"Ураган Уайетта" - читать интересную книгу автора (Бэгли Десмонд)

I

Костон на следующий день поднялся рано и после обычного гостиничного завтрака, посмотрев в записной книжке пару адресов, вышел в город. Он вернулся в «Империал» задумчивым и рассеянным, так что когда они ехали на мыс Саррат в нанятом им автомобиле, разговора не получилось. У ворот базы их остановили, но после разговора по телефону дежурный дал знак матросу, и тот проводил их до кабинета Уайетта.

Джули с любопытством рассматривала таблицы на стенах, старенький стол и поцарапанные стулья.

— Вы тут не роскошествуете, — заметила она.

— Это просто рабочий кабинет, — сказал Уайетт. — Присаживайтесь.

Костон уставился на таблицы с выражением некоторого скепсиса на лице.

— Меня поражают эти ученые, — сказал он. — Они всегда говорят о простых вещах так, что мы, простые смертные, ни черта не можем понять.

Уайетт рассмеялся, но ответил серьезно.

— Дело обстоит как раз наоборот. Наша задача — упростить то, что на самом деле невероятно сложно.

— Да уж, постарайтесь, пожалуйста, подбирать слова попроще, — попросил Костон. — Я слышал, что вы недавно летали на личную встречу с ураганом. Как вам удалось узнать его месторасположение? Он ведь в тысяче миль отсюда.

— Это совсем просто. Раньше об образовании циклона узнавали только тогда, когда его замечали на каком-нибудь корабле или на острове. В наши дни мы их обнаруживаем рано. — Уайетт разложил на столе фотографии. — Это снимки из космоса. Мы их получаем со спутников — либо серии Тирос, либо — Нимбус.

Джули смотрела на фотографии, ничего не понимая. Уайетт начал объяснять.

— Здесь все, что нам нужно знать. Вот здесь, в углу, — время, когда это снято, вот это — масштаб. Этот конкретный ураган — около трехсот миль в поперечнике. А вот это — широта и долгота. Так что мы точно знаем, где он находится.

Костон щелкнул ногтем по одной из фотографий.

— Это как раз тот ураган, которым вы сейчас занимаетесь?

— Именно. Это Мейбл. Я только что закончил расчеты по его теперешнему местонахождению и курсу. Он сейчас находится менее, чем в шестистах милях к юго-востоку от нас и движется на северо-запад со скоростью, чуть превышающей десять миль в час. Это вполне согласуется с теорией.

— А я думала, ураганы движутся быстрее, — сказала Джули с удивлением.

— Нет-нет, речь идет не о скорости ветра: Это скорость всего урагана в целом относительно поверхности Земли. А ветра внутри него чрезвычайно сильные, более ста семидесяти миль в час.

Костон был погружен в раздумье.

— Мне это как-то не нравится, — сказал он. — Вы говорите, что он идет на северо-запад. Такое впечатление, что он движется прямо на нас.

— Да, — подтвердил Уайетт. — Но учтите, что ураган обычно движется не по прямой. — Он взял со стола большую плоскую книгу. — Это атлас ураганов. Мы фиксируем их траектории и, анализируя их, пытаемся делать обобщения. Иногда нам это удается. Вот к примеру — 1955 год. — Он открыл атлас, полистал его. — Вот Флора и Эдит — хрестоматийные случаи. Они шли с юго-востока, затем повернули к северо-востоку по параболе. Такая траектория определяется несколькими факторами. На ранней стадии ураган устремляется на север, но затем вынужден повернуть к западу под воздействием вращения Земли. Позже он попадает под влияние северо-атлантической системы ветров и поворачивает к востоку.

Костон пристально вглядывался в таблицы.

— А что вы скажите про этот?

Уайетт улыбнулся.

— Я так и думал, что вы обратите на него внимание. Это Алиса. Он двигался к югу, а завершился в Северной Бразилии, — мы до сих пор не знаем, почему. А вот Джанет и Хильда. Они не поворачивали назад, а вопреки теории прошли прямо над Юкатаном в Северную Мексику и Техас. Они погубили массу людей.

— Мне кажется, ваша теория сильно хромает, — проворчал Костон. — А что вы скажите про эту завитушку?

