"Битва за Эгрис" - читать интересную книгу автора (Дихнов Александр)

Глава 5

Проснувшись от холода, я некоторое время недоумевал, где же, собственно говоря, нахожусь. Лежал я, завернувшись в плащ, на сырой земле, а под головой у меня покоился некий камень, оказавшийся при ближайшем рассмотрении могильной плитой… Однако, прочитав надпись на надгробии, я разом вспомнил и где я, и, главное, зачем…

Где? На северном кладбище Дагэрта, разумеется. По выходе из питейного заведения я немного попетлял для приличия по улицам, а затем пересек город почти наискосок и притопал прямиком сюда. Зачем? Ну, скажем так, мне надо было попасть в императорский дворец. А что, через кладбище туда короче? В общем, да. Альтернативный потайной ход начинался с внешней стороны южной стены города, то есть, чтобы попасть туда, пришлось бы снова объясняться со стражей у ворот… Но зачем же такие сложности, когда во дворец вполне можно войти и через главные ворота? Ах да. Чуть не забыл. Я ведь собираюсь убить принца, который назавтра собирается стать Императором…

Развлекая себя таким диалогом, я не терял времени зря, сооружая факел из ветки ближайшего дерева. По небу проносились облака, но положение луны все же можно было определить, и, согласно ему, было где-то между тремя и четырьмя часами, так что стоило поторапливаться. В принципе я не собирался спать, но, когда пришел на кладбище слишком рано для своего дела, усталость меня сморила… Лучше б ты проспал, вертелась где-то в подсознании малодушная мыслишка…

Вскоре факел был готов, и, порядком повозившись с отсыревшим во время дневного купания кремнем, я его все-таки зажег. Непросмоленное дерево горело быстро, а идти под землей было отнюдь не близко, поэтому я бойко вернулся к могиле, на которой почивал, и еще раз сверился с надписью (ошибиться в таком деле не слишком-то приятно, знаете ли)…

Но все, действительно, было правильно, и, используя свою Шпагу как рычаг, я без особого труда сдвинул надгробие, обнаружив под ним ровно то, что ожидал – несколько истертых временем ступеней, исчезающих в темноте. Подняв факел над головой, я стал осторожно спускаться вниз…

Путешествие под землей обошлось безо всяких приключений. Несмотря на то что ходом не пользовались уже очень давно – лет двести, по моей оценке, – неприятности типа обвалившегося потолка или трещин в полу меня не поджидали. Ничто мне, к сожалению, не мешало…

Дабы не вступать с самим собой в очередные душеспасительные дебаты относительно цели своего пути, я прикинул еще разок правильность выбора… Императорский дворец, как и всякое здание, бывшее средоточием власти на протяжении веков, имел массу тайных входов или выходов, смотря, как говорится, с какой стороны смотреть. Секреты старых со временем утрачивались, но взамен им всегда появлялись новые, и все это происходило практически на моих глазах. Так что я с ходу мог припомнить семь тайных путей во дворец, а если покопаться в памяти, то наверняка и больше. Все они вели в разные части дворца, зачастую столь заповедные, как, например, личная сокровищница Императора… Однако я шел не за драгоценностями, а за жизнью, поэтому интересовало меня только одно – как с минимальными хлопотами добраться до принца. С этой точки зрения подходящими являлись только два хода: тот, которым я воспользовался, и уже упоминавшийся – от южной стены. Оба они были достаточно древними, чтобы принц про них не ведал ни сном ни духом, но вели в разные места. Путь, начинавшийся на юге, заканчивался непосредственно в покоях принца, выбранный же мной – в опочивальне Генриха… И тем не менее я пошел именно так не только потому, что этого хода проще было достичь. Почему-то я не сомневался, что, оказавшись во дворце, принц Гарет первым делом переедет в покои своего отца, в покои Императора…

Но так или иначе у меня был стопроцентный шанс проверить свои умозаключения, потому как, дойдя до конца тоннеля и поднявшись на добрые полсотни ступенек, я очутился перед дверью. Точнее, дверь это была только с моей стороны – из спальни она выглядела как старинное зеркало в полтора человеческих роста, стоявшее в изголовье кровати Императора. Причем я никак не мог вспомнить, как тайник открывается с той стороны, но отсюда это было просто. Надо было потянуть на себя пятый снизу кирпич по правую руку Что я и сделал.

