И вот уже нужное здание словно нависло над головами. Лютейн пришлось напомнить себе, что в нем всего три этажа. Три улицы сходились к площади перед зданием. Лютейн и ее взвод находились на центральной.

– Грелли, давай со своим отделением на левую улицу. Прикроешь нас огнем. Джоллин, твои люди пусть займутся правой.

Сержанты кивнули и увели свои отделения в проулки.

– А что делать остальным, лейтенант?

– А ты как думаешь, Олерейн? – выкрикнула Лютейн. – Разумеется, чайку попьем!

Лицо Олерейна окаменело, и Лютейн тут же обругала себя. Надо держать себя в руках. Но уж очень идиотским был вопрос. Справа загремели выстрелы: отделение Грелли вышло на заданный рубеж. Тридцать секунд спустя дало о себе знать и отделение Джоллина. В окнах третьего этажа засверкали ответные вспышки.

– Давай, дружок, – Лютейн повернулась к Олерейну, улыбнулась. – Разберись с этими снайперами.

Олерейн хищно прищурился, опустился на одно колено, прицелился и осторожно нажал на спусковой крючок. Окно разлетелось вдребезги под восторженные вопли солдат. Потом штукатурка полетела из соседнего окна, та же участь ждала и третье: в дело вступили снайперы Грелли и Джоллина.

– Олерейн! – приказала Лютейн. – Останься здесь и держи на мушке среднее окно.

– Что? Лейтенант, я…

– Выполняй приказ! Остальные – вперед!

Лютейн, петляя из стороны в сторону, устремилась к парадной двери. Два отделения последовали за ней. Тонко посвистывали пули: снайперы халиан не решались поближе подойти к окну и точно прицелиться.

Лютейн остановилась в трех футах от двери и выпустила очередь по замку. Подбежавшие солдаты открыли огонь по дверным петлям.

– Хватит! – крикнула Лютейн. – Назад! – И врезала ногой по замку.

Дверь с грохотом вылетела в холл, Лютейн навела автомат на черный проем и открыла огонь. Из темноты засверкали ответные вспышки. Командиры двух отделений присоединились к ней, поливая холл свинцовым дождем. Внезапно Лютейн ощутила, как обожгло левую руку. Вот черт, ранили! Но она лишь сильнее прижала локоть к поясу, ни на мгновение не отпуская спусковой крючок.

Автомат замолчал, Лютейн, выругавшись, выбросила пустой магазин. Вставила новый. В этот момент ответный огонь стих, и командиры отделений рванулись вперед. Лютейн последовала за ними. Сзади уже напирали солдаты.

И тут же автоматные очереди ударили откуда-то справа.

– Ложись! – крикнула Лютейн, бросившись на пол. За спиной раздавались крики раненых, шум падающих тел. Выругавшись, она стала расстреливать мелькающие в маленькой комнатке тени. Эти ублюдки провели ее: прекратили огонь, чтобы она подумала, что с ними покончено. Когда же солдаты устремились в холл, халиане нанесли внезапный фланговый удар.

Но на большее можете не рассчитывать, со злостью подумала она. Перевела автомат в режим одиночных выстрелов, поймала в прицел одну из теней, нажала на спусковой крючок. Халианин-дернулся и рухнул на пол. За ним последовали и остальные, сраженные выстрелами ее товарищей. От предсмертных криков Лютейн даже поежилась.

А потом крики отрезало внезапно захлопнувшимися автоматическими дверьми. Лютейн, не раздумывая, открыла шквальный огонь. Солдаты последовали ее примеру. Двери лифта мгновенно превратились в решето.

– Прекратить огонь! – проревела Лютейн.

В холле воцарилась тишина.

– Они от нас ушли, – прорычал кто-то из солдат.

– Главное, чтобы они не вернулись. Сержант Марфеш, выставьте охрану у двери, – Лютейн огляделась, пересчитывая волосатых мертвецов. Десять. На шесть ее солдат.

Энильо склонился над стонущей Казрутин, наложил прокладку на рану в груди, закрепил герметиком. Лютейн шагнула к ним.

– Ты дал ей обезболивающее?

