"Письмо Виверо" - читать интересную книгу автора (Бэгли Десмонд)

2

"Моим сыновьям, Хаиму и Хуану, привет от Мануэля де Виверо-и-Кастуера, вашего отца.

В течение многих лет, мои сыновья, я искал пути, при помощи которых смог бы сообщить вам, что пребываю в здравии в этой стране язычников. Много раз я пытался вырваться на волю, и столько же раз был пойман, и теперь мне ясно, что побег из моего плена невозможен, поскольку смотрят за мною непрерывно. Но с помощью хитрости и воспользовавшись дружбой двух индейцев майя, я смог передать вам это послание в надежде, что оно принесет вашим сердцам облегчение и вы не будете скорбеть обо мне как о мертвом. Но вы должны знать, мои сыновья, что я никогда не смогу покинуть страну майя и этот город Уашуанок; подобно детям Израилевым, я вынужден оставаться в плену до тех пор, пока Господу нашему будет угодно продлить мою жизнь.

В данном письме я намерен изложить, как попал сюда, как Господь оставил меня в живых, в то время как множество моих товарищей были убиты, и поведать о своей жизни среди этих людей, индейцев майя. Двенадцать лет нахожусь я здесь и повидал немало чудес, на которые богат Великий Город майя, тот главный приз, который все мы искали в Америке. Уашуанок, по сравнению с Теночтитланом, завоеванным Эрнаном Кортесом, выглядит как Мадрид рядом с небольшой деревушкой в Уэльве, провинции нашей семьи. Я был с Кортесом при взятии Теночтитлана, видел величие Монтесумы и его падение, но этот могущественный король просто обыкновенный крестьянин в сравнении с любым аристократом Уашуанока.

Так знайте же, что в году Господа нашего одна тысяча пятьсот двадцать седьмом я вместе с Франциско де Монтего, возглавившим поход против майя, вступил на территорию Юкатана. Мое положение в кампании было высоким – я командовал отрядом наших испанских солдат. Когда я находился рядом с Кортесом, даже этот искусный воин прислушивался к моему мнению, и на советах Франциско де Монтего его тоже высоко ценили, поэтому мне хорошо известна стратегия многих военных хитростей, предпринятых в ходе кампании. После того, как я пожил среди майя, начал говорить на их языке и думать так, как думают они, то понял, почему эти хитрости ни к чему не привели.

Франциско де Монтего был и, я надеюсь, все еще остается моим другом. Но дружба не закрыла мне глаза на его недостатки как полководца и политика. Несомненно, он обладает храбростью, но это храбрость дикого медведя или баскского быка, который атакует прямолинейно, без хитростей и уловок, и чье нападение легко отбить. Одной храбрости для воина недостаточно, мои сыновья, он должен быть коварным и бесчестным; говорить ложь, когда все ждут от него правды; обманывать даже своих людей, если это необходимо; отступать, чтобы получить преимущество, игнорируя недовольство храбрых, но невежественных солдат; он должен ставить ловушки, чтобы пленить врага, и использовать силы противника против него самого, как сделал Кортес, заключив союз с тлашкаланцами против ацтеков.

Эрнан Кортес хорошо усвоил эту науку. В разговоре он неизменно был любезен, но при этом не забывал о своих интересах и следовал собственным путем. Может быть, подобное использование лжи и обмана, изобретений дьявола, противоречит учению Святой Церкви и, на самом деле, достойно порицания в сражениях между христианами; но здесь мы воюем непосредственно с детьми дьявола и, повернув против него его же собственное оружие, уверовав в свою правоту, с помощью Господа нашего, Иисуса Христа, мы сможем привести этих невежественных дикарей к Единственной Истинной Вере.

В силу тех недостатков, которые я перечислил, все усилия Франциско де Монтего победить майя ни к чему не привели. Даже теперь, спустя двенадцать лет после того, как мы вступили в свой Крестовый Поход, майя так же сильны, как и прежде, несмотря на то, что они потеряли несколько своих городов. И все же я не могу во всем винить Франциско, поскольку земля эта – самая необычная из всех, что я видел за годы путешествий по Америке, где странные и необычные вещи попадаются на глаза ежедневно.