Древний механизм сработал, и дверь медленно распахнулась внутрь. Распахнулась с таким душераздирающим скрипом, что я мгновенно уверовал – если принц тут, тревоги не миновать. Однако отступать было поздно, и я рывком вскочил внутрь.

Я отчасти ошибся. Принц Гарет действительно был тут и лежал, раскинувшись на огромной кровати, но на мое появление он никак не отреагировал. «Здоровый сон», – пробормотал я, утирая со лба холодный пот. Следующей моей мыслью была такая: «И что, теперь ты достанешь свою чертову Шпагу и хладнокровно перережешь горло сыну одного из своих лучших друзей?..»

Я заколебался. Но лишь на мгновение. А затем осторожно вытянул из ножен Шпагу и сделал, крадучись, пару шагов вперед. Когда я уже заносил оружие для удара, то неожиданно для самого себя взглянул в лицо принца. И содрогнулся. Впервые за несколько сотен лет моей не самой пресной жизни волосы у меня встали дыбом… Принц Гарет не спал. Он был мертв!

Мои дальнейшие действия были чисто механическими. Я вложил Шпагу в ножны, зажег от догорающего факела стоявший на столе канделябр и вышел из спальни через дверь-зеркало. Затем я аккуратно закрыл потайной ход и, по-прежнему пребывая в прострации, вернулся на кладбище. Там я поставил на место могильную плиту и просидел на ней, сжав руками виски, до самого восхода. Я был потрясен? Безусловно. Напуган? Еще как. Ничего не понимал? Да нет, к сожалению, я начал кое-что понимать…

Когда затянутое тучами небо на востоке заметно посветлело, я встал и двинулся прочь от кладбища – во дворец. Признаться, и не припомню, когда еще я чувствовал себя настолько разбитым и усталым, как в то утро, но в кармане у меня не было Господа Бога, который мог бы предоставить мне недельный отпуск… Поэтому я просто продолжал действовать по плану, выработанному накануне, ведь в конечном итоге мало что изменилось – принц Гарет так и не дожил до дня своей коронации.

Так что, послонявшись немного по городу, просыпающемуся в предвкушении великих событий, часам к девяти я подошел к парадным воротам дворца, совсем как в тот день, когда приобрел на здешнем базаре свою дьявольскую игрушку. В довершение аналогии и стражник у ворот был, по-моему, тот же самый – только на этот раз он пропустил меня внутрь без разговоров. Проходя через парк, я пристально вглядывался в окна большого здания, пытаясь догадаться, что же там творится. Согласно моим расчетам, к этому часу смерть принца уже должна быть обнаружена, но для разборок по этому поводу было еще рановато…

Войдя во дворец, я свернул налево и двинулся к покоям Марнии – вокруг царило удивительное спокойствие, Однако, поднимаясь на второй этаж, я столкнулся с бывшим личным камердинером Императора, подтвердившим мои ожидания. Несмотря на вышколенность и многолетний опыт службы во дворце, он не смог удержать себя в руках и, схватив меня за плащ, с жаром зашептал на ухо:

– Рагнар! Господи, какое счастье, что вы тут! Вы знаете, принц умер!

Даже не пытаясь изобразить удивление, я просто спросил его:

– Где принцесса?

– Там. – Жестом он указал в сторону покоев Императора.

По-моему, он хотел сообщить мне что-то еще, но я довольно резко вырвался и со всех ног поспешил в спальню Генриха. Немножко я все-таки просчитался – разборки, видимо, уже начались…

У личных покоев Императора был выставлен удвоенный караул, а коридор в спальню прямо-таки кишел охраной, но я промчался мимо с таким выражением лица, что у них просто не хватило духа меня задержать. Но когда я уже взялся за позолоченную ручку тяжелой двери, передо мной неожиданно встало увиденное вчера лицо принца… Рука предательски дрогнула, к горлу подступил ком тошноты, и я едва не рухнул на паркет. Лишь встревоженный вопрос ближайшего стражника: «Вам плохо, господин?» – заставил меня справиться с чувствами.

С трудом втянув воздух, я откровенно солгал:

– Нет, сержант, я в полном порядке, – и, рывком открыв дверь, ввалился в комнату.

