"Пайола" - читать интересную книгу автора (Кин Дей)

Глава 8

В приемной теперь было пусто и тихо. Битники и девушки исчезли. Ушли ударник и рыжеволосая мисс Гордон. Адвокаты уже, видимо, строчили свои жалобы. Я предположил, что репортеры и фотографы увязались за полицейскими, которые увели Амато и Хаммера, в надежде сделать парочку снимков боссов "Стартайма" и "Блюзберда" за решеткой.

Единственным посетителем, оставшимся в приемной, был хорошо одетый человек, который сидел рядом с Джеком Келли.

Я только хотел выйти вместе с Бетти в коридор, как услышал позади себя голос Хэнсона:

– А вы что здесь делаете, Арчер? Мне кажется, я не посылал за вами.

Человек поднялся.

– Нет, сэр. Меня никто не приглашал. Но по дороге домой я услышал в машине последние новости. Узнал, что убили миссис Коннорс и что полиция подозревает связь с "Пайолой". Тогда я позвонил своей экономке и приехал сюда. В надежде быть вам чем-нибудь полезен.

– Очень любезно с вашей стороны, – ответил Хэнсон. – Только боюсь, что вы не сможете ничем помочь.

Я, заинтересовавшись, остановился в дверях. Если этот человек – муж убитой журналистки, то имеет смысл познакомиться с ним.

Арчер теребил поля своей шляпы.

– Да, сэр, я понимаю. Но сегодня вечером я прочел в газете, что здесь на площадке для стоянки машин разорвалась бомба. В газете сообщалось, что мистер Хаммер нанял частного детектива, чтобы доказать, что не Мулден убил мою жену. Я подумал, что, может быть, я мог бы поговорить с детективом, чтобы рассказать ему, что я знаю о Мулдене и Хаммере.

– Очень хорошо, – сказал Хэнсон и сделал мне знак, чтобы я вернулся. – Джонни, это Билл Арчер, супруг женщины-репортера, которую убил Мулден. Мистер Арчер, это Джонни Алоха.

Когда Арчер поднялся, я увидел, что он был приблизительно моего роста. Рукопожатие было хорошим – не слишком жестким, но довольно крепким. Так как я знал, кто он, я сразу почувствовал к нему симпатию. Даже несмотря на то что по воскресеньям он пел в церковном хоре и был начальником группы следопытов. Разумеется, такие люди частенько бывают скучными, но ведь весь мир не может состоять только из эмоциональных людей.

– Я рад познакомиться с вами, мистер Алоха, – сказал он. – Рад, что покушение на вашу жизнь потерпело фиаско.

– Не знаю, поверите ли вы мне или нет, но меня это тоже радует, – сказал я чинно.

– Все-таки жестокие люди в банде "Пайолы", – заметил он. – Я познал это на себе. Хаммер предложил мне деньги, чтобы я показал, что Мэй была непорядочной женщиной. Но поскольку я отклонил его предложение, он подослал ко мне двух своих парней. Они избили меня до полусмерти.

Я взглянул на Хэнсона. Тот кивнул.

– Все верно. Основательно они поработали. Он пролежал неделю в больнице.

– А кто это был? Вирджил или Сэм? – спросил я.

– Нет, – ответил Хэнсон. – Мы их поставили в один ряд с другими людьми для опознания, но мистер Арчер не смог их опознать. Он не смог их найти даже на фотографиях в нашей картотеке. Возможно, они специально были вызваны из другого города, только на это задание.

– Я все равно не мог изменить своих показаний, – с горечью сказал Арчер. – Даже если бы захотел. Мэй не была такой женщиной, какой я должен был ее описать по их требованию.

– Охотно верю, – сказал я.

Арчер заметил, что он все еще продолжал держать шляпу в руке, и надел ее.

– Смерть ее какая-то кровавая ирония судьбы.

Поскольку меня интересовало все, что было связано с делом Мулдена, я попросил его пояснить, что он имел в виду.

– Мэй как раз только опять пошла на службу, чтобы мы могли быстрее расплатиться за наш дом. Нам оставалось внести последний взнос. – Уголок его рта дрогнул. – На следующий день она хотела подать заявление об увольнении. И в тот вечер, когда ее убили, я ждал ее дома с бутылкой вина, чтобы это отпраздновать. – Его голос стал таким тихим, что я едва мог его расслышать. – Только она так и не вернулась домой.

Мы с Хэнсоном промолчали, но Арчер быстро вновь обрел душевное равновесие.

– Это правда, мистер Алоха, о чем пишут в газетах? Вы действительно хотите найти вещественные доказательства, на основании которых адвокаты Мулдена смогут потребовать пересмотра дела?

