"Любовь по заказу" - читать интересную книгу автора (Деверо Джуд)

Глава 14

Элли проснулась и почувствовала чудесный аромат чего-то очень вкусного. Она сняла одежду со спинки стула, вышла из спальни и направилась в ванную. Там она накрасилась, надела черные рейтузы и широкую, свободную рубашку. Чем толще она становилась, тем более свободную одежду покупала. Элли казалось, что, если одежда будет достаточно свободной, никто не заметит, какая она толстая.

Кухня была залита солнцем. На столе, накрытом скатертью в желто-зеленую клетку, стояли блюдо с целой горой блинов и миска с клубникой. Лесли в ярко-желтом фартуке суетилась у плиты. Элли взглянула на стол, потом на Лесли.

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросила она.

– Я уже просила ее об этом, – откликнулась Мэдисон, войдя в дом.

Улыбаясь, Лесли поставила перед Элли тарелку с блинами.

– Ты не представляешь, как приятно готовить для тех, кто любит вкусно поесть, – сказала она, указав на Мэдисон.

– Да знаю я! – простонала Элли. – Она, наверное, съела полдюжины этих блинчиков!

– Скорее дюжину, – уточнила Лесли и наклонилась к Элли. – Не верь ей! Она такая тощая, потому что ничего не ест. Это обжорство для нее явно редкость.

– Я все слышала! – вмешалась Мэдисон. – Я мало ем потому, что у меня нет времени, и я совершенно не умею готовить.

Она села на стул напротив Элли, и Лесли тут же поставила перед ней большую миску, полную поздней клубники со взбитыми сливками. Элли снова застонала.

Гордо улыбнувшись, Мэдисон взяла ярко-красную крупную ягоду и слизнула с нее сливки.

– Чтоб ты растолстела, – пробормотала Элли, принимаясь за блины.

– А сама ты чего такая толстая? – спросила Мэдисон, проглотив ягоду.

– Мэдди! – строго воскликнула Лесли, будто делала замечание своей дочери. – Это неприлично!

Но Мэдисон ничуть не смутилась.

– Вчера вечером я рассказала вам, почему стала такой страшной. Теперь ее очередь!

Элли изумилась этой наглости, но потом улыбнулась.

– Меня добила судебная система, и я впала в депрессию, – сказала Элли с набитым ртом. – Я – неудачница. Я – бывшая писательница. Я не написала ни строчки за три года. Я больше не могу придумать ни одной истории.

– Да ну? А вчера ты с большим интересом слушала о моем прошлом, – заметила Мэдисон.

– Я пытаюсь снова начать писать, но… Я лишилась уверенности в себе. Кажется, из меня вынули всю душу.

Лесли поставила перед Элли стакан со свежевыжатым апельсиновым соком.

– Кажется, ты хотела стать художницей. Элли засмеялась.

– Это было так давно, что теперь и не вспомнишь. Я встретила мужчину, который…

Лесли и Мэдисон застонали хором.

– Ну почему все женские истории всегда начинаются словами: «Я встретила мужчину, который…»? – спросила Лесли и тоже принялась за еду.

– Он был музыкантом, в тысячу раз талантливее меня. Я сразу поняла, что рядом со мной – гений, – объяснила Элли.

– Понятно, – протянула Мэдисон. – Значит, ты решила отказаться от своей карьеры, чтобы сделать знаменитость из него, но он так ничего и не добился даже со своим огромным талантом. И ты вдруг обнаружила, что заботилась о нем, стирала ему, готовила… Элли засмеялась и замахала руками.

– Согласна: это похоже на мелодраму. Пусть! Но он и вправду был очень способный.

– Способный найти девушку, готовую им восхищаться, – Мэдисон пристально посмот-. рела на Элли. – Одна женщина на работе рассказывала мне похожую историю. Она вышла замуж за человека, который занимался сборкой автомобилей и хотел стать большой знаменитостью. И, пока он готовился ею стать, просил ее всего лишь помочь ему. Теперь у них трое детей, а ее муж уже четыре года как безработный. Она твердит, что такой талантливый человек не может пойти на обычную работу.