– Первым делом, лейтенант! – загерметизировав рану, Энильо повесил флакон на пояс Казрутин, прикрыл грудь разорванной гимнастеркой. – Она продержится до прихода санитаров. – Он коснулся "маячка" на ее поясе, и тот замигал.

Лютейн кивнула, на сердце легла тяжесть.

– Есть еще раненые?

Белардин покачал головой:

– Юна – единственная, кто сразу не отдал концы, лейтенант.

– Мы потеряли семь человек, – Лютейн перехватила автомат. – Пусть же их смерть будет не напрасной. Очистите лестницу.

Солдаты начали стаскивать со ступеней трупы халиан.

– Подождите, лейтенант, – Марфеш разорвала рукав гимнастерки Лютейн, вколола обезболивающее. Потом продезинфицировала рану. – Ничего страшного. Пуля прошла насквозь, не задев артерию. Рука все еще побаливала, но кровотечение практически прекратилось. Марфеш залепила входное и выходное отверстия герметиком: – Может, позвать санитаров?

– Обойдусь, – Лютейн нетерпеливо вырвала руку, – стрелять я могу, а все остальное неважно. Мы должны отомстить.

– А я-то думала, что мы уже отомстили, – Марфеш оглянулась на трупы халиан. – Глупцы! Они получили по заслугам.

– Глупцы? – нахмурилась Лютейн. – Ну нет! Они рискнули и проиграли, вот и все. Эти ублюдки заманили нас в холл. Когда их товарищи на лестнице погибли, те, что засели в лифте, перестали стрелять. Когда же мы ворвались в холл, они ударили с фланга. Понимая, что тоже погибнут, если в первые же секунды не перебьют почти всех.

– Но они же удрали на лифте.

– Нет, поднялся только лифт. Я сомневаюсь, что в кабине хоть кто-то остался в живых. А если кто и остался, то он уже отвоевался, – она потерла виски. – Впрочем, это всего лишь предположения. Мы должны выяснить, остался кто-нибудь наверху или нет.

Марфеш виновато посмотрела на Лютейн:

– Нам следовало подождать вашего приказа, так?

– Да, – Лютейн разглядывала лестницу. – Как ты уже сказала, устраивать засаду в лифте – идея глупая. Более того, самоубийственная.

Марфеш пожала плечами.

– Может, они решили, что иначе против нас им не устоять?

– Тут они оказались правы, только мы задавили их числом, – Лютейн нахмурилась. – Пожалуй, я и сама воспользовалась бы их приемом, самоубийственный он или нет, она взглянула на трупы.

– Что-то не так, лейтенант? – спросила Марфеш.

– Посмотри, только у двоих имеются нагрудные патронташи.

Марфеш проследила за ее взглядом.

– Что это значит? Они – офицеры?

– Нет, солдаты. У остальных лишь повязки на руке.

Марфеш пожала плечами.

– Я слышала, что халиане предпочитают обходиться без одежды. – Да, но им же нужно иметь какие-то знаки отличия, хотя бы повязки. А запасные магазины они держали вот в этих ящиках, – Лютейн кивнула в сторону пластмассовых коробов, стоявших у лестницы.

– Так кто же тогда остальные? – спросила Марфеш.

– Связисты. Внизу они держали только двух солдат, а по тревоге оружие брали в руки сами связисты.

– Получается, что все халиане – солдаты, – Марфеш в недоумении пожала плечами.

– Да, – кивнула Лютейн. – Поневоле задумаешься, а есть ли среди них хоть один штатский.

Она покачала головой, представив строй халианских младенцев, марширующих с винтовкой на плече.

– Это их родная планета, – продолжала Марфеш. – Сколько же они могли понастроить тут укрытий! Да, нам очень помогла внезапность, – тут ее глаза расширились. – Мы точно перебили всех? Наверху нет халиан?

– Есть, – Лютейн мотнула головой в сторону трупов. – Они действуют группами по двенадцать, а из тех, что мы убили, только восемь были приписаны к этому зданию.

– Так еще четверо наверху?

– Да, – Лютейн подняла автомат, скривившись от боли. – Только четверо, но они загнаны в угол и знают, что скоро умрут. А потому попытаются прихватить с собой на тот свет как можно больше наших.