Я, наверное, покраснел от стыда, когда сознавался в этом.

– Все верно. Но вы можете быть уверены, Арчер, что для меня существуют только неопровержимые доказательства. И если я приду к такому же выводу, что и суд присяжных, осудивший Мулдена, то я ни за какие деньги не буду фальсифицировать факты.

Арчер какое-то мгновение внимательно смотрел на меня, а потом улыбнулся.

– Я верю вам, мистер Арчер. Вы кажетесь мне честным человеком. Но в этом случае я боюсь, что вам не видать своего гонорара.

– Вы совершенно уверены, что вашу жену убил Мулден?

– Совершенно уверен.

– И вы не можете поверить в его версию, что он ненадолго покинул комнату и что убил ее кто-то другой?

Он покачал головой.

– Нет. И я вам скажу – почему. Потому что это не объясняет, как он ухитрился затащить Мэй в комнату. Должно быть, он действовал снотворным или побоями, чтобы довести ее до такого состояния. И так каждый вечер в течение четырех недель, когда она пыталась обнаружить его связь с мистером Хаммером и с "Пайолой". Она рассказывала мне, какой бесхарактерный человек этот Мулден. И как она все время должна быть начеку, чтобы не остаться с ним наедине.

– Понятно, – сказал я.

А Арчер взволнованно продолжал:

– Уверен, что Мэй не могла добровольно перешагнуть порог его комнаты. Зачем же она тогда звонила главному редактору и сказала ему, что у нее будут сенсационные новости для первой страницы? Чтобы заставить замолчать, Мулден и затащил ее хитростью в свою комнату и там убил.

– Приблизительно то же самое говорили и на суде, – вставил Хэнсон.

Бетти с состраданием покачала головой.

– Бедная женщина! Как вы обходитесь со своими детьми, мистер Арчер?

Тот пожал плечами.

– У меня был только один выход. Нанял экономку, которая следит за ними, пока я работаю. Вечерами с детьми занимаюсь я сам.

В этих условиях задать вопрос, который вертелся у меня на языке, было довольно неловко. Но если учесть версию Мулдена, что его самого заманили в ловушку, то вопрос этот был просто необходим. Поэтому я начал очень осторожно.

– Вы не ответили бы мне, мистер Арчер, на вопрос чисто личного порядка?

Он кивнул.

– С удовольствием.

– Вы показали на суде, что даже после пяти лет супружеской жизни и после рождения двух детей ваши супружеские отношения с женой остались для вас обоих теплыми и удовлетворяющими друг друга... Это верно?

Он печально улыбнулся.

– Верно. Если супружеская пара не пьет, не появляется в общественных местах и не участвует ни в каких вечеринках, то это еще не значит, что в личной жизни спальной комнаты она не может быть счастлива. Мэй и я были счастливы. – Он посмотрел на свои ладони.

– Благодарю вас, – сказал я.

– Но почему вы спрашиваете об этом, мистер Алоха? – поинтересовался он. А потом сам же и ответил на свой вопрос, прежде чем я смог произнести хоть слово. – Нет, вам не нужно мне ничего говорить. Я знаю, что вы сегодня утром встречались с Мулденом, и он рассказал вам свою историю. Что они были до безумия влюблены друг в друга, что он хотел бросить работу, а она уйти из газеты, и что они хотели на следующее утро уехать вместе в Гонолулу.

– Именно об этом он мне и говорил.

Арчер криво усмехнулся.

– Мне он тоже об этом говорил. Полиция однажды разрешила мне поговорить с ним во время допроса. И два чиновника меня едва удержали. Я хотел его убить. Я сказал, что, видимо, ему мало того, что он изнасиловал до смерти мою жену, ему надо было еще и испортить ее репутацию.

– Не поймите меня неправильно, – сказал я. – Я не собираюсь обелять Мулдена. Женщина, которую убили сегодня днем, рассказала мне, что он мерзавец. Но моя профессия заставляет меня браться за такие поручения, какие мне предлагают, а не за те, какие бы мне хотелось.

– Я понимаю вас, мистер Алоха, – спокойно ответил Арчер. – К несчастью, все мы должны зарабатывать себе на хлеб...

У меня еще было не все...

– Кажется, что все улики говорят о вине Мулдена, но я должен полностью увериться в этом. И в том, что это дело не рук банды Амато, которая в своей борьбе с фирмой "Стартайм" постаралась "пришить" убийство одному из работников этой фирмы, чтобы загубить карьеру Тода Хаммера.

Арчер покачал головой.