Вот что скажу я вам: земля Юкатана ни на что не похожа. Когда Эрнан Кортес разбил армию майя в ходе своего путешествия к Эль Петену и Гондурасу, он сражался на открытой местности в высокогорье Анагуака, где можно было использовать все те преимущества в искусстве ведения войны, которыми мы располагаем. Когда же с Франциско де Монтего мы вступили на территорию Юкатана, где расположены основные силы противника, то оказались в диких зеленых зарослях, в лесу столь обширном, что он мог бы покрыть всю Старую Испанию.

В этом месте наши лошади, которые так пугали невежественных дикарей, не могли быть использованы в сражении; но мы их не бросили, решив использовать как вьючных животных. К нашему горькому разочарованию они начали страдать от болезней и умирать почти ежедневно. Но даже от оставшихся в живых оказалось мало пользы, поскольку деревья здесь растут очень густо и лошадь порою не в состоянии пройти там, где может пробраться человек, и наиболее ценная часть нашего имущества превратилась в помеху всей экспедиции.

Другая неприятная особенность здешних мест – это недостаток воды, что может показаться очень странным: как такие высокие деревья и всевозможные кустарники смогли вырасти там, где нет воды? Но так и есть на самом деле. Когда проходит дождь, что случается нерегулярно, а чаще всего в определенное время года, твердая земля впитывает влагу так, что на поверхности не образуется ни ручьев, ни рек, только кое-где попадаются озера или колодцы, которые майя называют сеноты. Вода в них свежая и достаточно хорошая, хотя питают их не поверхностные потоки, а источники, бьющие из недр земли.

Поскольку таких мест в лесу немного, то они священны для майя, которые строят возле них храмы, где восхваляют своих языческих богов, чтобы те даровали им хорошую воду. Здесь же они возводят свои земли и города, так что во время похода с Франциско де Монтего нам приходилось вступать в сражение каждый раз, когда требовалась вода для наших желудков, чтобы поддержать силы для дальнейших боев.

Майя упрямый народ, чьи умы закрыты для слова Божьего. Они не слушали ни Франциско де Монтего, ни его капитанов, включая и меня, ни даже добрых священников из нашего отряда, которые обращались к ним во Имя Спасителя. Они отвергали Слово Агнца Божьего и сопротивлялись нам с оружием в руках, хотя за время моего заключения я понял, что это миролюбивый народ, который трудно разозлить, но страшный в гневе.

Несмотря на свое жалкое оружие – деревянные мечи с каменными остриями и копья с каменными наконечниками, они оказывали нам упорное сопротивление за счет большого численного превосходства и знания секретных тропинок, которое позволяло им устраивать на нас засады, в результате чего множество моих товарищей погибло и, попавшись в одну из них, я, ваш отец, к своему стыду, был взят в плен.

Я не мог сражаться, так как меч мой был выбит из рук, и не мог броситься на их мечи, чтобы умереть, поскольку на меня накинули веревки, лишив подвижности. Меня пронесли, подвешенного к шесту, по многочисленным тропинкам, и в таком виде я прибыл в расположение их армии, где меня допросили в присутствии великого кацика. Язык этих людей не настолько сильно отличается от языка толтеков, чтобы я не мог его понять, но я сделал вид, что ничего не понимаю, и таким образом сохранил в тайне местонахождение наших главных сил, избежав при этом пыток, которые бесполезны при отсутствии взаимопонимания.

Думаю, они хотели меня убить, но тут находившийся среди них священник показал на мои волосы, которые, как вы знаете, имеют цвет спелого зерна в середине лета, что необычно для испанца и присуще скорее северным народам. Так меня под охраной отправили из лагеря в большой город Чичен-Ица. В этом городе находится большой сенот, и "чичен" на языке майя означает "устье колодца". В этот большой водоем бросают девственниц, которые проникают в подземный мир и, вернувшись, рассказывают, какие чудеса они видели в Гадесе. Воистину дьявольское отродье!

