"Темная сторона света" - читать интересную книгу автора (Чемберлен Диана)

25

Алек мог бы пригласить Оливию к себе домой. Там стояли доски для серфинга, а небольшая бухта позади дома вполне подходила для обучения. По дороге к Рио-Бич он понял, что не хотел, чтобы Оливия встречалась с его детьми. Почему его это так волнует? Нола все время заходит к ним, и при ее появлении у него никогда не возникало чувства неловкости. Но если к нему приедет Оливия, Алеку придется объяснять детям ее присутствие. Клай и Лэйси могли помнить ее по тому вечеру в больнице, хотя, может быть, уже и забыли. Дело было не в этом. Алек просто не хотел, чтобы сын и дочь видели отца с другой женщиной, сколь бы платоническими ни были их отношения.

Оливия стояла, прислонившись к своей машине, на маленькой парковке возле Рио-Бич. Поверх купальника она накинула белый халатик, и ее ноги были почти одного с ним цвета. Эта женщина и в самом деле слишком много работала.

Алек остановил машину рядом с ее «Вольво». Оливия, заслонившись от солнца рукой, смотрела, как он снимает доску с багажника.

— Предупреждаю вас, Алек, — улыбнулась она, — плавать я совсем не умею.

Он бросил ей спасательный жилет.

— Вам незачем уметь плавать, — заметил Алек, — а вот крем от загара вам бы не помешал.

— Уже намазалась. Я ведь первый раз на пляже этим летом.

— А я подумал, что первый раз в жизни.

Оливия состроила ему гримасу и взялась за второй конец доски, чтобы помочь нести ее сквозь кусты, отгораживающие пляж.

— Почему вы взяли только одну доску?

— Потому что для вас сегодня просто замечательный ветер, а для меня это все равно что полный штиль. Здесь совсем мелко, так что я смогу стоять рядом и руководить вами.

Рио-Бич был всего лишь узенькой полоской песка у самой воды, на которой едва уместилась подстилка, принесенная Алеком. На волнах играли солнечные блики, вдали скользили по воде другие серфингисты. Но Алек знал, что никто из них не попадет на Рио-Бич. Бухта была его маленьким секретом.

— Почему вы улыбаетесь? — поинтересовалась Оливия. Он рассмеялся и снял футболку.

— Просто радуюсь тому, что я здесь. Давненько я сюда не приезжал.

Шею Оливии украшала длинная золотая цепочка. Ее кожа была удивительно белой, что делало Оливию похожей на хрупкую фарфоровую статуэтку. Алек никогда бы не догадался, что она беременна. Слегка выпуклый живот не выдавал ее тайну.

— Вы спросили у врача, можно ли вам заняться серфингом? — Алек вспомнил, что Оливия сомневалась в полезности и уместности этого вида спорта для беременных.

Она сморщила нос.

— Спросила. Оказалось, что Марджори сама занимается серфингом. Она сказала, что риск состоит в том, что я могу получить удовольствие в первый раз, а потом не буду знать, как себя вести дальше.

— Доктор вас раскусила, — рассмеялся Алек.

Он продемонстрировал Оливии самые азы, немного покрасовавшись перед ней. Двенадцатифутовый серф казался ему неповоротливым, громоздким, потому что он привык к доске меньшего размера.

Ступив в воду, Оливия поежилась. Алек придержал доску, чтобы она могла на нее взобраться. Ее лицо выражало крайнюю сосредоточенность.

— Поставьте ноги по обе стороны мачты, — подсказал Алек.

— Это мачта?

— Верно. — Он подал Оливии руку, чтобы она могла встать в полный рост. — Теперь хватайтесь за веревку. Вам придется потянуть ее на себя, чтобы поднять парус из воды. Немного согните ноги. Вот так. Спину держите прямо и используйте только силу ног, чтобы поднять парус.

Оливия осторожно перебирала руками веревку, парус слегка приподнялся, поймал ветер, и серф вывернулся у нее из-под ног. Оливия вскрикнула и с громким плеском упала в воду. Алек обошел доску, чтобы помочь ей, но увидел ее смеющееся лицо.

— Мне следовало предупредить вас об этом.

— Предлагаю перейти на «ты», — сказала Оливия, отжимая волосы.

— Согласен, давай на «ты».

Алек снова взобрался на доску, чтобы показать, как правильно выбирать парус из воды.

Оливия провела больше времени в воде, чем на доске, но она была настоящим бойцом. Пару раз она хохотала над собой до слез. Алек еще ни разу не видел ее такой раскрепощенной и не сомневался, что Оливия не часто дает себе волю. Она взбиралась на доску, кажется, уже в сотый раз, когда лямка купальника соскользнула с ее плеча, и Алек увидел, что на этом месте на коже осталась ярко-белая полоса.

