"Луна мятежников" - читать интересную книгу автора (Вебер Дэвид Марк)

Глава 6

– Есть еще что-нибудь по NASA, Дахак?

МакИнтайр сидел в своем кресле на капитанском мостике. Он был по-прежнему худощавым, стройным парнем, однако теперь на нем была темно-синяя форма Военного Флота, а в твердом взгляде зеленых глаз светилась уверенность в выбранной цели.

– Нет, Колин. Я проверил биографии всех руководителей проекта, связанных с программой гравитонных исследований, и все они оказались землянами. Возможно, связь появилась раньше – в университетские годы кого-нибудь из них или сразу некоторых. Тем не менее, по логике мятежники должны были вмешаться в это направление программы «Прометей», слишком уж быстро оно развивается по сравнению с остальными.

– Проклятье. – МакИнтайр потер переносицу и нахмурился. – Если мы не можем вычислить тех, кто точно был бы с этим связан, то нам придется отказаться от привлечения к этому делу официальных представителей. О Господи, час от часу не легче, – вздохнул он. – В любом случае пора начинать, и ты понимаешь это не хуже меня.

– Я думаю, тебе еще надо потренироваться, – ответил Дахак, и его слова прозвучали столь неуверенно, что МакИнтайр криво усмехнулся. Конечно, Дахака нельзя заподозрить в нерешительности, однако существовали факты, принять которые он отказывался напрочь. Одним из таких фактов была необходимость признать, что пришло время выпустить своего оперившегося капитана из гнездышка. Этот вопрос стоял особенно остро потому, что, как только МакИнтайр вернется на Землю, Дахак потеряет с ним связь. Иначе нельзя, ведь мятежники обязательно обнаружат канал связи с Луной, основанный на технологиях, активно применявшихся Флотом Четвертого Империума.

В общем, Дахак артачился и приводил кучу аргументов в обоснование своей позиции, а МакИнтайр не мог поверить, что подобное поведение заложено в его программы. Скорее это результат долгой изоляции от внешнего мира. Неужели корабль, заполучив капитана, боится одной мысли о возможной его утрате?..

Да, действительно, неужели это возможно?.. Мог ли этот древний компьютер испытывать страх? МакИнтайр не знал ответа на этот вопрос и предпочитал считать Дахака бесстрашным, но тот, без сомнения, как минимум на интеллектуальном уровне понимал, что такое страх.

Колин посмотрел вокруг. Экран визуального наблюдения демонстрировал ему темные глубины космоса. Сияли звезды, эти немигающие, безжалостные глаза вечности, и родная бело-голубая планета торжественно плыла в пустоте. Это зрелище было настолько великолепно, что даже немного пугало Колина и он прекрасно представлял, что было бы, если бы подобную картину ему продемонстрировали при первой встрече.

Выходило, что Дахак понимал, как внешняя демонстрация технологии может его напугать, одновременно не до конца понимая что будет, когда эта самая технология окажется внутри него. Или компьютер просто полагал, что достаточно один раз все объяснить, как ему самому?

Как бы то ни было, в тот первый день Дахак был осторожен. Частью этого был даже предложенный им транспорт. Пулеобразная машина была наземным транспортом и компьютер даже отключил часть ее систем, чтобы «гость» мог почувствовать ускорение, которое ожидал.

На самом деле в машине не было необходимости и теперь МакИнтайр передвигался по транспортным туннелям обычным образом, но только после того, как Дахак нашел время все ему объяснить. И хорошо, поскольку несмотря на всю их эффективность МакИнтайр позеленел, когда в первый раз пронесся по туннелям на скорости в несколько тысяч километров в час, что бы там ему не говорили собственные чувства. Даже сейчас, после месяцев практики, он не мог отделаться от ощущения падения навстречу смерти каждый раз, когда отдавался в гравитонные руки транспортной системы.

МакИнтайр встряхнулся. Он опять начал страдать рассеянностью и даже знал почему. Ему хотелось думать о чем угодно, кроме стоящей перед ним задачи.

– Я знаю, что ты хотел бы, чтобы я еще потренировался, – сказал он, – но мы занимались этим последние шесть месяцев, и этого времени было достаточно, чтобы подготовить Влада Черникова для нового полета с «проктоскопом». Ты ведь понимаешь, что мы не сможем похитить еще одну «Гончую» так, чтобы не насторожить Ану.

