момент, когда у профессора были два посетителя. Все правильно?

– Абсолютно.

– Нападавших было шестеро. Они проникли в дом…

– Шестеро?! – с запозданием среагировал я.

– Ну да, шестеро. А что?

– Я видел только четверых.

– Сейчас припомню точно. Какой-то ушлый малый ухитрился сделать копию с полицейского рапорта и опубликовать ее. Нет, шестеро. Четыре лежали в кабинете профессора и еще двое – рядом, в приемной.

– А-а… Значит, Уилкинс пришил их, как только они сунулись внутрь, а я-то в темноте и не разглядел.

– Послушайте, герцог, – она вдруг остановилась, – может быть, вы мне все-таки расскажете, что там происходило?

Я покачал головой:

– Нет, это я и так знаю, давайте дальше! Она скорчила очень недовольную гримасу, но все же продолжила:

– Они проникли в дом, взломав решетку и дверь и не встретив никакого сопротивления. Это вызвало удивление – у меня, кстати, тоже, – ведь лаборатория О'Кэллагана была, как выяснилось, набита всевозможным оружием. Полиция связывает это с неожиданным отключением электричества – каким-то непонятным образом был заблокирован кабель, ведущий к подстанции…

– Дальше, Гаэль, дальше! – не выдержав, перебил я. – К черту нападение! Каковы результаты?

– Результаты… – Она метко кинула окурок в пластиковый контейнер для сбора мусора и еще шагов двадцать шла молча, явно меня маринуя. – В общем, счет покойники: живые – девять: три в пользу покойников, но может стать и десять: два…

– Может стать и десять: три! Если будете продолжать в том же духе!

– Ладно, извините! Мертвы все нападавшие, секретарша О'Кэллагана и двое сотрудников лаборатории, случайно подвернувшиеся им на пути. Живы, соответственно, вы, Уилкинс и барон Лаган, то есть все главные герои. Последние двое, правда, в данный момент находятся в больнице университета. Майор отделался легко – неопасная рана в плечо и небольшая потеря крови, у вашего друга дела похуже: второй день в реанимации, в сознание не приходит. Прогнозы врачей маловразумительны. Но их можно понять.

– Да уж… Что-нибудь уже всплыло? О Бренне?

– Нет, пока нет. Журналисты, конечно, чувствуют жареное. Знаете, Профессор-Который-Не-Стареет и тому подобное… Но ни до чего реального пока что не добрались – тут власти бьются за секретность: у палаты постоянно охрана, никаких посетителей.

– Что ж, спасибо им за это!

Тут возникла небольшая заминка, связанная с тем, что мы неожиданно вырулили на широкую площадь – то ли деловой центр, то ли торговый. Во всяком случае, по сторонам этого почти правильного квадрата стояли высокие по меркам Денеба – больше десяти этажей – здания. При этом меня, признаться, позабавило некоторое отсутствие воображения у проектировавших город архитекторов. Для застройки они использовали типовые конструкции небоскребов, таких, например, как на Новой Калифорнии, но при этом уменьшали пропорции в несколько раз.

Когда же мы пересекли площадь по подземному переходу и снова оказались в лабиринте небольших домов, Гаэль с неожиданным чувством спросила:

– А вы-то как думаете, выживет он или?..

– Должен выжить. – Я действительно был практически уверен в этом: в словах Бренна о Креоне, так неудачно отнесшихся и к нему самому, было много правды. – Регенерационные и восстановительные процессы в тканях идут у керторианцев значительно интенсивнее, чем у людей. Так что если надежно не убить нас сразу, то дело не выгорит.

– Очень оптимистично! – со странной интонацией заявила Гаэль. – Значит, я вас успокоила?

– Да. О Бренне можно больше не беспокоиться. Пусть решает свои проблемы сам. А что расследование? Ведется?

– Конечно. Это же небывалый случай для Денеба. У них же тут очень тихое место – даже тише, чем у нас. Однако особыми результатами они похвастаться не могут. К счастью, видимо.

– Поподробнее, если можно.

