"Ураган Уайетта" - читать интересную книгу автора (Бэгли Десмонд)

IV

За ними пришли в четыре часа утра, вытащили их из камеры и погнали куда-то по коридору. Кабинет, куда их привели, был голым и мрачным, как все такие кабинеты во всем мире. Типичной была и фигура сидевшего за столом. Темные холодные глаза и равнодушный взгляд можно встретить в любом полицейском участке Нью-Йорка, Лондона или Токио, и то, что у человека был темный цвет кожи, не имело никакого значения.

Человек долго бесстрастно смотрел на арестованных, затем сказал кому-то:

— Ты — дурак. Мне они нужны порознь. Уведи вот этого.

От ткнул авторучкой во Уайетта, и того немедленно вывели из кабинета и препроводили обратно в камеру. Щелкнул ключ в замке, и Уайетт остался один.

Он прислонился к стене и стал размышлять о том, что может с ним произойти. Вероятно, его ожидает участь Дескэ, и надежды на освобождение теперь приходилось связывать только с Фавелем. Его пушек в последнее время не было слышно, и Уайетт не имел представления о том, каково сейчас положение его войск. Если Фавель не захватит Сен-Пьер, то его либо расстреляют, либо он утонет в этой камере, когда воды залива Сантего поглотят город.

Он сел на стул и продолжал размышлять. Полицейский, который их арестовал, проявил большой интерес к Мэннингу и Фуллеру, двум англичанам с Северного побережья. Было непонятно, зачем они понадобились ему сейчас, когда в разгаре была гражданская война. Потом он вспомнил, как Костон говорил что-то о поставках оружия и спрашивал о месте, где оно разгружалось, Кампо-де-лас-Перлас. Если эти двое были замешаны в этом, ничего удивительного в интересе полиции к их деятельности не было. Равно как и к деятельности других англичан на Сан-Фернандесе.

Затем Уайетт, почувствовав страшную усталость, растянулся на кровати и заснул.

Его разбудили, когда первые лучи рассвета проникли в камеру через окошко под потолком. Снова его повели по коридору и грубо втолкнули в ту же мрачную комнату. Доусона в ней не было, а полицейский за столом улыбался.

— Входите, мистер Уайетт. Садитесь.

Это звучало не как приглашение, а как приказ. Уайетт сел на жесткий стул и скрестил ноги. Полицейский заговорил по-английски:

— Я инспектор Розо, мистер Уайетт. Как вы находите мой английский? Я выучил его на Ямайке.

— Хороший английский, — подтвердил Уайетт.

— Очень приятно, — сказал Розо. — Я надеюсь, мы поймем друг друга. Когда вы в последний раз встречались с Мэннингом?

— Я вообще никогда с ним не встречался.

— Ас Фуллером?

— И с Фуллером тоже.

— Но вы знаете, где они живут. Вы сами признали это.

— Я ничего не признавал. Я сказал вашему полицейскому, что я слышал, что они живут на северном побережье. И кроме того, я сказал ему, что я никогда не видел ни того, ни другого.

Розо уткнулся в лист бумаги, лежавший перед ним. Не поднимая глаз, он спросил:

— Когда вас завербовала американская разведка?

— Черт возьми! — взорвался Уайетт. — Что за чепуха!

Розо резко поднял голову.

— Значит, вы состоите в английской? Вы британский шпион?

— Вы с ума сошли, — с негодованием сказал Уайетт. — Я ученый, метеоролог. И я вам кое-что скажу в связи с этим. Если вы в течение двух дней не эвакуируете людей из города, вы получите такое месиво, какого никогда в своей жизни не видывали. Приближается ураган.

Розо терпеливо улыбнулся.

— Да, мистер Уайетт. Мы знаем, под какой крышей вы работаете. Мы также знаем, что англичане и американцы тесно сотрудничают с Фавелем, чтобы свергнуть законное правительство нашей страны.

