"Клинок войны" - читать интересную книгу автора (Ферринг Дэвид)

ГЛАВА 14

В одном Гвидо оказался неправ: пиратские корабли не добрались до Альтдорфа раньше беглецов. То судно, на котором Конрада и Устнара держали в плену, потопили у берега, когда имперские войска попытались блокировать реку. Второй пиратский корабль сумел прорваться под яростным артиллерийским огнем через окружившую его флотилию и направился к Альтдорфу.

Трое беглецов пробрались мимо блокирующих реку судов до начала сражения и наблюдали за ним с берега. Отряды столичной гвардии патрулировали оба берега, чтобы добить выживших пиратов потопленного корабля и не дать возможным войскам противника подойти к городу по суше. Скорее всего, они верили, что стычка на воде должна послужить сигналом совместного нападения.

Конраду, Гвидо и Устнару потребовалось немало времени, чтобы обойти все патрули. После проведенного в плену дня дварф рвался в бой, чтобы отомстить за неудачу, и для него не имело значения, кого убивать. Один раз они спрятались в нескольких ярдах от пешего отряда. Устнар стиснул руками свой топор, словно без его хватки тот мог самостоятельно наброситься на солдат. Дварф и сам понимал, что ему необходимо обуздать жажду крови. Враги во много раз превышали их числом, и беглецам не стоило и надеяться выйти из боя с имперским войском живыми.

Конрад сознавал, что, когда они доберутся до Альтдорфа, противостоять им будет нечто большее, чем армия. Врагами станут все: пираты, атакующие столицу, защищающие ее войска, а также проклятые создания, прячущиеся под городом. А имперская гвардия? Вполне могло оказаться, что все, кто носит гвардейскую форму, превратились в рабов Хаоса.

Задолго до того, как путники достигли белых городских стен, до них снова стали доноситься звуки пушечных залпов. Пиратский корабль обстреливал Альтдорф. В столице вспыхивали пожары, над ними поднимались столбы густого черного дыма. Вольф получил желаемую диверсию.

– Где Вольф? – спросил Конрад.

– Мы встретимся с ним на закате, – ответил Гвидо.

К закату они рассчитывали добраться до города. Переход занял много времени: приходилось держаться подальше даже от лесных троп, чтобы не натолкнуться на патрули.

– А Литценрайх? – спросил Устнар.

– Кто знает…

Конрад гадал, знал ли колдун, когда покидал корабль, что Вольф договорился с Гвидо, и придавал ли он договору хоть какое-то значение. С другой стороны, Литценрайх постарался добиться, чтобы новый меч Конрада нес в себе пыль варпа, а колдун никогда ничего не делал без веской причины.

Устнар поступит так, как прикажет ему Литценрайх. Гвидо вроде бы влекла богатая добыча. Поскольку Вольф потратил немало усилий, чтобы устроить поход и творящийся сейчас беспорядок, у наемника должен иметься в запасе план.

И как уже случалось не раз, Конрада просто несло по течению. Но он пришел к пониманию того, что его судьба предопределена. Разрозненные части его жизни, наконец, складывались в общую картину, которую он уже почти мог различить. Он намеревался помешать исполнению заговора скейвенов, не дать им посадить на имперский трон самозванца. Конрад был уверен, что в центре заговора стоит Череп и это означало, что ему придется вступить в схватку с загадочным колдуном.

Но Конрад хотел не схватки; он жаждал противостояния.

И, что бы с ней ни случилось, он хотел найти Элиссу.

Прошлую ночь он провел пленником на пиратском корабле и уже начал думать, что не проживет и дня. Но вместо него погибли капитан и команда. Конрад видел своими глазами, как убивали де Тевора, когда тому удалось выбраться на берег после уничтожения корабля.

Наступала ночь, и Конрад снова чувствовал, что ему не видать рассвета. Он знал…

Беглецы заняли выгодный наблюдательный пункт, и Конрад видел, как провалился план второго пиратского корабля проломить городские стены и выйти на более выгодную огневую позицию, где он мог бы нанести Альтдорфу огромный ущерб. Судно держалось середины реки, обстреливало городские укрепления и пока успешно сопротивлялось попыткам взять его на абордаж. Сумрак и пороховой дым не давали разглядеть подробности.