Она начала подниматься по лестнице.

– Надо с ними покончить. – И отпрыгнула назад за долю секунды до того, как загремели выстрелы.

– Лейтенант! Каким чудом вы выжили? – Марфеш побледнела, как полотно.

– Потому что не сомневалась, что они поджидают меня. На их месте я бы поджидала, – Лютейн хмурилась, не сводя глаз с лестницы.

Ступени… что-то здесь было не так. Почему ей кажется странным, что в доме есть лестница? Ответа она не находила.

Лютейн отогнала эту мысль, полностью сосредоточившись на бое.

– Ну и как же мы поднимемся по лестнице? – буркнул Бонор.

– Мы не будем подниматься, – Лютейн отступила на шаг.

– Лейтенант! А как насчет лифта?

Она покачала головой.

– Как только откроются двери кабины, нас расстреляют, словно мишени в тире. Или просто отключат энергию, и мы застрянем между этажами, – она повернулась к Марфеш. – Сержант, ваше отделение остается в холле. Если кто появится на лестнице, стреляйте без промедления.

– Есть. – Марфеш направила свой автомат на лестницу. – А что будет делать отделение Нола?

– Попробуем подняться наверх снаружи2, – Лютейн повернулась к двери, кивнула Нолу. – Пошли, сержант.

Нол скомандовал своим людям, глаза его заблестели в предвкушении жаркой схватки. Лютейн очень хотелось, чтобы и остальные испытывали такой же энтузиазм. И прежде всего – она сама.

Она вышла на улицу и тут же наткнулась на выставленный ствол автомата Олерейна. Впрочем, тот сразу же опустил оружие.

– Лейтенант! Что… – тут он вспомнил, что должен держать на мушке дверь, и снова вскинул автомат.

– Отставить, – Лютейн приблизилась к нему. – Сними ракетный ранец и отдай Монзану.

Нахмурившись, Олерейн расстегнул ремни, стащил ранец со спины.

– Что бы вы ни задумали, лейтенант, вам без меня никуда. Я…

– …лучший стрелок взвода, – закончила за него Лютейн, – поэтому ты мне нужен здесь. Чтобы эти хорьки не могли поднять голову. И достаточно разговоров, Олерейн, – она повернулась к другим солдатам. – Дойл, Брилл, Канче, Фолар! Отдайте ваши ранцы отделению Нола.

С неохотой солдаты помогли своим товарищам надеть ранцы. У Нола имелся свой, поскольку ранец входил в стандартный набор снаряжения офицеров, сержантов и снайперов. Полагался ракетный ранец и половине рядовых: штаб не считал нужным поднимать в воздух отделение целиком.

– А мое отделение не может пойти в атаку, лейтенант? – спросил Олерейн.

Лютейн покачала головой:

– На верхнем этаже только пять окон, Олерейн. Два солдата на окно, больше ни к чему. Ты проследи за тем, чтобы халиане не высовывались.

Олерейн ответил волчьей улыбкой.

– Не высунутся, лейтенант.

– А мы пока поднимемся наверх, – Лютейн повернулась к Нолу и его отделению. – Рассредотачиваемся вдоль здания. Я беру четырех солдат и два окна по эту сторону, – ее рука взметнулась вверх. Нол поднял голову, кивнул. – Ты берешь шестерых и три окна на той стороне, – еще взмах руки. – Не стреляй, пока не услышишь, что мы прекратили стрельбу.

Нол удивленно воззрился на нее.

– Выполняй! – рявкнула Лютейн.

– Так точно, – Нол отдал честь и увел своих солдат.

Лютейн проводила его долгим взглядом. Какая разница, злится он или нет. Главное, чтобы выполнял приказы.

– Все готово, – сообщил ей Олерейн.

Лютейн кивнула.

– Вверх! – и нажала кнопку на груди. В камере сгорания вспыхнула кислородно-водородная смесь, из сопл вырвалась огненная струя. Солдаты взлетели в воздух. Не самый безопасный способ путешествия, подумала Лютейн, но эффективный, эффективный…

Тут она заметила, что Паче заваливается набок.