В Чичен-Ице я увидел кацика еще более великого, чем первый, аристократа, одетого в искусно вышитый килт и перьевую накидку, окруженного священниками или жрецами этого народа. Я снова был допрошен, но безрезультатно, и снова мои волосы привлекли к себе внимание священников, которые подняли крик, что я несомненно Кукулькан, которого на языке толтеков называют Кецалькоатль, белый бог, появляющийся с востока. Это поверие, распространенное среди язычников, сослужило нам хорошую службу.

В Чичен-Ице я провел один месяц под тщательной охраной в каменной келье, но мне не причиняли никакого вреда, и эти люди регулярно приносили мне маис, мясо и горький напиток, называемый шоколад. Через месяц меня снова отправили под охраной в главный город майя Уашуанок, где я теперь нахожусь. Моими стражниками были молодые аристократы, одетые в украшенные вышивкой полотняные доспехи и по своим меркам хорошо вооруженные. Не думаю, чтобы их доспехи были так же хороши, как наши железные латы, но несомненно эта защита достаточно эффективна, когда они сражаются между собой. Меня заковали в кандалы, но больше никаких неудобств я не испытывал, хотя цепи оказались очень тяжелыми, поскольку сделаны были из золота.

Уашуанок это большой город, и здесь много величественных зданий и храмов, величайший из которых Храм Кукулькана, украшенный фигурой Пернатого Змея во всей его красе. Туда я и был доставлен, чтобы священники храма могли осмотреть меня и прийти к заключению, на самом ли деле я являюсь Кукульканом, их верховным божеством. Мнения жрецов разделились: одни говорили, что я не Кукулькан, поскольку зачем верховному божеству сражаться против них? Другие спрашивали, почему бы Кукулькану не привести своих воинов и не покарать майя с помощью магического оружия, если они преступили законы богов: лучше обратиться к своим сердцам и поискать в них прегрешение, прогневавшее бога. Первые снова говорили, что это не Кукулькан, поскольку он не говорит на их языке, а другие спрашивали: зачем богам говорить на земном языке, если между собой они несомненно обсуждают такие вещи, которые не могут произнести человеческие уста.

Я трепетал перед ними, но старался ничем не выдать своего волнения, несмотря на всю тяжесть положения. Если я не Кукулькан, они могут принести меня в жертву, подобно ацтекам Теночтитлана, вырвав из моего тела живое сердце на вершине храма. Но если они поверят в то, что я их бог, склонят передо мной свои головы и начнут мне поклоняться, то Христос отвернется от меня и обречет на вечные муки в аду, ибо ни один смертный не достоин почестей, воздаваемых Богу.

Они разрешили спор, приведя меня к своему королю, чтобы тот, по существующему у них обычаю, рассудил стороны. Король среди них главный арбитр в вопросах государственной политики и религии. Внешне это оказался достаточно высокий для майя человек, хотя в наших глазах он таковым не показался бы; он имел благородные черты лица и был одет в накидку из ярких перьев колибри, и его персону окружало большое количество золота. Он сидел на золотом троне и над головой его возвышалось скульптурное изображение Пернатого Змея, сделанного также из золота, украшенное драгоценными камнями и прекрасной эмалью.

И он принял следующее решение: в жертву меня не приносить, а содержать под охраной и учить языку майя так, чтобы можно было узнать от меня самого, кто я такой в действительности.

Я был настолько обрадован решению этого Соломона, что почти упал перед ним на колени, но в последний момент сдержался, вспомнив про то, что не понимаю их языка – как они считают – и чтобы выучить его, мне понадобится много месяцев или даже лет. С помощью такой хитрости я сохраню свою жизнь и бессмертную душу.

