"Люблю мой 'Смит-Вессон'" - читать интересную книгу автора (Боукер Дэвид)2С тех пор как Злыдень наставил на него пистолет, у Лола Шепхерда было худо с нервами. Впрочем, и до того прискорбного события с ними было не слишком хорошо. В молодости Лол приобрел печальную известность своей манерой подпрыгивать при малейшем звуке. Он не мог взять со стола чашку с блюдцем без неизменного дребезжания или перенести напиток через комнату, его не разлив, а что до расстегивания крючков бюстгальтера... ну... забудьте... Когда-то Лол работал на Малькольма Пономаря. До самой смерти Пономарь был грозным главой "Пономарчиков", банды, заправлявшей Манчестером. У большинства гангстеров есть сентиментальная жилка, и Пономарь не был исключением. Сочтя дрожание Лола странно подкупающим, он нанял его водить свой личный лимузин, выгуливать пса и играть роль доверенного слуги. Это были легкие деньги, которым по идее полагалось стать еще более легкими после того, как Злыдень застрелил пса. Но Лол был добрейшей души человеком, который за всю жизнь намеренно ни пенса не украл и мухи не обидел, и столкновение с убийцей в светлом колпаке темной ночью его доконало. Что Злыдень (по всей видимости, из каприза) оставил Лолу жизнь, не имело ровным счетом никакого значения. Доверие Лола ко вселенной и без того было хрупким. А в тот момент рухнуло окончательно. Лол боялся выходить из дома. Боялся темноты. А больше всего боялся засыпать. Но как это ни странно, жил он не в изоляции. Его многие навещали: люди приходили к нему за советом, ценя его долгую память и энциклопедические знания манчестерского дна. Неделю назад, например, явился Шеф собственной персоной и принес апельсины. Лол догадался, что Шеф выбрал апельсины потому, что дон Корлеоне в "Крестном отце" всегда покупал апельсины. Шеф пришел к Лолу за советом. Иногда ради того же заглядывал Маленький Мальк. Лол тщательно следил за своими словами, стараясь не повторить одному услышанное от другого. Ведь, как говорится, на войне длинный язык может стоить жизни. Каждую среду старшая дочь Лола Джулия заезжала за ним по утрам, чтобы отвезти в супермаркет за покупками и на кладбище поменять цветы на могиле Вайолет. Вайолет, вторая жена Лола, скоропостижно скончалась несколько лет назад. Не настолько внезапно, как жертвы Злыдня, но все-таки. Коронер обвинил эмболию. Лол по сей день не знал, кто это такая. Вайолет похоронили на кладбище в Норбери. Пока Лол ходил на могилу, Джулия ждала в машине. Сегодня шум и толкотня в супермаркете оказались ему не по силам: Лолу пришлось сидеть в кафе, угрюмо дуя на куриный бульон, пока Джулия сновала по проходам, накладывая в тележку продукты и вычеркивая записанное из списка. День выдался не холодный, но Лол все равно доверху застегнул коричневый пуховик. Голову ему прикрывала мягкая фетровая шляпа. И пуховику, и шляпе было по меньшей мере лет тридцать. Старые вещи Лола успокаивали и утешали. На кладбище он чувствовал себя в безопасности. Похороненные здесь покойнички не станут пихаться или чего-то от него требовать. Утро выдалось ясное. Светило, пригревая, зимнее солнышко. Но и оно не могло забраться в самые хмурые уголки кладбища. К основанию кладбищенской стены льнул нерастаявший снег, а гравий вокруг могилы Вайолет был покрыт тонкой корочкой льда. В знак уважения Лол снял шляпу. Надпись на надгробии Вайолет гласила: А у подножия: Дочери Лола сочли, что выбивать имя Пономаря на надгробии матери – дурной тон, но Лол настоял. Пономарь оплатил не только камень, а все похороны. Никто больше не предложил, и у Лола ведь нет