Глава 2. НАЧАЛО ПОДГОТОВКИ ЭКСПЕДИЦИИ

Большинство читателей думает, что итальянская экспедиция 1954 года в Каракорум была организована неожиданно, и нескольких месяцев было достаточно для ее создания. Такое мнение создается, очевидно, потому, что сейчас в каждой экспедиции все видят только естественное продолжение чрезвычайной предприимчивости и спортивного азарта, который вдруг возник среди европейских и неевропейских наций при организации горовосхождений в Гималаях.

Покорение первого «восьмитысячника» французскими альпинистами в 1950 годуСсылка2 и сенсация, которая была вызвана этим достижением во всем мире (правда, не без отлично организованной пропаганды), создали среди альпинистов такое мнение, что именно успех французов дал толчок для организации итальянской экспедиции 1954 года и что не меньшим стимулом служило внимание международной прессы, широко освещавшей все перипетии борьбы швейцарцев и англичан за покорение Эвереста.

В действительности начало организации итальянской экспедиции имеет значительно более ранние даты. Первые мои попытки организовать экспедицию в Гималаи относятся еще к весне 1937 года. Тогда небольшая группа моих друзей альпинистов предложила мне взять в свои руки организацию экспедиции на Эверест.

В кругу английских альпинистов я интересовался вопросом возможности организации экспедиции на Эверест, но результаты были отрицательные. После этого я предложил своим друзьям, что будет лучше, если они направят свои мысли на К2, с которым итальянцы связаны определенной традицией и пути подхода к которому я знал.

Еще во время своего путешествия 1929 года я обратил на эту вершину особое внимание и прошел до самого ее подножья, чтобы установить возможность восхождения.

В 1939 году мне удалось продвинуть свой план так далеко, что в конечном итоге президиум Итальянского альпийского клуба согласился финансировать такую экспедицию. Начало второй мировой войны, к сожалению, прекратило всю подготовительную работу по организации экспедиции и не было надежды, что в ближайшее время можно будет ее осуществить.

Однако долгий перерыв на сломил нашего желания. Итальянские военнопленные в разных районах Гималаев совершили ряд альпинистских восхождений. Если учитывать, что в их распоряжении находилось самое скудное снаряжение, эти восхождения были определенным успехом итальянского альпинизма.

Однако, если имелась возможность организовать легкую экспедицию, то пока нельзя было думать об оснащении большой экспедиции на восьмитысячник. В первые послевоенные годы Италия несколько лет претерпевала большие политические и хозяйственные трудности и поэтому не имело смысла, да и просто не было уместным, предлагать в то время организацию восхождения на одну из самых больших вершин мира. Но идея жила, и это было продолжение именно той идеи, которая в 1939 году стояла на грани практического осуществления.

Только в 1948 году я имел возможность обсудить со своими друзьями-альпинистами новый предварительный проект экспедиции на К2. Однако мы еще не могли думать о его выполнении. Прежде всего нужно было составить предварительные расчеты и установить, можно ли вообще собрать такую большую сумму, которая необходима для организации и проведения этой экспедиции.

Первоначальным планом предусматривалось применение двух самолетов для транспортировки груза, как минимум до базового лагеря, где груз должен был быть сброшен на парашютах. Вначале я думал о применении вертолета и, желая получить техническую помощь, обратился по этому вопросу за советом к трем крупнейшим американским фирмам.

После детального изучения этого вопроса мне пришлось убедиться, что вертолеты из-за ряда технических особенностей (недостаточной самостоятельности, низкого потолка и др.) не могут быть использованы в таких высоких горах и вдали от баз.

После того, как я оставил свой план с вертолетом, я обратился в министерство воздушного сообщения с просьбой временно выделить для нашей экспедиции два самолета с летным составом. Транспортировка тяжелого груза воздушным путем от Скардо до базового лагеря (примерно 100 километров по прямой) значительно упростила бы вопрос снабжения и по предварительным подсчетам резко сократила бы расходы по экспедиции. Планом работ предусматривалось использование самолетов не только для переброски груза, но и для воздушной разведки и производства фотометрических съемок.

Опыт, который я приобрел в Иране в 1933 году и в экспедиции в северо-восточном ТибестиСсылка3 в 1940 году, убедил меня, что, имея такие вспомогательные средства для географического исследования, как военные самолеты, можно добиться хороших результатов, хотя на борту тех самолетов, которые тогда находились в моем распоряжении, не были установлены аппараты для топографических съемок. К сожалению, ни первый, ни повторные запросы в министерство о предоставлении нам самолетов не дали результата. В том случае, если экспедиция на К2 все же состоялась бы, нам не оставалось другого выхода, как использовать старый метод транспортировки грузов караваном и производить исследовательские работы наземным путем. Исходя из этого, я начал разработку плана и переговоры по организации экспедиции.