– Да идите вы к дьяволу со своей торопливостью! – вдруг огрызнулась она. – Сами молчите, как партизан в застенке! И только погоняете!

Я уже привык к подобным вспышкам, поэтому хотел лишь уточнить, что такое «партизан в застенке» – образ, с которым я прежде не сталкивался, но, увидев, как она в ярости сломала сигарету, доставая ее из пачки, решил переждать грозу молча. Ярдов через сто Гаэль успокоилась и сообщила:

– Ну, Уилкинса они опознали.

– В смысле?

– Как отставного майора ВКС Земной Конфедерации Джека Уилкинса. Как же еще?!

– А он, выходит, известная личность… – Мысль, посещавшая меня не впервые.

– Выходит, известная, – передразнила она.

– Интересно, чем?

– Ну извините! Я не специалист по вашему майору! Мы миновали еще сто ярдов.

– Не знаю, герцог, – помолчав, добавила она. – Я никогда не интересовалась новейшей военной историей, но Уилкинс как-то в ней отметился, это точно.

Я пообещал себе не забыть все-таки навести справки по этому вопросу. Когда я принимал Уилкинса на работу, он был классным телохранителем с безупречной репутацией, и мне не пришло в голову копаться в его прошлом. Однако теперь мне почему-то начинало казаться, что эта тема может иметь не только академический интерес.

– Ему что-нибудь угрожает? С точки зрения закона?

– Да нет. Он же пострадавшая сторона. Это даже полиции понятно. А что до покойников, так о превышении допустимой самообороны никто и не заикается. Журналисты представляют его вообще как героя.

– Он это заслужил.

– Тем лучше, – без особого энтузиазма согласилась она. – Но что прессе не дает покоя, так это то, с чего вдруг отставной майор оказался в гостях у действующего профессора. И еще так удачно подгадал…

– Гаэль!

– Это не я, это они так говорят. Короче говоря, все это – и нападение, и прочее – связывают с вами.

– Со мной?! – Я невольно замер и огляделся по сторонам, а Гаэль, по-моему, едва не рассмеялась.

– А должны с кем? С Уильямом Шекспиром?

Я поперхнулся – от ярости и растерянности одновременно, и она участливо погладила меня по спине:

– Ну, ну, не все так плохо. Было б по-настоящему скверно, я бы не шутила. В конце концов, мы с вами одной веревочкой повязаны.

Нечего сказать – утешила! Я импульсивно отстранился, но она поймала меня за локоть и увлекла за собой по улице, увещевая:

– Ну ищут они вас, и власти, и журналисты… Подумаешь! Кто вас только не ищет!

– Благополучная старость,

– Вот, вот! Но не нашли же пока. И не найдут, если мы глупостей делать не будем. Что у них есть? Одни домыслы и слухи. Даже фотография настолько не актуальная, что по ней вас и я бы не узнала. Особенно с такой щетиной.

– Постойте! – Я сжал ее руку – за благодушным тоном до меня не сразу дошел смысл слов. – Так что, они все обо мне знают?

– Да где уж все?! Я же говорю, одни слухи. Одни говорят, что вы тот самый Роджер Грейвз, знаменитый чемпион, исчезнувший полвека назад. Другие поднимают их на смех и утверждают, что вы – Рене Гальего, хозяин знаменитой «фабрики грез», бежавший с Новой Калифорнии, где у него была чуть ли не война с властями. Третьи, самые дотошные, даже доходят до мысли, что Грейвз и Гальего – одно лицо. Ну и что? О главном-то ни слова! К тому же у властей Денеба к вам претензий нет. В своем обращении они вас просили пойти на контакт только для выяснения обстоятельств, так сказать. В качестве свидетеля. Я ж говорю, конечно, что нам надо это делать. Совсем наоборот. Но взбудораженное общественное мнение может даже и на пользу пойти. А так – пусть себе играются!

Как ни странно, мне, словно под воздействием физического контакта, передалось ее спокойное отношение к проблеме, однако я все же кинул запальчиво:

– Лучше бы с другим поигрались! Выяснили личности убийц, а не жертв!

– Зря расходуете желчь, между прочим. Это они тоже сделали.

