"Говарды и Перегрины 1-2" - читать интересную книгу автора (Деверо Джуд)

Глава 11

Зарид скакала верхом, радуя глаз своей уверенной посадкой и стараясь не смотреть на человека, скакавшего рука об руку с ней, который теперь назывался ее мужем. Они были женаты уже два дня, а она все еще оставалась девственницей. Конечно, радовало то, что ее тела не касались руки Говарда. Но в то же время где-то в глубине души зрели обида и негодование, что ее собственный муж пренебрегает ею.

Впрочем, Зарид сама сделала предостаточно, чтобы он разозлился на нее.

После «помолвки» с Говардом, она, не откладывая дела в долгий ящик, разыскала брата, чтобы испросить у него разрешения на этот брак. Но голова Сиверна была забита исключительно приготовлениями к собственной свадьбе, поэтому он не мог позволить себе тратить драгоценное время еще и на обдумывание «за» и «против» замужества сестры. Поэтому он дал согласие очень быстро, словно бы отмахнувшись от Зарид. Тирль ему нравился, Сиверн думал, что это посланник Лианы, и, следовательно, никаких препятствий к этому браку не видел. – Зарид была возмущена до глубины души тем, с каким безразличием отнесся брат к такому важному событию, как ее замужество. Он на скорую руку благословил ее, небрежно чмокнул в лоб и галопом помчался обратно к Хью Маршаллу подсчитывать барыши и обсуждать предстоящую свадебную церемонию.

Зарид ни слова не сказала Тирлю, пока они шли к алтарю, а ее утвердительный ответ на вопрос священника был едва слышен. После церемонии Тирль поцеловал ее в щеку, и она стойко выдержала это. В церкви были и зрители, которые давились от смеха при виде того, как мужчина сочетается браком с хрупким мальчиком. Зарид гордо вскинула голову, как бы,не замечая предложенной руки Тирля, они вышли из храма и направились к ожидавшим их оседланным лошадям.

Когда она вскочила в седло, то почувствовала, что ее захлестывает волна страха. Какая судьба ждет ее? Собирается ли этот ужасный Говард отправить ее в дом своего брата, что для любого Перегрина равносильно смерти? Или же он намерен использовать ее как прикрытие в борьбе против ее братьев?

– Я вовсе не злой гений. – Словно бы угадал ее мысли Тирль. Он сел на лошадь. – Ты смотришь на меня так, словно ждешь, что я прямо здесь начну жестоко истязать тебя.

Девушка не удостоила его ответом. Она не спрашивала его, куда он везет ее и как собирается с ней поступить. Конечно, он кормил ее сказками о том, что они вернутся к ее братьям, чтобы поселиться вместе с ними, но Зарид даже не пыталась сделать вид, что верит ему.

Они покинули владения Маршаллов, взяв с собой только самое необходимое, то, что помещалось в седельных сумках. Затем, отъехав на некоторое расстояние, встретились с тремя людьми – слугами Говардов, которые должны были сопровождать их.

Теперь Зарид точно знала, что он обманул ее. Она проклинала себя за то, что поддалась на провокацию, хотя всегда знала, что этот союз угрожает гибелью братьям. Так она и скакала рядом со своим нежеланным мужем, молча, сцепив зубы. Тирль несколько раз пытался заговорить с ней, но она не отвечала. Она призывала на помощь все свое мужество, чтобы удержаться от слез. И подумывала о том, чтобы убить слуг, но не была уверена, что у нее это получится. Выходит, остается только собраться с силами и приготовиться к встрече с неизбежным.

Но приближалась их брачная ночь, и все тревоги и мрачные предчувствия вернулись к ней и начали мучить ее с новой силой. Говард снял комнатку на постоялом дворе. За ужином Зарид места себе не находила от страха. Она все время молчала, и кусок ей в горло не лез. Через какое-то время она подняла на Тирля глаза и увидела, что он наблюдает за ней и его глаза светятся нежностью. Он, казалось, понимал, какими противоречивыми чувствами она охвачена. Но Зарид вовсе не считала, что должна быть ему за это благодарна.

Когда пришло время ложиться спать, она уже полностью овладела собой и приготовилась к самому худшему. Но Тирль был все так же вежлив и предупредителен и даже послал хозяйку постоялого двора наверх вместе с Зарид, помочь ей приготовиться ко сну. Но Зарид не стала раздеваться. Она просто села на кровать и застыла в ожидании мужа.

Спустя некоторое время Тирль вошел в комнату, которую освещала единственная свеча. Зарид смотрела, как колышутся легкие занавеси, окружавшие кровать, и слышала, как Тирль раздевается. Она, вся напряглась, когда он улегся в постель рядом с ней и начал укладываться поудобнее, шурша соломенным тюфяком А потом к ней потянулись его руки.

Ох как Зарид разъярилась! Потом она не могла вспомнить точно, что говорила, но она употребляла слова и выражения такого сорта, что, вырвись у нее хоть одно из них в обществе братьев – ей не миновать хорошей трепки. Она высказала этому Говарду все, что думала о его лицемерии и лжи. Грозила, что души умерших Перегринов не потерпят такого издевательства и явятся, чтобы покарать его. Награждала его всеми нелестными эпитетами, которые только приходили ей в голову В довершение всего заявив, что если он посмеет хотя бы пальцем дотронуться до нее, она покончит с собой.

На следующий день перед глазами у нее все стояло его лицо, на котором появилось странное выражение, когда она, наконец, выдохлась и поток ее ругательств иссяк. Тирль, казалось, был поражен и уязвлен до глубины души той ненавистью, с которой девушка бросала ему в лицо все эти обвинения. Он поднялся, поправил за собой постель и повернулся к Зарид.

– Я совершил ошибку. Но я действительно полагал, что…

– Что ты полагал? – выкрикнула она.

– Что мы с тобой все-таки мужчина и женщина. Теперь я вижу, что был не прав.

– Мы с тобой всего лишь Говард и Перегрин. И этим все сказано. Может, ты вообразил, что я воспылала к тебе неземной любовью, тронутая болтовней священника о нерушимом союзе двух юных сердец? Не думаешь же ты, в самом деле, что несколько минут, проведенных в церкви, перечеркнут многолетнюю вражду между нашими семьями? Неужели, когда я сказала, что ненавижу тебя, мои слова прозвучали недостаточно убедительно?

Тирль некоторое время молча смотрел на нее, потом заговорил.

– Мне действительно казалось, что ты несколько преувеличиваешь силу своей неприязни ко мне. Когда я впервые увидел тебя, я сразу.., сразу начал испытывать к тебе нежность. И я тешил себя иллюзиями, что ты когда-нибудь ответишь мне взаимностью. Теперь я понимаю, что напрасно был таким наивным. – Он натянул на себя свою льняную сорочку, затем сгреб в охапку остальную одежду и направился к двери. – Увидимся утром, – бросил он через плечо и вышел.