Я был предоставлен заботам старейшего из жрецов, который отвел меня в главный храм и поселил в помещениях для священников. Вскоре я обнаружил, что могу свободно выходить и гулять по городу, где мне угодно, хотя всегда в сопровождении двух благородных стражников и по-прежнему позвякивая своими золотыми кандалами. Много лет спустя я узнал, что жрецы предоставили мне такую свободу, опасаясь мести с моей стороны за содержание в неволе, если вдруг впоследствии выяснится, что я на самом деле Кукулькан. А что касается золотых цепей – разве золото это не металл богов? Может быть, Кукулькана не оскорбит золото, если это и вправду Кукулькан. Даже короли носят золотые цепи, хотя и не в виде сков. Так рассуждали жрецы, боясь допустить бесчестие, поступив в чем-либо неправильно.

Они учили меня своему языку, и я обучался очень медленно, мой голос мне не повиновался, а язык заплетался, и так, к глубокому разочарованию жрецов, прошло много месяцев. За время, проведенное в главном храме, я наблюдал множество отвратительных сцен; молодые люди, предназначенные в жертву Кукулькану, с телами, натертыми маслом, и украшениями из живых цветов на голове, добровольно ложились на залитый кровью алтарь, чтобы позволить вырвать из груди свое сердце и гаснущим взором увидеть, как бьется оно в руках жреца. Меня силой заставляли смотреть, как совершается эта богохульная церемония перед идолом Пернатого Змея, стражники держали мои руки, не позволяя уйти. Каждый раз я закрывал глаза и возносил молитвы Христу и Пресвятой Деве, чтобы они избавили меня от этой ужасной участи, на которую считал себя обреченным.

Другие жертвоприношения совершаются в центре города у большого сенота. Гряда холмов пересекает город с востока на запад, и на вершине этой гряды расположен храм Юм Чака, бога дождя, чей дворец, как считают невежественные язычники, находится на дне сенота. Во время церемонии в честь Юм Чака невинных девушек бросают со ступеней храма в глубокий водоем у основания скалы, и они исчезают в черных водах. При этом диком обряде я никогда не присутствовал.

Через некоторое время я нашел решение той ужасной дилеммы, вставшей передо мной. Вы должны знать, что майя с большим мастерством обрабатывают камень и золото, хотя их усилия в основном направлены на изготовление языческих идолов – задача недостойная рук христианина. Сыновья мои, ваш дед и мой отец был ювелиром в городе Севилья, и я с детства обучился этому искусству. Я заметил, что майя не умеют применять воск – способ общепринятый в Испании, и обратился к жрецам с просьбой предоставить мне золота, пчелиного воска и разрешить использовать печь для плавки металла.

Посовещавшись между собой, они дали мне золота и воска, и стали внимательно смотреть за тем, что я делаю. Там была одна девушка, не старше четырнадцати лет, которая навещала мое жилище и следила за моими желаниями, и я слепил с нее небольшую модель из воска, в то время как жрецы смотрели и хмурились, опасаясь какого-нибудь колдовства. У майя нет гипса, поэтому я как следует размочил глину, обмазал ею статуэтку и сделал вверху воронку для заливки золота.

Мне позволили использовать кузницу храма, и жрецы издали возгласы удивления, когда золото полилось в воронку, и горячий воск брызнул из выходного отверстия, а я вспотел от страха, боясь, что глиняная форма треснет, но этого не случилось. Я был удовлетворен своей маленькой статуэткой, которую жрецы показали королю, рассказав, кто ее сделал. Вслед за этим я изготовил множество предметов из золота, но никогда не делал ни идолов для храма, ни принадлежностей, используемых в нем. Король распорядился, чтобы я научил придворных ювелиров новому искусству обработки золота, что я и сделал, и многие великие кацики этой страны просили меня изготовить для них ювелирные украшения.

Пришел тот день, когда я не мог больше скрывать своего знания языка майя. Жрецы привели меня к королю, чтобы тот вынес окончательное решение, и он попросил меня рассказать самому, кто я такой. Я спокойно объяснил, что я никакой не Кукулькан, а дворянин из земель, расположенных на востоке, верноподданный великого Императора Карла V, который послал меня к майя, чтобы принести к ним Слово Христово.