– Черт! Так что ж вы молчите?!

– Я до этого еще не дошла, – нараспев сказала она. – А вы, герцог, обладаете просто удивительной способностью выводить людей из себя!

– Не людей – вас. И это взаимно.

– Да, взаимность всегда приятна. – Она дружески пожала мне руку. – Так вот, эти фрукты, разумеется, не местного разлива. Были. По словам полиции, их засекли еще в космопорте, сразу по прибытии на Денеб. Но арестовать не могли, тут-то, дескать, они еще ничего не натворили, а общегалактическое соглашение о выдаче преступников до сих пор так и не подписано. Ну, разумеется, полиция попыталась за ними следить, но как они с этим лажают, мы с вами на собственном опыте знаем.

– Так кто ж они такие?

– Наемные убийцы, конечно. Из полуофициальной организации, зарегистрированной где-то на Аркадии, что ли… Профессионалы очень высокого класса. Гонорары сумасшедшие, но берутся за любые дела. Работают, как правило, поодиночке, редко – парами. Но чтобы шесть сразу – такого, по общему мнению, в Галактике еще не было.

«Уилкинс в одиночку убрал четверых», – напомнил себе я, а вслух поинтересовался:

– Когда и откуда они прибыли, вы, случайно, не запомнили?

– Случайно запомнила. За день до нас. Рейсом с Антареса II.

– Вот черт! Все сходится, – пробормотал я, подумав о том, что именно на Антаресе II находилась резиденция герцога Лана.

Естественно, такую фразу Гаадь пропустить мимо ушей не могла. К этому моменту мы опять подходили к достаточно людной улице, и, не доходя до перекрестка, она остановилась, развернула меня лицом к себе и не терпящим возражений тоном сообщила:

– Ну, герцог, у меня по поводу университета все. Так что теперь ваша очередь!

– Правда? – не поверил я. – Но вы же и без того все знаете. Остальное – так, лирика…

– Можно, я сама буду решать, что мне надо знать, а что нет?

– Можно. Но я не могу поощрять праздное любопытство!

– А вам не приходит в вашу благонравную голову, что мое любопытство может быть не только праздным? А, черт возьми?

– Ну извините, – я мило улыбнулся, – я не специалист по вашему любопытству!

Тем не менее все эти эскапады были не более чем маленькой местью. После еще некоторой дозы пререканий я, разумеется, рассказал ей со всеми подробностями и про наш визит к Бренну, и про стычку, и про свои выводы из этой истории… Как ни удивительно, Гаэль не стала вспоминать наш разговор на «Пелиноре» и лезть с фразами «Вот, я же говорила!..». Напротив, она покачала головой с на редкость серьезным выражением:

– На самом деле я согласна с вами, герцог. Надо что-то делать. Враг усиливает нажим, у нас начались потери и продвижения нет. Более того, если вы правы насчет Лана – очень не хотелось бы так думать, – то наше дело дрянь.

– И будет совсем дрянь, если еще и опоздаем на встречу! Два раза за один день – это чересчур. Она мельком посмотрела на часы:

– Не волнуйтесь, время еще есть, а офис CIL находится справа, за ближайшим углом. Но надо все же ввести вас в курс того, куда и к кому мы направляемся.

– Да. Было бы неплохо.

Однако, времени, видимо, оставалось в обрез, потому что она пропустила шпильку и заговорила типичной журналистской скороговоркой:

– CIL – один из старейших и крупнейших концернов Денеба. Собственно, некогда это была часть одного из химических концернов, как раз и производивших колонизацию планеты, – в здешних горах, как вы, может быть, знаете, содержится таблица Менделеева в полном составе. Однако после объявления Денебом независимости CIL тоже выделился в отдельное предприятие и процветает уже более ста лет. На данный момент ему принадлежит целая куча шахт, заводов и лабораторий по всей планете, а их годовой бюджет равен примерно половине бюджета вашей собственной корпорации, герцог.

– Ого! Тогда это настоящий монстр.