Зарид осталась сидеть на кровати, ничего не понимая, бессмысленным взглядом уставившись на закрытую дверь. Господи, что же это за человек. Да если бы женщина позволила себе разговаривать с одним из Перегринов, в таком же тоне… Сиверн очень хорошо показал в доме Маршаллов, как поступают члены его семьи со строптивицами вроде леди Энн. Но когда она сама осыпала Говарда мыслимыми и немыслимыми оскорблениями, он не только не ударил, но даже и виду не подал, что сердится на нее. Просто оставил свою жену одну в их брачную ночь.

Этой ночью Зарид не удалось заснуть. Когда она утром спустилась вниз, Говард уже ждал ее. Он не подошел к ней, чтобы помочь взобраться на лошадь, как делал обычно, хотя она и отвергала каждый раз его услуги, и весь день не разговаривал с ней.

Под вечер они остановились в другой гостинице, и этой ночью Тирль не пришел в ее комнату. Зарид была слишком утомлена, чтобы размышлять над тем, что это означает, и почти сразу провалилась в сон. Но на следующее утро она едва сдерживала свое негодование. Она скакала рядом с ним и чувствовала, что его упорное молчание так же действует ей на нервы, как и его обычное красноречие.

– Куда мы направляемся? – спросила она, и ее тон был гораздо более враждебным, чем она того хотела.

Он угрюмо взглянул на нее. Под глазами у него залегли тени, а щеки покрывала жесткая щетина. Если бы Зарид не была так занята собственными проблемами, она бы обратила на это внимание и задумалась над тем, о чем свидетельствует подобный внешний вид. Но она не знала, да и не стремилась узнать, что Тирль две ночи подряд провел в полном одиночестве, бодрствуя, накачиваясь вином и ругая себя на чем свет стоит. Он поздравлял себя с тем, что оказался достаточно умным и смекалистым, чтобы склонить эту женщину к браку с ним, но проклинал свою недальновидность. Он был настолько окрылен своей победой, что даже не потрудился задаться вопросом, а что будет после свадьбы. Надо же быть таким дураком, чтобы вообразить, что, произнеся «да» перед алтарем, она тут же безоглядно влюбится в него. Но нет, после церемонии она ни на йоту не изменила своего отношения к нему. Но даже зная, чего от нее, в общем-то, можно ожидать, он совершенно растерялся, когда в их первую ночь Зарид набросилась на него с таким остервенением. Да, он выиграл, но какой приз он получил? Женщину, которая ненавидит и презирает его всеми фибрами души.

– Я везу тебя к моему брату. Он засадит тебя в подземелье и прикажет пытать со всей жестокостью. Потом я предложу ему использовать тебя в качестве щита в войне против твоих братьев. Я, как и он, умираю от желания захватить ваш полуразвалившийся замок. И еще я сгораю от нетерпения увидеть, как твой братец Сиверн испустит дух.

Она отвернулась от него.

– Куда мы едем? – спросила она снова, уже гораздо более миролюбивым тоном.

– В мой дом. Я не так уж часто пользовался гостеприимством брата, предпочитая небольшое поместье, доставшееся мне в наследство от матери.

Зарид посмотрела на него с выражением величайшего изумления.

– – Тебя удивляет тот факт, что у меня была мать? Может, ты всегда считала, что все Говарды являются в этот мир прямо из преисподней?

– Знаешь, я действительно никогда не задумывалась над тем, что такое чудовище, как твой брат, было рождено женщиной, – как и все прочие люди. Я и сейчас помню, как едва не умерла от голода во время одной из осад, в которой твой брат держал наш замок.

Тирль опустил глаза.

– Да, Оливер еще и не на такое способен.

Она помолчала немного, потом начала расспрашивать его о матери, поскольку слышали, что он вырос во Франции. И Тирль рассказал, как они с матерью жили на французской земле, не забыв, однако, добавить, что каждый год она ненадолго возвращалась на родину, туда, где стоял дом ее отца. Тирль всегда сопровождал ее.

И опять надолго воцарилась тишина. Потом он пристально посмотрел на нее.

– Знаешь, почему я хотел на тебе жениться?

– Нет, – ответила Зарид довольно высокомерно. – Не догадываюсь даже.

– Отчасти потому, что я мечтал о прекращении вражды между нашими семьями. Я давно Вынашивал эту идею. В отличие от тебя, я не рос в обстановке взаимной ненависти Говардов и Перегринов. Я знаю о вековом споре, кому должны достаться титул и земли. У моего брата детей нет, при этом достаточно только взглянуть на него, чтобы с уверенностью поручиться, что долго он не протянет.

– Тогда ты станешь герцогом, – мягко заключила Зарид.. – Да, я стану герцогом. И я подумал, что если я женюсь на одной из Перегринов, и в результате этого союза на свет, появится сын, этот ребенок, в конечном итоге, унаследует все. А поскольку в нем будет течь кровь как Говардов, так и Перегринов, обе стороны могут вполне удовлетвориться этим и закончить свою бесславную войну.

– Нет! – резко бросила она. – Это земли Перегринов. Они принадлежат нам по закону. Титул герцога должен носить мой брат Роган, а после его смерти – его сын. Ни один Говард не имеет права ни на земли, ни на титул.

Тирль удивленно поднял брови.

– Но разве ты не хочешь, чтобы герцогский титул перешел к твоему собственному сыну?

Зарид ни секунды не колебалась, прежде чем ответить;

– Мой сын владел бы всем этим незаслуженно. Собственно, как и ты, и Любой другой, за исключением моего брата Рогана. – Она посмотрела на него. – Так ты женился на мне, чтобы укрепить свое положение и обеспечить себе и своему сыну спокойное владение титулом и всеми богатствами?

Услышав это, Тирль вздохнул и печально покачал головой.

– До каких пор ты будешь видеть во мне только плохое и подозревать меня в преследовании низких целей? Я вовсе не такой, как мой брат. Просто я нашел удачный способ положить конец всем этим распрям, а ты обвиняешь меня в корыстолюбии и жажде власти. Ну что мне сделать, чтобы доказать, тебе, что я действую из самых добрых побуждений?

– Когда вступишь в права наследования, добровольно передай все моему брату.

У Тирля глаза на лоб полезли.

– " Но твоя бабушка не венчалась в церкви. Это только легенда, что она была в законном браке. Твой род – всего лишь побочная ветвь. Сам король подтвердил это.

– Это гнусная ложь! – набросилась она на него. – Справедливость на стороне нашей семьи. Думаешь, если бы это было не так, твой брат стал бы вести с нами такую ожесточенную борьбу?

– А мне казалось, я нашел такой прекрасный путь к прекращению кровопролития, – удрученно пробормотал Тирль, потом помолчал немного. – Но поскольку получается, что ни наш брак, ни появление на свет нашего ребенка не смогут изменить создавшейся ситуации, я не вижу больше никакого смысла в том, чтобы продолжать ломать эту комедию. Я говорю о наших с тобой отношениях.