Чем ближе они подходили к городу, тем сильнее казалось, что глаза застилает не обычный дым. Над рекой поднимался бледный зловещий туман; он сливался с наступающей ночью и заставлял солнце садиться быстрее, чем ему полагалось. Туман играл не только со зрением, он затрагивал и другие чувства; некоторые звуки усиливались, другие стали еле слышны.

Отдаленный звон оружия и крики умирающих будто доносились с места жесточайшей битвы, где сражались целые армии. Город выглядел так, словно его рушил легион вражеских войск, а не одинокое судно, чья команда еще даже не высадилась на берег.

Неужели силы Хаоса выбрали именно эту ночь, чтобы напасть на столицу Империи? Что являлось истинной целью организованной Вольфом диверсии? Конрад уже знал, что его товарища, подобно ему самому, затронуло проклятие Хаоса. Но могла ли поселившаяся в наемнике зараза захватить его целиком? Что за человек скрывался под вечным черным доспехом?

Гвидо показывал дорогу; они удалялись по косой от Рейка, направляясь к юго-западной части стены. Они уже не видели сражения на реке, но по-прежнему его слышали. Конрад то и дело поглядывал на бойницы. Стоит одному из защитников города бросить взгляд вниз, и в них полетит рой стрел. Но смотровые площадки казались покинутыми. Речной туман окружал город плотным кольцом, будто следуя за беглецами. Поначалу он едва доставал до лодыжек, но теперь начал подниматься. Несомый им холод пробирал до костей, как зимний кислевский ветер. Конрада била дрожь.

Они подошли к узкой двери рядом с главными воротами. И тяжелые ворота, и дверь были заперты наглухо, что говорило о том, насколько серьезна ситуация. Альтдорф всегда кичился тем, что путешественникам разрешен въезд даже ночью, в отличие от перепуганных темнотой и ночными созданиями отдаленных поселений.

Гвидо внезапно остановился и прислонился к стене. Он прижал руку ко рту, чтобы заглушить кашель – туман уже подобрался к лицу. Конрад едва различал фигуру первого помощника, а Устнар пропал в тумане с головой.

– Будем ждать, – прошептал Гвидо. Он поднял воротник, чтобы прикрыть рот.

– Ты вроде хорошо знаешь здешние лазейки, – бросил Конрад. Он осмотрел бойницы башни над массивными воротами, но никого не заметил.

– Я побывал везде, – ответил Гвидо, и туман поглотил его полностью. Он стоял всего в ярде от Конрада, но стал абсолютно невидимым.

Конрад медленно вытащил меч. Он вынимал его из ножен уже много раз, хотя избегал показывать кому бы то ни было на пиратском корабле. Но до сего момента он лишь восхищался клинком и мечтал попробовать его в схватке. Сейчас он достал меч, чтобы чувствовать себя увереннее, а еще потому, что понимал – скоро он ему понадобится.

Туман обжигал его ноздри холодом, и Конрад старался делать неглубокие вдохи, чтобы как можно меньше воздуха попадало в легкие.

Он услышал звон колокола. Хотя Конрад знал, что тот доносится издалека, звук казался совсем близким. Он слышал его каждый вечер, пока жил в Альтдорфе, – звонил закатный колокол. Хотя из-за тумана никто не мог бы сказать, день сейчас или ночь.

И тут Конрад услышал другой звук и быстро обернулся. Это был звук распахнувшейся двери, за которой с трудом можно было различить Вольфа в его черном доспехе и Литценрайха в темной мантии. Трое беглецов поторопились проскочить в проем, и Вольф захлопнул дверь, отсекая путь туману.

– Вы не особенно торопились, – заметил он. Конрад указал большим пальцем на Гвидо.

– Он с нами, – заявил Вольф. – Неужели я забыл тебе сказать? – И он обнажил в улыбке заостренные зубы.

Наемник держал шлем под мышкой; если его тело и начало меняться, мутация не дошла до покрытого татуировками лица.

Внутрь городских стен туман не забрался, но ни солдат, ни горожан Конрад тоже не увидел. На привратной площади их встречали лишь Вольф и колдун, будто все жители внезапно покинули столицу.

