"Любовь по заказу" - читать интересную книгу автора (Деверо Джуд)Глава 2В самолете Элли Эббот взяла с подноса пластиковый стаканчик с содовой, но не отпила, заметив, что рука трясется. Она поставила стаканчик обратно и посмотрела в окно, пытаясь успокоиться. Она летит в Бангор. Хорошо, что салон самолета не разделен на классы, ведь она больше не может летать первым классом. Элли считала, что не заслуживает такой роскоши – она теперь не Александрия Фаррел, автор бестселлеров. Когда-то ее первые пять книг, вышедшие одна за другой, принесли ей огромный успех. За последние три года Элли не написала ни строчки. Три года назад она развелась. И теперь, после того, что с ней сделала американская система «правосудия», она не может писать. – Ты не должна праздновать этот день рождения одна! – сказала ее психолог Джин. Сейчас Элли ни с кем, кроме нее, почти не общалась. Эти три года Элли скрывалась от мира, пытаясь прийти в себя. Бывшая писательница не хотела никого видеть. Джин никак не могла пробить стену, которой Элли себя окружила, расшевелить ее и вытащить из постоянной депрессии. – Ты такая же, какой была всегда! Пора перестать думать об одном и том же и жить дальше. – Меня сейчас никто и знать не хочет! – мрачно сказала Элли. Джин прищурилась. – Тебе неплохо похудеть. Начни ходить в спортзал! Вдруг встретишь там кого-нибудь и… – Опять?! Ни за что! – не выдержала Элли. – Кому я нужна?! Толстая, богатая! Джин удивленно смотрела на клиентку. Через секунду обе смеялись. Мало кто считает богатство недостатком. – Но все-таки тебе нужно с кем-то отметить свое сорокалетие! – настаивала Джин. – Вообще-то… – начала Элли, разглядывая свои ногти без маникюра. – Мне тогда исполнился двадцать один год… Как раз в свой день рождения здесь, в Нью-Йорке, в управлении автотранспортом, я встретила двух девушек. У них тоже был день рождения, и мы… Элли впервые упомянула этих девушек. – Я не знаю, где они сейчас. Мы встретились в тот день, поболтали несколько часов и больше никогда не виделись. Такое случается: встретишь неизвестного человека, а разговариваешь с ним как со старым знакомым. Элли улыбнулась воспоминаниям. У нее был такой вид, что Джин поняла: надо хвататься за эту соломинку. – Отыщи их! Ты знаешь имена и дату рождения. А лучше давай я сама найду через Интернет. Посидите втроем, вспомните старые добрые времена! Элли с сомнением посмотрела на настаивавшего психолога. – Одна из них была танцовщицей с потрясающим телом, а другая – моделью… Элли снова умолкла. Она не может показаться им на глаза теперь, когда так ужасно выглядит… Джин мрачно взглянула на нее, потом взяла с полки фотоальбом, раскрыла и передала Элли: На фотографии была балерина: высокая, тонкая, изящная… И Элли вдруг догадалась… – Это вы? – Я, – кивнула Джин. Элли слабо улыбнулась. Джин было за шестьдесят, и фигурой она напоминала картофелину. – Человек – это не только тело. Если вы ладили тогда, поладите и сейчас. К тому же это было девятнадцать лет назад. Ты видела их лица или имена на афишах или плакатах? – Нет… – не очень уверенно ответила Элли. – Значит, ни одна из них не сделала карьеру. И кто знает, как они сейчас выглядят? Может, набрали по пятьдесят килограммов и… – И вышли замуж за алкоголиков, – продолжила Элли, явно оживляясь. – Вот именно, – разулыбалась Джин. – Думай о хорошем! А вдруг у них все еще хуже, чем у тебя? Попробуем отыскать в Интернете все об этих женщинах, и ты пригласишь их на день рождения. Я очень хочу прочитать твои новые книги. Вы можете провести выходные в моем домике в штате Мэн. Так как их зовут? Она была очень настойчива. И вот Элли летела в Бангор, штат Мэн, чтобы отметить день рождения с женщинами, которых не видела девятнадцать лет. Она не могла понять, как Джин удалось втянуть ее в эту авантюру. Элли стала вспоминать их первую встречу… Все началось с того коротышки из нью-йоркского управления автомобильным