– Точно, – подтвердила Элли, отодвигая полупустую тарелку, – так все и было. И я до сих пор не понимаю, как это получилось. Мечтала стать художницей, а жила с Мартином и бралась за любую работу, чтобы собрать денег и помочь ему стать известным музыкантом. Я иногда думаю, что вообще не любила его.

– Да, но как ты стала писательницей? – спросила Лесли, пытаясь увести разговор от неприятной темы.

– Я стала писать, чтобы отвлечься от своих проблем, – ответила Элли. – По крайней мере, так говорит мой психоаналитик Джин. Кстати, это ее дом. Я так много работала, что даже не замечала происходящего. Мартин Гилмор, мой бывший муж, был удивительно талантливым музыкантом. Он так играл на гитаре, что заставлял слушателей плакать и смеяться… И я думала, что смогу подарить миру возможность его слушать. А потом, когда он станет известным…

– Придет твоя очередь, – докончила Лесли. – Они всегда обещают, что женщина еще успеет своего добиться.

– Верно, – Элли вздохнула. – Он предложил переехать из Нью-Йорка в Лос-Анджелес. Мартин сказал, что только там он сможет стать знаменитым. Поэтому я продала все краски, кисти, холсты, все свои работы и полетела в Лос-Анджелес. Сначала все шло прекрасно. Он играл в хороших группах. Я работала в фирме, занимавшейся продажей подержанных автомобилей. Мне было там невыносимо скучно, но вечером возвращался Мартин. Он рассказывал о том, с кем общался и чем занимался целый день…

Элли осмотрела свои руки.

– Но потом он начал переходить с одной работы на другую, и с каждым потерянным местом таяла его уверенность в себе. Вначале он зарабатывал неплохие деньги, но со временем начал думать, что не обязан зарабатывать. Он говорил, что раз жизнь ничего ему не дала, то и он ничего никому не должен.

Ее ногти больно впились в ладонь. Лесли быстро поставила перед ней чашку чая, и Элли уткнулась в чашку, стараясь успокоиться.

– Чтобы пробиться, мало одного таланта. Можно написать гениальную компьютерную программу, но если не продать ее какой-нибудь компании, она так и проваляется в столе. Мой бывший муж не выносил ни малейшей критики, а без нее не обойтись, когда пытаешься добиться успеха. Поэтому Мартин перестал пробовать. Я упрашивала очередного диджея послушать моего мужа. Мартин, казалось, был страшно рад. Мы проводили прекрасную, бурную ночь, он благодарил меня, твердил, какая я замечательная жена…

– И утром не являлся на эту встречу! – перебила Мэдисон.

– Увы… – снова вздохнула Элли. – И всегда находил какое-нибудь оправдание. Чаще всего неотложное дело, например, ему надо было кому-нибудь помочь.

– И конечно, ты на него не сердилась. Как можно! Такой ангел! – сказала Лесли.

– Ну, разумеется, – улыбнулась Элли.

– А когда ты открыла в себе новый талант? – спросила Мэдисон, сделав глоток крепкого черного кофе.

Она достала новую пачку сигарет.

– Я думаю, это была чистая случайность, – сказала Элли. – Я решила, что раз я вышла замуж за человека в тысячу раз талантливее меня, то надо оставить искусство навсегда. Джин считает, что я перестала рисовать, поскольку чувствовала себя несчастной и не могла себе в этом признаться. Был Мартин дома или нет – я существовала, а не жила. – Она посмотрела на Мэдисон. – Ты сказала, что твой брак был адом, а мой… Это была печаль. Мы жили в постоянной грусти: ведь Мартин был невероятно талантлив, но никто не хотел ему помочь.

– Даже те, с кем он не захотел встретиться! – добавила Мэдисон, затянувшись.

– Ну, конечно, – усмехнулась Элли. – Они в первую очередь. Пока Мартина не было дома, я стала записывать сюжеты, которые вертелись у меня в голове. Я придумала целый мир. В нем был, например, мужчина по имени Макс, и…

– И Джордан Нил, – сказала, улыбнувшись, Лесли. – Я читала все твои романы.

