"Дневник порнографа" - читать интересную книгу автора (Кинг Дэнни)

15. Сиськи? Показывай!

Очередной понедельник.

Окружающие всегда рассказывают мне, с каким нетерпением они ждали бы понедельника, будь они на моем месте. Ведь понедельник открывал собой очередную рабочую неделю. Ведь всем известно, что у меня за работа. Ладно, сейчас расскажу. Я пишу всякий бред, вот что я делаю. Похабные надписи к фотографиям, понимаете? "Мне нужно это, немедленно! Кончи на мои сиськи, и я буду их лизать. Хочешь посмотреть?" И тому подобное. Стюарт больше не пытался добиться от меня журналистской честности и приказал полагаться на собственное воображение.

– Представь, что они говорили бы, окажись ты там, и запиши это, – объяснил он.

Пожалуйста:

"Ф-фу-у..."

"Убирайся!"

"Только если ты окажешься последним мужчиной на этой Земле!"

"Пойми. Я очень хочу заняться с тобой любовью, но я замужем и люблю своего мужа. Я не могу!"

Все это я потом стирал. Я часами ломал голову над чем-нибудь по-настоящему горячим. Правда, когда не трахаешься целую вечность и изо всех сил стараешься не думать о сексе, – подобная работа не из приятных. Какое убожество...

За два часа я написал от силы четыре предложения. Потом плюнул, решил подарить себе остаток утра и отправился поболтать с Пэдди и Мэттом.

– Вот и он! Как прошел вчерашний вечер? Удалось что-нибудь с той бабой? С которой ты болтал? – расспрашивал меня Пэдди.

– Нет. Не вышло, – ответил я.

– Зря, зря. Она очень даже.

– Ты о Саманте? С короткой стрижкой? Об этой конопатой? – спросил Мэтт. – Та еще сучка.

– А ты откуда знаешь? – спросил Пэдди.

– Приятель рассказывал. Настоящая маньячка. Любит это дело. От кровати одни опилки остались. Это я о ней тогда рассказывал. Она каждый день делала минет своему боссу и стала младшим партнером. Юристка. И все ей мало...

– А, вспомнил! Так это она? М-м... Пэдди задумался.

– Да, она вполне... Что ж ты медлил, Год?

– Не очень-то и хотелось, – объяснил я им. – К тому же я устал.

Мне стало еще хуже. Как видите, никогда не стоит недооценивать друзей: после разговора с ними вы можете почувствовать себя еще большим дерьмом. Ну и денек.

– Да, кстати, – продолжил я. – Она не в восторге от нашей профессии, верно? Все обвиняла меня в эксплуатации женщин.

– О-о... – понимающе закивал Пэдди. – Я с таким сталкивался. В этих спорах победить невозможно, так что плюнь. Да, да, и что дальше? Если не нравится – отправляйся жить в какую-нибудь там Россию, – сказал он и утер притворные слезы. – Чем она, говоришь, занимается? Юриспруденцией? Юристы – самые главные эксплуататоры и есть, так что она знала, о чем говорила. Ей, наверное, очень хотелось с кем-нибудь пособачиться, а ты клюнул на ее наживку. В следующий раз, если какая-нибудь баба опять обвинит тебя в эксплуатации женщин, скажи ей, чтоб заткнулась, и заставь показать сиськи.

– Это сразу растопит лед...

– Я говорю не о том, как растопить лед. Просто надо или ее заткнуть, или заставить показать сиськи.

– Одного не могу понять! Как можно быть одновременно феминисткой и сексуальной маньячкой?

– Феминистки тоже любят потрахаться, – ответил Пэдди. – Возможно, они-то и любят секс больше всех. Понимаешь, о чем я? У них в руках все рычаги. Возможно.

– Не думаю, что мы эксплуатируем баб, – осторожно вставил Мэтт. – Все наши модели выглядят потрясающе. Несколько вопиющих ошибок не в счет – там уже ничем не поможешь. Они обязательно прихорашиваются перед съемками, и фотографии получаются на все сто. Любая баба мечтает выглядеть так же. Думаю, мы приносим им пользу. Лично я не вижу ни малейшей возможности обвинить нас в чьей-либо эксплуатации.

– Теннис голышом, – предложил Стюарт.

Уимблдон был не за горами, поэтому любой веселый журнал в этой стране стремился заполучить неубедительную порнозвезду Анну Курникову, чтобы та доставляла себе удовольствие при помощи собственной ракетки (намеки на сходство мячей сами понимаете с чем строго обязательны).

– А мы разве не делали то же самое в прошлом году, с Таней? – спросил я.