транспортом. Она до сих пор помнила его имя – Ира Джервин. Оно было написано на карточке у него на груди и находилось как раз на уровне глаз маленькой Элли. Получалось, что он был не выше метра шестидесяти пяти. – Подождите там, – сказал он, и Элли подумала, что ему нравится заставлять людей ждать. Она взяла анкету и повернулась. Вдоль стены стояла скамейка, на противоположных концах которой, глядя в разные стороны, сидели две самые удивительные девушки, каких Элли когда-либо видела. Одна была в черном трико и шелковой темно-зеленой юбке, чудесно обрисовывавшей ее стройные, длинные, мускулистые ноги. Золотисто-каштановые волосы девушки были собраны в хвост, она выглядела танцовщицей, только что вернувшейся из репетиционного зала. Ее фигуре позавидовала бы любая женщина: высокая шея, широкие сильные плечи, маленькая грудь, упругие живот и бедра… Очень приятное лицо. Вторая была настолько красива, что Элли даже моргнула несколько раз, не веря своим глазам. Ростом, по крайней мере, метр восемьдесят. На ней было простенькое короткое летнее платье с оборочками на груди, купленное в каком-нибудь городишке на Среднем Западе. Но эта девушка носила его так, будто оно от кутюрье. Казалось, что это дешевое платьице из прихоти надела богиня. У девушки были длинные светло-русые волосы, высокие скулы, идеальный нос, полные губы. Миндалевидные глаза с густыми черными ресницами, брови, изогнутые ровными дугами… Совершенные руки и мраморные ноги, обутые в сандалии… Элли медленно подошла к скамейке, втиснулась между девушками и попыталась разложить анкету на коленях. Она вертелась и изгибалась, но ей не удавалось сесть так, чтобы было удобно писать. Когда же она, наконец, положила ногу на ногу, а сверху – анкету, выяснилось, что ее ручка не пишет. Элли подняла глаза к небу. Ну почему она не продлила водительские права дома? Сегодня ей исполняется двадцать один год, и если она их не продлит, они будут недействительны. Вряд ли, конечно, ей понадобятся права в Нью-Йорке, но, когда она станет великой художницей, ей надо будет водить машину, а лишний раз проходить эту процедуру… Она посмотрела на стойку, где Ира принимал заявления других посетителей. Если Элли подойдет к нему, он наверняка скажет, что прокат ручек не входит в сферу деятельности управления автомобильным транспортом. – Простите, – тихо обратилась Элли к двум спинам справа и слева, – у вас не найдется лишней ручки? Ни слова в ответ. – Конечно, откуда взяться мозгам в красивой голове… – прошептала Элли. Она не ожидала, что ее услышат. Элли выросла в доме с четырьмя старшими братьями, которые словно постоянно соревновались, кто наделает больше шума. Элли защищалась только тем, что шептала в ответ колкости. Это была веселая игра, потому что, если кто-то из братьев слышал ее едкое замечание, ей ерошили волосы или делали «крапивку», или еще что-нибудь, что могли придумать туповатые братцы. Но девушки услышали, и Элли не сразу поняла, что они смеются. Она видела, как подрагивают мускулы на спине у танцовщицы и как несуществующий ветерок шевелит оборки на воротнике другой. Элли опустила голову и улыбнулась. – Кто-нибудь умеет читать? – кротко спросила она. – Я немного, – ответила танцовщица со смехом. Красавица тоже повернулась. Разве бывает, что женщина кажется вблизи красивее, чем на расстоянии?… Она не пользовалась косметикой, но ее кожа была идеальной. Люди платят миллионы, чтобы добиться такой чудесной персиковой кожи и нежного румянца… Неожиданно девушка широко просияла улыбкой, и Элли изумилась. Одного из передних зубов не хватало. На его месте зияла огромная черная дыра. – А я не читаю и не пишу! – произнесла красавица жутким деревенским говором. Элли все еще пыталась прийти в себя, когда услышала сзади смех танцовщицы. – Мэдисон Эплби, – представилась красавица и протянула ей руку над головой Элли. Красавица посмотрела на Элли и тоже протянула ей руку. – Мэдисон