– В этом я с тобой полностью согласна, – скачала она, глядя ему прямо в глаза. Тирль невесело улыбнулся.

– Я много глупостей совершал в своей жизни, но последняя – это просто венец глупости. Леди Зарид, – произнес он, прикасаясь рукой к полям шляпы, – приношу вам свои глубочайшие извинения за то, что, принудил вас выйти за меня замуж. Я также прошу прощения за то, что позволил себе думать, будто вы когда-нибудь сможете преодолеть свою ненависть ко мне. Теперь я понимаю, – что вел себя как последний кретин. Ненависть Перегринов оказалась сильнее любви Говардов. Из этого следует, что компромисс между нашими семьями невозможен, поскольку ни одна сторона не желает идти на уступки. И заключительный вывод, который можно сделать, – нашему браку необходимо положить конец.

– К-как нам это удастся?

– Я отправлю прошение королю и преподнесу ему в дар небольшой земельный надел. Думаю, это заслужит его благосклонность, и он даст разрешение на расторжение нашего союза. И мы спокойно сможем вернуться к тому образу жизни, который вели до того, как совершили нашу большую ошибку, а именно: ваши люди будут, как и прежде, следить за моими людьми, а мои – за вашими. Такое положение дел вас устроит?

– Звучит не слишком заманчиво, – задумчиво сказала она.

– Да? А вы можете предложить что-нибудь другое? Вы меня не выносите и предпочтете скорее свести счеты с жизнью, чем позволите мне прикоснуться к вам, так о каких детях может идти речь? Что до меня, то перспектива иметь нескольких ребятишек всегда казалась мне очень привлекательной. Итак, у меня есть к вам деловое предложение. Мы погостим в доме моей матери, пока не получим ответ от короля. Мысль о том, чтобы жить с вами и вашими братьями не вызывает у меня особого восторга, а вы явно не польститесь на возможность общения с моим братом.

– Нет! – моментально отреагировала Зарид. – В дом Говардов меня не заманишь.

– Значит, принято. Надеюсь, вы полностью удовлетворены. Кстати, теперь вы вольны делать все, что отвечает вашим собственным желаниям. Я не хочу больше слышать обвинений, что я заставил вас стать моей женой и спать со мной в одной постели. Вы говорили, что предпочтете совокупляться с… Сейчас припомню. Ага.

С хромым и косым горбуном, чем со мной. Я ничего не перепутал?

Залившись краской смущения, девушка отвернулась. Она много чего наговорила в их первую ночь и половину из этого уже успела забыть. Но она была готова пороть любую чушь, лишь бы только не позволить ему ее трогать. Зарид кивнула.

– Великолепно. Наконец-то мы обо всем договорились. Чем раньше наш брак будет аннулирован, тем раньше мы разбежимся в разные стороны, и я смогу подыскать себе парочку более податливых женщин. – На его лице появилось мечтательное выражение, которого она раньше не видела. – Во время турнира в группе зрителей я заприметил прехорошенькую зеленоглазую блондиночку. Что за роскошные волосы у нее… – Тирль откашлялся. – Ну да ладно, не будем об этом пока. Главное, мы все решили полюбовно. Пожмем друг другу руки в знак временного перемирия?

Зарид схватила его руку и быстро и энергично встряхнула ее, затем отвернулась, нахмурившись. Она добилась своего, но почему-то особой радости не испытывала.

Вид дома, принадлежащего мужу, поверг Зарид в еще большее замешательство. Это действительно был дом, не крепость, обнесенная высоким крепостным валом, а именно домик, хорошенький, довольно просторный, со стенами, сложенными из розоватого камня. Вокруг него разбит огромный парк, в котором даже паслись олени. Все выглядело чистеньким, опрятным, ухоженным. Просто красота!

Часть ее сознания твердила, что здесь совершенно не продумана система защиты от внешних врагов. Любой, кто позарился бы на дом, мог захватить его без всякого труда. Но другая ее половина влюбилась в этот райский уголок с первого взгляда.

Когда они въехали во двор, и лошадиные копыта зацокали по каменными плитами, из дома вышли три пожилые женщины в парчовых платьях и головных уборах, сверкавших драгоценными камнями, и бросились к ним с распростертыми объятьями.

Тирль представил Зарид этим представительным леди, которые оказались настолько милы и хорошо воспитаны, что даже бровью не повели при виде ее мальчишеского облачения. Зарид уже совсем собралась было спешиться и раскланяться с ними, но едва она успела чуть-чуть нагнуться, рука Тирля немедленно вернула ее на место. Он объяснил, что эти женщины – горничные в этом доме и они будут прислуживать ей так же, как и его матери в свое время. Теперь она может поручить себя их заботам, а он пока распорядится насчет ужина.

Зарид разглядывала женщин, их роскошные наряды, и ощущала нечто, похожее на благоговейный ужас. Вплоть до этого момента мысль о том, чтобы одеваться как женщине ее совершенно не привлекала. Собственно, такой мысли у нее даже никогда не возникало. Стычки с мужем отнимали у нее столько времени и сил, что ей даже в голову не приходило, что замужество может иметь некоторые приятные стороны. Зарид думала о том, что скоро сама наденет красивое шелковое платье и чувствовала странное волнение. С одной стороны, она горела желанием ощутить прикосновение легкой ткани к своей коже, но с другой. – панически боялась этого. Она с тоской смотрела вслед удаляющимся слугам Говарда, с которыми они прибыли сюда. Скорее всего, они отправились в конюшни или на мужскую половину дома, где будут пить пиво и рассказывать остальным о турнире. Как бы ей хотелось уйти вместе с ними! Она гораздо уютнее чувствовала бы себя в грубой, шумной, хмельной мужской компании, чем с этими важными леди.

Зарид оторвала взгляд от мужчин и посмотрела на Тирля. Она увидела, что он тоже внимательно ее разглядывает. Впервые за все время она не воспринимала его как врага. Напротив, Зарид была рада видеть хоть одно знакомое лицо. Он стал ей как будто ближе, чем раньше. Зарид робко улыбнулась ему.. Но он не улыбался и был, казалось, очень озадачен ее поведением.

– Сюда, пожалуйста, леди Зарид, – пригласила одна из женщин.

Зарид умоляюще посмотрела на Тирля. Это был немой крик о помощи. О, если бы он отпустил ее вместе с мужчинами!

Мало-помалу Тирль начал понимать, в чем причина ее затруднений и ободряюще улыбнулся.

– Я скоро присоединюсь к тебе, – пообещал он. От этих слов лицо Зарид вспыхнуло ярким румянцем. Да что он себе позволяет? Чего доброго, все подумают, в этой фразе скрыт намек на то, что любая, даже недолгая разлука с ним для нее мучительна. Вздернув носик, она гордо прошествовала за горничными. Она должна ему доказать, что вполне без него обойдется.