Жрецы пошептались друг с другом и сказали королю, что боги майя могущественны, и других им не надо, и что меня нужно принести в жертву Кукулькану за богохульство. Я смело обратился прямо к королю, спросив его, достоин ли смерти человек, научивший придворных ювелиров таким удивительным вещам, что теперь его королевство славится своими украшениями среди всех других?

Король улыбнулся и распорядился не приносить меня в жертву, а предоставить мне дом со слугами, чтобы я мог обучать своему искусству всех ювелиров, прославляя тем самым королевство, но также запретить мне под страхом смерти распространять Слово Христово. Последнее он сказал, чтобы успокоить жрецов Кукулькана. И мне дали дом с кузницей и многочисленными девушками-прислужницами. Пришли кузнецы и, сев у моих ног, сняли с меня кандалы.

Дважды после этого я совершал побег и оба раза солдаты короля находили меня, блуждающего по бескрайнему лесу, и приводили обратно в Уашуанок. Король отнесся к этому снисходительно и не стал меня наказывать. Но когда я сбежал в третий раз и меня снова привели в город, он стал чернее тучи и сказал мне, что его терпению пришел конец, и если я попытаюсь бежать еще один раз, то меня принесут в жертву Кукулькану. Так что я был вынужден прекратить дальнейшие попытки и остаться в городе.

Здесь я провел долгие двенадцать лет, мои сыновья, и теперь на меня тут привыкли смотреть как на собственность. Охрана стережет мой дом и сопровождает меня, когда я хожу на рынок. У меня нет возможности посещать Божий храм, но в своем доме я сделал часовню Христа и Пресвятой Девы, в которой молюсь ежедневно. Мне в этом не препятствуют, поскольку король сказал: пускай каждый человек молится тем богам, к которым расположено его сердце. Но он запретил мне учить Слову Христову в городе, и я, к своему стыду, этого не делаю под страхом неминуемой смерти.

Уашуанок большой и красивый город с несметным количеством золота. Даже желоба, по которым дождевая вода стекает с крыши храма в специальные емкости, сделаны из золота, и я сам пользуюсь на своей кухне золотыми ложками, в чем превосхожу любого короля Христианского мира. Мне кажется, эти люди произошли от тех самых египтян, которые держали израильтян в плену, поскольку храмы майя построены на манер египетских пирамид, знакомых мне по описанию одного путешественника, побывавшего в той части света. Но королевский дворец имеет прямоугольную форму и, несмотря на свои гигантские размеры, весь от потолка до пола покрыт золотыми листами, так что каждый, кто входит внутрь, ступает исключительно по золоту. Еще эти люди владеют искусством изготовления эмали, какой я никогда не видел, но используют свое мастерство для богохульства, украшая языческих идолов. Хотя они делают и прекрасные ювелирные украшения, даже простолюдины здесь носят золото и эмаль.

Моя жизнь лишена каких-либо трудностей, поскольку я пользуюсь большим уважением как ювелир и благодаря дружескому расположению короля, который сделал мне множество подарков в благодарность за мою работу. Но по ночам я часто плачу и страстно желаю оказаться снова в Испании, хотя бы в обыкновенной таверне Кадиса, где играет музыка и звучат песни, по которым я так скучаю. Сами майя плохие музыканты, им известны только трубы и барабаны, а мои собственные познания в музыке недостаточны для того, чтобы научить их чему-нибудь другому.

Но вот что я скажу вам, мои сыновья, Господь пометил эту землю своим божественным пальцем и, несомненно, намерен присоединить ее к владениям Христианской церкви. Много удивительного и необыкновенного повидал я здесь, но самое выдающееся чудо – это знак, узрев который, каждый убедится, что Длань Христова распростерта над всем миром и нет на земле уголка, недоступного Ему. Я вижу этот знак, начертанный горящим золотом на золотой горе, расположенной в нескольких шагах от центра города, сияющий неугасимым огнем ярче, чем золотой дворец короля майя; и, несомненно, он предвещает то, что христиане завладеют землей, изгонят язычников, свергнут идолов с постаментов, сорвут золотые листы с крыш храмов и королевского дворца, и золотая гора с сияющим знаком будет удивлять и радовать направленные на нее взоры.