Эплби, – повторила она, наклонилась, вытащила что-то изо рта и улыбнулась. И Элли поняла: девушка залепила зуб, чтобы казалось, будто там дыра. А она, всегда доверчивая, не догадалась так быстро, как танцовщица. Элли рассмеялась и пожала протянутую руку. Как хорошо, что такая красавица не боится показаться страшной! – Зуб – это чересчур, но у каждого должны быть недостатки. – А безмозглость – не порок? – спросила Мэдисон, улыбаясь. – Я думала, у нас только ручек не хватает, оказывается, еще и мозгов! – хихикнула танцовщица за спиной у Элли. – Ни ручек, ни мозгов! – заключила Мэдисон. – Пора выкинуть нас на свалку! Элли сидела между ними и не успевала вставить ни слова, хотя обычно шутила лишь она. – А как же длинные ноги и смазливые мордашки? – спросила Элли. – У тебя-то самой что? – парировала Мэдисон, глядя на Элли сверху вниз. – Талант! – мгновенно ответила Элли, и все трое дружно рассмеялись. Вот какого они были тогда о себе мнения… Танцовщица Лесли дала Элли ручку. Элли заполнила свою анкету и отнесла ее Иру. – Так что привело вас в Нью-Йорк? – спросила она, снова садясь на скамейку. – Собираетесь подметать улицы? – Огни Бродвея, – произнесла мечтательно танцовщица. – Я сбежала прямо от алтаря. – Ты, видимо, сожалеешь об этом, – торжественно сказала Мэдисон, и все трое снова рассмеялись. – Небольшой город? – Окраина Коламбуса, штат Огайо, – ответила Лесли. – А ты? – Эрскин, Монтана. Когда-нибудь слышали о таком? Элли и Лесли отрицательно помотали головами. Элли посмотрела на Мэдисон. – Значит, мы скоро увидим твое лицо на обложках журналов? – Я только вчера приехала, так что не слишком много успела сделать. Сегодня я отнесу свои фотографии, и… – Они у тебя с собой? Можно посмотреть? – с нетерпением спросила Элли. – Да, – ответила Мэдисон без особого энтузиазма, наклонилась, достала большую черную папку на «молнии» и протянула ее Элли. Элли с нетерпением раскрыла папку, Лесли смотрела из-за ее плеча. Дюжина фотографий Мэдисон с чистыми и аккуратно расчесанными волосами… Снимки сделаны со вкусом, свет хорошо поставлен… Обижать Мэдисон не хотелось, но это были слишком неинтересные фотографии. – В жизни ты гораздо красивее, – нахмурилась Элли и вернула папку. На девушек все время смотрели. Люди входили и останавливались, а некоторые просто замирали. – Я скоро начну брать деньги за просмотр вас двоих. – Двоих? – переспросила Лесли, глядя на Элли. – Ты хочешь сказать, троих? – Ага, – с издевкой согласилась Элли. – Рядом с вами я похожа на гнома. – Ты разве не понимаешь, что сделал этот Ира? – спросила Мэдисон. – Он нас здесь усадил специально, чтобы все разглядывали. – Вас двоих – конечно, но только не меня, – вздохнула Элли. Но Мэдисон не согласилась с ней. – Ты симпатичная. У тебя очень мягкая, нежная красота. Элли искренне удивилась. Она не часто слышала комплименты. Обычно братья называли ее чумой и советовали убираться подобру-поздорову. – Я?… – с трудом выдавила она. – Мила, как пятнистый щеночек, – сказала Лесли, улыбаясь. Но тут Ира жестом позвал Элли. Он держал три водительских удостоверения. Элли обрадовалась, хотя ей хотелось еще поболтать с девушками. Она никого не знала в Нью-Йорке и уже чувствовала некоторое родство со случайными знакомыми, тоже вступающими в новую жизнь. Элли подошла к стойке, взяла три водительских удостоверения и вернулась к скамейке. Лесли уже перебросила свитер через руку, подняла большую черную сумку и собиралась уйти со своими правами. Но Мэдисон не пошевелилась. – Проверь, все ли там правильно, – попросила она. – Мэдисон Эймз, родилась девятого октября 1960 года. Я тоже родилась в этот день. – И я, – подхватила Лесли. – Но вряд ли у нас одна и та же фамилия. Это я – Эймз. Тогда Элли взглянула в свои права и поняла, что их имена перепутаны. В ее удостоверении было написано – Элли Эплби, а у Лесли – Лесли Эббот. Элли удивленно посмотрела на Мэдисон. – Как ты