На самом деле все оказалось даже хуже, чем девушка ожидала. Горничные, казалось, не подвергали сомнению, что ее мужской костюм служит только для удобства путешествия и что она просто жаждет переодеться в шелка и бархат. Они начали рассыпаться в извинениях, что не приготовили должным образом комнату к ее приезду.

Зарид рассматривала просторное помещение, обшитое дубовыми панелями, удивляясь, что же еще можно сделать для того, чтобы эта комната выглядела более «готовой» к приему жильцов. В ее родовом замке нет ни одной комнаты, которая была бы хоть вполовину так же богато и со вкусом обставлена, как эта. Зарид подошла к большой кровати с четырьмя витыми столбиками и осторожно коснулась рукой роскошного балдахина.

– Миледи, вы позволите помочь вам искупаться и одеться? – почтительно спросила одна из женщин.

Зарид вовсе не собиралась показывать свою полную неискушенность в подобного рода вещах.

– Нет, благодарю. Я.., я справлюсь сама. – Она видела, как женщины переглянулись и поняла, что совершила оплошность.

– Как вам будет угодно. Тогда мы удаляемся, чтобы приготовить для вас купание.

Зарид молча кивнула, и женщины покинули комнату. Через несколько минут четверо мужчин втащили большую деревянную посудину, а женщины шли следом, неся горячую воду, мыло и полотенца.

Искупаться – это действительно здорово, и Зарид была очень рада тому, что Лиана в свое время приучила ее мыться, и хоть в чем-то она не будет выглядеть перед горничными совершенно неопытной дурочкой. Она намылила все тело и волосы, потом нырнула под воду, чтобы ополоснуться. Потом нежилась в воде, пока та не остыла, затем выпрыгнула на холодный каменный пол и схватила полотенце. Ей никогда прежде не приходилось держать в руках такого мягкого и пушистого полотенца и, вдобавок, нагретого над очагом. Зарид зарылась лицом в нежную шелковистую ткань и вдохнула исходивший от нее аромат. Она очень любила дом, в котором родилась, но не могла не признать, что, сколько бы его не чистили и не мыли, в нем никогда не будет таких волшебных запахов, которые витали повсюду в этом доме, которыми благоухал каждый предмет здесь.

Зарид вытерлась и поискала глазами свою одежду, но ее нигде не было видно. Зато девушка обнаружила, что на постели лежит тончайшая льняная сорочка и длинный халат из дорогого бархата. Она надела сорочку и несмело погладила рукой ткань халата, оказавшуюся удивительно приятной на ощупь. Он был темно-синий, с вышитыми по всему полю крошечными золотыми лилиями. Потом она отдернула руку, наклонилась и, закрыв глаза, потерлась щекой о мягкую поверхность.

В эту минуту раздался деликатный стук в дверь, и на пороге появилась одна из горничных. Кажется, ее звали Маргарет.

– Миледи, – начала женщина, и только тогда Зарид вернулась к реальности и осознала, что к ней обращаются. – Миледи, лорд Тирль послал меня узнать, готовы ли вы спуститься вниз и присоединиться к нему за ужином.

Зарид уже открыла было рот, чтобы ответить, что сейчас же спустится, поскольку успела прямо-таки зверски проголодаться, но тут же вспомнила, что не одета.

– Я бы хотела, чтобы мне вернули мою одежду, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно более властно.

– Если бы вы были столь добры и сказали, где находится ваш багаж, я распоряжусь, чтобы ваши наряды немедленно были доставлены вам.

Зарид нечего было ответить на это, поскольку багажа, как такового не существовало.

– Передайте ему, – сказала Зарид, не будучи уверенной в том, что ей стоит называть Тирля «мужем», – что у меня нет аппетита и я не буду ужинать с ним.

– Тогда я помогу вам приготовиться ко сну, надеть сорочку.

У Зарид никогда в жизни не было такого предмета, как ночная рубашка. Для ее семьи ночные одеяния были непозволительной роскошью. Ее братья покупали ей полный комплект одежды, и она носила его, не снимая, днем и ночью, до тех пор, пока из него не вырастала.

– Нет, – отрезала она, – я сама. – Когда горничная вышла из комнаты, из груди Зарид вырвался вздох облегчения.

Потом она с тоской оглядела постель. Похоже, ей ничего другого не оставалось, как ложиться спать на пустой желудок. Она долго стояла, одолеваемая такими невеселыми мыслями, и очнулась только несколько минут спустя, когда все те же четверо мужчин явились, чтобы унести деревянное корыто.

Еще через минуту, когда Зарид стояла у камина, протянув руку к огню, чтобы немного погреться, а другой все еще поглаживая нарядный халат, опять раздался стук в дверь. И в ту же секунду – Зарид еще даже не успела ответить – дверь распахнулась и в комнату ввалился ее собственный муж.

– Что-то ты долго копаешься, – пожурил он ее. – Или тебе настолько ненавистно мое общество, что ты предпочитаешь голодную смерть?

– Вовсе нет. – Она даже немного растерялась. – Просто я…

– А, видимо, ты предпочитаешь одинокие трапезы в своей комнате.

– Да я не просила приносить еду в комнату. – По правде говоря, девушка даже не подозревала, что такое возможно. Дома принято было есть только за общим обеденным столом.

Тирль подошел поближе и положил руки ей на плечи.

– Ужинать в комнате ты не собиралась. Морить себя голодом – кажется, тоже. Если тебе так отвратителен я, то надо устроить так, чтобы ты завтракала, обедала и ужинала в одиночестве. Я позабочусь о том, чтобы тебя никто не тревожил, но в зале играет музыка и выступают циркачи. Может, мне все таки удастся уговорить тебя спуститься и составить мне компанию?

Девушка смерила его уничтожающим взглядом.

– Мне нечего надеть, болван ты эдакий. Не могу же я сидеть с тобой за столом в таком неприличном виде. А мою одежду куда-то утащили горничные.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы осмыслить ее слова. Потом он улыбнулся и направился к большому резному сундуку, стоявшему у стены.

– Взгляни-ка сюда. Я приказал поместить тебя в эту комнату, потому что это когда-то была спальня моей матери. И весь ее гардероб остался здесь.

Зарид стояла за его спиной, когда он запустил руку в недра сундука, пошарил там и извлек платье из темного красновато-коричневого бархата с опушкой из блестящего меха. Зарид очень хотелось потрогать его, но она удержалась от искушения.

– Как я могу требовать нарядов от горничных? Как я могу дать им понять, что я – просто нищая? Моя невестка прибыла в наш замок с ворохом всякой одежды. – Зарид хотела дать понять, что, хотя у нее нет даже самого необходимого, она, по крайней мере, знает, что ей положено иметь.

«Бедная, но гордая», – подумал Тирль, глядя на нее.