– Совершенно верно. Далее, несмотря на колоссальные залежи полезных ископаемых, которыми славен Денеб IV, CIL снискал себе славу в основном в области органической химии. Синтез органики, фармакология – всякое, знаете, такое, в чем я ни черта не понимаю. Так. Что еще?.. Ах да, CIL – акционерное общество, управляется формально советом директоров, фактически – генеральным директором. Вот. Все это, разумеется, общие сведения, большого интереса для нас не иредставляющие.

Слегка запыхавшись от взятого темпа, Гаэль сделала паузу, дабы перевести дух и заодно закурить. Я с удовольствием последовал ее примеру – курить на ходу я тоже, между прочим, не любил.

– Что же касается непосредственно нашего вопроса, то тут ситуация следующая. В официальном каталоге препаратов, выпускаемых концерном, нашего нет. – Заметив мое недоверие к столь категоричному заявлению, она усмехнулась: – Думаете, как я могла это определить, не разбираясь в формулах длиной с корпус космического корабля? Это не так уж сложно. Неужели вы думаете, что во всей этой кабалистике разбираются коммивояжеры и прочие, торгующие с концерном? Конечно, нет. У CIL отлично организованная система компьютерного поиска, с которой я и поработала. Так что об отсутствии искомого могу говорить с уверенностью. Это я проверила и перепроверила. Однако я этим не ограничилась и попросила произвести поиск по подобию – их сервис такое позволяет. Ну и кое-что нашла, хотя вот в этом разобраться досконально – выше моих способностей. Если же говорить об общем впечатлении, то, как мне показалось, CIL и вправду ведет разработки чего-то более-менее сходного с нашим препаратом.

– Черт! Это никуда не годится! Нам надо знать точно.

– Ишь ты! Какая тонкая мысль! Даже странно, что меня она тоже посетила. А как, позвольте спросить? Может, вы знаете какой-нибудь простой способ, который я упустила?

Судя по насмешливому выражению, не сходившему с ее лица, она, во-первых, была весьма довольна собой и, во-вторых, не сомневалась, что попытайся я что ответить, непременно сяду в калошу. Тем не менее я дал ей насладиться торжеством и брякнул самое очевидное:

– А почему бы вот так просто не прийти и не спросить?

– Потому, что вас вот так просто и пошлют. Не спорьте! Я пробовала. Не сама, конечно, чтобы не засветиться. Попросила знакомого – он связался с коммерческим отделом и сказал, что его интересует один препарат, которого у них нет в каталоге. Там ему просто в лицо рассмеялись. В общем, у них собственная служба безопасности, строжайшая секретность, прессу на пушечный выстрел не подпускают. И все по закону – борьба с промышленным шпионажем. Еще идеи?

– Подкуп?

– Потребуются время и деньги. А у нас нет первого и маловато второго.

– Ладно, сдаюсь.

– Я воспользовалась вашим именем.

– Что?!

– Что слышали. Я позвонила прямиком их генеральному директору и сказала, что знаменитый Рене Гальего, находящийся инкогнито на Денебе, просит аудиенции по вопросу исключительной важности. Сама представилась как ваша секретарша.

– Так они вам и поверили! Рассказывайте!

– Ха! Еще бы! – Ее прямо распирало от удовольствия.

– Потому что до этого я позвонила на Новую Калифорнию. Адриану Форбсу. И попросила его подтвердить всю эту легенду в случае надобности!

Честно говоря, у меня просто не было слов. Не говоря уже о незаурядной ловкости, с которой был составлен план, как, черт возьми, она смогла уломать Адриана? В общем, чем лучше я знакомился с мисс Ла Рош, тем больше она меня поражала.

– Ну и? – Я невольно улыбнулся.

– Все пошло как по маслу. Сперва они не поверили, но, когда я перезвонила через часик, стали сама любезность. В результате на пять часов сегодняшнего дня нам назначена встреча с их директором. – Она очередной раз сверилась с часами и присвистнула с досадой: – И сейчас уже без четверти, а я еще самого-то интересного вам не сказала. Генерального директора CIL зовут Беата Виттенберг.

– Женщина?! – Я действительно чуть не подпрыгнул.