Вольф было повернулся, но замер, вглядываясь в темные улицы.

– Почему темно? – спросил он. Он вытащил меч и бросил взгляд на Литценрайха. – И где все?

По его словам можно было понять, что несколько секунд назад в Альтдорфе было светло, а на улицах полно людей.

Сейчас город накрыла мгла. За стенами садилось солнце, но в Альтдорфе царила непроглядная ночь. Только Моррслиб висела на горизонте, заливая столицу зеленоватым блеском. Призрачная луна выглядела крупнее и ближе, чем Конраду когда-либо доводилось ее видеть. Она стояла над Императорским дворцом, почти касаясь венчавшей шпиль копии молота Сигмара.

Их окутывала тишина, будто не кипела за стенами отчаянная битва, будто не поднимались из подземелий легионы Хаоса.

Под ногами Конрада что-то метнулось, и он ткнул в темноту мечом. Раздался визг. Он поднял клинок – на нем была насажена крыса. Конрад отбросил извивающееся тельце в сторону и только тут заметил, что по улице несутся тысячи крыс, будто он очутился в городе грызунов, где никогда и не жили люди.

Окруженный ледяным туманом город застыл во власти могущественного заклятия.

Конрад глянул на Литценрайха – тот бормотал себе под нос и совершал ритуальные движения посохом: по всей видимости, накладывал защитные заклинания на себя и своих спутников.

– И что теперь? – спросил Конрад у Вольфа.

– Спасать Императора, конечно, – ответил тот. – Что еще?

– Спасать Императора? – эхом повторил Гвидо. – От чего?

Конрад снова посмотрел на Литценрайха. Тот не возразил ни единым словом. Колдун рассматривал поток крыс и одобрительно кивал. Скейвены что-то творили с имперской столицей, а это означало, что они используют варп-камень для своего порочного колдовства.

– К дворцу! – провозгласил Вольф и надел шлем.

Когда Карл-Франц пребывал в столице, он жил во дворце; должно быть, он уже вернулся после визита в Талабхейм.

Наемник заторопился по улице. Литценрайх с Устнаром последовали за ним; Конрад шагал последним.

– Не знаю, как там со спасением Императора, – пробурчал Гвидо, догоняя Конрада, – но в одиночку я здесь оставаться не собираюсь.

Альтдорф считался самым населенным городом Старого Света, но сейчас он производил впечатление необитаемого. За исключением крысиных полчищ. В домах и трактирах горели неяркие огни, но люди внутри будто исчезли, да и на улицах оставались всего пятеро.

Но вскоре Конрад осознал, что ошибался, что площадь полна едва видимых фигур, неподвижных и почти прозрачных. Он замечал их, только когда оказывался нос к носу с одной из них. Замершие в разных позах горожане походили на силуэты на картине, только лишенные телесности.

Может, они все умерли, а Конрад видит духов?

Но откуда дух у телеги, а прямо перед ним стояла телега, запряженная двумя лошадьми. Конрад дотронулся до крупа одной из них, и его левая рука погрузилась в призрачную шкуру, словно в воду. Пальцы мгновенно онемели от холода. Он поскорее отдернул руку и принялся трясти ею, сгибать и разгибать пальцы, чтобы вернуть им гибкость. После этого опыта он обходил замороженных призраков стороной.

Горожане, которые бежали от пиратского нападения, отряды, которые шли на битву, – все стали призраками, не мертвыми, но и не живыми.

А когда над столицей воцарится власть Хаоса, все они умрут по-настоящему.

Конрад бежал беззвучно, он не отбрасывал тени в призрачном свете луны. Когда он замечал спутников, ему чудилось, что те бегут вполсилы.

Они бежали, как бегают во сне. Конраду же казалось, что он бежит как обычно, и, тем не менее, не обгоняет их и не отстает. Значит, его движения также замедлились.

Конраду доставляло удовольствие ощущать рукоять в руке: мечу он доверял. Ему не терпелось встретиться, наконец, с врагами, с сотней врагов, и Конрад знал, что его желание вот-вот сбудется.

Они вошли во дворец через главный вход. Ворота стояли нараспашку, никто не остановил незваных гостей – ни обычные часовые, ни призраки.