— Айона? Я как раз вчера вспоминал его. Он шел, извиваясь, как змея, и если распрямить извивы, получится курс, вполне соответствующий теории. Но мы пока не знаем, что в точности является причиной таких резких поворотов ураганов. У меня есть идея о том, что, может, на них оказывают влияние газовые струи реактивных самолетов, но это трудно проверить. Вообще ураган — весьма чувствительная вещь. Он ведь представляет собой довольно тонкий слой, всего несколько тысяч футов высотой. Поэтому, скажем, контакт с Землей разрушает его. Стоит ему налететь на горную цепь, он разобьется об нее до смерти. Правда, при этом успеет наделать бед.

Джули тоже внимательно рассматривала таблицы.

— Они похожи на больших животных, правда? Ей-богу, такое впечатление, что этот Айона сначала хотел разрушить мыс Гаттерас, но потом повернул, потому что он ему не понравился.

— Было бы здорово, если бы они обладали разумом. Тогда нам, может быть, лучше удавалось бы предсказывать их поведение. А это необходимо. Ведь ураган — это гигантская тепловая машина, самая большая и мощная динамическая система на Земле. — Он кивнул на таблицы. — Мейбл, к примеру, имеет энергию большую, чем энергия тысячи водородных бомб.

— Ты так восторгаешься ураганами, словно влюблен в них, — заметила Джули.

— Чепуха! — воскликнул Уайетт. — Я их ненавижу. Как и все население Вест-Индии.

— А здесь, на Сан-Фернандесе, бывали ураганы? — спросил Костон.

— На моей памяти нет. В последний раз ураган налетел на Сан-Фернандес в 1910 году. Он разрушил Сен-Пьер до основания и убил шесть тысяч человек.

— Один ураган за шестьдесят лет, — протянул Костон. — А скажите, мне просто интересно это знать, какова вероятность того, что этот ваш приятель Мейбл завернет прямо сюда?

Уайетт улыбнулся.

— Это возможно, но маловероятно.

— Ага, — сказал Костон, глядя на таблицу. — Получается, что Серрюрье гораздо более опасен для острова, чем любой из ваших ураганов. Он в общей сложности погубил здесь больше, чем 20 000 человек. Если бы ураган помог избавиться от него, то лучше в он пришел сюда.

— Может быть, — сказал Уайетт. — Но это не моя область. Я с политикой дела не имею. — Он снова начал говорить об ураганах, но теперь интерес его слушателей не был таким горячим, они явно устали от обилия научной информации, и он предложил завершить их встречу и пойти на ланч.

Они расположились в офицерской столовой, куда Хансен, который согласился к ним присоединиться, пришел с опозданием.

— Извините, друзья, я был занят. — Он обратился к Уайетту.

— Кто-то, видимо, спятил. Пришел приказ — срочно подготовить к полету все вышедшие из строя самолеты. Мою машину они уже сделали. Утром я осмотрел ее, а днем — контрольный полет. — Он притворно закатил глаза. — А я-то мечтал о неделе отдыха.

Костон был явно заинтересован.

— Что-нибудь серьезное? — спросил он.

Хансен пожал плечами.

— Да, по-моему, нет. Брукс вообще не склонен к панике.

— Брукс?

— Капитан первого ранга Брукс — командующий базой.

Уайетт тихо спросил Джули:

— Что ты сегодня делаешь днем?

— Ничего особенного. А что?

— Я устал от кабинетной работы. Не прокатиться ли нам на Сен-Мишель? По-моему, ты любила бывать на этом пляже. Сегодня вполне подходящий день для купания.

— Прекрасная мысль, — согласилась она. — Хорошо.

— После ланча и поедем.

— Что там с Мейбл? — спросил Хансен.

— Ничего нового, — сказал Уайетт. — Пока он ведет себя вполне прилично. Только что прошел мимо Гренады, как мы и предсказывали. Скорость, впрочем, немного увеличилась. Шеллинг слегка обеспокоен этим.

— А своим предсказанием он не обеспокоен? Впрочем, он себя обезопасил, будь уверен.

Костон, вытирая салфеткой углы рта, сказал:

— Если позволите, я переменю тему. Кто-нибудь из вас слышал о человеке по имени Фавель?