– Ой как скверно!

– Это почему? Может, она писаная красавица и вам будет приятно с ней пообщаться. И потом, – она лукаво подмигнула, – вы зря недооцениваете свой мужской шарм! Если предположить, что миссис Виттенберг нравятся крупные мужчины, то наша задача может здорово упроститься. Но, кроме шуток, дело совсем не в том, что она женщина.

– А в чем же?

– В ее фамилии. Помните, я вам рассказывала, что читала некрологи ученых, без вести пропавших на станции «Бантам»?

– Ну, ну?..

– Как вы уже могли убедиться, у меня прекрасная память и я никогда ничего не путаю. Так вот. Одного из ученых, работавших с Вольфаром, звали Пол Виттенберг!

Важность такого наблюдения трудно было переоценить, но все же я для очистки совести спросил:

– А как насчет совпадения?

– Не исключено. Пошли! Нам пора! – Когда же мы двинулись, она с ноткой вины заметила: – Я поздновато обратила на это внимание. Только сегодня, когда дожидалась вас в «Рице». Так что не было времени проверить. Уж извините.

Признаться, я даже почувствовал себя неудобно, ведь она проделала колоссальный объем работы и была достойна как минимум похвалы.

– Что вы, Гаэль! Мне, наверное, следует поблагодарить вас.

– Наверное? Следует? – пробурчала она, коверкая мою интонацию. – Ай! Лучше и не пытайтесь делать то, чего не умеете!

В этот миг мы как раз завернули за угол, и она указала рукой на здоровенную неоновую вывеску с аббревиатурой «CIL».

– Подумайте лучше о том, что будете сейчас говорить! Моя часть закончилась.

Подумал я, правда, о другом – не слишком ли рано собрался ее хвалить… Уже поставив ногу на первую ступеньку короткой лестницы, ведущей к двустворчатым стеклянным дверям, и понимая, что отступать поздно, я все же поинтересовался:

– Гаэль, а что будет, если они меня сейчас властям заложат?

– Не заложат.

– Почему вы так уверены?

– Долго объяснять. Я чувствую! Да заходите же, не топчитесь!..

Но, как бы там ни было, она оказалась права: сдавать меня полиции никто действительно не собирался. Более того, казалось, что в компании CIL всерьез озабочены сохранением моего инкогнито. Во всяком случае, иначе я не могу объяснить то, что стоило нам перешагнуть порог их офиса, как рядом возник молодой человек с приклеенной улыбкой, вполголоса осведомившийся, не мы ли мистер Гальего и мисс Ла Рош. После же получения утвердительного ответа он улыбнулся еще шире и, сообщив, что госпожа директор нас ожидает, предложил следовать за ним.

Идти оказалось недалеко – кабинет директора располагался совсем рядом, на первом этаже, – но даже за это время мы успели миновать два поста вооруженной охраны. Несколько многовато для торговой фирмы, пусть даже обширной и богатой. Больше же ничего примечательного мне в глаза не бросилось – типичный офис: клерки, компьютеры, скука-Приемная, кабинет и сама миссис Виттенберг также экстраординарностью не блеснули. Помещения были в меру просторны, светлы, хорошо кондиционированы и стерильны, а генеральный директор оказалась сухопарой дамой средних лет – такого типа, который банки любят использовать для рекламы своих гарантий. Хорошо скроенный, но совершенно невыразительный костюм; блеклые, коротко стриженные волосы; контактные линзы в глазах, чопорное выражение на лице – в общем, ничего, что могло бы порадовать чувство прекрасного, даже если бы подобное у меня и имелось. Единственным украшением кабинета служила огромная, во всю стену, меркаторская карта Денеба IV, висящая позади директорского кресла.

Впрочем, повешена она была, разумеется, отнюдь не с декоративной целью – многочисленные значки с символикой CIL, густо разбросанные по карте, должны были демонстрировать посетителю могущество компании, которую он почтил визитом.