– Я думаю, они здесь не замешаны. Но, как вы уже сказали, ваша профессия требует от вас установить истину. – Он вынул из кармана блокнотик, написал на листке свой адрес и телефон и, вырвав его, протянул мне. – Если я смогу вам чем-нибудь помочь, мистер Алоха, позвоните мне. Хотя я и убежден, что мою жену убил Мулден, но тем не менее не хотел бы, чтобы в газовую камеру отправился невиновный человек.

Мы пожали друг другу руки, а потом мы с Бетти прошли по коридору к лифту.

– Он мне нравится, – сказала Бетти.

– Мне тоже, – сознался я.

Пока мы ждали лифта, она легонько толкнула меня в бок.

– Могу я задать вам личный вопрос, Джонни?

– Насколько личный?

– Очень личный.

– Валяйте.

– Вам бы понравилось, если бы какой-нибудь грубый парень затащил меня в номер, изнасиловал и избил до смерти?

– Совсем бы не понравилось.

Лицо ее было абсолютно серьезным.

– А в моем случае дело обстояло бы еще хуже, потому что я... Ну, вы знаете: слово, которое начинается на букву "Д".

– Да, было бы намного хуже, – уверил я ее, открывая перед ней дверцу лифта. – А почему вы об этом спрашиваете?

Как и обычно, она ответила сразу и без оговорок.

– Я просто подумала.

– О чем?

Она посмотрела на свои часики.

– Вы несколько часов провели в этом прокуренном бюро, и сейчас уже почти девять часов. Сегодня вы уже мало что сможете предпринять. Поэтому...

Так как я хорошо знал ее, то внимательно посмотрел на нее.

– И что "поэтому"?

Она обняла меня одной рукой и тесно прижалась ко мне.

– Поскольку я уже так старалась, собирая ваш чемодан, – ведь парочки без багажа в хорошие отели не допускаются, – то почему бы нам не снять номер в приличном отеле, не стянуть с себя всю эту висящую на нас грузом одежду... и я бы помогла вам поразмышлять обо всем этом деле?

Я рассмеялся.

– Должно быть, я забыл вам рассказать старую гавайскую прибаутку.

Уже когда мы проходили по холлу, она недоверчиво спросила:

– Какую прибаутку?

Я усмехнулся.

– Младая дева, отправляющаяся с парнем после захода солнца в отель, никогда к утру не остается девой.

Я сказал это почти все на гавайском наречии, но поскольку она работала со мной уже два с половиной года, то довольно хорошо понимала меня.

– Я уже не младая дева, – обиженно сказала она. – Мне уже почти двадцать. Да и вы уже не парень: я совсем не хочу оставаться девой.

Я покачал головой.

– Я так и знала, – хмуро буркнула она. – Спокойно, девочка, ничего не будет. Я должна сохранить это для вас. – И добавила с темпераментом: – Может быть, сохраню, а может быть, и нет. Я что, ваш личный счет в банке? Ну, вы еще переживете кое-какие неожиданности! Ведь я могу перевести ваш счет кому-нибудь другому!

Я рассердился.

– Если вы это сделаете, я вас уволю. – Видя ее огорчение, я тут же предложил: – Но я знаю, что мы можем придумать.

На мгновение глаза ее засветились надеждой.

– Вот как? Вы хотите пригласить меня к себе на квартиру?

– Нет. Но я хочу пригласить вас на ужин. Я куплю вам большой бифштекс, с которым вы со всем пылом расправитесь.

Она признала себя побежденной.

– Если вы не можете предложить мне ничего, кроме бифштекса, то он должен быть обязательно из телятины. А когда наши отношения пойдут дальше бифштекса, Джонни?

– Пойдут, – пообещал я ей.

Ради предосторожности, чтобы избежать нового покушения, я поставил машину как можно ближе к зданию, как раз под фонарем, и запер на ключ обе дверцы. Я уже собирался посадить в машину Бетти, как из "кадиллака", стоявшего рядом с моей машиной, высунулась головка Ивонны Сен-Жан.

– Хелло! Добрый вечер, мадмуазель и монсеньер! О, да это ведь мистер Алоха и его миленькая девушка!

Похоже, она была не совсем трезвой.

– Добрый вечер, – ответил я.

Француженка еще больше высунулась из окошка и посмотрела вверх, на освещенные окна полицейского управления.

– Мне бы очень хотелось знать, куда пропал Тод? Он оставил меня в машине и сказал: "Жди меня". Вот я и жду уже несколько часов.

– Вы можете еще очень долго прождать. Тод, Вирджил и Сэм взяты под арест.