счета в банке. Малькольм поставил лишь одно условие: чтобы его щедрость увековечили в камне. Кто такой Лол, чтобы отказывать? Вынув из вазы засохшую хризантему, он заменил ее на свежую. Даже забавно, как он скучает по жене. А ведь жить с ней было не сахар. Когда возраст Лола и его привычка к спиртному взяли свое, наградив его носом, как алая электролампочка, она то и дело указывала людям на этот его недостаток. – Только посмотрите на его нос, – жаловалась она подругам. – Такое даже не запудришь. Но, как это ни странно, ее отсутствие не принесло ожидаемой радости. Лол встал, собираясь уходить. В тени было холодно, и Лол был не из тех, кто произносит речи мертвым наподобие Джимми Стюарта[4]. Когда он распрямился, колени у него скрипнули. Лол со вздохом повернулся. И увидел перед собой Злыдня. Из горла Лола вырвался звук, какой издает маленькая собачка, когда просится на улицу. На Злыдне были тот же колпак палача и длинный черный плащ, как и в ночь бойни. Пятеро умерли тогда: все работали на Малькольма Пономаря, некоторые были друзьями Лола. – Помнишь меня? – спросил человек в колпаке, столь же холодный и неумолимый, как кресты и могилы. В руке у него была сумка с логотипом гастронома "Сейсберис". Лол сумел только кивнуть. Он уловил очень нехороший запах, как от гнилой капусты и дерьма. – Извините. Мне нужно... – Что? – Мне нужно принять таблетку, – хрипло сказал Лол, тыча себя в сердце. Достав из кармана белый пузырек с нитроглицерином, Лол попытался отвинтить крышку. Но у него слишком сильно дрожали руки. Положив сумку на землю, Злыдень отвернул крышку и протянул одну маленькую белую таблетку Лолу. Лол забросил ее под язык. На глаза у него навернулись слезы. Злыдень не мог бы сказать, было ли это от холода, страха или от усилий вздохнуть. – Лучше? – спросил он. – Да, спасибо. – Лолу пришлось прикусить язык, чтобы не добавить "сэр". – О'кей, – отозвался человек в капюшоне. Он наподдал ногой сумку, и оттуда выкатился белый футбольный мяч, который остановился у ботинка Лола. Выглядел он как неопрятный муляж человеческой головы из папье-маше. Кожа – слишком бледная, глаза – слишком стеклянные, нет, явно не настоящая. Потом Лол вдруг сообразил, что смрад исходит как раз от головы и что волосы и щетина, обрамляющие удивленное лицо, не подделка. – Знаете, чье это? – Нет! – выдохнул Лол. – О Господи! – Взгляните налицо. – Пожалуйста. Мне нужно домой... – Взгляните. Щурясь, Лол заставил себя рассмотреть оплывшие черты. – Никогда его не видел. – Он не из "Пономарчиков"? – Нет. Их я всех знаю. – Даже новеньких? – Я еще поддерживаю связь с Шефом. О Боже... прошу прощения. – Лол издал оглушительное рыгание. – Этого типа я не знаю. – Шеф меня еще ищет? – спросил Злыдень. – Нет. Сначала боялся. Он хотел, чтобы убийства прекратились... – Но? – Но многие – нет. Я хотел сказать, многие вас ищут. Пятьдесят тысяч – большие деньги. – Думаю, вам лучше рассказать. С самого начала. Лол ждал. Его длинное лицо сделалось пепельно-серым. Тело содрогнулось. Со стоном отчаяния он схватился за сердце и согнулся пополам. Когда он поднял голову, Злыдень уже исчез. Поглядев на ворота кладбища, Лол увидел, что к нему бежит дочь – спешит, насколько несут ее тушку толстые ноги. В ту ночь нервы у Лола совсем расходились. Он не мог сосредоточиться ни на одной телепередаче и подскакивал от малейшего шума. Любые шорох и скрип бередили воображение, и все кровавые фантазии заканчивались одинаково. Сначала он стоит на коленях и молит о пощаде. К затылку приставлен пистолет. Потом кровь и мозги фонтаном вылетают