Одного взгляда мне хватило, чтобы оценить ситуацию и забыть о проблемах со здоровьем. В комнате находилось четверо. Во-первых, естественно, Марция. Одетая в траурное черное платье, она стояла рядом с пресловутым зеркалом. По щекам ее катились слезы, но голова была поднята гордо и, я бы даже сказал, с вызовом… Чуть позади нее, у окна, находился капитан дворцовой стражи, с которым вчера я беседовал у ворот. Судя по запыленному и отнюдь не парадному мундиру, во дворец он был вызван в спешном порядке. Выглядел этот опытнейший боец спокойно и расслабленно, но вся его поза выдавала угрозу. И угроза эта относилась к другой парочке, стоявшей бок о бок в изножье императорской кровати. Их я тоже знал – высокий седой старик в красном, расшитом золотом мундире был адмиралом, главой флота Пантидея. Второй, коренастый мужчина средних лет, хоть и носил простой офицерский мундир, тоже был важной птицей – командующим северной группы войск. Исключая бессмертных, они были самыми высокопоставленными армейскими чинами…

Похоже, мое вторжение оборвало адмирала на полуслове, поэтому, не скрывая негодования, он обернулся к двери, и наши глаза встретились. За одно долгое мгновение его взгляд эволюционировал от кичливого высокомерия до выражения вора, пойманного за руку в чужом кармане…

Отведя глаза, я кивнул Марции, вмиг переставшей плакать и молча следившей за мной с каким-то странным выражением, потом закрыл дверь и, подперев ее спиной, положил левую руку на эфес Шпаги.

– Вы что-то говорили, адмирал? Прошу вас, продолжайте!

Адмирал и полковник переглянулись, но старик, славившийся своим решительным характером, все же заговорил:

– Да я уже практически закончил, – пробормотал он, а потом совершенно твердым голосом отчеканил: – Итак, принцесса, учитывая крайне тяжелую ситуацию в стране, а также вашу молодость и неподготовленность к государственным делам, мы настаиваем на вашем добровольном отречении от престола!

Не могу сказать, что его слова потрясли мое воображение, гораздо больше я волновался за девушку. Но Марция в очередной раз показала себя молодцом. На глазах ее, правда, снова выступили слезы, но по тому, как она чуть не до крови закусила губку, я видел: это не горе, а гнев… И тогда, не скрывая злорадной усмешки, я ласковым тоном заметил:

– Ба, господа, да это же бунт. – Они, не сговариваясь, повернулись ко мне, и я улыбнулся еще шире. – И узурпация. И к тому же просто наглость.

На лице полковника теперь уже явно читалось желание оказаться где-нибудь в другом месте, но адмирал не сдавался. Старый дурак решил попробовать доказать что-то мне.

– Послушайте, Рагнар, вы же много сотен лет служите этой стране. Сколько за это время сменилось Императоров, но Империя-то осталась. Неужели сейчас вы из-за каких-то личных привязанностей предадите интересы державы, которые отстаивали веками?

Поняв, что ответа не будет, он понесся дальше…

– Вы просто не понимаете, Рагнар…

Думаю, если б он знал, как меня бесит эта фраза в последнее время, то едва ли сказал именно так. Чувствуя, что не в силах сдерживать накатывающую ярость, я легким движением отвалился от двери и пообещал себе засунуть следующие слова адмирала обратно в глотку, причем вместе со сталью…

И тут Марция меня удивила. Необычно отстраненным голосом она сказала:

– Заткнитесь, адмирал!

На мгновение старик застыл с открытым ртом, а потом медленно повернул голову к девушке, словно не веря собственным ушам. И тогда она спокойно повторила:

– Заткнитесь! Иначе он убьет вас.

В этой фразе quot;иquot; было пропущено столь явно, что это заметили все присутствующие. И бравые вояки испугались, абсолютно справедливо сообразив, что Марция отнюдь не шутит.

Честно говоря, я был не в восторге от такого поворота событий… Психология убийства такова, что когда готовишься к нему, в душе накапливается своеобразный заряд, и такой заряд тлел во мне еще со вчерашнего вечера, а Марция совершенно намеренно не дала ему реализоваться. Не говоря уже о том, что сейчас в этой комнате находился ходячий бунт – выпусти его и поди потом лови по всей Империи!

