"День проклятия" - читать интересную книгу автора (Джерролд Дэвид)ОТВЕТСТВЕННОСТЬ - ТЯЖКОЕ ИСПЫТАНИЕ Работа отняла у нас почти все утро. Лиз ненадолго отвлеклась, чтобы связаться с Оклендом и передать им абракадабру, которую выдавал медицинский компьютер, а затем снова принялась за дело. Она вскрыла пол, залила отсеки пеностиролом, закрыла их снова. Я залил боковые грузовые камеры и занялся швами внутренней обшивки. Лиз стала мне помогать. Мы настроили разбрызгиватели на самую тонкую струю и опрыскали каждый уголок, каждую трещинку, каждый шов и каждую перемычку внутри корабля. Под конец внутренность вертушки напоминала свадебный торт. Тем временем солнце поднялось уже высоко. Вертолет стал нагреваться. Если само светило лишь смутно проглядывало сквозь перину бледно-розовой пудры, то тепло его ощущалось прилично. Я почувствовал себя в ловушке. Тело болело еще сильнее. Легкие горели как в огне. Я держал под рукой кислородную маску и часто прикладывался к ней. Это как будто помогало. Чутьчуть. Кожа у меня покраснела и чесалась. Должно быть, разыгралась аллергия. Я покрылся сыпью. Ощущение было такое, словно меня посадили в мешок с шерстью ангорской кошки. Я непрерывно чесался, размазывая пот, грязь, какой-то пух. Я попытался сосредоточиться. Переднее стекло сверкало ярко-розовыми отблесками. На нем, переливаясь, мерцали миллионы крошечных телец. Они ползали по всей поверхности, но больше всего - внизу, где еще лежал кучками розовый пух. Меня тошнило от одного только вида насекомых. Пришла мысль о горячей ванне с сотней маленьких пульсирующих струек водного массажа. Поделиться этой мыслью с полковником Тирелли я не Решился. - Бр-р! - с отвращением сказала она. - Не могу видеть их. Кстати, вы не знаете, что это такое? - Может быть, хторранская разновидность наших муравьев? - предположил я. - Впрочем, спорить не стану. Мы ведь даже близко не подошли к пониманию их экологии. Помните аналогию доктора Зимф с головоломкой? - Нет. Напомните, пожалуйста. - Доктор Зимф считает, что пока мы только открыли коробку с головоломкой, но еще не вынимали и не разбирали ее. Мы даже не знаем, сколько в ней составных частей. Известно только, что их много и ни одна не укладывается в рамки наших представлений. Я приник к бутылке с водой, поглядывая на кипящую массу насекомых. - Мне не нравится такая аналогия, - заявила Лиз. - В ней слишком много «не знаю» и «не могу». - Что верно, то верно, - согласился я. Она надела наушники и включила передатчик. - Окленд? - Вас слушают, - ответило радио. - Говорит «Банши-6». Проверка связи. У нас без изменений, разве что насекомые подбираются все ближе. - Вас понял, полковник. - Можете хоть приблизительно сказать, когда нас вытащат отсюда? - Нет. Виноват, полковник. По данным спутника, над всем районом попрежнему стоит дымка. Единственное, что мы можем сделать, - вызвать дирижабль из Портленда. - Звучит не слишком вдохновляюще, согласитесь. - Хотите ждать еше неделю? Лиз закатила глаза. - Ладно, давайте дирижабль. - О, есть хорошие новости. - Да? - Состояние вашего пациента устойчивое. - Замечательно, только вы от меня что-то скрываете. - Не понял. - «Устойчивое» можно понимать по-разному. Насколько серьезны его травмы? - Нас никто не слышит? Лиз посмотрела на меня, потом оглянулась на Дьюка. - Он по-прежнему спит? - шепнула она. Я кивнул. Лиз ответила в микрофон: - Говорите. - Мы получили довольно странные данные о состоянии его ног. Похоже, датчики испытывают наведенные помехи. Но дело не в заражении: уровень антибиотиков в крови не снижается. Вероятно, это какое-то побочное действие пыли, но наверняка можно будет выяснить только в стационаре. В остальном самочувствие удовлетворительное. Только постарайтесь не трогать его. Мы пошлем со спасателями военврача. - Вас поняла, - сказала Лиз. - Есть еще хорошие новости? - Ну, остались только официальные сообщения из десятичасового выпуска. Президент снова собирается выставить свою кандидатуру. - Спасибо. А результаты бейсбольных матчей? - «Доджеры» ведут в матче с «Брейвисами», идет середина третьего иннинга, первые два «Доджеры» выиграли. - Вас поняла. Конец связи. - Она выпрямилась и посмотрела на меня, - Что вы так расстроились? Болеете за Атланту? - Нет, боюсь за Дьюка. - Я отправился в хвост вертолета. - Разве вы не слышали? Окленд говорит, что он в порядке. - Да, я слышал. Еще они сказали, что «Доджеры» выигрывают. Я присел возле Дьюка. Он не просыпался целый день, и я не знал, хорошо это или плохо. Что лучше: держать его