— Хватит, — воскликнул Уайетт и хлопнул ладонью по столу. — С меня достаточно. Я хочу встретиться с британским консулом.

— Вы хотите видеть Росторна? — спросил Розо, кривя рот в зловещей улыбке. — Он тоже хотел вас видеть. Он тут был еще с одним англичанином. К сожалению, из-за его дипломатического статуса мы не могли арестовать и его, мы знаем, что он руководит вами. Наше правительство посылает в Лондон официальный протест по поводу его деятельности. Он объявлен персоной нон грата. — Улыбка расплылась на его лице. — Видите, я не чужд и латыни, мистер Уайетт. Неплохо для невежественного нигера, а?

— Невежественность — очень подходящее слово, — сухо заметил Уайетт.

Розо вздохнул, как вздыхает учитель, видя строптивого нерадивого ученика.

— Не стоит оскорблять меня, Уайетт. Ваш сообщник — этот Доусон, американский агент, уже признался во всем. Эти американцы вообще-то слабаки, знаете ли.

— В чем он признался, черт побери? Он столь же не виновен ни в чем, как и я. — Он машинально провел рукой по столу и ощутил на его поверхности какую-то влагу. Повернув к себе ладонь, он увидел на ней кровь. Он поднял голову и с ненавистью посмотрел на Розо.

— Да-да, Уайетт. Он сознался, — сказал Розо. Затем, вытащив из ящика чистый лист бумаги и аккуратно положив его перед собой, он выжидательно поднял авторучку. — Итак. Начнем снова. Когда вы в последний раз видели Мэннинга?

— Я никогда не видел Мэннинга.

— Когда вы в последний раз видели Фуллера?

— Я никогда не видел Фуллера, — монотонно повторил Уайетт.

Розо медленно положил ручку на стол и вкрадчиво сказал:

— Ну что, может, мы проверим, так ли вы упрямы, как Доусон? Может быть, все-таки менее упрямы? Это было бы лучше для вас. Как и для меня, впрочем.

Уайетт прекрасно знал, что за его спиной у двери находились двое полицейских. Они стояли неподвижно и безмолвно, но он чувствовал их присутствие всем своим существом. Он решил прибегнуть к уловке из арсенала Росторна.

— Розо, — сказал он. — Серрюрье спустит с вас шкуру за это.

Розо поморгал глазами, но ничего не сказал.

— Он знает, что я здесь? Он человек суровый, особенно если его рассердить. Вчера при мне он сделал такую выволочку Ипполиту — тот весь трясся.

— Вы что, видели вчера нашего президента? — спросил Розо голосом не столь твердым, как раньше.

Уайетт попытался вести себя так, словно встречаться с Серрюрье и выпивать с ним по паре рюмочек было для него делом самым обыкновенным.

— Конечно, — он наклонился к столу. — А вы знаете, кто такой Доусон, которого вы избили? Это всемирно известный писатель. Вы, может быть, слышали о Большом Джиме Доусоне? Его все знают.

У Розо задергалась щека.

— Он пытался мне внушить, что… — он внезапно осекся.

— Вы же ставите Серрюрье в трудное положение, — продолжал свое наступление Уайетт. — У него на руках Фавель, но это еще ладно, с ним он как-нибудь справится. Он сам мне это сказал. Но его беспокоят американцы на мысе Саррат. Он не знает, собираются ли они выступить против него или нет. Вы, я думаю, представляете себе, что произойдет, если они выступят. Они с Фавелем с двух сторон расколют Серрюрье, как орех.

— А при чем здесь я? — неуверенно спросил Розо.

Уайетт откинулся на стуле и посмотрел на Розо с хорошо наигранным ужасом.