Дабы хоть отчасти вернуть себе душевное равновесие, я принялся кругами ходить по спальне, постоянно натыкаясь взглядом то на напряженную, как струна, Марцию, то на покрытого багровыми пятнами адмирала, а то и на тело несчастного принца, с головой укрытое белым саваном… Пора было прекращать ломать комедию.

Подойдя вплотную к двум полководцам Паитидея, я сообщил им:

– Сейчас, господа, вы отсюда уйдете. Живыми! И скажите за это спасибо принцессе, которую вы так мало цените. – Заметив, что полковник воспринял мои слова об уходе слишком буквально, я жестом остановил его. – Я еще не закончил. Итак, господа, хочу довести до вашего сведения, что всем этим бредням про отречение не бывать. Если – я подчеркиваю, если – принцесса согласится взвалить на себя бремя правителя, то так тому и быть. Вы же оба завтра подадите в отставку. Добровольно, разумеется. В противном случае я действительно понятия не имею, что станет со страной, но зато точно знаю вашу дальнейшую судьбу – не прожить вам и двух дней! Я понятно излагаю?

Они кивнули столь дружно и послушно, будто в отличие от меня самого у них не было ни малейших сомнений относительно выполнимости этой угрозы.

– Свободны! – Два раза повторять не пришлось.

Когда дверь за этими деятелями захлопнулась, я повернулся к капитану, остававшемуся немым свидетелем г сцены.

– Капитан, будьте любезны, подготовьте официальное заявление по поводу всего этого… – хотел сказать «бардака», но пожалел принцессу, – происшествия.

– Что именно? – сухо поинтересовался он.

– Сообщите о смерти Гарета и объявите, что принцесса выступит сегодня на похоронах Императора.

Кивнув, он отошел от окна и, подойдя к Марции, склонил голову

– Принцесса?

С видимым трудом она перевела на него взгляд и заставила себя улыбнуться:

– Идите, Рудольф.

Отдав честь, он вышел в коридор. Так поспешно, словно тоже хотел оказаться подальше от этого места…

Оставшись вдвоем, некоторое время мы молчали, а потом Марция обхватила руками плечи и сказала:

– Ты убил моего брата, Рагнар. – Это был не упрек или вызов, а так, констатация факта.

Все казалось очевидным, тем не менее я мрачно поинтересовался;

– Почему ты так решила?

Она улыбнулась… м-м… почти издевательски.

– Не надо считать меня хорошенькой идиоткой. У тебя был мотив: ты знал, что отец хочет сделать Императрицей меня, и решил, привести его намерение в исполнение. Так? – спросила она скорее из вежливости.

Я скромно промолчал, и Марция продолжила;

– И у тебя, безусловно, была возможность совершить это убийство. Наверняка тут где-то поблизости есть какой-нибудь подземный ход, о котором уже тысячу лет забыли все, кроме тебя. И вот со свойственной тебе решительностью и смелостью… – Тут она сделала еще одну маленькую паузу, словно ожидая взрыва с моей стороны. Однако я и это проглотил молча, в конце концов не люблю спорить с правдой. – Ты ночью потихоньку пробрался сюда.

Видимо, что-то в выражении моего лица ее насторожило, поэтому пришлось заботливо подсказать:

– И?

– И убил Гарета, – не очень уверенно закончила она, будто уже чувствуя подвох.

Действительно, в ее рассуждениях наблюдался порядочный просчет, на который я и не преминул обратить ее внимание. И хотя в глубине души мне просто хотелось попросить ее не дурить, я заставил себя говорить жестко.

– Моя дорогая, мотив и возможность – это лишь два ключевых аспекта при расследовании убийства. Есть еще и третий – способ… Почему-то мне кажется, что тебе сообщили только, что принц умер, но не сказали от чего. Да?

Марция слабо кивнула, на глазах превращаясь из грозного обвинителя во встревоженную девушку.

– Ну так посмотри! – Я ткнул пальцем в сторону покоящегося совсем рядом с ней тела.

– Но как ты-то можешь знать?! – снова вскрикнула она.

Я отошел к окну и, уткнувшись взглядом в хмурое небо над парком, отрезал:

– Нет уж, ты посмотри!