Весной 1951 года мой друг граф Альберто Бонакоссо посоветовал мне обратиться в Национальный олимпийский комитет Италии. Бонакоссо входил в состав исполнительного комитета и с воодушевлением поддержал мой план.

Переговоры длились довольно долго, но в конечном итоге были выделены необходимые средства для проведения предварительной разведки в Индии и Пакистане для выяснения возможности организации экспедиции и, в случае если экспедицию на К2 будет возможно организовать, установить время работы экспедиции и другие исходные данные. По ряду причин и обстоятельств я очень поздно, только в конце июля 1952 года, получил средства для этого путешествия. Пока решались эти вопросы, у меня все было подготовлено для путешествия на Ближний Восток с опорным пунктом в Дамаске и я предусмотрел в случае необходимости организацию кратковременной поездки из Дамаска в Индию и Пакистан даже на собственные средства. И вот первого августа я покинул Италию на самолете и на следующий день прибыл в Дамаск – первый этап путешествия на восток. После окончания своей геологической работы в Иордании я возвратился в Дамаск и оттуда продолжил свой путь прямо в Индию и Пакистан.

27 августа я прибыл в столицу Пакистана Карачи и подал заявление для получения разрешения на въезд экспедиции в Каракорум, в район Балторо в 1953 году. После почти месячного ожидания я получил отрицательный ответ.

Правительство Пакистана высказало свои сожаления, что не может выполнить мою просьбу с связи с тем, что оно уже дало разрешение на проведение экспедиции на К2 руководителю американской экспедиции доктору Хаустону. Из-за трудностей продовольственного снабжения большого каравана носильщиков оно не имеет возможности дать разрешение второй экспедиции в район Балторо в том же году. Я был ошеломлен таким сообщением, и мне нужно было срочно переделывать план путешествия.

После того, как я подал второе заявление, в котором просил разрешения на путешествие в 1953 году в один из соседних с ледником Балторо районов, я вернулся в Италию. В этом заявлении я одновременно просил разрешения на проведение экспедиции в 1954 году в район ледника Балторо, причем в заявлении я указал, что планом экспедиции 1954 года предусматриваются два мероприятия: работа научной группы и восхождение на К2.

Переговоры, которые с переменными успехами тянулись почти год, приносили и надежды и разочарование. 25 апреля 1953 года во время пленума Итальянского альпийского клуба в Парме президент Итальянского академического альпийского клуба и председатель комиссии Альпийского клуба по внеевропейским альпинистским мероприятиям официально поручили мне организовать под шефством этого клуба научно-альпинистскую экспедицию в Гималаи. В середине июля 1953 года чаша весов склонялась все еще не в нашу пользу, несмотря на то, что министр барон Г. Скола Камерине и доктор П. Канали из министерства иностранных дел энергично поддерживали экспедицию, и даже глава правительства в то время Альчиде де Гаспери непосредственно обратился но этому вопросу к главе пакистанского правительства Мохаммеду Али во время их встречи в Риме. Поэтому трудно себе представить мою радость, когда я 17 июля после возвращения из путешествия по Греции получил от пакистанского посла в Риме сообщение, что мне дано разрешение на путешествие в район Балторо, хотя в разрешении указывались некоторые ограничения моего плана.

Хорошо что, несмотря на слабую надежду на получение визы, мой оптимизм все же толкнул меня на некоторую подготовку экспедиции, прежде всего в части получения средств, которые мне были позже предоставлены Национальным советом по исследованиям.

Это сообщение сделало меня счастливым, но одновременно поставило перед серьезной дилеммой – или мне удастся немедленно погрузить тяжелый груз и имущество на тот пароход, который раз в месяц курсирует между Генуей и Карачи, или мне нужно отложить экспедицию на год. Выслать груз месяцем позже означало бы, что я смогу прибыть в Карачи только 16 сентября – слишком позднее время для путешествия в этих районах. Кроме того, я учел, что если сейчас все подготовлю для путешествия, но не успею погрузить имущество на отходящий пароход, то рискую понести большие расходы, не имея возможности совершить планируемое путешествие. О перевозке груза самолетом нечего было и думать. Стоимость перевозки груза самолетом от Рима до Карачи так бы основательно потрясла мои финансы, что я не имел бы возможности совершить путешествие дальше Карачи.

Когда я 18 июля выехал из Рима в Милан, то основательно продумал создавшееся положение, и хотя большие трудности, в том числе бюрократического характера, встали на моем пути, все же решил сделать попытку. Не стоит описывать все мытарства этих десяти дней, которые оставались до отхода парохода. 28 июля в два часа ночи доверенный из Генуи сообщил мне, что весь груз находится на борту парохода. Я всегда думаю с благодарностью о тех немногих добровольцах, которые в дни лихорадочной работы оказали мне бескорыстную помощь, и о тех инициативных правительственных служащих, которые сумели устранить бюрократические трудности, всегда возникающие при отправке товаров за границу.

В этом путешествии меня должен был сопровождать Ричардо КассинСсылка4, все расходы которого оплатил Итальянский альпийский клуб.