— Джулио Фавель? — переспросил Хансен. — Да он же мертв.

— В прошлом году люди Серрюрье схватили его в горах. Там происходила стычка, и пленников не брали. Фавеля убили. Об этом сообщали в газетах. — Он недоуменно поднял брови. — А почему вы им интересуетесь?

— Да ходят слухи, что он жив, — сказал Костон. — Я об этом слушал только сегодня утром.

Хансен посмотрел на Уайетта, Уайетт на Хансена. Уайетт сказал:

— Не этим ли объясняется кошмар прошлой ночи? — И, обращаясь к Костону, пояснил: — Прошлой ночью в городе было много войск.

— Я тоже видел, — сказал Костон. — А кто этот Фавель?

— Не притворяйтесь, — сказал Уайетт. — Вы же репортер, вы знаете это так же, как я.

Костон улыбнулся и сказал без тени смущения:

— А я хочу знать взгляды других. Так сказать, объективное мнение. Как ученый, вы должны ценить это.

— Так кто же такой этот Фавель? — вмешалась Джули.

Костон сказал:

— Кость в горле Серрюрье. Серрюрье называет его бандитом, а Фавель предпочитает называть себя патриотом. Я думаю, что правда скорее на стороне Фавеля. До того, как сообщили о его смерти, он скрывался в горах и доставлял Серрюрье немало хлопот. После никаких сведений о нем не поступало — до сих пор.

— Не верю, что он жив, — сказал Хансен. — Мы бы, наверное, знали об этом.

— У него могло быть достаточно ума, чтобы, пользуясь слухами о своей смерти, залечь на дно и копить силы.

— А может, он болел, — сказал Уайетт.

— Может быть, — сказал Костон и обратился к Хансену, — ну и что вы думаете по этому поводу?

— Вся моя информация исходит из газет, — сказал Хансен: — к тому же мой французский не так уж хорош, — во всяком случае, это не тот французский, на котором изъясняются тут. — Он наклонился вперед. — Послушайте, мистер Костон. Мы ведь тут на базе подчиняемся военной дисциплине. Был приказ ни в коем случае не вмешиваться в местные дела, даже не интересоваться ими. Стоит нам сунуть свой нос во что-то, нас ждут крупные неприятности. Даже если мы сможем вырваться из лап головорезов Серрюрье, с нас сдерет шкуру командующий Брукс. Было тут несколько случаев, в основном с рядовыми. Их мгновенно выслали в Штаты, где их на год или два посадили за решетку. Я, кстати, собирался вам вчера об этом рассказать, но этот Доусон помешал.

— Понятно, — сказал Костон. — Что ж, прошу прощения. Я не представлял себе ваши трудности.

— Ничего, — ответил Хансен. — Вы ж не обязаны были знать. Но я должен еще добавить, что нас особенно предостерегают против разговоров с заезжими репортерами.

— Да, никто нас не любит, — сказал Костон со вздохом.

— Разумеется, — подтвердил Хансен. — Все обычно что-то скрывают, но наши причины особенные — мы стремимся не создавать здесь поводов для нарушения спокойствия. Вы же сами знаете лучше меня — там, где появляется репортер, жди беды.

— Я бы не сказал, дело обстоит как раз наоборот, где случается беда, появляется репортер. Беда приходит вначале. — Он резко переменил тему. — Кстати, о Доусоне. Он, оказывается, тоже остановился в «Империале». Когда мы сегодня утром выходили из отеля, мы видели его в ресторане. Он боролся с похмельем с помощью сырых яиц и бутылки виски.

Уайетт спросил:

— Вы ведь на самом деле не в отпуске, а, Костон?

Костон вздохнул.

— Мой шеф считает, что я в отпуске. Но я прибыл сюда в порядке небольшого личного расследования. До меня доходили разные слухи и отголоски слухов. К примеру, в эти края направлялось довольно много оружия. Оно шло не на Кубу и не в Южную Америку, это я выяснил, — значит, оно оседает где-то здесь. Я рассказал об этом моему шефу, но он не согласился с моими доводами, или, как он выразился, домыслами. Однако я привык доверять себе, поэтому я взял отгул и вот я здесь.

— Ну, и нашли вы то, что ищете?

— Знаете, очень боюсь, что нашел.