Напряженно следя за каждым звуком, я услышал легкий шорох двух шагов и чуть позже тихий шелест ткани. Резко обернувшись, я был готов подхватить еще одно бездыханное тело… Но нет. Ее глаза расширились, край простыни выпал из рук, с губ слетел сдавленный стон, но в обморок она не упала. Похоже, нервы у девушки были едва ли не крепче моих…

Когда же после мучительно долгого мгновения Марция перевела на меня свои полные немого ужаса глаза, я сухо прокомментировал:

– Да-да, моя дорогая, он умер от страха! А я просто собирался тихонько перерезать ему горло во сне…

Вот тут она все-таки потеряла сознание – к счастью, потому что в противном случае к ее имени надо было бы добавлять приставку «супер», а этого добра вокруг меня и так хватало… Короче говоря, я успел подхватить девушку, аккуратно опустил ее на покрывавший пол ковер и, присев рядом, положил ее голову себе на колени. После чего оставалось только ждать…

В общем-то я специально довел ее до обморока – он был просто необходим как лекарство от стресса. Но теперь я сильно опасался, что, придя в чувства, она совершенно не захочет видеть в дальнейшем рядом с собой хладнокровного и жестокого убийцу и отправит меня куда подальше…

Как я и надеялся, отключка была неглубокой, и уже через пару минут ее длинные ресницы затрепетали. Волнение в ожидании ее первых слов оказалось куда значительнее, чем я мог предположить.

– Ой, я, кажется, потеряла сознание… – прошептала она с виноватой улыбкой.

От сердца отлегло, и в то же время я удивился. Ведь если бы я действительно убил принца, то, похоже, стал бы ей противен до конца жизни, а вот если собирался убить, но мне помешал случай, то ничего страшного, я в порядке. Забавная логика.

Легко, практически без моей помощи, она поднялась на ноги, старательно избегая случайного взгляда в сторону кровати. А потом эдак спокойно, не в порядке каприза, сообщила;

– Мне страшно, Рагнар.

Обычно в таких случаях следует сказать нечто утешительное и ободряющее, однако я предпочел правду.

– Мне тоже.

Затуманенные глаза девушки приобрели более осмысленное выражение,

– Да ну? Не думала, что тебе знакомо это чувство.

– Представь себе, – я слегка улыбнулся. – Знаешь, толика здорового страха прилично укрепляет позицию головы на плечах.

Она улыбнулась мне в ответ:

– Но, может быть, ты хотя бы предполагаешь, что нам делать дальше?

– Для начала, – я приобнял ее за плечи и выразительно покосился в сторону кровати, – убраться отсюда подальше. А потом… нам придется это обсудить.

– Так, погоди. Дай-ка я угадаю. – Она наградила меня еще одной улыбочкой. – Здесь опять замешаны… гм, твои многочисленные друзья?

– Боюсь, что да, – подтвердил я.

– Понятно. – Марция совсем не по-женски хлопнула меня по плечу и скомандовала: – Ладно, пошли!

Я почти на ощупь восстановил саван на голове ее несчастного брата, а затем, покинув спальню, мы направились в комнату, где испокон веков вершились судьбы Империи – в кабинет малой библиотеки. Во дворце по-прежнему было спокойно: никакой суеты, все занимаются своим делом. И все, встреченные нами по пути, от слуг до министров, отдавали Марции знаки внимания, приличествующие Императору. Из чего я сделал вывод, что люди, выдвинутые Генрихом и окружавшие его в последние годы, отнюдь не расстроены неожиданным разворотом ситуации. Это сильно обнадеживало, потому как именно в руках этих незаметных личностей и была сосредоточена реальная государственная власть. К тому же по собственному опыту я знал, что справиться с военными бунтами в принципе легко, а вот с гражданским неповиновением – практически невозможно…

Тем временем мы пришли в кабинет, ничуть не переменившийся с того момента, как Генрих и я были тут в последний раз. Рабочий стол Императора был все так же завален разнообразными бумагами, а в камине кто-то заботливо разжег огонь… В некотором смысле я, наверное, тоже был частью этого интерьера, поэтому привычным движением уселся в гостевое кресло рядом со столом. Принцесса тонко почувствовала момент и с секундным, но не ускользнувшим от меня колебанием заняла-таки кресло своего отца. Несколько минут она просто перекладывала какие-то предметы, выполняла другие, столь же незамысловатые, действия, словно вживаясь в свою роль на уровне ощущений…

Согласно традиции, Император начинает разговор первым, поэтому я упорно молчал, но и ей еще явно не хватало уверенности. На выручку к Марции пришел старый камердинер Генриха, со своей всегдашней невозмутимостью возникший на пороге.