догадалась? Мэдисон пожала плечами. – Со мной всегда так: под любым предлогом пытаются задержать подольше. Элли отнесла права Иру. Он даже не стал притворяться, что ошибка случайна. – Пожалуй, вам троим придется еще подождать, – произнес он с улыбочкой. – Там же, на лавочке. И никуда не уходите, вы можете понадобиться. Элли собралась высказать ему все, что она об этом думает, и даже позвать начальника, но тщеславие взяло верх. Сидеть рядом с такими девушками, как Лесли и Мэдисон, вроде живой фотографии… Это не так уж плохо. И возвращаясь к скамейке, Элли шла, расправив плечи и гордо подняв голову. – Ну, – обратилась она к Лесли, – расскажи нам про парня, которого ты бросила. – В Нью-Йорке все такие прямолинейные? – засмеялась Лесли. – Не знаю, как в Нью-Йорке, но в Ричмонде, штат Вирджиния, – точно. – Значит, мы все не местные, – заключила Лесли. – И все хотим попытать здесь счастья. Мэдисон промолчала, и Элли повернулась к ней. – А ты? Скольким несчастным ты разбила сердце? – Ни одному. Это меня бросили. Потрясенная Элли уставилась на нее. Лесли тоже удивилась. Красавица пробормотала: – Весь Эрскин знает о случившемся, поэтому здесь нет никакого секрета… Элли с трудом удержалась от замечания, что, может, весь Эрскин знает тайну смысла жизни, но это еще не значит, что ее знает весь мир. – Школьная любовь. Роджер ходил в школу в пятидесяти милях от моей, но мы встретились на соревнованиях, я была капитаном группы поддержки. – Я тоже, – вставила Лесли. И обе вопросительно посмотрели на Элли. – Не совсем. Клуб латинского языка и дискуссионный клуб. – Так вот, мы с Роджером встречались все время, пока учились в школе. Я ходила на свидания только с ним. Мы думали окончить школу, вместе пойти в колледж, потом пожениться и жить долго и счастливо. Мы даже придумали имена для наших детей. Мэдисон отвернулась. Когда она снова посмотрела на случайных знакомых, ее лицо было таким же спокойным, как всегда, но в глазах жила боль. – Я могла бы догадаться о возможных сложностях. Его семья очень богата, а мы с мамой – нет. – А отец? – поинтересовалась Элли, забыв о хороших манерах и совете матери не совать нос в чужие дела. Мэдисон изящно повела плечом. – Он был женат и сбежал, едва моя мать сказала, что беременна. Я о нем знаю лишь его фамилию – Мэдисон. Мама как бы отомстила ему. Она не могла взять его фамилию, поэтому дала мне ее в качестве имени. Казалось, что воздух потяжелел от злобы, звучавшей в голосе красавицы. – За две недели до моего окончания школы у мамы нашли рак груди. – Боже мой! – воскликнула Элли. Лесли взяла Мэдисон за руку. – Роджер и мама были для меня всем. Мы с ней были настоящими друзьями. Она вырастила меня одна. Вкалывала на двух работах, чтобы свести концы с концами. По вечерам она работала кассиром в бакалейном магазине, а так как не могла платить няне еще и за вечера, то я шла с ней на работу и пряталась на складе. Я так много знаю о торговле, что теперь сама могла бы содержать магазин. Когда мама заболела, учебу в колледже пришлось отложить. Мэдисон смотрела в сторону. – Через четыре года мама умерла. Но к тому времени все деньги, собранные для оплаты колледжа, были потрачены на докторов и больницы. – А… Роджер? – наконец спросила Элли. – Он вернулся из колледжа, где учился бесплатно, потому что получал стипендию как лучший футболист. Его родители богаты, но, наверное, самые жадные люди на свете. Так вот, Роджер вернулся с невестой… – С кем? – удивилась Элли. – И почему мужчины всегда женятся на ком попало?! Она сказала это слишком громко, и вся очередь посмотрела на нее с любопытством. – Красота – это еще не все, – грустно улыбнулась Мэдисон. – Никто и не говорит о внешности. Ты бросила учебу, чтобы заботиться о больной матери. Это красота души! Мэдисон удивленно посмотрела на Элли и просияла. – Ты мне нравишься. Элли улыбнулась в ответ. – А дальше? – поинтересовалась Лесли. Мэдисон глубоко