– Я скажу им, что все твое добро унесло течением, когда мы переправлялись через реку. Именно так. Как будто бы у тебя было восемь – нет, лучше двенадцать – тюков с прекрасной, дорогой одеждой, привезенной из Франции, но вся она утеряна безвозвратно, поэтому придется пока походить в обносках моей матери. – Он протянул ей платье. – Оно немного старовато, зато, похоже, будет как раз впору. И цвет этот тебе очень пойдет.

Зарид протянула руку и коснулась полоски меха, украшавшей ворот платья.

– Норка, – констатировала она и, подняв на Тирля глаза, улыбнулась.

– Так ты наденешь это? Девушка кивнула.

– Тогда я кликну горничную, чтобы она помогла тебе одеться и привести в порядок волосы.

– Нет! – Зарид потупилась. – Я сама оденусь. – Ей вовсе не хотелось выглядеть дурочкой в глазах горничных. Она знала, что им покажется забавным то, что она никакого представления не имеет, как надеваются платья или укладываются волосы. Она слышала много раз, как горничная Лианы задавала тысячи вопросов о том, какие госпоже сегодня угодно выбрать шнуры и ленты, какой головной" убор и чулки надеть. Ответа ни на один из них Зарид не знала. В области дамских нарядов она абсолютно несведуща.

Тирль положил платье на кровать, потом взял Зарид за руку и усадил на скамеечку перед камином. Потом взял с маленького столика возле кровати прелестный черепаховый гребень и начал осторожно расчесывать волосы Зарид.

– Я и сама могу.

Он отвел ее руки в сторону.

– Нам не так часто доводилось с тобой бывать наедине. Поэтому, пожалуйста, не отказывай мне в этом удовольствии.

Она закрыла глаза, ничего ему не ответив, и замерла.

А он продолжал бережно проводить гребнем по ее спутанным волосам. В детстве она вообще никогда не причесывалась. Затем, когда немного подросла, начала замечать, что некоторые молодые люди из свиты делают это довольно регулярно, и завела себе гребешок. Но при этом каждая процедура приведения волос в порядок была просто пыткой. Зарид, обливаясь слезами, от боли, яростно дергала спутанные пряди, иногда вырывая их с корнем.

– Какой изумительный цвет, – прошептал Тирль. – А пушистые какие, словно одуванчик. – Он провел рукой по ее кудрям. – Никакой шелк не сравнится с твоими волосами.

Когда он перестал гладить ее по голове, она открыла глаза и увидела, что Тирль стоит между ней и камином и смотрит на нее. И такая нежность светилась в его глазах, какой она прежде никогда не видела.

– Это всего лишь волосы, – сердито пробурчала она, стараясь не подавать виду, что ей безумно приятно это слышать.

– Теперь давай одеваться.

Зарид взглянула на платье, лежащее на кровати. Прежде, чем она успела сообразить, что делать, Тирль уже подошел к ней сзади, положил руки ей на плечи и начал снимать с нее халат. Но она инстинктивно запахнула его еще глубже.

– Сегодня я буду играть роль твоей горничной. – Он улыбнулся. – Я помогу тебе справиться со шнуровкой, если, конечно, ты не предпочитаешь услуги Маргарет.

– Нет, я.. – Она сглотнула. – Вероятно, мне все же лучше поужинать в этой комнате.

– Зарид, – начал он строго, – ты не можешь сидеть тут все время, кутаясь в халат. Хоть иногда тебе придется выходить отсюда. Если мое присутствие тебя смущает, я позову горничных.

Он был врагом, но, по крайней мере, не совсем чужим. Много дней подряд ей приходилось мириться с его обществом, и она даже привыкла к нему. Поэтому девушка позволила ему снять с нее халат, моментально схватила платье и прижала его к груди.

– Ну, давай же, – терпеливо наставлял ее Тирль – Через голову. Нет, не так Ты надеваешь его шиворот-навыворот. Переверни.

Зарид натянула платье, но при этом так сильно потянула его книзу, что грудь, в результате, осталась неприкрытой. Никогда в жизни раньше она не появлялась на людях с неперетянутой грудью, и теперь, в этом платье, когда тугая повязка не стягивала грудь, – чувствовала себя по меньшей мере странно.

– Стой смирно, – раздался голос Тирля из-за ее спины. Он затягивал шнуровку на спинке платья.

Этот процесс был Зарид знаком, но обычно она прятала таким образом грудь, а теперь шнуровка переместилась вниз, на талию. Она опустила глаза и увидела, что бюст заметно выпирает из глубокого V-образного выреза. Она тут же прикрыла его руками.

Тирль закончил возиться со шнуровкой и обошел вокруг Зарид, любуясь делом своих рук.

– Тютелька в тютельку, – удовлетворенно заключил он. – Моя мать была очень худенькой и стройной. – Он отступил на шаг. – Опусти руки. Ну, живо, руки по швам.

Зарид подчинилась, но подняла глаза только тогда, когда его упорное молчание начало выводить ее из себя. Зарид всмотрелась в его лицо, на котором было написано такое выражение, которое заставило ее кровь быстрее побежать по жилам.

Тирль закашлялся и отвел от нее глаза.

– Так как, идем ужинать? – Он галантно предложил ей руку.

Зарид сделала несколько неуверенных шажков и, не поддержи ее вовремя Тирль, упала бы на пол.

– Это шлейф, – объяснил Тирль.

Зарид повернула голову и увидела, что за платьем тянется длиннющая полоса материи. Господи, как же человек может передвигаться с таким «хвостом» за спиной?

– Ты можешь придерживать его рукой на весу, – предложил Тирль. А когда она недоуменно посмотрела на него, попытался продемонстрировать наглядно, как это делается. – Попробуй вот так.

Зарид во все глаза смотрела, как он, сделав несколько семенящих шажков, плавно наклонился, потом будто подхватил что-то с пола и перекинул воображаемый предмет через руку. Зарид в точности скопировала его движения, едва сдерживаясь от смеха. И это – Черный Рыцарь! Это – таинственный герой, который поверг в прах всех своих противников!

Заряд притворно нахмурилась.

– Что-то я, не совсем поняла. Сделай одолжение, покажи еще раз.

– Я, правда, не совсем уверен, что делаю все безукоризненно, но настоящие леди, кажется, овладели этим искусством в совершенстве. Ты бы видела, с какой легкостью и грацией они вытворяют все эти фокусы. Ну-ка, пройдись теперь вот так.. Зарид смотрела, как он, передвигаясь крошечными шажками, имитирует скользящую поступь «настоящей леди».

– Теперь наклоняемся – очень величественно – подхватываем шлейф, перебрасываем его через руку. Ну, все оказалось не так уж сложно, правда?

– Я попробую. – Зарид прошлась немного, подражая его походке, потом нагнулась, но нарочно притворилась, что не может поймать волочащуюся сзади материю. Она опять посмотрела на него. – Думаю, тебе стоит показать мне еще раз.