Возникла пауза – эту чисто человеческую манеру Дахака делать в разговоре паузы МакИнтайр ценил очень высоко. Очень трудно собраться с мыслями самому, когда твой собеседник отвечает мгновенно, совершенно не делая пауз на размышление.

– Отлично, – ответил наконец Дахак. – Но, при всем моем уважении, должен сказать, что твой план основывается на не до конца ясных, продуманных лишь наполовину, общих местах.

– Ну и что из того? У тебя был не один десяток тысячелетий, чтобы придумать план получше. И где он?

– Это нечестно. Ты капитан, и командование – твоя задача, не моя.

– Тогда заткнись и делай, что тебе говорят, – решительно сказал МакИнтайр и улыбнулся.

– Хорошо.

– Ладно, готов ли супрессор?

– Да, готов. Мои роботы уже погрузили его на катер.

Повисла еще одна пауза, и МакИнтайр закрыл глаза. «Дахак, – подумал он, – мог бы дать ослу пару уроков упрямства».

– Однако я по-прежнему думаю, что тебе лучше было бы воспользоваться кораблем-спутником, который существенно больше. И вооружен.

– Дахак, – устало произнес МакИнтайр, – там порядка пяти тысяч мятежников, так? И у них восемь досветовых линкоров по восемьдесят тысяч тонн каждый?

– Да, правильно. Хотя…

– Прекрати немедленно! Я здесь царь и бог, я твой командир! Еще у них есть несколько тяжелых крейсеров, несколько бронированных боевых машин, трансатмосферных истребителей и достаточно людей для комплектации экипажа, каждый из которых защищен персональной броней и вооружен личным оружием. Плюс у них есть возможность блокировать твою связь с роботами, если ты их пошлешь вперед?

– Да, Колин, – вздохнул Дахак.

– Тогда сейчас необходима тонкость, надо действовать тайно, а не ломиться в лобовую атаку. Мне нужно протащить супрессор на территорию их анклава, чтобы ты мог ликвидировать их защитное поле, иначе у нас нет ни малейших шансов.

– Но для этого тебе нужны их коды доступа и карта расположения входов и выходов, а получить все это можно только у самих мятежников.

– Я понимаю. – МакИнтайр положил ногу на ногу и нахмурился. Несомненно, мятежники внедрили своих людей в состав правящей верхушки ведущих стран мира, чтобы проложить себе путь к управлению геополитикой Земли, чем они и занимались два последних столетия. С этим приходилось считаться, как бы неприятно это ни было.

Это означало, что не могло быть и речи о том, чтобы обратиться за содействием к государственным структурам Земли. Жаль, что Дахак не мог использовать свои биосенсоры на таком расстоянии, это, по крайней мере, позволило бы им узнать, кто на самом деле является мятежником. Но даже если бы у него была такая возможность, это не помогло бы вычислить землян, которые были подкуплены мятежниками или работали на них, просто не зная, с кем связались.

Итак, оставался единственный путь, который одинаково не нравился ни Дахаку, ни МакИнтайру. Каким-то образом Колин должен был проникнуть на базу мятежников и деактивировать их защитное поле. План рискованный, но, если удастся прервать действие защитного щита, который не позволял Дахаку нанести удар по базе, у мятежников не будет иного выбора, кроме как сдаться или умереть. МакИнтайру было совершенно не важно, что они выберут, лишь бы они сделали это как можно скорее.

Первая автоматическая станция слежения уже была уничтожена кораблями ачуультани, идущими впереди основных сил. Хотя их корабли двигались довольно медленно, им оставалось всего чуть больше двух с половиной лет, чтобы достичь Солнечной системы… а ему – чтобы найти какой-нибудь способ остановить их.

На самом деле, этим он и руководствовался, желая найти какие-то каналы связи между Ану и NASA. Если бы он смог получить в свои руки какого-нибудь мятежника – хотя бы одного, – он смог бы тем или иным путем выудить информацию, которая была так нужна им с Дахаком. Однако каким должен быть его первый шаг? Колин до сих пор этого не знал, но каким бы ни был этот шаг, его невозможно совершить, не высовывая носа с корабля. МакИнтайр не стал расстраивать Дахака и сообщать ему, что собирается импровизировать, равно как и произносить имя своего единственного союзника на Земле. А то еще компьютер устроит собственный мятеж и откажется его отпустить!

– Ну ладно, – сказал он с наигранной веселостью, – пришло время отправляться.