– А я ни одного, – вставила Мэдисон. – Расскажи о них.

Лесли опередила бывшую писательницу.

– В них много юмора, секса и загадочных убийств из-за любви. Главные герои – это пара, которая… – она повернулась к Элли. – В последнем романе ты намекнула, что у Джордан будет ребенок. Это правда?

– Откуда я знаю? – пробормотала Элли.

– Но ты же писательница, – логично заметила Лесли.

– Если бы я знала, что случится дальше, то зачем мне писать эти романы? Когда две трети романа уже написано, и я вижу, чем все закончится, мне очень хочется бросить его и приняться за новый.

Лесли недоверчиво смотрела на нее. Как большинство читателей, она полагала, что писатель знает о своих героях абсолютно все.

– Значит, ты описала в книгах свои мечты, – подытожила Мэдисон.

– Наверное, ты права, – согласилась Элли. – Но тогда мне просто надо было чем-нибудь заполнить свои вечера. Не будешь же все время смотреть телевизор. И еще выходные… Это самое ужасное.

Лесли поставила перед Мэдисон огромную миску клубники, а рядом – тарелку с блинами.

– А как твой муж отнесся к тому, что ты стала писать романы? – спросила Лесли.

– Я ему ничего не сказала об этом, – ответила Элли. – В нашей жизни не было ничего, кроме печали Мартина. Мы жили его страданиями. Все наши разговоры – если их можно так назвать – сводились к тому, как отвратителен мир, не давший ни одного шанса такому таланту, как Мартин. Ну, как я могла сказать ему, что пока он невыносимо страдает, я пишу веселенькие любовные романы?

– И ты содержала вас обоих? – резко сказала Лесли. – Я думаю, что если женщине приходится со многим мириться в браке, то уж, по крайней мере, она может рассчитывать на то, что муж обеспечит семью.

– А Мартин как раз считал, что это он обеспечивает семью, – заметила Элли. – Время от времени он играл в разных группах, а иногда вдруг улетал на несколько месяцев в какой-нибудь штат. Но все заработанные деньги он тратил на свою аппаратуру. У нас в гостиной было всего три старых, потрепанных стула, ни одного столика – для них просто не нашлось места, но зато стояли четыре огромных усилителя, такие, что им позавидовали бы «Роллинг Стоунз». Мартин говорил, что все его покупки – это «вложения» в наше будущее.

– Я больше не могу! – сказала Мэдисон. – Как мы, женщины, живем с такими мужчинами? Вчера вечером я рассказала вам о Роджере, а теперь Элли говорит об этом… Ну да ладно…

– Ты чувствовала, что тебе плохо, и придумала для себя совершенно другую жизнь на бумаге? – спросила Лесли.

Элли улыбнулась ей.

– Да, только тогда я не осознавала, что делаю. Мне просто нравилось писать. И я написала пять книг. Все изменилось в одно мгновение. Однажды я пошла к стоматологу и случайно взяла со стола какой-то местный журнальчик. Сзади, на обложке, было объявление о том, что в городке в шестидесяти милях к югу от нас проходит писательская конференция, где редакторы из различных издательств рассматривают авторские работы.

– Ты отправилась туда, и они влюбились в Джордан Нил, – сказала Лесли, улыбаясь, будто услышала счастливый конец сказки.

– Ну, не совсем. Я еще не говорила вам, что научилась печатать на машинке только после того, как меня опубликовали.

– Значит, ты наняла кого то отпечатать твои рукописи? – удивленно спросила Лесли.

– А чем бы я за это заплатила? – ответила Элли вопросом на вопрос. – Если бы Мартин узнал, что я…

– Он бы заставил тебя сжечь все рукописи, но, конечно, «любя», – мягко закончила за нее Мэдисон.