Он вздохнул.

– Ладно, только, прошу тебя, будь, на этот раз очень внимательна. Идем. Наклоняемся. Поднимаем. Закидываем. – Каждое слово он сопровождал действием, потом опять наступила ее очередь повторить все это.

На сей раз Зарид сделала вид, что запуталась в складках ткани, когда пыталась закинуть шлейф на руку. Она едва сдерживалась, чтобы сохранять недовольное выражение лица, закусив губу, чтобы скрыть улыбку.

Тирль подошел и встал позади нее, обхватив ее рукой за талию.

– Пошли, – скомандовал он, потом наклонился, заставляя и ее сделать то же самое. Потом взял ее правую руку в свою. – Теперь берем эту чертову штуковину, теперь перебрасываем – вот так.

Но Зарид снова умудрилась все испортить. Она дурашливо захлопала ресницами и ангельским голоском произнесла:

– Ах, "такая неловкая. Может, я лучше разберусь во всем, если ты сам нарядишься в платье и пройдешься еще разик?

Выражение лица Тирля заставило Зарид разразиться громким хохотом.

– Ах ты маленькая плутовка! – зарычал Тирль, подскочив к ней.

В мгновение ока Зарид очень даже уверенным и ловким движением схватила шлейф, зажала его в руке и успела увернуться от Тирля. Поначалу она всерьез восприняла его угрожающий вид и в поисках спасения помчалась прямо к двери. Но он опередил ее и, оказавшись перед дверью, преградил путь, широко расставив руки. По правде говоря, она здорово перепугалась. Если бы она посмела проделать с одним из братьев то же самое, что с Тирлем, – по сути, посмеяться над его мужским достоинством, солидная взбучка была бы ей обеспечена. Но в глазах этого мужчины не было гнева. Он просто дразнил ее!

Зарид принялась носиться по комнате, поддерживая на весу шлейф, а Тирль, поддержав игру, начал гоняться за ней. Ей показалось немного странным, что он который, она точно знала, мог с легкостью поймать ее, почему-то этого не делал. Она бросилась к столу и, обежав вокруг него, оказалась за барьером, разделившим их. Но, сама того не подозревая, она угодила в ловушку. Теперь, с какой стороны она не пыталась обойти стол, чтобы выбраться отсюда, Тирль неизменно бросался ей навстречу, блокируя выход. Она стрелой носилась туда-сюда, хохоча во все горло, но Тирль все равно был проворнее.

Тогда Зарид швырнула ему под ноги стул и улизнула, пока он перепрыгивал через препятствие. Потом она залезла на диванчик у окна, но, когда Тирль подбежал к нему, успела соскочить на пол. Дважды Тирль догонял ее и уже протягивал было руки, чтобы схватить, но каждый раз она ускользала.

К тому времени как Зарид забралась на кровать, совершенно запыхавшись и давясь от смеха, она чувствовала, что не только эти причины привели к тому, что у нее пылают щеки и бешено стучит сердце. Было что-то еще, но что?

Вот тут он и настиг ее. Подмяв ее под себя, Тирль принялся ее щекотать, заставляя корчиться от смеха.

– Ну, давай, умоляй меня о пощаде. А я подумаю, помиловать тебя или нет. – Его пальцы перестали бегать по ее телу, но он не снимал рук с ее талии. Зарид лежала на спине, а Тирль – поверх нее, прижимаясь к ее бедрам.

– Никогда! – заявила она, улыбаясь. – Я не стану просить пощады у Говарда.

На этот раз она вовсе не хотела задеть его, сказала без всякой задней мысли, но его веселье тут же куда-то улетучилось. Он отстранился, порываясь встать с кровати, но Зарид удержала его за руку.

– Я не имела в виду ничего такого… – Она замолчала, не зная, что сказать в свое оправдание.

Он несколько секунд молча сидел на краешке постели, потом обернулся и посмотрел на нее. У Зарид даже дух захватило. Странно, но она раньше как-то не замечала, что он, в сущности, даже недурен собой. Она улыбнулась ему.

Его лицо озарилось ответной улыбкой, и Зарид окончательно удостоверилась в том, что он не то что не лишен привлекательности, а даже очень красив.

Его улыбка стала еще шире, и он снова плюхнулся на кровать рядом-с Зарид.

– Ты меня когда-нибудь уморишь, – пожаловался Тирль, крепко сжимая ее в объятиях.

Она завизжала и начала вырываться, но потом остановилась и посмотрела ему в глаза. И выражение этих ласковых глаз ее немного насторожило.

– Знаешь, ты просто красавица. – Он осторожно заложил непокорную прядь волос ей за ушко.

– Ничего подобного, – возразила она, но как-то не очень настойчиво. – Я похожа на мальчишку.

Он издал короткий смешок, улегся рядом с ней и зарылся лицом в ее волосы.

– Как раз на мальчишку ты похожа меньше всего.

– Но ни у одного человека не возникло даже тени сомнения…

– Люди иногда бывают удивительно глупы. Сейчас девушка чувствовала удивительную умиротворенность. Она будто растворилась в его объятиях. Никто никогда не касался ее так, как он. Ее суровые братья не баловали ее "ласками, а женщин в их доме почти не было. Его близость действовала на нее странным образом. Одна часть ее существа кричала: «Беги от него!», но другой было так хорошо, что хотелось остаться в таком положении навечно.

Его большая рука откинула пряди волос с ее лица. Они были еще немного влажными после купания, Тирль начал медленно перебирать их пальцами. Зарид закрыла глаза.

– Твоя красота другого сорта, чем, например, у Энн Маршалл. Ты больше напоминаешь жеребенка, которому два дня от роду, или щенка.

Она рванулась из его объятий, но он не выпускал ее.

– Ты меня сравнил с лошадью? Я похожа на лошадь? Или на собаку?

– Ты прекрасно понимаешь, что я подразумевал под этим, – ответил он, и еще глубже погрузил лицо в душистую копну ее волос. Его губы коснулись ее шеи, и он припал к ней поцелуем.

– М-м-м. Конечно, я понимаю, – пробормотала она, крепко зажмурившись. – Мужчины восхищаются Энн Маршалл. Они обожают ее. Как мой брат. Она не разонравилась ему даже после той ужасной шутки, которую сыграла с ним. – Зарид повернула голову так, чтобы сделать шею еще более доступной для его поцелуев, и он немедленно воспользовался предоставившейся возможностью. – Голову даю на отсечение, что леди Энн и тебя покорила.

Тирль перестал ласкать ее шею и еще крепче прижал Зарид к себе.

– Она оказывала мне знаки внимания и делала разные недвусмысленные предложения, но я не клюнул на эту удочку.

Зарид была поражена. Она заглянула ему в глаза, чтобы выяснить, не лжет ли он, и несколько мгновений они смотрели друг на друга.