– Какие будут распоряжения, Ваше Величество? – спросил он с гениальной ноткой формальности.

Совершенно по-отцовски Марция откинулась в огромном старом кресле и сделала жест рукой, будто прикрывая дверь.

– В ближайшие два часа я занята для всех.

Флегматично кивнув, старик развернулся, но, выходя, все же не удержался и пробормотал:

– Вот уж не думал, что когда-нибудь эта фраза сможет доставить мне удовольствие.

Когда за ним закрылась дверь, Марция заговорила. Совершенно четко и отстраненно она сказала:

– Для начала, Рагнар, тебе придется многое мне рассказать. Пока я не могу принимать никаких решений. Я должна знать, что же все-таки происходит.

«Да, девочка, это уж ты заслужила как минимум», – подумал я про себя и коротко кивнул, словно отдавая честь.

– Разумеется. Итак…

А дальше я рассказал ей все с самого начала и без купюр. В конце концов, если во всей Галактике и был кто-то, кому я полностью доверял, так это она… Конечно, многие события и факты, изложенные мною, и без того были ей известны, но на тот момент более важным мне казалось создание и осознание целостной картины происходящего. Причем не только для Марции, но и для себя самого.

Мой продолжительный рассказ совершенно заворожил принцессу, остававшуюся в глубине души, несмотря на творящийся вокруг кошмар, просто молодой впечатлительной девушкой. Однако она слушала очень внимательно и даже несколько раз перебивала меня вопросами, дабы уяснить отдельные детали. К сожалению, я сам порядком увлекся собственной историей и в очередной раз прошел мимо некоторых моментов, стоивших быть замеченными.

Что ж, и в самом деле задним умом мы все крепки… Закончил я своим ночным посещением спальни Императора, подробности которого Марция стоически перенесла. Затем, подавшись вперед и опершись локтями о стол, она положила голову на ладони и, пристально глядя мне в глаза, спросила:

– Так кто же убил моего брата?

– А как ты полагаешь?

– Пока не знаю. – Она слегка улыбнулась. – Но мне кажется, я знаю, что думаешь ты!

– Да? И что же я думаю?

– Ты уверен, что это дело рук Альфреда, – спокойно констатировала она.

Я невольно поежился. И от этого спокойствия, и от той легкости, с которой она проникла в мои мысли.

– Тогда, может быть, ты знаешь и почему я так в этом уверен?

– Признаться, нет. Не вижу смысла. Зачем? Неужто Альфред записался в наши друзья и решил помочь мне стать Императрицей? В конце концов, это слишком театрально.

Да, суть она, конечно, схватывала на лету, только вот мне было что на это ответить.

– В том-то и дело. Вспомни все появления сканков в последнее время. Разве ты не замечаешь определенной предрасположенности к чисто игровым эффектам?

– Н-ну, пожалуй, – кивнула она. – А как быть с остальными?

– Это стратегия. – Я немного помолчал, собираясь с мыслями. – Они не выбирают какой-то единственный путь, приводящий к победе, а пытаются создать условия, в которых любое решение противника будет приемлемым для них. Именно поэтому один из любимых их приемчиков – предательство. Я думаю, летом Альфреду было глубоко наплевать, будет ли раскрыт его заговор с Дианой и Эрсином, ведь в любом случае он ослаблял силы противника. Улавливаешь?

На лице Марции ничего не отразилось, но одним взмахом ресниц она подтвердила свое внимание.

– Далее. Они не любят действовать сами. Больше всего им нравится стравливать своих врагов друг с другом, а на сцене появляться лишь в самом финале. Похоже, такая манера доставляет им чисто эстетическое удовольствие… И еще. Иногда мне кажется, что они запросто могли бы уничтожить всех нас, по отдельности и вместе взятых. Но это испортит спектакль. Поэтому они не стремятся до поры разменивать сильные фигуры, но в то же время с легкостью избавляются от второстепенных. Ну, как тебе?

– Поясни, – коротко попросила она.