– А, да, но те съемки были в студии. Теперь мне нужен настоящий теннисный корт – я хочу выпустить на него двух девушек. Должно получиться весело. Для начала пусть поиграют в теннис, а потом весь этот крупный план: как они сквозь сетку облизывают сиськи и лупят друг друга по жопе ракеткой. Что скажешь?

– Я не очень хорошо разбираюсь в искусстве, но о собственных вкусах представление имею.

– Вот и хорошо, потому что организация на тебе. Раздобудь к четвергу пару девушек. Только проследи, чтоб они были настоящими красотками, а не этими старыми кошелками, каких ты обычно приводишь. И найди теннисный корт.

– Корт?

– Да, работать надо на улице. Фотограф будет. Есть у меня на примете один парень, которого я не прочь попробовать. Только найди место для съемок. Все, приступай.

С девушками оказалось просто. Из чистой лени я взял да и нанял опять Таню. Она регулярно у нас снималась, нравилась читателям и всегда была готова к работе. За время многочисленных съемок и телефонных разговоров я с ней основательно познакомился, и она стала для меня воплощением всех качеств, необходимых порномодели. Хороша – необыкновенно: с балетной выправкой, гибкая, подвижная, безупречная кожа, длинные стройные ноги. Зато в общении Таня была так же интересна, как стакан воды на десерт. Я не злобствую, нет-нет! Она милая девушка и очень мне нравится, но говорить Таня могла лишь об одном – о себе самой. За все время нашего знакомства она не задала мне ни одного вопроса (если не считать "Сколько?" и "Когда я получу чек?"), зато я часами выслушивал рассказы про дорогущие ночные клубы в Сохо и на Ибице, съемки в музыкальных клипах, полеты на Ближний Восток в гости к каким-то саудовским миллиардерам (чтобы делать им минет и самой подставлять все, что есть) – и вообще какая Таня отвязная, буйная и нехорошая.

Согласен, ее жизнь куда интереснее моей, но говорить об этом шесть часов кряду, не переводя дыхания и не проявляя ни малейшего внимания ко мне, – только лишний раз тыкать меня в это носом. И все равно она несла облегчение воспаленным читательским членам. Я сам запал на нее не на шутку (говорю полушепотом). Однажды Таня призналась, что за деньги готова на все, запреты отсутствуют. Думаю, она хотела поразить меня собственной отвязностью, буйностью и нехорошестью. Если я когда-нибудь выиграю в лотерею, ей придется вспомнить о своих словах... и попробовать содержимое моих семенников.

Вторую девушку звали Синди. Развеселая блондинка, совершенно очаровательная, с непробиваемым провинциальным акцентом, напоминающая мне какую-то рекламу, а еще – фермерских дочек. Она была так смазлива и аппетитна, что я хранил у себя в компьютере несколько графических файлов с нею. Там ее лицо было покрыто чем-то совершенно не рекламируемым.

Обе девушки великолепно знали свое дело и с нетерпением ждали съемок на открытом воздухе и в присутствии зрителей. Осталось найти корт, что оказалось настоящим камнем преткновения. Я обзвонил некоторое количество теннисных клубов с травяными кортами, однако их хозяев оттолкнула сама мысль о том, что какие-то там порнографы осквернят священный дерн. Я немного снизил требования и попытал счастья в спортивных клубах, в которых столкнулся ровно с тем же самым. Я обзванивал колледжи, муниципалитеты и даже гостиницы. С тем же успехом. Никто не хотел с нами связываться. Странно... Будь у меня теннисный корт, не знаю, что бы я мог иметь против порносъемок. Пусть только мне позволят тихо там сидеть, ну и может быть, поприветствовать девушек (как-нибудь эдак). Не получилось! Наступил вечер среды, а я так ничего и не нашел. Если не управлюсь к утру, съемки будут отменены, и виноват во всем окажусь именно я. Такое мне с рук не сойдет.

– Ну, нашел корт? – спросил Стюарт. – Уж спасибо так спасибо! Где?

– В Тутинге. Довольно далеко от шоссе. Кроме того, сегодня учебный день, поэтому народу должно быть немного. Но нам, возможно, придется быстренько вывалиться из машины, "щелк-щелк-щелк" и тут же загрузиться обратно. И вообще быть осторожными.

– Корты издалека просматриваются?

– Ну... Там есть, конечно, проволочная ограда, но да, видно. Извини, ничего другого найти не удалось. Никуда не пустили. Что ты решил?