Поэтому, мои сыновья, Хаим и Хуан, внимательно прочтите письмо, поскольку я хочу, чтобы вся слава досталась семье де Виверо, которая таким образом возвысится. Вы знаете, что де Виверо древний род, но в недавнем прошлом, когда в Испании появились мавры, удача отвернулась от семьи, и представители рода были вынуждены заняться обычным ремеслом. Ваш дед был ювелиром, что, хвала Господу, спасло мою душу в этой стране. Когда нечестивых мавров изгнали из Испании, фортуна снова повернулась к нашей семье, и на деньги, унаследованные от моего отца, я смог купить землю в провинции Уэльва и стать алькальдом. Но взор мой был устремлен на запад, к новым землям, где, как я думал, человек способен нажить большое состояние и оставить его сыновьям, которые затем могут стать губернаторами новых провинций. Так я отправился в Мексику с Эрнаном Кортесом.

Тот, кто возьмет город Уашуанок, тот завладеет также и горой из золота, про которую я написал, после чего его имя прогремит на весь Христанский мир, он сможет сидеть по правую руку от королей и прославится среди остальных людей, и я хочу, чтобы этого человека звали де Виверо. Но меня тревожит, что мои сыновья могут разругаться, как Каин и Авель, начать ссориться по любому поводу и опозорят тем самым имя де Виверо, вместо того, чтобы объединиться на благо семьи. Поэтому я призываю вас сохранять мир. Ты, Хаим, попроси прощения у брата за все грехи, которые имеешь перед ним, и ты, Хуан, сделай так же. Живите в согласии и стремитесь вместе к одной главной цели – овладеть городом с горою из золота и удивительным знаком.

Так что вместе с этим письмом я посылаю вам подарки, каждому по одному, сделанные в той чудесной манере, которой мой отец научился у чужестранца с Востока, много лет назад появившегося в Кордове вместе с маврами, и о которой я вам рассказывал. Дайте пелене враждебности пасть с ваших глаз, посмотрите на эти подарки незамутненным взором, и они свяжут вас крепкими узами так, что имя де Виверо будет отдаваться эхом в Христианском мире во все грядущие времена.

Человек, который передаст вам эти подарки, – индеец майя, которого я тайно окрестил, поступив против воли короля, и обучил испанскому языку, чтобы ему было легче разыскать вас. Позаботьтесь о нем хорошенько и отблагодарите должным образом, поскольку это храбрый человек и верный христианин. За свою услугу он достоин большой награды.

Да хранит вас Бог в ваших начинаниях, мои сыновья. Не бойтесь ловушек, приготовленных в этом лесном краю вашими врагами. Помните, что я говорил о достоинствах настоящего солдата, и вы преуспеете в сражении, одолеете греховных язычников, овладеете этой землей и тем великим чудом, которое она скрывает, чтобы имя де Виверо прославилось в веках.

Когда это произойдет, я, возможно, буду уже мертв, поскольку король майя становится старым, а тот, кто его заменит, не одаривает меня своей благосклонностью, так как находится под влиянием жрецов Кукулькана. Но молитесь за меня и мою душу, чтобы сократился срок моего пребывания в чистилище, на который я себя обрек, когда проявил малодушие, побоявшись под страхом смерти обратить этих людей в истинную веру. Я всего лишь простой смертный и меня легко испугать, так что молитесь за вашего отца, мои сыновья, и закажите мессу за упокой моей души.

Написано в месяце апреле, года одна тысяча пятьсот тридцать девятого от Рождества Христова.

Мануэль де Виверо-и-Кастуэра.

Алькальд в Испании.

Друг Эрнана Кортеса и Франциско де Монтего".