вздохнула. – Он сказал, что теперь, после окончания колледжа, ему нужен образованный человек. – Таких кастрировать надо! – крикнула Элли. Мэдисон кивнула. – Я тоже так думала. Особенно если учесть, что пока он учился в школе, все домашние задания почти по всем предметам делала за него я. Три раза в неделю он приезжал ко мне с целой сумкой учебников и смотрел телевизор. Наши свидания всегда были такие: я делала ему уроки, а он играл в футбол. И в колледже тоже… Если ему надо было подготовить какую-то работу, он высылал мне задание, и я писала за него. – А как его не раскололи на экзаменах? – возмутилась Лесли. – Он был лучшим футболистом школы. Легко выигрывал все матчи. Директор предупредил учителей, что если Роджер не получит нужные оценки для поступления в колледж, они наживут большие неприятности. Я уверена: в колледже было то же самое. – Значит, ты помогла ему попасть в колледж и учиться там, и все это время была просто ангел? – Ангел, потому что ухаживала за больной матерью? Мне это нравилось… Конечно, не мамины страдания. Меня интересовала медицина. Я даже взялась работать на полставки в больнице, до которой было семьдесят пять миль. За четыре года, пока Роджер был в колледже, я многому научилась. Один врач даже советовал мне стать сиделкой, но потом он… – Можно я угадаю? – Элли состроила рожицу. – Начал за тобой бегать. Мэдисон разглядывала свои руки. – Буквально. Вокруг кроватей, где больные… Но он не заметил у меня в руках полное судно. И я «случайно» вылила на него содержимое. Элли расхохоталась так, что люди в очереди опять на нее уставились. Лесли усмехнулась. – Но если тебе нравилось ухаживать за больными, почему ты не пошла в медицинский колледж? – Потому что… – Мэдисон замолчала. Как объяснить им, какой была ее жизнь? Мама говорила, что на нее обращали внимание даже в раннем детстве. В школьных спектаклях Мэдисон играла только принцесс. В пятом классе она упросила учительницу сделать ее ведьмой и радовалась, когда та согласилась. Ура! Она сможет надеть остроконечную шляпу и злобно хохотать. Но дома учительница переписала пьесу, так что, в конце концов, ведьма оказывалась заколдованной прекрасной принцессой. Когда Мэдисон возмутилась, ей сказали, что ее лицо привлекает зрителей, они продадут больше билетов, и нечего ныть. Мэдисон доросла до метра семидесяти восьми и осталась такой же красивой. Как объяснить, что значит быть главной достопримечательностью города? В Эрскине было не на что смотреть, кроме нескольких магазинов вдоль главной улицы. Но зато она стала частью туристической трассы, оживленной круглый год. Шесть городских бизнесменов советовались, как заставить проезжающих останавливаться в Эрскине и покупать здесь хоть что-нибудь. Было несколько предложений. Например, построить тюрьму и продавать разрешения на езду с превышением скорости. Или посадить водителя в тюрьму, а ожидающая его освобождения семья будет отовариваться в Эрскине. Это предложение отклонили, так как туристы разозлятся. Не говоря о незаконности предприятия. Были отклонены и другие предложения, в частности, ярмарки с аттракционами и кинофестиваль. И тут кто-то проворчал: – Жаль, нельзя поставить Мэдисон посреди улицы. Это кого угодно остановит… Идея понравилась, и вскоре Мэдисон приняли на работу по раздаче рекламных брошюрок проезжающим. На главной улице установили светофор, а рядом – старую будку. Когда машины останавливались на светофоре, Мэдисон протягивала водителям брошюрки. Казалось, все просто, и работа только по выходным, во время более оживленного движения. Но слишком много мужчин, настроившихся на приятный отдых, начали преследовать красавицу. Шерифу пришлось дать двух своих помощников для охраны девушки. В итоге решили, что безопаснее поставить на въезде в город плакат с фотографией Мэдисон. Для нее все это было довольно неприятно, но ей требовались деньги на лечение матери. – А почему ты приехала