Этот показушный прием, вкупе с выражением, возникшим на лице миссис Виттенберг при виде нас – губы поджались, нос чуть сморщился, – заставил меня повести себя немного надменно. Не дожидаясь приглашения, я прошел через кабинет к столу, уселся на свободный стул напротив нее и указал Гаэли на соседний. После чего закинул ногу на ногу, достал сигареты и вообще вел себя как дома… Миссис Виттенберг холодно наблюдала за моими манипуляциями, постепенно бледнея от гнева, но, как я и подозревал, в решающий момент вспомнила все же, что мой бюджет вдвое превышает ее, поэтому только поинтересовалась:

– Видимо, мистер Гальего, на Новой Калифорнии так поступают все гости?

– Нет. Там иначе ведут себя хозяева.

Гаэль едва слышно рассмеялась, и миссис Виттенберг бросила на нее грозный взгляд, после чего чуть заметно порозовела и попыталась быть любезной:

– Извините, мистер Гальего, ваше посещение – большая честь для нас. Чем мы можем служить вам?

Я сразу смекнул, что всевозможные политесы тут не помогут и надо держаться выбранной вначале роли – денежного мешка с мироощущением хозяина Вселенной. Достав сигарету, я щелкнул зажигалкой, окинул взглядом ее стол в поисках пепельницы, таковой, естественно, не обнаружил и стряхнул пепел на устланный ковром пол.

– Собственно, мне нужна небольшая справка. Частного порядка. Относительно одного производимого вами препарата.

Она уже явно жалела о том, что согласилась на эту встречу, но хорошую мину надо было сохранять…

– Как он называется?

– Понятия не имею. У меня есть только его формула. – Я повернулся к своей спутнице: – Гаэль?

С подобающей поспешностью кивнув, она подтянула на колени свою вечную сумочку и принялась в ней копаться. Я с ужасом подумал, уж не забыла ли она нужную бумажку, но нет, разумеется, она ничего не забыла. Выудив наконец сложенный вдвое лист с заключением лаборатории нашего университета, она протянула его мне, а я в свою очередь небрежно передал через стол миссис Виттенберг.

Та взяла его кончиками пальцев, развернула, чуть отодвинула от себя – видно, контактные линзы были неважно подогнаны – и принялась читать. Надо ли говорить, что я буквально впился глазами в ее лицо. И хотя на нем не отразилось в конечном счете никаких эмоций, это тоже был результат. Причем ключевой. Она не была удивлена и, лишь отложив документ, сообразила, что ей стоило бы удивиться.

– Вам надо справиться в картотеке. – Она пожала плечами. – Для этого совершенно необязательно приходить ко мне.

– Было бы необязательно, так я бы не пришел! Вы, вероятно, имеете в виду официальную картотеку?

– Конечно.

– Ну так там его нет.

– Тогда с чего вы вообще взяли, что это наша продукция? – Она явно теряла остатки терпения.

– А чья? – невинно поинтересовался я. – Кто еще мог синтезировать такое соединение?

Тут, видимо, возразить было нечего – их собственная репутация подставила ей подножку, и она на несколько секунд задумалась, измышляя способ попроще от меня избавиться. Наконец подходящим ей показался такой:

– Мистер Гальего, я ничем не могу вам помочь. Я не химик, а администратор.

– Плохая попытка, – перебил я, не дослушав. – У вас тут навалом специалистов. Вызовите кого-нибудь – я подожду!

Притворяться дальше было бессмысленно, и она резко выпрямилась в кресле, а в ее голосе зазвучали стальные нотки – как напоминание о том, что посты генеральных директоров в таких фирмах не занимают люди без характера:

– Мистер Гальего, то, на что вы намекаете, – это внутренние дела концерна, в которые никому не дозволено вмешиваться. Мне очень жаль, что вы напрасно потратили время!

– Мне тоже жаль… – я мягко улыбнулся, но закончить постарался, не уступая в жесткости, – что вопрос придется поставить по-другому!

– Вы мне угрожаете? – Она презрительно скривилась.

– Разве? По-моему, пока что я еще спрашиваю. Итак. Вам знакомо имя «Пол Виттенберг»?