Ее, казалось, порадовало это сообщение.

– Отлично! Надеюсь, не по пустяку какому-нибудь?

– За драку.

Она не поверила.

– Драку? С кем?

– С Марти Амато и двумя его людьми.

Она откинулась на сиденье.

– Теперь понятно, почему они так и не возвратились. А я как дура сижу в этой проклятой машине! – Спиртное явно вызвало в ней еще большую жалость к себе. – Бедная, бедная Ивонна!

– Только не вздумайте еще ее пожалеть! – предупредила меня Бетти сдавленным голосом.

– И как долго они еще останутся под арестом? – поинтересовалась Ивонна.

Маленькая француженка распахнула дверцу машины. Бутылка, из которой она пила, выпала при этом на мостовую и разбилась.

– Если Тод думает, что я буду ждать его здесь, то я буду... как это по-английски? Дура дурой – так, кажется?

Она соскользнула с сиденья и попыталась выпрямиться, держась за дверцу.

Она все же была слишком пьяна и упала бы, если бы я не подхватил ее и не поддержал.

– Вы, кажется, немного понимаете по-французски, – сказала она. – Я это уже заметила.

– Да, немножко. А также знаю португальский, итальянский, испанский, китайский и японский.

На мисс Сен-Жан это произвело впечатление.

– И где это вы все успели выучить?

Я честно признался ей:

– В старой части города красных фонарей в Гонолулу. Будучи мальчишкой, я там чистил сапоги и выполнял поручения прилежных девочек. Должен был как-то зарабатывать себе на хлеб.

Теперь уже я вызвал у нее жалость:

– Бедный мальчик! Значит, у вас было тяжелое детство?

– Ни в коем случае, – возразил я. – Мне каждый миг доставлял удовольствие. Просто я никогда не знал своего отца, а мать моя умерла, когда мне было лет пять.

Она так нализалась, что из моих слов до нее вряд ли дошла и половина. Но и пьяная она не потеряла своей привлекательности. И пока я вот так на нее смотрел, то невольно подумал, что простое белое спортивное платье, которое было сейчас на ней, должно быть, обошлось Хаммеру в двести долларов. Палантин из белого меха стоил еще тысячи две. А потом еще ее бриллианты...

– Бедный, бедный мальчик! Как это все печально, – продолжала лепетать она. При этом пыталась погладить меня по голове и чуть было не выколола мне глаза своим маникюром. – Бедный мальчик! Совсем один на белом свете. – Она отпустила мои плечи и чуть было не упала к моим ногам. Я вынужден был подхватить ее.

Бетти смотрела на все это с явным неодобрением.

– Теперь она уже повисла у вас на шее. Что вы собираетесь с ней делать?

– К сожалению, не знаю.

– Почему бы вам не засунуть ее обратно в машину? – предложила она. – У нее может возникнуть желание нажать на газ. Или снова вылезет. Насколько я знаю пьяных, она скоро начнет бродить как лунатик. Ну и пусть себе бродит!

– В этом районе? С мехом на плечах и с бриллиантами она не дойдет и до ближайшего перекрестка, как получит удар по голове.

– В таком случае, давайте затащим ее в полицейское управление.

Я покачал головой.

– Первый же полицейский, который ее увидит, посадит ее в отрезвиловку. А я ведь работаю на нее и на ее друга.

Ивонна сдунула прядь волос с глаза и с улыбкой посмотрела на меня.

– Знаете что?

– Что?

– Вы очень милый.

Этот эпитет, конечно, мало подходил к парню весом шести фунтов и ростом шести футов и двух дюймов, в жилах которого текла гавайско-ирландская кровь, с перебитым носом и ушами, похожими на кочаны цветной капусты.

Ивонна теперь буквально повисла на мне. Тело ее стало для меня сладким грузом. Я возвратил ее комплимент:

– А вы, Ивонна Сен-Жан, чертовски пьяны.

Глаза Бетти уже сверкали гневом.

– Так, так, – наконец выдавила она. – До отеля у нас дело не дошло, а теперь эта милая дамочка захочет лишить меня и бифштекса. Что ж, хорошо! Вам даже не нужно меня об этом просить. Я отправлюсь на вашей машине в контору. А вы делайте, что хотите. Погрузите ее и доставьте в проклятые апартаменты под крышей. И позаботьтесь о том, чтобы ее проклятая служанка или ее проклятый дворецкий позаботились о ней, дали бы ей еще одну бутылку и уложили бы спать в ее золотую кроватку. Но на одно я хочу обратить ваше внимание.

– На что?

– Чтобы вы не изменили своего счета в банке.