Стюарт ненадолго задумался. Мы сидели в студии Джона Купера, фотографа, и ждали, пока девушки накрасятся. И та, и другая завили волосы. Обе с сигаретами в ярко накрашенных губах, в крошечных теннисных костюмах, гольфах, спортивных туфлях и без трусов. Выглядели они вполне похабно и были в самом игривом расположении духа. Таня то и дело сверкала своими заповедными местами, а Синди всякий раз, как я проходил мимо, хватала меня за переднюю часть джинсов, проверяя, не встал ли мой приятель.

– Раз девушки на все согласны, съемки состоятся, однако ответственность ложится на тебя, Годфри. Журнал не должен быть замешан. Если мы попадемся, никак его не упоминай. Какие бы ни возникли претензии, виноват будешь ты. Договорились?

Я согласился. А что мне оставалось делать?

– Хорошо. Тогда садимся в машину и едем.

Дорога до Тутинга была мучительной. Я сел сзади, с девушками, прикинув, что получасовая поездка в такой компании доставит удовольствие, но те не переставая надо мной издевались. Когда мы подъезжали, я чуть не плакал от досады. Говорят, у девушек нюх на отчаяние. Судя по всему, я пропах им насквозь, потому что они не унимались ни на минуту: мелькали перед моим взором тем и этим, предлагали потрогать их за грудь, пытались расстегнуть на мне джинсы и добраться до... Я не шучу. Таня держала мои руки, а Синди расстегнула у меня ширинку и уже сунула туда руку. Не сражайся я с ними, давно сидел бы со спущенными до колен трусами. Стюарт был не в восторге от нашей возни, да что я мог поделать? Большую часть пути я бился с ними, как настоящий Джордж Формби, о котором я уже упоминал. Наконец мы припарковались, и я получил возможность держаться от девушек на некотором расстоянии.

– Эти? – спросил Стюарт, глядя на ряд теннисных кортов.

– Ага... Только перед тем как начать, мы должны подойти к человеку в будке – убедиться, что все по-прежнему.

Джон с девушками остались вынимать вещи из машины. Там было немного: камера, сумка с пленками, пара теннисных ракеток, клубника и сливки. Картина ясна?

– Я снял на этот час сразу все корты, так будет спокойнее. Кроме того, мы должны пятьдесят фунтов этому господину – в награду за его усилия.

Тут я представил Стюарта некоему наркоману, который едва-едва соображал. Деньги за корты шли в карман именно ему.

– Полтинник наличными, чеки не беру... Ясно? – "Господин" вытер ладони о свитер. – Давай, давай! Ага, вот сюда... Вот так.

Стюарт протянул ему деньги, а потом сильно всех нас повеселил, потребовав расписку. Наркоман минуту его разглядывал, пытаясь понять, не шутка ли все это, потом выдрал из блокнота чистый листок и написал на нем: "150 фунтов стерлингов".

– Вот, пожалуйста... Я тут слегка прибавил, чтобы тебе побольше досталось. Может, маловато? Давай напишу сразу миллион. Разбогатеешь...

Он выдрал еще один лист и нацарапал "1 000 000 фунтов стерлингов". Вкладывая записку Стюарту в руку, он приговаривал:

– Если дело выгорит, половина моя... Договорились?

– Да... Ладно, хорошо... Что ж, приступим! Джон прицепил к фотоаппарату вспышку и снял несколько кадров (вблизи и вдали), чтобы прикинуть свет. Погода стояла ясная и солнечная, так что особой подготовки не требовалось.

– Отлично! На все про все у нас есть час, а потом отправимся прямиком в паб, – объявил Стюарт, и мы взялись за работу.

Девушки становились в одну позу за другой, прежних игрищ как не бывало. Мы работали, да и время поджимало. Прошло всего ничего, а у нас уже было готово введение, а также несколько снимков, подходящих для обложки.

– Так, теперь идите к сетке и целуйтесь. Отлично... ЩЕЛК!

– Синди, перегнись через сетку, покажи нам задницу...

ЩЕЛК!

– Джон, ляг на землю под ними, а вы стойте так, чтобы он мог сфотографировать у вас под юбками...

ЩЕЛК!

– Очень хорошо. Л теперь расставьте ноги пошире...

ЩЕЛК-ЩЕЛК-ЩЕЛК!

Вокруг было на редкость безлюдно. Зрители, можно сказать, отсутствовали. Двое прогульщиков, для которых этот день станет самым запоминающимся из всех прогулянных ими дней (их рассказам никто и никогда не поверит), пожилой мужчина с Лабрадором, двое рабочих и курьер на мотоцикле – вот и все. Да, еще этот местный наркоман. При каждой смене пленки он пытался угостить нас здоровенным косяком. Случайный прохожий не заметил бы в происходящем ничего особенного: девушки пока еще были в костюмах. Выдать нас могли три вещи:

1. Они были настоящими плакатными красотками.