Вот тут она впервые испугалась. По-настоящему. Губы побелели, а глаза скользнули куда-то вправо – туда, где, как я предполагал, под столом находилась кнопка вызова охраны.

– Не советую этого делать. Будет только хуже!.. Она не очень-то мне поверила, но все же решила повременить, собираясь с мыслями. Однако я продолжал давить:

– Ну же! Пол Виттенберг?.. И не говорите, что не знаете этого имени – его часть написана на ваших визитных карточках!

– Я вас не понимаю! – Она упрямо тряхнула головой. – Конечно, я знала Пола. Это мой бывший муж. Ныне покойный.

– Он работал на таинственно исчезнувшей станции «Бантам». Не так ли?

– Ну и что? Какая тут связь?! Тут я сделал небольшую паузу, дабы все немного успокоились, а потом заметил:

– Вы что-то путаете, миссис Виттенберг, – это я у вас спрашиваю: какая же связь между вашим покойным мужем, станцией «Бантам» и препаратом, формула которого лежит перед вами?

Беата Виттенберг почувствовала, что отступать дальше некуда, и решилась все же на крайнюю меру – вызов охраны, Я понял это по выражению ее глаз на добрую секунду раньше, чем дернулась ее рука, но мешать ей не входило в мои намерения, – в конце концов, два-три свежих трупа вполне могли развязать язык кому угодно. Однако ее рука неожиданно замерла, едва начав движение, и я услышал сбоку голос Гаэли:

– Вам же говорили: не делайте этого!

Скосив глаза, я обнаружил, что на этот раз предупреждение подкреплено бластером. Вторым – меньшего калибра – из той пары, что мы приобрели на Денебе. Сейчас он перекочевал из сумочки Гаэли в ее левую руку и ни на дюйм не дрогнул, когда она приказала:

– Положите руки на стол!

Миссис Виттенберг подчинилась, хотя, не могу не отдать ей должное, теперь уже не казалась сильно напуганной, а я почему-то отметил, с какой замечательной ловкостью все окружающие меня люди умеют управляться с оружием – прямо удивительное дело!

– Мистер Гальего, объясните своей глупой сучке, что стоит ей нажать на курок, и поднимется тревога. Тогда живыми вы из здания не уйдете!

Я промолчал, давая понять, что не поддерживаю разговоров в подобных выражениях, но Гаэль ответила сама.

– Вы верите в Бога? – серьезно спросила она. Миссис Виттенберг оказалась настолько ошарашена, что попалась и спросила:

– А что?

– Ну если верите, то, наблюдая за нашей смертью из Царствия Небесного, несомненно получите полное удовлетворение, – любезно объяснила Гаэль. – Но если не верите, остается только вас пожалеть.

Я решил, что, пожалуй, срочно пора покурить еще. Когда же я щелкнул зажигалкой, миссис Виттенберг заговорила вновь:

– Патовая ситуация. Что бы вы ни утверждали, стрелять вы не станете! А я не стану говорить.

– Верно. – Гаэль по-прежнему сидела застыв, как изваяние, только губы шевелились. – У меня уже рука устает держать этот хренов бластер! Так что придется нам сыграть в старинную игру с очень простыми правилами. Я считаю до трех. Вы молчите – я стреляю!.. Ну, поехали. Раз!

Молчание. Глаза миссис Виттенберг перебегали от одного из нас к другому, а лежащие на столе руки непроизвольно сжались.

– Два!

Молчание. Я с некоторой отстраненностью подумал, что если в ближайшие пару секунд она не откроет рот, то окажется полной дурой. Мертвой к тому же. Однако, видимо, миссис Виттенберг, теперь уже не отрывавшая глаз от неподвижного лица Гаэли, прочла там нечто схожее с моими мыслями – опять-таки согласно занимаемой должности ей надлежало неплохо разбираться в людях.

– Хорошо, – выдохнула она и разжала ладони. – Я отвечу на ваш вопрос. Хотя все равно не понимаю, чем вызван такой…

Гаэль, естественно, и не думала опускать бластер, поэтому я перебил ее:

– Покороче, пожалуйста! Девушка и вправду не слишком вынослива.