— Ты сгорела, — заметил он. — На сегодня хватит. Оливия села на плед, зубы у нее стучали. Алек накинул ей на плечи полотенце, принялся растирать ее и тут же отступил, неожиданно осознав всю интимность этого жеста. Золотые звенья цепочки лежали на порозовевшем от солнца холмике груди, и он отвел взгляд.

Достав из багажника «Бронко» пляжный зонт в зеленую и белую полоску, Алек установил его над Оливией. Сам он улегся на солнце, наслаждаясь теплом лучей.

— Как же так вышло, что ты не научилась плавать? — спросил Алек. Он сам большую часть детства провел на реке Потомак, плавал на каноэ, занимался водными лыжами.

— Я никогда не жила рядом с водой.

— Где ты выросла?

— В центральной части Нью-Джерси. Ты слышал о городке Пайн-Барренс?

— Это там родственники женятся между собой и производят на свет, гм… — Алек замялся, подбирая подходящие слова, — не слишком удачное потомство?

Оливия насмешливо фыркнула.

— Ты правильно вспомнил, но в отношении этого городка пресса сильно перестаралась. Браки между родственниками там скорее исключение, нежели правило. Знаю, о чем ты подумал. Пусть я и не умею плавать, и серф меня не слушается, это еще ни о чем не говорит.

Алек улыбнулся, глядя в ясное высокое небо удивительного синего цвета. Такого неба он не видел больше нигде.

— Вчера вечером Пол был у меня. Мы проводили очередное заседание.

Оливия резко выпрямилась. Золотая цепочка на мгновение оторвалась от кожи и тут же снова скользнула в ложбинку между грудями.

— Ты ему ничего не сказал?

— Нет. — Алек взглянул в ее встревоженное лицо. — Я же обещал тебе этого не делать. А вот твой муж сказал нечто такое, что может показаться тебе интересным.

— Что? Повтори мне все, что он говорил. Каждое слово прошу тебя.

Алек снова не смог удержаться от улыбки.

— Прости, я не вел стенограмму. Мне и в голову не при ходило, что от меня потребуют подробного отчета о встрече с ним.

Оливия помолчала.

— Ты на меня сердишься?

— Нет. — Алек прикрыл глаза рукой, чтобы отчетливее видеть ее. — Почему ты так решила? — Вдруг он в самом деле говорил зло? Да и злился ли он? — По словам Пола, только он виноват в том, что ваш брак не удался, и он явно совершил ошибку, когда ушел от тебя.

Оливия прижала руку к губам.

— Он это сказал?

— Да. Мне показалось, что у него депрессия. Пол явно подавлен.

— Не могу поверить, что Пол считает свой уход ошибкой. Он сказал именно так?

Алек вздохнул.

— Думаю, да. В следующий раз, Оливия, я запишу наш с ним разговор на магнитофон, обещаю тебе.

Оливия снова легла на плед.

— Я уже собиралась сдаваться.

Алек рассказал ей о сбитом на шоссе жеребенке и о том, как Пол самоотверженно помогал накладывать швы.

— Алек, прошу тебя, не говори Полу, что я беру уроки у Тома, — неожиданно попросила Оливия. — Ты ведь не упоминал об этом, правда?

Алек нахмурился.

— Чего ты так боишься?

— Это слишком сложно объяснить. — Оливия не смотрела на него. — Просто не говори ему, и все, пожалуйста.

Несколько минут оба молчали, а когда она заговорила снова, ее голос звучал очень тихо.

— В четверг мне будут делать амниоцентез.

— Страшно?

— Нет, но… — Оливия пожала плечами. — Думаю, всегда надо быть готовой к тому, что что-то пойдет не так. Мне просто неприятно проходить через эту процедуру одной… Дело даже не в самой процедуре, а в том, что мне придется ждать результатов без Пола.

— Знаешь, Оливия, думаю, кому-то из нас надо сообщить твоему мужу, что мы с тобой друзья. Пусть знает, что ты не сидишь одна в четырех стенах и не ждешь его возвращения двадцать четыре часа в сутки.

— Но ведь именно это я и делаю. Я буду ждать его всегда. — Оливия устало вздохнула. — А как ты сам, Алек? — неожиданно спросила она. — Ты справляешься с собой?

— Нет. — Он снова закрыл глаза, не в силах смотреть на яркое солнце. — Еще не пришло время, да мне и не на кого было отвлечься. Есть одна женщина, у нее на меня виды, но меня она не интересует.

— И кто она?

— Соседка. Ее зовут Нола. Много лет она была другом семьи. Анни всегда говорила, что Нола «положила на меня глаз», но тогда я ей не верил. А теперь понимаю, что она была права. Нола частенько наведывается к нам, звонит узнать, как у меня дела.

— А тебя она не интересует?