в Нью-Йорк? – спросила Элли. – Городской совет считал, что город мне чем-то обязан. Все хотели, чтобы я стала моделью. Мэдисон не рассказала о том, что ей высказала в гневе дочка священника. Она завидовала красоте и уму Мэдисон, к которой сразу же проникались симпатией люди. Завистница открыла Мэдисон тайну, которую ей не полагалось знать. Городской совет действительно выделил деньги, чтобы послать Мэдисон в Нью-Йорк. Если она прославится, Эрскин появится на карте… Но отец девочки, священник церкви, понимал, что этих денег недостаточно. Она «случайно» взяла трубку параллельного телефона, когда ее отец набирал номер, и услышала детский голос: – Дом Мэдисонов. – Позови, пожалуйста, папу. Через минуту к телефону подошел мужчина. – Да? – Вашей дочери срочно нужно десять тысяч долларов. Пришлите их мне в церковь. Вы помните имя и адрес? Помолчав, мужчина ответил: – Да, помню. Раздался щелчок, и связь оборвалась. Элли почувствовала, что Мэдисон о чем-то умалчивает, и забросала ее вопросами. Но красавица только улыбалась, как Мона Лиза. – Лесли, а кого ты бросила у алтаря? – сменила она тему. Танцовщица попыталась сделать грустное лицо, но ее глаза светились счастьем. – Алан очень разозлился… Все это так неприятно… – Лесли уставилась на свои ногти. – Мне уже двадцать один, пора выйти замуж и начать рожать детей… – Но ты хочешь узнать настоящую жизнь, – вдохновенно предположила Элли. Лесли кивнула, а Мэдисон поинтересовалась: – У тебя есть его адрес? Может, мы с ним могли бы… Все тотчас развеселились. – У нас уже есть один палач и одна жертва, – Лесли вопросительно посмотрела на Элли. – А кто ты? – Никто, – быстро ответила Элли. – Я с детства мечтала стать художницей. Самым желанным подарком на Рождество или на день рождения для меня были краски, цветные мелки, карандаши… В школе я сходила только на три свидания. Но у меня четыре старших брата, и у них ума палата, одна на всех. Нет, я их, конечно, люблю, они хорошие ребята, но… – Тупые, – закончила Мэдисон. – Да, – вздохнула Элли. – Высокие, сильные, приятные, но маме приходилось браться за ремень, чтобы усадить их за учебники. У них всегда было два типа подружек. Те, которым они назначали свидания: смазливень-кие девочки, обожающие платья без бретелек. И тихие мышки, делающие за моих братьев всю домашнюю работу. Вот почему, как только я тебя увидела… – Элли старалась не смотреть на Мэдисон. – Ты решила, что я такая же дурочка, как девочки, которым твои братья назначали свидания. Пустяки! Со мной всегда так. – И у тебя нет парня? – спросила Лесли у Элли. – Но ты ведь такая симпатичная… Элли вздохнула. – У нас в доме и так навалом тестостерона. А я хочу лишь рисовать. В мае я окончила художественное отделение и все лето работала в картинной галерее в Ричмонде. У нас за домом есть сарай, который мама называет летним домиком. Она надеется уломать отца сделать там еще пару дверей и окон, чтобы можно было сидеть и читать. Она его уламывает уже тридцать лет, но пока безрезультатно. – Она могла бы сама его переделать, – твердо сказала Лесли. – У меня отец – строительный подрядчик. Он иногда берет меня на работу, так что я умею пользоваться молотком и отверткой не хуже любого мужчины. Обе девушки улыбнулись: танцовщица сказала это с таким дерзким видом! – Я устроила себе студию в старом сарае и все свободное время рисовала, – продолжала Элли. – А потом… – она смутилась. – Кто-то из Нью-Йорка увидел твои работы, – закончила Мэдисон. – Да! – воскликнула Элли и просияла. – Миранда, владелица галереи, послала фотографии моих работ своему нью-йоркскому знакомому… Мне предложили снять на год мансарду в Виллидже. Она сырая, страшная и лифт, как из фильма ужасов, но там хорошее освещение, и много места, и… – Элли перевела дыхание. – Это шанс! Только один из моих братьев продолжил обучение, и родители говорят, что в моем распоряжении деньги на обучение остальных, но я