– Да, – сказала Элли, вложив в это короткое слово все, что думала. – Мне удалось опубликовать свои романы благодаря моей исключительной наивности. Потом никто не верил, что я все сделала сама. Но издателям нужны интересные романы не меньше, чем читателям. Мой редактор убила бы меня, если бы сейчас услышала, но если ваш роман по-настоящему хорош, то будь он написан хоть углем на коре – его все равно опубликуют. Издательство само обо всем позаботится.

– По-моему, редактора очень трудно заставить прочитать рукопись, – сказала Мэдисон.

– Ты абсолютно права. И моя карьера началась из-за того, что редактор вечно опаздывала.

Элли на минуту замолчала, потом улыбнулась и начала рассказ. Ее взгляд стал удивительно счастливым.

– Я опаздываю, – сказала Дария своей помощнице Шерил, приехавшей на писательскую конференцию вместе с ней. – Мне нужно уходить!

– Но осталась только одна дама! Она прижимает к груди большую папку и, похоже, напугана до смерти.

На минуту Дария устало закрыла глаза. Шерил была новенькой. Она совсем недавно окончила престижный университет.

– Все они так выглядят, – в изнеможении сказала Дария и про себя добавила: «Пока неначнут получать деньги».

За три дня конференции она выслушала, по меньшей мере, пятьдесят начинающих писателей, но ни одна из работ ее не заинтересовала. Дария отправляла авторов к Шерил. А та снабжала их информацией по поводу публикаций научно-фантастических, любовных и других романов.

Дария посмотрела на часы. Она опаздывала не к парикмахеру, а в зал, где уже собрались около трехсот будущих писателей. Больше всего Дарий хотелось сказать им только одно: «Напишите хорошую книгу, и она станет бестселлером». Но она знала, что так нельзя. Ей придется полчаса говорить о прибылях и о том, сколько издательство может заплатить писателю, о котором никто никогда не слышал.

– Ну, хорошо. У нее есть пять минут, – сказала она, придавая лицу суровое выражение.

Шерил радостно улыбнулась и пригласила неизвестную даму в кабинет. Вошла худенькая невысокая молодая женщина. Она действительно казалась очень испуганной.

– Я не хочу отнимать у вас время, – неуверенно начала женщина.

– Ничего, – сказала Дария как можно терпеливее. – Вы написали книгу?

– Я… ну, думаю, да. То есть я не настоящий писатель, у меня в голове крутились кое-какие сюжеты, и я просто их записала. Вдруг они кому-нибудь понравятся… Хотя бы один…

Дария старалась по-прежнему улыбаться. Некоторые писатели прямо раздуваются от гордости и обрушиваются на вас подобно цунами. Они кричат, что их великолепные произведения принесут издательству мировую славу. А есть такие, как эта женщина… Дария посмотрела на табличку на груди у женщины, но смогла прочесть лишь ее фамилию – Гилмор. Имя скрывала большая голубая папка для бумаг, которую женщина прижимала к груди так сильно, что у нее побелели кончики пальцев.

– Миссис Гилмор, – сказала Дария, – можно быть с вами откровенной? Я опаздываю, я должна делать доклад и…

Женщина в испуге резко отступила назад.

– Простите… Я не знала… Мне назначено на час дня и…

Было уже полтретьего, значит, эта женщина прождала в холле… Дария по опыту знала, что автор прождет всю жизнь, чтобы отдать рукопись редактору из Нью-Йорка.

Дария почувствовала себя виноватой. Собрав свои вещи, она вручила даме визитку.

– Вот! Вышлите ваши рукописи в Нью-Йорк. Напишите на конверте, чтобы их передали мне лично.

– Вы очень добры, – пролепетала женщина, посмотрев на визитку, как на ключи от рая.

Уходя, Дария слегка обняла начинающую писательницу за плечи, пытаясь загладить перед ней свою вину, и выбежала из кабинета.

Шерил, улыбаясь, вошла в кабинет Дарии.

– Угадайте, что я сейчас получила по почте?

– Понятия не имею, – отрешенно откликнулась Дария, роясь на столе.