Он встал на невидимую палубу, глядя, как Вселенная проплывает под подошвами его ботинок.

– Хорошо, Колин, – тихо сказал Дахак, и первый люк плавно открылся. Из отверстия полился яркий свет, образуя огромный светящийся столп на фоне космического мрака, нарушаемого лишь слабым мерцанием звезд.

МакИнтайр расправил плечи и шагнул в него.

– Удачной охоты, капитан, – шепотом произнес компьютер.

– Я прижму их к стенке, – самоуверенно заявил МакИнтайр, надеясь, что все будет именно так, как он сейчас себя убеждает.

Серебряная ночь тихо опустилась на горы Колорадо. Он летел, не включая света, производя шума не больше, чем шепот ветра. Его не мог засечь никакой радар. Поле невидимости, генерируемое катером, делало его угольно-черной, абсолютно поглощающей дырой.

Колин плавно спустился ниже, проскользнув в долину, расположенную между вершинами Крипл-Крик и Пайкс-Пик, и увидел облака, плывущие на восток над Колорадо-Спрингс. Катер выдвинул свои шасси-подпорки и затем приземлился с негромким гудением.

МакИнтайр, сидя в кресле, долго и внимательно всматривался в ночь, пытаясь разобраться в собственных эмоциях.

Он испытал огромное, искреннее облегчение, прикоснувшись к родной земле, но это чувство затмевали другие ощущения, которых он еще не мог понять. Ощущение того, что он здесь чужой. Осознание риска, на который он пошел, прилетев сюда. И еще множество других эмоций. Эти шесть месяцев изменили его больше, чем он думал, улетая с «Дахака».

С грустью он осознал, что больше не является жителем Земли. Горизонты его восприятия расширились. Нравилось ему это или нет, он стал эмигрантом, и горькое понимание этого заставляло его любить родную планету еще больше. Он был чужестранцем, но Земля была его родиной, его домом, который постоянно являлся ему во снах, и его красоты навсегда отпечатались в памяти.

МакИнтайр очнулся от своих мечтаний. Ночь за бортом его катера была наполнена тишиной, нарушаемой лишь бегающими и летающими вокруг живыми существами, и ему не следовало более медлить.

Он погасил дисплей и внутренний свет и наклонился, чтобы отсоединить прикрепленный к полу позади его капитанского кресла супрессор. Он был не очень велик, однако очень много весил. В него можно было бы встроить маленький антигравитатор, однако Колин решил не рисковать. В выключенном состоянии супрессор представлял собою просто средних размеров коробку из металла и пластика. Включенный антигравитатор – другое дело, сам факт его обнаружения на Земле повлек бы за собой гибель всех их начинаний. В конце концов, супрессор весил меньше трехсот килограммов.

Колин просунул руки в лямки, приделанные к супрессору, как к рюкзаку, под который тот и был замаскирован, открыл люк и шагнул на поросшую травой землю.

Он отошел от катера, и люк закрылся, послушный приказу его нейроинтерфейса. Компьютеры, установленные на катере, были созданы по образу Дахака. Разумеется, они не были настолько умны, поэтому приходилось как можно более четко формулировать для них ментальные приказы.

Посадочные шасси втянулись внутрь, катер на миг тихо завис в воздухе, а потом столь же тихо растворился в ночи.

МакИнтайр развернулся и сверился со встроенной навигационной системой. Местность, расстилавшаяся вокруг, выглядела довольно дикой, но не настолько, чтобы представлять какие-то реальные трудности. Колин просунул большие пальцы рук под лямки рюкзака и отправился в путь, скользя в темноте, подобно тени.

Ему потребовался час, чтобы достичь вершины горы, откуда открывался вид на Колорадо-Спрингс, и здесь он остановился. Не потому что устал, а потому что хотел повнимательнее рассмотреть огни в раскинувшейся перед ним долине.

В результате бурного развития космической индустрии Колорадо-Спрингс за последние сорок лет изменился до неузнаваемости. В старом, добром центре Годдарда до сих пор осуществлялось управление новейшими беспилотными аппаратами NASA и много другой научно-исследовательской работы, однако Годдард был теперь слишком маленьким и устаревшим, чтобы отвечать невероятным темпам освоения ближнего космоса. Одно только строительство обитаемых станций в точках Лагранжа требовало для координации действий новых больших центров, вроде российской станции Ключевской, Центра управления полетами имени Вернера фон Брауна, принадлежавшего Евросоюзу, или американо-канадского космического центра Шеппарда, расположенного в Колорадо-Спрингс.