– Отрегулируй крен! – крикнула она.

Но Паче уже развернуло и ее тело устремилось обратно к земле.

– Отключай двигатель!

Услышать ее Паче не могла, но, должно быть, по выражению лица лейтенанта поняла, что надо делать, потому что пламя исчезло. Паче продолжало крутить, голова вскоре оказалась выше ног. Скорость падения нарастала, но в последний момент она успела вновь включить двигатель. Энергия реактивной струи замедлила падение, но о землю Паче ударилась достаточно сильно. Правда, она все-таки вспомнила о том, что можно сдемпфировать удар, и успела согнуть ноги в коленях. Лютейн вновь повернулась к зданию коммуникационного центра. С этими новобранцами вечно проблемы, но с другой стороны ветеранами становятся не сразу.

Но в итоге Лобрин остался без напарника, поэтому Лютейн увеличила расход топлива и догнала его у самых окон.

– К стене! – приказала она. И они прижались к стене по обе стороны окна, переведя двигатель в стационарный режим. Из окна ударил свинцовый фонтан. Наверное, она и сама открыла бы огонь, автоматически подумала Лютейн, дожидаясь, когда же халиане опустошат магазины. Как только стрельба затихла, она метнулась к окну, надавив на спусковой крючок. Лобрин замешкался не более чем на четверть секунды, но отпрянул одновременно с ней, в аккурат перед тем, как из окна вновь открыли огонь. Именно этого и добивалась Лютейн: обороняющиеся сосредоточили внимание на ней, и солдаты Нола через другие окна расстреляли их со спины. Лютейн ждала и ждала, когда же они прекратят пальбу.

Наконец, все стихло. В коммуникационном центре воцарилась тишина.

Мертвая тишина. Лютейн скрипнула зубами: кто-то должен рискнуть. Для того и нужны лейтенанты, не так ли? Она нырнула в окно, поливая комнату свинцом, и тут же остановилась.

Четверо халиан лежали на полу. Автоматные очереди буквально разорвали их на куски. Тошнота подкатила к горлу, но Лютейн удалось сдержаться. Она подняла глаза на коммуникационное оборудование.

Все в копоти, но несколько пультов остались нетронутыми.

– Все сюда! – крикнула она. – На пол не смотреть.

В зале появился Нол, за ним Лобрин, потом остальные. Некоторые все-таки взглянули на трупы, после чего на глазах позеленели.

Может, с усмешкой подумала Лютейн, поэтому новичков и называют "зелеными".

Ветеранам-то хватало ума вовремя отвести взгляд. Портал и Элаб сразу направились к двум уцелевшим пультам, пытаясь понять предназначение дисков и ползунов.

– Сможете разобраться, что к чему? – спросила Лютейн.

Портал медленно кивнул.

– Немного поэкспериментируем и разберемся, лейтенант.

Эта решетка наверняка микрофон, а этот прибор измеряет или вольты, или амперы.

Элаб молчал. Он уже отшвырнул в сторону табуретку с наклонным сидением и пододвинул стул.

У Лютейн округлились глаза.

Стул? Откуда здесь стул? Халиане предпочитали наклонные сидения. Так каким образом в коммуникационный центр попали стулья?

Потом, решила она. Размышлять будем после завершения операции. Лютейн нажала кнопку на браслете-радиопередатчике:

– Внимание! Первое отделение охраняет лестницу и холл. Второе отделение прочесывает комнаты. Все" что крупнее мыши, должно умереть.

– Да, сэр, – дважды раздалось в браслете.

– И остерегайтесь мин-ловушек! – добавила Лютейн.

Она взглянула на кабину лифта. Двери кабины открыты, на полу мертвые тела. Лютейн кивнула: итак, она не ошиблась. Последний оставшийся в живых халианин нажал на кнопку и умер по пути наверх.

Она повернулась к солдатам Нола.

– У кого крепкий желудок, пусть помогут привести комнату в порядок. Найдите тряпки и ведра. Остальные займутся починкой аппаратуры.

Наверное, не следовало оставлять солдатам свободу выбора. Вытаскивать покойников пришлось ей и Нолу.