Она искала среди стопок книг и бумаг те пятьдесят листов, которые она только что отредактировала. К сожалению, сегодня вечером у нее ужин с хозяевами издательства, а значит, придется до полуночи читать рукописи. На ней висят три книги. Они уже вставлены в график, но их авторы сдали рукописи с опозданием, и теперь Дария должна за несколько недель сделать то, что обычно делают год.

– Помните писательскую конференцию на прошлой неделе и ту женщину, с которой вы говорили перед выступлением? Вы еще сказали ей, чтобы она пометила на конверте «лично в руки» и прислала свои рукописи сюда?

Дария подняла голову. Она была полностью вымотана и в последний момент удержалась от заявления, что во всех неприятностях виновата сама Шерил.

– Да, помню. И что же?

– Вы сказали ей: «Пришлите все, что у вас есть».

– Да, – нетерпеливо повторила Дария.

У нее не было времени на игру в загадки. Если она не поторопится, то опоздает на ужин.

– Она так и сделала, – Шерил с трудом сдерживала улыбку. – Она отправила вам посылку… Вот она! Я попросила Бобби из отдела почты помочь ее принести. Это надо видеть!

К великому неудовольствию Дарий парень из отдела почты положил стопку бумаг толщиной почти в метр на ее и без того перегруженный стол.

– Тут пять романов, и все они написаны от руки! – заявила Шерил так, словно рассказала самую смешную шутку на свете.

Дария вымученно улыбнулась.

– Вышли все обратно, – сказала Дария, – и объясни наши правила насчет рукописных текстов…

Но она не договорила, потому что в приемной зазвонил телефон, и Шерил бросилась к нему.

«Раз, два, три», – считала Дария, пытаясь снять накопившееся раздражение. Бумаги, которые ей так нужны сегодня, оказались как раз под этим рукописным монстром. Она смотрела на него, боясь к нему прикоснуться, иначе бумаги разлетятся по всему кабинету, и она еще лет десять будет находить разбросанные по углам рукописные страницы.

Уголок нужной ей рукописи торчал из-под этой чудовищной стопки. Может быть… если очень осторожно… Дария потянулась к листку. Взгляд упал на верхнюю страницу присланной рукописи. Почерк был довольно четкий.

«Макс повернулся ко мне и спросил: „Как бы перекусить?“ И я поняла, что пришло время начать расследовать новое убийство», – прочитала Дария.

Она улыбнулась. Домохозяйка превращается в детектива… И прочитала следующее предложение…

Через десять минут в кабинет снова вошла Шерил, все еще посмеиваясь.

– Сейчас попрошу Бобби унести романы. Я просто хотела показать вам…

– Выйди, – велела Дария, читая десятую страницу рукописи. – И закрой дверь с той стороны!

Шерил молча, на цыпочках, вышла из кабинета.

Через полчаса в кабинете зазвонил телефон. Дария, не глядя, нажала кнопку автоответчика, а когда через пару минут звонок повторился, она отключила аппарат, чтобы ей не мешали.

На следующее утро, ровно в восемь, в кабинет Дарии ворвалась разъяренная женщина-издатель.

– Какого черта ты вчера не явилась? – заорала она. – Я весь вечер придумывала для тебя оправдания!

И вдруг замолчала, увидев выражение лица Дарии. Издатель знала, что означает этот взгляд. Она называла его взглядом Святого Грааля. Он появлялся, когда редактор нашел то, ради чего он и стал редактором. Это не имело никакого отношения к деньгам или к выполнению требований капризных авторов. Этот взгляд означал, что редактор отыскал по-настоящему хорошую книгу. А такая книга – святая святых для издателя.

Издатель тут же перестала орать.

– Сколько? – тихо спросила она.

– По меньшей мере, миллион экземпляров в твердой обложке, – прошептала Дария. – Здесь пять книг, и еще три намечается.

Какое– то время издатель молча смотрела на нее.

– Тебе что-нибудь принести? Бублик? Сок? Кофе? Мешки денег, чтобы отослать автору?

– Машинистку.

– Я пришлю тебе трех! – сказала издатель и вышла из кабинета.

В центре холла она издала громкий радостный вопль.