Этот мегаполис стал третьим по скорости роста в стране и продолжал раздуваться, вбирая в себя старые военные базы и наползая на горные хребты, окружавшие его. В восточной части города сотнями огней сверкал центр Шеппарда, бывшая военная база Петерсон, где кипела бурная деятельность даже в столь поздний час. Шеппард был в первую очередь центром управления, здесь не было установок для запуска сверхтяжелых ракет-носителей, которые днем и ночью расчерчивали инверсионными полосами небо над такими базами, как Кеннеди, Ванденбург или Кристи-Корпус. Однако Колин мог видеть огни идущего на посадку пилотируемого челнока «Валькирия» и еще одного, буксируемого на взлет, увешанного ускорителями. На таком расстоянии Колин не слышал сопровождавших приземление звуков, однако в памяти всплывали картины шумной суеты, постоянного переполоха и безумного напряжения, ставших неотъемлемой частью таинства освоения космоса.

Он поднял бинокль, висевший у него на шее. И у его волшебного зрения были пределы, но устройство, которое он поднес к глазам так же далеко ушло от стандартного электронного бинокля, как тот от подзорной трубы восемнадцатого века. Далекий космический центр в одну секунду оказался на расстоянии вытянутой руки.

МакИнтайр смотрел на заходящую на посадку «Валькирию», максимально расправившую крылья с переменной геометрией. Он почти слышал вой закрылков, мерное рычание тормозных двигателей. Странно, насколько необычным и возбуждающим все еще казалось ему это зрелище! «Птичка» весом двести тонн двигалась с непередаваемым изяществом, и Колин видел это, словно двумя отличными друг от друга парами глаз. Одна помнила его собственный опыт, каких-то шесть месяцев назад, когда аппарат казался вершиной технической мысли человека, другая была знакома с Дахаком и поэтому сразу отметила старомодность и примитивность устройства.

Он вздохнул и перевел взгляд на широко раскинувшиеся постройки, пользуясь увеличением, чтобы разглядеть детали. Долгие, долгие минуты он сидел неподвижно.

Его немного поразило то, насколько обыденно все выглядело, но только поначалу. Для него вселенная встала с ног на голову, но не для тех тысяч людей, которые кишели в Шеппарде. Однако он ощущал колебание, нежелание двинутся навстречу людям своего рода. Подобное ему случалось ощущать после длительных полетов, но сейчас это чувство было намного сильнее.

Колин поморщился и опустил бинокль, задав себе вопрос, что именно он надеялся разглядеть. Вряд ли человек, которого он ищет будет стоять на вершине Белой Башни, или центра МакНэра размахивая плакатом! Но в глубине души он знал, что искал знака того, что остается одним из этих торопящихся, суетящихся людей. Но знака такого он не увидел, потому что его и быть не могло. Они оставались его людьми, но не его родом, и это различие поразило Колина вспышкой сожаления.

Он отложил бинокль и подтянул пояс синих джинсов, которые ему предоставил Дахак. Безразличные звезды моргали на небе безо всякого интереса и он поежился на ветру, гнавшем волны по траве, при мысли о смертельной угрозе, приближающейся от этих далеких светлячков. Его новое тело едва замечало холод воздуха в горах, но внутренний озноб – это совсем другое дело.

Этот мир, это звездное небо больше не принадлежали ему. Может быть оно так и было всегда? Может быть всегда кому-то приходится отказываться от того, что он знает и любит, чтобы спасти это для остальных?

Колин МакИнтайр не был силен в философии, но знал, что рискнет всем, откажется от всего, чтобы спасти мир, который он уже потерял. Это был момент обретения равновесия, осознания того, что есть он, и того, что есть мятежники: препятствие. Шлагбаум на единственном пути к спасению его дома.

МакИнтайр встряхнулся, сознавая приступ нетерпения. Есть препятствие, которое надо устранить, и он внезапно ощутил страстное желание заняться этим.

Колин продолжил свой путь. Ему оставалось пройти сорок километров, а он хотел быть у цели к рассвету. Ему нужен был союзник, а доверять он мог только одному человеку. Точнее, если уж не мог доверять и ему, то тогда и никому больше во вселенной. Интересно, как Шон отреагирует на то, что его единственный брат воскрес из мертвых?