Я на мгновение задумался. В принципе все, что я знал о сканках, хорошо укладывалось в рамки такой стратегии, однако один пример был наиболее показателен.

– А ты вспомни эти странные покушения – на тебя, меня и Джарэта. С одной стороны, это точно сканки, больше просто некому. С другой – что, они не могли обставить дело ненадежнее? – Вопрос в свете увиденного нами недавно был чисто риторическим, поэтому я продолжил. – Нет, они специально не напрягались. Убьют нас, значит, мы – отработанный материал, туда ему и дорога. Не убьют, тогда мы будем настороже и встретим нападение Гроссмейстера во всеоружии. Тоже хорошо.

– Я понимаю, – прошептала она, но все же сомнения у нее оставались. – Но чем их не устраивал Гарет? Судя по тому, что он тут вчера городил, в его намерения входило завоевание всего мира. Среди их врагов стало бы одной дракой больше. Разве плохо?

– Неважно, – прокомментировал я за Альфреда. – Во-первых, они могли и не знать планов Гарета, во-вторых, это уж точно, твой брат ими всерьез не воспринимался. Говорить он мог, конечно, что угодно, но кто б ему дал все это исполнить?..

В глазах девушки сверкнула молния, но я предпочел ее не заметить.

– А так получалось, что кризис в Дагэрте замедляет главный для них конфликт – между Гроссмейстером и Клубом. Помимо этого, и ты, и твоя страна занимают, видимо, немалое место в их планах, так что связать их воедино – тоже хороший ход. И еще, как мне кажется, это просто напоминание о себе. Демонстрация мощи. Испуганный враг уже наполовину побежден…

– Да уж, вот это им здорово удалось, – как-то устало сказала Марция и, закрыв глаза, несколько секунд массировала пальцами виски. – Хорошо, ты меня убедил. Но, Рагнар, боже мой, какую надо иметь уверенность в своем превосходстве, чтобы вести такую игру?..

– Ага. Они просто развлекаются.

С потемневшим от гнева лицом она откинулась. в кресле, и некоторое время мы просидели молча, стараясь даже друг па друга не смотреть – подобные моменты человеку лучше переживать наедине с самим собой.

– Слушай, а зачем им все это надо? – спросила наконец она.

Вообще-то я уже давно ожидал этого вопроса, но тут, сколько ни жди, ответ был один.

– Не знаю. – Я развел руками и виновато улыбнулся. – Может быть, Гроссмейстер что-нибудь знает. Или Вайар.

Неожиданно принцесса рассмеялась, весело и от души:

– Надо же, хоть чего-то ты не знаешь! Слава Богу. А то я тебя уже больше начала бояться, чем этих… – Она помахала рукой в районе левого уха. Впрочем, через мгновение Марция уже вновь была серьезна, и пошел следующий вопрос: – И что же нам теперь делать?

Это был любимый вопрос, в последнее время ставший просто обожаемым. И чем чаще мне приходилось на него отвечать, тем менее радостно становилось это делать…

– Для начала тебе придется занять престол. – Дабы уберечься от возможной дискуссии по этому поводу, я привел лишь один аргумент, к сожалению, неотразимый. – Хрен с ними, со сканками и их планами, но ты не можешь ввергнуть свою страну в хаос борьбы за власть. Это было бы предательством по отношению к Генриху!

Марция как-то разом поникла в кресле, но, когда заговорила, голос ее был спокоен и тверд.

– Да, отец уже давно разговаривал со мной на эту тему. И я не возражала… Но мне все время казалось, что это где-то там, в далеком будущем, а пока меня ждут годы веселой и беззаботной жизни… – Тут ее голос предательски задрожал. – А теперь все это обрушилось на меня. Так внезапно. И я не могу отказаться. И никогда уже не смогу быть прежней…

Провалиться мне на месте, если за этой фразой не слышалось: «И я не смогу по-прежнему любить тебя, Рагнар!..» Наверное, мне стоило что-то сказать или сделать, но я… просто промолчал. Не самый красивый поступок в моей жизни.

Тем временем она с печальной улыбкой подытожила:

– Но ты, конечно, прав – я стану Императрицей!

Уперев взгляд в лепной потолок, я хрипло заметил:

– Боюсь, что этим дело не ограничится.