в забытьи или в сознании, пусть даже мучительном? Если помощь не придет в ближайшее время, то и такого выбора не будет - запас медикаментов подходил к концу. Я посмотрел на дисплей. Пора менять ампулы в капельнице. Антибиотиков оставалась еще целая куча - они были в голубых ампулах, а глюкозы - два последних пузырька. Я не представлял, как выйти из положения. Вертушки не готовились для оказания настоящей медицинской помощи. На них предполагалась лишь эвакуация раненых. Но главная проблема заключалась в красных ампулах с обезболивающим - осталась только одна, а боль от ожогов, говорят, самая страшная… Я взялся за одеяло, поколебался - и открыл ноги Дьюка. Они были обожжены, кожа сходила лохмотьями. Мясо покрылось волдырями и гнойными корками. Я невольно отвернулся, потом посмотрел снова. Ноги Дьюка были… в пудре. Нет, покрыты легким розовым пухом. Что за наваждение?.. Я осторожно потрогал его. Пух не стирался. Он рос из кожи и кололся, как мех червя. Я прислонился к переборке и уставился на ноги Дьюка, пытаясь понять, что это за дьволыцина. Краешком глаза я заметил, что подошла Лиз. Она взглянула на ноги Дьюка, и лицо ее потемнело. Прикрыв их одеялом, Лиз вопросительно посмотрела на меня. Я пожал плечами: - Ничего не понимаю. Она посмотрела на дисплей, но на экране тоже не было ответа. Я поднял на нее глаза: - Долго нам ждать? Когда выяснится, что пенобетон надежен? Она пожала плечами: - Час. Может, меньше. - А если он проснется? Как вы думаете, стоит говорить ему? Лиз собралась было ответить, но ее опередил Дьюк: - Что говорить? - Дьюк! Ты проснулся? - Время от времени я просыпаюсь. Послушать, как вы воркуете, голубки. Чем вы меня накачали, хотел бы я знать. Ноги так и зудят. Лиз бросила на меня быстрый предупреждающий взгляд. Дьюк этого не заметил. Я постарался ответить как можно убедительнее: - Не знаю, как это называется. Оно было в красной упаковке. - Где мы? - Все там же, в пудре. Как только небо очистится, нас заберут. - Как погода? - Пыль. - Все еще падает? - Нет. Но нас засыпало. К тому же стоит дымка. Лицо Дьюка отекло, но я все-таки заметил, как прищурились его глаза, когда он посмотрел на меня, перевел взгляд на дисплей и снова на меня. - Здесь розовый свет, - заметил он. - Как глубоко мы торчим в этом дерьме? - По самые уши. - Это Лиз. - М-м-м, - поморщился Дьюк. - Тогда не гоните волну. - Как вы себя чувствуете? - спросила Лиз. - Хреново. - Он потянулся и схватил меня за рукав. - Джим! - Да, Дьюк? - Сделай мне одолжение. - Говори. - Убери эту красную ампулу. Я не хочу спать. - Виноват, командир, но это невозможно. Все остальное - пожалуйста. - Я выдержу боль, но спать не хочу. - Не могу. Так положено. Иначе ты умрешь. - Джим… - Он кашлянул, и я испугался - кашель походил на предсмертный хрип. - Джим… убери ампулу. - Нет, Дьюк, я этого не сделаю. Дькж закрыл глаза, и мне показалось, что он снова заснул, но вдруг он опять уставился на меня и тихо позвал: - Джим. - Да, Дьюк? Он быстро терял силы, мне пришлось почти прижаться к его лицу. Он прошептал: - Чтоб тебя… Его веки сомкнулись, и он снова погрузился в сон. Лиз отложила дисплей. - Аппарат его отключил. Он переутомился. - Дьюк ненавидит лекарства. Боюсь, потом мне долго| придется просить у него прошения. - Я сообразил, чтс опять оправдываюсь. - Простите, это по привычке. Лиз не улыбнулась. - Чего вы боитесь? - А? - Можете вынуть ампулу, если хотите. Я замотал головой. - Нет, не могу. Если нам суждено быть заживо съеденными, пусть он лучше ничего не знает. Лиз внимательно смотрела на меня. - Об этом я и толкую. Это лишь первый этап. - Какой этап? - Решать за других. На следующем этапе решают, можно ли другому человеку жить или он должен умереть. Вы понимаете, куда это ведет? Помнится, кто-то долго ныл по этому поводу. - Да, но… - Я поднялся на ноги и залез в фонарь над Дьюком. - Совсем другое дело, когда решаешь ты лично. Я не прав? Она ответила не сразу, а смотрела на меня, словно прикидывая. Наконец я не выдержал: - Ну давайте же! Говорите! Она медленно покачала головой: - Не стоит. Вы знаете, что я скажу. - Нет, не знаю. - Нет, знаете. - Боже, как я не люблю подобные разговоры. Она вздохнула. - Это не важно. Мне просто хотелось знать, удовлетворит ли вас такое оправдание. Я повернулся к ней спиной, раздвинул шторки и уставился на насекомых. Под полуденным солнцем они стали еше активнее. Я облился потом. Продолжать разговор не хотелось - Лиз была права. Грудь болела все сильнее. Господи, пусть мне будет еще хуже… |
|
|