думаю… – она снова замолчала и посмотрела на свои руки. – Просто они любят тебя, – нежно сказала Лесли и похлопала Элли по плечу. Та улыбнулась и посмотрела на танцовщицу. – Наверное. Мы с мамой шутим, что нам надо объединяться против мальчишек. Мэдисон пристально посмотрела на Элли. – И ты никогда ни в кого не влюблялась? Ни в школе, ни в колледже? – Я ходила на свидания, но парни, привлекавшие меня физически, не могли отличить Ренуара от Ван Гога. Считали, что Рубенс играл за «Ковбоев Далласа». А молодые люди с художественного отделения… – она развела руками, – либо любили мальчиков, либо выглядели так, будто еще ни разу в жизни не мылись. Мэдисон откинулась на спинку скамейки. – Не могу представить себя без мужчины. Может, потому, что я видела, как трудно приходилось без мужа моей матери, но я вцепилась в Роджера и не выпускала его. Даже когда он сказал, что уходит от меня, я… я просила его остаться, – закончила она с улыбкой, и Элли снова увидела боль в ее глазах. Она постаралась увести разговор от грустного прошлого. – Но вот мы все здесь, и все позади. Ты избавилась от Алана, а ты – от Роджера. Можно считать, всем повезло. – Она первая влюбится и бросит свое искусство, – серьезно произнесла Мэдисон. – Через три года она будет жить в маленьком домике и воспитывать дюжину ребятишек. – Если не больше, – вставила Лесли. – Ха! Мое сердце может завоевать только человек в тысячу раз талантливее меня! – заявила Элли. – Так что, если я не встречу перевоплощение Микеланджело, за меня можно не беспокоиться! – Разве Микеланджело не был «голубым»? – спросила Мэдисон у Лесли. – Это тот, который отрезал себе ухо? – отозвалась та. – Ладно! Можете обижать меня, сколько хотите, но теперь мы на равных: вы сейчас тоже в одиночестве. – Кстати, о «равных»: ведь у нас сегодня день рождения? – вспомнила Лесли. – У меня и, кажется… – У меня тоже, – хором ответили Элли и Мэдисон. – Надо купить торт, – твердо сказала Лесли. – Из нее выйдет хорошая мать, – поделилась Элли с Мэдисон. Лесли притворилась, что не услышала. – Пойду спрошу этого урода, где здесь ближайшая кондитерская. Она встала и пошла к стойке, Элли и Мэдисон загляделись на ее походку. Лесли плыла, и легкая юбка обрисовывала ее длинные стройные ноги. – Ух ты! – прошептала Элли. – Точно! – согласилась Мэдисон. Лесли помахала им и вышла. Элли и Мэдисон остались вдвоем и сразу поняли, что им нечего сказать друг другу. Тихая, мягкая и спокойная Лесли создавала особую атмосферу, в которой так просто делиться секретами. Неожиданно появилась танцовщица с белой коробкой в руках. Как быстро она вернулась! Лесли села и открыла коробку с розовым тортиком, посыпанным пушистой сахарной пудрой. Сверху глазурью были выведены их имена. – Проворно ты это устроила! – заметила Элли. – Кондитерская совсем близко, – улыбнулась Лесли. – И каждый день там делают торты для «девочек Ира». Мэдисон оказалась права. Этот наглец каждый день сажает сюда двух-трех девушек, а сам делает сотни ошибок в их удостоверениях. А поскольку многие приходят в управление автотранспортом в день рождения, им рано или поздно приходит мысль о праздничном торте. – А кондитерская делится с ним выручкой? – возмутилась Элли. Лесли наклонилась и понизила голос. – Я их спросила, почему это не прекратят. Посмотрите наверх. Видите окошко? Наверху, прямо над стойкой Ира, виднелось маленькое окошко, такое грязное, что вряд ли сквозь него можно было что-то разглядеть. – Там сидит его начальник, – объяснила Лесли. – Как намекают продавщицы из кондитерской, начальнику нравится смотреть на красивых девушек не меньше, чем самому Иру, поэтому ему все сходит с рук. – Я должна ужасно разозлиться, но сегодня я встретила вас и… – Элли пожала плечами. – Так с чем торт? – Кокосовый. Продавщица сказала, что шоколад слишком мажется. Она дала мне тарелки, салфетки и вилки. Так что, «девочки Ира», приступим? И они приступили. |
|
|