2. Какой-то парень с фотоаппаратом только что не в задницу к ним лез.

3. В теннис они играли просто отвратительно.

– Эй! Для чего это вам? – крикнул один из подростков.

– Мы очень любим теннис, – объяснил Стюарт. – А вы почему не в школе?

– Ну... А у нас каникулы!

На них была школьная форма, за спиной висели рюкзачки.

– Они и сиськи покажут? – спросил они.

– Да. Уроки сделали? Тогда можете остаться и смотреть.

– Сделали! – солгал и дети. Смеялись все, кроме старика и его пса.

Я решил было, что нам сойдет это с рук и мы, сделав все необходимое, уедем по-тихому, как вдруг со всех возможных сторон к нам начали съезжаться курьеры на мотоциклах. Новость вырвалась на свободу. "Забудьте о данных вам поручениях и быстро валите в Тутинг: на тамошних кортах снимают порнуху!"

– Надо сворачиваться, и поскорее – пока не началась продажа билетов, – сказал Стюарт. – Разденьте девушек и сделайте пару пленок с обнаженкой. Увеличим потом, если понадобится. Через двадцать минут мы должны быть в машине.

Не успели мы оглянуться, как вокруг нас толклось десятка три-четыре всевозможных мотоциклистов и прохожих. Они так и прилипли к ограде. Впрочем, девушек это не смутило. На мой вопрос, не против ли они раздеться, девушки, к моему удивлению, не послали меня. Одежка без промедления упала на землю, и толпа заликовала. Даже пожилой мужчина начал хлопать и свистеть. Девушки вертелись и изгибались, дразня зрителей, как недавно дразнили меня. Они принялись всячески целоваться и обниматься, а в каких-то ярдах от них бурлил возбужденный тестостерон.

– Сфотографируй их! – подталкивал я фотографа. – Быстренько, сделай несколько фотографий! Чтобы попала толпа, это будет настоящая взрывчатка!

Стоящий рядом со Стюартом наркоман громко завыл. Джон ползал на коленях, становился так и эдак. Таня и Синди работали. Выглядело это на редкость убедительно, уж поверьте! В стимулах больше не было никакой необходимости. Где кончается притворство и начинается секс? Вдруг я понял, что не в состоянии отследить это мгновение. Еще немного, и нам пришлось бы их успокаивать: некоторые снимки мы просто не имеем права публиковать.

– Передвинь руку, вынь оттуда пальцы... ЩЕЛК!

– Хорошо. А теперь слегка привстань – так, чтобы ты не сидела прямо у нее на лице...

ЩЕЛК!

И тут один из байкеров – здоровенный, татуированный с головы до ног дубиноголовый хозяин "Ямахи" – произнес слова, которые я слыхал не одну сотню раз:

– Парень, у тебя лучшая работа в мире!

Да, скажу я вам, в то мгновение мне нечего было возразить. Ясный солнечный день, свежий воздух и две прекрасные девушки у моих ног, которые трахают друг дружку всем, чем только могут. Все парни в радиусе сотни ярдов прониклись ко мне самым искренним уважением. Такие дни выпадают нечасто, и между ними случаются большие перерывы. Поэтому ими надо наслаждаться, пока вы к этому способны.

– Эй, Годфри, хочешь к нам присоединиться? – спросила Синди, оторвавшись от Таниной промежности.

Она глядела мне прямо в глаза.

– Давай, Годфри, вставь мне сейчас! – подключилась Таня.

Стремительно набухающая толпа (я имею в виду вовсе не численность) заулюлюкала и вдруг начала скандировать мое имя. Стюарт перепугался не на шутку и попросил меня успокоить девушек, иначе все полетит вверх дном – мы и глазом моргнуть не успеем.

– Сколько нам еще? – спросил я.

– Пару снимков. Дайте им ракетки и отснимите еще одну пленку. И поедем... – сказал Стюарт, оглядывая толпу, – ... если нас отпустят.

Мы насели на Джона, а девушек умудрились вогнать хоть в какие-то рамки. Они прямо-таки упивались зрительскими восторгами. Мои мысли сами собой обратились к моей юристке-феминистке, Саманте. Что бы она сейчас сказала? Впрочем, ее мнение обо мне вряд ли улучшилось бы.

За всеми этими криками и воплями мы не сразу разобрали еще один звук в общем фоне, часть привычного уличного шума. Ведь в Лондоне вы слышите такое каждый день. Однако звук становился все громче и громче. Все ближе.

– Черт! Полиция! – крикнул Стюарт, и все застыли.