у него изо лба. Искушение позвонить Шефу было крайне велико, но Лол цеплялся за один непреложный факт. Случай дважды сводил его со Злыднем. И дважды Злыдень оставил ему жизнь. В "Пономарчиках" Лол так и не поднялся дальше шофера. Недотягивал даже до роли водителя на ограблении, не доверили ему и крутить баранку, когда банда ездила в дом Злыдня. Он был всего лишь шофером Малькольма Пономаря, его матери и пуделя. Возможно, поэтому и выжил. Он не солдат. Он гражданский. Но если он скажет Шефу, что Злыдень вернулся, то станет доносчиком. А доносчики, невзирая на свой гражданский статус, как правило, умирают. В постель Лол лег около десяти, надеясь, что сон прогонит дурные воспоминания о прошедшем дне. Но не смог заснуть. Он лежал в темной квартире, вслушиваясь в ночные звуки. Всякий раз, когда по улице проезжала машина, по стене его спальни проносились сполохи света. Он слышал телевизор из соседней квартиры: серьезное, напыщенное бормотание журналиста из зоны какого-то военного конфликта. Снаружи открылась входная дверь. Звякнули бутылки из-под молока. Кто-то позвал кошку. Где-то в вышине пролетел самолет. По далекому железнодорожному мосту прогромыхал поезд. Такое впечатление, что, кроме него, никому на свете спать не хочется. Лол лежал на спине, потел, нервничал и трясся. Наконец квартал затих, и Лол задремал. Разбудил его слабый толчок. Приоткрыв глаза, он оторвал от подушки голову и увидел смутный силуэт. Кто-то сидел у его кровати. – Мы не закончили разговор, – произнес мужской голос. "Прошу тебя, Господи, пусть это будет сон!" – Вы сказали что-то про пятьдесят тысяч? – не унимался голос. Тут Лол понял, что это наяву. Что Злыдень вернулся, а с ним вонь смерти и разложения. – Награда, – объяснил Лол. – Какая награда? – Малькольм Пономарь-младший назначил награду за вашу голову. Пятьдесят тысяч фунтов за информацию, которая приведет к вашему убийству или поимке. – Почему? – Он считает, что вы убили его отца. – Я его отца не трогал. – Я знаю. Но он думает, что это вы. Удивительно, что до вас это не дошло. Я думал, это общеизвестно. – Я был в отъезде. Кажется, мне многое нужно наверстать. – Повисла тишина. – Вернемся к тому, что я вам показал. Как по-вашему, это мог быть какой-то охотник за головами? – Да. – Кому отдали мою работу, знаете? – Прошу прощения? – Не играйте со мной в игры, иначе я очень рассержусь. Лол закашлялся. – Шеф мне такого не рассказывает. – Я не спрашивал, что вам рассказывает Шеф, – произнес голос из темноты. – Я спросил, что вы знаете. Лол с трудом сглотнул. – Могу передать лишь слухи. Только имя. Это все, что у меня есть. – Продолжайте. – Дух. Сокращенное от Дух Тьмы. – Что это значит? – Понятия не имею, – признался Лол, а про себя подумал: "Если уж на то пошло, что значит "Злыдень"?" – Мое имя значит, что те, кто меня расстроил, обычно умирают. Лол вздрогнул: этот монстр умеет читать мысли. – Если расскажете кому-нибудь, что меня видели, – мягко продолжал Злыдень, – я убью вас и всю вашу семью. Вы в этом сомневаетесь? – Нет... нисколько. С бесконечной медлительностью тень отступила от кровати, пока не коснулась стены, в которой словно бы растворилась. Никаких шагов Лол не услышал. Никакие двери не отворились и не закрылись. Но смрад остался. Много, много времени прошло, прежде чем Лол набрался смелости сесть и нашарить выключатель прикроватной лампы. Когда зажегся свет, первым, что увидел Лол, была белая разлагающаяся голова с пустыми выпученными глазами. Голова стояла на матрасе в изножье кровати. А на ней красовалась его фетровая шляпа. |
||
|