— Ни в малейшей степени. — Алеку захотелось сменить тему разговора. — Ладно, слушай. Я договорился о двух выступлениях на радио в следующую субботу и на собрании защитников маяков в Норфолке. Хотелось, чтобы ты выступила хотя бы на одном из мероприятий. — Он посмотрел на Оливию. — Ты в субботу свободна?

— У меня и в самом деле выходной, но после того, что ты рассказал, думаю, мне надо попытаться спасти свой брак и провести время с Полом.

— Ну да, конечно. — Алек расстроился, но постарался не показать виду. — Ты права. — Он оперся на локоть и взглянул Оливии в глаза. — Расскажи ему об этом. — Он легко коснулся ее живота кончиками пальцев. — Расскажи ему о ребенке.

— Нет. — Оливия резко села, убрала волосы с лица. — Я хочу, чтобы Пол вернулся только ради меня.

Алек потянулся за футболкой.

— Думаю, пора тебе поближе познакомиться с Внешней косой. Посмотрим, на сколько тебя хватит.

Алек повез Оливию в Джоки-Ридж. Она не раз видела огромные дюны с шоссе, но ей и в голову не приходило пройтись по ним. Оливия надела поверх купальника шорты Алек одолжил ей футболку и намазал ее обгоревший нос защитным кремом. Поднялся ветер, и дюны меняли очертания буквально у них под ногами. Запыхавшись, они добрались до самой высокой точки и сели там, наблюдая за серфингистами на ярких досках.

Потом Алек повез Оливию к маяку Боди-Айленд. Они обошли его кругом, глядя вверх на башню, выкрашенную черными и белыми полосами, пока Алек рассказывал ей историю этого маяка. Он чувствовал себя немного виноватым из-за того, что не повез Оливию к Киссриверскому маяку. тем более что сам просил ее рассказать о нем другим. Алек уговаривал себя, что от того места, где они находились, до Киссривер было далеко. Хотя он знал истинную причину своего нежелания. Киссриверский маяк принадлежал ему и Анни. Он не был готов поделиться им с кем-то еще.

Они рано поужинали и отправились обратно к Рио-Бич. где осталась машина Оливии.

— Когда ты снова вернешься к работе, Алек? — поинтересовалась Оливия.

— И ты туда же! — воскликнул он.

— Такой длинный отпуск вряд ли пойдет тебе на пользу.

— Это все потому, что ты трудоголик.

— И мне нужны деньги.

Алек свернул на парковку и заглушил мотор.

— Жизнь Анни была застрахована. — Он посмотрел на Оливию. — Мне это казалось странным. Оформить страховку на триста тысяч долларов женщине, которая зарабатывала в год тысяч пятнадцать в лучшем случае и большую часть из них отдавала. Или тратила их на страховые взносы. — Алек усмехнулся. — Для меня это было ударом. Том нашел страховку, когда разбирал вещи Анни в мастерской.

— Почему она застраховала свою жизнь? Алек не отрывал взгляд от океана.

— У меня два объяснения. Либо Анни знала, что в случае ее смерти я буду настолько сломлен горем, что просто не смогу работать. Либо к нам домой явился страховой агент, и она подписала документы, чтобы не огорчать его отказом. — Алек покачал головой. — Думаю, именно поэтому моя жена просто раздавала большую часть своих работ. Она так и не преодолела неуверенность в себе. Анни никогда не верила, что кто-то может любить ее лишь ради нее самой.

— Люди работают не только ради денег, — заметила Оливия. — Тебе же нравится оказывать помощь больным животным? Ты просто преобразился, когда рассказывал о пострадавшем жеребенке. Почему бы тебе не возобновить практику, пусть пару раз в неделю?

Алек замялся на мгновение.

— Меня это пугает. Я еще не в лучшей форме, хотя постепенно прихожу в себя. — Он посмотрел на Оливию. Ее лицо покраснело. Вечером сожженная кожа еще даст о себе знать. — Летом в ветлечебнице горячая пора. Очень много несчастных случаев… Господи, кому я об этом рассказываю? Но я говорил о кошках и собаках.

— Они тоже страдают, и их хозяевам от этого плохо.

— Верно. Меня это никогда особо не волновало, но после гибели Анни…

— Это все равно что садиться на лошадь, — оборвала его Оливия. — Ты должен это сделать, и чем дольше ты тянешь, тем труднее тебе становится. После особенно тяжелых случаев я заставляю себя идти на работу на следующий день, если даже по графику у меня и выходной. На другой день после смерти Анни я тоже работала, хотя и не должна была выходить.

— Ты слишком сурова к себе, Оливия.

— Не уходи от темы, — сказала она. — Ты начинаешь принимать раз в неделю, договорились?

Алек улыбнулся.

— Если ты позвонишь Полу и договоришься с ним о встрече в следующую субботу.