– Ни за что не поверю, что ты отверг леди Энн. Она хороша собой и богата к тому же. Против такого предложения не устоял бы ни один мужчина.

– Я уже сказал тебе, что она была не прочь поймать меня в свои сети, но для меня приманка оказалась недостаточно аппетитной. – Он коснулся завитка на ее виске. – Что за прелесть эти рыжие ниточки. Тоненькие, будто паутинка.

– Паутина липкая и противная. Так почему ты отверг Энн Маршалл?

– Потому что она меня не привлекала. По мне на роль спутницы "жизни она не годится потому, что у нее слишком острый язык и слишком извращенный ум.

– Но какое это имеет значение? Сиверн не боится ее языка. Он научит ее покорности.

– А разве твой старший брат Роган добился беспрекословного подчинения от своей жены?

Ее так и подмывало поинтересоваться, откуда ему так хорошо известны порядки в ее семье, но она вовремя вспомнила, что он, как-никак, Говард. А у Говардов были свои глаза и уши в доме Перегринов. И еще она припоминала, что Тирль участвовал в попойках вместе с Сиверном, а ничто так не развязывает мужчине язык, как добрый бочонок пива. Несмотря на свою досаду, Зарид усмехнулась.

– Так, значит, Сиверн рассказывал тебе о нашем брате?

– Со всеми подробностями. А к вашей невестке у него неоднозначное отношение. Он одновременно и любит, и ненавидит ее. – Тирль Гладил плечо Зарид, его глаза заволоклись нежностью. – И зачем ты прятала такое богатство под своей мальчишеской одеждой?

Зарид опустила глаза и заметила, что платье на груди немного сдвинулось, обнажив при этом гораздо больше, чем позволено приличиями. Стыдливо прикрывшись руками, она начала потихоньку отодвигаться, но он вернул ее на место.

Потом опустил вниз ее руки.

– Если мне запрещено касаться твоего тела, позволь хотя бы насладиться его созерцанием.

Зарид почувствовала, как заливается краской смущения, потом вся затрепетала, вся, до кончиков пальцев ног.

– Почему запрещено касаться? – спросила она, и в этих словах прозвучал скрытый призыв.

– Если у нашего брака нет будущего, если я собираюсь просить короля о его расторжении, то, я полагаю, мой долг оставить тебя девственницей. Когда ты вторично выйдешь замуж, твой супруг будет очень доволен тем, что ты сохранила невинность.

– Да, – сказала Зарид, – конечно. – Ее дыхание было прерывистым, в висках стучало, потому что его рука в это время ласкала ее полуобнаженную грудь.

– Надеюсь, он будет опытным в делах любви.

– Кто?

– Твой будущий муж. Человек, который получит право стать отцом твоих детей. Который получит право наслаждаться твоим восхитительным телом.

– Да нет во мне ничего восхитительного. Ты меня просто дразнишь. И потом, ты сам говорил, что ума у меня маловато.

– А говорил ли я тебе когда-нибудь, что ты самая соблазнительная женщина из всех, которых мне когда-либо приходилось встречать?

– Нет, не говорил, – промурлыкала она. Его пальцы скользнули глубже за вырез платья.

– И н-насколько же я с-соблазнительна? – Ее глаза были закрыты, она вдыхала запах его крепкого мускулистого тела и ощущала его жар так близко от себя.

– Ты – сама невинность. Большинству женщин известно в мельчайших деталях, что происходит между мужчиной и женщиной, когда они проводят ночи вместе. Но ты, ты так неиспорчена и чиста, как первый снег. Но довольно восприимчива. Умелый мужчина научит тебя всему, чему захочет.

Зарид встрепенулась и начала вырываться из его объятий.

– Я прекрасно знаю, откуда берутся дети, – возмущенно заявила она. – И вовсе я не неискушенная деревенская простушка. Я могу не быть такой же красоткой семи пядей во лбу, как леди Энн, но в отношениях между мужчинами и женщинами и я кое-что смыслю.

Тирль раздраженно хмыкнул.

– Ты знаешь только о самом акте, но не о том, что ему предшествует.

– Предшествует?

Он провел рукой по ее округлому плечу.

– Одно дело – простое спаривание, как у животных, с целью произвести потомство, и совсем другое – занятия любовью. Между ними лежит огромная пропасть.

Она все еще сердилась на него за то, что он недооценил ее познания, но открыто этого не высказывала.

– В таком случае ты должен показать мне эту разницу, если хочешь, чтобы я с тобой согласилась. Тирль коротко хохотнул.

– Ах, мой маленький бесенок, я бы охотно выполнил твое требование, не удерживай меня от этого здравый смысл. Ну, довольно об этом. Нам уже давно пора к столу.

Он отпустил ее и подвинулся на край кровати, собираясь встать, но Зарид схватила его за плечи.

– А леди Энн ты тоже отказался объяснить эти различия? Или нет? А она должна была оказаться достаточно сообразительной, чтобы уловить все тонкости.

Он посмотрел на нее через плечо.

– Я думаю, леди Энн сама кого хочешь может просветить на этот счет. Если твой брат будет не на высоте в брачную ночь, она, вне всякого сомнения, постарается наставить его на путь истинный, а если не выйдет, найдет понимание и утешение на стороне.

Зарид отпустила его и откинулась на подушки, скрестив руки на груди.

– Я не стану так поступать. Когда у меня будет настоящий муж, только он будет делить со мной постель. Но если он не доставит мне удовольствия, я так прямо ему и скажу.

Тирль усмехнулся.

– А если он не захочет слушать твоих жалоб? Найдешь ему замену? Заведешь любовников?

– Ну, я не… – Ее глаза расширились. – Ты, что, считаешь, что у леди Энн были любовники? Сиверну это придется не по душе.

– Твой сорвиголова братец вполне способен убить ее, если окажется, что она не девственница. И Хью Маршалл наверняка одобрит этот поступок.

Зарид уже совсем запуталась. Если Энн Маршалл девственница, то откуда столько знает о постельных делах? Зарид почувствовала себя обиженной. Ее братья всегда обращались с ней как с ребенком, и этот Говард туда же.

Она тряхнула головой и начала слезать с кровати. Ей больше не хотелось попадать впросак, задавая еще какие-нибудь вопросы.

– Зарид, – прошептал Тирль потянув ее на себя. Она стала вырываться. Ее просто бесило то, как свысока он разговаривал с ней и как пренебрежительно отзывался обо всех женщинах. Он слишком много о себе возомнил.

Тирль придавил ее к кровати, но руки у нее были свободны, и она принялась колотить его по спине и плечам.

– Отпусти меня! – требовала она. – Ты мне противен. Мне ненавистно даже твое присутствие рядом со мной.

Он сжал руками ее голову, чтобы удержать в нужном положении, и приник к ее губам. Поначалу она держала их плотно сомкнутыми, сопротивляясь поцелую, – но потом волна новых, необыкновенно приятных ощущений полностью захлестнула ее, – и губы сами собой приоткрылись. Тирль слегка прикусил ее нижнюю губу, потом кончиком языка нежно обвел ее контуры. Потом он целовал ее глаза, ее щеки.