— Как при чем! — воскликнул он. — Вы что, дурак? Вы не понимаете, что вы даете американцам в руки козырь, которого они ждут? Доусон — заметная фигура на международной арене, и он американец. Очень скоро командующий Брукс будет запрашивать Серрюрье о нем, и если тот не предъявит ему Доусона живым и невредимым, Брукс предпримет необходимые шаги, включая применение силы. Доусон — прекрасный предлог для этого. Человек известный во всем мире, кандидат на Нобелевскую премию — это не рядовой американец какой-нибудь. И Брукс прекрасно понимает, что мировое общественное мнение поддержит его.

Розо молчал, нервно подергиваясь. Уайетт дал ему возможность дозреть и через некоторое время продолжал:

— Вы знаете не хуже меня, что Доусон не сказал вам ничего о Мэннинге и Фуллере. По очень простой причине: он понятия о них не имеет, но вы использовали его для того, чтобы напугать меня. Я вам вот что скажу, инспектор Розо. Когда Брукс спросит Серрюрье о Доусоне, тот перевернет Сен-Пьер с ног на голову, чтобы отыскать его, потому что знает: если он его не найдет, то, пока он возится с Фавелем, американцы вломятся к нему с заднего хода и нанесут удар в спину. И если он выяснит, что инспектор Розо по глупости задержал Доусона и избил его до полусмерти, то держу пари, вы и пяти минут не проживете. Поэтому я советую вам как можно быстрее послать к Доусону врача и упросить его, чтобы он молчал о том, что произошло. Как вам удастся добиться этого, дело ваше.

Лицо Розо приняло такое выражение, что Уайетт чуть не рассмеялся. Наконец, Розо закрыл рот, глубоко вздохнул.

— Уведите этого человека в камеру, — приказал он. Уайетт почувствовал на своем плече руку полицейского, на этот раз державшего его менее грубо. Его вновь отвели в камеру.

Он долго не мог прийти в себя, не мог унять невольную дрожь от пережитого. Успокоившись, он стал вновь размышлять о ситуации, в которой они с Доусоном оказались. Теперь, после того, как ему удалось купить Розо на блестящей идее, счастливо пришедшей ему в голову, эта ситуация виделась в новом свете.

По-видимому, Розо теперь опасаться не следовало. Но оставалась проблема выбраться из этого здания до налета урагана, и решить ее было не так просто. Надо было подогреть страхи Розо, а для этого его надо было вновь увидеть. Уайетт подозревал, что это может произойти довольно скоро — знакомство с Серрюрье, на которое он напирал, должно было возбудить любопытство Розо, и он мог захотеть узнать об этом побольше.

Уайетт посмотрел на часы. Было семь утра, и солнечный свет вовсю пробивался сквозь окошко. Он надеялся на то, что Костону удалось вывести остальных из «Империала». Даже пешком они могли удалиться от него на приличное расстояние.

В этот момент до его сознания дошло, что снаружи что-то происходит. Оттуда доносился шум, на который он, погруженный в свои мысли, сначала не обратил внимания, — рев моторов, стук подошв бегающих туда-сюда людей, неясный гул голосов и прерывавшие его резкие звуки команд — так рявкают сержанты во всех армиях мира. Казалось, что на площади группировалась какая-то воинская часть.

Уайетт подтолкнул стул к стене, встал на него и попытался выглянуть в окошко. Но земли не было видно, ему удалось увидеть только верхнюю часть зданий на противоположном конце площади. Он долго стоял на стуле, стараясь определить, что происходит, но, в конце концов, махнул на это рукой. Он уже готов был спрыгнуть со стула, как раздался грохот орудий и так близко, что горячий воздух в камере, казалось, сотрясся.

Он поднялся на цыпочки, в отчаянии пытаясь хоть что-нибудь увидеть, и поймал красный отблеск огня на крыше стоявшего напротив здания. Послышался взрыв. Фасад здания медленно поехал вниз и с грохотом потонул в клубах серой пыли.

Затем взрыв раздался совсем рядом, и сильный поток воздуха и разбитого оконного стекла отбросил Уайетта к противоположной стене камеры. Последнее, что он помнил, — удар его головы о дерево двери, и он потерял сознание.