За защиту дворца отвечала имперская гвардия, но если все гвардейцы служили Слаанешу, их отсутствие на посту становилось понятным. Когда на небе вставала полная Моррслиб, Хаос поднимался из глубин.

И Конраду еще никогда не доводилось видеть более зловещих предзнаменований того, что легионы Хаоса собрались под стенами Альтдорфа, и в любой миг столица превратится в часть мрачных Пустошей.

Вольф остановился во дворе – безлюдном, за исключением призраков конного отряда храма Сигмара. И кони, и люди замерли прозрачными бестелесными статуями. Наемника догнали Литценрайх и Устнар, и тут же к ним присоединились Конрад и Гвидо. Все они молча уставились на необъятное великолепие дворца.

– Что происходит? – спросил Конрад у Литценрайха.

– Ничего, – ответил тот. – Вообще ничего. Мир перестал двигаться. Время застыло в неподвижности. – Он оглядел двор. – Впечатляет, правда?

Конрада и его спутников заклятие не затронуло, так же как и грызунов, что покинули канализацию и хлынули на улицы. Время не остановилось и для тех, кто наложил заклятие: проклятых созданий, что захватили Императорский дворец.

Вольф выставил перед собой черный меч, Конрад держал наготове свой, Гвидо вынул из ножен кортик, Устнар сжимал топор, а Литценрайх – колдовской посох. Бок о бок все пятеро начали восхождение по изогнутой широкой лестнице, которая вела к парадным дверям. Высокие ступени делались будто для великанов, да и внутренние помещения дворца отличались огромными размерами.

Первый дверной проем был настолько велик, что в него мог пройти корабль де Тевора. Сводчатый потолок просторной палаты за ним поддерживала арочная колоннада с вырезанными на ней изображениями мифических созданий. Вдоль стен по обеим сторонам выстроились, как на параде, грандиозные статуи предыдущих Императоров в пышном убранстве.

Две мраморные лестницы вели на верхние этажи, где проходила повседневная работа по управлению Империей, и к личным покоям Императора.

– Туда. – Литценрайх вытянул перед собой посох.

Вольф заколебался, но Конрад не стал мешкать. Он побежал к арке. За ней, как он знал, располагалась анфилада комнат, каждая из которых была посвящена одному из правителей Империи. Там хранили трофеи давно забытых кампаний, а стены украшали картины и гобелены с сюжетами из истории правления того или иного Императора.

Посреди каждой комнаты располагался каменный постамент, на нем покоился прах того или иного правителя. Иногда на постаменте стоял каменный гроб, иногда золотой саркофаг, иногда в них лежали позолоченные кости, а порой ничего. Альтдорф не всегда считался столицей, и многих Императоров предавали земле не здесь. Но, тем не менее, каждому отвели комнату во дворце, и у каждого постамента, пустовал он или нет, стоял на часах имперский гвардеец. Гвардия охраняла покой не только здравствующего Императора, но и всех его предшественников.

Остальные последовали за Конрадом в первую комнату – она посвящалась Люйтпольду, отцу Карла-Франца. Его тело покоилось в украшенном драгоценными камнями гробу с вырезанным на крышке портретом. Тревожный свет Моррслиб проходил сквозь круглое витражное окно на потолке и заливал постамент. Часовой в начищенной до блеска форме стоял на посту. На первый взгляд все казалось обычным – за исключением того, что на часах стоял не человек.

В отличие горожан и солдат за пределами дворца, гвардеец не превратился в бесплотный призрак. Как и у тех, кто напал на «Серого горностая», его тело венчала голова быка. Изо рта выглядывали клыки, на лбу росли рога.

Конрад собирался броситься в атаку, когда заметил, что мутант мертв. Он не моргал и не дышал, такой же безжизненный, как статуи из предыдущего зала и все население Альтдорфа.

Днем и ночью заветные комнаты освещались свечами в стенных рожках. Конраду что-то в них показалось странным, и он подошел к одной из свечей, чтобы осмотреть ее. Она горела, но огонек не мерцал. Смешанный с ароматическими маслами жир не давал запаха, огонь не давал тепла, а свет не отбрасывал тени. Конрад на мгновение замешкался, а потом провел рукой по пламени и ощутил холод, словно огонь замерз. Он поежился и попробовал задуть огонек, потом потушить его пальцами, но безуспешно.