Она еще раз презрительно покривилась, но поправку приняла.

– Насколько я понимаю, это все как-то связано с исследованиями моего бывшего мужа. Но он не занимался ничем особенно секретным или опасным. Если вы ищете следы какого-нибудь биологического оружия, мистер Гальего, то ищете не там, где надо.

– Чем же занимался ваш муж?

– Он был специалистом по регуляции высшей нервной деятельности человека. Разрабатывал различные стимуляторы, транквилизаторы…

– Паралитики?

– В том числе. Но я еще раз говорю – он был совершенно мирным человеком и не стал бы даже связываться с каким-то оружием.

Похоже, она искренне верила в свои слова, и это несколько смешивало мне карты.

– Постойте, но это вещество – дело рук Пола Виттен-берга? И в конце концов, что же это все-таки такое?

– Это похоже на то, что он синтезировал, когда работал здесь. Но я сказала вам правду: я действительно не химик и ничего не могу добавить к тому, что уже у вас написано.

Я почувствовал, что окончательно запутываюсь, а перед мысленным взором впервые замаячила перспектива грандиозного провала.

– Так, давайте по порядку. Пол Виттенберг работал у вас?

– Разумеется. У него была собственная автономная лаборатория, где он и проводил свои исследования на протяжении полутора десятков лет.

– Вот эти самые? По высшей нервной деятельности?

– Да. Он считался выдающимся специалистом. – В голосе миссис Виттенберг промелькнуло нечто похожее на гордость.

– Ясно. А как он оказался на «Бантаме»?

– Обычным образом. Их директор – его звали, кажет – ся, мистер Беренштейн – предложил Полу хороший контракт, и он согласился.

– Что-то очень уж просто, – с явной угрозой намекнул я.

– А что тут странного? Пол был прекрасным ученым, но очень зацикленным на собственных идеях. Коммерческой выгоды его лаборатория практически не давала, и хотя… фирма смотрела на это сквозь пальцы, но, когда он захотел уйти, никто не стал ему мешать. Я, правда, разговаривала с ним перед отъездом, и меня немного насторожило, что, обычно много и охотно рассказывавший о работе, он ни словом не обмолвился о своих планах. Но я не придала этому большого значения. И больше вестей ни о нем, ни от него не было вплоть до самой катастрофы.

Гаэль наконец опустила бластер, с выражением явного разочарования на лице, но я не мог сдаться столь легко.

– Как давно это было?

– Четыре года назад.

– И именно в этот период, о котором, по вашим словам, вам ничего не известно, ваш муж и синтезировал данный препарат?

– Вероятно. Если это действительно сделал он. На «Бантаме» работало много талантливых биоинженеров… – Она улыбнулась, не скрывая усмешки. – Так что, как видите, было довольно глупо размахивать бластером.

– Зато снести вам башку – просто из вредности! – будет очень даже приятно, – огрызнулась Гаэль, но мгновенно сменила тон, словно под воздействием некой вновь пришедшей мысли. – Впрочем, ученых не подбирают в команду по статистическим данным, как футболистов. Беренштейн и ваш муж должны были быть знакомы и прежде, когда он еще работал на CIL. Ведь так?

Миссис Виттенберг явно поколебалась, стоит ли ей отвечать, но все же нехотя бросила:

– Да, вы правы. Пол несколько раз упоминал при мне его имя в связи с какими-то своими опытами.

– И что же стало с лабораторией вашего мужа? – подхватил я мысль своей спутницы.

– Она законсервирована с тех пор, как он уехал, – еще более неохотно призналась миссис Виттенберг.

– Там указано местоположение? – Я ткнул подбородком в висящую на стене карту.

– Да.

– Ну так покажите!

Когда же она встала, сделала пару шагов вправо и указала на небольшой флажок в северо-западной части главного континента Денеба, я подскочил, опрокинув стул. Трудно было поверить в такое совпадение, но лаборатория Пола Виттенберга располагалась на краю хорошо известного мне горного плато – менее чем в десяти милях от спрятанного в одной из пещер близлежащего хребта портала, связывавшего Денеб IV с Керторией!