Копы свернули с дороги и были в каких-то ярдах от нас. Вдруг мы все забегали – словно курицы, которым отрубили голову. Стюарт и Джон оказались самыми проворными. Их уже не было на кортах, они приближались к машине, а я только начал соображать.

– Вот дерьмо! Синди, Таня, быстро, пошевеливайтесь! – подгонял я девушек, хватая в охапку теннисные наряды и подталкивая моделей под голые задницы прочь с кортов вслед за остальными.

Мы бежали потраве к машине, в моих ушах раздавались последние отголоски всеобщего ликования. Теперь их заглушал механический вой.

– Ходу, ходу! – кричал я.

Девушки бежали рядом. Мои мозги не отставали от ног. Страха, как ни странно, не было. Вопреки происходящему ко мне возвращалась одна и та же мысль: как жаль, что меня не видит никто из моих приятелей. Конечно, этой историей я буду развлекать окружающих до конца моих дней, но все равно парочка свидетелей не помешала бы!

– Стоять! Полиция! – закричал кто-то позади нас.

До машины оставалось каких-нибудь пятьдесят ярдов. Еще десять секунд, и мы забьемся на заднее сиденье. Странно, однако теперь нам осталось бежать пятьдесят пять ярдов... Шестьдесят... Семьдесят...

Потом восемьдесят, потом девяносто, потом сто ярдов, а потом они уехали. Исчезли за поворотом. Уехали. Они бросили нас. Суки! Эти суки нас бросили!

– Что нам теперь делать? – прокричала Синди. В ее сладком провинциальном говорке не осталось ни грана уверенности.

– Бежать дальше или сдаваться полиции! – прокричал я в ответ и показал на противоположную сторону поля.

Там виднелся узкий проход к жилому кварталу.

– Туда! Если нам удастся где-нибудь спрятаться хоть на минуту, вы оденетесь, и мы не будем так выделяться.

Как бы не так! Две неотразимые красотки, обе в крошечных теннисных платьях, идущие пешком по Тутинг-Хай-стрит. Все будут только глазами хлопать. Я улучил момент и оглянулся. Один из полицейских оставил преследование и направился обратно к машине. От второго нас отделяло значительное расстояние, и я прикинул, что нам удастся оторваться в лабиринте узеньких улочек. Во всяком случае, у девушек будет возможность одеться.

Прохожие с собаками и бегуны при виде нас вставали как вкопанные. Мы напоминали, наверное, свежую версию шоу Бенни Хилла. Меня не покидала надежда, что на шоссе возникнет куча мала, как в комедиях, и полиции будет чем заняться. Ничего подобного. Черт бы подрал этих осторожных водителей! Мы перебежали дорогу. Вслед нам кричали и сигналили.

– Быстрей сюда!

Я тащил девушек за собой, сворачивая то вправо, то влево. Перескочив через пару оград, мы оказались на одном из участков с электробудками. Протиснувшись под воротами, мы пытались перевести дыхание.

Девушки были потные, голые и возбужденные. Вдруг я оказался с ними совершенно один. Таня никак не могла перестать хихикать, и мне пришлось закрыть ее рот ладонью: мимо пробежала женщина-полицейский. Мы пережили несколько душераздирающих мгновений, но вот опасность миновала.

– Мое сердце несется вскачь... – прошептала Синди, сжимая ладонями ходящие ходуном груди.

– Мое тоже, – ответила Таня. – Давно я так не веселилась!

Девушек происходящее могло веселить, однако меня заботило, как нам из всего этого выбираться.

– Вот ваши платья! Одевайтесь! – сказал я им. – Здесь неподалеку есть пара пабов. Мы нырнем в ближайший, чего-нибудь выпьем и закажем такси. Оттуда недалеко до моего дома, так что я снабжу вас одеждой и мелочью на дорогу. Согласны?

– О-о, Годфри, ты у нас прямо герой! – промурлыкала Таня, и они захихикали в унисон. – Перед тем как куда либо идти, мы должны сделать одну вещь. Правильно, Синди?

– Ага, давай! – широко улыбнулась Синди.

– Что? О чем вы? – недоуменно спросил я.

– Дельце одно надо закончить... – прошептала Синди, потом расстегнула мои джинсы и сунула туда руку.

На этот раз я не стал ее останавливать.

– А, понял... – сказал я, и сердце в моей груди бешено заколотилось.

Таня стянула с меня джинсы и трусы, а потом они... Обе... За этой оградой... Когда за нами по пятам гналась полиция... Две порнокрасотки сделали мне минет, лучший за всю мою жизнь. Наконец-то я почувствовал себя настоящим порнографом!