Чтобы закончить переговоры о финансировании экспедиции и выполнить служебные обязанности в университете и в Миланском политехникуме, мне пришлось отложить свой выезд до 18 августа. Два дня спустя я был в Карачи, где оставался до 26 августа – дня моего выезда с багажом в Равалпинди. В это время из газет я узнал о неудаче экспедиции Хаустона на К2 и ее роковых последствиях. В Равалпинди, в доме полковника Ата Улла, я встретился с членами этой экспедиции, от которых я получил устное сообщение о ней, ценные исходные сведения, указания и информацию о маршруте, по которому они пытались совершить восхождение. Как раз в эти дни газеты сообщили о том, что альпинисты нескольких наций обратились к пакистанскому правительству за разрешением восхождения на К2 в 1954 году.

Я не мог возвратиться в Карачи, чтобы узнать результаты моего прошения: в этом случае я рисковал сорвать предварительную разведку района К2. Кроме того, после возвращения экспедиции Хаустона не было больше препятствий к проведению предварительной разведки района К2, и 4 сентября я вылетел со всем грузом в Скардо – основную базу снабжения Балтистана, откуда берет свое начало караванная дорога.

В плане путешествия предусматривалась разведка ледника Балторо до базового лагеря американской экспедиции и несколько выходов в боковые ущелья для научного исследования.

В Скардо я задержался на очень короткое время. Представитель правительства Пакистана в Скардо направил мои усилия на разрешение серьезной проблемы, которая уже длительное время занимала правительство. Целая долина в Балтистане, долина реки Стак, правого притока Инда, находились под угрозой быстро двигающегося ледника, который в течение трех месяцев продвинулся на добрых двенадцать километров.

Хотя времени для выполнения плана исследований Балторо было очень мало, я все же решил немедленно выйти в долину Стак и проверить продвижение ледника. В это время небольшой караван в сопровождении полицейского частично транспортировал мой груз прямо в Дассу, в ущелье Бральдо, где я мог его получить, спустившись непосредственно после осмотра ледника в долине Стак.

6 сентября, т. е. через два дня после прибытия, я уже покинул Скардо и поднялся с Кассином в среднюю долину реки Инд. Но у входа в ущелье Турмик мы узнали, что переход с караваном через вновь возникший ледник невозможен. Нам пришлось подняться по долине Турмик и перейти через перевал Стак (4597 м): только с этой стороны мы могли достигнуть цели. После разведки и изучения ледника Кутиа мы 12 сентября снова перешли перевал Стак и спустились по долине Турмик до Харималя, откуда я послал успокаивающее сообщение в Скардо. В настоящий момент не существовало опасности для жизни и имущества жителей долины Стак, ибо ледник прекратил движение, и отсутствовали предпосылки к дальнейшему его продвижению вниз, в долину Инда.

Из Харималя мы поднялись по красивой теснине Пакора, 14 сентября перешли перевал Гантос (4457 м) и спустились в долину Басха. После перехода старого висячего моста через реку Басха мы пришли в оазис Дассу, где уже находился наш груз, прибывший прямым путем из Скардо. Длительными маршами мы поднялись в долину Бральдо. 18 сентября прибыли в Асколи и через двенадцать дней пришли в базовый лагерь экспедиции Хаустона.

После разведки, проведенной до лагеря 5300 метров и под ребром Абруццкого, и после того как с помощью биноклей и сравнения пути подъема с фотографией были установлены места отдельных лагерей, мы спустились в долину и ускоренным маршем вышли в Скардо в то время, как в горах уже появились предвестники зимы и выпал первый снег. Только во второй половине дня 8 октября после тридцати двух дней почти беспрерывного марша мы прибыли в Скардо. Четыре дня спустя самолет доставил нас в Равалпинди и далее в Карачи, откуда 18 октября я вылетел в Италию.

Это предварительное путешествие дало мне возможность ориентироваться в проблеме снабжения и вопросах доставки тяжелого груза до базового лагеря. Кроме того, я собрал сведения, которые были нужны для составления сметы экспедиции. Если условия транспортировки грузов между Равалпинди и Скардо благодаря самолету значительно упростились по сравнению с 1929 годом, то для отрезка пути между Скардо и Балторо ничего не изменилось: для этого требуются те же средства и время, какие были нужны и в 1929 году.

По возвращении в Рим я узнал от нашего министра иностранных дел, что во время моего отсутствия получено разрешение на проведение экспедиции.

Нужно было уточнить несколько неясностей в письме, и поэтому мы обратились в Карачи для уточнения.

28 октября я получил телеграфное сообщение министерства иностранных дел Италии о том, что разрешение для проведения экспедиции на К2 в 1954 году получено. Вскоре после этого я получил телеграфное подтверждение представителя пакистанского правительства в Риме.

Тем самым была решена одна из самых сложных проблем, стоящая на пути к организации итальянской экспедиции в Каракорум.