Конрад и остальные двинулись дальше и нашли следующую комнату в том же состоянии, что и первую: у постамента, окруженный реликвиями Императора и сценами его триумфа, почтительно застыл мутант в форме гвардейца, а луна и призрачные свечи заливают их светом.

Чем дальше, тем древнее оказывались комнаты. Проходы добавляли там, где находилось для них место, иногда под прямыми углами, иногда на разных уровнях. Торопливый осмотр этих комнат, путешествие на столетия назад, походил на бег по лабиринту.

Неожиданно Вольф, который бежал в нескольких шагах позади Конрада, закричал:

– На этот раз ты умрешь!

Конрад по привычке отпрыгнул в сторону, развернулся и поднял меч, но Вольф бросал вызов другому, невидимому противнику.

Наемник махал черным мечом, рассекая клинком пустой воздух. Вдруг он прыгнул вперед и поднял щит, защищаясь.

Конрад, не веря своим глазам, смотрел, как Вольфа отбросило назад, причем так сильно, что он упал на старинный лаковый шкаф, где хранилась бесценная коллекция фарфора. Шкафчик опрокинулся, и вся посуда и статуэтки разлетелись на мелкие кусочки. Вольф снова ринулся в атаку, налетая на видимого ему одному врага. Он сделал выпад, меч пронзил пустоту.

Литценрайх, Устнар и Гвидо двинулись дальше, но Конрад задержался – он хотел помочь другу, но не видел, с кем биться.

Вольф сражался с невидимым противником из своего прошлого. Это была его битва, и Конрад ничем не мог ему помочь. Ему оставалось только идти вперед; он должен идти вперед.

Конрад повернулся к наемнику спиной и пошел следом за товарищами. Они проходили комнату за комнатой; их ноги совершенно беззвучно ступали по мраморному полу.

Через несколько минут настал черед Устнара стать добычей призрачного недруга из прошлого.

Дварф обходил древний саркофаг и вдруг с боевым кличем взмахнул топором. Устнар не отрывал взгляда от чего-то, чего никто, кроме него, не видел. Выкованный Баррой топор творил в священном покое хаос.

Он рассекал воздух и все, что под него подворачивалось, в погоне за врагом, который, видимо, прятался за любым укрытием. Дварф полосовал гобелены и картины, разбивал старые доспехи; он скинул с постамента непотревоженный столетиями каменный гроб, и тот распахнулся, рассыпав по полу хрупкие кости древнего Императора. Устнар пнул череп, разразился страшным проклятием и снова ринулся на неведомого врага, круша все на своем пути.

И опять Конрад ничем не мог ему помочь. Он пошел дальше, углубляясь в недра дворца, минуя склепы Императоров, что жили и умерли тысячелетие назад. Вскоре звуки битвы, ведущейся Устнаром, остались позади, будто она протекала где-то далеко… или давно.

Конрада пронзал холод, более леденящий, чем нес с собой туман, но в то же время по телу тек пот. Они с Литценрайхом переглянулись: должно быть, колдун тоже гадал, кто следующим падет перед тайными уловками дворца. Они пошли рядом и разделялись, лишь чтобы обойти постамент и звероподобного часового. Гвидо шел за ними по пятам.

– Пожалуйста! – взмолился вдруг Литценрайх.

Он упал на колени и смотрел вверх, в пустоту.

Колдун умолял, а сам уже вытягивал перед собой посох и насылал чары; он метил в невидимого врага, чтобы поразить того своей силой.

Комната вспыхнула ярким светом. По ней метались разноцветные молнии; они появились из воздуха и устремились к Литценрайху. Тот отражал их при помощи посоха, подобно тому, как парирует удары мечник. Потом он вскочил на ноги и нанес ответный удар; теперь молнии срывались с его посоха.

Находиться рядом с колдуном было еще опаснее, чем с Устнаром, и Конрад оставил его наедине с невидимым противником. Они с Гвидо заторопились к очередному покою смерти, потом к следующему. С каждой комнатой они отступали на шаг в прошлое, будто путешествуя во времени.

Пока не добрались до последних покоев, посвященных Сигмару.