Она словно открывала для себя неизведанный мир. Ее жизнь всегда была серой и безрадостной, и она так истосковалась по настоящей ласке. Она забыла, что должна считать Тирля своим врагом, и полностью расслабилась в его руках, сама поворачивала голову, подставляя ему лицо для поцелуев. Теперь ее руки уже не стучали по его широкой спине, они сплелись вокруг него и сжимали так крепко, как только могли.

Зарид всегда вела простой и грубый образ жизни. Она не была благовоспитанной и чувствительной, барышней, чья юность проходит большей частью за пяльцами. Зато она с раннего детства привыкла скакать на лошади, сжимая в руке стальной клинок. Она выросла в поклонении культу силы и храбрости.

Когда она почувствовала, как по всему ее телу разливается желание, она с воодушевлением приветствовала его. Ее язык скользнул в рот Тирля, а ногами она крепко оплела его бедра.

Когда он почему-то попытался оторвать ее от себя, она не отпустила его, и когда он перекатился на спину, стараясь сбросить ее, она оказалась лежащей поверх него.

Тогда он грубо схватил ее за плечи и отстранил от себя. Он лежал на спине и смотрел на нее с выражением крайнего изумления.

– Кто научил тебя этому? – спросил он, и в его голосе слышался плохо скрытый гнев.

Она не сразу смогла стряхнуть с себя сладкое наваждение и вспомнить, где она, кто она, и кто он. Она возвышалась над ним, ее ноги как бы обнимали его бедра, то есть, она занимала ту же позицию, которую он занимал по отношению к ней раньше, при этом она чувствовала, что это положение «над» нравится ей даже больше, чем прежнее «под».

– Чему научил? – Она одарила его улыбкой. Но он не улыбнулся в ответ, а вместо этого отшвырнул ее в угол кровати и поднялся на ноги.

– Тебя мог научить этому только какой-то мужчина. Не был ли это Кольбран? Когда вы были с ним на том пруду, вы только купались или занимались еще кое-чем?

Она была захвачена врасплох этой вспышкой ярости, и сама начала было злиться на него, но усилием воли заставила себя успокоиться и легла обратно на подушки.

– Ничему он меня не учил. Я знаю то, что знаю. Тогда он схватил ее за талию, стащил с кровати и поставил прямо перед собой.

– Ты можешь не желать быть моей женой, но если я только замечу, что ты заглядываешься на других мужчин, я.., я… – он запнулся.

– Договаривай же. Что ты сделаешь? – прошептала она.

Он отпустил ее и молча смотрел на нее несколько секунд.

– Обувайся и спускайся вниз. А то ужин совсем остыл.

Оставшись одна, Зарид обхватила себя руками и закружилась по комнате так стремительно, что тяжелая бархатная юбка развевалась вокруг ее ног, будто была легче пуха.

– Прикажете подавать ужин, милорд? Тирль встрепенулся и оторвал взгляд от своего кубка с вином.

– А, Маргарет. Я и не заметил тебя. Она еще не спускалась?

– Нет, – медленно произнесла Маргарет. – Думаю, у нее опять затруднения с самостоятельным одеванием.

– Все-то ты знаешь. Ничто не скроется от твоего зоркого глаза. – Он улыбнулся женщине, которая была приставлена к его матери, когда они обе были еще девчонками. На руках у Маргарет его мать и скончалась.

– Не нужно обладать таким уж зорким зрением, чтобы заметить, что вы просто сам не свой от любви к ней.

– Зато она меня терпеть не может, – ответил он угрюмо.

Услышав это, Маргарет чуть не прыснула со смеху.

– Девушка, которая посылала вам полные страстного томления взгляды во дворе, не похожа на снедаемую ненавистью.

– Да ты бы слышала, как она разговаривает со мной. Да, иногда она чувствует ко мне влечение, когда я целую ее и говорю ей комплименты, но испытывать подобное влечение она способна по отношению к любому мало-мальски привлекательному мужчине. – Он сердито засопел. – Она даже мои ласки готова принимать поэтому, хотя и считает меня уродом. – Он посмотрел на Маргарет. – Она из Перегринов.

Лицо Маргарет сразу посерьезнело. Она приблизилась к Тирлю и положила руку ему на плечо.

– Вы всегда были хорошим и добрым мальчиком.

То, что вы женились на этом существ" неопределенного пола, чтобы положить конец фамильной вражде – очень благородно с вашей стороны.

– Я смошенничал, чтобы склонить ее к замужеству, – выпалил он. – И о фамильной вражде при этом я думал меньше всего. Я женился на ней, потому что она нужна мне.

– Понятно. Но близости у вас с ней еще не было. Тирль молчал некоторое время.

– Именно так, – наконец выговорил он, и снова надолго замолчал, уставившись на свой кубок с вином.

Маргарет пододвинула стул и уселась рядом с Тирлем. Она относилась к нему как к сыну, которого ей всегда хотелось иметь.

– Я наслышана об этих Перегринах. Они действительно такие варвары, как мне говорили?

– Хуже во много раз.

– В таком случае немножко нежности по отношению к этой девочке не повредит. Наверняка приятная музыка и ласковые слова помогут победить ее упрямство. Если вы предстанете перед ней в своем настоящем обличье, таким, как вы есть на самом деле, она, без сомнения, полюбит вас.

– Я пообещал ей послать королю прошение о расторжении нашего брака. И мне придется сдержать слово.

– А вы сказали ей, когда именно отправите посыльного с письмом?

Тирль улыбнулся ей.

– Нет, еще не говорил. Но я поклялся, что она получит свободу, а это подразумевает, что я не имею права касаться ее.

Маргарет засмеялась.

– А вам никогда не приходило в голову, что есть на свете вещи гораздо более приятные, чем времяпрепровождение в постели?

У Тирля мелькнула мысль, не рехнулась ли она.

– Эта малышка в испуге отшатнулась, едва я только коснулась однажды ее руки, – продолжала Маргарет – Я видела, как она жадно пожирала глазами мое платье. Она, вынужденная пялить на себя свои мальчишеские тряпки, изголодалась по всему женскому. Думаю, розы смогут покорить сердце вашей прекрасной дамы.

– Розы?

– А еще музыка и любовные стихи, шелк и бархат, и нежные поцелуи Все это растопит ее ледяную броню:

Тирль долго задумчиво смотрел на женщину, осмысляя услышанное. Он хорошо помнил, как Зарид реагировала на его поцелуи. Возможно, он вовсе не так ей противен, как она утверждает. Нет, нельзя позволять мукам ревности отравлять и дальше его жизнь. Возможно, настойчивые ухаживания действительно подействуют. Он улыбнулся Маргарет.